Суррогат для боссов Братвы

ГЛАВА 11

СОФИЯ

Когда Виктор и Иван подъезжают на своих внедорожниках, Максим сразу узнает машины. Я могу судить об этом только по их гладкому, внушительному виду — типичный стиль Братвы, я полагаю.

Рука Максима обхватывает мою, когда мы движемся к машинам, его хватка крепкая и обнадеживающая. От его прикосновения я чувствую, как по моим щекам ползет румянец. Его руки большие и теплые, что резко контрастирует с прохладным ночным воздухом.

Он направляется к машине Виктора, а меня ведет к машине Ивана. Когда я опускаюсь на заднее сиденье рядом с Иваном, на меня накатывает волна усталости, адреналин от ночных событий наконец-то выветрился.

— Ты в порядке? — Спрашивает Иван, на его лице написано беспокойство, когда он осматривает меня.

— Да, да, я в порядке. А вы? — Мне удается ответить, стараясь звучать более собранно, чем я себя чувствую.

— Мы в порядке, — отвечает он, слегка кивая. — Мы беспокоились о вас двоих. Ты не ранена?

— Нет, нет, я не ранена, — заверяю я его, и я серьезно. Физически я цела и невредима, но душевно и эмоционально я немного разбита.

Иван резко выдыхает, звук облегчения наполняет машину.

— Хорошо. Это хорошо.

Иван выглядит хорошо. Действительно хорошо, несмотря на события этой ночи. В его суровом облике есть что-то неоспоримо привлекательное. Его рубашка расстегнута спереди, обнажая грудь, а на костяшках пальцев запекшаяся кровь. Я ненадолго задумываюсь, не подрался ли он, учитывая ситуацию, это более чем вероятно. И, зная Ивана, другому человеку, скорее всего, досталось больше.

— Вам удалось выяснить, кто это был? Нападение, я имею в виду? — Спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос был ровным.

Он качает головой, его взгляд устремлен на дорогу впереди.

— Нет, пока нет.

Он не смотрит на меня, и я замираю, глядя на его профиль, на резкую линию челюсти, на то, как ниспадают его волосы. У него всегда было напряженное, властное присутствие, которое трудно игнорировать.

Но тут в мои мысли снова закрадывается паранойя.

— Что, если они снова найдут нас? Куда мы едем?

Иван наконец поворачивается и смотрит на меня, его глаза встречаются с моими. В его взгляде чувствуется серьезность, но в то же время и спокойствие.

— Мы едем в безопасное место. Оно безопасно, находится вне зоны доступа. Там ты будешь в безопасности, София.

Его уверенность успокаивает, но страх не так-то легко подавить.

— Но как ты можешь быть уверен? После сегодняшней ночи…

Внезапно рука Ивана протягивается к моей щеке, и, клянусь, мое сердце замирает. Его прикосновение удивительно мягкое.

— Все будет хорошо, я обещаю. Я убью того, кто посмел причинить тебе боль, — говорит он, его голос низкий и напряженный.

От этого прикосновения по мне разливается тепло, а кожу покалывает в том месте, где лежат его пальцы. Его глаза смотрят на меня, свирепые и защищающие, и в этот момент я вижу другую сторону Ивана, одновременно пугающую и странно успокаивающую.

Я чувствую, как жар поднимается к моим щекам, и румянец окрашивает мое лицо. Это непроизвольная реакция, которая мне не совсем приятна, но которую я не могу контролировать. Его близость, ощущение его руки на моей коже, все это ошеломляет, заставляя мои чувства работать на пределе возможностей.

Какая-то часть меня хочет отвернуться, разорвать эту интимную связь, но я не могу. Его большой палец нежно гладит мою щеку.

— Пока ты не родишь нам ребенка, ты под нашей защитой, — говорит он, его голос — низкое рычание, которое звучит глубоко внутри меня. — И любой, кто осмелится прикоснуться хотя бы к пряди твоих волос, лишится этой руки.

Я чувствую, что склоняюсь к его прикосновению.

— Ты не должен заходить так далеко, — шепчу я.

Но Иван качает головой, его большой палец ласкает мою щеку.

— Я должен. Мы хотим. У нас так принято. Ты не просто будешь носить ребенка, ты будешь носить часть нас. И мы яростно защищаем то, что принадлежит нам.

От его заявления, такого сырого и нефильтрованного, у меня перехватывает дыхание. Опасность, насилие, которые являются неотъемлемой частью его мира, — все это заложено в этом заявлении. И в то же время в нем есть неоспоримое чувство сопричастности, ощущение того, что меня ценят и заботятся обо мне так, как никогда раньше.

