Питер покачнулся в открытом люке, потому что уже начинал прыжок, отчаянно схватился за нейлоновый шнур у двери. Машина замедлила ход, поворачивая на главную дорогу к мосту, а Питер схватил бортинженера за плечо и затряс, указывая на уходящую машину. Губы его были всего в нескольких дюймах от лица бортинженера.
- Не дайте ей уйти! - крикнул он, и бортинженер действовал стремительно и уверенно, он заговорил в свой микрофон, говорил непосредственно с пилотом в рубке над ними, вертолет послушно развернулся, звук двигателя изменился, роторы взревели - и машина устремилась вперед, в нескольких футах пролетела над крышей гаража и устремилась в преследование уходящего света фар.
Питер высунулся из люка, чтобы посмотреть вперед, и ветер ударил по голове, рвал тело; машина неслась по извилистой дороге, но вертолет быстро нагонял ее.
Она всего в двухста ярдах впереди; темные вершины деревьев пролетают словно рядом с Питером. Машина в ста ярдах, и Питер сквозь дождь увидел в свете ее фар изгороди и каменные стены.
Теперь они достаточно близко, так что Питер видит небольшую машину-фургончик, водитель на большой скорости искусно ведет ее по узкой извивающейся дороге, но вертолет теперь висит над самой машиной.
- Пусть выключит прожекторы, - Питер повернулся внутрь, чтобы крикнуть в ухо бортинженеру. Он не хотел, чтобы водитель знал о вертолете, но в тот момент как бортинженер поднес к губам микрофон, фары внизу погасли. Водитель о них узнал. После яркого света фар ночь казалась абсолютно черной, и машина исчезла в ней.
Питер почувствовал, как вздрогнул вертолет: пилот был захвачен врасплах; и сам Питер ощутил отчаяние.
- Мы их потеряем, - подумал он; он понимал, что самоубийственно лететь в полной темноте в нескольких футах над деревьями, но пилот выровнял машину, и неожиданно земля внизу осветилась ослепительным белым светом; Питер изумился, но тут же понял, что пилот включил посадочные прожекторы. Их два, по одному с каждой стороны фюзеляжа; они нацелены вниз и слегка вперед.
И уходящая машина оказалась ярко освещена.
Вертолет опустился еще ниже, протискиваясь между телеграфными столбами и деревьями по обе стороны дороги.
Теперь Питеру было видно, что машина - темно-синий "остин", с багажником, прикрепленным к крыше, И именно этот багажник решил дело. Без него человек не смог бы приземлиться на гладкой крыше несущейся раскачивающейся машины.
Первым заметил вертолет доктор с заднего сидения "остина". Шум двигателя и ветра заглушали свист роторов, и Джилли О'Шоннеси мрачно и самодовольно усмехался. Он сознательно подождал, пока бойцы выгрузятся из вертолета, прежде чем включить фары и вылететь из гаража на дорогу.
Он знал: потребуется немало минут, чтобы боевая группа поняла, что здание пусто, перестроилась, снова погрузилась в вертолет и продолжила охоту - а к тому времени он уйдет, в Дублине у него есть безопасное убежище, вернее, было - четыре года назад. Может, уже нет. В таком случае придется избавиться от отродья и доктора Джеймисона, каждому пулю в затылок, и загнать "остин" в море.
Его снова охватило возбуждение опасности и смерти, ожидание окончено, он снова живет так, как сам себе выбрал: лиса, убегающая от собак, он снова жив. Правой ногой он жал на педаль, и "остин" летел в ночи.
Девочка на заднем сидении слабо плакала в боли и страхе; врач пытался успокоить ее, и Джилли вслух рассмеялся.
- Они идут за нами! - закричал врач на очередном повороте, и Джилли оглянулся через плечо. Он ничего не увидел в заднем окне.
- Что?
- Вертолет...
Джилли опустил окно и, держа руль одной рукой, высунул голову. За ним вверху виднелся огонь вертолета. Джилли втянул голову и посмотрел вперед, чтобы убедиться, что дорога ровная, поворотов нет. И тут же выключил фары.
В полной темноте он не уменьшил скорость, и теперь в его смехе звучали дикие безумные нотки.
- Ты спятил! - закричал врач. - Ты нас всех убьешь!
- Ты прав, доктор! - Но глаза его уже приспособились к темноте, он перехватил "остин", прежде чем тот ударился о каменную стену слева, и в то же мгновение вытащил из-под накидки пистолет и положил рядом с собой на сидение.
- Ничего не может... - начал он и замолчал: вспыхнул ослепительный свет. Вертолет включил посадочные прожекторы, дорога впереди ярко осветилась, и машина со скрипом шин миновала очередной поворот.
- Остановись! - кричал доктор, удерживая полубессознательную девочку в раскаивающейся машине. - Сдадимся, пока нас не убили.
