Странник поневоле

Глава 3

Колени всё ещё ощутимо подрагивали. Богдан облокотился о парапет и задумался, глядя в туманные желтоватые дали.

Вдруг он усмехнулся. Только сию минуту он по-настоящему осознал, что произошло именно оно, то самое «необычайное», о чём обычные люди, бегающие по утрам на работу, а вечерами с работы, читают в фантастических романах. Если, конечно, увлекаются подобным чтивом.

А если не увлекаются, то так и бегают себе взад-вперёд, пока есть силы бегать. А потом – жизнь кончается, и это самое «необычайное» так и остаётся где-то за гранью непонятых в юности, а потом уже растаявших мечтаний, растворяется в суете повседневных дел, за которыми незаметно прошла сама жизнь. Которая всего одна.

«Вот он – шанс! – подумал Богдан. – Именно тот, что бывает раз на несколько миллионов, как в „Спортлото“, или даже – на несколько миллиардов!

Собственно, какое там «Спортлото»! «Спортлото» с таким и рядом не лежало… Или «не сидело»?.. Нет, «не стояло» – так точнее будет, как в прямом, так и в переносном смысле».

От этого сознания редкостной удачи в судьбе Богдан даже улетучился куда-то противный привкус панического страха, который он не мог не испытывать. Пришло сознание того, что всё произошедшее стоит воспринимать как необычайное приключение, отрывающее его от устоявшегося и довольно скучного уклада жизни. «А на работу я завтра не выйду, – подумал он, криво усмехаясь. – Какая уважительная причина для прогула!»

Он хихикнул вслух и тут же оглянулся, нет ли кого за спиной. Но площадка, на которой он стоял, была по-прежнему пуста.

Вероятно, что кто-то другой на его месте мог испытать в данной ситуации какой-то более глубокий шок, но Богдан ничего подобного не чувствовал: множество фантастических романов, которыми он зачитывался ещё в школе, неосознанно подготовили его к такой ситуации хотя бы подсознательно. Кроме того, в институте он изучал и физику и высшую математику. Поэтому он хотя бы гипотетически представлял себе возможность существования так называемой «нуль-транспортировки» или параллельных пространств. Комплекс подобных знаний помог ему достаточно быстро придти в себя и начать спокойно думать, как действовать дальше.

Прежде всего, необходимо было полностью собраться с духом и как-то оценить ситуацию. Яснее ясного, что он находится уже не на Земле. Но тогда – где, интересно бы знать?

Если этот составной круг служил для переноса через пространство, в котором находилась Земля, то место перемещения, согласно широко распространенной фантастической идее телепортации, могло находиться как угодно далеко в нашей галактике и даже за её пределами, хотя бы и за миллионы световых лет от Солнечной системы.

Мысль о том, что это могла быть одна из планет, вращавшихся вокруг Солнца, Богдан моментально отбросил, так как согласно современным научным данным в Солнечной системе просто не могло быть планеты с пригодной для дыхания атмосферой и вполне комфортной температурой. А температуру окружающего воздуха он оценил градуса в 22–23 по Цельсию.

Если же это – параллельный мир, то теоретически могло статься, что Богдан вообще не покидал Землю, а находится просто как бы на другой плоскости многомерного фазового пространства. Хотя в данном случае это значило примерно то же, что попасть, допустим, в район туманности Андромеды – те же проблемы с возвращением. Правда, проблемы с обратным перемещением быть не должно: вот они, эти штучки для переноса сквозь миры и пространства.

Богдан присел на корточки, чтобы осмотреть два лежащих рядом полукруга, но колени всё предательски подгибались после всех передряг, свалившихся на него, и он просто уселся на пол.

Полукруги лежали сейчас на расстоянии сантиметров тридцати друг от друга. Богдан постарался вспомнить, как человек, назвавшийся Ингваром Яновичем, положил их, чтобы они соединились. Он хотел попробовать повторить это, но решил пока воздержаться: вполне возможно, что они срабатывают на соединение, когда надо перебросить какую-то массу, а потом связь между ними пропадает, пока их не разведут и не соединят вновь.

