Стюардесса

Глава 6

— Лебедева Диана Филипповна?

— Да, — скромно кивнула Динка.

Она сидела перед следователем на самом краешке стула, сложив на коленях руки.

— Расскажите подробно, как проходил ваш последний полет. Может, вы заметили что-то необычное?

— Нет… Абсолютно ничего.

Следователь был невысокого роста с уже заметно намечающейся лысиной. Маленькие глазки словно буравили Динку. Казалось, он заранее подозревает ее во всех смертных грехах.

— Не может быть! — Он даже как будто обрадовался, словно поймал ее на лжи. — Ведь это был ваш первый рейс в новой бригаде?

— Ну?

— Значит, все впечатления должны быть особенно яркими.

Он выжидающе уставился на Динку. Психолог хренов!

— Вы совершенно правы, — кивнула она. — Я очень волновалась. И поэтому почти ничего не помню.

— А пассажиры? — нетерпеливо спросил он. — Кто вам запомнился? Ведь вы были напарницей погибшего. Он к кому-то подходил? Разговаривал? Может, ссора была?

Динка медленно покачала головой.

— Может, кто вел себя необычно?

Она пожала плечами. Следователь начинал раздражаться, подозревая в Динке непроходимую тупость.

— Диана Филипповна, я прошу вас сосредоточиться и вспомнить. Ведь погиб ваш товарищ.

— Я понимаю, — уныло кивнула Динка и всхлипнула. — Но я абсолютно ничего не заметила. Вы только не злитесь. Если хотите, я вспомню. Только скажите, что надо…

— Ничего! — Следователь раскрыл лежавшую перед ним папку и протянул Динке список пассажиров экономкласса. — Вот взгляните, здесь указаны места, выданные при регистрации. Может, это вам поможет?

В глаза сразу бросилась фамилия Кондаков и место 6Г. Динка быстро проглядела список. Последними, словно в насмешку, были вписаны три говорящие фамилии: Иванов, Петров и Сидоров.

Интересно, они совсем идиоты или у братков есть чувство юмора?

— Ну? — нетерпеливо спросил следователь.

— Вот… эти, кажется… — Динка ткнула пальцем в конец списка. — Где-то я их слышала… Или фильм такой есть? — Она подняла на следователя глаза и наивно похлопала ими. — Вы не помните?

— Что? — не понял он. — Какой фильм?

— Ну точно! — воскликнула Динка и позволила себе лучезарно улыбнуться. — «Иванов, Петров, Сидоров»! Нет, там, кажется, Иванцов…

Следователь выхватил у нее список, глянул и виртуозно выругался.

— А внешне их помните?

— Не-а, — наморщила носик Динка. — Да они ничего не просили, я в конец салона и не ходила даже…

— Но вы помните, что они не просили, — тут же ухватился следователь.

Черт, какой въедливый!

— Помню, — с досадой ответила Динка. — У меня склероза пока нет. Только я запоминаю не людей, а места. Понимаете, такая специфика. Я знаю, что 13А хочет кофе, а 8Г просит плед, и иду к этому месту. Я помню расположение кресел в салоне, помню, что куда подавала. Но люди… — Динка вздохнула. — Если бы вы знали, сколько лиц я вижу каждый день! Просто калейдоскоп перед глазами.

Следователь посмотрел на нее в замешательстве.

— Впервые слышу о таком феномене. Обычно и проводницы, и официантки запоминают клиента.

— Так они с ними дольше общаются, — заметила Динка. — Официантки на чаевые рассчитывают, приглядываются, а у нас все в стоимость билета входит. Чего ж на них смотреть?

— Да-а… — озадаченно протянул следователь. — Хорошая у вас философия. Если нечего поиметь, то и человека можно не заметить, так?

— Я этого не говорила, — нахмурилась Динка. — Что вы к словам цепляетесь?

Все такие умные вокруг, такие грамотные, а бандиты по липовым паспортам у них под носом летают туда-сюда, людей убивают. И чего он докапывается?! Можно подумать, что если Динка ему опишет эту троицу, то он их в два счета поймает. Как бы не так!

