Стылая

Глава 8

– Я и слова-то такого раньше никогда не слышал, не говоря обо всем остальном!.. – поскреб в затылке Якуб. – Слышь, Коннел, а ты не того, не заливаешь?

– Ага, сейчас самое подходящее время, чтоб сказки рассказывать!.. – наш проводник только что не огрызнулся. – Причем безрадостные! И место для этого подходит как нельзя лучше!

Сейчас уже рассвело, за стенами пещерки солнце заливало землю утренними лучами, а мы готовились идти дальше. Правда, для начала мы все же доели остатки от вчерашнего жареного поросенка – он, зараза, и в холодном виде источал такие головокружительные ароматы, что удержаться не было никакой возможности. Ладно, пусть нам потом будет хуже, но сейчас доедим то, что осталось с вечера, а потом, надеюсь, добудем себе на обед еще кого-нибудь, или чего-нибудь. На крайний случай, у каждого из нас при себе имеется несколько сухарей, прихваченных из монастыря – конечно, ими особо не наешься, но лучше иметь хоть что-то, чем вообще ничего.

Тем временем Коннел рассказал о том, кого же мы встретили ночью у ручья, и, надо сказать, от этих слов я несколько растерялась. Хорошо, что парень вчера мне ничего рассказывать не стал, а то бы я наверняка всерьез струхнула.

По словам Коннела, то существо, которое мы увидели ночью, называется чончон. Кто это такой? А вот тут и начинается самое неприятное: как утверждают местные жители, это колдун, практикующий черную магию, и (что самое страшное и необычное) у которого голова способна отделяться от тела, отправляться в воздух, и летать по ночам, обозревая все вокруг. Что, звучит дико? Совершенно верно. Дело в том, что, по утверждениям нашего проводника, в здешних местах обитают колдуны, знающие древнюю магию, и умеющие многое из того, на что не способны маги и чародеи остального мира. Так вот, в числе всего прочего, колдуны готовят особое зелье, похожее на смолу, и этой мазью смазывают себе горло, произнося при этом особые заклинания. Затем начинается самое жутковатое: под действием этой мази голова отделяется от тела, и именно эта голова и становится чончоном, то бишь на этой отделившейся голове волосы сразу же начинают оборачиваться перьями, из подбородка вырастают острые когти, но, главное, появляются крылья, в которые превращаются сильно увеличивающиеся уши. Считается, что чончоны летают только в безлунные ночи, а вчера была именно такая...

– А почему в безлунные?.. – растерянно спросила я.

– Возможно, луна их пугает. Вчера же как раз луны на небе не было.

– Не, не может быть!.. – замотал головой Якуб. – Я, конечно, тоже сказки люблю, но тут уж слишком загнуто!

– Я вам уже говорил, что когда-то бывал здесь, то бишь на этой Птичьей Гряде... – Коннел потер лоб ладонью. – Вернее, нас было пятеро, и мы ночевали в этой же пещере, распределив дежурство. Все было нормально, и в середине ночи я просто вышел ненадолго из пещеры, и вот тогда увидел это...

– Чончона?

– Да, но я тогда не понял, что это такое, просто вначале услышал звуки, то ли ту-ту-ту, то ли туэ-туэ-туэ... О общем, звучали они не только весьма неприятно, но и достаточно громко, да и при виде этого существа меня пробрал настоящий страх. Каюсь – с перепуга сиганул в пещеру и разбудил товарищей. Один из парней тогда и рассказал нам кое-что об этом чончоне – раньше я об этом создании тоже слыхом не слыхивал... Ну, мы тут пересидели до рассвета, и нам, естественно, было уже не до сна, а с утра ушли из этих мест, вернее, повернули в другую сторону – чончон нас один разок не тронул, так не стоит и дальше искушать судьбу.

– Но сегодняшней ночью было тихо... – заметила я. – Во всяком случае, никаких звуков было не слышно, ни ту-ту, ни туэ-туэ...

– Так чончоны кричат не всегда... – пожал плечами Коннел. – Куда чаще они летают молча.

– А чего в них такого страшного?.. – продолжал допытываться Якуб. – Не, я не спорю – сама по себе летающая голова – это уже страшно до жути, но что эти колдуны еще могут сделать?

– Странный вопрос – что могут колдуны? Много чего. Достаточно сказать, что у них большая магическая сила... – парень глотнул воды из фляжки. – Или тебе что, одного вида летающей головы мало? Ведь после превращения в чончона колдун сохраняет все свои знания о тех заклинаниях, что ему известны, да и заниматься кое-каким волшебством он может. Потому и досаждать чончонам ни в коем случае не стоит, ведь неприятностей от этих летающих голов можно огрести невесть сколько. Например, считается, что чончон ночами пьет кровь спящих людей...

– А старатели нам о них вроде ничего не рассказывали... – поежилась я.

– Зато они нам немало рассказывали о вампирах, которые по ночам пьют кровь, а вампиров этих никто не видит. Помните?

– Ну, что-то там такое было...

– Если хорошо подумать, то кое-что из тех страшилок вполне можно отнести к делам колдунов. Говорят, что чончона могут видеть только другие колдуны, или же те, кто знается с темными силами.

– Но ведь мы его видели своими глазами!.. – я только что голос не повысила.

– Если чончон пожелает, чтоб его увидели все остальные, то он становятся видимым. Наверняка и прошлый раз, и сегодняшний чончон или учуял запах дыма от костра, или уловил присутствие посторонних на своей территории. Вот и показался, вроде как намекнул, чтоб люди убирались отсюда. А еще чончоны очень опасны, особенно когда им досаждают.

– Погодите, я вот еще что не понял!.. – замахал руками Якуб. – Ну, голова летает – это мы поняли. А как же оставшееся тело без головы?

– Лежит в укромном месте, там, где и оставил его колдун... – Коннел снова потянулся за фляжкой. – Рядом стоит чашка с мазью, при помощи которой голова колдуна снова прирастет к телу, то бишь через какое-то время чончон прилетает после ночных странствий, смазывает свою шею, а заодно и шею обезглавленного тела, и через какое-то время колдун снова становится внешне обычным человеком. Естественно, тут очень важно не упустить время, а не то уже ничто не поможет – проще говоря, наступит смерть.

– Рисковые парни... – пробурчал Якуб.

– Но как же он смазывает шею, ведь рук у него нет?.. – не поняла я.

– А здоровенные уши на что?.. – хмыкнул Коннел. – Вот ими и орудует.

– Бред какой... – скривился Якуб.

– Что есть, то есть... – развел руками Коннел.

– А откуда вы все это знаете?.. – поинтересовался Павлен. Вообще-то у меня создалось впечатление, что все то, о чем нам сейчас рассказывает Коннел, господину инквизитору уже давно известно, вернее, известна большая часть, и потому повествование о летающей голове он воспринимает как дополнительное подтверждение уже известным фактам.

– Так ведь позже я этим интересовался...– наш проводник только что рукой не махнул. – Местные от разговоров о чончонах уклоняются всеми возможными способами: в подтексте это можно перевести так – мол, не лезьте в то, что чужакам не понять и что им знать не положено, а заодно не будите лихо, пока оно тихо. И вообще, Птичья Гряда у здешних жителей пользуется дурной славой – дескать, место плохое, ведь не просто же так здесь люди не селятся! Если у кого-то из местного населения появляется необходимость придти на Птичью Гряду, то они стараются максимально сократить свое пребывание здесь.

– А если чончон на тебя нападет?.. – на Якуба разговоры о колдунах произвели должное впечатление. – Как от него отбиваться?

– Чтоб не стать жертвой этой летающей башки, желательно здесь по ночам не оставаться на открытом месте... – с досадой произнес Коннел. – Конечно, пролетая мимо, чончон вполне может напасть на человека. Чтоб этого не случилось, надо обязательно крикнуть – мол, уходи отсюда, я не тот, кто тебе нужен! А еще нужно обязательно закончить приглашением зайти завтра за солью.

– При чем тут соль?.. – у меня от всей этой нелогичности голова уже шла кругом.

– Не знаю, но эти слова нужно произнести непременно.

– То есть люди... Они что, эту летающую голову сбить никак не могут?

– Почему же, сбивают... – неохотно признал Коннел. – Там, кроме оружия, еще какие-то слова нужно произнести – тогда чончон упадет на землю, и взлететь уже не сможет. Правда, если ему на помощь придет другой чончон, то, естественно, все может кончиться совсем невесело для того, кто вздумал напасть на эту летающую голову. Тут плохое колдовство, темное, опасное для человека...

– Против темного колдовства можно бороться только светом... – влез в разговор отец Арн.

– Лучше скажите, какие слова надо произносить, чтоб чончон упал на землю?.. – Якуб едва не подскочил на месте.

– Чего не знаю – того не знаю... – развел руками наш проводник. – Так вам местные и откроют все свои тайны! О таких вещах обычно помалкивают, даже под угрозой смерти не проговорятся. Да я все то, что вам только что рассказал о чончонах, собирал, можно сказать, по крупицам. Эта тема тут под запретом, чужеземцам о ней не говорят.

– Если я правильно понял, мы поворачиваем назад, верно?.. – кажется, у Якуба не было ни малейших сомнений в том, что наш поход по Птичьей Гряде уже окончен, и мы должны как можно скорей вернуться в монастырь.

Положа руку на сердце, должна признать, что и сама не прочь поступить именно так, то бишь рвануть отсюда со всех ног, потому как в гробу я видала и эту самую гряду, и всех ее обитателей! Может, и верно, стоит пойти назад? Увы, но взгляд, что Павлен сейчас бросил на меня, говорил сам за себя. Как мне не тяжело это осознавать, но тот договор, что я подписала, требует исполнения. Если взялся за гуж, то не говори, что не дюж... Конечно, можно послать подальше все и всех, хорошенько подумать о спасении собственной жизни, после чего быстро унести ноги из этих мест, но впоследствии меня ждут такие неприятности, о которых лучше не думать. По сути, речь пойдет о нарушении заключенного мною договора, и в этом случае ситуацию не спасут даже возвращенные деньги... К несчастью, инквизиция в таких случаях зело лютует, а на костер мне чегой-то неохота...