Богдану пришла на ум аналогия с винтовочным затвором, который после выстрела необходимо передернуть, чтобы оружие было вновь готово к стрельбе. Можно ли развести полукруги, не совершая пересылку какой-то массы, Богдан, естественно, мог только предполагать. Вполне возможно, что полукруги имели только разовое действие и срабатывали однократно, а потом требовали некой подзарядки.

Богдан подумал немного и затем осторожно начал пододвигать свободный полукруг к закреплённому. И тут он обратил внимание, что рисунок в центре полукруга вроде бы изменился по сравнению с тем, что он помнил: вместо полного изображения гранёного цилиндра там сейчас находилось изображение какой-то половинки шара, покрытого узорным рисунком, или чем-то вроде того.

Богдан был уверен, один полукруг точно из его земной квартиры – ведь только там, где он появился на площадке, круг был полным, и значит, логично предположить, что одна половинка перенеслась вместе с ним. Смущало только, что сейчас рисунок на этой половинке явно иной.

Взглянув на неподвижный полукруг, он увидел, что там тоже изображена половинка кружка, покрытого узорами. Что-то в узоре на половинках маленького круга показалось знакомым, и Богдан решительно сдвинул полукруги.

Когда расстояние между ними уменьшилось до трех сантиметров, подвижный полукруг резко дернулся к неподвижному, и они соединились с уже знакомым Богдану сухим щелчком: затвор щёлкнул.

Посмотрев на изображение маленького кружка в центре образовавшегося большого, он понял, что показалось ему таким знакомым в узорчатых линиях: это было стилизованное изображение континентов на земном шаре.

Богдан вскочил и прошёлся по площадке, проверив, что изображено на ближайших полукругах, вделанных в пол. Половинки изображений были самыми разными, кое-где были куски текста, написанного незнакомым алфавитом, в котором странным образом чудилось, тем не менее, что-то знакомое. Из первых примерно двадцати осмотренных полукругов изображение половинки земного шара попалось ещё на трёх. Богдан остановился и сосчитал число полукругов, лежавших по окружности площадки. Он насчитал семьдесят два.

Становилось достаточно ясно, что круг сам по себе являлся переходом между определёнными точками то ли пространства, то ли параллельных пространств – пока неизвестно, да и не столь важно. Меняющееся изображение, очевидно, указывало, куда будет произведён следующий перенос. Не нужно иметь огромную интуицию, чтобы понять, что для осуществления переноса необходимы две половинки круга, которые, соединяясь, активизируют такую возможность.

Богдан вернулся к единственному полному кругу и снова сел рядом.

Если принять данную логику за основу, то получалось, что изображение земного шара свидетельствовало, что это была дверь домой, и, по-видимому, именно к тому полукругу, который остался в его квартире. Значит, один шаг – и он снова на Земле? Но что делать, если вот прямо сейчас оказаться в своей квартире?

Там его ждал связанный Ингвар Янович, который пока вряд ли выпутался из верёвок – Богдан, несмотря на лихорадочное дрожание рук, связывал псевдо-латыша надёжно: когда-то он достаточно много времени провёл в туристических походах, и уж что-что, а узлы вязать умел.

Если он вернётся, то встанет вопрос, что делать с пленником. О том, чтобы просто выкинуть его на улицу не могло быть и речи: это означало отпустить на свободу смертельного врага и потом ходить, оглядываясь и ожидая удара по затылку в любой момент. И в милицию не заявишь: что он может заявить – что на него напали в квартире? Тогда надо будет предъявлять улики – этот странный пистолет и полукруг, – значит, прощай тайна, до свидания неизвестный мир! Нет, с милицией он связываться в данном случае не будет, даже и думать нечего!

Ликвидировать фальшивого латыша, в смысле, убить? Как – зарезать, что ли? Но этого Богдан тоже себе не мог представить, хотя гость сам угрожал лишить жизни его. Правда, у него есть странный пистолет, но даже если он и умертвит своего неожиданного врага этим оружием, то куда девать труп? Как его вытащить из дома? Резать тело на части в ванной?

Богдана передернуло от одной мысли об этом. А если кто-то заметит, как он вытаскивает какие-то мешки из дома, то тут одна последовательность событий: милиция всё равно появится, начнётся следствие, а там и двери тюрьмы виднеются. Но дело даже не в этом: он, в принципе, не был хладнокровным убийцей. Состояние аффекта прошло, и ему трудно было представить, что он возьмёт и убьёт беспомощного связанного человека.

