Свихнувшийся

Глава 10: Переходный период

«Увольнения и разногласия привели переходную команду Трампа в состояние беспорядка», «Нью-Йорк Таймс», 15 ноября 2016 года.

Первым в повестке дня Дональда Трампа в качестве избранного президента было поехать в Вашингтон, округ Колумбия, и встретиться в Белом доме с Президентом Обамой, чтобы обсудить успешную передачу власти. Согласно официально версии, девяностоминутная встреча прошла хорошо. Впоследствии Трамп сказал: «Я испытываю огромное уважение [к Обаме]. Мы обсудили множество разных ситуаций, некоторые замечательные, и некоторые сложности. Я искренне рассчитываю на работу с президентом в будущем, включая советы». В прессе теоретизировали, что так как Трамп никогда прежде не работал в правительстве, то рассчитывает в руководящих указаниях на Обаму во время переходного периода и далее.

Это был последний раз, когда они вдвоём вообще обсуждали что-то по существу.

Меня это не удивило. Дональд говорил мне, что считает Обаму мошенником. Он оспаривал его национальность, его гражданство, его образование. Он требовал показать свидетельство о рождении Обамы, его паспорт и его выписки из экзаменационных ведомостей из Гарварда. В 2011 году Трамп сказал в интервью «Ассошиэйтед Пресс»: «Слышал, он был ужасным студентом, ужасным. Как плохой студент поступил в Колумбию, а затем в Гарвард? Я думаю об этом, я определённо изучаю это. Пусть покажет свои записи».

Когда я спорила с Трампом по поводу его ошибочной оценки Президента Обамы, он говорил: «Омароса, ты поддерживаешь его лишь потому, что он чернокожий! И он ничего не сделал для чернокожего сообщества, взгляни на его Чикаго — там бардак, его люди умирают, а он ничего не делает!». По мнению Трампа, Обама присвоил себе полномочия организатора сообщества, и это стало привычной декламацией, начиная с 2007 года и по сей день. «Он мошенник. Жулик! Организатор? Что это такое? Они его раскрутили и выставили какой-то большой шишкой, но это не так», — повторял он много, много раз, снова и снова, годами. Я считаю, что Дональд Трамп был неспособен поверить, что чернокожий мужчина мог быть всем тем, кем был Барак Обама, и он был полон решимости разоблачить его.

Ирония в том, что сам Трамп чрезмерно завышал своё собственное состояние. Он говорил, что выпустился одним из самых успевающих в классе, что, как было доказано, являлось неправдой. У Трампа самого сомнительная биография, и он компенсирует это, нападая на Обаму и скармливая это своим избирателям.

После выборов команда Трампа в полной мере осознавала, что выборы, мягко говоря, были спорными, и что половину электората всё ещё трясло от их результатов. Плавный переход от администрации Обамы к администрации Трампа мог в значительной степени успокоить нервную общественность. Между Днём Выборов 8 ноября и инаугурацией 20 января было лишь семьдесят три дня, чтобы полностью сформировать правительство. Часы тикали, и к сожалению всех в поезде Трампа, мы двигались черепашьим шагом.

Регулируемая законом, передача президентской власти является критическим временем для любой приходящей администрации. Она задаёт тон последующим годам, по стилю и по штатному составу. Когда Обама принимал дела у Джорджа Буша-младшего, его переходный период хвалили за плавность, подтверждавшую его репутацию «Обамы без драмы».

Переходный период Трампа с первого дня был хаотичным. Губернатор Крис Кристи, на этапе кампании назначенный возглавить переходный период, 11 ноября был уволен, и большинство преданных Кристи людей были убраны. Движущей силой по устранению Кристи являлся Джаред. Он не забыл, что Кристи в качестве окружного прокурора США в Нью-Джерси в 2004 году предъявлял отцу Джареда, Чарльзу, обвинение в уклонении от уплаты налогов. Руководство переходным периодом взял на себя избранный вице-президент Майк Пенс, при огромном объёме работы, которую предстояло сделать, и довольно малом времени. Приходящей администрации требовалось не только заполнить четыре тысячи вакантных должностей, начиная с кабинета министров и приравнённых к министерским постов и вплоть до рядовых сотрудников, известных как штатное расписание C, им нужно было пересмотреть существующие агентства, выработать программные повестки дня, обеспечить продолжение выполнения повседневной работы и устраниться от своего бизнеса, который мог являться конфликтом интересов — что было немаловажным в случае Трампа.

Одним из первых пунктов в повестке дня для избранного президента Трампа стояло назначение руководителя аппарата. 13 ноября на эту роль был выбран председатель НКРП Райнс Прибус. Пол Райан и некоторые другие закулисные игроки ВСП надавили на Трампа, чтобы тот назначил Райнса, утверждая, что тот поможет найти общий язык с республиканским истеблишментом. Трамп предпочёл бы одного из своих собственных людей — Джареда Кушнера, заместителя руководителя кампании Дэвида Босси или Кори Левандовски — но Райан давил на неопытность этих преданных сторонников. ВСП с самого начала возводить защитные ограждения, чтобы правительство США под руководством Дональда не рухнуло в пропасть со скалы.

Райнс мне нравился, но они с Дональдом были абсолютно несовместимы. Трамп требовал преданности. Он не может тесно работать с людьми, демонстрирующими какие-либо признаки слабости или сомнений. К сожалению, это всё, что Дональд знал о Райнсе. Когда всплыла история с «Доступом в Голливуд», как сообщалось, Райнс со старшими советниками в частном порядке встретился с Трампом и сказал: «У вас есть два варианта: либо вы проиграете с самым разгромным счётом за всю историю президентских выборов, либо прямо сейчас выбываете». Находившиеся в то время в комнате люди рассказывали, что Дональд повёл себя вызывающе, посмотрел Райнсу в лицо и сказал: «Я не брошу. Я собираюсь победить». Он не позволил Райнсу — как и, если уж на то пошло, кому-либо ещё — забыть, что Райнс хотел, чтобы он всё бросил. Он станет унижать Райнса и высмеивать тот момент слабости. Райнс начинал с двумя страйками не в свою пользу. Так почему же Дональд уступил ВСП и спикеру Райану? Он в самом деле хотел стать хорошим президентом и сдержать обещание своей кампании. Если привлечение Райнси (как он называл его) приведёт к миру с только-не-трампами и ВСП, то это того стоило.

