Светло-чёрная магия (СИ)

Глава 10

Не веря себе, я долго смотрела на призрак моей свободы. Он искушал, приближаясь так неспешно, словно дразнил меня. Словно говорил: «Ну, что же ты? Маши руками, кричи, плыви ко мне! Я ведь могу передумать и уплыть назад. И больше никогда не появиться возле этого берега. Ты ведь хочешь назад, к людям?»

Хотела ли я? Несомненно.

Но при одной мысли о том, что я, как послушная марионетка под нитями кукловода, сделаю то, чего он от меня ждёт, внутри поднимался вал чёрной злобы.

За ежедневными делами и заботами, опытами и заботой о пропитании я вовсе не вспоминала о настоящем хозяине врученных мне семян и урожая. Но сейчас то, как этот человек поступил со мной, закинув неопытную городскую девчонку на необитаемый остров, настигло и накрыло такой яростью, что я не узнавала сама себя.

Так бывает, когда в трудной ситуации долго ждёшь спасения, почти умираешь, яростно борешься за жизнь — а спасение приходит, когда оно уже не нужно, ведь ты преодолел всё сам, потеряв больше, чем можно вынести…

Раньше такая жесть встречалась мне только в книгах, и белые одежды спасителей неизменно бесили. Но те мои эмоции не шли ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала сейчас.

Я встала на дно, поняла, что не дотягиваюсь до него ногами, и презрительно фыркнула. Под ногами свились тугие струи, толкнули, поднимая меня над водой, как на флайборде.

— Неужели? — язвительно крикнула я, стремительно удаляясь от берега.

Корабль быстро приближался, вырисовываясь бумажными мачтами. Показалось ли мне, или он замедлил ход, как будто был озадачен?

Я подлетела к самой палубе и остановилась, презрительно вскинув голову.

— Неужели явился? — спросила я, прямо-таки чувствуя, как с языка капает яд. — С чего бы это? Что случилось? Чего молчим?

Корабль примирительно качнулся на волнах. На рее развивался флаг, довольно большой, чтобы я увидела подсказку.

«Садись». Вот что было там написано!

— Садиться? — издевательски повторила я. — А зачем?

Корабль, естественно, не ответил. Да и чего было ждать от сложенной бумажки?

— Ааа, — словно сообразив, протянула я. — Ты, наверное, за урожаем?

Корабль согласно кивнул, качнув носом.

Я резко развернулась, ослепительно улыбнувшись.

— Он там, на берегу. Забери, если сможешь!

И стремительно понеслась к берегу. Йе-ху!

Кажется, это бумажное недоразумение пыхтело следом, но мне не было до него дела. Солёные брызги летели в лицо, свежий ветер трепал мои волосы, и всё это — ощущение скорости, единения со стихией, свободы и всемогущества наполняло меня звенящей радостью. Ярость растаяла без следа. Было бы из-за чего психовать!

Ничего я ему не отдам! Пусть желтоглазый приплывает за урожаем сам. Не пустит Остров? А это не мои проблемы! Я ему не рабыня, чтобы выполнять указания по щелчку. У меня ещё дел невпроворот, вон оборотное зелье для гейров создать! Это за день не делается.

Волна мягко опустила меня на песок, лизнула на прощание щиколотки.

— Пока! — улыбнулась я и насмешливо взглянула на корабль, беспомощно завязший в песке днищем.

— За урожаем пойдёшь? — поинтересовалась я и даже немного пожалела беднягу. Он был как преданный пёс, который просто выполнял указания хозяина. — Не пойдёшь? Ну и я не грузчик. Не хочешь забирать — не надо. Тогда освободи пляж. Ну, быстро! Пошёл, пошёл! — и я повелительно взмахнула рукой, снимая корабль с мели.

Он немного обескураженно качнулся на волнах, медленно удаляясь от берега — прямо так, задом наперёд.

«Ты пожалеешь!» — взметнулся быстрый флаг, и я расхохоталась.

— А ты уже пожалел! Правда? — издевательски крикнула я.

И, не оборачиваясь, пошла к своей белоснежной отбелённой простыне, валяющейся на песке. Царственно накинула её на плечи и гордо удалилась. Пусть знает, кто тут хозяйка!