Богдан посмотрел на часы. Он не засёк момент переноса, но по самой скромной прикидке уже прошёл примерно час, как он оказался на этой площадке. Кстати, что если Ингвар Янович уже выпутался из верёвок и ждёт не дождётся появления Богдана, чтобы трахнуть по голове и уж теперь не упустить своего шанса?

Богдан потёр лицо ладонями, шумно вздохнул и подошёл к парапету. Похоже, время здесь близилось к вечеру, потому что жёлтое небо начало тускнеть и уже слегка потемнело.

Всё-таки вернуться и сообщить о находке куда следует? А куда же следует? Судя по всему, куда ни сообщи, к проблеме уж точно подключится КГБ, всё засекретят, чтобы проклятые американцы, не дай Бог, не узнали. Его, Богдана Домрачева, сперва, конечно, допросят вдоль и поперёк, а потом и близко к этому делу не подпустят – кто он такой? А, возможно, и вообще ликвидируют: ходили слухи, что КГБ, как, впрочем, и любая иная спецслужба, запросто может убрать ненужных свидетелей. Как говорится, этот Богдан слишком много знал…

Бежать за границу и пытаться обнародовать своё открытие дорожки в иной мир – тоже не выход. Во-первых, Богдан, несмотря ни на что, не питал сильных иллюзий в отношении западных секретных служб: там тоже попытаются засекретить все, что можно использовать в военных целях. Во-вторых, неужели ЦРУ будет цацкаться с ненужным, по большому счёту, свидетелем, тем более с каким-то парнем из Советского Союза?

И, в-третьих, если даже на то пошло: а как вывезти полукруги и пистолет из СССР? Например, полукруг мог валяться на свалке, и все на него плевали или даже мочились, но попробуй пронеси мимо нашей таможни! Сразу схватят и начнут кричать, что ты вывозишь национальное достояние, а об оружии и нечего говорить. Но, действительно, а как объяснить на таможне, что это такое, кому и зачем ты это везёшь?

В общем, ситуация простая, есть «два путя»: либо оставаться здесь, и смотреть, что из этого получится, либо возвращаться домой… из чего вообще вряд ли выйдет что-то хорошее.

А что, если разобраться, ему терять дома? Работу в научно-исследовательском институте? Томительное ожидание, пока шеф даст тему для диссертации, а потом нудный набор материала, подготовка, защита? При удачном раскладе лет за пять-шесть, наверное, можно и защититься. Ну а дальше-то что?

Квартиру терять? Да, квартира, конечно, хорошая, и если он не вернётся, то, скорее всего, её потеряет. Месяц, два, три его не будет, соседи заявят в домоуправление, его начнут искать, объявят без вести пропавшим, а поскольку в квартире никто, кроме него не прописан на данный момент, государство заберёт свою собственность и распределит её между нуждающимися, так сказать. С учётом того, что квартира эта была в приличном полнометражном доме в центре города, можно представить, как возрадуются работники исполкома, сидящие на распределении жилплощади.

Богдан непроизвольно сплюнул через парапет и тут же, спохватившись, посмотрел вниз – вдруг на кого попадёт. Но внизу, как и вокруг, было тихо и пустынно, там виднелись просто перекрытия нижних построек этого колоссального сооружения, и почему-то Богдану только сейчас пришло на ум сравнение с дворцом.

Тут ждала неизвестность, но явно ждал и целый мир, с которым предстояло познакомиться. Хотя, конечно, если хозяева такие же жёсткие люди как Ингвар Янович, то встреча может быть малоприятной.

«Интересно, – подумал Богдан, – почему до сих пор никто не появился? Неужели тут нет какой-то сигнализации, сообщающей, что сработала система переноса? Может быть, за мной уже наблюдают?»

Он повторно внимательно осмотрел площадку, но ничего подозрительного не заметил. Тем временем стало ещё темнее. Стоять и рассуждать можно сколько угодно, но нужно думать, как выбираться из этого ласточкиного гнезда: для ночлега хотелось подыскать более уютное место.

Богдан снова взглянул на лежавший на полу круг. Интересно, подумал он, как половинки разделяются, если ты, например, передумал отправиться куда-то?