– С чего это вдруг зашел разговор о возвращении?.. – я постаралась говорить как можно более спокойно, и даже с недоумением. – Не для того мы с таким трудом добирались до этих мест, чтоб при первой же опасности повернуть назад.

– При первой?! – кажется, у Якуба от возмущения не было слов.

– Нам надо идти дальше, а не накручивать себя какими-то там страшилками... – мой голос прозвучал достаточно сухо.

– Никуда я не пойду!.. – мой бывший работник только что не подскочил на месте. – Шагу отсюда не сделаю! Вы меня что, за собой силой тащить будете? Попробуйте, и увидите, что из этого выйдет!

– Никто тебя никуда тащить не станет... – я с нарочитым безразличием пожала плечами. – Не хочешь идти с нами – твое дело. Дорогу назад ты, надеюсь, запомнил, так что...

– Вы что, хотите отправить меня одного назад?!

– Ну, можешь и тут оставаться, благо прятаться есть где, только вот вход в пещеру тебе придется чем-то закладывать, а то мало ли кто может завиться незваным в гости. В свободное время старательством можешь заняться – ты же к этому стремился. Покопайся в подходящем месте, может, и отыщешь что ценное. Правда, инструментов у тебя никаких нет, ну да ты парень головастый, придумаешь что-нибудь. Беда в том, что неизвестно, когда мы пойдем назад, и неясно, где именно будем возвращаться – возможно, придется идти другим путем, а делать крюк, чтоб забрать тебя – это дело рискованное: кто знает, что с тобой может произойти за то время, пока нас не будет... Поэтому только тебе решать, что собираешься делать дальше – возвращаешься назад, остаешься здесь, или же идешь с нами. Я приму любой твой выбор.

– Да чтоб вас всех!.. – Якуб только что не всхлипнул. – И куда же вы идти дальше собираетесь?

– До нужного места!.. – отрезала я. – Дойдем – узнаешь.

Вообще-то и мне не помешало бы знать, куда именно мы направляемся, только вот бесполезно спрашивать об этом наших святых отцов. Придумают в ответ какую-нибудь отмашку вроде той, что я только что озвучивала Якубу. Вообще-то Коннел тоже явно не прочь уйти с Птичьей Гряды, но его удерживает мысль о тысяче золотых, которые я ему пообещала в случае возвращения.

– Ну, хозяйка!.. – мой бывший работник только что кулаки не сжал. – Это вы ничего не боитесь, а мы люди обычные! Мне, например, тут просто тошно! Убраться бы отсюда туда, где есть люди, и нет ничего бегающего, летающего или ползающего...

– Ничего, вернемся домой, будет, что в старости вспомнить!.. – усмехнулась я.

– Ага, вернешься... Как бы тут безвестно не сгинуть!

– Я, во всяком случае, не сомневаюсь в том, что вернусь домой, так что и ты перестань забивать себе голову разной чушью.

Видимо, в голосе у меня было столько уверенности и спокойствия, что Якуб больше ничего не сказал, да и у остальных мужчин, кажется, чуть отлегло от сердца. Н-да, не первый раз замечаю, что если в сложной ситуации кто-то ведет себя так, будто ему известно нечто такое, о чем не имеют представления другие, говорит уверенным тоном и вовсю изображает хладнокровие, то и ко всем прочим словно переходит ощущение того, что в любом случае все закончится хорошо.

Когда же мы вновь двинулись в путь, то я по-прежнему не имела ни малейшего представления о том, куда же именно направляется наш небольшой отряд. Конечно, Павлен в очередной раз что-то негромко втолковывал Коннелу, очевидно, объяснял, куда надо идти, но судя по недовольному лицу нашего проводника, было понятно, что парень вряд ли знает дорогу. Все верно, он же говорил, что в свое время они с товарищами дошли как раз до этого места, после чего отправились назад... Ничего, главное, чтоб Коннел находил дорогу в горах, ведь то, что никто из остальных мужчин не может ориентироваться в здешних местах – это мне было ясно уже давно.

В этот раз шли немного помедленней – отец Витор немного прихрамывал, и при ходьбе опирался на палку. Вообще-то надо отметить, что по сравнению с вчерашним днем наш беглец передвигается куда быстрей. Правда, я лишний раз старалась не находиться рядом с ним, да и отец Арн каким-то непонятным образом постоянно оказывался между мной и нашим прихрамывающим беглецом Похоже, отец Арн получил строгие указания держать своего подопечного на должном расстоянии от меня. В подобной ситуации не знаешь, что и сказать – во всяком случае, раньше меня никто не считал опасной для мужчин. И вот что странно: еще недавно, оказавшись в подобной ситуации, я бы или не стала обращать внимания на подобные мелочи, или же отнеслась ко всему происходящему как к нелепой помехе, но сейчас я с трудом прятала улыбку. Почему? Ну, когда женщину считают способной задурить голову парню, то это всегда повышает ее самооценку, и потом, пусть и с опозданием, но приятно осознать, что ты, оказывается, можешь нравиться мужчинам.

Какое-то время мы шли по сравнительно ровным местам, а потом опять пошли сплошные холмы, а то и самые настоящие скалы, которые нужно было обходить. У отца Витора все еще побаливала нога, и потому мы старались выбирать такую дорогу, чтоб ему лишний раз не нужно было карабкаться по склонам. К несчастью, это получалось далеко не всегда, и к тому же отец Витор быстро уставал – очевидно, давала знать о себе полученная рана, а потому нам приходилось делать привалы чуть ли не каждый час. В эти короткие минуты отдыха парень сидит, вытянув вперед ногу – значит, боль все же дает о себе знать. Ничего, сам виноват – нечего убегать, пусть радуется хотя бы тому, что жив остался.

До полудня мы прошли немалое расстояние, после чего решили устроить привал на полчаса, а вместо еды пожевали листочки кокая. Даже немного увядшие, они бодрили и придавали сил. Конечно, еще на день-два этих листочков у нас хватит, а потом хорошо бы найти еще такое же растение – с этими удивительными листочками идти куда легче, да и тяжелые мысли с души вроде отступают. Правда, на нашем пути кокай пока что не встречался, хотя мы вовсю высматривали его – теперь понятно, почему Коннел говорил, что это растение у местных в большой цене.

А еще мы то и дело замечали у себя над головой фадермусов – здесь этих птиц хватает. По счастью, они не нападали на нас, а раз такое дело, то пускай летают, где пожелают.

– Хозяйка, далеко нам еще идти?.. – вновь завел свою песню Якуб. Ох, дорогой ты мой бывший работничек, знала бы я, куда мы направляемся и сколько нам еще топать по горам – сказала бы, не сомневайся! Тем не менее, что-то отвечать надо, а Павлен, зараза, хотя бы намеком ответил мне на эти вопросы, а ведь я еще утром пыталась у него это выпросить! Вот и сейчас, паразит такой, сидит и помалкивает, а выкручиваться придется мне. Неужели так сложно честно сказать, куда мы идем, и когда доберемся до места? Все уже давно поняли, что это отнюдь не прогулка в познавательных целях!

– Думаю, завтра будем на месте... – я пожала плечами. – А там определимся, когда отправимся назад.

По счастью, Якуб ничего мне не ответил, но и Павлен промолчал. Неужели я не ошиблась со сроками? Если так, то отныне я хотя бы имею представление, когда мы придем, наконец, на нужное место, чтоб его!.. Вообще-то если учесть, что и отец Витор попытался, было, в одиночестве отправиться в путь, то наверняка дорога не должна быть уж очень длинной.

Получасовой отдых показался нам очень кротким, и вновь подниматься на ноги никак не хотелось. Вначале мы шли медленно, потом вновь втянулись в уже привычный ритм.

Однако не прошло и четверти часа, как Коннел, шедший впереди, обернулся:

– Смотрите, впереди опять грифы.

– Первый раз, что-ли... – пробурчал Якуб.

Верно: за то время, что мы находились на Птичьей Гряде, мы уже не раз видели, как грифы обклевывают какого-либо павшего или погибшего зверя, причем обычно это были жалкие останки животных. Судя по количеству падальщиков, обитающих в этих местах, можно было предположить, что звери тут гибнут достаточно часто. Видимо, впереди опять находится какой-нибудь горный баран, обглоданный едва ли не костей.

Увы, в этот раз мы ошиблись. Стоило нам обойти очередной холм, как увидели лежащее на земле тело мужчины. Похоже, он погиб совсем недавно, день-два от силы, однако птицы успели неплохо обклевать открытые части тела. К тому же ночью около погибшего успели побывать хищные звери, и успели взять свое... Неподалеку валялся разодранный дорожный мешок – видимо, в нем еще недавно была еда, и до нее уже кто-то успел добраться. Почти наверняка погибший был одним из тех старателей, что рискнули попытать счастья на Птичьей Гряде. Надо же, а я была уверена, что людей в этих местах уже нет. Видимо, существуют на свете те, кто любит рисковать, только вот беда в том, что этот риск не всегда оправдан, и погибший человек – тому наглядное подтверждение.

Правда, меня удивило то, что ни один из грифов не находился рядом с мертвым телом – все держались на расстоянии, сидели на ветвях небольшого дерева, а еще на валунах, словно чего-то выжидая. Хм, вроде рядом с погибшим никого нет... Ну, тут каждому понятно: здесь не все ладно – вот и Коннел поднял руку, показывая, что нам следует остановиться, пока что не подходить к умершему человеку.

Я не успела ничего сказать по этому поводу, потому как мертвое тело, казалось, немного шевельнулось. От неожиданности я чуть не шарахнулась назад, хорошо еще, что до меня вовремя дошло – это явно какой-то небольшой зверь треплет останки, отгрызая себе куски плоти от погибшего человека. Словно бы подтверждая мои слова, с противоположной стороны лежащего тела показалась голова, очень похожая на змеиную, только вот длиной та голова была с хорошую мужскую ладонь. Судя по всему, возле умершего притаилась змея весьма немалых размеров – вон, какая у нее огромная башка! А ведь и точно, это змея, тем более что ее чешуйчатое тело неприятной красноватой расцветки заметно выделялось на фоне окружающей природы, казалось чужеродным и опасным... Н-да, такую рептилию лучше обойти стороной.