- На борту нет бойцов! - крикнул ему в ответ Джилли. - Они ничего не могут сделать.
- Давай сдадимся! - завывал доктор. - Останемся живы. - И Джилли О'Шоннеси откинул голову и затрясся от хохота.
- Я сохраню три пули, доктор, для каждого их нас...
- Они над нами.
Джилли схватил пистолет и снова высунул голову и плечи, глядя вверх.
Ослепительный свет совсем близко над ним. Больше ничего он не увидел и выстрелил по свету. Грохот выстрелов смешался с громом роторов и свистом ветра.
Стоя в открытом люке, Питер увидел ярко-оранжевые вспышки выстрелов. Их было три, но ни свиста пролетающих пуль, ни ударов не было слышно.
- Ниже! - крикнул он бортинженеру, подкрепляя приказ жестом, и машина послушно опустилась еще ближе к "остину".
Питер собрался, выжидая момент, и, когда он наступил, выпрыгнул из люка. Внутренности словно подступили к горлу.
Он расставил конечности, готовясь к приземлению; на мгновение ему показалось, что он промахнулся и упадет за "остином", на покрытую щебенкой дорогу, и инерция падения с вертолета разобьет его.
Но "остин" в этот момент повернул и чуть замедлил скорость, и Питер с ошеломляющей силой ударился о крышу; он чувствовал, как прогнулся под ним металл, и покатился в сторону. Левый бок онемел от удара, и Питер отчаянно цеплялся правой рукой, царапая ногтями краску, но продолжал катиться в сторону, болтая ногами.
В последнее мгновение, когда его должно было сбросить на дорогу, он вцепился пальцами в рейку багажника и повис, как летучая мышь, на одной руке. Потребовалась доля секунды, и водитель "остина" понял, что на крыше человек. Он стал бросать машину из стороны в сторону. Резко заскрипели шины, Питера бросало взад и вперед, мышцы и сухожилия его правой руки трещали от напряжения, но теперь силы быстро возвращались в онемевшую левую сторону.
Действовать нужно быстро, он долго не выдержит эти повороты. Он собрался, оценивая движения "остина", использовал очередной толчок, чтобы перевернуться, упираясь мягкими подошвами в одну из распорок багажника, и прижался животом, вцепившись руками и ногами в дико дергающуюся машину.
В ярком свете прожекторов вертолета впереди показался очередной крутой поворот, и "остин" выровнялся, готовясь к нему. Водитель повернул машину, и впереди открылся пологий спуск, дальше дорога вилась между холмами к берегу.
Питер приподнялся, готовясь свеситься спереди, и в этот момент металл в шести дюймах перед его носом вывернулся наружу, оставив в крыше круглое отверстие; крошечный осколок металла ударил в щеку; и одновременно по барабанным перепонкам ударил грохот выстрела. Водитель "остина" вслепую стрелял сквозь кузов и промахнулся на несколько дюймов. Питер отчаянно бросился в сторону, на мгновение чуть не потерял опору - и еще один выстрел пробил металлическую крышу; этот выстрел попал бы ему в живот, и Питер на мгновение представил себе, какую рану он причинил бы: пуля сплющилась о металл и разорвала бы ему все внутренности.
Питер отчаянно бросился в другую сторону, стараясь перехитрить стрелка внизу, снова звук выстрела и крыша вспучилась маленькой оспиной, краска отлетела, и края отверстия блеснули чистым металлом, как полированнный серебряный шиллинг. И снова, если бы он не повернулся, пуля попала бы в него.
Питер снова перекатился, напрягая мышцы живота в ожидании рвущего парализующего удара, в ожидании выстрела, но его не последовало. Только тут онвспомнил о выстрелах по вертолету. Водитель опустошил свой пистолет, и, поняв это, Питер одновременно услышал звук, очень слабый в реве двигателя и ветра, но безошибочный. Плакала девочка. И этот звук вызвал у Питера возбуждение, какого не могла вызвать даже угроза смерти.
Он, как кошка, встал на пальцы руки и ног и двинулся вперед и вправо, пока не оказался непосредственно над водителем.
Девочка снова закричала, и он узнал голос Мелиссы-Джейн. Сомнений нет. Он достал "вальтер" из кобуры, тем же движением взвел курок, бросил взгляд вперед, на узкую дорогу. Приближался очередной поворот. Водителю придется держать руль обеими руками, чтобы справиться с раскачивающейся и прыгающей маленькой машиной.
"Пора!" - подумал он и свесился с крыши, так что повис вниз головой и прямо перед собой увидел бледное лицо водителя на расстоянии всего в восемнадцать дюймов.
В тысячную долю секунды Питер узнал эти смуглые волчьи черты лица и холодные безжалостные глаза убийцы. Много лет он охотился на этого человека, бесконечно изучал его фотографии с тех пор, как поиски террористов стали целью его жизни.
