Суд Джульетты

Глава 12

В жизни каждой девушки, даже той, которая всецело поглощена важным расследованием, сулящим материальные выгоды и карьерные горизонты, наступает момент, когда самым важным становится вопрос: «Что надеть?»

Для начала Аня вытряхнула из шкафа весь свой гардероб и добавила к нему содержимое шкафа подруги. Иринка, правда, была немного выше ростом, но, по счастью, современная мода отличается демократизмом, и ношение одежды слегка великоватой или чуть маловатой не становится крамолой. Аня задумалась. Туманное «ну, скажем, в театр» давало слишком неопределенные ориентиры того, как она должна выглядеть сегодня вечером. Ясно одно — обтягивающие брючки и коротенькие маечки с флуоресцентной расцветкой придется отложить. Они хороши, если собираешься оторваться на дискотеке. Строгий брючный костюм тоже не годится — вряд ли Андрей поведет ее на деловое совещание с участием бизнес-элиты. Перемерив с десяток юбок, блузок и сарафанов, Аня остановила свой выбор на элегантном черном платье с нежной гипюровой отделкой и треугольным вырезом, открывающим спину и плечи ровно настолько, чтобы появилось желание увидеть, что же там дальше. К выбранному платью идеально подошли любимые Анины босоножки — элегантное перекрестье тоненьких ремешков и высоченная шпилька, которые стоили как две пары добротных зимних сапог. Желание обладать такой красотой нанесло сокрушительный удар по бюджету студентки, живущей на стипендию и случайные копеечные заработки, — два месяца она питалась бульонными кубиками и соевыми котлетами, старалась ходить как можно больше пешком, чтобы сэкономить на транспорте, и, не щадя зрения и сил, вкалывала над чужими рефератами. Но принесенные жертвы того стоили — любое самое скромное платье в сочетании с волшебными босоножками превращалось в изысканный наряд. Тогда Аня и вывела для себя железное правило: «Жмись на чем хочешь, но только не на обуви!»

Определившись с платьем, она перешла к прическе. Свои волосы — густые, длинные, цвета спелой пшеницы — девушка считала своим главным достоинством и никогда не убирала в прическу, справедливо полагая, что грех прятать такую красоту. Но сегодняшний случай особенный. Покопавшись в ларце запасливой Иринки, она извлекла заколку понаряднее и в одно движение соорудила причесон, вполне соответствующий ее сегодняшнему образу, но и не выглядела так, словно над ней сутки трудилась бригада парикмахеров. Полюбовавшись на себя в зеркало, Аня довольно улыбнулась.

На десерт осталось самое трудное — макияж. В этом вопросе она была полным профаном. Красилась редко и потому плохо представляла, с какой стороны подойти к делу. Чтобы не погубить себя неумелыми действиями, Аня вооружилась женским журналом и в рубрике «Как сделать стильный макияж за пять минут» нашла обстоятельный инструктаж для чайников вроде нее. Полчаса девушка мученически занималась художествами и, стараясь ни на йоту не отступать от технологии, меняла кисточки и щеточки, добросовестно подбирала основные тона и цвета переходов и благополучно добралась до последнего пункта, который гласил: «Теперь ты неотразима и можешь не сомневаться в своей победе. Твой бойфренд будет сражен наповал, подруги умрут от зависти и замучают вопросами, сколько ты отдала денег, чтобы так потрясающе выглядеть!» Аня внимательно посмотрела в зеркало и подумала, что если кто-то и будет сражен наповал, так это она сама, причем прямо здесь и прямо сейчас. Из зеркала на нее глядела непонятного возраста тетка, сильно смахивающая на расписной чайник или деревянную матрешку, но никак не на стильную женщину, в кого она должна была превратиться всего за пять минут.

— В ванную, — воскликнула Аня. — И немедленно! Пока никто не увидел это позорище.

Решив, что экспериментов на сегодня достаточно, Аня зашвырнула подальше женский журнал и проделала обычную процедуру: слегка подкрасила ресницы, чуть тронула помадой губы и прошлась по лицу пуховкой.

— Уф! — с облегчением вздохнула она. — Слава богу, лицо вернулось на место!

Она уже собиралась уходить, когда с работы вернулась ее подруга.

— Классно выглядишь! — оценила она. — Грандиозные планы?

— Пока не знаю, — честно ответила Аня.

— А когда вернешься? Поздно?