А вот «Иванов, Петров и Сидоров» ее из-под земли достанут, если она язычок распустит.

Если бы Динка была уверена в родной милиции, то, конечно, сказала бы и о подозрительной троице, и о своих предположениях, и баксы с иконкой принесла бы в качестве вещдока. Если бы это помогло найти Валькиных убийц, если бы приблизило возмездие… Вот только интересно было, куда в процессе следствия этот вещдок потом исчез бы? В каких карманах растворился?

Да заговори она сейчас, этот зануда еще и ей дело пришьет. Как-никак она тоже теперь повинна в контрабанде: провезла сверток через две границы.

— У меня скоро рейс. Я могу идти?

— Идите, — раздраженно махнул следователь и протянул ей визитку. — Вот мой телефон на всякий случай. Вдруг что вспомните.

Динка пожала плечами.

— Да, кстати, — окликнул он ее уже в дверях. — Сколько валюты Валентин пронес на последний рейс?

Динка похолодела. Она медленно повернулась к следователю и состроила глупую рожицу.

— Какой валюты? Он что, мне говорил? Мы зарплату вообще-то в рублях получаем…

Из-за этого зануды следователя Динка едва не опоздала на примерку. В аэрофлотовском ателье ей подгоняли новый комплект формы, и Динка очень переживала, чтоб все получилось как надо.

Тамара по-свойски устроила ее к лучшей портнихе, Карине Ивановне. Динке целых две недели пришлось ждать своей очереди, она даже в первый рейс отправилась в старом комплекте. Но уж теперь-то, когда Карина Ивановна твердо назначила день и время, пропустить его из-за какого-то обормота было по меньшей мере обидно.

Динка глянула на часы и бегом припустила в сторону ателье.

Форму для бортпроводниц на международных линиях шили по индивидуальным меркам. А на внутренних выдавали по размеру, и девчонкам приходилось подгонять ее самостоятельно.

Может, у кого-то и пропадали всуе задатки модельера, а у Динки руки совсем не из того места росли, она пуговицу с трудом пришивала, а сложнее шарфика в резиночку и связать ничего не могла. Так что ушитая крупными стежками юбка и наспех приталенный жакетик ее совсем не украшали. Правда, и не портили, поскольку идеально стройную девичью фигуру трудно испортить плохо сшитой тряпкой. Но какая женщина не мечтает быть одетой от кутюр?!

В данном случае в шереметьевском ателье от кутюр означало — от Карины Ивановны.

Динка, запыхавшись, влетела в ателье, все же опоздав на пятнадцать минут. Карина Ивановна славилась своей пунктуальностью, и Динка уже не надеялась, что она ее дождется.

Приемщица подняла голову и посмотрела на Динку.

— Я Лебедева. Знаете, меня следователь задержал…

— А! Это у вас стюарда убили! — оживилась приемщица, с интересом глядя на Динку.

Новости по обоим Шереметьевам распространялись мгновенно.

— Да, напарника моего, — кивнула Динка.

— Карина Ивановна! — крикнула в глубину помещения приемщица. — Это девушка из того экипажа!

— Ну и что? — зычно раздалось из соседней комнаты. — Это не повод для опоздания. Я не кавалер.

И из темноты коридора в тесноватое фойе плавно вплыла дородная тетка с усиками и необъятной грудью. Она строго посмотрела на Динку и велела:

— Ну-ка повернись! Да не так шустро. Помедленней.

Динка медленно повернулась на цыпочках и заслужила одобрительный возглас:

— Хорошо. Как раз под крой! Садись и жди.

И Карина Ивановна также плавно уплыла обратно, больше не удостоив Динку взглядом.

— А как же примерка? — растерянно пролепетала Динка.

— Садись, — махнула ей приемщица и шепотом добавила: — Сейчас форму получишь! Повезло тебе. Под Каринину руку попала.

— Под какую руку?