Джилли О'Шоннеси правил обеими руками, в то же время держа одной пистолет. Магазин открыт для перезаряжения. Он зарычал на Питера, как зверь через прутья решетки, и Питер выстрелил. Ствол "вальтера" при этом коснулся ветрового стекла.
Стекло покрылось сетью трещин, стало белым и непрозрачным, и тут же ветер вдавил его внутрь, заполнив "остин" тучей сверкающих осколков.
Джилли О'Шоннеси обеими руками закрыл лицо, из-под пальцев его брызнула кровь, потекла по груди, скрываясь в густых черных завитках.
По-прежнему вися вниз головой над кабиной "остина", Питер просунул в разбитое окно "вальтер" и еще два раза выстрелил в грудь; здесь разрывные пули "велекс" застрянут у костей и не пробьют сидение, не повредят больше никому внутри. Убивая Джилли О'Шоннеси, Питер по-прежнему ясно слышал крик Мелиссы-Джейн. Он сделал это так же хладнокровно, как ветеринар умерщвляет животное, больное бешенством, и с таким же отсутствием удовольствия; пули пригвоздили Джилли О'Шоннеси к спинке сидения, голова его болталась из стороны в сторону, и Питер ожидал, что машина остановится, потому что нога мертвеца сдвинулась с акселератора.
Но этого не произошло. Мотор работал по-прежнему, тело сползло вперед и застряло, коленом упираясь о приборный щит; оно всем весом налегало на педаль, и маленькая машина летела вниз по склону холма, мимо мелькали с обеих сторон каменные стены, словно они несутся в туннеле под землей.
Питер еще больше свесился, просунул руки в разбитое окно, ухватился за руль и принялся его вертеть. Он удержал машину и снова повернул ее на дорогу, она бешено качалась и виляла, но все же вышла на дорогу и продолжала спускаться.
Почти невозможно было рассчитать движения, чтобы удерживать ее так.
Питер висел вниз головой, держась только коленями и пальцами ног, и в такой позиции ему приходилось работать рулем. При этом предплечья его касались неровных острых краев лопнувшего ветрового стекла.
Ветер рвал его, тело Джилли О'Шоннеси упало на руль, заклинив его в самый критический момент, так что Питеру пришлось одной рукой отбрасывать его назад; со скрежетом, ревом разорванного металла и снопом оранжевых искр бок "остина" задел за каменную стену. Питер вернул машину на дорогу, и она начала дико поворачивать из стороны в сторону, каждый раз касаясь стен, отскакивала на середину и снова устремлялась к стене.
Питер понял, что машина вот-вот перевернется, его раздавит под металлической крышей, размажет по твердой поверхности щебеночной дороги. Нужно спрыгнуть - но он мрачно оставался с взбесившейся машиной, потому что в ней Мелисса-Джейн. Он не может спрыгнуть.
Машина выдержала еще один поворот, и Питер увидел впереди закрытые деревянные ворота в стене. Он сознательно повернул машину туда, не стараясь больше предотвратить столкновение, напротив, приближая его. Он правил прямо на ворота, и "остин" ударил в них.
Деревянный брус пронесся над головой Питера, обжигающий пар из разбитого радиатора ударил по лицу и рукам, и "остин вылетел в открытое поле, подпрыгивая на камнях. Влажная почва тормозила движение, тормозил и крутой подъем на холм, и, проехав пятьдесят ярдов, маленькая машина добралась до дренажной канавы и остановилась, повиснув под нелепым углом.
Питер соскользнул в сторону и приземлился на ноги. Рывком открыл заднюю дверцу, и на него из машины выпал человек. Он упал на колени в гразь, бормоча что-то непонятное, и Питер коленом ударил его в лицо. Кость и хрящ хрустнули, послышался стук сломанных зубов. Голос человека резко оборвался, и тут же Питер нанес ему режущий удар ребром правой ладони, удар расчетливый - человек потеряет способность двигаться, но не умрет, и прежде чем бессознательное тело упало на землю, Питер уже перепрыгнул через него.
Он вынес дочь из "остина", и ее хрупкое тело показалось ему невесомым; он ощутил жар ее лихорадки.
Его охватило почти непреодолимое желание изо всех сил прижать это тело к груди, но вместо этого он понес ее так бережно, словно она сделана из какого-то хрупкого драгоценного вещества, осторожно перешагивая через камни поля. Понес туда, гле в темноте садился вертолет.
На борту по-прежнему находился врач "Тора"; он выпрыгнул, прежде чем вертолет коснулся земли, и в ярком свете посадочных прожекторов побежал навстречу Питеру.
Питер обнаружил, что негромко приговаривает:
- Все хорошо, дорогая. Все кончено. Все кончено, моя девочка... я здесь, малышка...
Тут он сделал еще одно открытие. Не пот течет по его щекам и капает с подбородка. И Питер без всякого стыда подумал, когда же он плакал в последний раз. И не мог вспомнить, но это казалось неважным, не сейчас, когда дочь у него на руках.
