Суд Джульетты

Глава 6

Утро начиналось исключительно приятно. Благодаря деньгам, полученным от Мирошниковой, Аня смогла позволить себе на завтрак не привычную овсянку (сытно, дешево, полезно, но до чего же противно!), а некалорийный творожный десерт и свежую клубнику. Уютно устроившись на балконе, она не спеша поглощала вкуснятину, подставив лицо ласковым лучам утреннего солнца.

«До чего же классно жить на белом свете», — восхищалась Аня. По натуре она относилась к тем счастливчикам, что по жизни не нуждаются ни в каких допингах и умеют черпать кайф прямо из воздуха.

Она уже зашнуровывала кроссовки, когда из комнаты, позевывая, выползла сонная Ирка.

— Ты где пропадаешь? — сладко потягиваясь, спросила она Аню. — Я тебя уже сто лет не видела. У тебя же каникулы.

— Какие каникулы, — махнула она рукой. — Тут такая история! Может, вечером расскажу. Все, пока, я бегу.

Аня и вправду позабыла, как это ходить и никуда не торопиться. Последние три дня ее жизнь протекала в бешеном темпе, но девушка и не думала останавливаться. В обстановке постоянного стресса она чувствовала себя как рыба в воде.

В лифте новоиспеченная детективша нарвалась на унылую девицу из отдела писем, которая щедро разливала дифирамбы Ветрову, периодически тыкая наманикюренным пальчиком в сегодняшний выпуск «Репортера». Первую полосу украшала фотография с физиономией арестованного Мирошникова.

— Какая удивительная способность оказаться в нужном месте в нужное время. Он гений! Какая интуиция, какое поразительное умение предвидеть ситуацию! Не зря его так любят наши читатели. Я-то знаю, что говорю. Мы получаем мешки писем для Ветрова.

«И чего она так раскипятилась, — подумала Аня. — Спит он с ней, что ли. Хотя в офисе Мирошникова он оказался действительно вовремя. Не иначе как дружки из убойного отдела наводку дали».

Обижаться на Ветрова у нее не было ни времени, ни желания, тем более что самого героя дня в редакции не наблюдалось. Задача номер один сейчас разыскать Таню Мирошникову: во-первых, чтобы прояснить свой статус в связи с арестом ее брата, а во-вторых, если договоренность остается в силе, — выяснить кое-какие обстоятельства.

Мобильный Тани упорно не отвечал. Только ближе к обеду, в очередной раз накрутив заученный наизусть номер, вместо привычного «Абонент не отвечает или временно недоступен» Старцева услышала хрипловатый Танин голосок.

— Привет, — закричала в трубку Аня. — Нам нужно встретится, и как можно скорее.

— Можно, — согласилась Мирошникова. — Я сейчас в Манеже. Через пять минут буду у вас на Триумфальной. Выходи, поговорим.

Расстояние от Охотного Ряда до Триумфальной площади — несколько остановок метро, но, зная безбашенную манеру вождения Мирошниковой, следовало поторопиться. И точно — спуск на комфортабельном скоростном лифте занял у Ани больше времени, чем поездка Мирошниковой по запруженной автомобилями Тверской. Она издалека увидела Танину машину и помахала ей рукой.

От пожара на голове Мирошниковой не осталось и следа. За рулем джипа сидела жгучая брюнетка в черном кожаном костюме и солнечных очках на пол-лица. Сие должно было означать траур.

— У меня к тебе два вопроса. Или даже один. Все зависит от ответа на первый, — начала Аня, запрыгнув в машину. — Я все знаю. Твоего брата арестовали по подозрению в убийстве…

— Это полная чушь! — перебила ее Таня. — Только полный идиот мог предположить, что Виталька убил Настю. У него просто крыша поехала от горя. Этим паршивым ментам удалось его арестовать только потому, что ему все равно. Он так и говорит: «Без Насти я жить не хочу».

— Я тоже не верю, что твой брат убил девушку. Думаю, что скоро все выяснится. Твоя мать наймет лучших адвокатов, частных детективов, чтобы поскорее распутать преступление и оправдать Виталия. В связи с этим у меня первый вопрос: наш договор остается в силе?

