Суррогат для боссов Братвы

ГЛАВА 14

МАКСИМ

Мой кулак в сотый раз ударяет парня по лицу. Кровь повсюду, на его лице, на моих руках. Он весь в крови, пальцев нет — зрелище, от которого и у слабого желудка перехватило бы дух.

— Скажи мне, кто приказал тебе напасть на нас. Причинить боль Софии, — рычу я, терпение мое истощается.

Он так сильно избит, что едва приходит в сознание. Я наклоняюсь ближе, мой голос низкий, но угрожающий.

— Это может быть быстро и безболезненно, если ты просто заговоришь.

Губы парня шевелятся, он бормочет какие-то слова, но его голос так слаб, что его почти не слышно. Я наклоняюсь, разочарование кипит внутри меня.

— Ну же, скажи это. Давай покончим с этим.

Затем шепот, слабый и хриплый.

— Красная машина. Женщина в красной машине.

О чем, черт возьми, он говорит? Женщина в красной машине? Это бессмысленно.

Он не рассказывает, просто лежит, сломленный человек. Я сжимаю кулак и бью его снова, сильно.

— Кто? Кто эта женщина? — Но в глубине души я знаю, что он слишком далеко зашел, чтобы дать мне что-то еще.

Мучитель, тот, кто проделал большую часть работы над этим ублюдком, ждет приказа. Я говорю:

— Избавьтесь от него.

Человек на полу, сломанный и истекающий кровью, произносит слабую мольбу.

— П-пожалуйста… — Его голос — слабый шепот, едва слышный.

Но уже слишком поздно для милосердия, слишком поздно для второго шанса. Решение принято, и в этом мире, моем мире, такие решения окончательны. Его мольбы никак меня не переубедят. Это игра — убей или будь убит, и мы не собираемся быть последними. Мы защищаем то, что принадлежит нам. А София — наша.

Пока мучитель тащит мужчину прочь, а его мольбы переходят в отчаянный, приглушенный крик, я ничего не чувствую. Ни угрызений совести, ни колебаний.

Красная машина. Слова не дают мне покоя, грызут мои мысли. Это кажется слишком туманным, слишком незначительным. Я продолжаю перебирать их в уме, но это ни к чему не приводит. Разочарованный, я достаю телефон и звоню Ивану.

— Иван, парень упомянул красную машину. Это все, что он, блядь, смог сказать.

На линии повисает пауза, затем раздается голос Ивана, в его тоне слышен намек на понимание.

— Подожди, София упоминала красную машину. Сказала, что она следовала за нами, когда мы направлялись к особняку.

Это ударяет по мне, как тонна кирпичей. Как я мог пропустить это? Но тут же закрадывается сомнение. Красная машина может означать что угодно. Красная машина может быть у кого угодно. Это слишком частое явление, слишком случайное. Может ли это действительно быть связано, или это просто совпадение? Но ставки слишком высоки для совпадений. Я не могу позволить себе отмахнуться от чего-либо, каким бы мелким или незначительным оно ни казалось.

Сердце бешено колотится, тревога нарастает. Это может быть зацепкой, а может быть и ничем. Но я не могу игнорировать это. Я должен проследить за развитием событий, изучить все возможные варианты. Потому что если есть хоть малейший шанс, что эта красная машина связана с Кайлой…

Я вышагиваю, телефон прижат к уху, мысли крутятся в голове.

— Ты думаешь, это она? Кайла?

— Похоже на нее.

Я останавливаюсь на месте, кусочки начинают складываться в опасную головоломку.

— Ты знаешь, что делать. Через час. Я заберу Софию оттуда. Понял?

Ответ Ивана мгновенный, простое утверждение, наполненное решимостью.

— Да. Мы будем там.

— Следи за любыми красными машинами, необычной активностью. Что угодно. — Говорю я Ивану, мой голос напряжен. — Мы не можем рисковать, упуская это из виду.

Я заканчиваю разговор, в голове мелькают мысли о возможностях и потенциальных угрозах. Теперь это больше, чем просто миссия. Это личное. И я не успокоюсь, пока не разгадаю эту тайну.

Проходит больше часа, прежде чем я добираюсь до особняка, где находится София. Найдя ее спящей, я на мгновение замираю, любуясь ею. Мягко, почти инстинктивно, я убираю волосы с ее лица. Она выглядит умиротворенной.

Но на это нет времени. Я должен доставить ее в безопасное место.

— София, — шепчу я, подталкивая ее к пробуждению.

Ее глаза открываются, и в них быстро проступают растерянность и страх.

— Что происходит? — Спрашивает она.

— Нам нужно вытащить тебя отсюда, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос был ровным. Трудно не заметить, как она выглядит, лежа полуголой и уязвимой. Она великолепна, и мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы сосредоточиться на главном.