В Лондон прилетела Синтия, и Питер вновь пережил ужасы их брака.
- Все, кто рядом с тобой, страдают, Питер. Теперь очередь Мелиссы-Джейн.
Он не мог избежать ее, ее обвинений, потому что она все время была рядом с Мелиссой-Джейн. Выдерживал ее упреки и ядовитые обвинения и думал: неужели когда-то она была веселой, молодой и привлекательной? Она на два года моложе его, но тело у нее уже бесформенное, а думает она так, словно на двадцать лет старше.
Мелисса-Джейн оправлялась под действием антибиотиков с чудотворной быстротой, и хотя была еще бледна и худа, на третий день ее выписали, и Питер и Синтия в последний раз принялись ссориться, Мелисса-Джейн сидела между ними.
- Мама, я еще боюсь. Можно, я поеду с папой? Всего на несколько дней?
Наконец Синтия со вздохом и обиженным видом согласилась, и оба они почувствовали себя виноватыми. По дороге в "Тисовое Аббатство", куда их пригласил пожить Стивен, пока Мелисса-Джейн не поправится, она сидела рядом с ним тихо, левая рука еще на перевязи, а на пальце белая повязка. Она заговорила, только когда они у "Хитроу" свернули на дорогу М4.
- Я все время знала, что ты придешь. Не могу многого вспомнить. Всегда было темно, и кружилась голова, все вокруг менялась. Я смотрела на лицо, а оно расплывалось, и потом оказывался кто-то другой...
- Тебе давали наркотики, - объяснил Питер.
- Да, я знаю. Помню уколы... - Она рефлекторно потерла предплечье и вздрогнула. - Но даже тогда я знала, что ты придешь за мной. Помню, как лежала в темноте и слушала, ждала твой голос...
Было сильное искушение делать вид, что ничего не случилось, и до сих пор Мелисса-Джейн об этом не говорила, но Питер знал, что должен дать ей выговориться.
- Хочешь рассказать мне, дорогая? - мягко спросил он, понимая, что это важно для выздоровления. Молча слушал, а она вспоминала обрывки разговоров и впечатлений, искаженные наркотиками. И когда она говорила о смуглом человеке, в голосе ее снова звучал ужас.
- Он иногда смотрел на меня. Я помню, как он смотрел на меня... - И Питер вспомнил холодные глаза убийцы.
- Сейчас он мертв, дорогая.
- Да, я знаю. Мне сказали. - Она помолчала, потом снова заговорила. Он очень отличался от второго, седого. Тот, старый, мне нравился. Его звали доктор Джеймисон.
- Откуда ты знаешь? - спросил Питер.
- Так его называл смуглый. - Она улыбнулась. - Доктор Джеймисон. От него всегда пахло микстурой от кашля, и он мне нравился...
Тот самый, что произвел ампутацию и отрезал бы и руку, мрачно подумал Питер.
- А еще одного я не видела. Я знала, что он здесь, но никогда его не видела.
- Еще одного? - Питер резко повернулся к ней. - Какого, дорогая?
- Был еще один. И даже смуглый его боялся. Они все его боялись.
- Ты его не видела?
- Нет, но они все время о нем говорили, спорили, что он сделает...
- Ты помнишь его имя? - спросил Питер, и Мелисса-Джейн сосредоточенно нахмурилась.
- У него было имя?
- Обычно они просто говорили "он", но да, я помню. Смуглый называл его Каспером.
- Каспером?
- Нет, не Каспером. Не могу вспомнить. - В голосе ее прозвучала нотка ужаса, он стал резок.
- Не волнуйся. - Питер попытался ее успокоить, но она раздраженно покачала головой.
- Не Каспер, но что-то похожее. Я знаю, это из-за него все со мной произошло. Они просто делали, что он им велел. Его я по-настоящему боялась. - Она всхлипнула и выпрямилась на сидении.
- Все кончено, дорогая. - Питер свернул к обочине и остановил машину. Обнял ее, она оставалась напряженной, тело ее дрожало. Питер встревожился и прижал ее к груди.
- Калиф! - прошептала она. - Так его звали. Калиф! - Она расслабилась, прижавшись к нему, и вздохнула. Дрожь прекратилась. Питер продолжал держать ее, пытаясь справиться с нахлынувшим на него гневом, и прошло какое-то время, прежде чем он понял, что Мелисса-Джейн уснула.
Как будто это имя вызвало катарсис, освобождение от ужаса, и теперь она готова к быстрому выздоровлению.
Питер уложил ее на сидение и укрыл ангорским ковром. Потом снова поехал, но каждые несколько секунд посматривал на нее, чтобы убедиться, что она спокойно спит.