— Пока не знаю! — засмеялась Аня.

— Желаю удачи! — помахала ручкой Ирка и вдруг завопила: — Стоп! Ты забыла самое главное! — Она побежала в комнату и, вернувшись с флаконом французских духов, оделила Аню парой капель и торжественно произнесла: — Вот теперь все. Можешь идти.

С удовольствием рассматривая себя в витринах магазинов, Анна Старцева шла к остановке и вдруг с удивлением обнаружила, что за последние два часа ни разу не вспомнила о старой часовне и несчастной Насте Полуниной.

«Ну и что, — подумала девушка. — У сыщиков тоже бывают выходные».

На этот раз Андрей действительно опаздывал. Поездка оказалась более успешной, чем он рассчитывал, но и более продолжительной, и потому всю дорогу до Москвы он гнал как сумасшедший, газуя «в пол», и, лишь проскочив городскую черту, успокоился, вынужденный подчиниться общим правилам игры.

Однако торопился он напрасно — Старцева запаздывала. Возле входа в метро толпилась кучка развеселых тинейджеров и какая-то эффектная девчонка с потрясающе красивой спиной зачитывалась рекламными объявлениями. Приглядевшись внимательнее к красотке, Андрей даже присвистнул от изумления: «Да это же моя неугомонная студентка! Ничего себе выступает. Если бы я был Старцевой, сказал бы только: «Супер!»

На этот раз Анна заметила его сама. Подскочила к машине, но не плюхнулась на сиденье, как обычно, а села, изящно положив ногу на ногу. Должно быть, на лице у Ветрова было написано что-то необычное, потому что она не удержалась и спросила:

— Ну, как я выгляжу?

— Неплохо, — вежливо ответил Андрей.

— Ты прикуриваешь сигарету фильтром, — с довольной улыбкой сообщила Старцева. — Итак, куда же мы едем?

— Узнаешь потом, — упрямился Ветров.

Он готовил Старцевой сюрприз, хотя теперь уже не был уверен, что она его оценит.

Анна и не настаивала, и вообще была сегодня сама не своя — не дерзила, не спорила, не просила выключить «этот занудный джаз», не давала ценных советов, какой дорогой лучше ехать, и вообще пребывала в превосходном настроении. Андрей же, напротив, становился все мрачнее. Девчонка и в самом деле решила, будто у них настоящее свидание, и не подозревает, что он просто использует ее для достижения собственных целей. Но отступать было поздно.

— У меня такое ощущение, что мы едем на работу. — Аня внимательно посмотрела по сторонам.

Андрей промолчал. Подозрения девушки упрочились, когда она увидела, что Ветров, сделав кружок на площади перед бизнес-центром, припарковал машину на своем обычном месте.

— Дальше пойдем пешком, — сообщил он.

Идти пришлось совсем недолго. Они не прошли и сотни метров, как оказались перед опрятным свежевыкрашенным домиком с колоннами и балюстрадой, который Аня видела много раз, но никогда не обращала на него внимания.

— «Демос», — прочитала она вывеску. — Центр демографических реформ. Ты куда меня привел?

— Читай ниже.

Аня послушно прочитала следующую вывеску, на которой было написано: «DE VISU». Театр-студия криминальной драмы», и стрелочка вниз, которая означала, что помещения театра расположены где-то в подвале.

— Мы что, и в самом деле в театр идем? — разочарованно спросила Аня.

— А ты небось решила, что я тебя в ночной клуб поведу? Ты когда в последний раз в театре была? Держу пари, никогда!

— Терпеть не могу театров. Такая скукотища! — заявила Старцева. Ей было стыдно признаться, но Андрей угодил в самую точку. Последний раз она была в театре классе в пятом, на спектакле «Малыш и Карлсон».

— Ничего, сегодня не соскучишься. Пьеса хорошая. Убийства, трупы, расследования. Ты ведь любишь трупы? — спросил Ветров таким тоном, словно интересовался ее гастрономическими пристрастиями.

— Люблю, — в тон ему ответила Старцева. — Только настоящие, с душком, а не из папье-маше.