Минуты проходят в тишине, и я обнаруживаю, что мне не хватает тепла прикосновений Ивана, его обнадеживающего давления на мою щеку. Я перевожу взгляд на окно, наблюдая, как мимо нас проплывают огни города.

И тут я замечаю его — красный автомобиль едет позади нас. Сначала я думаю, что это совпадение, но с течением времени машина постоянно появляется в зеркале заднего вида. Меня начинает охватывать чувство тревоги, ощущение, что за нами наблюдают, усиливается с каждым мгновением.

— Эй, Иван, — начинаю я, стараясь, чтобы мой голос был ровным. — Ты заметил ту красную машину позади нас? Она преследует нас уже некоторое время.

Иван смотрит в зеркало заднего вида:

— Никто нас не преследует, София.

— Но она там уже минут десять.

Он бросает еще один взгляд в зеркало, его лицо остается спокойным.

— Это обычная машина, София. Это может быть кто угодно. Нас не так-то легко отследить.

Я прикусываю губу, не совсем уверенная.

— Я не знаю, Иван. Мне кажется, что это слежка.

Иван вздыхает, в его голосе слышится нотка разочарования.

— Слушай, я понимаю, что ты на взводе после сегодняшнего вечера, но поверь мне, мы в безопасности. Мы знаем, как замести следы. И если кто-то окажется настолько глуп, что пойдет за нами, он об этом пожалеет.

Мы едем дальше, и в конце концов машина сворачивает, исчезая из виду. Часть меня испытывает облегчение, но другая часть не может не задаваться вопросом, не было ли это не просто совпадением. В этом мире опасностей и обмана трудно понять, что реально, а что просто страх.

Гул мотора и ритм дороги погружают меня в дремотную дымку. Мои веки тяжелеют, события этой ночи наливаются свинцом. Не успеваю я опомниться, как проваливаюсь в дремоту, а моя голова оказывается на коленях у Ивана, хотя я едва осознаю, что это происходит.

Время ускользает в полубессознательном состоянии. Когда я наконец прихожу в себя, меня встречает нежное ощущение руки Ивана, проводящей по моим волосам. Я не шевелюсь, не желая нарушать установившееся спокойствие.

— Ты проснулась, — пробормотал он, его голос низкий и мягкий.

Я киваю, не доверяя своему голосу. В его прикосновении чувствуется тепло, комфорт, который я не ожидала найти здесь, с ним.

— Мы почти добрались до безопасного места, — продолжает он, его пальцы все еще перебирают мои волосы.

— Как долго я была в отключке? — Спрашиваю я, мой голос все еще тяжелый от сна.

— Около часа, — отвечает он. — Тебе это было необходимо.

Я медленно сажусь, разминая затекшие мышцы. Салон машины тускло освещен, мир снаружи — темное пятно. Я чувствую, как напряжение, возникшее ранее, ослабевает, сменяясь неожиданным чувством безопасности.

— Ты не должен был… — начинаю я, но он прерывает меня.

— Все в порядке, — говорит он.

Наконец машина подъезжает к тому, что я могу описать только как крепость, замаскированную под особняк. Он огромный, возвышается, как гигант, в глуши. От его вида у меня по позвоночнику бегут мурашки. Это и есть наше убежище? Как будто из чертова фильма.

Как только мы выходим, я сразу же замечаю, что по меньшей мере дюжина охранников кишит здесь. Они двигаются целенаправленно, их глаза сканируют каждый сантиметр окрестностей. Как будто попадаешь на военную базу, а не в дом.

Сам особняк внушает страх. Огромный, с высокими стенами и окнами, в которых отражается ночное небо. Я не могу не задаться вопросом, что скрывается за этими стенами. Секреты? Опасность? Или просто роскошный образ жизни, к которому, похоже, привыкли эти люди из Братвы?

Иван рядом со мной. Он близко, так близко, что я чувствую тепло, исходящее от него.

— Не могу поверить, что вы здесь тусуетесь, — бормочу я, глядя на грандиозность особняка.

Иван смотрит на меня сверху вниз.

— Добро пожаловать в нашу скромную обитель.

— Скромную? Это место чертовски огромно! — Я не могу удержаться, чтобы не присвистнуть.

Когда мы заходим внутрь, величие особняка поражает меня. Высокие потолки, парадные лестницы и роскошный декор. Как будто попадаешь в другой мир, где роскошь и опасность идут рука об руку. Моя старая квартира могла бы уместиться в одном только холле.

— В нашем мире у тебя будет не только комната, — говорит Иван, и его голос слегка отдается в огромных, богато украшенных коридорах. Он останавливается перед огромными двойными дверями, и распахивает их, открывая двери.