Примерно в это же время, сразу после выборов, мой давний агент Джон Зейцер из «Агентства Исполнительских Видов Искусства» (АИВИ) в Беверли-Хиллз начал звонить мне с предложениями от нескольких голливудских продюсеров. Предложения варьировались от производства моих собственных телепроектов до возможности участия в различных шоу со сценарием и без, развлекательных и новостных программах, организации моего собственного ток-шоу и/или работы в качестве политического корреспондента. Мне также позвонил Роберт Уолкер, мой давний агент из «Бюро американских программ», моего ораторского бюро в Бостоне, сказав, что он хочет спланировать для меня информационную поездку по всей стране с рассказом о выборах и президентстве Трампа. Он был полон оптимизма, что я смогу получить топовые сборы. Наконец, мой близкий друг и голливудский менеджер по продвижению талантов Трэйси Кристиан звонила мне с мириадами международных предложений, которые, говорила она, мне следует серьёзно обдумать. Прежде чем присоединиться к исполнительному комитету, я слетала в Лос-Анджелес и провела серии встреч, сидела там и выслушивала их болтовню, и сказала команде, что тщательно рассмотрю каждое предложение. Но по возвращении в шум и суету переходного процесса ничто из представленного не ощущалось способным принести столь же удовлетворения, как сидеть на корточках с моими боевыми товарищами и формировать политику и направление страны в новой администрации. Я могла бы вернуться в Голливуд — свою зону комфорта — в свой дом, свою церковь, к службе в Корпусе военных капелланов Военного резерва штата Калифорния (ВРШК), ко всем своим друзьям и семье. Но я была нужна миру Трампа, и я не хотела подвести их или страну.

Пенс занялся подборкой вице-председателей переходного процесса, верных Трампу людей, включая генерала Майкла Флинна, Джеффа Сешнса, Ньюта Гингрича и Руди Джулиани — все белые мужчины, все противоречивые фигуры, и все ненавидимые демократами.

Он также назначил исполнительный комитет, включавший в себя венчурного инвестора Питера Тиля; VIP-спонсора Ребекку Мерсер; Райнса Прибуса; Энтони Скарамуччи; Стива Мнучина; Дона-младшего; Иванку и Эрика Трамп; Джареда Кушнера — и меня. Как обычно в мире Трампа, многообразие было очень низким или нулевым; в исполнительном комитете я была единственной женщиной-афроамериканкой. Я гордилась этим назначением и тем, что буду работать среди этой группы доверенных уважаемых в мире Трампа людей, помещённая на один уровень с его детьми и будущими членами кабинета — но я беспокоилась, что недостаточность голосов многообразия может направить нас по неправильному пути.

Если бы я не вернулась в Вашингтон и не стала частью Белого дома Трампа, какая другая чернокожая женщина была бы на орбите Трампа? Я была единственной в уникальном положении, обеспечивающем ответственность Трампа за его «Что вам терять?» обещания цветным людям. Как только я официально присоединилась к переходной команде, я записала каждое обещание и обязательство, данные во время кампании Трампом чернокожим и смуглым людям — из Чикаго, из Флинта, молодым чернокожим мужчинам, гаитянцам, чёрной церкви — бороться с бедностью, улучшить государственное образование, прекратить гангстерскую войну на улицах. Я считала это своим личным списком приоритетов.

Ежедневно возникали всё новые и новые разногласия, отнимая драгоценное время у невыполнимой миссии сбора команды для начала работы после дня инаугурации. Трамп требовал для Джареда Кушнера доступ высокого уровня, вызывая крики о кумовстве. (Кстати говоря, Дональд не всегда был таким фанатом Джареда. Когда они с Иванкой только начали встречаться, я спросила Дональда, что он думает о Джареде. «Мне он кажется слегка слащавым», — ответил тот, используя свой эвфемизм слова «гей»). Трамп в Нью-Йорке ускользнул от прессы, чтобы отправиться на ужин со стейком, вызвав возмущение по поводу отсутствия у него серьёзности. Пока он в «Башне Трампа» встречался с Генри Киссинджером и премьер-министром Японии, все в исполнительном комитете при помощи еженедельных телеконференций разрабатывали стратегию решения задач. Проще говоря, мы еле карабкались. Мы прискорбным образом были неготовы и подавлены, а часы продолжали тикать. Не похоже было, что Майк Пенс знает, как справиться с этой работой. Просто было нужно слишком много чего сделать, не хватало времени и не хватало опыта у сотрудников, которых мы отбирали, большинство из которых никогда прежде не работали в Вашингтоне.

Что касается Трампа, он был на коне. Мы располагались в офисе Переходного Комитета (ПК), а он находился в «Башне Трампа». Всякий раз, когда ему давали отчёты, они были только оптимистичными. Насколько он знал, всё было замечательно, и мы пыхтели над работой. Главные советники дают ему список задач — встретиться с кем-то или назначить кого-то в члены кабинета — но он не принимал участия и его не волновало, как много нужно было сделать, и сколько не было сделано.

Если бы победила Хиллари Клинтон, то она привела бы восемьсот сотрудников своей кампании, не считая людей, работавших в администрации её мужа, и без особых усилий прошла переходный период. У нас было всего лишь 130. Она уже ранее проходила переходный период, и точно знала, с чем он сопряжён. Откровенно говоря, у нас этого не было, и мы этого не делали. Фактически, переходный офис был отремонтирован таким образом, что подразумевалось, что победит Хиллари, а не Трамп. Номер супруга был оформлен в мужских цветах, а рабочее место президента — в женских. Меланья лишь раз взглянула на это служебное помещение и перебралась работать в президентский номер «Трамп-отеля» в Вашингтоне. Ещё мы обратили внимание, что там было более девятисот рабочих мест — более чем достаточно места для размещения обширного предвыборного штаба Клинтон.

Тем временем мы нажимали на педали, а когда 18 ноября Конгресс ушёл на каникулы по случаю Дня Благодарения, мы снова забуксовали. Я моталась между совещаниями в «Башне Трампа» в Нью-Йорке, переходным офисом в Вашингтоне и Джексонвилем, штат Флорида, где занималась планированием своего грядущего бракосочетания. Я была измотана поездками и тяжёлой борьбой по заполнению некоторых из тех четырёх тысяч пустых кресел квалифицированными людьми всего многообразия — почти невыполнимая задача. Я зачастила на пятый этаж, где находились кабинеты сотрудников президента, ежедневно запрашивая распечатки с обновлённой информацией по многообразным кандидатам из нашей базы данных. Заявки продолжали поступать, но многие являлись поддельными представлениями и профилями или содержали оскорбительные сообщения в теле резюме.