— Конечно. Наш семейный адвокат будет землю носом рыть, чтобы вытащить Витальку из СИЗО. Перекопает сотни инструкций и постановлений, чтобы доказать, что возбуждение уголовного дела и арест были незаконными. Но это все. Никаких других указаний ему не поступало.

— О’кей! Тогда у меня второй вопрос. Или, точнее, просьба. Могу я посмотреть видеозапись свадьбы твоего брата? Или, точнее говоря, убийства Насти Полуниной?

Несколько минут Таня молча сидела, тупо разглядывая свои зеленые ногти. Наконец она повернулась к Старцевой и уважительно посмотрела на девушку.

— Да, ты девица не промах, — процедила Мирошникова. — Интересно, откуда тебе известно?

«Всему виной твоя хозяйская манера разговаривать с людьми. И я, и Гарик задали тебе один и тот же вопрос: «Зачем тебе это нужно?» И ответила ты нам одинаково: я, дескать, не для того деньги плачу, чтобы вы мне дурацкие вопросы задавали. Вот на этом ты и попалась».

— Оперативные связи, — небрежно обронила Аня. — Но ты не ответила на вопрос. Я могу посмотреть кассету?

— Можешь, — после раздумья ответила Таня. — Хотя я много раз просматривала это кино и уверяю тебя, нет там ничего, что тебе поможет.

— Увидим, — успокоила Аня. — Только когда?

— Да хоть сейчас. Я как раз домой еду. Там и посмотрим. Устраивает тебя такой вариант?

Аня вспомнила, что убежала из офиса буквально на минуточку, оставив боевой пост возле телефона. Кроме того, она обещала секретарше Юленьке установить на ее компьютер новейшую суперпрограмму для моделирования внешности. «Найдется кому томным голосом отвечать: «Алё, редакция газеты «Репортер», — беспечно подумала Старцева. — А Юленька и так писаная красавица, что ей там еще моделировать».

— Поехали, — махнула рукой Аня.

— Только запомни. Никто в доме не должен знать о нашем уговоре и вообще о том, что ты журналистка. Ты моя подруга, и мы вместе учимся в университете.

— О’кей!

Взревел мотор Таниного джипа, и машина мгновенно рванула с места, да так, что Аню буквально вдавило в сиденье. Но она уже прочувствовала всю прелесть быстрой езды и только поудобнее устроилась в кресле, предвкушая увлекательную уличную гонку.

Семья Мирошниковых жила на Арбате, в Трубниковском переулке, где им принадлежал верхний этаж и мансарда в нарядном особняке дореволюционной постройки. Аня, обреченная из-за нехватки денег снимать жилье на окраине, в царстве унылого железобетона, искренне позавидовала Тане, обитающей в таком восхитительном месте. Тут даже воздух другой!

— Ничего хорошего здесь нет, — отрезала та. — Дом старый, стены сырые, лифта нет, соседи все как один психи и алкоголики, и, кроме того, негде поставить машину.

Девушки бегом взлетели на пятый этаж. Перед дверью Таня вновь напомнила о правилах конспирации. Она не скрывала, что здорово опасается, как бы матушка не прознала про ее художества.

Дверь открыл красавчик Ратников, ухоженный, благоухающий, в ослепительно белом костюме фасона «Не плачь по мне, Уимблдон». Аня улыбнулась ему как можно обаятельней, а сама думала только об одном — узнает он или нет беспомощную журналистку из газеты «Репортер»?

Не узнал. В очередной раз Анне пришлось констатировать прискорбный факт, что лицо ее не отличается способностью обращать на себя внимание и врезаться в память раз и навсегда. Впрочем, в данной ситуации скорбеть было не о чем, ее заурядная внешность пришлась очень кстати.

— Привет, — небрежно поздоровалась с ним Таня и помчалась вперед по длинному коридору, да так быстро, что Аня едва успевала за ней. Пробежав примерно половину пути, Таня резко свернула, и девушки оказались в огромной гостиной, обставленной с таким шиком, что потомственная пролетариатка Старцева от восхищения и страха разинула рот.

