Стюардесса

Глава 20

— Ну что, надо что-то решать, — сказал Игорь Игоревич, когда после допроса они всем экипажем собрались в служебном кафе.

— А что решать? — фыркнул Костя. — Я так понял, что становлюсь главным подозреваемым? Может, вы мне в глаза скажете, кто из вас считает, что я мог Антона убить, чтоб в его кресло пересесть? А Наташку за что в окошко выкинул?

— Прекрати, — поморщился Олег Петрович. — Следователю важно знать объективные данные.

— А по ним главная подозреваемая я, — добавила Динка. — Это я где-то раздобыла пистолет и на почве ревности учинила расправу. Только непонятно, как я Наташкину дверь открыла и как у меня сил хватило ее с балкона скинуть.

— Не понимаю, — сказал Сашка. — Наталья в коме, а Антон что же молчит? Он же видел, кто в него стрелял!

— Я звонил в больницу, — ответил Олег Петрович. — Антон до сих пор без сознания. Ему сделали операцию, наркоз еще не отошел.

— Блин! — стукнул по столу Сашка. — Пока он не заговорит, нас так и будут под подпиской держать!

— Мне на земле сидеть нельзя, — сказала Танька. — Я в семье одна зарабатываю, ребенка кормлю.

— А кому можно? — хмуро буркнула Сашенька. — У меня через неделю сессия, мне часы налетать надо.

— Надо самим разобраться, — подал идею Игорь Игоревич. — Кто последним видел Антона?

— Наталья, — сказала Танька.

— Это само собой.

— Тогда Динка, — повернулась к ней Танька. — Я на маршрутку бежала, а она к его машине шла. Мы, кстати, с Наташкой вместе в маршрутке ехали.

Все уставились на Динку.

— Да не поехала я с ним, — независимо бросила она. — Передумала. Он с Юркой — техником — болтал. Я ждала-ждала и пошла на автобус.

— Точно, — подтвердил Сашка. — Я его с Юркой видел.

Олег Петрович обескураженно осмотрел экипаж:

— У кого какие есть соображения?

— Антон с Валькой дела крутил, — подал голос Костя. — Все ведь в курсе. Что же вы следаку ничего не сказали?

— Кто в курсе? — округлил глаза Игорь Игоревич. — Лично я ничего не знаю.

— И я, — торопливо заверил Олег Петрович.

— Моя хата с краю, ничего не знаю, — усмехнулся Костя.

— А ты почему промолчал? — в упор глянула на него Динка. — Ты знаешь кто? И за что?

— Только догадываюсь, — развел руками Костя. — А предположения могут запутать следствие. А тебе Антон ничего не говорил?

— Мы, знаешь ли, все больше о другом беседовали, — ответила Динка.

Сашенька захихикала.

— Вы ведь понимаете, что это серьезно? — внимательно посмотрел на всех Костя. — Они крутым ребятам дорогу перешли. Кто следующий? Я советую тому, кто что-то знает, подумать. Кто еще замешан? Кто свидетель? Ребята, давайте обсудим ситуацию. Может, все вместе что-то придумаем?

— Что ты придумаешь? — буркнул Сашка. — Если кто-то еще в курсе, то пусть сидит как мышь. Авось пронесет!

Танька Шохина посмотрела на часы и поднялась:

— Лично я в экипаж пришла уже после смерти Агеева, так что ни о каких ваших делах понятия не имею. И раз уж мы никуда не летим, я лучше домой поеду, дочку спать уложу.

Сашенька потянулась и зевнула:

— Я тоже поеду.

— Может, водки возьмем? — повернулся к Сашке Игорь Игоревич. — Что-то хреново.

— Можно, — протянул Сашка. — На двоих?

— На троих, — сказал Олег Петрович и полез за деньгами.

— Да ладно, я ставлю.

Игорь Игоревич поднялся и пошел в бар на втором этаже. Девочки там всегда продавали своим водку без наценки. Зато все пилоты и штурманы считали своим долгом привезти барменшам какие-нибудь сувенирчики.