На совещании сотрудников переходного офиса 29 ноября я сказала собравшимся: «Дональд Трамп хочет администрацию, выглядящую как Америка». Что он лично говорил мне, и, как я считала, являлось правдой. Всё равно, что сказать: «Пожалуйста, не нанимайте целую кучу белых парней». Советники Рик Дирборн; Себастьян Горка; директор кампании по штату Огайо Боб Падучик; и Эшли Белл кивнули, соглашаясь. Я публично подкрепила это сообщение, сказав «Голливудскому репортёру»: «[Дональд Трамп] дал мне персональное указание, что при четырёх тысячах вакансий, которые нам нужно заполнить, он хочет, чтобы его администрация стала наиболее многообразной за всю историю». Я через свои соцсети, интервью по телевидению и радио запросила резюме со всей страны. Я также намеревалась выстроить фундамент для Отдела по связям с общественностью в администрации Трампа, департамента по взаимодействию с ветеранами, религиозными группами, людьми всего многообразия и правозащитными организациями. Я надеялась в своё время стать его директором и сосредоточила на этом свои усилия.

«Когда я принимаю решения по Кабинету и многим другим позициям, происходит очень организованный процесс. Я единственный знающий, кто станет финалистами!», твит Трампа, 15 ноября 2016 года.

Едва ли это был организованный процесс! У Трампа вероятно был самый эксцентричный переходный период за всю историю этой страны. Он нью-йоркский шоумен, и всё должно было являться бродвейской постановкой. Его кандидатам нужно было являться к нему в Бедминстер, его гольф-клуб в Нью-Джерси; Мар-а-Лаго в Палм-бич; или «Башню Трампа» на Манхэттене и пройти перед россыпью фотографов — словно по подиуму конкурса красоты «Мисс США» — чтобы попасть на аудиенцию к Королю Трампу. Процесс отбора для его кабинета напоминал эпизод из «Ученика». Кандидаты боролись за образную розу.

Одним из слоганов нашей кампании было «Осушить Болото», но кабинет быстро наполнился креатурами болота, в основном белыми мужчинами, каждое новое назначение вызывало бурю критики, едва люди обнаруживали это лицемерие. Дональд наслаждался заголовками в новостях и зачастую притворялся, что выберет противоречивую кандидатуру, лишь чтобы привлечь внимание прессы.

Давайте поиграем в «соедини точки», чтобы обрисовать контуры болота:

Сенатор Джефф Сешнс был объявлен на должность генерального прокурора 18 ноября, очевидная плата за его поддержку во время кампании, как первого выступившего за Дональда сенатора. Трамп ставит преданность выше логики; одержимость заставляет его принимать плохие решения. Если бы вы взглянули на верительные грамоты и гигантский багаж Сешнса, то узнали бы, что это ужасный выбор. В 1986 году ему было отказано в должности федерального судьи отчасти из-за предполагаемого использования им слова на букву «н» и шуток по поводу ККК[116], но Трамп хотел его на должность генерального прокурора? Зачем? Потому что он был лоялен Трампу, когда все насмехались над ним и называли его предвыборную кампанию шуткой. Возмущение было оправданным и оглушительным, но Трамп его проигнорировал.

Миллиардер Бетси Девос (которую Трамп за глаза называет Дитзи[117] Девос) была выбрана на должность министра образования. Она сестра Эрика Принса (который, как выяснилось, сотрудничал с расследованием Мюллера), основателя «Блэкуотер» (известной теперь как «Академи»), частной охранной фирмы, которую правительство США нанимало для поддержки своих сил в Афганистане и Ираке, где её наёмники убили более дюжины гражданских лиц. Как сообщалось, Девос и члены её семьи годами оказывали республиканцам спонсорскую помощь на десятки миллионов долларов, включая почти 1 миллион долларов сенаторам, которые должны были проголосовать, чтобы одобрить её назначение. Сообщение 23 ноября, что Девос выбрали возглавить Министерство образования вызвало взрыв обеспокоенности, учитывая её полное отсутствие опыта и то, что она выступает за чартерные школы[118] и приватизацию государственного образования. Трамп обещал улучшить государственное образование в депрессивных регионах, но его выбор говорил об обратном.

Генерального директора «ЭксонМобил» и корпоративного миллионера Рекса Тиллерсона на должность государственного секретаря рекомендовали Кондолиза Райс и Джеймс Бейкер, два бывших государственных секретаря, и Роберт Гейтс, бывший министр обороны. У всех троих были деловые связи с «ЭксонМобил». Юридическая фирма Бейкера представляла интересы этой компании. Райс с Гейтс работали на «Эксон» через «РайсХедлиГейтс», их консультационную компанию. Этот выбор попахивал болотом.

Стивена Мнучина назначили на должность министра финансов 30 ноября, за чем быстро последовали насмешки. Он был миллиардером из «Голдман Сакс». Трамп бесчисленное количество раз выступал против тёплых взаимоотношений Хиллари Клинтон с уоллстритовцами. Я встречалась с Мнучином на борту Трамп-номер один, когда он был финансовым главой кампании, и мы вместе работали над моей первой рассылкой по электронной почте с целью сбора пожертвований. Мы много говорили о Голливуде и фильмах, которые он продюсировал, таких как «Легенда о Тарзане», «Бэтмен против Супермена: На заре справедливости» и «Безумный Макс: Дорога ярости». Мне он нравился… но всё же. Он был абсолютным представителем Уолл-стрит, ходячей рекламой всего, против чего выступала наша кампания.

Всем нравилось обращать внимание на одержимость Дональда Трампа генералами. Он признался мне, что считает, что генералы пошлют миру сигнал, что он «крутой». Так что мы наблюдали, как он назначает в кабинет или на посты кабинетного уровня звёзды и планки: генерала Майкла Флинна в качестве советника по национальной безопасности, которого вскоре сменил генерал Г.Р. Макмастер (которого впоследствии сменил не генерал Джон Болтон), генерал-лейтенанта в отставке Кита Келлога в качестве главы администрации и исполнительного секретаря Совета национальной безопасности (который теперь служит советником по национальной безопасности у Майка Пенса), генерала Джима Мэттиса в качестве министра обороны и генерала Джона Келли в качестве министра внутренней безопасности. Остальные жаловались, что Трамп милитаризирует исполнительную власть.