На белом кожаном диване в окружении подушек и подушечек полулежала девушка, которую Аня моментально узнала по обложкам женских журналов, и лениво орудовала телевизионным пультом. Рядом с ней, вперившись в монитор ноутбука, сидел невзрачного вида паренек в очках и внимательно следил за движениями цифр на экране компьютера. «Фотомодель и адъютант его превосходительства», — догадалась Аня, вспомнив едкие характеристики Мирошниковой.

— Девочки, садитесь с нами чаек пить. — Улыбчивый Ратников вкатил в комнату стеклянный столик с чайными принадлежностями и угощениями и, как заправская горничная, принялся ловко накрывать на стол.

— Нам некогда, — буркнула Татьяна. — Идем, Аня.

— А я, пожалуй, выпью чашечку. — Старцева тихонько шепнула Тане: — Надо же мне с ними познакомиться.

— Вот и отлично, — обрадовался Ратников. — Присаживайтесь, девочки. Танюша, может, ты представишь нам свою подругу?

— Пожалуйста. Это Аня, мы вместе учимся в университете. А это Ратников Евгений Петрович, лучший в столице тренер по теннису. Кстати, Ратников, чего это ты сегодня приперся? Неужели думаешь, что в такой день мама будет бегать по корту за твоими дурацкими мячами?

— А вы, Анечка, занимаетесь теннисом? — Ратников оставил без внимания злобные выпады потенциальной падчерицы.

— Нет, не занимаюсь, — приторно улыбаясь, ответила Аня. — Но разбираюсь неплохо. Во всяком случае, Серену Вильямс от Андре Агасси отличить смогу.

Громко захохотала красавица Диана, едва не поперхнувшись огромным куском торта. Молчаливый Савченко криво ухмыльнулся, что означало у него высшую степень одобрения. Он так и не повернул головы от компьютера, но хмыканьем участие в разговоре обозначил, и этого оказалось достаточно, чтобы журналистка вцепилась в него мертвой хваткой.

— Ой, как быстро цифры на экране мелькают! — восхищенно воскликнула Аня, прикинувшись совершеннейшей дурочкой. — Если не секрет, что это ты там делаешь?

— Секрет, — коротко ответил Савченко.

— Да какой там секрет, — вмешалась в разговор Диана Каширская. — Олег следит за ходом биржевых торгов в Интернете. Ты не представляешь, что творится на фондовой бирже после сообщения об аресте Виталика. Котировки акций «ВитаМира» так упали! Напуганные до смерти акционеры стараются поскорей избавиться от них. Поэтому нужно внимательно следить за процессом и при необходимости самим выкупать акции, чтобы не допустить полного обвала. Передай мне, пожалуйста, вон то печенье.

«Никогда не встречала моделей, которые бы так здорово разбирались в биржевых торгах, — уважительно подумала Анна. — И никогда не встречала моделей, которые бы так обжирались. И как это ей удастся при таком замечательном аппетите сохранять такую замечательную худобу?»

Приятная беседа была неожиданно прервана появлением хозяйки дома. Лариса Николаевна стремительно вошла в гостиную и без сил упала в громадное кожаное кресло. За ней бесшумно проследовал охранник, тот самый громила, что едва не покалечил Аню на ступеньках часовни. За последние два дня Лариса Николаевна постарела на несколько лет, от былого величия не осталось и следа. Она превратилась в обыкновенную женщину, измученную несчастьем сына.

— Это невероятно, — сдавленным голосом произнесла она. — Меня к нему даже не пустили. Я предлагала деньги, я умоляла, угрожала, все без толку. Никаких свиданий с родственниками. Слава богу, разрешили встречу с адвокатом. Тарас обошел все кабинеты, пытаясь добиться освобождения под залог, но все напрасно. А теперь еще эта бутылка. Оказывается, свобода моего сына зависит от того, будет ли найдена эта чертова бутылка. Что нам делать, Женя?

— Искать, — коротко ответил Ратников.

— Где ее искать, Женя? Там ведь лес на десятки километров. Недалеко река, вполне возможно, что она там, на дне.

— Я говорю не о бутылке, а о настоящем убийце. Хочешь ты этого или нет, но настоящий убийца должен быть найден.