Удивляло и другое: глаза у этой змеи были столь ярко-красного цвета, что даже в солнечном свете горели, словно угли. Не хочется даже представлять, насколько жутко смотрятся глаза этой змеюки ночью – наверное, видны издалека... Сейчас же, заметив нас, змея громко зашипела, высунув длинный раздвоенный язык, и спустя несколько мгновений подле лежащего тела поднялась еще одна змеиная голова с такими же невероятно-яркими глазами. Да тут, судя по всему, у одного тела притаился целый выводок этих ползающих тварей! Точно, вот и вторая змея зашипела, причем звук такой отвратительный, что по коже словно мороз идет! Они что, пытаются нас отпугнуть? Похоже, так оно и есть... Хорошо еще, что третьей хвостатой твари рядом нет – уж очень вид у них неприятный!

– Это что еще за змеюки?.. – растерянно спросил Якуб.

– Не знаю... – в голосе Коннела было слышно удивление. – Впервые таких встречаю!

– Ну и здоровенная же у них башка!.. – продолжал Якуб. – И цвет кожи тоже противный!

– Стойте спокойно... – негромко сказал Павлен. – Может, уползет...

Однако прошло, наверное, не менее минуты, пока до этих рептилий, наконец, дошло, что уходить мы не собираемся, но и нападать на них у нас тоже нет никакого желания. Прекратив свое мерзкое шипение, змеи принялись за прежнее увлекательное занятие, то бишь отрывали своими острыми зубами куски мертвого тела, и проглатывали их.

Я смотрела на подобное, только что не открыв рот от удивления – змеи так не едят! Эти рептилии (как их называют ученые люди) обычно заглатывают добычу целиком, а уж никак не откусывая по кусочку! К тому же у этих большеголовых змей с красными глазами, которых мы сейчас видим перед собой, в пасти хватало крохотных острых зубов, которых у обычных змеюк и в помине нет. Может, это какие-нибудь необычные ящерицы или что-то похожее на того скального варана? Таким образом отгрызать куски от добычи может какой-нибудь хищник, но никак не змея!

Впрочем, ответ на этот вопрос мы получили очень быстро. Одна из змей вздумала переползти через мертвое тело, за ней потянулась и вторая... То, что в следующий миг мы увидели перед своими глазами, ранее я себе и придумать не могла в самых невероятных мечтах – как оказалось, перед нами появилась огромная двухголовая змея, причем если первая змеиная голова сидела там, где и было положено, то вторая находилась на конце хвоста змеи, вернее, хвост заканчивался еще одной головой. А еще у этого странного существа были короткие ноги, чем-то похожие на птичьи, и небольшие кожистые крылья. Трудно сказать, могло ли это существо летать, но внешне оно выглядело достаточно впечатляющим.

– Ничего себе!.. – только что не ахнул Коннел.

– Ни хрена себе урод!.. – растерянно добавил Якуб. – Две башки на одном теле...

– Господин Павлен, не просветите нас, грешных, что это еще за творение Темных Небес?.. – повернулась я к инквизитору, который пока что помалкивал, мрачно глядя на двухголовую змею, которая принялась в две пасти терзать мертвое тело.

– Это амфисбена... – после короткого молчания произнес Павлен.

– Кто?.. – переспросил Якуб.

– Амфисбена... – повторил Павлен. – Гигантская двухголовая змея.

– Да она больше на этого похожа, как его... – буркнул Коннел. – А, вспомнил! Я имею в виду, что эта змеюка смахивает на дракона.

– Что-то я не слыхивала, чтоб были двухголовые драконы!.. – вырвалось у меня.

– На кого бы она ни походила, вам надо знать одно – амфисбена очень ядовита, причем атакует она одновременно обеими головами... – продолжал Павлен, не обращая внимания на наши слова. – Поэтому стойте спокойно и не дергайтесь, ведь убежать от нее очень сложно, тем более что амфисбена почти наверняка кинется вслед за бегущим. Если судить по имеющимся упоминаниям в древних книгах, то у этих существ достаточно скверный характер. Возможно, это из-за того, что амфисбена плохо видит.

– Даже так?

– То, что у нее ярко горят глаза – это еще ни о чем не говорит... – пожал плечами господин инквизитор. – К тому же глядя на то, как она ест, можно предположить, что к змеям это богопротивное создание можно отнести весьма условно. Между прочим, даже грифы стараются держаться подальше от этого существа – видимо, понимают, чего от него можно ожидать.

– Если я правильно поняла, то и амфисбены вымерли давным-давно?.. – конечно, надо держать себя в руках, но я не удержалась, что не съехидничать.

– Последней записи, в которой упоминается встреча человека с амфисбеной, уже более полутора тысяч лет... – покосился на меня Павлен. – Так что вывод делайте сами.

– Чего-то здесь встречается слишком много зверья, которое считается давным-давно вымершим... – пробурчал Якуб. Надо сказать, что с этими словами я была согласна целиком и полностью, только вот Павлен опять сделал вид, что ничего не понял. Ну-ну, посмотрим, что будет дальше: отчего-то я уверена, что это не последнее животное из тех, что считается давно исчезнувшим из нашего мира.

Тем временем амфисбена то ли закончила свою трапезу, то ли просто решила убраться отсюда, но вновь сверкнув на нас своими ярко-красными глазами, змеюка вдруг засунула одну свою голову в пасть другой головы, подобрала лапы, распустила крылья, после чего мы вновь увидели нечто похожее на живой обруч, который покатился по земле. Правда, амфисбена не столько катилась, сколько подскакивала, да еще при помощи крыльев во время этих подскоков словно парила над землей, пролетая при этом довольно-таки немалые расстояния. Смотреть на подобное несколько жутковато, и в то же время каждому из нас было сложно оторвать взгляд об этого странного полета! Высокое Небо, ну какие только странные твари не живут на нашей грешной земле!

Стоило амфисбене немного отдалиться, как грифы стали слетать со своих мест и устремились к мертвому телу, лежащему на земле – видимо, птицы решили, что теперь пришла их пора приниматься за еду.

– А ну, кыш отсюда!.. – Коннел шуганул грифов, которые, тем не менее, и не думали далеко отлетать. Меж тем парень продолжал... – Похоронить бы человека надо – негоже оставлять беднягу на земле.

Верно – грех бросать умершего на съедение птицам и зверью. Конечно, здешние обитатели к этому времени уже успели крепко потрепать тело человека, но все одно не стоит оставлять беднягу без погребения. Сейчас, глядя на печальные останки, невозможно определить, сколько лет погибшему, и откуда он родом – скорей всего, перед нами один из тех искателей удачи, которому крепко не повезло. И в его немногочисленных пожитках не было ничего, что бы указало на то, кем был этот человек при жизни. А ведь кто-то его наверняка дома ждет, надеется на возвращение...

Беда в том, что у нас не было самой захудалой лопаты, а ножом или мечом каменистую землю много не наковыряешь. Странным было и то, что при старателе мы также не нашли ни лопаты, ни кайла, ни решета для промывки золота, а ведь без этого инструмента старатели не уходят, и уж тем более не бросают столь необходимые вещи невесть где...

По счастью, рядом оказалась неглубокая яма, в которую мы и отнесли останки погибшего. Пока святые отцы читали нам ним молитвы, мы приносили камни, которыми закладывали тело мужчины, и тех камней понадобилось немало – могильный холмик получился довольно-таки приличных размеров. Конечно, можно было бы так не стараться, но нам не хотелось, чтоб кто-то вновь сумел добраться до тела бедняги. Погребение заняло у нас немало времени, и, закончив работу, мы присели у безымянной могилы.

– Интересно, от чего он умер?.. – задала я вопрос, который наверняка интересовал каждого из нас.

– Скорей всего, от яда... – вздохнул Павлен. – Я успел осмотреть тело, вернее, то, что от него осталось, и склоняюсь к версии, что, скорей всего, это был укус какого-то ядовитого существа, возможно, той же амфисбены. Или же парень погиб от потери крови...

– Теперь гадай – не гадай, а правды все одно не узнаем... – Якуб положил на землю три туго набитых кожаных мешочка. – Лучше скажите, что с этим будем делать? Делить на всех?

Эти мешочки мы нашли в разорванном дорожном мешке погибшего. Что в них было? Золото, что же еще могло быть у старателя... Конечно, в другое время я ни за что не стала бы отказываться от возможности неплохо заработать, только вот сейчас об этом и речи не шло. Почему? Не знаю, как другие, но у меня не было намерений отсыпать себе хотя бы горсть этого желтого песка и мелких самородков. Дело тут не только в моральных принципах, но и в самой обычной рассудительности – вы представляете, сколько весит хотя бы один такой мешочек с золотым песком? Если не знаете, то поясняю: очень и очень много, а тащить на себе дополнительную тяжесть, да еще и в горах, мне совсем не хочется. Тут надо силы беречь, а не какое-то золото – мы и без того крепко выматываемся, и потому сейчас каждому из нас следует рассчитывать только на свою выносливость, а не бездумно радоваться тому, что к тебе в руки плывет нежданное богатство, которое едва ли не повиснет тяжелой гирей на твоей шее.

Вот и святые отцы одновременно с Павленом чуть отрицательно качнули головой – нам, мол, этого добра не надо, да и Коннел, на мгновение задумавшись, отвернулся – жалко, конечно, отказываться от золота, но сейчас не до того! Я его понимаю – не стоит надрываться, если по прибытии в Сейлс тебя и без того ждет тысяча золотых. Разумеется, лишние деньги парню бы никак не помешали, но он понимает, что в наших нынешних условиях лишняя тяжесть, пусть даже и дорогая, сейчас ни к чему.

Ну, раз такое дело, то Якуб, сияя от счастья, сунул все три мешочка с золотым песком в свой дорожный мешок. Ох, Якуб, Якуб, ну какой же ты олух! Конечно, сейчас это золото ты никому не отдашь, будешь тащить его на себе даже в том случае, если придется ползти на четвереньках из последних сил. Ладно, оставайся в блаженном неведении о том, что в свое время Павлен все одно заберет у тебя один из этих мешочков на благо развития Святой церкви – ухватки инквизиции мне прекрасно известны. Правда, говорить тебе о столь невеселом развитии событий я пока что не буду – пусть до тебя самого дойдут самые элементарные понятия.

– Идем дальше... – вздохнула я, заметив недовольный взгляд Павлена, стремленный на меня. – Мы и без того тут слишком задержались.