Следуя стрелке, они спустились вниз и оказались в небольшом уютном фойе. Репертуар театра «DE VISU» состоял исключительно из детективных пьес, и внутреннее убранство студии было соответствующим: на стенах фойе развешаны фотографии актеров, загримированных под величайших сыщиков мира: Шерлока Холмса, Эркюля Пуаро, отца Брауна, комиссара Мегрэ и многих других. В ряду знаменитостей недавно появилось двое новичков — звезда московского сыска майор милиции Анастасия Каменская и ее коллега и земляк, но живший на сотню лет раньше, — господин Эраст Петрович Фандорин. Там же, в фойе, располагалась и шуточная экспозиция личных вещей сыщиков. Без труда можно было узнать скрипку Шерлока Холмса, парочку вязальных спиц мисс Марпл, трубку комиссара Мегрэ, лаковые туфли известного щеголя Эркюля Пуаро, «Пособие по разведению орхидей» гениального Ниро Вулфа. Сотруднице МУРа Насте Каменской принадлежал томик «Уголовно-процессуального кодекса», символизирующий, что в отличие от своих знаменитых коллег, в большинстве своем любителей, она занималась сыском профессионально, строго следуя букве закона. Господину Фандорину досталась довольно потрепанная колода карт, иллюстрирующая его фантастическую везучесть в азартных играх.

Андрей предложил зайти в бар. Без особого вожделения Аня посмотрела на почерневшую от старости колбасу, покоящуюся на засохших ломтиках хлеба, увядшие апельсины и шампанское, разлитое в пластмассовые стаканчики, но Андрей все же уговорил ее что-нибудь заказать.

— Это традиция такая, — объяснял он. — Думаешь, мне охота жевать эту засохшую колбасу и пить выдохшееся шампанское.

Тем не менее, поглощал он бутерброды с завидным аппетитом. В считаные секунды расправился со своими и перешел к Аниным. Она с удовольствием пожертвовала состарившиеся деликатесы в пользу голодающего.

— Как твоя командировка? — поинтересовалась девушка. — Удачно?

— Очень, — кивнул Андрей. — О! Слышишь? Кажется, третий звонок! Пора в зал.

Аня ничего не слышала, потому что не прислушивалась, а не прислушивалась потому, что предстоящее действие ее совершенно не вдохновляло. Ну, Ветров, вот что значит хронический интеллигент! Это нужно было только додуматься в такой чудесный вечер париться в душном зале. Она вдруг вспомнила, что даже не знает, как называется спектакль.

— А что за пьеса-то? — спросила она Андрея.

— «Мышеловка».

— Мышеловка?

— Ну да. Это такая маленькая клетка, куда попадают глупые любопытные мышата.

Прозвенел долгожданный третий звонок.

Чудаков, предпочитающих бездарно тратить на театр теплые летние вечера, оказалось довольно много. Во всяком случае, зрительный зал был почти полон. Слева от Анны сидел пожилой дяденька и с таким нетерпением взирал на сцену, будто ему пять лет и мама привела его в кукольный театр, где он, наконец, увидит любимого Петрушку. Аня даже позавидовала такому энтузиазму.

— Вот черт! — вдруг воскликнул Андрей. — Кажется, я забыл закрыть машину.

— Кажется или забыл?

— Забыл. Или закрыл? Ты не помнишь?

— Не помню, — покачала головой Аня.

— Нет, закрыл. Теперь точно вспомнил, — с облегчением вздохнул Андрей. — Или не закрыл?

— Сходи и проверь, — посоветовала Аня. — Что за удовольствие смотреть спектакль и каждую минуту думать: «Закрыл или не закрыл?»

— Пожалуй, ты права. Хотя сейчас мне кажется, что все-таки закрыл. Но лучше схожу, чтобы не дергаться. А ты смотри внимательно, потом мне все расскажешь.

Аня послушно уставилась на сцену. Спектакль начался. Огни рампы осветили декорации холла маленькой придорожной гостиницы, судя по намалеванному на заднике сцены пейзажу, расположенной где-нибудь в Англии или Шотландии. Гостиница была пуста, и только звук включенного радио свидетельствовал о том, что хозяева где-то неподалеку. Голос диктора становился все громче и громче, и, наконец, стали отчетливо слышны произносимые им слова.

«…согласно сообщению Скотленд-Ярда, — читал диктор, — преступление было совершено в доме номер двадцать четыре по Калвер-стрит, Паддингтон. Личность убитой установлена — это некая миссис Морин Лайон. В связи с убийством полиция разыскивает…»

Аня так и подпрыгнула, услышав сообщение. Еще бы, ведь эти самые слова были в записке, оставленной на месте преступления. Где же Андрей? Она посмотрела на пустое кресло Ветрова, и вдруг у нее в душе проснулись какие-то смутные подозрения. Между тем действие на сцене продолжалось.