Пока продолжалось всё это, команда поняла, что избранному президенту не хватает энергии, возбуждения и одобрения предвыборной кампании. С 1 по 17 декабря они сделали круг почёта по штатам, назвав его «Тур Спасибо Вам, США», начав в Огайо и делая остановки в Северной Каролине, Айове, Луизиане, Мичигане, Висконсине, Пенсильвании, Флориде и Алабаме. Над этим также широко издевались. У избранного президента было время для ещё большего удовлетворения самолюбия, когда предполагалось, что он формирует правительство и возглавляет страну? Конечно же, нет! Это останавливало Команду Трампа? Нет!

Меня пригласили поприсутствовать 15 декабря на митинге в Херши, штат Пенсильвания, и вместе со Стивом Бэнноном и директором по штату Пенсильвания Дэвидом Урбаном, старшим советником кампании, помогавшим обеспечить победу в Пенсильвании, посмотреть из-за кулис речь Трампа. У меня с Бэнноном состоялся интересный разговор, и я спросила его, правда ли слухи о том, что он расист. Он ответил отрицательно. Он пояснил: «Так же как ты гордишься тем, что являешься женщиной-афроамериканкой, я горжусь тем, что являюсь белым мужчиной. В чём разница между твоей и моей гордостью?».

Я ответила: «Ненависть определяет превосходство белой расы».

Он не отступил, и принялся пылко защищать альтернативных правых. Едва он распалился, вышел ведущий и сказал: «Дамы и господа! Избранный президент Соединённых Штатов Дональд Д. Трамп!»

Толпа сошла с ума. Помню, как мне было здорово снова очутиться в той атмосфере кампании, где у нас был такой успех, когда это был всего лишь посыл «Сделаем Америку Снова Великой», а не выработка стратегии — которой нам на самом деле следовало заниматься в Вашингтоне. Я ощущала сильное давление заняться делом, но кажется я всё время находилась в воздухе между Вашингтоном, Нью-Йорком и Джексонвилем, не говоря уже о нахождении здесь, в Херши.

Утром 13 декабря Канье Уэст[119] пришёл в «Башню Трампа», чтобы встретиться с избранным президентом Трампом. Канье сказал, что хочет обсудить «мультикультурные проблемы» и написал в Твиттере: «Я чувствую, как важно иметь прямой канал общения с нашим будущим Президентом, если мы в самом деле хотим перемен». Это было мнение, с которым я согласна, хотя многие из его фанатов не были рады видеть его с Трампом. Я тем вечером отправилась на кабельные новости, чтобы защитить эту встречу, хотя меня всё сильнее и сильнее беспокоило восприятие этих встреч со знаменитостями. Но это был просто шоумен Трамп; он всегда встречался с известными людьми. Я думаю, что его личный переход от знаменитости к президенту был столь же застопорившимся и увязшим, как и большой переход.

На 4 января я назначила свой первый серьёзный переходный брифинг с афроамериканскими лидерами. Я пригласила около сотни руководителей афроамериканских правозащитных и образовательных групп из НАСПЦ, исторически чёрных колледжей (ИЧКУ) и чёрных церквей в Вашингтон, округ Колумбия, на «слушания» с должностными лицами Трампа Кеном Блэкуэллом, его председателем по национальной политике, и одиннадцатью другими старшими советниками из переходной команды. Это было чрезвычайно продуктивное мероприятие, с конструктивным диалогом между этими лидерами и командой Трампа. Я думала, что мы создаём прецедент на будущее и закладываем фундамент для продвижения вперёд этой политики. По его завершении все говорили позитивные вещи, каким оно было замечательным, как нам следует продолжать поддерживать этот диалог. Я испытывала оптимизм по поводу этой встречи. Наконец после месяца попыток создать импульс и задать тон перед инаугурацией, я добилась некоторого прогресса. Хилэри О. Шелтон, директор вашингтонского бюро и старший вице-президент по лоббированию и политике НАСПЦ, сказал, что эта встреча «может стать отличным стартом. На данном этапе всё происходящее находится в руках администрации».

На следующей неделе мне пришло письмо по электронной почте от представителя телеведущего Стива Харви, коренного жителя Кливленда, штат Огайо, с просьбой о встрече с избранным президентом Трампом, в котором говорилось: «Мистер Харви знает, что для успеха нашей страны требуется успех избранного президента».

Я отправила в канцелярию президента электронное письмо и запрос на планирование и была удивлена, что встреча состоялась всего через четыре дня, 13 января. До инаугурации оставалась лишь неделя. Я знала, что у него есть более насущные дела. Меня это тоже беспокоило. До сих пор единственными чернокожими мужчинами, с которыми встречался Трамп, были актёры, рэперы и спортивные звёзды. Картинка имеет значение. Если Трамп собирался выглядеть по-президентски и реально действующим в вопросах многообразия, нам нужно было прекращать этот парад чернокожих знаменитостей-мужчин в «Башне Трампа».

Стив и Трамп пятнадцать минут беседовали о разных вещах, включая гольф, а затем быстренько сфотографировались. После ухода Трампа Харви дал интервью репортёрам, сказав, что Барак Обама побудил Харви встретиться с Трампом, чтобы начать диалог о том, как решить проблемы центральных районов[120]. У меня брови поползли вверх. Интересный поворот событий.

10 декабря 2015 года я пришла на телешоу Стива Харви, и тот хвалил Дональда со словами: «На случай, если вам интересно, как я отношусь к Дональду Трампу, мне нравятся его гольф-клубы. Мне нравятся его здания. Мне он нравится как парень. Если он станет президентом Соединённых Штатов, через восемь лет я буду баллотироваться!». После конвента его бронирующий продюсер прислал приглашение на его шоу для кандидата Трампа или меня, его директора по многообразию.

Последствия его визита в январе 2017 года в «Башню Трампа» были немедленными и далеко идущими. Его зрительская аудитория серьёзно пострадала, и он заявил на своём радиошоу: «Встреча с Трампом была худшей ошибкой в моей жизни».

Конгрессмен Джон Льюис, икона борьбы за гражданские права, бывший в 1960-х одним из первых «Фридом Райдерс»[121] 14 января пришёл на «Встречу с прессой»[122] и сказал, что президентство Трампа нелегитимно, и что он собирается бойкотировать инаугурацию. Трамп не терял времени на ответ в Твиттере, написав: «Конгрессмену Джону Льюису следует тратить больше времени на наведение порядка и помощь в своём округе, который в ужасной форме и разваливается на части (не говоря уже о наводнившей его преступности) вместо того, чтобы ложно жаловаться на результаты выборов. Всё разговоры, разговоры, разговоры — ни действий, ни результата. Печально!».

