Страсть за кадром

Глава 7

Шикарное, состоящее из металла и стекла здание «Вуаля!», одного из старейших и наиболее престижных журналов мод Парижа, наводило страх, но Бретт была готова ко всему. Она положит свой рекламный альбом в горке других на полукруглую начищенную до блеска стальную стойку и заберет его на следующее утро. Бретт, как делали многие фотографы, между четвертой и пятой страницами положила свою визитную карточку. Если она сдвинется или исчезнет, то сразу будет понятно, что кто-то его просматривал.

Бретт проверила по записной книжке, что пришла в назначенный день, и обратилась к надменной брюнетке.

— Простите, вы не знаете, для чего этот сбор?

— В агентстве мне сказали, что они ищут новые лица. У них всегда одни и те же девушки из номера в номер.

«И еще используют одних и тех же фотографов», — подумала Бретт, а модель конфиденциальным шепотом продолжала:

— Вчера, около половины пятого, мой распорядитель сказал, что кто-то позвонил из «Вуаля!» и попросил посмотреть все модели агентства за исключением тех, кто занят в следующем номере.

Сердце Бретт трепетало. Ошибка швейцара дала ей возможность войти, но что произойдет, когда она действительно встретится с художественным директором. Если бы только она смогла поговорить с ним! Бретт знала, что смогла бы заставить его посмотреть альбом. Это было бы началом! «Что я теряю?» — трезво раздумывала она.

На встречах фотографов все рассказы о «Вуаля!» обычно сводились к художественному директору, чрезмерно самоуверенной вспыльчивой Бретон, острой на язычок. Она была художественной силой журнала еще с 60-х годов, формируя его в своем собственном очень взыскательном вкусе. Безупречно сшитые наряды были надеты на аккуратно причесанные и сильно накрашенные модели, которые чопорно позировали в шикарно обставленных комнатах. «Вуаля!» сохранял еще своего преданного читателя и респектабельное место в истории журналов мод. Но начиная с 70-х время остановилось на его страницах.

Свободная, простоволосая, с минимум макияжа модель в причудливой, но естественной позе была критерием стиля Бретт. Каждая фотография отличалась от другой, однако все создавали впечатление ее авторства: фотографии Кристи оказались удачнее, чем Бретт ожидала. «Если она ищет новые лица, может быть, она готова к новым фотографиям тоже. Все, что она может сделать, обругать меня, выгнать вон», — заключила Бретт, закрыв свой альбом и ожидая своей очереди.

Бретт ждала уже около часа, обдумывая стратегию предстоящей встречи. Когда величавая черная кудрявая модель вышла из кабинета, она поняла, что настала ее очередь. Бретт уверенно вошла в кабинет, стараясь не обращать внимания на свои потные ладони. Мельком она увидела сквозь две застекленные стены прекрасный вид города. Другие стены неожиданно были завешены, казалось бы, редким набором тарелок с видами, цитатами, фотографиями, обложками «Вуаля!» и бейсбольными вымпелами. Повсюду лежали кипы корреспонденции, газет и журналов, даже на разноцветных ящиках картотеки.

Оказавшись в кабинете, она остановилась. Сидевший за потрепанным дубовым столом спиной к двери, погруженный в яростный телефонный разговор был главным редактором «Вуаля!» Лоренс Чапин.

Эмигранта из Америки, яростного холостяка часто фотографировали на открытиях галерей, премьерах и торжественных обедах. Однажды Бретт видела его даже в джаз-клубе. Она сразу узнала его замечательные волосы — густые волны, черные и блестящие, как оникс, с пробивающейся сединой.

— Я уверен, что наш крайний срок — две недели! — упорствовал он. — Делайте что хотите с вашими рекламщиками, но внушите им, что «Вуаля!» будет более захватывающей, чем все предыдущие пятнадцать лет!

Занятый разговором, Лоренс повернулся на стуле и, не взглянув на нее, протянул руку к альбому.

Его слова подстегнули Бретт. Главный редактор никогда не связывался с рутинными делами, такими, как отбор моделей, значит, что-то происходит. «Это мой шанс. Это самый безумный шаг в моей жизни», — думала она, открывая альбом на первой странице. Каждый ее нерв дрожал. Когда Лоренс перевернул вторую страницу, то понял, что что-то не так.

