Стылая

Глава 7

От монастыря до Птичьей Гряды мы шли около часа. По счастью, к утру дождь прекратился, тучи ушли, и на чистом голубом небе вновь сияло яркое солнце. Что ж, уже хорошо, тем более что сейчас легко дышится, воздух после дождя чистый, хотя идти по сырой траве – удовольствие небольшое. Конечно, через какое-то время все подсохнет, только вот дожидаться подобного счастья под крышей монастыря у нас совсем нет времени.

Разумеется, пока что мы шли по дороге, вернее, у нас под ногами было нечто, весьма отдаленно напоминающее дорогу, по которой от святой обители люди направлялись в сторону скал. Правда, за последнее время эта дорога стала зарастать. Понятно, что именно по ней ушел и отец Витор, тайком покинувший монастырь. Конечно, я не знаю причину, по которой парень поступил настолько опрометчиво, но хочется надеяться, что у него были на то серьезные основания. Вообще-то одному соваться в здешние места крайне опасно – ведь не просто же так монахи не решаются отходить от монастыря на большие расстояния хотя бы для того, чтоб поставить силки на птицу или зверюшку. Единственное, что делают святые братья, чтоб не умереть с голоду – так это копают рядом с монастырем съедобные корешки, благо их тут хватает, да еще ловят мелкую живность вроде ящериц и змей. А еще каждый день кто-либо из святых братьев занимается отловом кузнечиков и сверчков: оказывается, эти сушеные насекомые пользуются немалой популярностью среди святой братии. Как сказал один из здешних монахов: «а что такого, кузнечики и саранча у нас давно считается чем-то вроде заменителя семечек, мы к ним уже привыкли, да и на вкус они очень недурны...«

Правда, когда нам предложили блюдо сушеных кузнечиков, мы от них вежливо отказались: мол, спасибо, но подобная еда – это на любителя, а мы пока что к таким ценителям здешних яств не относимся... Между прочим, ловить и готовить эту летающую шушеру монахов научили местные жители, среди которых насекомые считаются такой же нормальной едой, как мясо или фрукты.

Знаете, я понимаю монахов – здесь, и верно, отходить от монастыря на большое расстояние довольно-таки опасно. Вон, сейчас в небе над нами кружится фадермус – то самое существо, одновременно напоминающее и птицу, и летучую мышь. Правда, сегодняшняя тварь размерами будет поменьше того фадермуса, которого я видела вчера, но все одно понятно, что размеры у этого летуна более чем приличные. Между прочим, весьма неприятное создание – оно уже несколько раз пыталось нас атаковать, однако меч отца Арна быстро отбил у этого существа охоту вновь нападать на нас. Тем не менее, улетать от нас фадермус явно не торопится, чего-то выжидает.

Эх, жаль, сейчас нет возможности подстрелить эту непонятную птичку и сделать из нее чучело – в нашей стране любители диковинок этого фадермуса у меня б с руками оторвали, да и на золото бы не поскупились. Увы, но чего нет – того нет. Кстати, идея неплохая: когда вернемся в Зайрос, надо будет потрясти тамошних торговцев насчет чучел здешних экзотических животных – наверняка у них имеется что-то похожее. Если чучела этих зверюшек и птиц хорошо упаковать, и положить в большие корзины, наполненные опилками или сухой травой, то этих существ вполне можно доставить неповрежденными через море. Что ж, идея неплохая, наверняка в Сейлсе найдутся таксидермисты, или, как их еще называют, чучельники, так что мне надо будет обязательно приобрести кое-что из их творений... Святые Небеса, кто о чем, а торговец о прибыли!

Хотя отец Арн идет с невозмутимым видом, я понимаю, что у него на душе только что кошки не скребут: еще бы, тот, которого он должен был оберегать, не только умудрился уйти от своего охранника, но и сумел усыпить его. Вчера отец Арн проспал чуть ли не до вечера, после чего имел весьма неприятный разговор с Псом Веры. Уж не знаю, что именно Павлен сказал отцу Арну, но, судя по тому, что у святого отца на лице все еще ходят желваки, можно предположить, что разговор был более чем неприятный. Если только мы отыщем отца Витора живым и здоровым (а я очень на это надеюсь), то с той поры отец Арн со своего подопечного глаз не спустит, причем ни днем, ни ночью.

Господин инквизитор сейчас явно не склонен к лишнему общению. Вон, тоже вооружился мечом (похоже, в том ящике, что святые отцы привезли с собой, находилось немало самого разного добра), а если судить по тому, как умело Пес Веры держит меч, то можно сообразить и без долгих пояснений, что этот человек хорошо владеет воинской наукой. Между прочим, сейчас у Павлена настроение, судя по всему, хуже некуда – мрачный, злой, недовольный... Вообще-то его можно понять – если с отцом Витором произойдет что-то плохое, то вряд ли в королевской семье будут слушать никому не нужные оправдания, пусть даже оправдывающегося и называют Псом Веры. Тем не менее, так и подмывает сказать: господин инквизитор, берите пример с отца Арна – вот кто держит себя в руках, хотя и этому парню придется ой как невесело, если хоть что-то произойдет с его подопечным.

Я ничего не говорю про Якуба, который плелся с видом человека, который вынужден идти едва ли не на самопожертвование во имя великих интересов. Между прочим, этот поросенок и слышать не хотел о том, чтоб отправиться на Птичью Гряду – дескать, если вам, хозяйка, что-то надо в тех горах, то идите туда сами, а мне за стенами святой обители делать нечего, и будет куда лучше, если я вас тут подожду, в этом самом монастыре. Мол, за это время я монахам по хозяйству помогу, да и о своей душе подумаю... После этих слов я с трудом удержалась, чтоб от всей души не врезать парню по затылку – тоже мне, нашел отговорку! Да Якуб и в нашем родном городе вряд ли имел представление, где находится хоть один храм, а если даже и знал об этом, то вряд ли туда заглядывал: святость святостью, а в кабачках проводить время куда веселей и приятней!

Единственное, что порадовало меня в разговоре с Якубом, так это то, что он даже не заикался о том, что собирается заняться старательским трудом в здешних местах. Похоже, за время нашего путешествия парень пораскинул мозгами и понял, что такому городскому жителю, как он, делать нечего в здешних опасных местах. До Якуба, наконец, дошло, что булыжники из золота на этой земле не валяются, и заниматься старательством не только трудно, но и рискованно, так что в нынешнем невеселом положении для него самый лучший выход – это пересидеть где-либо в безопасном месте до нашего возвращения, а потом отправиться домой. Пусть никаких богатств из Зайроса он не привезет, но зато жив останется, а это, в конечном итоге, куда ценнее грешного золота.

Знаете, как я уговорила своего бывшего работника пойти вместе с нами на Птичью Гряду? Сказала, что в этом случае прощу ему весь денежный долг, вернее, тот убыток, что он мне нанес, причем всю задолженность спишу подчистую. Конечно, парню можно просто приказать, и потащить его с собой, а не заниматься долгими уговорами, только, боюсь, в этом случае бесконечно ноющий и страдающий Якуб быстро доведет всех едва ли не до белого каления, а потому с моей стороны будет лучше пойти на некие жертвы. Понятно, что два раза подобное предложение не делают, и Якуб, повздыхав, с мученическим видом и тоской в голосе согласился отправиться вместе с нами. Вот спасибо, порадовал, чтоб тебя...

Перед уходом из монастыря моему бывшему работничку вручили меч и заставили взять с собой еще кое-какое оружие. Ну, воин из него примерно такой же, как из меня, то бишь ровным счетом никакой. Вначале, повесив себе на пояс меч, Якуб вообразил себя умелым воином, едва ли не мгновенно возвысившись в собственных глазах, но очень скоро все это ему надоело. Меч тяжелый, оружие мешает, и вообще он ни к чему такому не привык... Ну, тут мне вмешиваться не пришлось: Павлен, у которого и без того было паршивое настроение, разок врезал ноющему парню по шее, после чего Якуб враз заткнулся. А вот за это вам, господин инквизитор, от меня огромное спасибо.

Мне с собой тоже сунули несколько ножей и кинжал. Это верно – без оружия тут нельзя, нож нужно иметь при себе хотя бы для личного успокоения, хотя если дойдет до чего-либо опасного, то отбиться я вряд ли сумею.

Вот кто шел со спокойным видом – так это наш дорогой проводник. Еще бы: у парня есть реальная возможность заработать очень неплохие деньги, и эту возможность он не собирается упустить. К тому же Коннел уже бывал на Птичьей Гряде, и, возможно, не единожды, так что будем надеяться, парень знает, что делает.

После вчерашнего разговора под дождем мы с Коннелом как-то сразу перестали враждовать друг с другом – поняли, что находимся в одной лодке, а раз такое дело, то обоим нужно грести в одном направлении. Более того – Коннел предложил перестать вести счет наших с ним негласных побед, а заодно позабыть все недоразумения в прошлом. Дескать, позанимались ерундой – и этого достаточно, хватит глупостями заниматься, мы же с вами взрослые люди, а вздумали играть в какие-то глупые игры! Я не возражала, хотя и подумала про себя: ладно, счет два-два это, по сути, ничья, и, как говорят местные, нам стоит поглубже закопать стрелы войны.

Больше того: после того, как Коннел понял, что я, как он выразился, «на крючке у Святой инквизиции» – с того момента парень стал относиться ко мне с едва заметным сочувствием. Более того: он даже принялся опекать меня в мелочах. Что, ему уже приходилось сталкиваться с этими милыми людьми? Если так, то я ему искренне сочувствую.

Перед самым выходом из монастыря Павлен что-то долго втолковывал Коннелу, а наш проводник, в свою очередь, вступал в спор с господином инквизитором. Судя по их деловому виду, а также по некоторым словам, долетающим до меня, речь шла о дороге к какому-то конкретному месту. Получается, Пес Веры знает, куда именно нам надо идти? Интересно... Тогда понятно, что и отец Витор рванул не абы куда, а имел хотя бы общее представление, куда ему следует идти, и в каком направлении двигаться. Жаль, я пока не знаю, что сказал Павлен Коннелу, но это не страшно: если понадобится, то проводник мне об этом сообщит, а захочет промолчать – не буду настаивать на подробностях, ведь постепенно все выяснится само собой.

К тому же сейчас господин инквизитор уже не счел нужным скрывать, кто тут главный. Единственным человеком, до кого это еще не доходило, был Якуб. Ничего, постепенно и он начнет соображать, что к чему.