Из "Тисового Аббатства" Питер дважды звонил Магде Альтман, оба раза по ее личному номеру, но ее не было, и она не оставила для Питера никаких сообщений. Прошло уже пять дней после "Дельты", когда освободили Мелиссу-Джейн, а он все не мог с ней связаться. Она как будто совершенно исчезла, и Питер размышлял над этим в течение спокойных дней, которые проводил почти наедине с дочерью.
Потом в "Тисовое Аббатство" приехал Кингстон Паркер, и сэр Стивен Страйд радовался, что у него в гостях такой видный политик.
Обаяние Кингстона Паркера заполнило весь старый дом. Когда он хотел этого, сопротивляться его обаянию было невозможно. Стивен восхищался им, особенно когда обнаружил, что наряду со своей репутации либерала и борца за человеческие права, Паркер защищает капиталистическую систему и считает, что его страна должна серьезней относиться к своему долгу перед Западным миром. Оба они сожалели об отказе от программы создания бомбардировщика Б1, о затяжках в осуществлении нейтронной бомбы, о перестройке американской системы разведки. Большую часть первого дня они провели в отделанном красным деревом кабинете Стивена, изучая взгляды друг друга, и вышли оттуда друзьями.
Выйдя, Паркер завершил завоевание семьи Стивена, продемонстрировав, что разделяет научные познания Патриции Страйд и ее любовь к античному фарфору. Теплота по отношению к Мелиссе-Джейн, радость от ее освобождения были слишком непосредственны, чтобы не быть искренними. И совершенно он завоевал юную леди, когда вместе с ней прошел в конюшню, познакомился с Флоренс Найтингейл и показал, что является знатоком лошадей.
- Хороший человек. Мне он кажется человеком чести, - сказала Питеру Мелисса-Джейн, когда он вечером зашел к ней в спальню пожелать спокойной ночи. - Он такой добрый и интересный. - И сразу, чтобы он не усомнился в ее верности, добавила: - Но ты по-прежнему мой самый любимый мужчина во всем мире.
Она почти совершенно оправилась, и, присоединяясь к обществу, Питер удивлялся устойчивости молодого тела и мозга.
Как обычно, за обедом в "Тисовом Аббатстве" собралось блестящее общество, и центром его был Кингстон Паркер. Но потом они с Питером обменялись взглядом над покрытым серебром и украшенным свечами столом Пат Страйд, оставили остальных за портвейном, коньяком и сигарами и незаметно выскользнули в огражденный стенами розарий.
Пошли по скрипящей гравием тропинке, Кингстон Паркер достал свою пенковую трубку и негромко заговорил. Однажды негромко кашлянул его телохранитель, державшийся так, чтобы не слышать разговора, но это было единственной помехой, а весенний вечер был тихим и ароматным. Разговор их совершенно не соответствовал окружению - разговор о смерти и насилии, о правильном и неправильном пользовании властью, об огромных суммах, которые перемещает какая-то одинокая загадочная фигура.
- Я уже пять дней в Англии... - Кингстон Паркер пожал плечами. - По гулким коридорам Уайтхолла трудно двигаться быстро. - Питер знал, что он дважды встречался с премьер-министром. - Дело не только в "Атласе". Паркер был одним из самых близких в президенту людей, и американцы использовали его посещение Англии, чтобы обменяться с английским правительством мнениями по многим вопросам. - Но мы глубоко и подробно говорили и об "Атласе". Вы хорошо знаете, что у "Атласа" есть противники по обе стороны Атлантики. Они попытались вообще устранить его, а когда это не получилось, - сократить его возможности и полномочия... - Паркер помолчал и затянулся. Потом вытряхнул пепел на дорожку. - Противники "Атласа" - очень умные и информированные люди. Причины, по которым они противостоят "Атласу", достойны похвалы. Создавая такую мощную организацию, как "Атлас", передавая ее в руки одного человека или группы избранных, вы, вполне вероятно, создаете Франкенштейна - чудовище еще более ужасное, чем то, которое должен уничтожить "Атлас".
- Все зависит от человека, который руководит "Атласом", доктор Паркер. Мне кажется, для этого подобрали нужного человека.
- Благодарю вас, Питер. - Паркер повернул свою большую косматую голову и улыбнулся. - Не хотите ли называть меня Кингстоном?
Питер кивнул в знак согласия, и Паркер продолжал.
- "Атлас" добился нескольких замечательных успехов - в Йоханнесбурге и теперь в Ирландии, но это делает его еще более опасным. Его теперь охотнее примет общество, а если он попросит большей власти, она будет ему дана. Поверьте мне, Питер, чтобы справиться с делом, нужна большая власть. Я разрываюсь...
- И однако, - заметил Питер, - мы не сможем справиться с самым опасным зверем в мире, с человеком-убийцей, если не вооружимся сами как можно лучше.
Кингстон Паркер вздохнул.
- И если "Атлас" получит такую власть, кто знает, как она будет использована, когда сила подавит закон?
- Законы меняются. Закон часто бессилен перед теми, кто с ним не считается.