Динка покосилась на Костю. Он сделал вид, что не заметил, как его проигнорировали. Пожал плечами и поднялся.

— Ну как хотите. На трезвую голову вообще-то лучше думается.

— Это кому как, — заметил Сашка.

…Динка догнала Костю у выхода.

— А что бы ты сделал, если бы оказался свидетелем? — спросила она и быстро добавила: — Нет, ты не думай… Мне просто интересно.

— Я бы все рассказал, — ответил он.

— А если тебя после этого найдут?

— А если найдут до этого? — прищурился Костя.

Динка взяла его под руку и заглянула в лицо:

— Скажи, а ты что знаешь?

— Почти ничего, — вздохнул Костя. — Знал бы, чем все закончится, был бы повнимательнее. А так… Я вообще предпочитаю не соваться в чужие дела.

— Но ты же мог что-то видеть…

— Да. Видел краем глаза, как с Валькой какие-то типы крутились. Но для меня все эти быки на одно лицо.

— Ненаблюдательный ты, — протянула Динка. — Странно для пилота.

— Почему? Одного я точно запомнил. Того, который тебя поджидал.

— Ах, этого… Я уж и забыла, — протянула Динка. — А какое он имеет отношение…

— Ну да, — ухмыльнулся Костя. — Я и забыл, что ты у нас красоты неописуемой, кто увидит раз, тот уж и забыть не может. Сохнут, бедные, и отпадают пачками. Расскажи мне еще одну сказочку про влюбленного Ромео.

— Ты мне не веришь? — попыталась возмутиться Динка.

— Ну я же не идиот. И уши регулярно чищу.

— Зачем? — не поняла Динка.

— От лапши. Что ему от тебя было нужно?

— Поговорить, — пискнула Динка. — Я его не знаю, честно.

— Верю, — успокоил Костя. — Они ищут свидетеля. Так что ты видела?

— Ничего, — торопливо ответила Динка. — Меня и Антон все время спрашивал.

— И они уже спросили? — Костя осторожно провел пальцем по царапине на щеке. — Не бойся, я никому не скажу.

Сон был долгим и мучительным. В нем медленно, словно в рапидной киносъемке, Наташка вырывалась из рук насильников и делала отчаянный бросок к окну спальни.

А потом сон начинал дробиться на кадры, точно отдельные слайды моментально выхватывались сознанием из темноты и в темноту же погружались, угасая. На них Наталья изо всех сил била в стекло согнутыми в локтях руками, инстинктивно прикрывая лицо.

Звон дробился и отдавался в ушах многократным эхом. По стеклу медленно расползалась паутина трещины, потом оно раскололось на сотню мелких осколков, и они, словно брызги, взметнулись вверх и стали оседать на пол.

А Наташка зажмурилась, закусила губу, сложила руки перед собой лодочкой и нырнула в окно головой вперед, как в бассейн.

Она исчезала за окном, словно растворялась в небытии… Сначала голова и плечи, потом спина и бедра, потом постепенно таяли ноги, длинные, бесконечные… И последнее, что он запомнил, — были круглые розовые пятки, нежные и маленькие, как у ребенка…

— Вы можете говорить, Антон Васильевич?

Незнакомый человек в штатском, в накинутом на плечи халате, подвинул стул к его кровати.

Антон с трудом опустил веки в знак согласия.

— Только недолго, — предупредил лечащий врач. — Он еще не оправился после наркоза.

— Что со мной?

Язык едва ворочался во рту, был сухим, словно терка, с противным металлическим привкусом.

— Сквозное пулевое ранение в грудную область. Вам повезло — на пару сантиметров выше сердца. И перелом носа, но это сущий пустяк… — пояснил врач.

Раны в груди Антон не чувствовал, а вот «пустяк» болезненно ныл.

— Старший следователь Истомин, — представился человек в штатском. — Расскажите, Антон Васильевич, что произошло.

— Я… не помню… — пробормотал он. — Мы с Наташей…

— Наталья Михайловна Симакова, хозяйка квартиры? — уточнил Истомин.