— Почему? Что происходит? — Теперь ее голос наполнен настоятельной необходимостью.

— Нет времени объяснять. Пойдем, — призываю я ее.

София быстро набрасывает одежду, ее движения бешеные, подстегиваемые страхом и срочностью моего голоса. Она достаточно умна, чтобы не забрасывать меня вопросами, понимая всю серьезность ситуации. Мы быстро выходим из особняка. Она торопится, чтобы не отстать от моих длинных шагов. Мы молчим, пока идем.

Мы доходим до частного самолета, где нас уже ждут Иван и Виктор. Когда мы поднимаемся на борт, сдержанность Софии ломается, и вопросы сыплются потоком.

— Ну же, ты должен мне сказать. Я заслуживаю знать!

Иван, обычно спокойный, говорит серьезно.

— Ты была права.

Замешательство Софии очевидно.

— Права? В чем?

Виктор, как всегда прямолинейный человек, переходит сразу к делу.

— Это была Кайла. Красная машина, преследовавшая нас, все.

На лице Софии изображен шок и неверие.

— Как? Что? Как вы узнали?

— Стрелок, которого мы поймали, говорил о женщине в красной машине, — объясняю я, наблюдая, как она обрабатывает информацию.

Иван вступает в разговор, его тон предельно честен:

— Я выяснил местонахождение Кайлы около часа назад. У нее красная машина. Скорее всего, это была она.

София вздрагивает, ее заметно трясет.

— Что вы с ней сделаете?

Иван отвечает спокойно, но твердо.

— Ничего. Мы накажем ее, и она никогда больше нас не увидит.

— Не увидит? — Спросила София, ее голос дрожит.

— Да, мы заставим ее уйти, — добавляет Иван.

— Куда уйти? — Разочарование Софии очевидно. — Ребята, вы не можете просто рассказать мне все без лишних вопросов?

Я делаю глубокий вдох, зная, что она заслуживает полной истории.

— Кайла была нелегальной иммигранткой, когда мы взяли ее к себе. Она была благодарной, преданной. Все, что нам нужно было сделать, это лишь сообщить о ней властям, и сейчас ее отправляют обратно в ее страну.

София отреагировала на это неоднозначно, спутав эмоции.

— Хорошо. Но куда мы теперь поедем?

— На остров, — говорит Иван, — поскольку там теперь безопасно.

Когда самолет взлетает, я наблюдаю за Софией, в ее голове явно бурлят мысли и вопросы. Мы возвращаемся туда, где все началось… на остров. Это возвращение к безопасности, но также и возвращение к неопределенности нашей ситуации.

Полет проходит гладко, быстрее, чем я ожидал. Когда мы приземляемся, я замечаю, что мы все стали более внимательны к Софии, каждый из нас стремится помочь ей сойти с самолета. Особняк выглядит нетронутым, окна отремонтированы, все вернулось на круги своя, как будто ничего и не было.

Внезапно Софию начинает тошнит, резко, и мы все бросаемся ее поддержать.

Это кажется мне странным — мы втроем, Иван, Виктор и я, всегда держали наш круг тесным. Никаких посторонних. А теперь вот София плавно становится частью этого нашего непроницаемого мира. Странно, как быстро она нашла свое место среди нас.

— Ты в порядке? — Спрашиваю я.

— Да, это просто реакция на самолет. Меня всегда тошнит, — удается ей сказать между вдохами.

Мы немного хихикаем, пытаясь разрядить обстановку, пока провожаем ее к особняку. Но пока мы идем, я не могу не заметить, что София нервно оглядывается по сторонам. Что-то не так. Ей неспокойно, ее глаза шарят по углам и теням.

Что происходит в ее голове? Это просто последствия полета или есть что-то еще, о чем она нам не говорит?

София все еще дрожит, ее ноги едва держат ее. Виктор, не колеблясь, подхватывает ее на руки и несет к особняку, как невесту.

— Эй, опусти меня! — В голосе Софии звучит смесь насмешливого возмущения и настоящего разочарования. Виктор смотрит на нее сверху вниз, в его глазах появляется озорной блеск.

— Ни за что, — отвечает он с явной, но мягкой издевкой в голосе. София слегка сопротивляется в его руках, ее тон игривый, но с нотками искренности.

— Я не какая-нибудь девица в беде, Виктор. У меня есть свои ноги.

Виктор низко и тепло усмехается.

— Но тогда я бы упустил свой шанс стать лихим героем, не так ли? — Его слова легки, но в глазах появилась мягкость, которой не было раньше. Мы входим в особняк и направляемся в зал.

София закатывает глаза, и ее прежнее сопротивление сменяется неохотным согласием. Она издала вздох, полусерьезный, полу-забавный.

— Просто чтобы ты знал, это еще не конец. Я найду способ сравнять счет.

Виктор игриво ухмыляется.