Из глубины сцены появился молодой человек и, обращаясь к зрительному залу, произнес:

— Молли, ты удивительно деловая женщина!

Вслед за ним появилась женщина, судя по всему, та самая Молли. Она внимательно прислушивалась к голосу из радиоприемника.

«…для опроса, — продолжал читать сообщение диктор, — замеченного поблизости от места преступления человека в темном пальто…»

Молли подняла с кресла темное пальто, по-видимому принадлежащее тому самому молодому человеку.

«…в светлом шарфе…»

Из рукава пальто Молли вынула светлый шарф.

«…и в фетровой шляпе…»

В кресле нашлась и фетровая шляпа. Собрав брошенную одежду, Молли удалилась. А из радиоприемника потекла новая информация.

«Внимание автомобилистов: началась гололедица! Ожидаются продолжение сильного снегопада и заморозки по всей стране, в особенности на северном и северо-восточном побережье Шотландии…»

На сцену вышла новая героиня и выключила треклятое радио, к великому облегчению Старцевой. Сил ее больше не было слушать этот бред! Каждое слово отдавалось в ее голове увесистой затрещиной, полученной за собственную глупость и доверчивость. Аня с ненавистью посмотрела на все еще пустующее кресло Ветрова. Все еще? Да он сюда больше носа не сунет, смылся, трус несчастный! Старцева чувствовала, как краска стыда заливает лицо. Значит, Ветров все знал с самого начала. Еще там, в часовне, когда они нашли эту таинственную бумажку, он сразу понял, что означают эти строки, но промолчал. Более того, внимательно слушал и поддакивал, когда она выдвигала свои глупейшие версии. И все только для того, чтобы лишний раз посмеяться над ней. Ане хотелось плакать от обиды. Какая же она дура! Два часа мазала рожу, перебирала лифчики и колготки — одним словом, обстоятельно подготовилась перед тем, как выставить себя на посмешище.

Шок от предательства Ветрова способствовал мощному выбросу адреналина, и мозги у нее заработали, как высокопроизводительный процессор. У нее мгновенно выстроилась ясная и логичная версия, как отрывок из детективной пьесы оказался на месте преступления. И самое главное, почему он там оказался. Осталось только найти актера, исполняющего роль радиоприемника, и спросить у него, кто попросил его изобразить священника на свадьбе бизнесмена Мирошникова.

Аня повернулась к соседу слева. У него в руках она заметила программку.

— Разрешите взглянуть? — шепнула она.

— Oh, yes! It’s great![1] — Восторженный старичок, на беду, оказался иностранцем и решил, что Аня поделилась с ним впечатлениями о спектакле.

От волнения Аня перезабыла все английские слова, и ей ничего не оставалось, как грубо выхватить программку прямо из рук иностранца. «Агата Кристи «Мышеловка». Она пробежала глазами список действующих лиц и исполнителей и в самом конце нашла нужную фамилию.

«Голос радио — актер Сергей Погодин», — прочитала Аня. — Ага! Вот ты, голубчик, мне и нужен».

Глубокомысленные строки о воздействии страха на человеческое сознание не прозвучали, и значит, актеру Погодину предстоял еще, как минимум, один выход. Аня постаралась сосредоточиться на спектакле, тем более что пьеса и вправду была хороша, жаль только, что познакомиться с ней пришлось при таких трагикомических обстоятельствах. Тем временем обстановка на сцене накалялась, мрачная музыка и приглушенный свет давали понять, что дело катится ко второму убийству. Героиня, которой и предстояло стать новой жертвой, весьма легкомысленно осталась в гостиной совершенно одна, под предлогом того, что ей необходимо послушать радио.

Вот она повернула ручку радиоприемника, и это послужило для Старцевой сигналом к бегству. Ей чертовски хотелось посмотреть, что же там будет дальше, но упускать Погодина было никак нельзя. Согнувшись в три погибели, чтобы никому не мешать, Анна медленно поползла к выходу, а со сцены в это время доносились слова, которые она помнила наизусть: «…чтобы понять то, что я называю механизмом страха…» Актер Погодин заканчивал свое выступление.