Разговор становился все более захватывающим, но в этот момент тяжелый взгляд Ларисы Николаевны упал на Старцеву, которая, позабыв все правила приличия, буквально превратилась в слух. «Пора делать ноги», — подумала Аня и незаметно подпихнула под столом Татьяну, которая тоже не спускала глаз с матери. Но удрать без объяснений авантюристкам не удалось.

— Кто это? — Лариса Николаевна бесцеремонно уставилась на Анюту.

— Это моя подруга, Аня, — поспешно ответила Татьяна. — Мы вместе учимся в университете.

— Фамилия? — грозно спросила Лариса Николаевна, и прозвучало это примерно как барское «Чьих будешь, холоп?».

— Ларцева. — Аня не была готова к допросу и не успела заготовить псевдоним, поэтому наспех изменила настоящую фамилию.

На несколько минут Мирошникова задумалась, перебирая в памяти фамилии известных бизнесменов и политиков, на тот случай, чтобы не упустить возможности завести полезные знакомства. Поскольку она так никого и не вспомнила с фамилией Ларцев или Ларцева, подруга дочери перестала ее интересовать и была тут же отпущена на свободу.

По деревянной лестнице девушки поднялись на мансарду в Танину комнату. Она была спроектирована как маленькая студия для человека, ведущего богемный образ жизни. Повсюду валялись книги на иностранных языках, модные журналы, компакт-диски, стены комнаты украшали картины, собственноручно намалеванные хозяйкой. Присмотревшись к ним повнимательнее, Аня вынесла безжалостный приговор: «Мазня мазней!» Интерьер дополняли компьютер и огромный плоский телевизор, подвешенный почти под самый потолок.

Первым делом Таня выудила из бара початую бутылку мартини, разлила по бокалам, не забыв про оливку и дольку лимона, и только потом выдвинула на середину комнаты огромную коробку, доверху заполненную видеокассетами, и принялась искать нужную. Та упорно не желала находиться.

— Это не та, и это не та, — бормотала она себе под нос, перекладывая кассеты, — а где же она? Куда я ее спрятала, скажите, пожалуйста? А, вот и нашлась!

Важная улика была упрятана в коробочку, на которой грозного вида блондинка демонстрировала одно из упражнений бокс-аэробики. Модная штука, между прочим!

С бокалом в одной руке и с пультом в другой Таня вольготно развалилась на широкой тахте, как будто и в самом деле собиралась смотреть увлекательный фильм. Аня осторожно присела рядом.

Запись начиналась общим планом: сама часовня, снятая в нескольких ракурсах, старое кладбище, глухой сосновый лес позади него и затянутое тучами хмурое свинцовое небо. В небе плавно кружила одинокая черная птица. Ее зловещий полет придавал и без того не слишком веселой картине особую мрачность. Аня снова вспомнила о приметах, заранее предсказавших трагическую развязку этой свадьбы.

Следующие кадры были сняты внутри часовни. Оператор притаился где-то в проеме ризницы, слева от иконостаса, и потому внутреннее пространство маленькой часовни было у него как на ладони. Участники церемонии уже собрались и, судя по их встревоженным взглядам, обращенным в сторону главного входа, ожидали только невесту. Камера внимательно вглядывалась в их лица, будто пыталась проникнуть в мысли и чувства людей, собравшихся на этой странной свадьбе. Скрыться от ее вездесущего ока удалось только священнику, который повернулся к оператору спиной, словно догадываясь о его присутствии. Возле него стоял низкий металлический столик, где лежали предметы, необходимые для свершения обряда, в том числе и та самая серебряная чаша, уже наполненная вином.

В притворе, отделенном от главного помещения храма лишь легкой решеткой, мелькнуло что-то белое, воздушное, и в ту же секунду под высоким арочным сводом показалась невеста. Наконец-то Аня смогла увидеть живой девушку, сумевшую легко и непринужденно завоевать сердце завидного холостяка, но так и не ставшую его женой.