Меня сейчас куда больше беспокоили другие, куда более практичные вещи: вчера, как мы и договаривались с Коннелом, я сказала Павлену, что проводник соглашается идти с нами на Птичью Гряду только за тысячу золотых. Судя по тому, как немного рассеяно Пес Веры кивнул головой, принимая к сведению мои слова, стало понятно, что от Святой инквизиции покрытия незапланированных убытков вряд ли дождешься, а потому возмущаться или ругаться тут не имеет смысла. Ладно, придется всерьез призадуматься о том, что в таких случаях следует надеяться только на свои силы, а значит, мне стоит быть повнимательней к мелочам, и по возможности не проворонить то, что может случайно оказаться в моих руках. Проще говоря, мне и далее стоит надеяться только на себя.

Едва ли не у самой линии гор мы перешли ручей. Как сказал Коннел, еще недавно это был сравнительно небольшой ручеек, который можно было легко перешагнуть, а сейчас пришлось переходить вброд быстро текущую речушку, причем бурлящая вода доходила людям чуть ли не до колена. Все верно, два дня подряд шли дожди – и вот результат. Будем считать, что мне повезло хотя бы в том, что при переходе ручья я сумела не зачерпнуть воды в сапоги.

А вот и сама Птичья Гряда, о которой я столько наслышана. Вблизи это оказались обычные горы, правда, довольно высокие, поросшие травой, мелким кустарником, а кое-где и низкорослыми деревьями. В каком направлении следует идти дальше – лично мне это было непонятно, потому как то подобие дороги, по которому мы шли от монастыря, после ручья уже исчезло.

– И куда же мы двинемся сейчас?.. – спросила я, прекрасно понимая, что делать этого не стоит. – Тут же нет никакой дороги...

– После ручья каждый из старателей идет туда, куда ему хочется... – хмыкнул Коннел. – Вот и мы направимся туда же.

– Можно узнать, куда именно?

– Тут нет ничего тайного... – проводник кивнул головой в сторону. – Идем туда, левее...

– Да там же склоны чуть ли не отвесные!.. – ахнул Якуб.

– Ну-ну, не стоит преувеличивать... – Коннел, и верно, направился в левую сторону. – Вполне нормальный подъем, без особых сложностей. Бывает куда хуже...

Подниматься по крутому склону холма, когда под ногами кое-где сыплется каменная крошка, оказалось совсем нелегко. Первое время у меня еще было желание оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать хоть какие-то следы отца Витора, хотя я прекрасно понимала, что если таковые и были, то оказались смыты дождем. Впрочем, через какое-то время мне стало не до того, чтоб глазеть направо и налево – сейчас следовало смотреть себе под ноги. Пока брали первый склон, я несколько раз поскальзывалась на сырой глине, пару раз даже упала на бок, моля всех Богов, чтоб мне не скатиться вниз, к подножию этого самого склона. Все еще не высохшие после дождя трава и корни были скользкими, так что идти нужно было очень осторожно.

К тому же стали казаться очень тяжелыми заплечные мешки, в которые перед уходом из монастыря мы уложили самое необходимое. Сейчас я шла, сильно наклоняясь вперед, сильно пригибая спину, чтоб вес заплечного мешка толкал меня вперед, а руки могли хоть за что-то ухватиться и подтянуть тело. Как же тут тяжело идти! Конечно, в свое время мне, бывало, приходилось и самой разгружать подводы, таскать тяжести, катать тяжелые бочки, но таких длинных прогулок по пересеченной местности у меня ранее точно не было.

Впрочем, оступалась и спотыкалась не только я одна. Не раз запинался и Павлен, разок упал Коннел, а что касается Якуба, то этот парень еле передвигался по склону, а уж падал столько, что я стала всерьез подумывать о том, не придется ли мне тащить Якуба за шиворот. Глядя на то, с каким трудом мой бывший работник преодолевает подъем, каждому было ясно, что Якуб не относился к числу тех, кто любит устраивать прогулки за городом, и уж тем более парень не привык к большим физическим нагрузкам. Конечно, на прежней работе ему приходилось таскать тяжелые мешки и коробки, да и на «Серой чайке» лениться никому не давали, но от таких подъемов станет тяжело и более выносливому человеку. Единственным человеком, кто поднимался по склону легко и без заметного труда, был отец Арн. Тут и без лишних пояснений ясно – тренированный парень.

Вдобавок ко всему святой отец то и дело смотрел наверх, стараясь не упускать из вида фадермуса, который, заметив, что мы карабкаемся по довольно-таки отлогому склону, стал летать над нами все ниже и ниже. Вот тварь, никак не хочет отвязаться от нас! Здорово нервирует, особенно если принять во внимание немалые размеры этой странной птички. Я уж не говорю про звуки, которые издавало это существо: послушай со стороны – просто скрип несмазанной телеги! Просто уши закладывает... Пару раз фадермус пролетал над нами настолько низко, что я сумела рассмотреть его необычные крылья – наполовину кожистые, наполовину покрытые перьями, острый клюв, серое оперение на непропорционально длинном теле... Отвратительное создание! Если этот летун будет держаться от нас в отдалении, то его присутствие можно пережить, но если вздумает напасть на нас, то нам наверняка придется плохо! Достаточно вспомнить рассказ старейшие о том, как такая вот птичка напала на мичибичи, живущего в озере, и неплохо его потрепала... А все-таки интересно бы увидеть воочию, как выглядит тот самый мичибичи!

Мы прошли по склону несколько сотен шагов вверх, и все это время я думала только об одном – когда же он закончится, этот подъем? Тяжело... Когда же, наконец, мы добрались до вершины, то у меня ныли ноги, я с трудом переводила дух, пот заливал глаза, а сердце так колотилось, что мне казалось – этот стук слышат все.

Все это время я старалась думать о совсем посторонних вещах, а точнее о том, отчего эти горы называют Птичьей Грядой. Почему мне в голову лезли такие странные мысли? Просто когда отвлекаешься, то становится легче. Вообще-то не скажешь, что в этих горах постоянно раздавались голоса птиц, хотя мы иногда видели стайки небольших птичек, смахивающих на воробьев. Но в этом нет ничего странного, куда непривычней другое, а именно то, что какие-то непонятные пичужки то и дело с писком проскакивали у нас под ногами. Если я правильно поняла, то эти птицы даже свои гнезда вили в земле. Так вот, Коннел нам пояснил: как это ни удивительно, но свое название гряда получила именно из-за этих шустрых птиц, которые обитали только в здешних местах. Увы, но эти бегающие птички почти не умели летать, но зато по земле носились так быстро, что человеку за ними не угнаться при всем своем желании. А еще этих шустрых пташек на этих горах было не меньше, чем мышей и сусликов на созревшем хлебном поле, а может, и больше.

– Так, сейчас небольшой отдых, а потом спускаемся вниз... – Коннел опустился на землю. Остальных уговаривать не пришлось, мы все едва ли не попадали в заросли каких-то колючих кустов, которые росли среди крапивы и молочая.

– А что, обязательно нужно было забираться именно здесь, по крутому склону?.. – поинтересовалась я у Коннела через несколько минут, когда мое дыхание более или менее пришло в норму. – Сомневаюсь, что старатели будут карабкаться по горам, как обезьяны, а не искать более удобный путь. Что, внизу дороги нет?

– Можно и обойти, не проблема... – буркнул Коннел, убирая в дорожный мешок свою наполовину опустевшую фляжку. – Цена вопроса – несколько лишних часов. Просто этим путем мы идем напрямую, срезаем часть извилистой дороги.

Понятно: Павлен велел проводнику вести нас кратчайшим путем, чтоб быстрее догнать беглеца. А если с отцом Витором что-то произошло как раз на том участке, который мы обходим стороной? Вдруг он сидит где-то там и ждет нашей помощи? Правда, сказать об этом я не успела, потому что раздался страдальческий голос Якуба:

– У меня ноги совсем не ходят...

– Привыкай, дальше будет хуже... – посоветовал Коннел. – Мы еще в начале пути... Тихо!

Этих слов оказалось достаточно, чтоб все и думать забыли об усталости. Каждый вслушивался в окружающее, опасаясь пропустить хотя бы звук. Хм, а ведь и верно – хрустнула сухая ветка, стукнул камешек... Пожалуй, тут стоит быть настороже.

– Подъем!.. – скомандовал Коннел, вскакивая с места. – Оружие доставайте...

Два раза повторять не пришлось, все едва ли не разом оказались на ногах, да еще и мечи держали наготове. Надо же... – невольно отметила я про себя, – в минуту опасности никто не думает о том, что у него только что не было сил даже пошевелиться. Меж тем, и верно, вновь раздался стук камня – такое впечатление, что кто-то приближается к нам, но, отчего-то уверена, что это не человек.

Долго ждать не пришлось – не прошло и нескольких минут, как из кустов выползло существо, очень похожее на ящерицу, только вот в длину эта ящерица превышала рост среднего человека. Да уж, на тех шустрых ящерок, из которых монахи варили суп, это создание никак не походило. Толстые складки темно-серой кожи, свисающие по бокам, небольшой костяной гребень, тянущийся вдоль спины, сильные лапы с длинными когтями, приоткрытая пасть, полная острых зубов, раздвоенный язык, то и дело мелькающий в этой самой пасти... Смотреть страшно! Переваливаясь на коротких лапах, существо почти что побежало к нам, причем передвигалось оно довольно быстро, и каждому было ясно, что мы представляем для него интерес только в виде обеда, а может, и ужина.

– Не подпускайте его близко!.. – рявкнул Коннел. – Все в круг! Мечи доставайте, но будьте осторожны – это сильная зверюга!

Тут и без слов понятно, что нам нужно держаться вместе. Быстро встали едва ли не спиной друг к другу, ведь с первого взгляда ясно, что перед нами появился настоящий хищник. Стоя едва ли не спиной друг к другу, мужчины держали в руках мечи, и эта огромная ящерица, видимо, знала, что кидаться на эти блестящие полосы металла ей не стоит. Тем не менее, уходить это существо тоже не желало, и пока что описывало круги вокруг нас, постепенно сужая расстояние, время от времени издавая звуки, отдаленно напоминающие шипение змеи.

– Кто это?.. – спросила я, не сводя глаз с этого странного создания.

– Скальный варан... – отозвался Коннел, который тоже следил за каждым движением огромной ящерицы. – Вообще-то эти ящеры, как правило, бывают немного меньших размеров, этот будет чуть крупней остальных. Отменный экземпляр, такого увидеть – редкая удача.

– Отчего-то мне не кажется, что нам уж так повезло... – буркнула я.

– И долго этот скальный варан будет вокруг нас бегать?.. – с заметным раздражением в голосе поинтересовался Павлен.