Я вхожу внутрь, и мои глаза расширяются в недоумении. Это не просто комната, это апартаменты, подходящие для королевских особ. Огромное пространство с высокими потолками, украшенными затейливыми фресками, и пышными коврами с глубоким ворсом на полу. Каждый предмет мебели выглядит как антиквариат: дерево отполировано до блеска, ткани богаты и роскошны.

Я подхожу к окнам, которые почти от пола до потолка открывают захватывающий вид на обширное поместье.

— И все это ради меня? — Мой голос едва слышно шепчет, заглушаемый масштабами и роскошью комнаты.

Иван наблюдает за мной с нечитаемым выражением лица.

— В нашем мире не принято делать что-то наполовину. Это твое убежище, место, где ты можешь быть в безопасности и, что еще важнее, чувствовать себя сильной.

Когда я оборачиваюсь, чтобы еще раз осмотреть комнату, мои глаза улавливают мраморный камин, рояль в углу и люстру, рассеивающую свет, как бриллианты. Это подавляющее, роскошное и ни с чем не сравнимое зрелище, которое я когда-либо видела раньше.

Я качаю головой, все еще пытаясь осмыслить все это.

— А я-то думала, что остров — это шикарно.

Мы доходим до моей спальни, и она напоминает что-то из журнала. Кровать королевского размера, плюшевые ковры, вид на лес, одновременно красивый и жуткий.

Я в благоговении.

Иван стоит у двери, его поза расслаблена, но насторожена.

— Здесь ты будешь в безопасности, София. Мы позаботимся об этом.

Я киваю, не зная, что сказать. В безопасности. Сейчас это слово означает нечто иное. В мире, где особняки являются убежищами, а ночи прерываются выстрелами, безопасность — это роскошь, за которую приходится дорого платить.

Остальные члены семьи входят в комнату, и их присутствие заполняет все пространство. Глаза Максима сразу же находят мои, его беспокойство очевидно.

— Ты в порядке? — Спрашивает он, и я не могу не заметить мягкость в его голосе, предназначенную только для меня. Он такой милый, когда волнуется, не то, чтобы я сказала об этом вслух.

Он оглядывает меня с ног до головы, и мои щеки окрашивает слабый румянец.

— Кажется, ты нигде не пострадала. — Я ловлю его взгляд, задерживающийся на моих бедрах, и по мне пробегает легкое волнение. Похоже, ему нравится то, что он видит.

— Я в порядке, — отвечаю я, стараясь говорить увереннее, чем чувствую. Забота Максима трогательна, но она также напоминает мне о том, насколько реальна опасность.

Максим прислоняется к стене, его взгляд устремлен в узкое окно. Взгляд Ивана отстранен, его мысли явно неспокойны. Я чувствую, как в животе у меня завязывается узел, и думаю, о чем он беспокоится — обо мне или о том, в какой опасной ситуации мы оказались.

— Вы узнали, кто стоит за нападением? — Спрашиваю я, в моем голосе проскальзывает страх, который я пытаюсь скрыть.

Иван поворачивается ко мне, его глаза слегка сужаются, словно оценивая вес его слов.

— Это может быть конкурирующая мафиозная банда. Мы враждуем уже некоторое время, — его голос прерывается, и я не могу не заметить едва уловимое напряжение в его позе, признак невысказанной угрозы, таящейся в тени нашего разговора.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь защититься от опасностей, которые, кажется, пронизывают комнату. Мой взгляд переходит с одного мужчины на другого, каждый из которых является воплощением силы и непредсказуемости.

— Но единственными, кто знал о нашем местонахождении, были вы и ваши люди, — замечаю я, и подозрение в моем голосе звучит более отчетливо, чем я предполагала.

Атмосфера ощутимо меняется. Мужчины обмениваются взглядами, в их выражениях смешиваются настороженность и беспокойство. Их нервные движения, шарканье ног, сжимание и разжимание кулаков выдают высокую ставку нашего разговора.

В глазах Ивана мелькает множество эмоций, но затем они приобретают твердую решимость.

— Наша организация хранит множество секретов, некоторые из которых неизвестны даже нам самим, — говорит он низким и ровным голосом. Когда он направляется к шкафу, его размеренные шаги словно вторят серьезности его слов. — Кто-то в наших рядах должен был предать нас.

Я поджимаю губы, мой разум работает сверхурочно.

— Кажется, я уже знаю, кто это может быть.

Их глаза переходят на меня, в их взглядах смешиваются удивление и ожидание. Иван выпрямляется, его рука приостанавливается в поисках.

— О? И кто же это может быть?