Страсть за кадром

ПРОЛОГ

— Ты не можешь умереть! Пожалуйста, не умирай! — шепотом умоляла Бретт Ларсен.

Больница была расположена в Манхеттене, в нескольких кварталах от дома ее матери.

Пока санитарная машина мчалась сквозь августовский ливень, два медика пытались сохранить едва заметные признаки жизни. Бретт стояла на коленях возле носилок, придерживая холодные, уже синеющие ноги матери.

«Теперь все понятно, — думала Бретт, — здесь все замешаны. И не моя мать была тому виной. Почему она никому не рассказала? Все могло бы быть иначе. Но теперь это уже не имело значения. Она должна выжить».

— Мама, я тебя люблю.

Санитарная машина остановилась. Двери словно сами открылись, и, прежде чем носилки опустили на землю, мрачная темнота оживилась от галогенных ламп и шума моторов. Бретт спрыгнула на тротуар и сразу же была атакована репортерами.

— Ваша мать хотела покончить жизнь самоубийством? Есть сообщения, что ваш дед тоже умер сегодня. Можете ли вы подтвердить это? Знаете ли вы причину ссоры между вашей матерью и ее отцом? Дадите ли вы свою фотографию как глава «Ларсен Энтерпрайсиз»?

Бретт, ошалевшая от этих вопросов и сплетен, с помощью окружавших ее охранников устремилась за двойные двери. Ее ввели в пустую комнату и, сказав, что доктор сразу же сообщит ей о каких-либо новостях, оставили одну.

Бретт упала в кожаное кресло, ее одежда была растерзана, а длинные темные волосы растрепанные и мокрые. Она прижала колени к груди и сидела, раскачиваясь взад-вперед; ее зеленые глаза уставились в никуда. Она надеялась, что скоро приедут ее жених и дорогая тетя Лилиан. Бретт никогда бы не пережила ужас прошлой недели без них; она нуждалась в них и теперь — все это Бретт осознавала, борясь с охватывающей паникой.

В сотый раз с тех пор, как она оставила квартиру матери, Бретт взглянула на часы и вдруг поразилась увиденной дате: ирония судьбы. Как все это могло произойти в день ее рождения? Так много случилось в день ее двадцатишестилетия. «Почему-то мать всегда старалась быть высокомерной в день моего рождения», — устало размышляла она, вспоминая торжество, которое устроила мать в день ее десятилетия.