– Пока кого-нибудь не задерет, чтоб его... – ругнулся Коннел. – Эти твари – они же совершенно ненасытные! Еще одна особенность скальных варанов состоит в том, что они весьма настырны, но соображают плохо. Увидели добычу – так просто не отстанут. Погодите, этот ящер нас скоро хвостом хлестать начнет, а сил в том хвосте столько, что с одного удара может легко сломать ногу любому из нас. Единственная возможность отвязаться от скального варана – это или самим его завалить, что совсем непросто – они, заразы, невероятно живучи!, или же кинуть ему что-либо съестное, причем необходимо, чтоб этого съестного было побольше.

Было бы оно еще у нас с собой, это самое лишнее пропитание... Когда мы уходили из монастыря, то взяли с собой всего лишь немного сухарей – объедать монастырскую братию никак не хотелось, к тому же, по словам Коннела, в горах хватает живности, годной на еду. Ну, может, где-либо ее и немало, но пока что нам никто, кроме этой огромной ящерицы, не встретился. Конечно, не исключаю, что в пищу годится и это ползающее чудище, только о подобном... экзотическом деликатесе на обед не хотелось даже думать.

– Съестное, говоришь... – протянул Павлен. – Отец Арн, ты сумеешь сбить эту мерзкую птицу, или кто она там...

– Фадермуса?.. – казалось, подобный вопрос ничуть не удивил святого отца. – Конечно, лука со стрелами у меня нет, но можно попробовать достать ножом, тем более что эта богопротивная тварь летает достаточно низко.

– Тогда не теряй время!.. – приказал Пес Веры. – Только подбей его так, чтоб он упал неподалеку от нас.

Первое, что сделал отец Арн после этих слов – так это сунул мне в руки свой меч.

– Держите! Необходимо для охраны...

Чуть растерявшись, я взяла в руки чужое оружие, и невольно прошлась по нему придирчивым взглядом. Хм, а ведь я была права в своем предположении еще там, на корабле: это оружие стоит огромных денег – прекрасная ковка, рукоять, аккуратно обмотанная узкими полосками необычной шершавой кожи, серебряные эфес и навершие... Этот меч, и верно, был изготовлен явно не в деревенской кузне. Я никогда не занималась торговлей оружием или военной амуницией – не мое это дело, но зато была знакома с некоторыми мастерами, что ковали оружие, знала и торговцев, которые продавали эти изделия. Конечно, великим знатоком я не была, но имела кое-какое представление о том, чем разнится даже внешне сходное оружие. Так вот, я, разумеется, могу ошибаться, но все же предполагаю, что этот меч – работа северных мастеров, причем работа старинная, а серебро в отделке о многом говорит знающему человеку...

Рассматривая оружие, я немного отвлеклась, всего-то на несколько секунд, и чуть не упустила момент, когда этот самый варан бросился ко мне. По счастью, стоящий рядом Коннел был настороже, и едва ли не рубанул по морде слишком близко подбежавшего варана. Огромная ящерица ловко отклонилась в сторону, при этом вновь неприятно зашипев, но, по счастью, удар ее хвоста до меня не дошел.

– Госпожа Арлейн, не зевайте... – кажется, Коннелу хотелось выразиться погрубее. – Здесь ушами не хлопают и о женихах не мечтают! Если в следующий раз лопухнетесь, то этому варану насчет обеда можно будет не беспокоиться!

Я настолько растерялась от собственной невнимательности, что решила промолчать, тем более что наш проводник сказал истинную правду – в этих местах за рассеянность платят дорого. Можно сказать, не успели еще придти на Птичью Гряду, а я уже чуть не совершила ошибку, и все из-за своего ротозейства.

Меж тем отец Арн достал нож, и ожидал того момента, когда фадермус окажется настолько близко, что его можно будет достать броском ножа. Как обычно бывает в таких случаях, птица, до того едва ли не кружившая у нас над головами, отчего-то отлетела в сторону. Минута, две, три... Кажется, варану тоже надоело вертеться вокруг нас, и он остановился – похоже, стал выбирать, кто из нас покажется ему наиболее слабым. Да уж, если такая махина с разбегу налетит на нас, то точно раскидает всех в стороны, тут и оружие не спасет. Вернее, оно, конечно, спасет, но не всех – без сомнений, кто-то из людей точно пострадает.

И тут, на наше счастье, фадермус решил совершить над нами очередной облет. Раскинув свои широкие крылья, он пролетел едва ли не над нашими головами: очевидно, птичка понимала – если ящер накинется на нас, то и ему, то бишь летуну, может достаться кое-что на перекус...

Я не уловила тот момент, когда отец Арн бросил нож в пролетающее над нами существо, просто на какую-то долю мгновения фадермус будто застыл в воздухе, потом перекувырнулся, и, издавая свои мерзкие звуки, упал на землю неподалеку от нас, на расстоянии примерно двадцати шагов от того места, где стояли мы. Сейчас это создание лежало на спине, хрипело, безуспешно пытаясь перевернуться и в ярости колотило крыльями по земле, а ноги птицы с огромными когтями невольно сжимались и разжимались. Ого, а лапы-то у этого существа просто огромные! Про их длину и остроту не стоит и упоминать – на них даже смотреть страшно! Да уж, если эта птичка походя царапнет тебя таким вот коготочком, то рассечет не только плоть, но и кости.

Главное – это существо сейчас ранено, и вряд ли в состоянии броситься к нам. Конечно, со стороны трудно судить, но, кажется, брошенный отцом Арном нож вошел птице точно в грудь. Ну, что тут скажешь: молодец, святой отец, спасибо тебе за умение и точный бросок!

Меж тем варан тоже заметил птицу, лежащую на земле, и, отвернувшись от нас, быстро потрусил к ней. Надо сказать, что и фадермус увидел приближающегося к нему ящера, а потому попытался, было, ударить того своей страшной лапой, но варан оказался шустрей – он вцепился зубами в лапу птицы, с хрустом перекусывая ее, и одновременно с тем ударив своим хвостом фадермуса по голове...

Что было дальше – не знаю, потому как Коннел негромко скомандовал:

– Уходим, быстро!

Два раза повторять не пришлось, мы и сами были рады убраться отсюда как можно скорей, а потому кинулись прочь, особо не разбирая дороги. Беда в том, что тот склон, но которому надо было спускаться, был круче того, по которому мы поднимались на эту гору, да и растительности на нем было поменьше, так что по этой осыпи мы не спускались, а, скорее, скатывались, обдирая руки, лицо, да и оказавшись внизу, поторопились уйти подальше. Кто его знает, вдруг этот огромный варан отправиться за нами? Ведь не просто же так его называют скальным... Еще хорошо, что отец Арн едва ли не сразу же забрал у меня свой меч – не хватало еще тащить с собой лишнюю тяжесть, и без того дорожный мешок за спиной становился все тяжелее и тяжелее.

Походя перемахнули еще один склон, еще круче первого, с россыпями мелких осколков камней, и почти лишенный растительности. Идти здесь было очень трудно, приходилось выбирать опору для ноги едва ли не при каждом шаге, и когда мы преодолели этот склон, то поняли, что без отдыха мы сейчас и шагу не сделаем. Правда, здесь находились лишь сухая каменистая почва и редкие кустики жесткой травы, но выбирать не приходилось.

Лежа возле большого валуна, я смотрела, как крохотные ящерки охотятся на пауков и мошек, и понимала, что в эту минуту на ноги меня не поднимет даже появление еще какого-нибудь чудища. Во всяком случае, когда из-под валуна выскользнула большая гадюка с узнаваемой узорчатой линией на спине, и проползла подле моей руки, едва ли не касаясь ее своим чешуйчатым телом, то у меня не хватило сил испугаться или хотя бы просто отдернуть руку, хотя я всю жизнь терпеть не могла этих хвостатых. Лишь подумала устало: ползет себе – и хорошо, лишь бы меня не трогала. Правда, Коннел, увидев, как возле меня извиваясь, скользит ядовитая змея, только что не дернулся в растерянности, но ничего не сказал, а остальные мужчины и вовсе не обратили на подобное никакого внимания – мол, эту особу какой-то там змеей не испугаешь...

– Этот скальный варан... – наконец подал голос Павлен. – Их тут много?

– Ну, не сказать, что их очень много, но встречаются... – вздохнул Коннел. – Они, бывает, даже с гор спускаются, и к монастырю подходят. Монахи жаловались, что одно время эти ящеры чуть ли не паслись возле дороги, шагу за ворота ступить не давали. А что такого, преодолеть большие расстояния для варанов несложно. Ползают довольно-таки неслышно, бегают достаточно быстро, так что человек далеко не всегда может улизнуть от них.

– А как же варан отстал от нас ради всего лишь одной птицы?.. – задала я давно интересующий меня вопрос. – Думала, он за нами побежит...

– Так птица раненая была, а подобные вещи любой зверь улавливает моментально... – развел руками Коннел. – И потом, не следует ожидать долгих раздумий от такого ящера – он видит раненое существо, и сразу же кидается к нему. Тем не менее, фадермуса тоже так просто не съешь, он попытается сопротивляться. Не сомневаюсь и в том, что он все же сумеет поранить нападавшего, так что этой огромной ящерице будет не до нас. Вообще-то скальный варан предпочитает падаль, но не откажется и от свежего мяса.

– Если я правильно понял, то в племени Серых Барсуков ранее не встречали фадермусов?.. – поинтересовался Павлен. – А мы уже второго видим...

– Да раньше этих пташек тут и близко не было... – подосадовал наш проводник. – Вернее, о них никто и слыхом не слыхивал! Откуда они тут взялись – представления не имею! Может, прилетели в эти места из каких-то глубинных земель? Но за последние несколько лет возле Птичьей Гряды их встречается все больше и больше. Правда, раньше они отсюда далеко не улетали, но, похоже, времена меняются. И еще у фадермусов есть привычка охотиться как на людей, так и на животных.

– А кто их назвал этим словом – фадермус?.. – спросила я.

– Не знаю... – пожал плечами Коннел. – Говорят, кто-то из ученых людей, что были здесь, сказал, что эти летуны один в один напоминают фадермусов, тех птиц, что давным-давно вымерли в наших родных краях... Кстати, отец Арн, должен сказать, что вы прекрасно умеете бросать ножи! Где вы так научились?

– Чтоб стать охранником веры, можно приложить некоторые усилия... – неохотно отозвался святой отец. – Впоследствии они окупятся сторицей.

– И когда же мы отправимся дальше?.. – поинтересовался Павлен. Что тут скажешь – не сидится мужику спокойно! Вернее, не лежится...

– Еще отдохнем минут десять – и пойдем... – прикрыл глаза Коннел.