У Динки возникла только одна ассоциация: попасть под горячую руку. А этого ей совсем не хотелось бы. Хватит, передышка тоже необходима…

— Ты не в курсе? — удивилась приемщица. — А! Ты же новенькая! У Карины Ивановны такая особенность. Она обычно с утра делает крой под настроение. На глаз. И знаешь, за пару дней обязательно находится та, которой это впору без примерок. Так что садись и жди, раз велено.

Динка опустилась на потертую банкетку и взяла в руки лежавшие на столике красочные проспекты. С глянцевых картинок на нее смотрели улыбчивые девушки в летной форме разных авиакомпаний. И бирюзово-сероватые итальянки, и ярко-синие кореянки, и небесно-голубые англичанки. И наша темно-синяя форма была представлена длинноногой тонкой блондинкой с пышными кудрями.

Динка усмехнулась. По инструкции им запрещалось распускать волосы во время работы в салоне. Не дай бог, пассажир обнаружит в тарелке волосок! Скандал! Длинные пряди всегда некстати свешивались в тарелку или в чашку, мешали смотреть по сторонам, их неудобно было откидывать со лба, когда руки заняты подносом.

Динка была согласна с этими требованиями и всегда гладко зачесывала волосы под форменную шапочку. Даже Наташка, обладательница роскошной длинной косы, и та прятала свою красу, закалывая на затылке тугой пучок. А эта девчонка никакая не стюардесса, а просто моделька. Иначе она юбку сделала бы чуть ниже. Неудобно же нагибаться. И пиджачок не так бы заузила в плечах — работать ведь неудобно.

Динка вспомнила, как засмотрелась в Риме на стюардов итальянской компании. Вот уж красавцы, как на подбор! Все высокие, гибкие, с кошачьей пластикой, мягкими движениями. Все с черными усами и темно-карими глазами, взгляд которых обволакивает и проникает в самую душу. И женщинам кажется, что так он смотрит лишь на нее одну…

Ну ладно, наши мужчины тоже ничего, Динка в этом смысле патриотка. Но какая у итальяшек форма! Если бы Антону примерить такой бирюзовый китель! Если бы Динке надеть такую шляпку-таблетку! У итальянок и блузки не белые, а какие-то кремоватые, и от этого форма смотрится элегантным нарядом.

Динку всегда раздражало это совковое: белый верх, темный низ. Хорошо хоть сейчас разрешили юбки укорачивать, а то раньше, говорят, ладонью мерили расстояние от края юбки до коленок. Чтоб ни-ни, не больше!

А зато у вьетнамок и в Северной Корее юбки вообще по коленку! Как они, бедные, по салону ковыляют? Миниатюрными шажками.

А в Южной Корее и в Гонконге такие девахи! Ножки от ушей, юбчонки по самое это самое. Как будто не в салоне работать, а на подиум выходить.

Динка задумалась и не заметила, как промелькнули полчаса. И вот наконец из таинственных глубин ателье торжественно выплыла Карина Ивановна, держа на вытянутых руках вешалку с новенькой формой.

— Ну-ка примерь, милая, — ласково пробасила она. — Должно быть впору.

…Динка летела по улице к основному корпусу, едва накинув на плечи пуховик. Не хотелось мять, скрывать под верхней одеждой такую красоту.

У Карины и вправду глаз-алмаз! Ни сантиметра не пришлось ни убавлять, ни прибавлять. Словно она Динку всю жизнь знала!

Тем, кто привык одеваться у знаменитых кутюрье и в супердорогих бутиках, не понять тех, кто всегда из экономии покупает на барахолках ширпотреб у челноков. А вот Динка могла в полной мере оценить достоинство золотых рук Карины Ивановны. Пожалуй, впервые в жизни она чувствовала, что на ней словно вторая кожа — так все было ладно подогнано!

А уж от удачной одежды у женщины обязательно поднимается настроение, каждая видит себя красавицей. И Динка с удовольствием поглядывала на свое отражение в зеркальных стеклах.

Старую форму с вытянутой, залоснившейся юбчонкой и застиранной блузкой она несла в пакете, выбросить сразу было почему-то жалко. Хотя первым побуждением было оставить ее в ателье и больше не вспоминать об этом позоре.