Вдруг почти одновременно с его мысленным вопросом раздался тонкий камертонный звук, и половинки оттолкнулись одна от другой примерно на те же три сантиметра. Прикинув время, которое прошло с момента, как он составил круг, Богдан решил, что ещё немного и его случайного перемещения могло не произойти: когда он встал на круг у себя в квартире, оставалось, похоже, совсем немного времени, чтобы сработал сброс, и переход отключился.

В этом случае дальнейшие события развивались бы, конечно, совершенно иначе. Богдан занялся бы Ингваром Яновичем и, если бы и наступил на половинку круга, перенос бы уже не сработал.

А если бы даже Ингвар Янович и рассказал, для чего служит круг, Богдан не был уверен, что у него хватило бы решимости сознательно встать на круг, если бы он понимал, что это путь неизвестно куда. Да и вряд ли он поверил бы своему недругу настолько, чтобы испытывать на себе неизвестную штучку.

Богдан лёг на парапет, который имел в ширину почти метр, и постарался рассмотреть основание площадки. Нечего было думать, чтобы спуститься этим путём: снаружи отсутствовал даже намек на подобие лестницы, а сама площадка покоилась на колонне, которая уходила вниз метров на тридцать и вдобавок была существенно уже.

Неужели отсюда нет другого выхода, кроме как через двери в другие миры? Богдан чувствовал, что какой-то выход (или вход?) должен всё-таки быть. Он начал подозревать, что блестящий круг в центре площадки, возможно, как-то связан с перемещениями по башне.

Экспериментировать, если он не собирается торчать тут вечно, всё равно придётся, но прежде всего Богдан тщательно осмотрел свои карманы, чтобы чётко понимать, чем он располагает на данный момент.

Богдан был одет в джинсовый костюм «Lee», купленный на толкучке за 350 советских рублей. У него, помимо странного пистолета, оказались деньги Ингвара Яновича, пять обойм к этому оружию и фонарик, которые Богдан в самом начале машинально распихал в карманы. Кроме того, там нашлась коробка спичек, горсть монет и ещё его собственные двадцать рублей бумажками, носовой платок, ключи от квартиры и почтового ящика, две непонятно откуда взявшиеся канцелярские скрепки, сувенирная шариковая ручка, сделанная в форме сигареты, маленький блокнотик и начатая пачечка отечественной жевательной резинки. Во внутреннем кармане куртки лежали его советский паспорт и водительские права.

В общем, небогатая экипировка для начала экспедиции в неизвестный мир. Правда, имелся пистолет, действие которого Богдан решил проверить прямо сейчас. Однако стрелять в материал площадки или парапета ему не хотелось, и Богдан придумал следующее. Изогнув металлическую скрепку, он пристроил на краю парапета трехкопеечную монету так, чтобы та стояла на ребре. Поставив переключатель режимов пистолета в максимальное, как он считал, положение, Богдан для начала направил его в темнеющее небо и нажал спусковую кнопку.

Ствол оружия бесшумно выплюнул белый в сумерках луч толщиной не более стержня шариковой ручки. Нажав ещё пару раз, Богдан понял, что можно получать и луч непрерывного действия. Присев так, чтобы ствол был на уровне монетки, он нажал на кнопку и коснулся лучом верхнего её края.

Брызнули искры, Богдан вздрогнул и непроизвольно отпустил кнопку. Монетка упала со своих подпорок.

Богдан осторожно потрогал ее пальцем – монетка, а точнее, то, что от неё осталось, была очень горячая. Верхний сегмент был срезан как ножом и, видимо, просто испарился.

Непроизвольно, будучи, некоторым образом, учёным по своей работе и по образованию, Богдан задумался над принципом действия этого оружия. Он ещё пару раз выстрелил в небо и принюхался. Озоном не пахло, значит, луч не ионизировал воздух, во всяком случае – сильно. Пистолет явно не мог быть широко известным лазером более совершенной конструкции, чем могли себе сейчас представить на Земле.