Дальше... Значит, надо снова ползти по горам и спотыкаться о камни... Ой, ну скажите, и на кой ляд в свое время я послушалась Павлена?! Зачем согласилась на его условия, и для чего меня понесло в Зайрос?! Ведь знала же, что добром все это не кончится! Впрочем, у Пса Веры не было сомнений в моем согласии на эту поездку, ведь с инквизицией не спорят! Ох, надо было мне еще дома, услышав предложение насчет Зайроса, сразу же в монастырь уйти, вернее, бежать туда со всех ног. Зачем? Да вместо того, чтоб здесь пропадать, лучше в женской обители грехи отмаливать – ни забот тебе там, ни тревог, ни волнений, ни таких вот скачков по горам за невесть какой надобностью!.. Вот кто мне ответит на вопрос: зачем отца Витора (или кто он там на самом деле) понесло в горы, да еще и в одиночку? Братца захотел увидеть? Я, разумеется, рада за крепость их семейных уз, но иногда и голову на плечах иметь надо, думать, что делаешь, тем более что в поступке отца Витора, на мой взгляд, напрочь отсутствует логика!..

Потом мы снова шли по высоким крутым холмам, поднимались, спускались... Идти легче не стало, но показывать свою слабость мне никак не хотелось, и потому я, стиснув зубы, шла вперед. Наверняка вокруг нас были красоты горной природы (чтоб ее!), только мне было не до того, чтоб любоваться здешними пейзажами – эта прогулка выматывала у меня все силы. Правда, Якуб несколько раз пытался, было, пожаловаться на усталость, только его никто не слушал. Я же была уверена в одном: если мы и дальше будем чесать в том же темпе, то в ближайшее время я обязательно помру.

Однако через какое-то время идти стало легче: дело в том, что во время одной из остановок Коннел показал нам на невысокий кустик, похожий на спутанный клубок серых веток, сплошь покрытых удлиненными зелеными листочками с зубчатыми краями.

– Собирайте эти листья!.. – почти что скомандовал наш проводник. – Если их жуешь, то есть совсем не хочется, да и сил прибавляется. Правда, злоупотреблять ими тоже не стоит – можно и отравиться. Пять листьев за одни раз – и хватит.

– А что это такое?.. – Павлен с подозрением покосился на куст.

– Это растение называется кокай... – Коннел сорвал пару листиков и сунул их себе в рот. – Нам повезло, что мы его нашли – кокай встречается довольно редко, и у здешних жителей эти листочки в большой цене. Кстати, на этом кустике листья можно оборвать хоть все, вы, главное, ветки не ломайте, а новые листики на них быстро отрастут...

И верно – после того, как каждый прожевал по несколько листиков, идти стало куда легче. Чуть кисловатые листья, по вкусу похожие на щавель, словно придали каждому из нас второе дыхание, однако куда больше радовало то, что, по словам нашего проводника, в ближайшее время путь станет легче – вскоре мы начнем спускаться вниз.

– Ой, это еще кто?.. – только что не взвыл Якуб, тыкая пальцем в небо, где над нами даже не летела, а проплывала птица непонятного пегого цвета. Хм, во всяком случае, вряд ли каждому из нас стоит тревожиться – это точно не фадермус, а самая обычная птица, хотя, возможно, и хищная. Впрочем, неподалеку в воздухе парила еще одна такая же летунья.

– Это грифы... – Коннел приложил ладонь к глазам, защищая их от солнца. – Не беспокойтесь, на нас они не нападут. Грифы предпочитают падаль.

– Многовато тут что-то падальщиков развелось... – продолжал бурчать Якуб. – То ящерица эта огромная, то птицы какие-то...

– Сколько есть!.. – отрезал Коннел, и словно споткнулся. В этот момент каждому из нас в голову одновременно пришла одни и та же мысль: если грифы летят на мертвое тело, то... Ох, не приведи Боги, чтоб это оказался отец Витор! Конечно, пока что кроме скального варана и фадермуса нам, по счастью, не встретилось никаких хищников, но это вовсе не значит, что отцу Витору повезло больше нас, и что его путь был совершенно безопасным.

– Пошли!.. – скомандовал Коннел, и все мы без слов отправились за ним. Тут и без долгих пояснений ясно, что проводник направился в ту сторону, куда летели грифы, а они явно стремились к мертвому телу. Разумеется, в горах смерть может подстерегать любого, но все же хочется надеяться, что в этот раз она миновала отца Витора.

Теперь мы шли только вниз, но казалось, что идем недостаточно быстро, и потому каждый из нас шел на риск, лишь бы ускорить продвижение. Труднее всего было прыгать на крутых спусках едва ли не с камня на камень, и хотя нам не всегда удавалось удержать равновесие, а срываться с них, и падать на землю было тяжело и больно, мы все же торопились, как могли. Наш небольшой отряд едва ли не одним махом преодолел несколько каменных осыпей, и мы, наконец-то, оказались у подножья холмов.

Потом мы с четверть часа шли меж двух отвесных склонов, которые больше напоминали ущелье, в котором надрывно свистел ветер. Если я правильно поняла, то именно к этому месту Коннел и направлялся с самого начала, рассчитывая опередить отца Витора. Хотя под нашими ногами был камень, мне отчего-то казалось, что мы идем по тропе, где, наверняка, ходят не только звери, но и люди. Впрочем, Коннел, хотя и старательно вглядывался в землю, в ответ на наш вопрос лишь покачал головой – ничего не замечаю, я ж на камнях следы читать не умею, на это способны лишь местные, и то не все.

Однако стоило нам выйти из этого ущелья, как увидели ручей, через который были переброшены два бревна. Значит, здесь все же ходят люди... А чему, собственно, удивляться, в свое время тут наверняка прошло немало старателей.

Впрочем, сейчас наше внимание привлекли вовсе не бревна, а то, что неподалеку от этого ручья лежало странное создание, вернее, тело погибшего существа. Главное, что нас обрадовало – это был не отец Витор, и даже не человек, а нечто странное, чему трудно подобрать название: мне в глаза бросилось человеческое тело, поросшее коротким рыжим волосом, и в то же время у этого тела были козлиные ноги... Именно к этому мертвому созданию сейчас и слетались грифы. Вернее, здесь уже было несколько хищных птиц, парочка из которых при нашем появлении отлетела на пару-тройку шагов, а остальные продолжали клевать мертвое тело. Больше рядом не было никого, и не знаешь даже, что тут сказать – хорошо это, или плохо.

– Стойте!.. – Коннел поднял руку, останавливая нас. – Не кидайтесь вперед сломя голову, надо осмотреться.

Если я правильно поняла, то приказ стоять на месте относился к нам с Якубом. Вполне естественно, спорить мы не стали и послушно стояли в стороне, глядя на то, как Коннел что-то внимательно изучает на земле – видимо, пытается прочитать следы. Хорошенько осмотрев землю возле трупа, Коннел перешел ручей, а Павлен с отцом Арном подошли к лежащему существу, и, отогнав грифов, перевернули тело лицом вверх.

– Якуб, стой на месте!.. – одернула я бывшего работничка, который только что не подпрыгивал на месте, пытаясь рассмотреть, что же это за существо лежит неподалеку от воды.

– Госпожа Арлейн, а вам разве не интересно?.. – парень неодобрительно покосился в мою сторону.

– Не беспокойся, нам все скажут.

– Ага, скажут они... – Якуб только что не шмыгнул носом. – Все чего-то молчат, крутят, таят, скрывают...

– Говорю же, стой спокойно, скоро все сам увидишь своими глазами. А насчет всего остального я тебе вот что скажу: не стоит понапрасну лезть в чужие дела, ведь неизвестно, во что это может вылиться.

– Вы, хозяйка, уж очень осторожная, лишний раз чего-то сделать опасаетесь, все проблемы обходите... – с ноткой превосходства в голосе заявил мне бывший работничек. – Надо быть проще, смелей, ну вот как я, например! И рисковать я не боюсь!

Услышав подобное заявление, я даже не нашлась, что ответить. Эх, парень, была бы я по-настоящему осторожна, не оказалась бы здесь, а вот если б ты не был таким смелым, без оглядки и страха проматывая чужие деньги, то и тебя бы тут не было.

Не прошло и нескольких минут, как Коннел вернулся, а Павлен махнул нам рукой – мол, можете подходить. Ох, как Якуба любопытство раздирает – вон, чуть ли не бегом рванул. Тут можно сказать только одно: как не было у парня ума, так его и нет до сей поры.

Подойдя к телу, лежащему на земле в луже черной крови, я только что не ахнула – ну и чудище! В существе, которое было перед нами, объединилось, кажется, все несовместимое. Прежде всего, у него был человеческий торс, на котором сидела голова обезьяны. Казалось бы, что в этом удивительного? Странность-то как раз и состояла в том, что у существа были козлиные ноги, небольшой рыбий хвост, и, вдобавок, вместо рук имелись крылья и когти от птицы. К тому же рост этого непонятного создания доходил мне едва ли не до плеча... Да, не хотелось бы мне встретиться с этим созданием один на один: достаточно посмотреть на клыки в его пасти, чтоб понять – это существо явно не относится к тем доброхотам, что указывают заблудившемуся в горах путникам верную дорогу. Сейчас на теле непонятной твари виднелось несколько ран, в которых застыла запекшаяся кровь.

– Это... это что такое?.. – осипшим голосом поинтересовался Якуб. Кажется, это жутковатое создание произвело на него должное впечатление – вон, аж губы у парня посерели.

– Не знаю... – надо же, в голосе Коннела слышится досада. – Я такую тварь отроду не видел. Даже не представлял, что подобное может существовать!

– Это бальдандерс... – произнес Павлен, поворачивая носком своего сапога голову этого странного существа. Надо же, а я вначале и не заметила – оказывается, отец Витор отсек голову этой твари! Теперь понятно, отчего вокруг натекло столько крови...

– Кто-кто?

– Бальдандерс... – повторил Павлен. – Неудивительно, что вы о нем ничего не слышали – их давно нет в нашем мире...

– Их что, всех перебили?.. – продолжал допытываться Якуб.

– Вроде того... – буркнул господин инквизитор.

Непонятно отчего у меня сложилось впечатление, будто Павлен только что получил подтверждение своим крайне неприятным предположениям. Вон, при взгляде на неподвижное тело уродливого существа Пес Веры даже чуть сдвинул брови и немного потемнел лицом, однако голос у инквизитора оставался спокойным.

– Итак, господин Коннел, что вы, как следопыт, скажете о произошедшем на этом месте?

– Ну... – Коннел с трудом оторвал взгляд от необычного создания. – Ну, как я могу судить, этого... не знаю, как его и назвать, слово уж больно сложное...

– Не отвлекайтесь.