Мягкая шерсть плотно обхватывает бедра, две невидимки удерживают на голове овальную шляпку с красивой кокардой, кипенно-белая блузка чуть видна из-под кокетливо полурасстегнутого кителя.

Наталья принимала на борт питание. Она мельком глянула на Динку и буркнула, продолжая считать коробки:

— Тебя брат искал. Я уж не стала говорить, что ты койки с чужими мужиками обминаешь…

— Какой брат? — удивилась Динка. Она даже пропустила мимо ушей Натальино замечание о койках. — У меня нет брата.

— Ну да, ну да, — ехидно кивнула та. — Я поняла, что не брат. Тебе как раз такие и должны нравиться. Бычок-качок.

— Ты можешь нормально объяснить? — вспылила Динка. — Что за качок? Чего ему надо? Я же русским языком тебе говорю: у меня нет брата.

— Зато любовников до фига! — парировала Наталья. — Я что, всех запоминать обязана? Отойди, не мешай!

Динка подошла к Сашеньке Тарасовой:

— Объясни по-человечески, кто меня искал. Это важно.

Сашенька пожала плечами и посмотрела на Динку с нескрываемым интересом:

— Ты что, у Наташки Антошу увела?

— С чего ты взяла? — смутилась Динка. Они специально добирались до аэропорта порознь, чтобы сплетен не было.

— Так все говорят, — удивилась та. — Вы же в шереметьевской общаге вместе были.

— В гостинице, — фыркнула Динка.

— Один хрен, — расхохоталась Сашенька. — А у стен глаза и ушки на макушке. А этот твой злой был! Небось всю ночь тебя искал. Говорил так вежливо, вкрадчиво, а сразу видно, что злой.

— Саш, ты можешь по порядку? — взмолилась Динка.

— Да я и не слышала толком, с ним Наташка разговаривала. Он нас в аэропорту нашел, говорит: а где Дина Лебедева? Мол, сеструха моя… А Наташка ему: свисти больше. Какая она тебе сеструха? Небось рожки чешутся?

— Идиотка… — простонала Динка. — Ну а он?

— А он желваками поиграл, брови сдвинул. Страшный… Вот уж не думала, что тебе такие уроды нравятся. Бровеносец!

Бровастый… обомлела Динка. Все правильно. Вычислили…

— Говорит, Дина с вами летит? — продолжала Саша. — Мне ее повидать надо срочно.

— Ну?!

— Да ладно, не бойся, — усмехнулась Сашенька. — Наташка стерва, но не настолько же. Какой ей смысл, чтоб тебе перед вылетом морду расквасили? Тебя тогда или менять надо срочно, или «без одной» крутиться. Морока лишняя. Она сказала, что ты на шестнадцать ноль-пять летишь. Пусть ищет!

— Здорово! — Динка выжала из себя улыбку.

— Кто ищет, тот всегда найдет? — подмигнула ей Сашенька и с удовольствием расхохоталась. — Ой, ну цирк с вами! А как Антон Васильевич, ничего? С виду крепенький…

— Крепенький, — в тон ей ответила Динка, думая о том, что бровастый рано или поздно обнаружит обман и все равно выйдет на нее.

Ой, что тогда будет…

— А у тебя форма новая! — заметила Сашенька. — Долго шили?

— Полчаса, — машинально ответила Динка.

Ее уже не радовала форма, она и забыла, что несколько минут назад была на седьмом небе от счастья.

— Что, Карине под руку попала? — завистливо вздохнула Сашенька. — Повезло! А мне Маринка шила. Ты только посмотри! — И она крутанулась перед Динкой, демонстрируя себя. — Юбку в талии на три сантиметра шире сделала! Из вредности! Приходится булавкой закалывать.

Штурман Олег Петрович поравнялся с ними, и Сашенька моментально согнала с лица усмешку, нацепила маску пай-девочки и потупилась.

Олег Петрович глянул на нее, улыбнулся и достал из кармана кителя шоколадку.