Во-первых, у лазера вряд ли мог быть настолько яркий луч, даже в воздухе, а во-вторых, если считать, что это всё-таки миниатюрный лазер огромной мощности, то поскольку свет не что иное, как банальное электромагнитное излучение, энергия слишком мощного светового луча просто ушла бы в электрический пробой воздуха сразу же при выходе из ствола пистолета. Ну вроде как в случае с молнией. Значит, на конце этого ствола образовалась бы плазма, много плазмы. Так ведь и себя можно было бы кокнуть.

А тут ничего подобного не было, даже озона в заметных количествах не было. Кроме того, при определённой мощности Ингвар Янович не ожог ему устроил, а удар по руке, как дубинкой. Это, конечно, лучемёт, но тут явно что-то иное, иные лучи, какой-то неизвестный земной науке принцип – и Богдан с уважением похлопал рукой по стволу пистолета.

Свет желтого неба тем временем почти угас, и спустились густые сумерки. Богдан ещё раз прошёлся вдоль парапета, оглядывая окрестности. Вокруг было темно, не было видно ни одного огонька.

Но вдруг огни начали зажигаться. Они вспыхивали тут, то там разные по интенсивности, просвечивая сквозь листву деревьев, отражаясь в воде прудов и каналов, высвечивая разнообразные конструкции, бежали змейками вдаль.

С той высоты, на которой находился Богдан, было видно, что освещённые участки тянутся на большие расстояния, но, повернувшись кругом, он понял, что освещенной является только определенная площадь, на глаз образующая окружность с центром примерно в том месте, где располагалась ступенчатая пирамида, на вершине которой он сейчас и стоял.

На самой площадке тоже сделалось довольно светло: начал светиться материал пола и парапета. Свет был мягкий, какой-то зеленовато-желтый, цвета полузрелого лимона, но достаточно яркий, чтобы можно было читать газету, например.

Двигаясь вдоль парапета и любуясь фантастическим зрелищем, открывавшимся с высоты, Богдан вдруг споткнулся. Это был незакрепленный полукруг, доставивший его в этот мир. Богдан взял полукруг и, чтобы тот не лежал на дороге, положил в промежуток между неподвижной частью и краем парапета срезанной стороной вплотную к самой стенке.

Он не успел ещё отнять руки от полукруга, как раздался мелодичный короткий звук, будто кто-то вновь несильно ударил по камертону, часть парапета раскрылась, и полукруг уехал в образовавшийся проём. Богдан чертыхнулся.

Внимательно осмотрев стенку рядом с тем местом, где исчез полукруг, Богдан обнаружил малозаметные на первый взгляд полосы, идущие несколько выше проема, в котором исчез полукруг.

Богдан приложил палец к полосе, находившейся там, где спрятался «его» полукруг. Ничего не произошло. Тогда он потрогал полосу в разных местах и тоже ничего не добился. Он подумал и провел пальцем по полоске, которая на ощупь была более гладкой, чем материал стены. Вновь прозвучал камертонный звук, но несколько иной тональности, в стене открылся проём, и уже старый знакомый вновь лежал перед ним.

Богдан вскочил и осмотрел участки стенки парапета у других полукругов. Везде напротив неподвижных полукругов располагались такие же полосы. Когда у ближайшего полукруга справа Богдан провёл пальцем по соответствующей полоске, из стены выдвинулся подвижный дублёр.

Богдан не стал составлять эти два полукруга, но, прикинув полное изображение в центре, он видел, что там изображен куб с узором линий и какими-то надписями.

«Что может означать куб?» – подумал Богдан. На «его» круге сейчас имелось изображение Земли, перед этим было изображение какого-то гранёного цилиндра. Что это значит?

Все это предстояло выяснить, но пока он не имел ни малейшего представления о том, хотя бы как выбраться с этой площадки, и если эта проблема не разрешится, то выбор остаётся небольшой: отправиться назад на Землю или скакнуть наугад через какой-то другой круг в иной мир, или куда-то ещё?

Был, правда, ещё вариант: сидеть и ждать, что кто-то появится и поможет ему, но кто знает, сколько придётся ждать? Богдану уже сейчас хотелось есть – выпитый в квартире коньяк действовал как аперитив, да и жажда тоже ощущалась.

Он снова посмотрел на блестящий круг в центре площадки. Как-то же сюда попадают те, кто построил эти сооружения? Богдан считал маловероятным, что площадка служила только местом, куда приходят из других миров и откуда сразу же уходят неизвестно куда. «Хотя, – сказал он себе, – что я знаю о замыслах этих неизвестных строителей?»