– Как скажете. Так вот, этого козлоногого убил отец Витор, причем это произошло всего лишь несколько часов назад. Скорей всего, вчера дождь застал святого отца в пути, и потому отцу Витору пришлось забраться в какое-то укрытие, а утром он вновь отправился в дорогу. Не знаю, были ли у него за это время какое-либо происшествия, но когда парень вышел из ущелья, то на него сверху кинулся этот...

– Почему сверху?.. – спросила я.

– Да потому что следов того, что этот козлоногий откуда-то прискакал – их просто нет.

– Но ведь вы же сами недавно говорили, что на камнях нет следов!

– На камнях – да, но здесь течет ручей, есть земля, причем влажная, а на ней следы отпечатываются очень даже неплохо. Так вот, повторяю – эта образина набросилась на отца Витора сверху, наверное, пряталась в расщелине, причем довольно-таки высоко над землей. Вы обратили внимание на то, какие крылья у этого урода? А когти на руках заметили? На подобных крыльях, да еще и при своих немалых размерах эта страхолюдина вряд ли может далеко летать, да и не подняться ей высоко, а вот спланировать на кого-нибудь сверху, оглушить, вцепиться когтями и зубами – это запросто. Думаю, святой отец в последний момент все же сумел заметить нападение, успел выхватить меч, а может, все это время отец Витор не выпускал его из рук – все же здешние места для прогулок не подходят, и особенно это касается одиноких путников. Короче, наш парень поранил этого раскрасавца, то бишь отбил первую атаку. Скорей всего, святой отец первым же ударом всерьез поцарапал нападающему крыло – вон, видите, оно разрублено едва ли не пополам...

И верно: серое крыло бальдандерса было не только залито засыхающей кровью, но из него еще торчали тонкие обрубки белых костей.

– После этого ранения тварь больше взлететь не могла... – продолжал Коннел. – И потому-то у них с отцом Витором была серьезная схватка – вот, видите, как земля взрыхлена? Похоже, этот недоделанный нападал, а отец Витор защищался. Нашему парню в каком-то смысле повезло – это летающее недоразумение он завалил, но и сам, похоже, ранен.

– Вы уверены?.. – нахмурился Павлен.

– Не был бы уверен – не говорил... – Коннел с досадой махнул рукой. – Отец Витор перевязал себя на том берегу – там, на земле возле небольшого камня, он здорово натоптал. Еще у того камня я увидел несколько капель крови, а еще крохотный клочок корпии – видимо, парень делал себе перевязку.

– Интересно, тяжелое ли у него ранение?.. – покрутил головой Павлен.

– По этому поводу ничего сказать не могу... – пожал плечами Коннел. – Но зато я вспомнил рассказы старателей в поселке Удача. Помните, там, за карточным столом, нам много чего поведали о том, какие существа встречаются в здешних местах.

– Точно!.. – я только что себе не хлопнула ладонью по лбу. – Среди всего прочего говорили о летучей обезьяне, которая прыгает со скал на людей и загрызает их на месте. Помнится, они них называли скалистыми обезьянами. Дескать, человечина у них идет как самая любимая еда, причем человечина должна быть свежая, то бишь эта летающая обезьяна обожает жрать еще теплое тело, а лучше – живое. Старатели нас предупреждали: с ней лучше не встречаться, но если тебе все же выпало такое несчастье, то за своей спиной живой эту тварь оставлять не следует – все одно не отвяжется от тебя, словно голодный от лотка с горячим хлебом!

– И я вспомнил!.. – подал голос Якуб, который со смесью страха и неуемного любопытства смотрел на бальдандерса. – Еще говорили, что эта уродливая обезьяна быстрая, шустрая, соображает неплохо, и если хочешь с ней совладать, то первым делом надо перебить ей крылья, чтоб не удрала, а уж потом добивать... Я, если честно, полагал, что все это сказки!

Ну, не ты один так считал... – подумалось мне. Главное, что отец Витор, судя по всему, вовремя вспомнил все те разговоры, что мы ему передали – ведь его самого у того карточного стола не было. Хотя, если сидишь в одиночестве невесть сколько времени в какой-нибудь небольшой пещерке, зная, что из-за дождя не можешь отправиться в путь, то поневоле начнешь припоминать все, что тебе известно о здешних местах – все одно больше заняться нечем. Может, именно эти воспоминания и помогли ему сейчас справиться с таким жутким созданием, как бальдандерс.

– Если вы насмотрелись на этого писаного красавца, то пошли отсюда... – Коннел оглядывался по сторонам. – Надеюсь, никому из нас он не будет сниться в кошмарах. Знаете, мне бы не хотелось долго стоять рядом со скалами – мало ли что может произойти!

– А что такое?.. – Якуб в испуге завертел головой по сторонам.

– Разве не ясно?.. – Коннел кивнул головой в сторону обрывистого склона. – Я, конечно, не думаю, что у этой твари имеется подружка или же любящая семейка, да и старатели ни разу не упомянули о том, будто скалистые обезьяны охотятся парами – об этих созданиях говорили, как об одиночках, но, тем не менее, нам лучше покинуть это место.

– Согласен... – Павлен шагнул в сторону. – Мы тут, и верно, слишком задержались. Уходим. Только для начала неплохо бы фляжки наполнить, да и самим напиться не помешает. А заодно между делом вспомните, о каких еще чудищах нам говорили старатели...

О каких еще здешних страшилищах говорили старатели? Да если вспомнить все те байки, о которых они нам рассказали, и все те жуткие истории, что нам поведали, то можно не раздумывая бежать назад! Положа руку на сердце, могу сказать, что я не поверила и в десятую часть этих историй, потому как не привыкла сразу же принимать на веру все, что слышу. Однако все же следует признать, что часть тех страшилок может оказаться правдой.

Стараясь не глядеть в сторону убитого бальдандерса, мы наполнили фляжки водой из ручья. Хм, а вода тут что-то не очень, чуть темноватая и землей отдает. Видимо, сильные дожди несут с вершин гор землю и камни...

Стоило нам перейти ручей и пройти немного дальше, как я услышала хлопанье крыльев. Обернувшись, я увидела, что грифы вновь слетаются к мертвому телу скалистой обезьяны – теперь птицы без спешки займутся мертвечиной... Кстати, вон и еще грифы подлетают...

Не сбавляя быстрого шага, Коннел на ходу пояснял: по его прикидкам, отец Витор опережает нас часа на два-три, никак не больше. Конечно, вчера, до начала дождя, наш беглец сумел пройти немалое расстояние, но гроза сбила все его планы. Сегодня он наверняка вышел рано, едва только рассвело, но ведь и мы не медлили – идя по горам, сумели срезать часть пути. В самое ближайшее время мы сумеем догнать отца Витора – все же он ранен, и теперь вряд ли в состоянии передвигаться так быстро, как бы ему хотелось. Так что нам сейчас приходилось уповать только на то, чтоб рана святого отца не была очень серьезной.

В этот раз мы уверено шли вслед за беглецом, потому как здесь, кроме камня, хватало и земли, на которой наш проводник без особого труда замечал следы отца Витора. Холмы и отвесные утесы тут были чуть поменьше, зелени больше, и идти стало легче. Да и погода сейчас нас радует – ни дождя, ни сильных ветров. К тому же после ручья пошли куда более живописные места – вокруг то и дело встречались луга, поросшие цветами, но все же здесь царствовали мхи невероятных расцветок – зеленые, белые, желтые, красные, голубые и даже черные, причем высота некоторые из этих мхов доходила едва ли не до колена. Ковры из этого удивительного мха покрывали едва ли не все вокруг, и от пестрых красок рябило в глазах. Остановиться бы на одном из таких ковров, отдохнуть, но все понимали, что на подобное пока что не стоит терять время. Мы все как-то негласно пришли к одному мнению: как только нагоним отца Витора, так сразу и устроим себе перерыв.

Коннел, который все это время шел впереди нашего маленького отряда, вдруг остановился и поднял руку, словно к чему-то прислушиваясь. Не понимаю, в чем дело, ведь вокруг нет ничего подозрительного! Правда, уже в следующее мгновение я услышала какой-то шум: такое впечатление, будто неподалеку от нас кто-то мчался со всех ног, только постукивали камешки, потревоженные ногами бегущего, и теперь эти сбитые камешки скатываются вниз по склону... Шум приближался, и было понятно, что мы вот-вот увидим очередного обитателя здешних мест.

Прошло еще несколько томительно-долгих секунд, и внезапно совсем рядом с нами раздался пронзительный визг, очень напоминающий голос перепуганной свиньи, а в следующее мгновение из-за небольшого утеса, словно подброшенное сильным ударом, вылетело какое-то животное, и упало неподалеку от нас. Ой, а ведь это и в самом деле довольно крупный поросенок! А ведь и верно, старатели рассказывали нам о том, что на Птичьей Гряде много диких кабанов. Как видно, этот подсвинок или отстал от своей семьи, или же его кто-то умело отогнал. Сейчас этот небольшой кабанчик лежал перед нами, безрезультатно пытаясь встать на ноги – увы, похоже, его позвоночник был перебит сильным ударом, и задняя часть тела совсем не слушалась беднягу.

Кто сумел сотворить с ним такое – это мы поняли в следующее мгновение, когда все из-за того же утеса выскочило животное, которое я с первого взгляда приняла за огромного волка. Так вот, значит, кто охотился за этим несчастным кабанчиком... Видимо, много сил у этого волка, раз он в состоянии так ударить добычу.

Впрочем, в следующее мгновение зверь зарычал, поднялся на задние лапы, и я поняла, что волком это животное назвать сложно. У того существа, что сейчас стояло перед нами, было тело и голова волка, но ноги лося с огромными копытами. Да уж, теперь я понимаю, отчего этот поросенок просто-таки летел по воздуху – если садануть жертву таким копытцем, какие имеются у этого зверя, то жертве уж точно мало не покажется. Но это еще не все – у этого странного волка была роскошная, удивительно красивая шерсть – серая с серебристым отливом, великолепный хвост, очень напоминающий лисий, а еще пусть и небольшие, но заметные рожки с маленькими ответвлениями. Ничего себе сочетание!

Сейчас этот зверь оскалил пасть, грозно зарычал, и было ясно, что просто так, без своей добычи, он отсюда не уйдет. Я невольно отметила про себя: какой же он, этот волк, огромный – сейчас, когда зверюга стоит на задних лапах, то даже Коннел, самый высокий из нас, едва ли достает зверю до плеча. Конечно, сражаться наши мужчины умеют, но существует немало ситуаций, когда лучше разойтись мирно, а с такой громадной зверюшкой так просто не справиться, у нас могут быть потери.