— Это ваша работа! — взорвался он, переворачивая еще две страницы, не глядя на снимки.

Лоренс был настроен по-боевому. Бретт знала, что она должна иметь быструю реакцию, иначе раунд проигран.

— У меня нет времени на это! — закончил Лоренс и положил трубку. Сначала он оглядел ее сверху донизу своим опытным взглядом.

Хотя Бретт знала, что он критически анализирует фотогеничный потенциал ее лица и тела, как сама делала сотни раз с моделями, неожиданно она почувствовала себя незащищенной под его пронизывающим взглядом.

«Она достаточно хороша, — подумал Лоренс. — Правильная высота, прекрасные волосы, кожа и действительно поразительные зеленые глаза». И после парада нарядов, которые Лоренс наблюдал с утра, он был поражен простотой ее одежды. Красная шаль представляла яркий контраст черному свитеру и блестящим, черным, без каблуков ботинкам. «Ей надо сбросить пару фунтов, но даже невзирая на это…» Он опять посмотрел на ее альбом, изучая каждую страницу, затем на Бретт.

— Что все это значит? — враждебно спросил он. — Это ваш альбом?

— Да, это мой альбом. Меня зовут Бретт Ларсен, и я — фотограф.

— Фотографы оставляют свои рекламные альбомы, мисс Ларсен. У меня нет времени и терпения на эти выходки, — раздраженно сказал Лоренс, продолжая рассматривать альбом.

— Я также считаю, мистер Чапин. Это не забава. Наверное, я должна была оставить свой рекламный альбом вместе с другими при выходе, но когда швейцар принял меня за модель, я увидела в этом возможность показать фотографии художественному директору.

Обычно альбомы возвращают непросмотренными. Я не ожидала встретить вас, — согласилась Бретт.

— Вы приносили сюда ваши работы до этого? Это действительно проблема, — пробормотал он.

— Извините? — Бретт не расслышала его слов.

— Ничего. Я разговаривал сам с собой. Они неплохи. Действительно, некоторые из них очень хороши — особенно эти, — сказал он, показывая на снимки Кристи.

— Спасибо, — тревожно сказала Бретт. Она знала, что была не права, но она была здесь и редактор «Вуаля!» делал комплименты ее работе!

— Скажите мне, почему я должен ангажировать вас? — спросил Лоренс. Несмотря на это менее чем благоприятное знакомство, он восхищался мужеством Бретт и ему понравился ее стиль.

— Потому, что я хорошая, — ответила Бретт нагло и без промедления. — Я новая и ничего похожего на мою работу не появлялось на страницах «Вуаля!». Я не могла не подслушать ваш разговор. Вы хотите дать журналу новый взгляд, другое чувство, и я смогу помочь сделать это. — Бретт излучала энтузиазм и уверенность, которые она ощущала в работе. — Когда я работала с Малколмом Кентом…

— Вы работали с Малколмом Кентом? — нетерпение Лоренса сменилось намеком на интерес.

— Два года в Нью-Йорке, и нет лучшего учителя, чем увидеть то, что ты хочешь, и запечатлеть это на пленке.

Лоренс возвратился к ее альбому и молча еще раз изучал фото. Наконец он спросил:

— Вы видели предсказание моды, представленное при входе в издательство?

— Это называется «Предвидение моды», — осведомленно ответила Бретт.

— Не больше. И ряд снимков в охотничьих домиках с восхитительными названиями выставлены там же. Теперь это цветной в три страницы материал под названием «Слишком горячий». Я хочу следующий его номер снять в квартире, вид которой говорит, что в ней действительно проживает кто-то в возрасте не менее девяноста лет. И мне нужно это к следующей среде. Вы сможете это?

— Я бы не была здесь, если бы не смогла.

— Хорошо. Вы мне будете нужны завтра в одиннадцать часов на редакторском совещании. Мы обсудим товары, расположение и модели. А что за модель на этих снимках? — указал Лоренс на Джо Тайта.

— Это не модель. Он художник.

— Мне нравится его вид. Каждая мужская модель, которую я видел, выглядит произведением какой-нибудь первоклассной школы. Я хочу, чтобы вы использовали его в ваших работах. Вы можете уговорить его сделать это? — спросил Лоренс.