Богдан подошёл к блестящему кругу и осторожно потрогал его стволом пистолета. Ничего не произошло. Тогда он положил на круг руку. На ощупь круг оказался неожиданно шероховатым, хотя, глядя на него, в это было трудно поверить – поверхность выглядела словно полированный металл. Однако только теперь Богдан сообразил, что хотя круг и казался блестящим, он ничего не отражал.

Вдруг Богдану пришла в голову немного неожиданная, но вполне логичная мысль: если круг не скользкий, значит, на нём легко стоять, и он встал прямо в центр.

Примерно секунду-другую ничего не происходило, а затем раздался певучий звук, и круг начал сначала медленно, а потом, когда голова Богдана оказалась ниже уровня пола площадки, всё быстрее опускаться.

Никакого ускорения не чувствовалось, хотя стена шахты двигалась мимо весьма быстро. Богдан успел подумать, что, судя по диаметру круга и, соответственно, шахты, двоим людям стоять на нём уже не совсем удобно. Это могло означать, что данный лифт – Богдан не сомневался, что это именно лифт – рассчитан на подъём одного человека нормальных размеров, или же он предназначен для существ, которые поменьше людей.

Обдумать все возможные варианты времени не хватило – лифт остановился. Богдан посмотрел вверх: высоко над ним слабо светилось отверстие шахты.

На стене примерно на уровне его лица загорелись прямоугольник размером с почтовую марку и две стрелки – одна направленная вниз, другая вверх, очень похожие на знакомую мнемонику в земных лифтах.

Как показалось Богдану, он правильно понял значение этих символов. С замиранием сердца он поднял руку и приложил палец к прямоугольнику. Последовал уже привычный мелодичный сигнал, и стена шахты разошлась, открывая вход в освещённое помещение.

Осторожно, с пистолетом наготове, юноша вышел из лифта. Помещение, где он оказался, судя по кольцевой форме, могло располагаться внутри колонны, поддерживавшей верхнюю площадку. В центре проходила шахта лифта, а так как радиус комнаты был не более шести-семи метров, то это, по-видимому, означало, что стены самой колонны имели громадную толщину.

Свет лился с не слишком высокого потолка – метра три, не больше. Вдоль искривляющейся стены, выполненной из материала, похожего на материал площадки, стояли какие-то большие и малые шкафы, столики, кресла, пара нешироких кушеток, а в одном месте находилось нечто очень похожее на большой диван.

Но самое главное – тут был пульт управления!

Во всяком случае, Богдан сразу решил, что это пульт, хотя, как и всё вокруг, он был довольно странный, вроде даже какой-то бутафорский: то, что, скорее всего, являлось кнопками и переключателями, имело не совсем привычный, как бы нарисованный вид. В центре консоли имелась клавиатура, чем-то похожая на клавиатуру персональных ЭВМ, которыми недавно начали комплектовать лаборатории института, где работал Богдан. Перед пультом располагалось удобное кресло вполне человеческих размеров.

Перед пультом логично было бы увидеть и экран, но здесь не было ничего похожего, просто высилась серо-салатная гладкая стена, такая же, как и все остальные.

Богдан задумчиво походил взад-вперёд перед непонятным устройством, а потом осторожно сел в кресло. Он хотел немного подумать, прежде чем предпринимать какие-либо дальнейшие шаги.

Ничего не случилось – по-прежнему вокруг царила тишина. Немного осмелев, Богдан хлопнул ладонями по удобным подлокотникам кресла и довольно громко сказал:

– Ну и дела, fuck your mother! – ругаться по-английски стало модно в последние годы среди образованной советской молодёжи.

Он хотел сказать ещё чего-нибудь, столь же содержательное, но не успел. Опять раздался мелодичный сигнал, и приятный женский голос поинтересовался на его родном языке:

– Желаете русский, английский или смешанный языковый режим?

Не успел Богдан вскочить как ужаленный, голос повторил вопрос по-английски.

Богдан ожидал чего угодно, но только не обращения на чистейшем русском в этом, мягко говоря, не то что не русском, но даже и не английском месте.