Тут вперед шагнул Павлен. Не обращая внимания на зверя, стоящего неподалеку, он одним ударом прикончил несчастного поросенка, затем ловко отрубил у него заднюю ногу, и, подхватив этот тяжелый кусок, отступил назад. Такое впечатление, будто человек говорит зверю: я взял себе не так много, остальное твое...

– Каждый из нас делает несколько шагов вспять... – негромко произнес Пес Веры, сам немного отступая назад. – Будьте внимательны, не совершайте резких движений, и этот зверь нас не тронет.

Так и случилось: еще немного порычав, зверь опустился на все четыре ноги, подошел к тушке поросенка и, вцепившись в нее зубами, легко приподнял с земли довольно-таки увесистую ношу, после чего, особо не торопясь, направился за тот же утес, откуда выскочил несколько минут назад. Похоже, он ничего не имел против того, чтоб немного поделиться добычей с другими. Мне даже показалось, что этот зверь смотрит на нас разумным взглядом...

– Ну, чего стоим?.. – меж тем подал недовольный голос Павлен. – Давайте сюда мох – не тащить же эту тяжесть в руках!..

Нарвать побольше белого мха, хорошенько обложить им отрубленную кабанью ногу, и убрать все это в дорожный мешок Якуба – минутное дело. Правда, сам Якуб был крайне недоволен тем, что его заставляют ташить такую тяжесть – все же мясо весило немало, но Павлен на него рыкнул не хуже этого самого волка, и парень заткнулся.

Когда мы немного отошли от этого места, я не выдержала:

– Коннел, кто это был?

– Не знаю... – махнул тот рукой. – Это создание я, как и вы, встречаю первый раз в жизни! Но, если мне не изменяет память, то старатели упоминали о каком-то огромном волке с копытами. Наверное, это он и есть.

– Да... – встрял в разговор Якуб, который, видимо, на какое-то время решил отложить в сторону свои вечные стенания и недовольство. – Да, припоминается, они говорили о том, что если этого волка не злить и не пытаться напасть на него, то он может и не тронуть.

– Я это тоже вспомнил... – отмахнулся Павлен.

– А еще я о таком звере раньше ничего не слышал даже в сказках... – продолжал гнуть свое Якуб. – В наших родных краях этих волков тоже всех когда-то перебили, да?

– Вроде того... – неохотно отозвался Пес Веры.

– Господин Павлен... – я решила прямо обратиться к нашему дорогому инквизитору. – А вы не в курсе, что это за зверюга? Мне даже показалось, что в его глазах светится разум...

– Вообще-то старатели не очень ошиблись... – неохотно отозвался Пес Веры. – Этого зверя и в самом деле называют копытный волк, и, между прочим, у такого вот волка и настоящего лося копыта совпадают, можно сказать, один в один. Если верить старинным книгам, то иногда случались весьма досадные недоразумения: бывало, что охотники, преследуя лося по его следам, сталкивались с таким вот хищником, и зачастую понимали свою ошибку слишком поздно. Сами посмотрите, какая это махина! А уж если этому зверю в зубы попадешь, то вряд ли оттуда вырвешься.

– Что касается ума, который будто бы светится в глазах этого существа, то мне кажется, что не следует искать разум у всяких богопротивных тварей... – впервые за день подал голос отец Арн. – Так можно и в ересь скатиться.

Надо же, наш великий молчальник подал слово! Немногословный парень этот отец Арн, в разговор вмешивается лишь в том случае, если речь идет о богословии, только вот сейчас никак не время заниматься теологическими диспутами! Ладно, если останутся силы и появится такая возможность, то можно будет поговорить на эту тему с отцом Арном – парень он знающий, но уж слишком занудный, да и проповеди любит читать сверх всякой меры. Пока же у нас другая задача – надо догнать отца Витора. Между прочим, мы уже давно идем без остановки, не помешало бы передохнуть, но господин инквизитор идет вперед, и, кажется, даже не думает останавливаться. Ладно, подожду, пока минуем еще два холма, а там уж поневоле надо устроить небольшой отдых хотя бы для того, чтоб перевести дух, а не то мы все скоро с ног свалимся...

Однако именно за этими двумя холмами мы и нагнали отца Витора. Парень шел, тяжело опираясь на палку, да еще и прихрамывая. Правда, когда мы его догнали, то к тому времени он уже сидел на камне, выставив вперед свою ногу.

– Я вас уже четверть часа как слышу... – вместо приветствия заговорил наш беглец. – Громко топаете, наверное, всю местную живность распугали.

– Отец Витор, я, конечно, бесконечно рад вас видеть, и счастлив, что мы сумели вас догнать... – хотя Павлен старался сдерживаться, все же было понятно, что он очень зол. – Должен сказать, что подобного поступка от вас я никак не ожидал. Кроме того, вы проявили полнейшее неуважение ко всем нам, и ко мне в частности. Право же, я глубоко разочарован. Отныне мы снова идем все вместе, но пояснимте мне, за какой такой надобностью вы позволили себе столь дерзкий и безрассудный шаг? Вы что, забыли, что я за вас отвечаю, причем не только перед своей совестью, но и перед другими людьми?

– Господа, прошу прощения, я забыл поздороваться с вами... – чуть наклонил голову отец Витор. – И еще я никак не ожидал, что увижу в этих горах госпожу Арлейн – не думал, что вы пойдете на Птичью Гряду. А еще я не рассчитывал, что вы меня так быстро догоните.

– Святой отец, в здешних местах есть некоторые правила... – заговорил Коннел. – Одно из них звучит так: никогда не стоит отправляться в горы одному, без товарища. Вот мы и решили составить вам компанию. Надеюсь, вы не в претензии.

– Ладно, отец Витор, сейчас не время для нотаций. Мы с вами позже побеседуем о произошедшем, и, надеюсь, вы мне многое поясните... – несмотря на еле сдерживаемое раздражение в голосе Павлена, было понятно, что у нашего инквизитора просто камень с души свалился. Без сомнений, больше всего на свете Пес Веры сейчас хотел бы переговорить наедине с отцом Витором, и высказать ему многое из того, что скопилось на душе, но пока что решил сдержаться. – Что с вашей ногой?

– Увы, неудачно наступил на камень. Всего лишь небольшое растяжение, но мешает идти. Вернее, передвигаться я могу, но недостаточно быстро.

– Куда вас ранил бальдандерс?

– Сзади, в предплечье. Ничего, я перевязал себя, как мог.

– Боюсь, смогли вы плохо. Для начала я осмотрю ваши раны.

По счастью, ничего особо страшного с отцом Витором не произошло – рана на плече оказалась хотя и длинной, но не очень глубокой, да и идти самостоятельно, пусть и опираясь на палку, святой отец был в состоянии.

– Госпожа Арлейн... – повернулся ко мне Павлен. – Вы ведь прихватили с собой лекарства, так? Что у вас есть для обеззараживания открытых ран?

– Вот... – покопавшись в мешке, я достала бутылочку, в которой была немного тягучая желтая жидкость. – Только при попадании на рану она немного щиплет.

– Я бы не возражал, чтоб щипало посильней... – пробурчал Павлен. – Окажите помощь отцу Витору – наложите ему на ногу тугую повязку, а я тем временем по-новой перевяжу раненое плечо нашему неудавшемуся беглецу.

Конечно, помочь я могу, только вот вы, господин Павлен, похоже, забыли, что не далее, как вчера, велели мне держаться подальше от отца Витора. Правда, сейчас я не стала напоминать об этом господину инквизитору – не то место, и не те обстоятельства.

У меня ушло немного времени на то, чтоб наложить повязку на ногу святого отца. Теперь нам придется идти немного помедленней, потому как с больной ногой отец Витор вряд ли сможет бежать. А ведь наш беглец устал, хотя и делает вид, что у него все в полном порядке – вон, кожа бледная и руки чуть трясутся. Видимо, рана все же дает о себе знать, да и небольшая кровопотеря у него наверняка имеется. Сама не ожидая от себя подобного, я на мгновение скорчила отцу Витору смешную рожицу – с ума, мол, сошел, раз тебя в гордом одиночестве понесло невесть куда? В ответ несостоявшийся беглец, ничуть не удивившись, немного сморщил нос – увы, но у меня все одно не получилось сделать ноги... По счастью, Павлен не заметил наших перемигиваний, а не то снова бы разразился гневной тирадой на мой счет. А вот Коннел, кажется, что-то заприметил, и, похоже, это ему не понравилось.

Немногим позже отец Витор коротко рассказал о том, что вчера он, и верно, сбежав от нас, сумел пройти немалое расстояние по Птичьей Гряде, но дождь нарушил все его планы. Как и предполагал Коннел, беглец просидел ночь под каким-то каменным навесом, правда, выспаться там ему не удалось, и потому святой отец с утра пораньше вновь отправился в путь. Все шло хорошо, дорога казалась сравнительно безопасной до того времени, пока он не вышел к ручью. Разумеется, нападения летающей обезьяны отец Витор никак не ожидал, но отбиться ему все же удалось, после чего он пошел дальше... Вот и все.

– Понятно... – Павлен ненадолго задумался. – Так, день уже давно перевалил за свою вторую половину, мы отмахали немалое расстояние и устали от той гонки, что вынуждены были устроить себе по милости отца Витора, да и нашему беглецу после ранения требуется отдых. Коннел, вы ведь ранее бывали в этих местах? Где тут можно остановиться на ночевку?

– Вообще-то я здесь бывал давненько... – наш проводник только что не почесал у себя в затылке. – В то время этих чудищ в этих местах не было – с той поры что-то уж очень быстро они расплодились...

– А что вы тут делали?.. – Якуб вновь влез со своим неуемным любопытством.

– Сам-то как думаешь, что в этих местах могут делать старатели?.. – покосился на него Коннел. – Золото мыли, дорогие камни искали... Так вот, мы тогда останавливались на ночь в одной пещерке. Она, правда, не очень большая, но, думаю, мы сумеем в ней разместиться. К тому же это место хорошее, надежное, снаружи незаметное, там вполне можно переночевать, да и костер разложить... И с водой там тоже нет проблем, неподалеку течет маленький ручеек.

При словах о костре у меня враз засосало под ложечкой, и я поняла, что мне очень хочется есть. Конечно, перед уходом из монастыря каждый из нас проглотил полную миску все той же каши с корешками, но это было еще ранним утром, а сейчас уже давно за полдень, и желудок просит чего-то другого, куда более серьезного, чем новая порция корешков.

– А где она находится, эта самая пещера?.. – поинтересовался Павлен.

– Отсюда до нее идти часа два... – тут Коннел покосился на отца Витора и внес изменение. – Вернее, три.