— Я постараюсь, — ответила Бретт.

— Сделайте все возможное и дайте мне знать завтра на совещании. И, мисс Ларсен, у меня нет времени на переделку. Если снимки будут удачными, мы напечатаем их и поговорим о следующем номере. Если нет, я пропечатаю их в любом случае, но я никогда вас больше не приглашу.

Бретт ликовала и почти бежала по бульвару.

Она хотела каждому крикнуть, как будто громкие слова заставят ее поверить, что это не сон. «Я сделаю лучшие снимки, какие Лоренс Чапин когда-либо видел», — думала она победоносно.

— Какой красивый мальчик! — шутливо восторгался Джо, рассматривая снимок, который сделала Бретт на площади дю Тертре.

Он был приятно удивлен вчера вечером, найдя дома записку от Бретт. Он не ожидал увидеть ее снова, хотя надеялся. Он сразу почувствовал, что с ней легко разговаривать, словно она была его старым приятелем. Когда Джо позвонил около полуночи, она взволнованно попросила о встрече утром. Он был ошеломлен нетерпеливостью в ее голосе, но был очень рад увидеться. Джо планировал сделать эскизы Пон Неф при свете раннего утра, и они договорились встретиться в семь часов.

— Кое-кто еще тоже думает, что ты красивый мальчик!

Ее зеленые глаза были чистыми и блестящими, несмотря на то, что она спала очень тревожно, часто просыпаясь. Радость, которую она ощущала всякий раз, вспоминая решение Лоренса Чапина принять ее на работу, перерастала в чувство беспокойства и опасения, когда она осознавала, что ей необходимо уговорить Джо Тайта согласиться поработать с ней. Бретт хотела произвести на Лоренса впечатление человека, который сможет выполнить задание. Но она едва знала Джо и не представляла его реакцию. Бретт от волнения была на грани помешательства.

— Правда? И кто же этот «кое-кто»? — Джо облокотился о мольберт, бросив на нее свой самый очаровательный взгляд.

— Лоренс Чапин, редактор журнала мод «Вуаля!», — ответила Бретт.

— Что? — Джо чуть не уронил свой мольберт. — Но я не модель. Я деревенский мальчишка из Индианы. Представляешь, что это значит объявить родителям, что ты решил стать скульптором и уехать в Париж? Они до сих пор хотят, чтобы я учился в высшей школе на учителя рисования. Теперь я должен сообщить им, что я модель? Я не хорошенький мальчик! — Он отвернулся и стал рассматривать Сену.

— Это ведь на один денек, Джо, — уговаривала Бретт. — Кстати, как только я появилась поговорить с тобой об этом, ты сам мне сразу объявил, какой ты красивый. — Бретт посмотрела на Джо таким взглядом, каким Лоренс изучал ее вчера. Она заметила, как его прямые светло-медовые волосы оттеняют глаза и обрамляют сильный подбородок, не бритый утром. В профиль его орлиный нос казался вылепленным талантливым мастером. У Джо было правильное телосложение — его внешний вид был обращен к женщинам, но не угрожал мужчинам.

— Как я в это влез? Четыре дня назад я задумывал собственное дело, хотел бороться за свое существование художника, а теперь ты хочешь, чтобы я любовался собой на страницах журнала мод.

— Джо, это не будет выглядеть нелепым. Подумай об этом как о деловом предложении, которое принесет тебе много хорошего. Ты делаешь те наброски туристов, чтобы заработать деньги, хотя твое назначение — скульптура, так? А теперь ты заработаешь больше того, что получаешь за целый день, рисуя всяких Генри и Эселей напротив Эйфелевой башни.

Несколько мгновений Джо переваривал предложение.

— Я должен быть чертовски глуп, согласившись.

— Но Джо, ты не можешь отказать! — воскликнула Бретт, бросившись ему на шею.

— Давайте считать совещание открытым, — объявил Лоренс, входя большими шагами в комнату для совещаний. Он опоздал на пятнадцать минут, но никто не осмелился заметить ему это.

Вокруг стеклянного курительного стола собрались все участники совещания. Они беспокойно крутили свои ручки и блокноты, как студенты на экзамене. Большинство из них многие годы работали в редакции журнала и осознавали, исходя из событий последних нескольких дней, что их будущее в «Вуаля!» ставилось сейчас на карту.