- Есть и другой аспект, Питер. Тот, о котором я думаю половину жизни. Как же быть с несправедливыми законами? Законами угнетения и жадности. Законами, которые порабощают человека, лишают прав из-за цвета кожи или из-за того, что он по-другому верит в Бога. Если законный парламент принимает расистские законы... Если Генеральная Ассамблея Объединеных Наций принимает резолюцию, которая объявляет сионизм формой империализма и ставит его вне закона. Если горстка людей получает доступ к ресурсам всего мира и вполне законно манипулирует ими, как диктует их алчность, в ущерб всему человечеству, - ОПЕК и король Саудовской Аравии... - Кингстон Паркер сделал беспомощный жест, растопырив длинные чувствительные пальцы. Должны ли мы уважать эти законы? Неужели законы, даже несправедливые, священны?
- Равновесие, - ответил Питер. - Должно быть равновесие между законом и силой.
- Да, но что такое равновесие, Питер? - Паркер сжал кулаки. - Я попросил большей власти для "Атласа", больших полномочий, и думаю, мы их получим. И тогда нам понадобятся хорошие люди, Питер. - Кингстон Паркер протянул руку и с удивительной силой сжал плечо Питера. - Спрведливые люди, которые умеют распознать, когда закон несправедлив или не действует, у которых есть смелость и решимость, чтобы восстановить равновесие, о котором вы сказали.
Рука его по-прежнему лежала на плече Питера, и он оставил ее там. Совершенно естественный жест, без всякой рисовки.
- Я считаю вас одним из таких людей. - Он опустил руку, и манеры его изменились. - Завтра мыы встретимся с полковником Ноблом. Он разбирается в ирландской операции. Надеюсь, найдет что-нибудь, за что можно ухватиться. И нужно еще многое обсудить. В два часа в резиденции "Тора". Вам удобно, Питер?
- Конечно.
- А сейчас присоединимся к обществу.
- Подождите, - остановил его Питер. - Я кое-что должен сказать вам, Кингстон. Это разрывало мне душу. Услышав, вы, вероятно, измените свое мнение обо мне, о моей пригодности для "Атласа".
- Да? - Паркер повернулся и спокойно ждал.
- Вы знаете, что похитители моей дочери не выдвинули никаких требований, не пытались связаться со мной или с полицией, вступить в переговоры.
- Да, - ответил Паркер. - Конечно. Это одна из загадок всего дела.
- Это неверно. Был контакт и было требование.
- Не понимаю. - Паркер нахмурился и придвинулся ближе к Питеру, словно пытался рассмотреть выражение его лица в слабом свете, падающем из окон.
- Похитители связались со мной. Письмо, которое я уничтожил...
- Почему?
- Подождите. Я объясню, - ответил Питер. - Было поставлено единственное условие освобождения моей дочери и установлен срок в две недели. Если бы я не выполнил условие, мне посылали бы части тела дочери: руки, ноги и наконец голову.
- Дьявольство, - прошептал Паркер. - Бесчеловечно. Каково условие?
- Жизнь за жизнь, - сказал Питер. - Я должен был убить вас в обмен на свободу для Мелиссы-Джейн.
- Меня! - Паркер вздрогнул, откинул назад голову. - Им нужен был я?
Питер не ответил, и они стояли, глядя друг на друга. Наконец Паркер поднял руку и с отсутствующим видом пригладил волосы.
- Это все меняет. Мне нужно все обдумать... но получается совершенно новый сценарий. - Он покачал головой. - Меня. Они нацелились на главу "Атласа". Почему? Потому что я защищал "Атлас", а они против его создания? Нет! Не то. Я вижу только одно логичное объяснение. Я говорил вам в последнюю нашу встречу, что подозреваю наличие центральной фигуры кукольника, берущего под свой контроль все боевые организации и сливающего их в единый мощный организм. Так вот, Питер, я искал этого кукольника. И с последней нашей встречи узнал многое, что подтверждает мое мнение. Я считаю, что этот человек - или группа лиц - действительно существует, и дополнительные полномочия "Атласу" я просил для того, чтобы найти эту организацию и уничтожить ее, прежде чем она причинит серьезный ущерб, настолько запугает народы, что станет самой могущественной силой мира... Паркер замолчал, словно собираясь с мыслями, потом продолжил спокойнее и размереннее. - Я считаю, что теперь у нас есть неопровержимое доказательство ее существования и что эта организация знает о моих подозрениях и потому хочет уничтожить меня. Делая вас свободным агентом "Атласа", я надеялся, что вы вступите в контакт с врагом, но Боже! такого контакта я не ожидал.
Он снова помолчал, задумавшись.
- Невероятно! Единственный человек, которого я никогда бы не заподозрил, Питер. Вы могли встретиться со мной в любое время. Вы один из немногих, кто это может. А какой рычаг! Ваша дочь... растянутая во времени пытка... Я, должно быть, недооценил коварство и безжалостность врага.