Настя Полунина не была идеально красивой и вряд ли привлекла бы внимание менеджеров модельных агентств и фотографов — волосы и фигура безупречны, но вот рот великоват, и нос неточеный, да и вообще слишком прописана… Но была в ней какая-то магическая прелесть, загадка, которая с первого взгляда убивала мужчин наповал, заставляя даже самых серьезных из них делать большие глупости. Слегка опираясь на руку своего мнимого отца, девушка приближалась к месту свершения таинства. Она как будто предчувствовала, что ждет ее в конце пути, — в лице ее не было ни кровинки, а на губах блуждала грустная отрешенная улыбка. У Ани тоскливо сжалось сердце.

Между тем с камерой, управляемой рукой Гарика, происходило что-то непонятное. Она то и дело «уезжала» куда-то в сторону. Но эта его небрежность давала возможность разглядеть лица людей, наблюдающих за шествием невесты. Надменная Лариса Николаевна цепко ощупывала взглядом Настю и ее отца, чуть в стороне ее кавалер Ратников со своей обычной приятной улыбкой, Таня Мирошникова в чудовищном зеленом платье (надетом умышленно, вкуса-то ей не занимать), бледная, жалко улыбающаяся, но все равно убийственно красивая принцесса Ди, откровенно скучающий Олег Савченко и, наконец, Денис Круглов, который почему-то смотрел не на невесту, а себе под ноги.

Даже служитель (назвать его батюшкой язык не поворачивался, слишком он был молод) оказался беззащитен перед удивительной красотой невесты. Позабыв о своем положении, он во все глаза пялился на девушку и опомнился, только когда жених и невеста, взявшись за руки, выжидательно уставились на него. Обряд начался. На престоле, покрытом белой пеленой, лежали крест и толстая церковная книга. Священник раскрыл ее на заложенном месте и глухим голосом монотонно забубнил слова, расслышать которые не было никакой возможности.

Свадебный ритуал не отличался пышностью и торжественностью. Священник торопливо прочитал короткую молитву, объяснил присутствующим суть и значение брака, задал жениху и невесте необходимые вопросы. После того как Виталий и Настя по очереди ответили свое «Да!», священник попросил их расписаться в каких-то древних свитках, которые он назвал «брачными», и предложил молодым людям обменяться кольцами.

В тот самый миг, когда Настя надевала кольцо на палец своему жениху, рука ее нервно дрогнула. Тоненький ободок проскользнул между пальцами и золотистой змейкой покатился по мозаичному полу часовни. Гарик Данилюк — прирожденный режиссер! — не смог упустить такой эффектный кадр и продолжал неотрывно следить за скользящим по полу кольцом, пока оно, вдоволь накрутившись, не затихло в метре от Дениса Круглова.

Кольцо вернули, и Настя благополучно надела его на палец Виталия. Священник взял в руки чашу с вином, пробормотал молитву и предложил жениху и невесте отпить по глотку для закрепления обряда. Первой чашу взяла Настя, поднесла ее к губам, сделала глоток, и… в эту минуту камера снова предательски «поехала».

— Да что он вытворяет? — возмутилась Старцева. — Пьяный, что ли?

Стараясь скрыть свою оплошность, какое-то время Гарик поблуждал камерой по часовне, остановился, любуясь серафимчиками на цветных стеклах окон, и вдруг опрометью рванул назад. Он опоздал. Настя, уже пораженная ядом, из последних сил судорожно цеплялась за руку жениха и вдруг резко соскользнула на пол. Мирошников рухнул на колени и закричал: «Ей плохо! Помогите кто-нибудь!» Первым на помощь ринулся Ратников. Нащупал пульс и уверенно стал делать закрытый массаж сердца. Помогал ему молодой священник. Мирошникова как будто парализовало. Он ничего не слышал, ничего не понимал из того, что ему говорили, только с ужасом смотрел на свою невесту, неподвижно лежащую на каменном полу. Лариса Николаевна и ее дочь почти одновременно достали мобильные телефоны и начали лихорадочно нажимать на кнопки, но простейший номер им не поддавался, так сильно они были напуганы. Диана Каширская стояла, прислонившись к стене, и, похоже, из последних сил сопротивлялась обмороку. И только Денис Круглов почему-то не попал в поле зрения видеокамеры.

Ратников четко продолжал манипуляции, но вдруг остановился и виновато взглянул на Виталия. Это был конец.