Наш небольшой отряд вновь отправился в путь, но кто бы знал, как мне не хочется идти дальше! Посидеть бы тут с часок, не думая ни о чем, и никуда не торопясь...

Ладно, страдай – не страдай, но изменить пока что ничего нельзя. Ведь если бы я даже осталась в Сейлсе, и захотела покинуть Зайрос, то вряд ли «Серая чайка» смогла уйти из этой страны без разрешения Павлена – можно не сомневаться в том, что капитан корабля, как выразился Коннел, тоже «на крючке у инквизиции».

Трудно сказать, какое расстояние мы сумели пройти до вечера, но могу предположить, что немалое. Ближе к вечеру Коннел вдруг сказал, что в этом месте должны быть люди – дескать, он почти уверен, что встречает человеческие следы. Хм, сейчас не знаешь, радоваться этому, или к подобной новости следует относиться с опаской – в здешних краях с первого взгляда и не определишь, что можно ожидать от встречи с человеком.

Немногим позже мы набрели на нечто, отдаленно напоминающее жилище человека. Вообще-то на первый взгляд увиденное больше напоминало огромный шатер из веток, обтянутый сверху звериными шкурами. К этому времени я уже знала, что в таких легких домишках обычно проживают коренные жители здешних мест, но этот шатер был что-то уж очень большой. Надо же, а я уже и забыла, что Коннел как-то упоминал о том, будто на Птичьей Гряде люди не селятся. Похоже, парень ошибался. А вот и сам хозяин этого дома, пожилой мужчина, по внешнему виду которого сразу понятно, что к переселенцам он не имеет ни малейшего отношения, зато смахивает на обитателя все того же племени Серых Барсуков. Сейчас мужчина занимался тем, что снимал шкуру с убитой лисы, и тушка еще одной лисы лежала в стороне – похоже, мужчина недавно вернулся с охоты. Заметив нас, незнакомец ненадолго оторвался от своего занятия, и всего лишь разок глянул на подошедших людей безо всякого выражения на невозмутимом лице. Хм, вообще-то я, окажись на месте этого человека, и, увидев перед собой целую толпу чужаков, была бы куда более эмоциональна.

Тем временем Коннел, оставив нас на месте, направился к мужчине, который даже не посмотрел, а всего лишь покосился на приближающегося к нему парня так, будто здесь ежедневно проходят если не сотни, то десятки людей, и ради этого занятому человеку не стоит отрываться от важного дела. Такое впечатление, что мужчина даже не обратил внимания на приветствие Коннела.

Я же те временем рассматривала незнакомца – невысокий, немолодой (если не сказать старый), почти седые волосы, лицо покрыто глубокими морщинами, потертая одежда из выделанной кожи... Да, это человек из числа тех, кого называют аборигенами, то бишь коренными жителями здешних мест, только вот что он делает в этой глуши? Впрочем, всегда находятся любители одинокой и тихой жизни вдали от людской суеты.

Меж тем Коннел, потолковав с мужчиной минут пять, вновь подошел к нам, и скомандовал, кивнув головой вперед:

– Пошли дальше.

– О чем вы с ним поговорили?.. – поинтересовался Павлен.

– Можно сказать ни о чем... – махнул рукой Павлен. – Я не очень хорошо знаю местные языки, а у этого старика не было желания разговаривать. На все мои вопросы у него был один ответ и звучал он примерно так: ничего не знаю, вашего языка не понимаю, и идите, люди добрые, своей дорогой!..

– Думаете, обманывает?

– Почти наверняка... – кивнул головой Коннел. – Только вот невозможно разговорить местных, если они не желают отвечать – в этом вы мне поверьте на слово.

– Интересно, кто он такой и что тут делает?.. – вопросов у Павлена хватало.

– Мне и раньше говорили, что на Птичьей Горе селятся лишь одиночки, и, похоже, мы только что встретили одного из них. По слухам, эти люди то ли травы тут собирают, то ли колдуют... Говорю же – Птичья Гряда пользуется дурной славой, и от разговоров о ней местные обычно уклоняются... Ладно, сейчас не до этого человека, тем более что наше присутствие ему явно в тягость – мужик, похоже, только что не одичал от одиночества. Нам же стоит поискать место, где можно переночевать более-менее безопасно.

В этот раз подходящее место мы искали довольно долго – чуть ли не час, но, в конце концов, нам улыбнулась удача. То, что мы выбрали для ночевки, внешне куда больше напоминало шалаш из каменных плит, беспорядочно сваленных друг на друга, пускай даже вход в этот каменный шалаш был довольно узким, и в него нужно было не проходить, а почти что протискиваться. К тому же свободного места внутри этого шалаша было не ахти как много, и спать нам придется едва ли не впритык друг к другу, но зато там было сравнительно безопасно. Ну что ж, это далеко не самый плохой вариант.

Пока мы с Якубом таскали для костра ветки и сучья, Коннел с отцом Арном отправились на охоту, которая оказалась довольно-таки удачной, хотя это еще как сказать – уж слишком своеобразной оказалась добыча. Во всяком случае, через какое-то время на костерке перед входом в пещерку жалились три зверька, отдаленно напоминающие крупную крысу. В любое другое время я бы не рискнула есть что-то подобное, но голод, как говорится, не тетка, да и никаких иных разносолов тут явно не ожидалось. Даже Якуб, который вначале отказался, было, готовить этих зверьков, все же понял, что ничего иного на ужин все одно не будет, и потому выражал нам свое недовольство не так долго, как я того опасалась. Главное, ужин нам был обеспечен, а крысу мы сейчас будем есть, или наворачивать очередную ящерицу – на такие мелочи я уже не обращала внимания.

Ночью я проснулась потому, что кто-то тронул меня за плечо – оказывается, это отец Арн, который в это время дежурил, заметил появившееся снаружи странное свечение и на всякий случай решил разбудить всех. Взглянув на неширокой отверстие, заменяющее вход, я заметила, что он, и верно, словно бы немного освещен. Странно: костер у входа мы тщательно затушили, на свет луны это не похоже, так что же может разгонять тьму посреди ночи?

– Погодите... – негромко произнес Коннел. – Вы пока сидите тут, и постарайтесь особо не разговаривать, а я сейчас вернусь – надо выяснить, в чем тут дело.

Наш проводник выскользнул наружу, а я внимательней всмотрелась в слабый свет, льющийся снаружи – ровный, золотистый, и даже, можно сказать, красивый... Возможно, это все же луна? Нет, лунный свет не такой, тут что-то совсем иное.

Глянула на своих спутников, и невольно отвернулась, пряча улыбку: господин инквизитор еще с вечера всерьез взялся за сохранение высокого морального облика отца Витора, для чего перед сном едва ли не в приказном тоне велел мне расположиться на ночевку у одной стороны нашего каменного шалаша, а святому отцу – у противоположной. Конечно, спорить с господином инквизитором я не стала, тем более что не следует конфликтовать из-за такой мелочи, но про себя отметила, что Пес Веры имеет относительно меня серьезные подозрения. Неужели Павлен всерьез опасается, что посреди ночи я потащу его подопечного куда-то в темное место для того, чтоб поколебать высокие нравственные устои праведного служителя церкви? Вообще-то подобное мне бы и в голову не пришло, но господин инквизитор, видимо, имеет насчет меня некие опасения. Хм, так и вообразишь себя роковой женщиной, походя сбивающей с пути истинного непорочного служителя Небес!

Коннела не было менее минуты, после чего мы услышали его шепот:

– Идите все сюда, только тихо, а не то спугнете кое-кого!.. Быстрее! Такого зрелища вы точно никогда не видели!

Судя по радостно-возбужденному шепоту проводника, нам, и верно, предстояло увидеть нечто необычное, и опасности тут не было никакой. Ну, лечь спать мы всегда успеем, а вот что нам желает показать Коннел?

Снаружи, и верно, было несколько светлее, чем в обычную безлунную ночь, а сегодня была именно такая. Тем не менее, удивительный золотистый свет словно бы освещал то место, где мы расположились, и казалось, будто источник этого света находится неподалеку от нас... Интересно, что это может быть? Конечно, лишний раз совать свой любопытный нос во все непонятки не следует, особенно в этих местах, но если тебе в открытую предлагают это сделать, то почему бы и не послушаться?

Повинуясь молчаливом приказу Коннела, мы едва ли не ползком преодолели пару десятков шагов, и, миновав небольшой холм, узрели совершенно необычное зрелище, во всяком случае, у меня от увиденного только что горло не перехватило.

Неподалеку от нас, среди каменных россыпей, сидела птица немыслимой красоты. Большая, с мощным загнутым клювом и хищными лапами, украшенными длинными когтями, птица чем-то напоминала орла, но в то же время привлекала внимание своим сказочным оперением, которое в прямом смысле этого слова сверкало, причем так ярко, словно было сделано из полированного золота. Это еще не все: тот самый свет, из-за которого нас разбудил отец Арн, шел как раз от этой птицы, вернее, от ее потрясающего оперения. Оно не просто сияло чистым золотым светом, вдобавок это изумительное оперение сверкало, переливалось всполохами ярких искр, освещая все вокруг дивным сиянием, подобного которому я никогда не видела ранее... Я даже невольно прикрыла глаза ладонью – так их резал слишком яркий золотой свет, исходивший от необычной птицы. Сейчас это волшебное создание сидело на каком-то камне, раскинув по сторонам свои большие крылья, и, казалось, сказочная птица вот-вот взлетит на ночное небо, где будет сиять не хуже других звезд, а может, и куда ярче. Дивное зрелище! Недаром потрясающей красотой этой удивительной птицы были зачарованы все, даже наши строгие священники.

– Ну, что скажете?.. – кажется, наш проводник не мог сдержать эмоций.

– Кто это?.. – чуть слышно прошептала я, не сводя глаз с дивного зрелища.

– Аликанто... – на лице Коннела было написано самое настоящее восхищение.

– Кто-кто?

– Аликанто... – повторил Коннел – Птица, питающаяся золотом и серебром.

– Чего?! – с придыханием спросил Якуб.

– Эта птица добывает себе корм в золотых и серебряных жилах... – продолжал шептать. Коннел. – Вернее, она как раз и живет в жилах драгоценного металла, им же и питается, отдавая предпочтение золоту и серебру.