— Да… — Антон помедлил. — Моя… гражданская жена.

Он ждал, что следователь расскажет ему, что случилось с Натальей и что она успела рассказать. Надо, чтобы показания не противоречили… Но следователь молчал и выжидательно смотрел на него.

— Я вас слушаю, — поторопил Истомин.

— Мы спали. Отдыхали после полета. — Антон помолчал, собираясь с мыслями. — А дальше… я не понял, что произошло. Кто-то ворвался в дом… на нас набросились… Я сразу потерял сознание…

— Вы предполагаете, кто это мог быть?

— Даже не знаю… Может, грабители?

— Вы можете их описать?

— Нет. — Антон с сожалением вздохнул. — Знаете… такая… общая масса.

— Может, кто-то показался знакомым?

— Я… совсем никого не рассмотрел… Но… нет. Знакомых не было.

— Они были в масках?

— Я не помню… Нет… кажется…

— Хорошо. — Следователь с трудом скрывал свое недовольство. — Хотя бы сколько их было?

— Увы… — помедлив, ответил Антон. — Не заметил…

— Что ж. — Истомин поднялся. — Если что вспомните…

— Да, конечно… — Антон опять опустил веки. — Скажите… а Наташа…

— Она в реанимации. — Истомин посмотрел на него с сочувствием. — Все-таки шестой этаж…

— Это ужасно.

— Как вы думаете, Антон Васильевич, то, что случилось с вами, как-то связано с гибелью вашего стюарда?

— Как? — выдохнул Антон. — Какая здесь связь?

— Я не знаю, — пожал плечами Истомин. — Но два нападения подряд на членов одного экипажа, согласитесь, выглядят подозрительно.

Антон замешкался и неуверенно выдавил:

— Я как-то об этом не думал…

— А я вот задумался. — Следователь остановился в дверях и обернулся к нему. — И буду ходатайствовать об объединении этих двух дел в одно.

— Если вы уверены… что это поможет… — пробормотал Антон.

Она сама не понимала, отчего пошла с Костей, мгновенно откликнувшись на вежливое приглашение попить чайку и обсудить возникшие проблемы. После всего случившегося очень не хотелось ехать домой в одиночестве, да и к родителям, чтобы отвечать на бесконечные расспросы, особого желания наведываться не было. Костя был ей интересен, и любопытство пересилило: ужасно захотелось взглянуть, как живет этот загадочный, держащийся всегда особняком тип.

Динка не хотела признаваться даже себе, что ее больно задело предательство Антона. Значит, он нежился с Наташкой, пока Динка, замерзая, валялась в подмосковном лесу, пока ползла по снегу и плакала от бессилия.

Он ее не искал, он, наверное, даже и не подумал, что она куда-то пропала. Ее могли убить, а он в это время был с другой. Получается, она ничего не значит в его жизни! Наташка для него все, а Динка так — минутное развлечение?

Если об этом все время думать, то можно с ума сойти.

Динка корила себя за жестокость, но ей не было жалко Антона. Вот Наташку жаль: всегда за мужскую глупость и подлость расплачиваются женщины.

Костя открыл ключом дверь и пропустил Динку вперед:

— Подожди, сейчас свет включу.

Но свет в прихожей вспыхнул сам, и перед удивленной Динкой возникла сухонькая бабулька.

— Инна Аполлинарьевна, что ж вы не ложитесь? — ласково спросил Костя.

— А я чувствовала, что ты вернешься, Котик, — прошамкала старушка. — Оладушков напекла.

— Ну зачем вы? — смутился Костя. — Мы в кафе перекусили.

— Ну так чайку попейте, вот оладушки и сгодятся. — Она нацепила на нос болтавшиеся на цепочке очки и пристально принялась разглядывать Динку. — А это кто? Оля? Или Леля? Не припомню…

«Ого! Да наш Котик донжуан!» — подумала Динка.

— Это Дина, — терпеливо объяснил он старушке. — С работы.

— Хорошо, — кивнула она. — Я тогда спать пойду. Ты зверей к себе возьмешь, раз не улетел?