«Наконец-то, — с облегчением подумала Аня. — Сил моих больше нет смотреть этот кошмар. Я и не знала, что это так трудно — увидеть смерть собственными глазами. Видит Бог, но либо все они гениальные актеры, либо действительно не ожидали такого поворота. И я склоняюсь к последнему. Все без исключения выглядели здорово напуганными. Никто из славной компании себя не обнаружил. Что же, выходит, Мирошникова ошибается и убийца кто-то посторонний?»

Оставалось выяснить еще одну малость: зачем Тане понадобилась конспиративная съемка? Ответ удивил своей откровенностью и простотой.

— Мы хотели продать запись. На телевидение или в газеты, не важно. Лишь бы подороже.

— Кто это «мы»? — переспросила Аня.

— Мы с Денисом. Кстати, это была его идея. Дэн сказал, что будет только справедливо, если он заработает немного денег на моем великом братце.

— Почему справедливо?

— Виталик не захотел помочь ему в трудную минуту, — грустно ответила Таня. — Если называть вещи своими именами, просто пожалел денег. Хотя в свое время они были лучшими друзьями. Денису грозила тюрьма, а Виталик и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ему выпутаться из передряги. А помог ему один очень влиятельный человек, Борис Станкевич. Может, слышала про такого? Разумеется, не безвозмездно, в долг. И когда Денис обратился к Виталику с просьбой помочь этот долг погасить, брат просто указал ему на дверь. Не понимаю, как он мог так поступить.

«Так вот почему Круглов устроил побоище в офисе «ВитаМира», — догадалась Аня. — Между прочим, в статье упоминалось, что он угрожал Мирошникову и обещал отомстить».

— Денег Денису взять было негде, — продолжала Таня. — И ему ничего не оставалось, как поклониться в ножки Станкевичу и попросить отсрочку. И знаешь, что он ему ответил: «Ну что ты, сынок, какие проблемы! Ты мне очень нравишься, и дочка у меня на выданье, а между родственниками какие счеты?» И Денис стал мужем Лины Станкевич. Эта сучка купила его, понимаешь? Давно хотела купить. И купила, как только случай представился. Стерва, гадина, дрянь. Ненавижу ее!

— Ты знакома с Линой Станкевич? — удивилась Аня.

— Еще как знакома. Мы учились с ней в одном классе и были лучшими подругами, пока Виталий не познакомил нас с Денисом. Мы обе были влюблены в него, но Дэну всегда нравилась я, теперь я в этом уверена! Эта мафиозная принцесса Станкевич купила его и увезла в Штаты, но все напрасно. Денис вернулся ко мне. Он любит меня. Скоро он разведется, и мы поженимся. Вот почему мне так нужны деньги.

Аня уходила из дома Мирошниковых несколько разочарованная. Просмотр кассеты так ничего и не дал из-за небрежности Гарика Данилова, который глупейшим образом умудрился прохлопать момент, когда жениху предстояло сделать глоток отравленного вина. Аня сама не понимала, почему ее так занимал этот момент. Она ни на секунду не верила, что Виталий причастен к убийству своей невесты, но была убеждена, что здесь что-то не так. Его сестра тоже ничего не заметила, хотя стояла достаточно близко от жениха и невесты. Оставался священник. Он наверняка видел, что произошло, но Аня не была уверена, имеет ли право беспокоить святейшую особу по такому пустяковому поводу.

Сославшись на выпитый мартини, Таня отказалась отвезти Старцеву обратно на работу, предложив взамен Савченко, который «отлично знает дорогу к метро».

«Савченко так Савченко, — подумала неизбалованная Аня. — Заодно и поговорю с адъютантом его превосходительства».

— Пройдемся до «Арбатской»? — предложил Олег.

— Давай.

В молчании они шли по Новому Арбату, думая каждый о своем. Аня никак не могла придумать повод начать интересующий ее разговор.

— Зря ты связалась с Мирошниковой, — вдруг сказал Олег. — Втянет она тебя в историю и бросит. Танюша хитрая бестия, тебе не по зубам.

— Да мы вместе учимся в университете… — начала девушка.