Теперь во что бы то ни стало нужно попасть в гримерки. Аня вежливо постучала в дверь с надписью «Служебный вход», надеясь, что ей откроет приветливая бабушка-дежурная и согласится помочь. Увы! На пороге стоял похожий на борца сумо охранник с перемазанными кетчупом пальцами — беднягу оторвали от обеда, и дверь он открыл, собственно, только для того, чтобы наказать наглеца, посмевшего нарушить его трапезу.

— Мне нужно поговорить с актером Погодиным, — робко прощебетала девушка.

— Вы кто? — Охранник с аппетитом облизывал пальцы.

— Я журналистка из газеты «Репортер». Пишу статью о вашем театре, — соврала Старцева и сунула под нос охраннику «корочку» удостоверения внештатного корреспондента.

— Ну и что?

— Мне нужно поговорить с актером Погодиным, — повторила Аня.

— Иди к администратору и выпиши пропуск. Так нельзя. — Охранник собрался закрыть дверь.

— Подождите. — Старцева нагло просунула ногу в щель. — Вы что, не понимаете? Это же реклама. Бесплатная, между прочим.

На слово «бесплатная» охранник, как и следовало ожидать, клюнул. Раньше он работал на Черкизовском рынке, но за сонливость на рабочем месте был уволен и сослан искать на пропитание в мире искусства. К слову сказать, акционерное общество «Черкизовский рынок» было главным меценатом Театра криминальной драмы.

— Ладно, — смилостивился страж. Для себя он решил так: не бог весть какая прима-балерина этот Погодин, не растает небось, если к нему журналистка без предупреждения вломится. — Иди прямо по коридору, в самом конце свернешь налево, там, значит, и есть каморка твоего Погодина.

— Каморка? — переспросила Аня.

— Ну да. Он же у нас еще и ночным сторожем работает. Небось на зарплату радиоприемника долго не протянешь, — шумно захохотал охранник.

Аня помчалась в указанном направлении, опасаясь, что охранник передумает. Перед обитой жестью низкой дверью она остановилась и прислушалась. Из-за двери не доносилось ни звука. Аня осторожно нажала на ручку, дверь поддалась, и девушка оказалась в маленькой темной комнатушке почти без мебели, не считая старенького топчана, застеленного синим солдатским одеялом, и обшарпанной тумбочки, покрытой газетой, которая, судя по всему, служила жильцу еще и столом. В банке с включенным кипятильником шумела закипающая вода. Хозяин комнаты определенно был где-то рядом.

— Эй, Погодин, — послышался в коридоре голос охранника, — ты чего там возишься? К тебе журналистка из газеты пришла. Симпатичная! Интервью у тебя будет брать. Ты уж ей дай! — громко заржал охранник.

Послышалось невнятное бормотание и звук мягких, крадущихся шагов. Возле двери шаги замерли, кто-то страдальчески вздохнул. Наконец дверь распахнулась, и на пороге показался человек с ножом в одной руке и кастрюлькой начищенной картошки в другой. Тусклый свет настольной лампы скрывал черты лица вошедшего, и все же Анна сразу его узнала. Тот самый парень из видеофильма Тани Мирошниковой, исполнявший роль священника на фальшивой свадьбе ее брата. Теперь он выглядел совсем иначе — в джинсах, кедах, черной спортивной майке навыпуск. Обнаружив у себя незваную гостью, мужчина повел себя как-то странно — поставил кастрюлю на пол, а нож зачем-то переложил в правую руку. Аня инстинктивно вжалась в стену.

— Вы меня неправильно поняли, — испуганно затараторила она. — Я хочу задать вам только один вопрос. Это ведь вы были там, в часовне, когда погибла девушка. Я только хочу узнать, кто попросил вас это сделать. Я имею в виду, сыграть роль священника. Ответьте мне, пожалуйста, и я сейчас же уйду.

— Тихо! — Погодин прижал палец к губам. — Иди вон туда. — Он указал на единственный стул рядом с кроватью. — Быстро!

Аня повиновалась. За спиной она услышала звук поворачиваемого в замке ключа. Девушка резко обернулась. Так и есть — она осталась один на один в запертой комнате с убийцей.

Спектакль давно закончился, а Старцева все не выходила. Андрей страшно хотел спать. Он уехал из города еще засветло и провел за рулем почти десять часов, умирал от голода и жажды, но не мог отлучиться из машины даже на минуту, потому что боялся пропустить Старцеву. Он чувствовал себя виноватым.