Из-за соседней двери раздавалось радостное повизгивание, кто-то скреб когтями пол, а потом в щель под дверью просунулась рыжая лапа.

Костя распахнул дверь, и в коридор вырвались три лохматых пса, типичные двортерьеры. Они тут же принялись лаять, скакать вокруг хозяина и все пытались упереться лапами ему в грудь и лизнуть в лицо.

— Тихо! — шепотом прикрикнул на них Костя. Он открыл вторую дверь. — Место.

Псы смущенно поджали хвосты и степенно вошли в другую комнату. Следом за ними Костя пригласил туда и Динку.

Она с интересом огляделась. В узкой, длинной, как пенал, комнате стояли тахта, стол, пара табуреток и старый платяной шкаф, трехстворчатый, с потускневшим зеркалом. Напротив тахты вдоль стены лежали на полу три одинаковых мохнатых коврика. Собаки тут же улеглись на них и теперь смотрели на гостью, уложив морды на лапы.

Какой разительный контраст с жилищем Антона! Там все вылизано, все с иголочки, по модным каталогам, а Костя будто нарочно пренебрегает презренным бытом.

— Котик, я чайник поставила, — заглянула в дверь старушка. — Смотри не прозевай.

— Спасибо. Спокойной ночи.

— Это твоя бабушка? — спросила Динка.

— Соседка. Но она мне как родная. Я эту комнату после общаги получил. Одно время хотел купить отдельную, а потом подумал: а Инну Аполлинарьевну куда? Как она одна останется? Ты не возражаешь, если мы на кухне поужинаем? У нас так принято.

— Пожалуйста, мне все равно.

Костя отправился на кухню, повязал белоснежный фартук, заварил чай и переложил со сковороды на блюдо пышные золотистые оладушки.

— О! Еще горячие! Угадала баба Инна.

— А откуда она узнала, что ты придешь? — поинтересовалась Динка.

— О! Она еще не то может! — уважительно отозвался Костя. — Она у нас волшебница. Нет, серьезно, не смейся. Все, что меня касается, она на расстоянии видит. Говорит, что когда оба глаза слепнуть начинают, то открывается третий.

— Интересно.

— Еще бы! Она и о людях на расстоянии все может сказать.

— И обо мне? — испугалась Динка.

— И о тебе говорила. Но велела не рассказывать.

Зачем Костя ее к себе притащил? На «просвечивание» к своей «волшебнице»? Хоть и не верится, но все же… Вдруг эта бабуленция сейчас ткнет в Динку пальцем и велит:

— Ну-ка сумку покажи! Отдавай чужое добро, негодница!

Костя засмеялся:

— Я не любитель чужие тайны подсматривать. Расслабься.

Динка отхлебнула ароматного чаю с чабрецом и мятой, откусила сладкий воздушный оладушек и вдруг почувствовала себя, как в детстве, в тепле и безопасности.

Всюду по стенам были развешаны пучки сушеных трав, что придавало кухне какой-то особенный, сказочный уют.

— Дай вилку, — потребовала Динка.

— Зачем?

— Лапшу с ушей сниму.

Костя во всем был Антону полной противоположностью. Нескладный, он скорее походил на журавля, а не на холеного, сытого кота Антона.

Костя вымыл чашки, постелил на тахте и вопросительно посмотрел на Динку:

— Мы ляжем вместе, или мне устраиваться на полу?

— Вот так конкретно? — растерялась Динка.

— Прямой вопрос — прямой ответ.

— Может, лучше я на полу? — предложила она.

— Не надо, я так и думал.

Костя бросил рядом с собачьими ковриками матрас, устроил изголовье из старой куртки и укрылся пледом.

— Ты не обиделся? — тихо спросила Динка. — Извини, я просто так не могу…

— Все нормально. — Костя вдруг обезоруживающе улыбнулся. — Я не собирался к тебе приставать. Я просто хотел, чтоб ты знала, что можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, — сказала Динка. — Но я лучше как-нибудь сама.