Он обернулся, словно ожидал увидеть говорившую у себя за спиной, но комната была пуста, хотя это не значило, что за ним не наблюдают скрыто. Однако Богдан уже начал догадываться, в чём тут дело.

– Мне, кажется, всё ещё везёт, – пробормотал он.

Дело в том, что он учился в специальной языковой школе, а поскольку имел в последние годы намерение уехать из СССР, то существенно повысил свои знания в английском языке за прошедшее время. Поэтому, если бы неизвестная система управления могла общаться, скажем, только по-английски, он тоже разобрался бы, а тут ещё и русский!

– Ну что же, – сказал Богдан, – начинать нужно, конечно, с русского, так всё-таки удобнее… Давайте русский режим, английский пока не надо.

– Хорошо, – сказала невидимая женщина таким приятным голосом, что если бы не необычность обстановки, Богдан не преминул подумать, что неплохо и лично познакомиться с обладательницей такого контральто – чем чёрт не шутит, а вдруг и мордашка ничуть не хуже!

Хотя он, конечно, понимал что, скорее всего, перед ним всего лишь машина, компьютер, как модно стало на английский манер называть ЭВМ последние годы и в Советском Союзе.

«Так, – подумал Богдан, – ну, наверное, можно и вопросы задавать, поскольку никто явно не собирается учинять надо мной экзекуцию».

– Давайте хоть познакомимся, – усмехнулся молодой человек. – Разрешите представиться: меня зовут Богдан Домрачев, а вы, прошу прощения, кто?.. Или можно для простоты на «ты»? – поспешно добавил он, желая с самого начала постараться установить как можно более доверительные отношения, хотя бы с машиной.

– Выбор местоимения для общения не играет роли, или используй такое, какое устраивает. Имени у меня нет, я просто Главный Компьютер.

– Ну и прекрасно, можешь меня звать просто Богданом. Слушай, а значит, ты на мои вопросы отвечать можешь?

– Могу, в пределах обозначенных ограничений, – сообщил Компьютер.

– Ага, – чуть озадаченно протянул Богдан, – а кто поставил эти ограничения?

– Хозяин, – с готовностью ответил приятный женский голос.

– И кто же это – твой хозяин? Он один или их много?

– Ответ не даётся, вопрос в списке ограничений.

Богдан напряг все свои познания в области ЭВМ и спросил:

– А если я как-то попытаюсь… ну, вскрыть эти ограничения? Программным, в смысле, путём?

Он, естественно, не мог себе даже представить, как стал бы это делать, поскольку кроме начал программирования на АЛГОЛе ничего не знал, а здесь – совершенно не земная техника, но спросить-то можно.

– Все, пытающиеся взломать систему, подлежат немедленному уничтожению, – ясно ответил Компьютер.

– Хм, – Богдан почесал затылок, и у него немного похолодело внутри. – А твой Хозяин случайно не приказал тебе ликвидировать прибывающих сюда в его отсутствие?

– Распоряжение имеется, но ты не входишь в список лиц, подлежащих ликвидации немедленно.

Холодок из живота пополз выше.

– Значит, я не подлежу ликвидации НЕМЕДЛЕННО? – с замиранием сердца уточнил Богдан.

– Да, – коротко подтвердил Компьютер.

– А в каком случае я подлежу ликвидации? – осторожно выдавливая слова, осведомился Богдан и посмотрел на свои руки, лежащие на подлокотниках кресла, однако никаких захватов, чтобы удержать его на месте, из подлокотников не выдвинулось, да и вряд ли такое требовалось.

– В случае попыток произвести действия по списку.

– Мне можно ознакомиться с этим списком? – чуть смелее спросил Богдан. – Чтобы невзначай не сморозить чего-то, что головы будут стоить. Я бы не хотел…

– Я тебя не понял, – уточнил Компьютер, – слова «Я бы не хотел…» относятся к желанию получить список или ты имел что-то иное в виду? В противном случае ты высказываешь противоречивую просьбу.

– Я имею в виду, что не хотел бы попасть под ликвидацию, – поспешно объяснил Богдан. – А список мне очень нужен, очень!

– Желаете визуальный вывод или получить копию на руки?

– А можно?! Это было бы здорово, давай оба варианта! Но ты по-русски напечатаешь?