– Ты ври, да не завирайся! – Якуб от возмущения только что не зашипел. – Как птица может есть камни, а?! Ну, если не камни, то с какой такой радости она будет глотать металл?!

– Не хочешь, не слушай... – отмахнулся Коннел. – Но местные говорят так: если аликанто ест золото, то ее оперение становится золотого цвета, а если серебро – то белого. Птица, которую мы сейчас видим, похоже, питается только золотом.

– Что-что?!

– Чего слышал!.. – только что не огрызнулся Коннел.

– Наверное, когда эта птица летает, то освещает все вокруг... – я все еще не могла отвести взгляд от восхитительного создания. – Не могу даже представить себе это немыслимо прекрасное зрелище...

– Аликанто не летает... – с досадой вздохнул Коннел.

– Не летает? С такими-то большими крыльями? Не может быть!

– Да хоть бы крылья у нее были и того больше – птица все одно нелетающая. В этом нет ничего особенного – в жизни еще и не такое случается! Когда аликанто до отвала наедается своей тяжелой еды, то бишь золотых или серебряных зерен, то становится просто неподъемным, во всяком случае, это создание едва может передвигать свои лапы, не говоря уж о том, чтоб подняться над землей. Подумайте сами – какие могут быть полеты, если ты под завязку набит золотом, а ведь золото очень тяжелый металл! Зато все оперение у сытой птицы начинает сиять немыслимо ярко золотым или серебряным светом... Говорят, что даже скорлупа тех яиц, что откладывает аликанто, состоит из золота или серебра.

– Погоди... – Якуб только что не подскочил на месте. – Раз эта птица светится золотом, то, выходит, она недавно наелась, так? Получается, что где-то рядом находится золотая жила, верно?

– Тут ты прав... – кивнул головой Коннел. – Аликанто обычно живут только возле золотых или серебряных жил. Местные знают особенности этих птиц, и поэтому ночами некоторые отчаянные парни пытаются отыскать аликанто, чтоб они привели их к местам залежей драгоценных руд.

– Почему ночами?

– Да потому что аликанто – птица скрытная и осторожная, днем на поверхность не показывается, на открытое место выходит только ночью, и лишь после того, как наестся до отвала. Кстати, когда птица голодная, то бегает довольно быстро, так что за ней не угонишься при всем своем желании. К тому же аликанто очень осторожен, так что удача редко улыбается рудокопам. Конечно, если кто-либо сумеет выследить эту птицу – тот может считать себя богачом, но таких везунчиков можно пересчитать по пальцам одной руки.

– А если мы попробуем... – начал, было, Якуб, но Коннел резко его оборвал.

– И не думай! Аликанто – птица умная, если можно так выразиться по отношению к этому созданию. Она ж понимает, что если люди выследят то место, где она питается, то после этого ей там будет делать нечего. Говоря умным языком из одной ученой книжки, люди лишат ее кормовой базы, и ей останется только помереть с голоду. Вот потому-то если аликанто вдруг заподозрит, что люди пытаются к ней подобраться, но ничего хорошего из этого не выйдет. Она или мгновенно прячет свой блеск и исчезает в темноте, или поступает еще хуже – продолжает сиять, но заманивает преследователей к обрывам, расщелинам в скалах, или же уводит людей в подземные галереи, откуда выбраться совсем непросто. В общем, на эту тему и говорить не стоит.

– Жаль... – Якуб немного приподнялся, чтоб лучше рассмотреть удивительную птицу, и оперся рукой о камень, который зашатался под его рукой, а через секунду этот небольшой булыжник вовсе сорвался, и покатился вниз по склону, увлекая за собой песок и мелкие камешки. Все дальнейшее по времени заняло всего лишь пару ударов сердца: птица повернула голову в нашу сторону, а в следующее мгновение волшебное золотое сияние потухло... Еще миг – и птицы на камне уже не было: похоже, она совершенно непонятным образом или где-то спряталась, или же ускользнула в какую-то расщелину.

– Я же сказал – эту птицу так быстро не возьмешь!.. – усмехнулся Коннел. – Вот вам наглядный пример моих слов... Стоп! Слышите?

В первое мгновение, вслушиваясь в тишину ночи, я ничего не уловила, а потом даже не услышала, а уловила что-то похожее на «туэ». Звук раздавался не рядом, он приближался откуда-то сзади. Да это же...

Впрочем, кто может издавать подобный звук – это сразу же понял каждый, и потому мы без разговоров бросились к нашему каменному шалашу, тем более что он находился совсем рядом. Быстро протиснулись внутрь, только вот вновь ложиться спать ни у кого не было желания – если приближается чончон, тут уж не до сна.

Мы молча стояли и прислушивались к звукам, что доносились снаружи. Прошло совсем немного времени, и все тот же крик «туэ» раздался совсем близко, можно даже сказать, рядом с входом. Все, можно не обманывать себя понапрасну, и надеяться нам следует только на то, что чончон проследует мимо и не залетит внутрь нашего каменного шалаша. А вдруг эта летающая голова не войдет в неширокий вход?.. Пожалуй, рассчитывать на подобное все же не стоит – уж если мы протискиваемся в эту довольно широкую щель, то уж колдун-то почти наверняка сумеет в нее пробраться!

Мне показалось или нет, что со стороны входа раздался какой-то шорох? Вон, мужчины тоже молчат, лишь сжимают в руках оружие, вытащенное из ножен. Я тоже схватилась за кинжал, но хочется надеяться, что применять его мне не придется.

Молчание продолжалось, но наш слух был обострен до невозможности. Вроде тихо, но... Делайте со мной что хотите, но я была уверена, что очередной шорох раздался уже с потолка...

– Чончон, пролетай мимо... – раздался сильный голос Коннела. – Мы не те, кто тебе нужен. Лучше завтра приходи за солью!

Прошло несколько томительных секунд, и сверху вновь донесся какой-то непонятный звук. Такое впечатление, будто кто-то усмехнулся, и после этого я словно прочитала чужие мысли, которые непонятно отчего возникли у меня в голове. Казалось, что кто-то невидимый громко произнес: уйти-то я сейчас уйду, не сомневайтесь, но мне не помешало бы вас всех запомнить получше, потому как теперь вы все мои, и с этих земель никуда не уйдете...

Очевидно, эти слова услышала не я одна, потому что в следующее мгновение Павлен вскинул руку, словно что-то бросая наверх, и на мое лицо упало несколько капель воды, но одновременно с тем я услышала жуткий вой, который перешел в стон. Что-то невидимое металось под каменным сводом нашего шалаша, а потом, не переставая издавать все те же стонущие звуки, протиснулось через неширокую щель входа, и после этого мы услышали стоны уже за стенами нашего убежища, причем эти стоны стремительно удалялись. Фу, убрался... Не поверите, но мне даже дышать стало легче! Похоже, эта летающая голова любого может всерьез напугать или околдовать страхом...

– Это... это что было?.. – даже не спросил, а пискнул Якуб.

– А сам-то что думаешь?.. – пробурчал Коннел. – Можно подумать, тебе не ясно, что за незваный гость заглянул к нам ночной порой. Кстати, господин Павлен, при помощи чего вы его умудрились прогнать?

– У меня с собой прихвачена святая вода, да к тому же все это время я читал молитвы от темного колдовства. Вполне естественно, что сейчас, в сложный момент, мне показалось самым разумным плеснуть наверх пригоршню этой святой водицы, а результат вы все видели.

– Да уж... – едва ли не с восхищением произнес Якуб. – Этот чончон вылетел отсюда, словно ошпаренный!

– Ну, теперь он нам точно спуску не даст!.. – сделал вывод Коннел.

– Судя по всему, он от нас и так бы не отстал... – отмахнулся Павлен. – Так что каждый из вас пусть не забывает читать молитвы от нечисти и темных дел колдунов, и делать это следует как можно чаще.

Все же нам удалось поспать в эту ночь, пусть даже урывками, и рассвета мы ожидали, словно избавления от страхов. Наверное, именно потому каждый из нас невольно задремал под утро, и, проснувшись, я поняла, что уснула, положив голову на плечо Коннела, а рядом посапывает отец Витор, почти что прижавшись ко мне. Должна признать: подобное меня ничуть не расстроило, скорее, показалось необычным, когда рядом с тобой оказываются два парня, которые в какой-то мере, но выказывают тебе свою симпатию. Меня даже ничуть не беспокоило то недовольство, которое обязательно выскажет Павлен. Извините, господин инквизитор, но тут претензии не ко мне, а если все это вам так не нравится, то тащили бы в Зайрос не меня, в какого-нибудь беднягу мужского пола!

Увы, но на завтрак нам пришлось доесть те сухари, что прихватили с собой из монастыря. В общем, хочется нам того, или нет, но по дороге надо что-то искать на ужин, хотя я бы и от обеда не отказалась, а пока что стоит пожевать повядших листьев кокая, после чего мы вновь отправились в дорогу.

Однако в этот раз наш путь закончился очень быстро. Если точнее, мы не прошли и получаса, когда, обогнув почти отвесную каменную стену, отец Витор немного растерянно произнес:

– Постойте!

– В чем дело?.. – повернулся к нему Коннел.

– Вон, видите?.. – отец Витор кивнул на черную базальтовую скалу, одиноко стоящую впереди.

– Ну, вижу... – пожал плечами наш проводник. – И что с того?

Вопрос остался без ответа, но и Павлен при виде скалы словно встрепенулся. Он оценивающе посмотрел на нее, словно пытаясь что-то вспомнить, а потом обратился к отцу Витору:

– Думаешь, это она?

– Я в этом почти уверен... – отец Витор не сводил глаз со скалы. – Во всяком случае, по описанию очень похоже. Значит, мы все же добрались до нужного места.

Ну, раз эта скала настолько привлекла внимание святых отцов, то и мне следовало к ней хорошенько присмотреться. Вообще-то эта скала больше напоминала столб, воздетый к небу – высокая, гладкая, ровная, почти без трещин, и еще на ней не было никакой растительности. Но в первую очередь бросалось в глаза не столько это, но и пронзительно-черный цвет базальта. Ранее я в жизни не встречала настолько темного камня, о котором можно сказать, будто он чернее черного. Не знаю, как другим, а мне на этот каменный столб даже смотреть было неприятно.