— Ой, спасибо, — прощебетала Сашенька.

— Как настроение, молодежь?

— Отлично.

— Как учеба?

— Пока нормально… Вот через месяц сессия, — пожаловалась Сашенька.

— Ты обращайся, если что нужно.

— Спасибо, обязательно…

Сашенька посмотрела ему вслед, скорчила рожицу и показала язык.

— Ты чего? — спросила Динка.

— Да ну, старый козел! В дочки меня определил, конфеты носит.

— А что в этом плохого?

— Потом расскажу, — вздохнула Сашенька. — Я его просто не перевариваю. Кстати, ты знаешь, у нас ведь новенькая, вместо Валентина, — спохватилась она. — Танька Шохина. Тебе с ней сегодня в паре работать.

— Не с ней, а со мной, — хмуро буркнула Наталья, остановившись с ними рядом. — Я что, с ума спрыгнула, двух новеньких в пару ставить? Ты Таньку возьмешь, — велела она Саше. — В экономкласс. А наша секс-бомба под моим присмотром потрудится.

Все уже было готово к полету. В этом Наталья с Динкой были похожи: обе любили выполнить нудную часть работы заранее, чтобы потом не метаться как сумасшедшим.

Антон с Костей прошли мимо них в кабину. Динка отвернулась, но успела заметить, что Антон посмотрел в ее сторону с удивленной улыбкой.

— Быстро кофе сделай, — велела Наталья. — Антоша любит выпить чашечку перед самым взлетом.

— Сама делай, — фыркнула Динка. — Я еще не успела изучить его вкусы.

Наталья метнула на нее гневный взгляд, но решила не спорить. Налила в чашку кофе, положила сахар. И тут по внутренней связи раздался вкрадчивый голос Антона:

— Диночка, будь добра, принеси мне кофейку взбодриться. Да побыстрее.

Наташка покраснела и со злостью шмякнула чашку на поднос. Динка невозмутимо вытерла расплескавшиеся капли, взяла поднос и, медленно покачивая бедрами, прошествовала мимо Натальи к кабине.

— Динка, Динка, злая, словно льдинка, — пошутил Антон. Он потянул ее за руку и усадил на подлокотник кресла. — Ну как спалось? Что-то у тебя под глазами круги.

— Спасибо, хорошо, — «скромно» потупилась Динка, быстро покосившись на Костю.

— Хорошо? — уточнил Антон.

— Просто великолепно.

Динка услышала, как позади нее выразительно хмыкнул штурман Олег Петрович.

— Я рад. Я просто счастлив. А ты? — по-кошачьи мурлыкнул Антон.

— Ну… и я тоже.

— Не слышу энтузиазма в голосе, — обиделся он. — Вот я, например, готов без самолета, на крыльях улететь.

— Сто двенадцать — шесть — два, доложите готовность, — раздался приглушенный голос диспетчера.

— Я сто двенадцать — шесть — два, — четко отозвался Антон. — Готов. Разрешите занять полосу.

Он быстро глотнул кофе, отставил чашку и отвернулся от Динки, словно потерял к ней интерес. В этом была некоторая рисовка, он будто демонстрировал ей, что «первым делом самолеты, ну а девушки потом».

Ну и черт с ним, пусть себе фасонит. Динка усмехнулась про себя и вытянулась в струнку, браво щелкнув каблучками.

— Товарищ командир, разрешите обратиться, — звонко выпалила она.

Антон с Костей разом оглянулись.

— Разрешаю… — выдавил Антон, не понимая, какая муха ее укусила.

— Я могу уносить кофе?

— Можете…

— Разрешите идти? — Она вскинула руку к форменной пилоточке, отдавая честь.

— Идите. — Антон довольно заржал.

— Есть!

Глаза их встретились, и несколько долгих секунд они не могли отвести их друг от друга. Точно магическая нить протянулась между ними. И у Динки в голове, словно в калейдоскопе, пронеслись дивные подробности минувшей ночи.