Я пришла в ярость и позвонила ему, чтобы спросить: «Зачем ты это делаешь? Джон Льюис — один из наиболее уважаемых в Америке людей. Не говоря уже о том, что является иконой борьбы за гражданские права! Тебе нужно прекратить это!».

«Он первый начал», — ответил Дональд. — «Если он пинает меня, я пинаюсь в ответ».

Я объяснила ему, что исполнение обязанностей президента означает не просто разговоры разговаривать, а дело делать. Веди себя достойно, когда люди нападают на тебя. Почти удивлённый и застигнутый врасплох тем, как я меня расстроили его нападки на Льюиса, Дональд просто сказал: «Ну, Омароса, он это начал!».

Я поверить не могла, что Трамп станет оскорблять человека, которому проламывали голову из-за борьбы за гражданские права, и на которого натравливали полицейских собак и окатывали из пожарных шлангов. Кроме того, я в графике Трампа запланировала встречу с Мартином Лютером Кингом III, чей отец возглавлял движение, частью которого был Льюис.

Невероятно, но Мартин Лютер Кинг III не отменил её, и встреча в «Башне Трампа» 16 января, в День Мартина Лютера Кинга, оказалась столь необходимым реально задающим тон разговором. Кинг согласился, сказав прессе в лобби «Башни Трампа»: «У нас состоялась очень конструктивная встреча». Основное внимание было уделено лишённым избирательных прав. Кинг представил решение проблемы несправедливых законов об удостоверении избирателя: «[Трамп] сказал, что собирается представлять всех американцев… Мы продолжим оценивать это… Я верю, что он собирается это сделать. Я считаю, что мы должны последовательно заниматься давлением, общественным давлением. Этого не произойдёт автоматически». Относительно бедности и неравенства доходов он сказал: «В какой-то момент эта страна должна двинуться вперёд. Когда мы закатаем рукава и станем работать вместе, нет ничего, что нам не по силам».

Это напомнило то, как его отец Мартин Лютер Кинг-младший встречался с Президентом Линдоном Б. Джонсоном по вопросу избирательных прав. Кинг сказал о Джонсоне: «Его подход к проблеме гражданских прав не идентичен моему — но я этого и не ожидал… Но я не сомневаюсь, что Президент подходит к решению с искренностью, реализмом и до сих пор с мудростью. Надеюсь, его курс будет прямым и правильным. Я буду делать всё, что в моих силах, чтобы это так и было, путём открытого согласия, когда это уместно, и решительного противодействия, когда это необходимо».

Это в точности были те тон и посыл, которые я пыталась задать с тех пор, как присоединилась к кампании и переходной команде, чтобы сплотить людей для решения проблем нашей страны. Я хотела, чтобы больше чернокожих лидеров приходили и беседовали с Трампом, чтобы мы могли начать диалог; я направила приглашения Элу Шарптону из Национальной сети действий; Мелани Кэмпбелл, директору Национальной коалиции за гражданское участие чернокожих и члену Круглого стола чернокожих женщин; и Марку Мориалу из Национальной городской лиги; но к сожалению они так и не пришли.

Пока я определяла свою политическую повестку дня во время переходного периода, я также в течение всего декабря работала с Райнсом, ожидая, когда будет официально объявлена моя должность. Переходная команда ежедневно рассылала сообщения о том или ином назначении, но Райнсу нужно было ещё объявить о моём. Как и всех будущих старших сотрудников, меня попросили дать президенту список первых трёх должностей, на которые я хотела бы претендовать. Я написала лишь одну: директор Отдела по связям с общественностью (ОСО), титул, которым когда-то владела Элизабет Доул при Рональде Рейгане и Валери Джарретт при Обаме. Я была так уверена, что она будет моей, что даже не побеспокоилась включить в свою форму два других варианта.

В середине декабря меня вызвали в Мар-а-Лаго, чтобы обсудить с Райнсом мою должность в Белом доме. Я полагала, что это будет лишь формальность, чтобы зафиксировать дату объявления и помочь собрать цитаты для моего пресс-релиза в качестве директора ОСО. Но потом Райнс меня оглушил, сказав, что на эту должность он рассматривает дюжину или около того людей, включая меня. Он предположил, что, учитывая мой предыдущий опыт в качестве заместителя помощника директора кадровой службы президента в Белом доме Клинтона, мне следует рассмотреть вопрос о работе в этом департаменте. Меня совершенно не интересовала кадровая служба президента! Я вкалывала в качестве вице-председателя Коалиции национального многообразия и в качестве директора по привлечению афроамериканцев. Естественным для меня стал бы переход в ОСО.

Он сказал: «Нам нужно придумать что-то ещё, потому что есть так много других людей, рассматриваемых на ОСО. И вообще, что ты знаешь о связях с общественностью? Ты когда-нибудь организовывала коалицию?».

Ему нужно было напомнить о Коалиции национального многообразия? Мы построили её с чистого листа, с вебсайта, на собственные гроши. Мы организовали все те мероприятия с сотнями групп. Я пробежалась по всему своему резюме, включая баллотирование в школьный совет в Лос-Анджелесе и военную службу, свой опыт по сбору средств и охвату многообразия. Он не выглядел впечатлённым. Райнс может быть очень скользким.

Я спросила: «Райнс, мне любопытно узнать твой общий план по многообразию в Белом доме». Даже на столь раннем этапе кабинет был белее забора (за исключением Бена Карсона и Элейн Чао, министра транспорта). Я добавила: «Кабинет нуждается в многообразии, как и помощники президента».

Самые высокие назначенцы в Белом доме, наряду с кабинетом, называются помощниками президента (ПП). Это на самом деле звание, как в армии. ПП находятся на верхушке пищевой цепочки. У большинства президентов их от двадцати до двадцати пяти. Трамп в конечном итоге назначит тридцать. Ниже ПП идут заместители помощника (ЗП), а ниже их специальные помощники президента (СПП).

«Мой главный приоритет», — сказала я Райнсу, — «быть ПП. Это обязательное условие. И я хочу, чтобы Эшли Белл тоже был ПП». Эшли был моим коллегой и другом, и в настоящее время работал на Райнса в качестве главы отдела НКРП по охвату афроамериканцев. Райнсу эта идея не понравилась, и он сказал, что собирался сделать Эшли СПП. Это выглядело как ещё одна пощёчина. Эшли был высококвалифицированным и единственной надеждой на назначение мужчины-афроамериканца в ряды старших сотрудников Белого дома.