– Отойдите назад, не маячьте!.. – резко произнес Павлен, и, видимо, этот приказ относился ко всем нам. Кажется, Пес Веры и не заметил, что перешел на властный тон, не терпящий возражений, которым обычно говорят люди, облеченные властью. Ничего не поделаешь, нам пришлось вновь отступить за ту каменную стену, из-за которой мы только что вышли. Ну, а Павлен тем временем продолжал... – Так, Коннел, для вас у меня будет задание...

Как и следовало ожидать, парня отправили на разведку. Не знаю, что именно ему велел разузнать наш дорогой инквизитор, но в его отсутствие святые отцы только что не переругались между собой. В чем суть их споров – этого я не знала, потому как мы с Якубом отошли в сторону – раз нас не зовут, то не стоит и лезть в чужие дела. Правда, у Якуба все одно было немалое желание выяснить, что происходит, так что пришлось его одернуть – не лезь куда не просят, здоровей будешь.

Коннел вернулся менее чем через час. Присев на камень, и вытирая пот со лба, он произнес:

– Как вы сказали – все так и есть. Если от этого базальтового столба идти по направлению к наклонной скале, то у основания этой скалы можно отыскать полукруглое отверстие размером в человеческий рост. Правда, особо широким его не назовешь, но пройти внутрь можно без проблем. Конечно, я какое-то время вслушивался, стоя неподалеку от входа, но никаких звуков не различил. Внутрь этой горы, как и договаривались, я соваться не стал.

– На ваш взгляд, там могут быть люди?

– Вытоптанная площадка перед входом говорит сама за себя. Хотя я там никого не видел, но понятно, что место обжитое. Но главное даже не в том. Смотрите... – Коннел вытащил из кармана клочок ткани величиной в пару ладоней. – Вот, эта вещь лежала как раз у входа, причем с двух сторон ее удерживали камни. Могу утверждать почти наверняка – ее положили совсем недавно. Что скажете?

Белая и красная ткань... Вообще-то это цвета флага нашей страны. Правда, в середине флага должно быть изображение солнца, а здесь его и в помине не было, но и без того понятно, что клочок этой ткани появился у входа не просто так.

– Это похоже на предложение заглянуть в гости... – выразил общее мнение отец Витор. – Что ж, мы знаем главное – он жив.

– Я бы не был в этом столь уверен... – чуть нахмурился Павлен. – Все же прошло немалое время после того, как мы получили последние известия о нем. С той поры измениться могло очень многое.

– А кто приглашает? И о ком идет речь?.. – подал, было, голос Якуб, но тут же умолк – я хорошенько заехала локтем ему в бок, давая понять, чтоб не лез не в свои дела.

– Но откуда он узнал, что мы здесь?.. – нахмурился Павлен, не обращая внимания на слова моего бывшего работника. – Хотя, конечно, мог и выяснить это каким-то образом.

– Раз он приглашает нас к себе, то, значит, все идет, как надо... – подытожил отец Витор. – Будем действовать так, как и планировали первоначально.

– Э, нет... – покачал головой Пес Веры. – Отец Арн пойдет вместе с вами. Одного я вас не отпущу.

– Еще чего!.. – возмутился отец Витор. – Мы так не договаривались...

– Не говорите глупостей!.. – Павлен довольно бесцеремонно оборвал святого отца. – Мы много о чем договаривались заранее, но вы уже нарушили наш уговор, а значит, с этих пор обязаны меня слушаться, причем беспрекословно.

– Но...

– Конечно, я бы предпочел, чтоб вы с ним встретились у входа, но это явно не входит в его намерения... – в голосе инквизитора была неприкрытая досада.

– Перестаньте, мы все это уж давно обговаривали... – отмахнулся отец Витор.

– Если вы хотите знать мое откровенное мнение насчет вашего брата, то... Знаете, я вообще сомневаюсь, что ему хоть кто-то нужен... – продолжал Павлен. – Кроме того, прошу не забывать, что я отвечаю не только за вас, но и за всю экспедицию в Зайрос. Надеюсь, вы помните: у нас было заранее оговорено то, что вы обязаны мне подчиняться, и потому я всего лишь требую соблюдения субординации. То, что отец Арн пойдет с вами – это даже не обсуждается. Уж если мы сумели добраться до этих мест, то будет досадно и нелепо, если все сорвется из-за какой-то ошибки, например, если на вас нападет какой-либо здешний хищник, затаившийся в пещере, и вы не сумеете с ним справится в одиночку. Так что прошу не вступать со мной в напрасные дискуссии, а заодно не стоит рисовать в своем воображении образ невинно пострадавшего брата, которого вы напрасно пытаетесь защитить и оправдать. Если б не его поступки, то мы бы тут не оказались.

– Хорошо!.. – кажется, отец Витор был согласен со всеми условиями Павлена, лишь бы побыстрее уйти. – Как скажете.

Сборы не заняли много времени, и уже через пару минут святые отцы скрылись за каменной стеной. Мне бы очень хотелось перекинуться хоть парой слов с отцом Витором, но ему сейчас было явно не до меня.

Медленно тянулось время, а мы вчетвером находились возле каменной стены, ожидая возвращения ушедших. Вот уже полдень, затем наступила дневная жара, через несколько часов начнет вечереть, а наши святые отцы все еще не возвращались. Жарко, очень хочется есть, у нас почти не осталось воды, выматывает неопределенность, да еще и москиты иногда кусают... Конечно, мы все уже начали всерьез беспокоиться о святых отцах, но кто больше всех нервничал – так это господин инквизитор. Хотя он нам ничего не говорил, но для него время наверняка тянулось куда медленней, чем для каждого из нас. Однако с того момента, как молодые люди ушли, прошло немало времени, и у господина инквизитора кончилось терпение.

– Если святые отцы в самое ближайшее время не вернутся, то нам придется отправиться вслед за ними... – наконец изрек Павлен.

– У меня нет особого желания ползать по подземельям... – высказал общее мнение Якуб.

– Прикажу – поползешь!.. – отчеканил господин инквизитор.

– С чего это вдруг?.. – возмутился Якуб. – Вы мне не хозяин, деньги не платите. И потом, мы ж ничего не знаем: куда ушли парни, за какой такой надобностью, кто их там ждет, и вообще на кой ляд мы сюда проперлись...

– Пожалуй, вы правы... вздохнул Павлен. – Вам следует знать: мы пришли сюда в поисках одного человека, родственника отца Витора.

– Это я уже понял!.. – отмахнулся Якуб. – Ладно, чего там скрывать – я ваш разговор в монастыре тогда подслушал, ну, когда вы с моей бывшей хозяйкой беседовали. Между прочим, вы сами виноваты – говорили довольно громко. Естественно, мне хотелось узнать, что же происходит на самом деле, ведь мне никто и ничего не говорил!

– Я тебя у ворот не видела!.. – моему возмущению не было предела.

– Да я в кустах спрятался, что неподалеку от входа растут... – сообщил Якуб. – А чего еще в том монастыре было делать, не в темной же келье сидеть?! Я тогда вышел из кельи, вижу, что дождь собирается, а вы громко разговариваете, ни на кого внимания не обращаете, ну, я и подошел...

– Лучше скажи – прокрался... – посоветовала я.

– А хоть бы и так! Я ж не дурак, чтоб соваться вам всем под горячую руку! Конечно, услышал далеко не все, но кое-что все одно понял.

– Тогда для чего ты иногда изображал полную дубину?.. – буркнул Павлен.

– Говорю же – понял не все!.. – выдал мой бывший работник. – Поздно подошел...

Ох, Якуб, какой же ты олух!.. – вновь подумалось мне. – Лучше б ты свой язык на привязи держал – еще неизвестно, во что выльется твоя откровенность.

– Тогда и мне стоит признаться, что я услышал окончание вашего разговора... – вздохнул Коннел.

– Значит, все выложили карты на стол?.. – неприятно усмехнулся Пес Веры. – Что ж, чего-то подобного и следовало ожидать, ведь когда идешь в одной группе, то человек поневоле отмечает мелочи и делает для себя какой-то вывод. Все поняли, что отец Витор – четвертый сын короля Корайна?

– Да. Только вот какого... его сюда понесло – это нам, простым людям, совсем не ясно... – добавил и наш проводник.

– Что ж, можно и рассказать, тем более что об этой истории несколько лет назад шушукался весь королевский двор... – в голосе инквизитора слышалась неприкрытая досада. – Надеюсь, все помните, что восемь лет назад у нас дело едва не дошло до войны с Польнией?

А то как же, и слышали, и помним! Польния – это южная страна, с которой у нас имеется общая граница. По-моему, лет восемь назад речь шла о спорных территориях, причем тогда мы всерьез опасались, как бы этот конфликт не вылился в боевые действия. Кажется, король Польнии утверждал, что у него будто бы имеются неопровержимые доказательства того, что спорные территории должны отойти к его стране – уж не знаю, по какой такой причине правитель соседней страны вздумал заявлять подобное. Проблемы на границе тянулись несколько месяцев – это я хорошо запомнила по той простой причине, что тогда в торговле возникли определенные сложности, и кое-кто из поставщиков даже разрывал договоры, а вместе с тем взвинтились и цены на некоторые товары. Потом, по счастью, все разрешилось само собой, то есть принцесса Польнии вышла замуж за нашего короля Корайна (который к тому времени давно был вдовцом), и этим не только разрешили назревающий конфликт, но еще и как бы подтвердили права нашей страны на эти спорные земли.

– Было такое... – я кивнула головой. – С тех пор у нас появилась молодая королева.

– А то как же, свалилось такое счастье на наши шеи... – судя по голосу господина инквизитора, особого уважение к Ее Величеству он не испытывает. – Это обычный династический брак, и не очень удачный. Вернее, совсем неудачный...

Как я поняла из дальнейшего рассказа Павлена, королю Корайну в то время, то бишь во время заключения мирного договора с Польнией, было уже хорошо за пятьдесят, а принцессе всего двадцать. Ну, в подобных династических браках столь значительная разница в возрасте случается не так и редко, в этом нет ничего необычного: тут в основе союза лежат иные интересы, и будет удачным заключенный брак, или нет – это зависит от множества факторов. Увы, но союз между нашим королем и принцессой соседней страны был едва ли не обречен с самого начала, и вина за это целиком ложится на молодую королеву, хотя король Корайн вначале искренне пытался заслужить расположение своей юной жены.