Черт возьми! Как он ей нравится… Неужели влюбилась? Нет, только не расслабляться, сейчас не время. Надо думать о собственной шкуре, а не о горячем, ласковом теле Антона…

Динка почувствовала, что коленки предательски ослабли. Наверное, сейчас у нее на лице глупая мечтательная улыбка. Она ненавидела свою неспособность скрывать чувства. Если человек ей не нравился, то губы сами сжимались в струнку, а глаза метали молнии, а уж если нравился…

Костя засмеялся. Конечно, смешно. Стоит глупая смазливая девчонка, пялится на героического командира и от счастья дар речи потеряла.

Динка с усилием отвела взгляд, быстро отвернулась и выскочила из кабины.

После того как Ил набрал положенную высоту, Антон переключил управление на автопилот и откинулся в кресле.

Мысли сами собой возвращались к новенькой. Какие глазищи, с ума сойти! Она так смотрела на него, что Антон готов был прямо тут же в кабине содрать с нее форменную юбчонку. Если бы не Костя, он так и сделал бы.

Однажды они с Натальей устроили небольшую «разминку» на высоте семь тысяч метров. Надо согласиться, что ощущение опасности и выплеск в кровь порции адреналина существенно усиливают удовольствие.

Тогда вместо Кости с ним еще летал Сан Саныч, хороший молчаливый дядька предпенсионного возраста, с которым всегда можно было договориться. А уж Игорь Игоревич и Сашка с Олегом всегда понимали своего командира с полуслова. И сам Антон был помоложе и погорячее, да и Наташка была свежим бутончиком…

Антон потянулся и подумал, что они с Натальей уже семь лет вместе, почти как супруги. И надоела она ему уже как жена. Говорят, семь лет — критический срок для семейных пар. Расходиться пора, а они еще и свадьбы не играли… Кстати, почему говорят: сыграть свадьбу?

— Ну и что ты об этом думаешь?

— О чем? — встрепенулся Антон.

Костя прервал приятное течение его мыслей. Он требовательно смотрел на Антона.

— О Вальке. Я ведь знаю, вы этим на пару занимались.

— Ты что, — быстро возразил Антон. — Я к его делам отношения не имею.

Костя поморщился:

— Ты меня за дурака не держи. Ты же командир. Тебе Валентин процент отстегивал. Или с зарплаты за год вторую машину меняешь?

Антон резко повернулся к Косте. Щеки прочертили резкие складки, и от этого он словно стал на десять лет старше. Щенок! Как же он умеет вывести из себя!

— Это не твое дело, — отрывисто бросил он. — Запомни. Он мне ничего не давал. Никогда. Моя вина только в том, что я смотрел на это сквозь пальцы. Но ведь и ты знал. Может, это ты был в доле?

— Что ты так нервничаешь? — усмехнулся Костя. Жареным запахло?

— А что ты ухмыляешься? — вспылил Антон. — Ведь человека убили. Или тебе все по барабану?

— Пройдите сюда, здесь вам будет удобнее.

Динка проводила из середины салона к первому ряду симпатичную блондинку с грудным ребенком. Она разложила откидную люльку и помогла опустить в нее младенца.

— Спасибо, — улыбнулась блондинка и с наслаждением расправила затекшие руки.

— Почему же вы не попросили первое место при регистрации?

— А я не знала про люльку, — пожала плечами та. — Обычно я люблю сидеть в середине салона.

Блондиночка была моложе Динки, но держалась с неподражаемой уверенностью в себе, свойственной по-настоящему богатым людям. Динка с завистью окинула ее оценивающим взглядом. Такой «скромный» свитерок от Труссарди стоит бешеных денег, на пальце колечко с крупным бриллиантом, а перед взлетом Динка сама взяла у нее, чтоб повесить в шкаф, симпатичную норковую накидку.

«Ну и воображала! — фыркнула про себя Динка. — Скоро я такую же куплю. И даже лучше. Денег хватит». И тут же одернула себя. Ей бы живой остаться, а она о шмотках думает. Уже двоих убили. Все-таки пути женской логики неисповедимы.