- Вы слышали когда-нибудь имя Калиф? - спросил Питер.
- А вы где слышали? - резко спросил Паркер.
- Письмо было так подписано, и Мелисса-Джейн слышала, как его упоминали похитители.
- Калиф. - Паркер кивнул. - Да, я слышал это имя, Питер. Я слышал его после нашей последней встречи. Да, слышал. - Он снова помолчал и принялся посасывать трубку. Потом поднял голову. - Расскажу завтра, когда мы встретимся в "Торе". Однако вы мне дали, о чем подумать ночью.
Он взял Питера за руку и повел к дому. Из нижних окон лился теплый свет, слышался смех, веселый и приветственный, но оба сосредоточенно молчали, идя по гладко выровненной тропе.
У двери Паркер остановился и придержал Питера.
- Питер, вы бы сделали это? - спросил он.
Питер ответил, не пытаясь избежать его взгляда.
- Да, Кингстон, сделал бы.
- Как?
- Взрывчатка.
- Это лучше яда, - кивнул Паркер. - Но все же хуже пистолета. - И гневно добавил: - Мы должны остановить его, Питер. Этот долг превыше всего остального.
- То, что я вам сказал, не меняет наших отношений? - спросил Питер. Я мог бы стать вашим убийцей... это ничего не меняет?
- Как ни странно, это только подкрепляет мою веру в вас, Питер. Вы достаточно безжалостный человек, и, если мы хотим выжить, нам нужны такие. - Он мрачно улыбнулся. - Может быть, я теперь буду просыпаться по ночам в холодном поту... но это не меняет того, что нам нужно сделать - вам и мне.
Колин Нобл со своей сигарой и против него Кингстон Паркер с янтарной пенковой трубкой, казалось, соревнуются, кто быстрее сделает воздух в комнате непригодным для дыхания. В воздухе уже висел густой синий дым, а в помещениях "Тора" не было кондиционеров. Однако через несколько минут Питер был так поглощен разговором, что забыл об этом неудобстве.
Колин Нобл разбирал подробности ирландской операции и всего, что было из нее извлечено.
- Дом, Старое Поместье, сгорел дотла, конечно. Двадцать ирландских полицейских разбирали пепел... - Он развел руки. - Большой ноль. Вообще ничего.
- Далее содержимое "остина" и его... происхождение. Как тебе нравится это слово, Питер, малыш? Происхождение? Классическое слово.
Питер снисходительно улыбнулся.
- Пожалуйста, продолжай, Колин.
- "Остин" украден в Дублине, перекрашен и снабжен багажником на крыше. В нем ничего не было, никаких документов, ничего в отделении для перчаток, в других местах. Специалисты разобрали его на части...
- А люди, - поторопил Паркер.
- Да, сэр. Люди. Вначале мертвый. Имя - Джералд О'Шоннеси, известен также как Джилли, родился в Белфасте в 1946 году... - Говоря, Колин взял лежавшую перед ним папку. - Нам нужны все эти подробности? Тут много. У парня было богатое прошлое...
- Только то, что касается "Атласа", - сказал Паркер.
- Никаких свидетельств того, когда и как он оказался связан с этим делом... - Колин быстро и сжато излагал факты. - Итак, содержимое его карманов. Шестьсот фунтов стерлингов, тридцать восемь патронов калибра .38 и документы на имя Эдварда и Элен Барри - документы поддельные, но качество подделки очень высокое. - Колин с шумом захлопнул папку. Ничего, - повторил он. - Ничего такого, что мы смогли бы использовать. Теперь второй. Моррисон, Клод Бертрам Моррисон, известный мастер абортов и алкоголик. Лишен права заниматься медицинской деятельностью в 1969 году... - Он быстро и точно изложил омерзительную историю. - За ампутацию пальца получил триста фунтов, половину авансом. Дьявольщина, дешевле, чем в "Синем Кресте" [Добровольное общество, оказывающее ветеринарную помощь домашним животным]. - Колин улыбнулся, но глаза его гневно сверкали. - Рад сообщить, что его ожидает приговор - примерно пятнадцать лет. Ему дадут полный срок. Только одно обстоятельство в его показаниях представляет для нас интерес. Приказы он получал от Джилли О'Шоннеси. А сам О'Шоннеси получал приказы от человека по имени... - Он сделал драматичную паузу... Да, совершенно верно. Мы слышали это имя. Калиф.
- Одно замечание, - прервал его Кингстон Паркер. - Калифу нравится пользоваться этим именем. Он подписывается им в своей корреспонденции. Даже наемным убийцам он сообщил это имя. Почему?
- Думаю, у меня есть ответ на это. - Питер пошевелился и поднял голову. - Он хочет, чтобы мы знали о его существовании. У нас должен быть фокус для страха и ненависти.