Чего уж там скрывать – молодой женщине вовсе не хотелось выходить за человека, который намного ее старше, и она демонстрировала это с того момента, как только ее кортеж прибыл в нашу страну. Холодная, прячущая все свои эмоции, с чуть презрительной улыбкой на губах, девица сразу же дала понять, что она является пострадавшей стороной, жертвой в этом браке, от которого ее едва ли не тошнит, и в который по своей воле она бы никогда не вступила. Старый король – это не тот прекрасный принц, о котором она мечтала с детства, и, будь на то ее воля, принцесса никогда бы даже не посмотрела в сторону человека, которого родня выбрала ей в супруги!..

Несмотря на то, что после начала семейной жизни король Корайн засыпал свою молодую супругу подарками и драгоценностями, старался исполнять любую ее просьбу или каприз, очень скоро всем стало ясно, что этот брак в любой миг может рассыпаться, словно карточный домик. Почему? Уж очень они были разными – энергичный деятельный король и равнодушная холодная девица, ненавидящая своего супруга всеми фибрами души и считающая этот брак самым горестным событием своей жизни. Более того: принцесса, вернее, уже молодая королева, считала, что этим браком навек осчастливила пожилого короля, и теперь он должен чуть ли не на коленях молить ее о любой милости, даже самой малой... Эти двое были настолько разными по характеру, темпераменту и отношению к жизни, что просто невозможно представить двух более разных людей. Говорят – противоположности сходятся, но это был явно не тот случай.

Неудивительно, что не прошло и трех месяцев после окончания пышных свадебных празднеств, как король и его молодая жена старались делать все, чтоб как можно реже сталкиваться друг с другом, и уж тем более вскоре стало ясно, что каждому из них нечего делать в спальне своей законной половины. Они встречались лишь на тех торжественных приемах, там, где по протоколу должны были присутствовать вместе, но даже тут каждый из двоих лишний раз старался не смотреть в сторону своего благоверного.

Правда, молодая королева все же попыталась, было, влезть в дела управления страной – мол, я королева, а в моей родной стране супруга короля имеет такое же право принимать решения, как и сам король, и власти у нее ничуть не меньше! Но тут уже король Корайн сказал, как отрезал: мне не нужен совет от женщины, в искренность которой я не верю и которой не доверяю даже в мелочах! Занимайтесь своими бабскими делами и не лезьте туда, куда вас не зовут! Подобная отповедь только еще больше распалила недовольство женщины своим браком, и увеличило ее неприязнь к королю, хотя, кажется, более усилить это чувство было просто невозможно!..

Конечно, семейной жизнью подобное можно было назвать с большой натяжкой, только вот в этой королевской семье и речи не могло идти о разводе, а иначе снова бы встал вопрос о спорных территориях, и потому Их Величества вынуждены были влачить ненавистное сосуществование друг с другом. А еще – чего уж там скрывать очевидное!, каждый из двоих в глубине души мечтал об избавлении от ненавистного брака.

Надо сказать, что молодая королева обливала презрением не только своего венценосного супруга, но и всех пятерых сыновей короля, которые со временем тоже стали относиться к молодой женщине словно к досадной помехе, которая портит жизнь их отцу. Впрочем, было трудно ожидать чего-то иного от принцев, которые были искренне привязаны к отцу, и который тоже все душой любил своих сыновей.

Ну, раз семейная жизнь не заладилась, то король счел, что ему не следует отказывать себе в плотских радостях и утехах, но жестко предупредил молодую супругу: живите, как пожелаете, я не буду вас ограничивать ни в чем, однако не желаю слышать ни о каких ваших шашнях на стороне! У меня есть, кому передать корону, вы же меня на дух не переносите, так что запомните: ни о каких детях от вас речи нет, и быть не может! Если же говорить совсем откровенно, то иметь детей от вас я не желаю, и тем более не намерен признавать своим ребенком того младенца, которого вы можете нагулять на стороне! Ну, а ежели вам что-либо не нравится, то тут я ничем помочь не могу – вы сами выбрали для себя подобную жизнь!

На том и порешили. Казалось, подобное существование устраивало, обоих. Несколько лет этой так называемой семейной «идиллии» прошли более или менее спокойно, хотя очень тяжело обитать под одной крышей с человеком, который ненавидит тебя всей душой.

Однако в один далеко не прекрасный момент к королю заявилась его жена, и сообщила, что отношения, сложившиеся между ними, совершенно нетерпимы, и отныне она согласна выполнять свой супружеский долг. Однако королева не учла очевидного: возможно, король Корайн и был стар, но это вовсе не значит, что он был глуп. Выставив жену под благовидным предлогом, он с утра пораньше уехал инспектировать воинские части, причем эта поездка должна была занять чуть ли не месяц, а заодно приказал начальнику тайной стражи кое в чем разобраться. Проще говоря, король хотел выяснить причины необъяснимой вспышки страсти у супруги, которая ранее закатывала истерику каждый раз, стоило только королю случайно коснуться ее рукой.

Увы, все оказалось даже хуже, чем можно было представить. Оказывается, молодая королева завела шашни не с кем-нибудь, а с принцем Гордвином, наследником престола, и именно он является папашей будущего ребенка, которого сейчас ожидает молодая королева. Можно долго не объяснять, какой страшный скандал произошел в королевском семействе. Король Корайн, несмотря на всю свою любовь к сыну, был с ним более чем резок. Естественно, что после произошедшего отношение короля к своей супруге стало и вовсе нетерпимым, ну, а что касается сына, то через какое-то время король его просил – все же первенец, родная кровь, любимое дитятко...

К несчастью, это было только начало. Не прошло и полугода, как был раскрыт заговор против короны. Сценарий был прост: в результате дворцового переворота король Корайн должен быть убит – мол, старик и без того засиделся на престоле! Его место займет прямой наследник – принц Гордвин, после чего он женится на нынешней королеве и узаконит ее будущего ребенка. Что касается остальных принцев, то они должны быть, говоря умным словом, нейтрализованы, а если называть вещи своими именами, то всех четверых принцев следовало просто-напросто убить.

Следы заговора шли в Польнию, где спали и видели, как избавляются от короля Корайна – этот неуступчивый человек жестко стоял на защите интересов своей страны. Если бы его не стало, то новый король, полностью послушный королеве, должен был согласиться на объединение двух государств под властью королевского дома Польнии. Разумеется, тут не обошлось бы без войны, бунтов и недовольства народа, но подобные мелочи заговорщиков интересовали меньше всего.

Понятно, что с этим заговором принц хватил через край, и оставлять без последствий попытку свержения власти ни в коем случае не стоило, а потому король Корайн действовал без жалости. Свою жену он отправил в монастырь, где ее насильно постригли в монахини, рожденную ею дочь король пока что оставил при дворе – дескать, ребенок ни в чем не виноват, но и впоследствии девочку ждет монашеская келья. Окружение королевы было отослано домой, а все, кто имел хоть какое-то отношение к заговору, были отправлены на плаху, невзирая на родовитость, чины и звания – существуют ситуации, когда не стоит проявлять жалость или ненужное великодушие.

Что же касается самого принца Гордвина, то он ускользнул от расправы на корабле, направляющемся в Зайрос. Правда, через какое-то время выяснилось, что принц, участвуя в заговоре, делал это не по своей воле – он находился под сильнейшим воздействием приставленного к нему человека, черного колдуна, практикующего древнюю магию. Как оказалось, этот чернокнижник был прислан Гордвину из Польнии, и, по просьбе королевы, всюду следовал за молодым принцем. К сожалению, чародей исчез вместе с принцем, а в Зайросе до него вряд ли можно дотянуться.

Вслед за сбежавшим принцем отправили корабль, только до Зайроса корабль не дошел – сгинул где-то в пути. Очень долгое время было неизвестна и судьба сбежавшего принца, но потом от него доставили письмо, где было сказано, что он жив, здоров, благополучно добрался до Зайроса... Правда, что там было написано еще – об этом Павлен говорить не стал, а мы пока что не спрашивали. Единственное, что он сказал – так это то, что позже в Зайрос было послано несколько агентов тайной стражи с приказом отыскать принца или же найти его следы.

С той поры прошло два года, и о судьбе Гордвина было ничего неизвестно, хотя тайная стража и инквизиция тщательно досматривали каждый корабль, приходящий из Зайроса, а то и едва ли не допрашивали каждого возвращающегося из той заморской страны.

Ну, а остальное нам известно: сейчас король Корайн болен, и нужно что-то решать с престолонаследием, причем с этим вопросом тянуть не стоило – увы, но тяжелая болезнь короля постепенно брала свое. Положа руку на сердце, нужно признать: отцовское сердце – не камень, и король уже готов вновь простить своего безголового сына, но они так давно не виделись, а потому неизвестно, что за эти годы стало с молодым человеком. Вполне возможно и такое, что отныне пути отца и сына навсегда разошлись. Тем не менее, необходимо было внести ясность насчет судьбы принца Гордвина, ведь когда придет время надевать корону на чью-то голову, то будет крайне нежелательно, если внезапно объявится пропавший принц, и предъявит свои права, и неизвестно, что он может потребовать еще...

Почему за братом в дальнюю страну отправился именно отец Витор? Просто Витор с детства обожал своего старшего брата, да и тот относился к нему неплохо, несмотря на семилетнюю разницу в возрасте. Понятно, что если кто-то и сумеет вовремя вернуть домой сбежавшего принца, то это будет только его брат. Правда, нужно было сделать все возможное, чтоб никто не узнал о том, что Витор отправился за братом. Почему? Ну, тут свои придворные игры, связаны интересы очень и очень многих, а потому экспедицию в Зайрос готовили тайно, да и знал о ней очень узкий круг посвященных. Кроме того, Польния по-прежнему не желает отказываться от своих планов насчет завоевания нашей страны, и кто знает, может королевскому дому Польнии что-либо известно о сбежавшем принце, и они по какой-то причине не хотят, чтоб родственники нашли бежавшего парня и внесли ясность в вопрос о престолонаследии? Кто бы и что не говорил, но королевский дом Польнии предпочитает ловить рыбку в мутной воде, надеясь достичь своих целей, от которых они и не думали отступаться.