– А что, ближе ничего не найти?.. – простонал Якуб.

– Вообще-то пещер в здешних местах хватает... – согласился Коннел. – Только многие из них уже заняты здешним зверьем, да и вряд ли стоит терять время на поиски – удобное место для отдыха мы вряд ли быстро отыщем.

– Пошли... – кивнул головой Павлен. – Там и устроим привал, вернее, ночевку.

Не буду описывать, как мы шли, вернее, плелись к указанному месту. Наверное, утренний поход по горам вымотал все наши силы, потому как последние три часа мне показались бесконечно долгими и тяжелыми. Хорошо еще, что кроме лисиц и зайцев нам больше не встретилась никакая местная живность, иначе просто непонятно, как бы мы с ней стали справляться.

Когда мы подошли к ничем не приметным каменным нагромождениям, то уже вечерело. Так, наконец-то мы на месте! Про себя я решила: если пещера занята каким-нибудь животным, то я отсюда все одно не уйду, и вообще меня сейчас от этого места не сдвинешь.

Тем временем Коннел подошел к этим нагромождениям, и за стеной можжевельника, обвитого диким вьюнком, отыскал вход, совершенно неразличимый снаружи, после чего, пригнувшись, прошел туда. Парня не было около минуты, поле чего он выглянул и махнул нам рукой:

– Заходите, свободно...

А место, и верно, оказалось очень удобным. Правда, вначале необходимо было преодолеть небольшой лаз, в котором надо было идти, согнувшись в три погибели, зато потом мы оказались в небольшой пещерке, где было пусто и сухо. Свет попадал сюда сверху, через несколько щелей в скальных пластах, благодаря чему можно было еще и жечь костер – здесь была хорошая тяга, и можно не опасаться того, что дым заполнит всю пещерку. Правда, до нашего появления в этом месте обитала пара серых ужей, которые быстро уползли в щели скал над нами. А еще из-под этого же самого свода с писком вылетело несколько летучих мышей. Ну, не скажешь, что в этой пещерке уж так много места, но нам хватит.

Несколько минут мы все сидели молча, не хотелось ни шевелиться, ни разговаривать. Не знаю, как других, но меня сейчас, кажется, никто не сдвинет с места. Впрочем, посмотрев на остальных, стало понятно, что и они себя ощущают немногим лучше.

– Вот что... – наконец заговорил Коннел. – Прямо на камнях лежать ни в коем случае не стоит, надо раздобыть ветки или что-то похожее. И дрова для костра нужны... Нам нужно немного отойти в сторону от пещеры, там тоже есть можжевельник – тот, что растет у входа, мне бы трогать не хотелось.

– Верно... – кивнул головой Павлен. – Думаю, что отец Арн...

– Нет уж... – усмехнулся Коннел. – Я, знает ли, опасаюсь, как бы без пригляда отец Витор вновь не сделал ноги. Ладно, не обижайтесь, я шучу, хотя доля истины в моих словах есть. Госпожа Арлейн, пойдемте со мной, поможете притащить ветки.

Ничего себе предложение! Что у нас, мужчин нет для того, чтоб ветки с хворостом таскать, или же наш дорогой проводник считает меня двужильной?! Ой, а ведь от усталости я, кажется, начинаю тупить – скорей всего, Коннелу просто надо со мной переговорить без сторонних ушей.

– Да, конечно... – я поднялась, причем постаралась сделать вид, что ничуть не устала. – За ветками схожу, но сразу предупреждаю, что повар из меня никакой, так что не рассчитывайте на то, что я буду колдовать у костра.

– Да у нас вроде повар имеется... – Павлен покосился на Якуба. – Парень готовить умеет.

– Если сейчас на костре будем жарить мясо, то можжевельник не подойдет... – вдруг подал голос Якуб. – От него дым горький, глаза выест, да и горячей смолой от костра будет стрелять. Но главное – мясо будет горьковатым. Тут другое дерево надо...

– Уж какое есть... – развел руками Коннел.

– Лучше я с вами пойду... – Якуб поднялся только что не с кряхтением. – Если повезет, то найду дрова для костра...

Когда мы отошли от пещеры несколько десятков шагов, и оказались возле зарослей можжевельник, Якуб спросил меня:

– Хозяйка, во что вы меня втравили?

– Не поняла суть твоего вопроса.

– Да ладно... – вздохнул парень. – Я ж сейчас специально с вами пошел, чтоб переговорить без чужих ушей. То, что здесь старшей являетесь не вы, а Павлен – это и ежику понятно. На корабле он вроде был нормальным мужиком, толковым, особо ничем не выделялся, а сейчас человек меняется просто на глазах. Командует, приказывает, да и знает слишком много для простого матроса. Между прочим, к его словам даже святые отцы прислушиваются...

– И что?

– Хозяйка, чего там тайны разводить... – махнул рукой Якуб. – Все же просто и без пояснений. Я в монастыре краем глаза заметил, что перед Павленом не только монахи, но и настоятель только что не навытяжку стоит... Похоже, и вас за жабры прихватили.

– Очень поэтичное сравнение... – кивнула я. – И что же ты хочешь мне сказать?

– То, что нам всем вместе держаться надо... – выпалил парень. – Нюхом чую – дело неладно! Я не знаю, какого лешего мы сюда пришли, но чувствую, что лишних свидетелей тут и убрать могут!

– Эх, Якуб... – покачала я головой. – Если б ты и раньше так хорошо головой думал, то здесь бы не оказался.

– Чего вспоминать-то об этом постоянно... – пробурчал парень. – Ну, сознаюсь, виноват, так ведь теперь мне и самому тошно. Я ж почему с вами согласился сюда пойти? Понимал, что меня все одно из монастыря вытолкают!

– Ну, ты и мерзавец!.. – покачала я головой. – А я-то тебе долг пообещала простить!

– А не простили бы мне этот долг, так я б из монастырского храма и шагу не сделал до того времени, пока б вы не ушли! Ясно, что от алтаря меня бы отдирать не стали...

– И зачем только я тебя в свое время на работу взяла?.. – мне только что и оставалось, что махнуть рукой. – А все оттого, что на уговоры твоего отца поддалась!

– Давайте договоримся так... – перебил наш разговор Коннел. – Лично я не знаю, что на уме у святых отцов, но поход сюда ни к чему хорошему не приведет. Вы, наверное, просто не знаете, что Птичья Гряда пользуется у коренных жителей здешних мест очень плохой славой, во всяком случае, люди на ней стараются не селиться. Проще говоря, на этой гряде нет ни одного поселения. Конечно, тут можно найти одиноких обитателей...

– То есть люди тут все же живут?

– Да, но к ним лучше не соваться.

– Почему?

– Сейчас об этом я не хочу говорить. Во всяком случае, старатели, как правило, стараются не забираться очень глубоко вглубь Птичьей Гряды.

– Но ведь вы же были ранее в этих местах...

– Да, мы с товарищами здесь были... – неохотно сказал Коннел. – Переночевали в этой пещерке, а утром решили дальше не идти, повернули... Все, разговоры закончены! Теперь мы с госпожой Арлейн рубим можжевельник, а ты, Якуб, сухие ветки собирай. Да, и по сторонам смотрите, а то мало ли что...

Долго говорить между собой у нас не вышло, потому как менее чем через минуту к нам присоединился отец Арн – очевидно, Павлен отправил его в помощь. Мы быстро нарубили можжевельник, а Якуб насобирал огромную охапку дров. Увы, но дров все же оказалось маловато, и мы снова вышли наружу. Правда, в этот раз мы даже не успели сделать несколько шагов, как Коннел остановился:

– Это еще что такое?

И верно: неподалеку от нас со всех ног улепетывал заяц, а за ним быстро катился какой-то темный обруч. Удивительным был не сам бегущий зверек, а то, что расстояние между зайцем и обручем быстро сокращалось. Еще несколько мгновений, и обруч докатился до косого бегуна, распрямился, превратился в длинную ленту, и один конец этой ленты ударил зайца. Все остальное произошло мгновенно: серого зверька словно подкинуло в воздух, но когда он приземлился на землю, то был уже мертв.

– Это кто такой?.. – ахнул Якуб.

– А ну, тихо!.. – прошипел отец Арн. Надо же, в кои-то веки святой отец вышел из себя. Я даже не успела удивиться подобному, как вдруг лента вновь превратилась в обруч, который стремительно покатился в нашу сторону.

– Все за мою спину, быстро!.. – рявкнул отец Арн.

Все последующее произошло едва ли не за несколько секунд: с ладони отца Арна сорвалось несколько серебряных звездочек и, крутясь в воздухе, полетели по направлению к катящемуся обручу, а еще через мгновение вонзились в него, после чего обруч вновь распрямился и превратился в длинную шевелящуюся ленту. Хотя это не лента – в десятке шагов от нас на земле извивалась большая коричневая змея, в теле которой застыло несколько блестящих звездочек. Невольно вспомнилось: кажется, эти звездочки называются сюрикенами... Впрочем, отец Арн на этом не остановился, и в змею полетели новые звездочки...

– Ну, чего стоим?.. – обернулся к нам отец Арн. – Быстро позовите сюда господина Павлена!

Якуб едва ли не сразу же кинулся в пещеру, а мы с Коннелом стояли и в недоумении смотрели на змеюку, которая только что не скручивалась петлями на земле. Внешне вроде ничего особенного, темно-коричневого цвета, без рисунков и разводов на коже, да и по размерам змейка не из мелких – довольно длинная и толстая. Единственное, что мне показалось странным, так это костяной нарост на конце хвоста, отдаленно смахивающий на иглу, крючковатую и с утолщениями. Удивительно другое – каким образом эта змея могла катиться по земле, словно детский обруч, а скорость при этом у нее была такая, что она могла легко догнать бегущего зайца! Стоп-стоп, ведь старатели говорили что-то и о том, будто на Птичьей Гряде есть какой-то катающийся по земле обруч, убежать от которого невозможно, и который убивает всех, кого догоняет. Это что, он и есть?

Павлен, который выбрался из пещерки, мрачно посмотрел на извивающуюся змею, а потом кивнул отцу Арну – мол, давай... Все остальное произошло очень быстро: отец Арн, не подходя близко у змее, первым ударом отсек у нее костяной нарост на хвосте, затем голову, а потом и порубил на куски извивающееся тело.

– Господин Павлен, что это за змея такая?.. – не выдержала я. – Она катается по земле, словно обруч! Я о таком и слыхом не слыхивала!

– Что, интересно?.. – буркнул Пес Веры.

– Это вполне естественный вопрос с моей стороны.

– С этим я не спорю... – в голосе инквизитора было недовольство. – Это обруч-змей.

– Не поняла...