— Я буду ждать с нетерпением, — говорит он, и юмор в его тоне скрывает искреннюю привязанность во взгляде.

Когда они входят в комнату, Виктор бережно усаживает Софию на плюшевый диван, его движения осторожны, оберегающие. Комната, теплая и гостеприимная, словно обнимает их, являя собой разительный контраст с напряженным внешним миром.

Стол уже накрыт, на нем разложена еда — от блюд на пару до ассорти из фруктов. Как будто мы и не уезжали, особняк готов принять нас снова.

София, уже более уверенная в себе, оглядывается по сторонам, приподняв бровь.

— Как вам удалось так быстро все сделать? Как будто вы щелкнули пальцами, и бум… все готово.

Я пожимаю плечами, на моих губах играет ухмылка.

— Издержки нелепого богатства и хорошо обученного персонала.

София игриво закатывает глаза.

— А, значит, все дело в том, чтобы бросать деньги на проблему, пока она не исчезнет?

Иван присоединяется к разговору, его тон легкий:

— Более или менее. Это решает большинство проблем, за исключением тех, которые не решаются.

— Как с Кайлой? — Поддразнивает София.

Виктор усмехается:

— Ну, преданность, видимо, не купишь. Зато можно купить быструю уборку и хорошо укомплектованную кухню.

София смеется, и от этого звука в комнате становится светлее.

— Наверное, у каждого облака есть своя изнанка, да? Даже в мире боссов-миллиардеров Братвы.

— Абсолютно верно, — говорю я, приподнимая бровь. — И раз уж мы заговорили о серебряных подкладках, может, сосредоточимся на столовом серебре и начнем есть? Эта еда сама себя не съест.

София кивает, улыбка все еще играет на ее губах, когда она движется к столу.

— Я не буду спорить с этим. Особенно когда речь идет о еде.

Когда мы начинаем есть, атмосфера за столом становится непринужденной, разговор течет легко.

София поддразнивает Виктора:

— Так это и есть пресловутая диета Братвы? Я ожидала чего-то более пугающего.

Виктор подмигивает ей.

— Что, например, медвежье мясо и водка? Мы приберегаем это для особых случаев.

Я вклиниваюсь:

— Да, например, по вторникам.

София смеется, ее глаза сверкают.

— О, значит, по вторникам у нас дикие ночи, да? А что же тогда происходит по средам?

После вопроса Софии о средах Иван наклоняется ко мне, его голос понижается до знойного, дразнящего тона.

— По средам? Именно тогда мы планируем, как сделать четверг незабываемым, — говорит он, не сводя взгляда с Софии, и на его губах играет озорная улыбка.

Щеки Софии вспыхивают глубоким красным цветом, а глаза слегка расширяются от намека Ивана. Она на мгновение замирает, а затем игриво отвечает:

— Вот как? А я-то думала, что по четвергам у нас книжный клуб.

Виктор хихикает, присоединяясь к шуткам.

— Как те романтические книги, которые ты читаешь?

София, притворно обидевшись, отвечает:

— Эй, мне больше нечего было читать, ладно!

Мы все хихикаем, наслаждаясь игривым обменом мнениями.

— Конечно, конечно, — тянет Иван, явно не веря в ее оправдание.

Я откидываюсь на спинку стула, забавляясь всей этой перепалкой.

— Не волнуйся, София. У каждого из нас есть свои виноватые удовольствия.

Когда смех утихает и мы заканчиваем трапезу, настроение неуловимо меняется. Мы все понимаем, что эта легкомысленность — лишь временная отсрочка от опасностей нашего мира.

Взгляд Софии вдруг становится отстраненным, задумчивым.

— Знаете, — начинает она, и ее голос приобретает серьезный оттенок, — я тут кое о чем задумалась.

Мы все с любопытством поворачиваемся к ней.

— О чем? — Спрашиваю я, заинтригованный внезапной переменой в ее поведении.

Она мгновение колеблется, а потом говорит:

— Что, если Кайла действовала не одна? Что, если за всем этим стоит кто-то другой, кого мы даже не рассматривали?

В комнате становится тихо. Ее слова повисли в воздухе, навалившись на нас новой тяжестью. Никто из нас еще не озвучивал такую возможность, но теперь, когда она озвучена, она кажется слишком реальной.

Виктор наклоняется вперед, выражение его лица серьезно.

— У тебя есть кто-то на примете?

София качает головой.

— Нет, просто предчувствие. Но это заставляет меня задуматься, действительно ли мы здесь в безопасности, или просто ждем, когда упадет другой ботинок?

Мы обмениваемся взглядами, и в нас поселяется невысказанное осознание. Все может оказаться серьезнее, чем мы думали. Слова Софии открыли дверь к возможности, которую мы не можем игнорировать. Если кто-то еще дергает за ниточки, значит, угроза не миновала, а только начинается.