Не могу сказать, что не пожалела о своём решении. Как бы я ни была опьянена собственной свободой, и ни была уверена в том, что не могу просто так сесть и уехать, бросив гейров без оборотного зелья — понимала, что шанса выбраться отсюда у меня может больше и не быть. Очень может статься, что желтоглазый махнёт рукой на урожай, который то ли есть, то ли нет. Он ведь уже махнул, вручив драгоценные семена абсолютно незнакомому человеку. Значит, я была его последним шансом.

Попсихует и забудет.

А если даже и не забудет — далеко не факт, что заново посланный корабль не уплывёт, оставив меня на берегу в тот момент, когда я отправлюсь за последней партией плодов. Да и в дороге мало ли что могло случиться. Шторм за борт смыл, акулы съели.

Нет, я всё сделала правильно! Даже если у меня не останется другого выхода, как поплыть-таки на корабле прямо в загребущие лапы желтоглазого, к тому времени я должна перестать быть беспомощным котёнком. Свиток мне в руки — изучать магию никогда не поздно. Я уеду с Острова только когда буду способна за себя постоять. Только так я смогу выстоять в этой новой незнакомой жизни.

Не теряя времени, я составила себе новый распорядок дня. Вставать придётся пораньше — ведь, кроме опытов, мне предстоит выделить время и для учёбы. А чтобы огород не зарастал травой, не лучше ли снова засеять его семенами? Так я смогу и желтоглазому рот заткнуть, и самой не остаться на бобах.

Пусть принимает меня как партнёра — или не принимает никак. Что-то говорило мне, что колдун согласится на мои условия, лишь бы не потерять всё. Правда, потом может забрать обманом и мою долю. Ну так это когда будет! К тому времени я уже так просто не дамся!

Я с головой ушла в работу. Чтобы просто добыть их созревших овощей семена, потребовалось переработать всю массу урожая.

Да, котёл, созданный магом, мог справиться с задачей, он был такой огромный, что за несколько дней я бы, наверное, справилась с чудовищным объёмом заготовок. Только где хранить такую массу переработанных овощей? Посуды у меня было катастрофически мало. Да и испортится всё на жаре, а закаточных машинок тут не предусмотрели. Потому я решила размять овощную массу, вынуть семена, а после сушить лепёшки на солнце.

Одной мне с такой непростой задачей вряд ли удалось бы справиться, но на помощь пришли гейры. Свет ещё не видывал таких старательных помощников.

Заминка случилась лишь в самом начале, когда я развернула мохнатую братию мыть лапы в ручье. Зверьки так недоумённо смотрели на собственные кожистые ладошки, что я не удержалась и фыркнула — гейры, совсем как человеческие дети, искренне не понимали, чего я придираюсь, где я там увидела грязь.

— Давайте-давайте! — поторопила я. — Вы ими в земле копались, а тут как-никак продукты!

Гейры повеселели и вытолкнули вперёд пару-тройку собратьев, которые боронили огород после снятия урожая. Те уныло поплелись к ручью.

— Мыть руки! Быстро! — рявкнула я на остальных. — Я тут стараюсь им человеческий облик вернуть, а смысл, если вам и неопрятными зверушками нравится!

Сказала, и прикусила язык. Гейры одновременно уставились на меня, моргая круглыми глазами. А потом рванули к ручью так, что только пятки засверкали.

Я вздохнула. Зря дала надежду, может, ещё ничего и не получится. Старалась же ничего не обещать, и вот…

Но моя оговорка дала такой мощный заряд гейрам, что, когда зверьки вернулись от ручья с чистыми лапами, работа закипела с небывалой скоростью.

Одни готовили огромные листья и расстилали на плоских камнях. Другие тащили плоды. Третьи ловко спускали с плодов кожуру, складывая в аккуратные кучки — я запретила выбрасывать отходы, а вдруг именно в кожуре найдётся что-то особо ценное?!

Если бы я резала плоды ножом, чтобы достать семена, мне бы до морковного заговенья было не справиться. Но с когтями гейров и ножа было не надо. Зверьки вспарывали плоды, собирая стекающий через трубочку листа сок, а после потрошили мякоть, выбирая семена.

Моей задачей было следить, чтобы не смешивались плоды разных видов. Лепёшки, быстро подсыхающие на горячем солнце, хоть и отличались по цвету и запаху, не говоря уж о вкусе, но приходилось контролировать, чтобы разные сорта никак не контактировали. Я уже знала по опыту, как разительно меняются свойства, если смешать разные образцы.