Райнс продолжал упираться, но я и с места не двинулась.

Волею судьбы, едва я собралась написать Киту Шиллеру с просьбой о пяти минутах с Трампом, как телефон Райнса зазвонил и, подумать только, это был Дональд собственной персоной. Райнс сказал: «Алло, сэр. Да, сэр, я прямо сейчас встречаюсь с Омаросой».

Должно быть, Трамп сказал: «Дай её», потому что Райнс передал мне телефон.

Мы с Дональдом обсудили его планы на ужин на тот вечер. Катрина Кампинс, моя соседка по комнате в «Ученике», должна была прийти вместе со мной в Мар-а-Лаго, чтобы обсудить наши усилия по охвату латиноамериканского сообщества и возможное присоединение к нам.

Поддержанная этим звонком, я сказала Райнсу: «Мне бы хотелось стать помощником президента и директором ОСО».

Райнс сглотнул и ответил: «Посмотрю, что смогу сделать».

За ужином Дональд сказал: «Райнс сказал мне, что о тебе позаботятся».

До сих пор это был долгий — но также и невероятно короткий — месяц подъёма в гору на полной скорости, натыкаясь на препятствие за препятствием, сталкиваясь с произволом за произволом, в моей роли по вовлечению общественности. Комментарий Дональда вызвал у меня уверенность, но я несколько дней не слышала ничего от Райнса касательно моего официального назначения. Я продолжала сокращать свою рабочую загрузку, продолжая ездить на работу, налаживая дела и туша пожары.

Когда Райнс позвонил в следующий раз, было сказано, что кое-кто решительно возражает против того, чтобы отдать мне бразды правления ОСО.

— Кто? — спросила я.

— Паула Уайт, — ответил он. — Она хочет, чтобы ты заняла другую должность.

— О чём ты говоришь? Какое отношение Паула Уайт имеет к кадровым решениям?

— Вот именно! — сказал он.

Паула Уайт — телепроповедница и духовная наставница Дональда Трампа. Её духовенство было одним из шести, в отношении злоупотреблений которых проводил расследование сенатский комитет по финансам; эти духовенства учат спорному «Евангелию процветания», которое приравнивает материальное богатство к христианской вере, а расточительные расходы священников в сочетании с освобождением их церквей от налогов вызывают вопросы. Уайт отказалась сотрудничать со следствием, и после его завершения в 2011 году на неё не было наложено никаких штрафов. Я столкнулась с Паулой на конвенте, и она была очень любезна со мной, так что я была шокирована, услышав, что она пытается нанести мне удар в спину.

Почему она чувствовала, что у неё есть власть говорить Райнсу не нанимать меня на эту должность? Ну, Трамп дал ей роль внешнего советника по вопросам веры. В компетенцию ОСО входили вопросы веры. Я являлась рукоположенным священником, военным капелланом и непримиримым проповедником-баптистом. Она была евангелисткой. В мире Трампа давно шла борьба за власть между афроамериканским духовенством и евангелистами. Я сделала логический скачок, что Паула Уайт хочет, чтобы у Трампа повестку дня вероисповедания контролировал евангелист.

Райнс был неосторожен, когда рассказал мне о её возражениях, и проявил бесцеремонность, сообщив мне эту новость. Я тотчас позвонила пастору Дарреллу Скотту и Майклу Коэну и выяснила, что мои опасения были верными. Оба подтвердили: «Да, она не хочет, чтобы ты стала главой ОСО, потому что ты не евангелистка».

Я пришла в ярость. Я позвонила Пауле, и у нас состоялся резкий разговор. С моей стороны прозвучало примерно: «Как ты смеешь? Что даёт тебе такое право или такую дерзость?»

Она ответила: «Ты не так меня поняла! Я просто дала Дональду совет, что, может быть, ты предпочтёшь работать в кадровой службе президента. Может, ты могла бы стать главой кадровой службы президента? Я лишь пытаюсь быть полезной».

Из неё сочилась снисходительность.

Должно быть, моё негодование задело за живое, но недостаточно сильно. Райнс вернулся ко мне с титулом ПП и «директора по вопросам коммуникации Отдела по связям с общественностью». По его мнению это было намного лучше, потому что я смогу создавать свои собственные функции в ОСО и стать важной частью коммуникационной группы Белого дома в качестве пресс-секретаря ОСО. Он сказал, что Трамп хочет, чтобы я была на виду и могла при необходимости свободно помогать со СМИ.

Я получила запрашиваемый титул ПП, но не директора ОСО. Я решила извлечь максимум пользы из этой ситуации и сосредоточиться на своём длинном списке приоритетов. Позже я узнала, что они в то время вели серьёзные переговоры с Энтони Скарамуччи, чтобы тот стал директором ОСО. Это так и не обнародуют, потому что бизнес Скарамуччи подвергся тщательному анализу во время проверки его биографии. Бюро по вопросам этики Белого дома установило, что на рассмотрении правительства находится сделка, во время которой он собирался продать свой контрольный пакет в своей сети хедж-фондов «Скайбридж Кэпитэл» китайской компании «ЭйчЭнЭй Груп», что создавало для Скарамуччи потенциальный конфликт интересов. (Больше хаоса, больше споров). В итоге директором ОСО стал Джордж Сифакис из НКРП, хотя и менее чем на шесть месяцев.

У меня возникли небольшие неприятности из-за того, что в канун Нового года я упомянула Fox News о своём назначении, и Райнс позвонил со словами: «Ты не можешь пока говорить об этом. Нам нужно сделать официальные объявления». Но Дональд посчитал, что это было хорошее интервью, и позвонил мне сказать, что они смотрели его из Мар-а-Лаго, и что в передаче Fox News «Специально в канун Нового года» я проделала отличную работу по представлению администрации. Дональд Трамп, моя аудитория из одного человека.

Примерно в начале года мне позвонили из офиса Президентского инаугурационного комитета с просьбой помочь с охватом многообразия на инаугурации. У меня и так хватало забот, но после разговора с Такером Дэвисом, новым сотрудником, назначенным на эту должность, я действительно связалась с ним и предложила помочь, помимо всего прочего поделившись своей обширной сетью контактов, собранной за многие годы и во время кампании Трампа.

Время неслось вперёд, а мы продолжали карабкаться, чтобы всё сделать, вроде составления расписания инаугурационных мероприятий, с вытекающими конфликтами по поводу того, что некоторые из «Рокеттс»[123] отказываются выступать, певцы соглашаются, а затем отказываются. Нам каждый день приходилось продираться сквозь отнимающее много времени безумие, вместо того, чтобы заполнять вакансии и вырабатывать политику. Словно мы двигались назад, а не вперёд.