Более расслабленными, наполненными ожиданием вместо беспокойства, одетыми во все черное и выглядевшими отщепенцами в этой команде были внештатники. Художник по гриму, молодая женщина с платиновой стрижкой-ежик и кольцом в носу; парикмахер, у которого светлые волосы были уложены в стиле Растафар; стилист по моде, ошеломляющий своим бесформенным неояпонским нарядом с одним длинным и одним коротким рукавами, со значком Оксфордского университета. Все они были ветеранами бизнеса. Их интерпретация стиля появлялась регулярно на страницах лидирующих европейских журналов мод, включая этот, но художественный редактор душил их идеи, экспрессии и нововведения. Они с нетерпением ждали, что скажет Лоренс Чапин о новом направлении в «Вуаля!»

Потом была она, Бретт — фотограф, точка приложения их усилий. Она поздоровалась, но они отнеслись к ней с большой осторожностью. Они ничего не знали о ее работах и болезненно сознавали, что при плохой фотографии не имели значения ни задумка этих страниц, ни наикрасивейшие модели, ни самые восхитительные дизайнеры или прекраснейшие заголовки. Но Бретт была слишком взволнованна и полна энтузиазма, чтобы задумываться о провале. Она дала волю своим волнениям предыдущей ночью, и сомнения окончательно пропали, когда Джо согласился. Это был ее шанс, и Бретт была готова за него бороться.

— Доброе утро, мистер Чапин, — сказала она, нарушая тишину.

Никогда не садясь во главе стола, Лоренс кивнул ей, наклонился вперед, положив на стол ладони, и приступил.

— «Вуаля!» в беде, и уже несколько лет. Мы потратили очень много времени и денег, перестраивая наши кабинеты, и они выглядят с лоском и современно, но мы не применили те же принципы к нашим издаваемым страницам. Часть ответственности лежит на художественном редакторе, и я буду замещать ее в этой должности на время издания следующих трех номеров. Три выпуска — это та возможность, которую представил мне издатель, чтобы «Вуаля!» изменил свою политику, иначе он исчезнет.

Лоренс замолчал и посмотрел на каждого. Бретт наклонилась вперед, ловя каждое его слово. Затем он встал и, заложив руки за спину, стал прохаживаться вокруг стола:

— Итак, старые взгляды ушли! Он выхватил текущий номер журнала из рук редактора по одежде и разорвал его на две половины.. Бретт почувствовала запал, вынуждавший ее принять участие в разговоре, а не быть простым слушателем.

— Существует целая группа покупателей таких журналов, которые не хотят иметь «Вуаля!» даже для того, чтобы просто прочитать. Если бы я не была фотографом, я бы никогда не покупала его, — вставила Бретт то, что думала о журнале все последнее время.

Все задержали дыхание. Каждый ждал, как отреагирует Лоренс.

— Точно! Мы угождали только женщинам, обедающим с Криллоном и ужинающим с Миттераном. Женщинам, которые имеют, но не тем, кто хочет сделать сам. Мы должны сделать так, чтобы журнал захватил читательниц. Щекочите ее, волнуйте, заставляйте желать большего! До сих пор наш чертов «Предвидение моды» даже не приводил редакторов к мысли собраться!

Бретт восторженно ответила.

— Но изменение названия «Предвидение моды» на «Очень горячий» и делает его действительно очень горячим, можно наглядно показать читателю изменение со всеми вытекающими последствиями.

— Да! — согласился Лоренс.

Совещание перешло к обсуждению специфики снимков, которые должны быть сняты. После того как редакторы по одежде и аксессуарам показали образцы представляемых изделий, Лоренс спросил Бретт о ее предложениях. Она подробно раскрыла свои идеи, отвечая на все вопросы спокойно и уверенно. Лоренс был ошеломлен тем, как Бретт быстро вошла в курс дела, решительно и просто излагая свое мнение. «Вот то, что мне действительно необходимо», — подумал Лоренс.

Было совсем немного замечаний и еще меньше вопросов. Хотя Лоренс и Бретт доминировали на обсуждении, каждый понял, что требовалось от них во время этих съемок.