Сок я на время оставила в прохладе дома. Его тоже предстояло переработать, и тут уж ничего не поделаешь, вскипятить. Может, какая-то часть полезных свойств при этом утратится, но это лучше, чем потерять всё.

Наконец, с переработкой урожая было покончено. Я лично проверила, чтобы листы, на которые разложили подсыхать лепёшки, были глянцевыми — намучилась уже в своё время, когда масса присохла к листу намертво. Ну и, по крайней мере, не ядовитыми.

Семена я собрала по сортам, и, расположив в коробе, поставила в холодное место. Помнила, что семена должны пережить «зиму». Создавать температуру, как в холодильнике, я к этому времени уже научилась. Вообще я заметила, что практика давала больше моему уму больше, чем сидение над свитком и тупое заучивание формул. То, что могло пригодиться в нынешней жизни, запоминалось само. Но послабления я себе не давала — кто знает, какие заклинания понадобятся после, когда я вернусь в город, к людям.

Если вернусь…

Тем не менее, с самым трудоёмким делом было покончено. Лепёшки благополучно досыхали на солнце. Когда они достигали нужной консистенции, гейры заносили их в дом, в холодок, и складывали штабелями вдоль стен. Именно это складирование нечаянно помогло мне раскрыть тайну дома Робинзона.

Захламить проход я не могла, да и надоело спотыкаться то и дело о ценный материал, который мог послужить мне неплохим дополнением к фруктово-рыбному столу. К тому же, многие из сортов растений ещё не были мной обследованы до конца. Поэтому я заставляла гейров выстраивать высокие пирамиды, практически до самого потолка.

Места всё равно не хватало, слишком тесным был дом, но однажды, когда я пыхтела, пытаясь втиснуть ещё одну стопку сушёных лепёшек до стены, та вдруг как будто подалась. Я испуганно пискнула, боясь, что стена сейчас обрушится, а потом осторожно потыкала её пальцем. Нет, стена стояла прочно, как и прежде, вот только…как будто отодвинулась на пару сантиметров. Стопка лепёшек, которая никак не входила, как раз поместилась до неё!

Поражённая эти открытием, я не поленилась сходить в лабораторию, чтобы проверить глупую мысль, не стала ли та уже. Ничего подобного, всё здесь было на месте. Решив, что мне показалось, я продолжила заниматься складированием готовой продукции, и, когда стена повторила старый фокус, уверилась, что глаза меня не обманули.

Дом Робинзона каким-то невероятным образом умел расширять пространство!

Вспомнился сон, когда я бродила по дому, который был огромным, но почему-то оставался той скромной хижиной, в которой я жила. Быть может, в этом сне было больше правды, чем мне тогда казалось?

Кстати, о снах: тот тип, который посмел обозвать меня дурнушкой, перестал приходить в мои сны. Даже жаль, потому что с тех пор я сильно изменилась.

У меня, правда, не было зеркала, но я и без того видела, как похудела. А камера телефона, батарея которого, как ни странно, до сих пор оставалась на нижней отметке, но так и не разрядилась до конца, показывала, что я загорела до приятного шоколадного оттенка, и оттого мои белые брови выглядели даже пикантно.

Я уж не говорю о том, что стала ловкой, как обезьяна, и без особого труда преодолевала ловушки пересечённой местности.

Постоянные эксперименты то с проростками чудесных растений Робинзона, то с их плодами, сделали мою кожу невероятно чистой и шелковистой. Я начисто забыла, как это — огорчаться из-за прыща или обветренной кожи. В общем, я всё больше склонялась к мысли, что, если мне удастся выбраться с Острова без помощи желтоглазого колдуна, я такого наворочу в местной косметологии!

Через неделю я решилась посадить семена, которые перенесли самодельную зиму. Было страшновато. Не факт, что теория моей бабушки работает на тропических растениях. Какая тут зима, на Острове? Может, только сезон дождей и обозначает переход к другому времени года. Но, подумав, что эти самые дожди могут полить в любой момент, и смыть мои грядки, решила всё же поторопиться.