На передний план вышли детали церемонии инаугурации. ПИК прислал в «Башню Трампа» список того, что нужно сделать, и одним из пунктов был выбор Дональдом Библии для приведения к присяге.

Избранный президент традиционно вместе с гидом посещает Национальный архив и выбирает из обширной коллекции исторических Библий ту, что имеет для него персональную значимость или которой ранее владел кто-то со схожей политической философией или мировоззрением, или ту, что была ему близка. Барак Обама, коренной чернокожий житель Иллинойса, выбрал ту же самую Библию, на которой приводили к присяге Авраама Линкольна, а также дорожную Библию Мартина Лютера Кинга-младшего. Джона Куинси Адамса приводили к присяге на тексте конституции, потому что для него это имело значение. Джорджа Вашингтона приводили к присяге на его собственной масонской Библии, на которую впоследствии во время своих церемоний инаугурации клали руки Уоррен Г. Гардинг, Дуайт Д. Эйзенхауэр и Джордж Буш-старший. Остальные выбирали семейную Библию. Рональд Рейган воспользовался зачитанной аннотированной Библией своей матери. ДФК воспользовался семейной Библией Фитцджеральдов.

Дональд упомянул мне, что ему придётся сделать этот выбор, и не был вдохновлён его вариантами. Не обязательно, чтобы новые президенты приносили присягу на Библии, но большинство поступали так.

Он спросил меня: «Омароса, как думаешь, если меня приведут к присяге на «Искусстве заключать сделки»[124]?».

Я спросила: «Вместо Библии?»

— Да. «Искусство заключать сделки» является бестселлером! Это величайшая книга по бизнесу всех времён! Вот как я собираюсь заключать для страны отличные сделки. Просто подумай, сколько копий я бы продал — может, памятную инаугурационную копию?!

— Я знаю, что вы не собираетесь быть традиционным президентом, но это уже слишком безумно. Что бы ни делали, не повторяйте эту идею кому-нибудь ещё, — ответила я.

Мы рассмеялись. Он хотел, чтобы я поверила, что он шутит.

Здесь надо обсудить два момента. Во-первых, Дональд Трамп совсем не знал Библию. Для него это был всё равно, что бумажный кирпич. «Мы любим Библию Она — лучшая», — произнёс он во время кампании. — «Мы любим ‘Искусство заключать сделки’, но Библия значительно, значительно лучше». Откуда ему знать? Он говорит, что никогда не читал Библию. Когда спросили, он не смог вспомнить свою любимую цитату или названия книг (помните, когда он во время кампании цитировал из «двух коринфян»[125]?). Я не говорю, что президент должен быть библеистом, но он должен быть знаком с Библией. Так как Библия мало что для него значит, ему могло казаться лицемерием приносить на ней клятву. Но «Искусство заключать сделки» многое для него значит. Ничто для Дональда не имеет большее значение, чем он сам.

Я также считаю, что Дональд — как и Иванка, рекламировавшая своё платье на конвенте — не полностью осуществил переход от торговца. Он был запрограммирован на постоянное продвижение брэнда «Трамп», недвижимости (вот почему во время переходного периода он работал из Мар-а-Лаго в Бедминстере и «Башни Трампа») и продукции «Трамп», вроде напитков (на конвенте лилось вино винных заводов Трампа). Почему бы ему не думать об инаугурации как о возможности для брэндинга?

Дональд Трамп всегда был одержим рейтингами. Он снова и снова твердил о том, сколько сделают сети с таким количеством приклеенных к телевизорам глаз. Исторические рейтинги! Он размышлял над тем, как самому бы это капитализировать, и реально ли сделать мероприятие по типу «плати и смотри», чтобы получить свою долю.

Я удивилась, услышав, что молитву на инаугурации произнесёт Паула Уайт. На инаугурации Билла Клинтона в 1997 году этой чести удостоился пастор Билли Грэм. На церемонии Барака Обамы в 2009 году этой чести удостоилась Мирли Эверс-Уильям, вдова убитого борца за гражданские права Медгара Эверса. Так с какой стати Поле Уайт, пастору Христианского центра Новая Судьба, предоставили такую видную важную трибуну? Я спросила.

Один из членов семьи Трамп отвёл меня в сторону и велел отстать. Когда я спросила, почему, мне сказали, что у них с Трампом были особые отношения.

Я не знала, что с этим делать. Я точно никогда не слышала ничего, что заставило бы меня задуматься о природе их взаимоотношений ранее (или теперь). Но я не могла перестать думать, была ли её роль в качестве его духовного наставника когда-либо миссионерской.

Конечно, с его стороны это было вполне правдоподобно, но я в самом деле недостаточно хорошо её знала, чтобы знать, так ли это было с её стороны. В любом случае, получив предупреждение, я умыла руки.

Впрочем, от Паулы Уайт я последнего не слышала. Шесть месяцев спустя, после того, как Райнс Прибус был уволен, Паула пришла на встречи в офис ОСО, и у нас состоялся разговор «приди к Иисусу» о том, что происходило во время переходного периода. Она утверждала, что это Райнс не хотел, чтобы я стала директором ОСО, и он солгал, когда сказал мне, что вмешалась Паула. В любом случае она извинилась. И я двинулась дальше.

* * *

На время инаугурации инаугурационный комитет разместил меня с семьёй в прекрасном номере исторического отеля «Уиллард Интерконтиненталь». За неделю до инаугурации я больно подвернула ногу, но была слишком занята, чтобы обратить на это внимание. Утром за завтраком нога распухла как шар. Я отправилась к медицинской группе и получила лечение от того, что сочла вывихнутой лодыжкой. Всё закончилось намного серьёзнее. Мне пришлось быть в сапогах во время церемонии и на всех балах и вечеринках. Сочетание вывиха, то, что я не позаботилась о нём, отдохнув и подержав ногу вверх, наряду с хроническим воспалением привели к повреждению нерва в ноге. В декабре 2017 я наконец сделала реконструктивную операцию, но лишь после того как несколько месяцев ковыляла по Белому дому с костылём.

Нас одного за другим представили стране в качестве помощников президента. Я была рада выйти из исторического туннеля с Риком Дирборном, который любезно проводил меня на место.