Беда в том, что прибыв в Зайрос на «Серой чайке», стало понятно, что нет никаких следов пребывания принца в этой стране. К несчастью, человек, который что-то выяснил о местонахождении принца, умер за несколько месяцев до прихода корабля, и Павлен не сумел отыскать ничего из его вещей – Сейлс не то место, где что-то сможет долго лежать без пригляда. По счастью, умудрились найти тех, кто был с агентом незадолго до его смерти, и это оказались обычные люди, не имеющие к тайной страже никакого отношения. Представившись родственником погибшего, Павлен сумел разговорить этих людей, и те передали ему слова умирающего. Дескать, ваш родственник шутником был, и проказником немалым – недаром перед смертью просил передать родственника или знакомым, что прибудут его искать: пусть, мол, те заглянут в здешний публичный дом, там хозяйка большая затейница...

Ну, раз все прочие поиски ни к чему не привели, то Павлен решил рискнуть – он помнил, что ранее принц был большим любителем посещать некие веселые дома с незавидной репутацией. Разузнав кое-что о тамошней хозяйке, Пес Веры понял, что так просто эту бабу не испугаешь, и уж тем более не заставишь отвечать на вопросы, и для того, что узнать, знает ли эта особа Гордвина – для того господин инквизитор и отправил туда меня. Поход оказался удачным, и позже Пес Веры встряхнул из хозяйки веселого дома все, что она знала об этом парне – а знала она немало. Оказывается, парень по прибытии в Сейлс решил, как говориться, оттянуться по-полной, что и сделал, задержавшись на несколько дней в веселом доме Виви. Более того – в сейфе у хозяйки отыскалось письмо, которое принц просил отправить на родину, то есть нужно было вручить это послание капитану одного из кораблей, пришедших в Зайрос.

Что за письмо? Оказывается, с полгода назад к одному из тех старателей, что собирались возвращаться с Птичьей Гряды в Сейлс, внезапно подошел незнакомец, и попросил передать письмо госпоже Виви, дав в качестве оплаты за доставку небольшой самородок – дескать, Виви вам тоже заплатит за получение этого послания. Ну что ж, старатели частенько брали с собой чужие письма, ведь всем ясно, что родственники на родине беспокоятся о своих родных и близких, и потому нет ничего плохого в том, если ты согласишься доставить чье-то письмецо на родину.

Что же касается толстухи Виви, то она честно заплатила за доставленное письмо, но, естественно, первым дом сунула в него свой нос. Женщина она была неглупая, и быстро сообразила не только что к чему, но и о чем именно в письме идет речь. Разумеется, еще до того, как Гордвин покинул ее дом, он договорился с Виви, что та будет получать от него письма и отправлять их на родину. Ну, договор договором, а возможность хорошо подзаработать Виви упускать не привыкла, и потому она решила пока что попридержать письмецо у себя, надеясь в будущем продать его подороже одной из двух враждующих стран.

Правда, госпожа Виви забыла о том, что от некоторых секретов лучше держаться подальше, и уж тем более не стоит выставлять Псу Веры какие-то там немыслимые требования. Дело закончилось тем, что после получасового допроса она выложила все, что знала... Ну, а немногим позже и мы отправились в эти места...

– То есть Гордвин написал в том письме, что прятала Виви, описание того, каким образом можно до него добраться?.. – поинтересовалась я.

– И это тоже... – кивнул головой Коннел.

– Все это время мы шли по той дороге, что была указана в письме, оставленном у хозяйки?

– Да.

– А зачем отец Витор удрал из монастыря? – этот вопрос давно интересовал меня.

– Просто решил, что будет куда лучше, если они с братом встретятся, так сказать, один на один, без сторонних свидетелей. А еще он опасается, как бы я его дорогому братцу башку не снес сразу же, как только его увижу.

– А вы это можете сделать?

– Я все могу... – отрезал Павлен. – Тем более что принц Гордвин это заслуживает. У меня есть полномочия в сложной ситуации действовать так, как я сочту необходимым.

– То есть сейчас отец Витор ушел на встречу со своим братом?

– А то с кем же еще? Во всяком случае, я на это надеюсь. Вопрос в другом – кого отец Витор может там встретить? Не забывайте про мага-чернокнижника...

– А Виви об этом человеке ничего не сказала?

– О чернокнижнике? Нет. Правда, упомянула, что Гордвину несколько раз от кого-то приносили записки, но покидать веселый дом Виви парень явно не торопился. И вообще парень оставил у Виви о себе далеко не самое лучшее впечатление. Зато на вас... – внезапно усмехнулся Павлен, – зато на вас она глаз положила. Дескать, прекрасный экземпляр, и неплохо бы заполучить себе новую работницу – дескать, некоторым мужчинам очень нравятся именно такие холодные красотки...

– Я, знаете ли, как-то перебьюсь и без ее столь лестного предложения... – отмахнулась я.

– Вы-то, может, и перебьетесь, а вот Виви от вас не хотела так просто отставать, только не знала, чего от вас можно ожидать и за какой такой надобностью вы вздумали ее обмануть. А когда человека не понимают, то к нему следует относиться с опаской.

– С отцом Витором вы наверняка договорились, когда следует ожидать его возвращения после душевного общения с братом?.. – вмешался Коннел.

– Да... – неохотно кивнул головой Павлен. – Мы договорились, что крайний срок – это сутки.

– Ни фига себе!.. – возмутился Якуб. – А на кой ляд вы раньше оговоренного времени хотите загнать нас в эту дыру?

– Я с самого начала был против столь большого срока ожидания, но отец Витор настаивал именно на сутках... – махнул рукой Павлен. – Если учесть, что он лучше остальных знает характер своего брата, то я счел возможным пойти ему навстречу. Вот теперь и сижу, выжидаю невесть что...

– У меня к вам еще много вопросов... – начал, было, Коннел, но Павлен его остановил.

– Давайте не сейчас. Пока что я сказал все то, что посчитал нужным.

– И что будем делать?.. – вновь влез в разговор Якуб.

– А вот что... – казалось, Пес Веры принял решение. – Мы здесь просидели весь день, и все без толку. Коннел и Якуб – пока еще светло, постарайтесь отправиться на охоту и хоть что-то раздобыть на ужин – решения лучше принимать на полный желудок, да сытому и спать легче Встречаемся на том же месте, где ночевали...

– В каменном шалаше?

– Да. По счастью, от этого места до шалаша идти не так и долго.

– Почему должны идти я и Якуб?.. – хмуро поинтересовался Коннел.

– Потому что вы охотник, а Якуб хорошо готовит... – пожал плечами Пес Веры. – Насколько мне известно, у госпожи Арлейн нет талантов к стряпне. Я не ошибся?

– Нет... – мне только и оставалось, что вздохнуть. – Я вообще готовить не умею.

– Вот потому-то мы с госпожой Арлейн побудем здесь до того времени, как на землю не упадут сумерки – вдруг святые отцы к тому времени все же выйдут на поверхность. Конечно, не приведи того Боги!, но если вдруг случится что-то плохое, и один из них не сможет идти, то мне нужна будет помощь, чтоб довести парня до места нашей стоянки, то есть мне понадобится помощь госпожи Арлейн. Надеюсь, все понятно?

Парни ушли, а мы остались вдвоем с Павленом, который сидел с хмурым видом. Конечно, сейчас не следовало бы приставать к нему с разговорами, но мне очень хотелось получить ответ на интересующий меня вопрос. А, будь что будет, спрошу!

– Господин Павлен, я прошу прошения, но...

– Давайте без предисловий!.. – оборвал он меня.

– Хорошо... – кивнула я головой. – Помните, я вас уже спрашивала о письме, которое давала читать Виви, и которое вы велели у нее не оставлять?

– Ну?

– Скажите, кто его написал?

– Я.

– Не может быть!.. – вырвалось у меня, ведь подобного ответа я точно не ожидала услышать. Что вы мне не говорите, как не убеждайте, но это сделал не Павлен!

– Вы неправильно поставили вопрос... – надо же, на лице Павлена появилось подобие улыбки. – Следовало спросить, кто был автором того письма.

– И кто?

– А почему бы и не сказать?.. – инквизитор пожал плечами. – Особенно это если вас так заинтересовало. Ох, женщины, женщины... Эта история произошла лет пятнадцать тому назад. Дело в том, что один из служителей нашего ордена с первого взгляда влюбился в дочь обедневшего аристократа, причем эта любовь была сродни безумному обожанию, только вот та молодая особа ничего не знала об этих греховных чувствах служителя святой церкви. Вскоре девушку выдали замуж за богатого, но не очень порядочного человека, брак был несчастлив, и все слезы и страдания этой молодой женщины проходили через сердце нашего влюбленного собрата, ведь она часто приходила на исповедь. Тогда он и стал писать эти письма, не решаясь передать их той, которую любил.

– Чем кончилась вся эта история?

– Молодая женщина умерла во время родов, а наш собрат – через пару месяцев после ее похорон. Никто из братьев не мог понять, отчего он угасает прямо на глазах. Все прояснилось лишь после его смерти, когда нашлись его письма. Похоже, он хотел их уничтожить, но не успел. Ладно, согласен – ни у кого из нас не поднялась рука сжечь эти неотправленные послания, потому как они произвели должное впечатление даже на самых заядлых педантов и скептиков, но...

– Но вы решили иногда использовать эти письма во благо интересов ордена?.. – мне было неприятно это осознавать.

– А почему бы и нет?.. – Пес Веры не видел в этом ничего непорядочного. – Если уж на то пошло, то это очень неплохой метод воздействия, что вы узрели собственными глазами. Для этого и всего-то требуется выучить пару писем, так, на всякий случай... Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?

– Да, но...

– Я ответил на ваш вопрос и эту тему мы больше не поднимаем. Сейчас для меня куда важнее дождаться святых братьев, ушедших к этому отступнику, принцу Гордвину.

Ну, тебе-то, может, это и интересно, а мне почему-то безумно жаль того влюбленного монаха, который писал потрясающие по нежности и чистоте послания. Бедный парень... Ну почему хорошим людям так не везет?!