– Да чего там не понять! Эту змею называют обруч-змей. Обычно она ползает нормально, как и все остальные змеи, но когда охотится или видит врага, то засовывает конец хвоста себе в пасть и катится с невероятной скоростью для того, чтоб напасть на своего противника. Кстати, ядовитых зубов у этой змеи нет, но зато в хвосте имеется жало с ядом невероятной силы, и вот этим жалом она и ударяет добычу или врага. Вы даже представить себе не можете, какой силы этот яд! Одной капли вполне достаточно для того, чтоб насмерть отравить население целого города!

– Если я правильно поняла, эти змеи тоже давно перебиты? Или вымерли?

– Вы правильно поняли... – поморщился Пес Веры. – Ладно, вы идите в пещеру, а мы эту змею закопаем в землю – не стоит оставлять обруч-змею на поверхности.

Не возражаю, и спорить не собираюсь. В пещеру – так в пещеру, тем более что у меня нет никакого желания собирать дрова и дальше. Правда, уже забравшись в лаз, я не выдержала и оглянулась. Хм, а вот это интересно: наш дорогой инквизитор только что вылил на землю остатки воды из своей фляжки, и сейчас обломком ветки заталкивал в опустевшую флягу отсеченное жало обруч-змея. Интересно, для чего оно ему понадобилось?

В этот раз у нас был просто-таки королевский ужин, и мясо кабанчика, зажаренное на костре, было необыкновенно вкусным. Якуб, конечно, парень безголовый, но готовить умеет – этого у него не отнять. А еще все понимали, что наконец-то окончен сегодняшний тяжелый день, и настало время отдыха.

Я прилегла в углу пещеры на аккуратно уложенные ветви можжевельника. Не хотелось даже шевелиться, не говоря уж о том, чтоб вставать. Было только одно желание – лежать и подремывать, чувствуя, как затихает гул в усталом теле. Несмотря на то, что в пещере была неплохая тяга, дыма в ней все же хватало, и он щипал глаза, а раз такое дело, то можно закрыть глаза и со спокойной душой провалиться в глубокий сон, тем более что снаружи уже наступила темнота. Уже засыпая, подумала: надеюсь, у мужчин хватит совести не разбудить меня на ночное дежурство. Впрочем, если даже разбудят, то отдежурю, ничего со мной не случится...

Проснулась посреди ночи оттого, что хотелось пить. Увы, но фляжка была пуста – я всю воду выдула еще вечером, сразу же после ужина. Якуб приготовил прекрасное мясо, только вот соли у нас с собой не было, и потому мой бывший работничек – чтоб его!, щедро сдобрил мясо диким чесноком, которого в здешних местах хватало. Я не спорю – повару честь и хвала, но после такого блюда постоянно хочется пить. Придется потерпеть до утра...

– Госпожа Арлейн, что вам не спится?.. – повернулся ко мне Коннел, который сидел у почти затухшего костра – видимо, дежурил.

– Коннел, у вас воды нет?.. – неожиданно для себя спросила я. – Пить хочется...

– Увы, ни капли... – с досадой ответил тот. – Сам бы не против глотнуть водички – во рту все пересохло!

– Жаль.

– Понимаю, самому пить хочется...

К сожалению, жажда становилась все сильней. И зачем только за ужином я взяла второй кусок этого мяса?! Одного бы за глаза хватило, сейчас так пить хочется, что и не высказать! Так и вспомнишь о пользе воздержания, диеты или лечебного голодания, а заодно и о том, что быть вегетарианцем совсем неплохо. Тут уж не до сна, если все мысли только о воде. Вообще-то неподалеку от пещеры есть ручеек, может, сходить к нему?

– В чем дело?.. – это Павлен встал на ночное дежурство. – Завтра с утра опять в дорогу, сил надо набираться, а вы болтаете! Чего, днем для разговоров времени не хватает?

– У вас воды нет?.. – мы с Коннелом задали этот вопрос одновременно.

– Нет... – потряс пустой фляжкой господин инквизитор. – Сухо, как в пустыне.

– Интересно, а у остальных вода есть?

– Сомневаюсь... – буркнул Павлен. – Не вас одних жажда мучает.

– Давайте, я за водой схожу?.. – неожиданно предложил Коннел.

– В это время? Ночью?

– Боюсь, я до утра не доживу... – вздохнул парень.

– Опасаюсь, что помру вместе с ним... – с тоской подтвердила я.

– Хм... – Павлен задумался. Вообще-то я его понимаю – наверняка, не только нам, но и самому господину инквизитору пить хочется чуть ли не до смерти, особенно после этой свинины с чесноком. Вкусно, конечно – кто ж спорит!?, но пожар во рту пылает наверняка не у меня одной... – Вообще-то по ночам в горах ходить не стоит...

– Да тут дойти-то всего ничего!.. – продолжал Коннел. – Не заблужусь.

– Ночью здесь небезопасно.

– Можно подумать, тут днем тишина, покой и благолепие! Не забывайте, что ночью большинство хищников спит. Я быстро обернусь туда и назад, а заодно у всех фляжки наполню!

– Ладно, иди... – махнул рукой Павлен. – Только фляжки собери...

– Я с ним... – жажда становилась все нестерпимей. – А то, боюсь, не доживу до возвращения нашего дорогого проводника!

– Хорошо. Только возвращайтесь поскорей.

– Мы мигом!

Снаружи было темно, более половины неба затянуто тучами, зато на второй половине видны россыпи звезд. Правда, сейчас вокруг была сплошная темень, и надо было смотреть не на небо, а под ноги, а не то на камнях можно легко переломать эти самые ноги.

Добрались до маленького ручейка, который протекал неподалеку от зарослей можжевельника, и первое, что сделали – долго пили эту холодную чистую воду. Ох, ну как же это хорошо – простые человеческие радости вроде этой воды, пахнущей первозданной чистотой.

Пока наполняли фляжки, я обратила внимание на то, что Павлен подал мне только одну фляжку, а ведь у него их две. Ну, вторая у него сейчас занята – в ней лежит ядовитое жало обруч-змея. Интересно, для какой такой надобности Псу Веры понадобился этот страшный яд? Очень надеюсь на то, что нас травить он не собирается. Впрочем, с нами можно расправиться и без таких сложностей, куда проще и быстрее... Ой, что-то меня не на те размышления потянуло!

А вокруг сейчас как хорошо! Тихо, спокойно, только трещат цикады и кузнечики... Жаль, что сегодня нет луны и плохо видно ночное небо, а ведь это такая красота! Просто сердце замирает смотреть на окружающий тебя мир!

Раньше я никогда не обращала внимания на небо или же природу вокруг себя – было просто не до того. Работа, торговые операции, расчеты, болеющий муж – тут не останется времени ни на что личное, успеть бы управиться с необходимыми делами! Я впервые обратила внимание на небо только когда находилась на «Серой чайке» – вот тогда я частенько выходила на ночную палубу, вставала у борта и смотрела на ночное море, которое жило своей жизнью, а заодно и любовалась небом, усыпанном звездами. Меня не назовешь поэтичным человеком, но от этой бесконечности, что находилась перед моими глазами, собственные проблемы казались мелкими и незначительными, легко преодолимыми, и на сердце становилось легче. Да и в Зайросе ночное небо было совершенно потрясающим. Во время нашей поездки по лесам этой страны, ночами я часто смотрела на небо, просто-таки усыпанное звездами...

– Все, можно идти... – Коннел подошел ко мне. – Фляжки наполнены доверху, можно идти.

– Да, конечно... – кивнула я головой. – Извините, я немного отвлеклась. Тут так тихо... Кажется, что кроме нас двоих на свете больше никого нет. Странное ощущение... Жаль, что небо почти закрыто тучами – я люблю смотреть на звездное небо...

Тут я себе только что язык не прикусила – с чего это вдруг мне пришло в голову говорить Коннелу о сокровенном, и отчего меня пробило на лирику? Парень вполне может решить, что меня потянуло на, скажем так, маленькое приключение.

По счастью, Коннел правильно отнесся к моим словам.

– Это верно: ночью в горах ощущаешь себя совсем по-иному... – и тут парень замолк, словно прислушиваясь к чему-то. Я тоже невольно стала слушать окружающую тишину. Ничего особенного, хотя, кажется, летит какая-то птица...

– Прячемся!.. – Коннел толкнул меня в кусты. – Быстро!

Мне дважды повторять не надо, да и заниматься долгими расспросами я не собиралась, так что в следующую секунду без разговоров спряталась среди низкого рябинника. Через мгновение рядом со мной оказался Коннел, который прошипел мне на ухо:

– Молчи и не высовывайся! И чтоб звука не издавала!

Ничего себе обращение! Хлопанье крыльев приближалось, вот оно уже совсем рядом... Увы, в темноте мне было трудно рассмотреть, что за существо приближается к нам, лишь обратила внимание на то, что хлопки крыльев уж очень резкие, непривычные для слуха. Отчего-то я была уверена, что к птицам это летающее существо не имеет никакого отношения.

Это непонятное создание пролетело неподалеку от нас, и постепенно хлопанье крыльев исчезло вдали. Тем не менее, Коннел еще какое-то время молчал, вслушиваясь в тишину ночи и не торопясь покидать заросли рябинника.

– Кто это был?.. – наконец решилась спросить я.

– А что вы рассмотрели?.. – поинтересовался Коннел.

– Да что можно увидеть в темноте? Кажется, это было что-то круглое и с крыльями...

– То-то и оно что круглое, да еще и с крыльями... Чтоб его! Блин, мне это совсем не нравится!

– Вы знаете, кто это был?

– Могу предположить.

– И кто?

– Давайте об этом поговорим завтра.

– А почему не сегодня?

– Пора возвращаться, да и не время сейчас для очередных страшилок. Мы и так слишком долго задержались у ручья, не хватало еще, чтоб кто-то отправился на наши поиски.

– Кстати, господин Коннел, уберите руки у меня с талии... – посоветовала я парню. – Что-то уж очень крепко мы меня к себе прижимаете.

– Может, я опасаюсь за вашу драгоценную жизнь... – надо же, этот мерзавец еще ехидничает!

– Вот как? Непохоже, что таким образом вы пытаетесь спасти меня от непонятной опасности.

– Другие девчонки, окажись они на вашем месте, были бы не в претензии... – ухмыльнулся Коннел.

– Других тут нет... – отрезала я. – И потом, вы же сами говорили, что мы и так задержались здесь куда дольше, чем проложено. Так что встаем и идем в пещеру без разговоров.

Про себя же я подумала: видимо, что-то меняется в этом мире, или же я меняюсь, потому как еще недавно мужчины старались держаться от меня на расстоянии...