Во время церемонии я сидела с Роной Графф, исполнительным помощником Дональда Трампа, женщиной, с которой я была знакома почти пятнадцать лет. Она играла такую важную роль в его жизни; я была счастлива сидеть с ней.

Оглядев сцену, я заметила скудное многообразие, лишь сенатора Тима Скотта из Южной Каролины, Бена Карсона и парочку других. Должно было быть больше; в тот день я дала клятву трудиться над увеличением многообразия в мире Трампа.

Направляясь после церемонии к кортежу, я остановилась понаблюдать за взлётом вертолёта Обамы. Это был эмоциональный момент. Стоя на ступеньках Капитолия США, я думала о том, как мы с мамой в нашем родном штате Огайо агитировали за тогдашнего сенатора Обаму, а теперь я являлась свидетелем мирной передачи власти, на зависть всему миру. Отлёт Обамы ознаменовал конец его президентства и начало президентства Трампа. Было холодно, и я дрожала, но меня согревало уважение и признательность за службу Обамы.

Мы загрузились в кортеж и направились по Пенсильвания-авеню к Белому дому. Мы с моим женихом сидели спереди, на ряд впереди Рекса Тиллерсона с женой. Это была моя первая встреча с Рексом, и он мне очень понравился. На Пенсильвания-авеню не было ни одной другой машины, когда мы с полицейским эскортом проезжали по ней. Вдоль всей улицы через каждые полтора метра стояли военные. Это был захватывающий, единственный в своём роде опыт.

Когда я попала внутрь Белого дома, там была создана целая команда, чтобы быстро нас обработать. Пока я направилась в комнату Рузвельта, чтобы получить свой бейдж, лэптоп и выпущенный правительством мобильный телефон, мои мама и жених прошли в Овальный кабинет и осмотрелись. Мне также выделили кабинет, выдали на клочке бумаги код безопасности и карту комплекса Белого дома, на которой мой кабинет был обведён красным. Загруженные моим оборудованием и кодом, мы втроём по карте направились из Западного крыла в мой новый офис в «Эйзенхауэр Икзекьютив Офис Билдинг» (ЭИОБ). Прогулка, которую я на протяжении следующих одиннадцати месяцев проделаю многие сотни раз, заняла около пяти минут.

В коридорах вдоль стен была выставлена мебель. У отвечавшего за переезд государственного ведомства было время лишь на что, чтобы очистить кабинеты от мебели эры Обамы. Когда мы добрались до моего нового офиса, я использовала для входа код и была приятно удивлена, каким большим оказался кабинет. Должно быть, он выглядел огромным, потому что был пустым, за исключением стола.

— Вау, — сказала я.

— Да, вау, — согласилась моя мама.

Мой жених сказал: «Схожу в коридор и прихвачу пару стульев».

Пока он ходил на мебельный шоппинг среди брошенного имущества, мы с мамой совершили круг почёта по огромному кабинету, восхищаясь высокими потолками и видом с балкона на Семнадцатую улицу и круглый парк «Эллипс».

Джон вернулся с замечательным рабочим креслом и двумя старыми стульями, выставленными у Отдела по связям с общественностью, которые я оставила на всё своё время пребывания там. Так как я была среди первых прибывших, меня вскоре навестил один из отвечавших за мебель парней.

— Что я могу вам предложить? — спросил он.

Едва войдя сюда, я принялась мысленно обставлять комнату, и в конце концов заполнила её диваном, столом для совещаний с телекоммуникационной системой, вешалкой за дверью, маленьким холодильником и микроволновкой, и массивным зеркалом над камином. Но тем утром я сказала: «Мне нужна настольная лампа, принтер и столик для принтера».

Всё это время Джон продолжал прочёсывать окрестности и нашёл шестидесятидюймовый телевизор, оставленный в коридоре снаружи одного из кабинетов директоров. Я спросила правительственного служащего, могу ли я попросить этот телевизор себе, и он ответил: «Это всё ваше».

Телевизор был гигантским, и имел встроенную функцию сплит-экрана, так что я могла одновременно смотреть CNN, Fox News, MSNBC и C-SPAN.

Мы втроём сели на стулья, но были слишком возбуждены, чтобы сидеть спокойно. Мы немного поговорили, и затем я внезапно вспомнила: «Парад! Мне нужно посмотреть марширующий оркестр!»

Я имела в виду «Марширующих Торнадо» из Талладигского колледжа[126] — небольшого ИЧКУ[127], основанного в Алабаме в 1867 году бывшими рабами. Я помогала собирать для них деньги на поездку в Вашингтон для участия в инаугурационном параде, ещё одной исторической традиции, начинающегося с того, что президент со своей семьёй проходит по Пенсильвания-авеню, а позже по ней следует процессия из марширующих групп, оркестров и воинских подразделений — некоторые конные, некоторые на мотоциклах — за которой с трибуны наблюдает президент. Когда «Марширующих Торнадо» изначально пригласили на марш, многие бывшие выпускники выступили с протестом. Президент колледжа, Д-р. Билли К. Хокинс, выступил с комментарием о необходимости дать этим студентам уникальный выпадающий раз в жизни опыт и сказал, что участие не означает одобрение самого президента. Но, чтобы оркестр из 230 членов отправился в Вашингтон — в котором большинство из них никогда прежде не бывали — им требовалось 75 000$, и они создали страничку GoFundMe[128]. Билл О’Рейли пригласил д-ра Хокинса в своё шоу, и я тоже тогда пришла, чтобы направить людей на страничку GoFundMe. Вместе мы смогли помочь им собрать более 600 000$, чтобы оплатить поездку и, вдобавок, обучение.

Мы выбежали из моего офиса в ЭИОБ по дорожке прямо к президентской трибуне на маршруте парада на Пенсильвания-авеню как раз вовремя, чтобы увидеть «Марширующих Торнадо». Я была в восторге и полна гордости за них. Каждый из тех студентов был похож на меня. Они отправились в ИЧКУ за опытом и перспективой, и благодаря нашим усилиям они оказались здесь с гордо расправленными плечами. Я так гордилась их решимостью и стойкостью. Несмотря на все протесты и усилия, направленные на то, чтобы они не поехали в Вашингтон, они это сделали. И теперь на них смотрели глаза всего мира.

Тем вечером мне выпала честь вознести молитву на инаугурационном балу ветеранов Американского Легиона. Тем вечером на глазах у всех живущих кавалеров Пурпурного сердца я молилась за нашу страну, я молилась за мир и молилась за своего друга, сорок пятого президента Соединённых Штатов, Дональда Д. Трампа.