– Печатать – наверное слово, – уточнил Компьютер. – Копия синтезируется, и, разумеется, на том же языке, режим которого установлен. Нужен иной язык?

– Нет-нет, давай на русском.

– Выполняется, – коротко сообщил приятный женский голос.

Богдан хотел спросить, где можно будет получить список запрещённых деяний, и даже начал осматривать пульт, ожидая, что копия вылезет из щели какого-то устройства, когда раздался камертоновый сигнал и на ровной площадке с невысокими краями сбоку от пульта возник листок бумаги. Мгновением раньше прямо над пультом на стене возник экран, на котором был представлен пронумерованный список на русском языке.

Хотя нет, экран возник не на стене, а просто в воздухе появилось изображение списка – чёткое, яркое.

«Видимо, что-то вроде голограммы, – решил Богдан. – А листок, судя по всему, пересылается сюда так же, как людей через пространство переносит. У этого хозяина такие приёмы, похоже, широко применяются».

Он схватил листок, хотя вряд ли это была бумага, но какой-то не менее практичный для печатного отображения информации и приятный на ощупь материал в виде листа формата примерно А4. Красивым шрифтом на обеих сторонах был распечатан пронумерованный список запрещённых действий – всего пятьдесят один пункт.

Быстро пробежав по списку глазами, Богдан убедился, что тут явно не содержится действий, которые он собирался бы предпринимать. Во всяком случае, те пункты, которые были вполне понятны, вопросов у него не вызывали, а с остальными можно разобраться и позже – сейчас его убивать явно никто не будет, и то хорошо! Естественно, он не собирался, например, уничтожать системы энегроснабжения или минировать какой-то дворец.

– Ладно, а что это за место?

– Ты находишься во дворце. В данный момент – в основной комнате управления всеми системами.

– Ага, вот это что за дворец… – сказал Богдан вслух больше для самого себя. – Слушай, а я могу блокировать то, что тут в списке обозначено как точки перехода?

– Для блокировки точек перехода существует отдельный список разрешённых и запрещённых блоков.

– Ну вот ты знаешь, через какую точку сюда попал я? Её можно блокировать.

– Точка, о которой говоришь ты – мобильная точка. Она срабатывает через систему комплементарных полукругов. Перемещение через неё с Земли возможно, если там имеется комплект полукругов, настроенный с ней в резонанс. В списке запрещения блокировки не значится. Закрыть её до особого распоряжения?

– Да-да, закрой, – поспешно сказал Богдан. – Так, чтобы через неё никто с Земли попасть сюда не мог.

– Выполнено, – доложил Компьютер, – переход блокирован. Разблокировка – по твоему распоряжению или распоряжению Хозяина. Ты не можешь перекрывать его команды.

– Да бог с ними! Слушай, а вопрос можно?

– Можно – «что»? – уточнил Компьютер. – Ты хочешь задать вопрос?

– Да, да, – кивнул Богдан, почти не сомневаясь, что совершенная машина его не только видит, но и слышит.

– Я готов слушать вопрос.

– Этот твой хозяин – его не Ингвар Янович зовут случайно?

– «Случайно» – не верный термин, звать случайно не могут. У хозяина никогда не было имени Ингвар Янович.

Богдан вздохнул с облегчением: судя по всему, Хозяин данного дворца и его новый враг – не одно и то же лицо. Даже если это имя было не настоящим, Компьютер, явно находившийся со своим Хозяином в «интимной» связи, знал бы псевдоним.

– Ох, отлегло от сердца, – сказал вслух Богдан.

– Ты себя плохо чувствуешь? – поинтересовался Компьютер. – Есть жалобы на сердечно-сосудистую систему?

– Да нет, это я так сказал, фигурально, – заверил машину Богдан. – А что, я и полечиться тут могу, если что?

– Функция медицинской системы не заблокирована, – подтвердил Компьютер. – Мне кажется, тебе следует пройти курс обследования и реабилитации: уже на уровне первичного сканирования я регистрирую некоторый сбой в эндокринной системе.

– Вот даже как, – Богдан приподнял брови. – А я думал, что совершенно здоров… Ну, ладно, я этим, конечно, воспользуюсь. А пока – как бы мне поесть чего-нибудь? А заодно и выпить? Возможно такое? В списке запрещений не значится?..