— Ладно врать-то, — перебил ее Олег. — Я тебя на свадьбе видел и отлично запомнил. Ты журналистка Старцева, и это ты написала статью, которая очень сильно не понравилась нашему боссу. Скажи спасибо, что Лариса была слишком расстроена и не узнала тебя, а то бы досталось тебе по самое ой-ой-ой. Это ж надо додуматься, залезть прямо в осиное гнездо.

— Я ведь не журналистка «Репортера», Олег, — призналась Старцева. — Так, стажерка на неделю. Это расследование — мой единственный шанс зацепиться за работу. И если я докопаюсь до правды, представляешь, какой будет убойный материал! Предложения о работе посыплются на меня как из рога изобилия, я просто уверена. Хотя, конечно, шансов раскрыть это дело у меня немного, я понимаю. Один журналист из нашей газеты вообще считает, что я авантюристка со съехавшими мозгами. Не знаю, может, я вправду такая.

Аня по-настоящему расстроилась. Она теперь понимала, как прав был Андрей, когда говорил, что для непрофессионала занятие это совершенно безнадежное. Ну что она может сделать в одиночку? «Может, и правда послать все на фиг, — размышляла Аня. — Занять денег у Ветрова, отдать Мирошниковой — и гудбай. Отсижу смирно неделю в офисе, может, оценит Гудковский мою дисциплинированность и старательность».

— Да ладно, не кисни ты, — словно прочитал ее мысли Савченко. — Всегда лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. А поиск ответа на вопрос может быть интереснее, чем сам ответ. Расскажи лучше, что удалось выяснить?

— Много интересного, — бодро начала Аня. Она была благодарна Олегу за то, что хоть он ее поддержал. — Но ничего конкретного. Как только я нахожу какое-нибудь подозрительное обстоятельство, ему быстренько находится вполне невинное объяснение. Железным и непотопляемым остается только факт обнаружения в сейфе Мирошникова ампулы с ядом и его арест в этой связи.

— Абсурд и полная ерунда! — безапелляционно заявил Савченко. — Подбросить ампулу с ядом мог кто угодно. Да хоть бы и я, код электронного замка мне известен. Кроме меня, пароль знает Лариса Николаевна, возможно, кто-то еще. А что ты удивляешься? В сейфе хранятся важные документы, которые могут понадобиться в любой момент, а Виталия частенько не бывает в офисе.

— Подбросить ампулу мог кто угодно, — согласилась Аня, немного ошарашенная тем, что личный сейф Виталия Мирошникова, оказывается, чуть ли не общественная кладовая, где каждый волен хранить все, что ему заблагорассудится. — Но как на ней могли появиться отпечатки его пальцев?

— Не знаю, — задумался Савченко. — В принципе отпечатки можно снять с дактилоскопической карты, если таковая имеется. А вообще я думаю, что задачка имеет очень простое решение. Более того, ответ на этот вопрос автоматически укажет на убийцу.

Возле Арбатских ворот они расстались, причем Аня с сожалением — Олег Савченко ей понравился. Спокойный, рассудительный, а главное — настоящий друг. Не сдал ее, хотя мог бы, чтобы выслужиться перед шефиней. Уже спускаясь в метро, Аня вспомнила, что не задала Олегу один важный вопрос. По счастью, тот еще не успел скрыться из вида, и Аня помчалась вдогонку, ловко маневрируя между прохожими.

— Олег, — закричала девушка. — Подожди!

Савченко обернулся:

— Ну что еще?

— Лариса Николаевна сказала, что свобода ее сына зависит от того, будет ли найдена бутылка. Что она имела в виду?

— Точно не знаю. Кажется, Мирошников единственный, у кого не было возможности отравить вино во время венчания. Но следствие склоняется к версии, что яд был подмешан прямо в бутылку. Вот почему так важно найти бутылку. Ведь если экспертиза покажет, что остатки вина в ней безвредны, это будет косвенным оправданием Виталия.

— А если это сделал кто-то по его просьбе?

— Старцева, пока. Я опаздываю на важную встречу, а джентльмены ждать не любят.

«Как будто я не опаздываю, — недовольно подумала Старцева. — Уже три часа, а что полезного я сделала для любимой газеты?»

Устыдив самое себя, Аня со всех ног порулила в редакцию.