Посадочная кампания прошла без сучка, без задоринки. Вот что значит опыт! Осталось дождаться, проклюнутся ли ростки, либо игнорируют мои ожидания, потому что «не подошли». И что тогда? Их же невозможно вырыть снова и положить «дозревать». А, будь что будет! В любом случае свою задачу я уже выполнила: урожай вырастила и собрала. Если желтоглазый рассчитывал на другой исход, сам виноват. Надо было точнее формулировать свои запросы.

Но всё получилось даже лучше, чем я надеялась. Семена проклюнулись так дружно, что я сразу поняла, что второй урожай во много превзойдёт первый сбор. Конечно, если побеги не выхлещет градом, или весь наш Остров не захлестнёт цунами.

Но погода и дальше радовала. Оставив заботу об огороде на гейров, я вновь принялась за исследования. Слово, данное доверчивым аборигенам, нужно было держать.

Теперь у меня было гораздо больше материала для моих опытов, причём на любой стадии созревания. Я немало повозилась с первым урожаем, беря ежедневные пробы, зато сейчас могла выбирать. Все образцы были строго пронумерованы и подписаны по дням.

Как ни удивительно, именно шкурки плодов, которые я запретила выбрасывать, стали счастливыми. Очистки высохли, и однажды вечером, устав от безуспешных опытов, я решила перетереть их в пыль, чтобы занимали поменьше места. Мне помогал гейр, один из тех, что в наше первое знакомство спёр у меня кроссовки. Конечно, та давняя пакость была давно прощена, как говорится, забыто и травой поросло, но за партнёром я всё же поглядывала.

Потому сразу заметила, как он потащил на тот же камень, где перетирал шкурку от веретенец, синеватую кожуру мячиков.

— Стой! — заорала я, и гейр от испуга выронил гремящую как сухая кожа шкурку от мячика на камень.

Пыль от перетёртых веретенец взметнулась вверх, на мгновение зависла невесомым облаком…

Гейр звонко чихнул, и вдруг изумлённо пискнул. Та лапа, в которой он только что держал шкурку, вдруг начала стремительно лысеть и бледнеть.

— Ох ты ж! — изумлённо выдохнула я, поняв, что она обращается в обычную человеческую руку!

Это было покруче, чем в фильме ужасов, но я не могла оторвать от гейра глаз, как будто ужасающее зрелище частичного оборота было прекраснее, чем закат солнца над океаном.

Зверёк испуганно вскрикнул и заметался. Кажется, он считал огромную против общих пропорций тела руку чем-то инородным.

— Стой, чудо! — наконец пришла в себя я. — Сейчас мы всё исправим!

Сородичи перепуганного зверька собрались вокруг и наблюдали за беднягой с суеверным ужасом.

— Помогайте! — приказала я. — Надо перетереть эту синюю шкурку в пыль!

Вожак очнулся первым. Он сам взялся за камень, и скоро порошок из мячиков был готов.

Я осторожно смешала его с порошком веретенец и сказала, подавая вождю лист.

— Теперь дуйте!

Зря я это сказала! Всё произошло с точностью наоборот: грязная человеческая рука плавно перетекла в зелёную мохнатую лапу, а вот остальное тело стало стремительно меняться. Миг — и на траве лежал очень молодой юноша, практически мальчишка, тараща на меня испуганные глаза и прижимая к груди крохотную лапку.

— Так, ещё раз! — твёрдо сказала я, когда гейры взволнованно залопотали на своём птичьем. — Только на лапу!

Но лимит везения, как видно, на сегодня был исчерпан. Дальнейшие превращения гейра походили на детскую игру с непредсказуемыми изменениями: то отрастала зелёная лапа вместо ноги, и бедняга падал, потеряв равновесие, то тряс головой, которая на глазах покрывалась зелёным пухом.

Наконец, вождь остановил издевательства. Он встал передо мной и указав на несчастного парнишку, снова баюкавшего у груди мохнатую лапку, отрицательно покачал головой.

Понятно, над ним больше экспериментировать не будем. Неужели таким и останется? Не могу же я испытывать оборотный порошок на себе!

Но вождь, словно прочитав мои мысли, положил на грудь лохматую лапу.

— Будем пробовать на тебе? — с опаской предположила я, и гейр кивнул.

— Хорошо, — вздохнула я. — Тогда попробуем по-другому: может быть, всё дело в том, что порошок не смешивается однородно? Надо попробовать сделать водный раствор.