В тот миг, когда увидел ее сегодня на остановке, такую нарядную, с сияющими глазами, он понял, что задумал неудачную шутку. Нужно было сразу рассказать ей правду. Но сначала не мог, потому что не был до конца уверен в своей правоте, а потом обстоятельства изменились, и он сознательно направил Старцеву по ложному пути. Тот факт, что после того, как он получил задание разобраться в деле Мирошникова, студентка стала для него прямым конкурентом, служил слабым утешением. Быть дерьмовым мужиком стократ хуже, чем дерьмовым журналистом. Вот почему Андрей упорно сидел в машине, курил сигарету за сигаретой, чтобы притупить голод, и не сводил глаз с двери в театр.

Только истинная представительница поколения, бегущего от книг и театра как от чумы, могла не признать в записях, оставленных в часовне, отрывок из популярной пьесы Агаты Кристи. Андрею стоило немалых усилий не расхохотаться, когда Старцева принялась вить версии, одну другой круче, учитывая, что воображение у девицы просто феноменальное. Конечно, он сразу понял, что старую беспризорную часовню использовали как декорацию, а чтобы действо выглядело более достоверным, свершить обряд пригласили настоящего актера. Именно он оставил на месте преступления клочок бумаги с текстом собственной роли, на обороте которого записал расписание рейсового автобуса, идущего в Иваньково.

Найти парня не составляло большого труда. Андрей просто внимательно пересмотрел репертуар московских театров и в афишке «DE VISU» нашел то, что искал. Он и не собирался выводить незадачливого актера на чистую воду. Андрей понимал, что, скорее всего, его просто наняли за деньги и поэтому вряд ли парнишка мог знать что-то ценное. Гораздо важнее было вычислить человека, который задумал преступление. Ясно одно — таинственный режиссер люто ненавидел Мирошникова. Потому и не прибегнул к услугам киллера, который бы просто и скучно сделал свое дело, а замыслил настоящий спектакль, смысл которого Андрею был по-прежнему неясен.

Вот уже несколько дней он шел по следу этого человека и убедился, что Мирошников давно и прочно сидит на мушке неведомого врага. Но не смерти Мирошникова добивался этот некто. Ему нужно было больше. И убийство любимой женщины Виталия — лишь первый пункт чудовищной программы. Чем дальше, тем больше Андрей задавался вопросом: что же мог сотворить Мирошников, чтобы нажить такого непримиримого врага? И знает ли он сам о его существовании? Впрочем, если и знает, вряд ли захочет обсуждать это с журналистом. Андрею, который не хуже Старцевой подсел на это дело, приходилось рассчитывать только на себя. И он немало преуспел в расследовании. Во всяком случае, ему не хватало только нескольких документов, чтобы вплотную приблизиться к убийце.

«Однако что-то она задерживается», — подумал Андрей, с тоской глядя на пачку, где остались две сигареты. Его нестерпимо клонило ко сну, и в какой-то момент голова его бессильно упала на руль. Очнулся он оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Усилием воли Андрей заставил себя разлепить глаза — перед ним стоял деревенский упитанный паренек, одетый в форму сотрудника ГИБДД.

— Доброе утро, — пошутил гаишник. — Сержант Матюхин. Ваши документики.

— Вот, пожалуйста. — Андрей протянул права, а сам с испугом посмотрел на часы. Что за ерунда? Ему показалось, что он отключился всего на минуту, а уже прошло без малого час.

— Отсыпаемся? — поинтересовался сержант, изучая документы. — А как насчет того, чтобы подышать?

— Да все в порядке, сержант. Целый день за рулем, вот и разморило немножко.

— А чего ж домой не едете? Первый час ночи уже.

— Девушку ждал, а она что-то не пришла.

— Бывает, — добродушно усмехнулся сержант. — Вот ваши документы. Сами доберетесь?

— Доеду, — кивнул Андрей. — Мне вот только в театр нужно на минутку зайти.

— Чего-чего? — нахмурился сержант. — Нет, ты мне все-таки подыши…

— Я пошутил, — через силу улыбнулся Андрей. Он вдруг вспомнил о выпитом «ради традиции» шампанском. — Все, уезжаю.

Было бы непростительно глупо лишиться прав из-за стакана теплого выдохшегося шампанского, и потому, пока добряк Матюхин не передумал, Андрей в темпе покинул свой наблюдательный пункт. Ветров так и не дождался студентки, но сумел уговорить себя, что она покинула театр, в то время пока он спал.