- Думаю, вы правы. - Паркер серьезно кивнул. - Он создает основание для будущего. В будущем, если он сообщит, что намерен убить или искалечить, мы будем знать, что он говорит серьезно, что никакого компромисса не будет. Он сделает все, что пообещает. Этот человек хороший психолог. Или люди.
- У ирландской операции есть один аспект, который мы еще не обсуждали, - вмешался Питер, сосредоточенно нахмурившись. - А именно: кто навел нас и чему служил этот телефонный звонок.
Все молчали, наконец Паркер повернулся к Колину и спросил:
- Что вы об этом думаете?
- Разумеется, я обсуждал это с полицией. Первое, что удивило нас. Полиция считает, что Джилли О'Шоннеси выбрал себе убежище в Ирландии, потому что знал там местность и там у него друзья. Это была его охотничья территория, когда он был в Ирландской Республиканской Армии. Там он всегда мог исчезнуть. - Колин смолк, увидев скпептическое выражение Питера. Послушай, посмотри на это с такой стороны, Питер, малыш. Старое Поместье для него сняла женщина... Кейт Барри, так она назвалась и так подписала документ об аренде... Значит, один сообщник у него был. Должны были быть и другие, потому что он смог получить перекрашенный и переоборудованный автомобиль... Он не справился бы в Эдинбурге и Лондоне с этим, если бы ему не помогали.
Питер задумчиво кивнул.
- Да, допустим, ирландские связи помогли ему...
- Но у монеты есть и другая сторона. У О'Шоннеси были враги, даже среди провос [сокращение от "provisionals" - "временные"; сторонники "временного" крыла партии Шин фейн, выступают за объединение Ирлании с помощью террористических методов]. Он безжалостный ублюдок, с длинным кровавым следом. И нужно думать, что один из его врагов увидел возможность свести счеты - может, тот, кто продал ему украденную машину. Мы попросили запись звонка передать экспертам-лингвистам и сверить с образцами голоса в компьютере. Ничего определенного. Голос изменен, вероятно, говорили через носовой платок или с заткнутым носом, но общее впечатление, что звонил все-таки ирландец. Консультанты из телефонной компании смогли отчасти проследить звонок. Говорят, он из заграницы. Скорее всего, из Ирландии, хотя в этом нет уверенности.
Питер Страйд слегка приподнял бровь, и Колин негромко рассмеялся и приглашающим жестом махнул в его сторону сигарой.
- Ну, ладно. Это была моя лучшая попытка, - сказал он. - Посмотрим, получится ли у тебя лучше. Если тебе не нравятся мои теории, должно быть, есть и собственная.
- Ты хочешь, чтобы я поверил в совпадение, что О'Шоннеси просто столкнулся со старым врагом, который выдал его за двадцать четыре часа перед тем, как должны были ампутировать руку Мелиссы-Джейн. И мы совершенно случайно добрались до Ларагха именно в тот момент, когда О'Шоннеси решил пуститься в бега. Ты хочешь, чтобы я в это поверил?
- Что-то в этом роде, - согласился Колин.
- Прости, Колин, но я не верю в такие совпадения.
- Давай! - пригласил Колин. - Послушаем, что было на самом деле.
- Не знаю, - успокаивающе улыбнулся Питер. - Просто у меня такое ощущение, что Калиф не допускает совпадений. И еще у меня чувство, что у Джилли О'Шоннеси с самого начала на лбу было клеймо смерти. И что это часть плана.
- Должно быть, забавно иметь такие чувства, - Колин слегка ощетинился. - Но мне они не особенно помогают.
- Спокойней. - Питер протянул к нему руку. - Предположим, что было именно так...
- Есть и но? - спросил Колин.
- Никаких но - пока не получим твердых доказательств.
- Хорошо, забулдыга. - Колин больше не улыбался, рот его был угрюмо сжат. - Тебе нужны твердые доказательства, попробуй это...
- Подождите, Колин, - властно обрвал его Паркер. - Подождите, мы сейчас перейдем и к этому. - И Колин с видимым усилием взял себя в руки, жилы у него на горле разгладились, на лице появилась знакомая улыбка. Он взгялнул на Кингстона Паркера.
- Давайте немного вернемся назад, - предложил Паркер. - Питер узнал о Калифе. Одновременно мы получили о нем сведения совершенно из другого источника. Я пообещал Питеру рассказать об этом источнике, потому что он дает совершенно особый взгляд на все дело. - Он замолчал и принялся возиться со своей требкой. Достал инструмент со множеством лезвий, крючков и щеточек, которыми вооружаются курильщики трубок. Выскреб головку и выколотил полусгоревший табак в пепельницу, потом заглянул в трубку, как стрелок в ствол своего оружия. Питер понял, что Паркер сознательно так использует трубку - так фокусник отвлекает внимание аудитории своими жестами и болтовней. В сотый раз он подумал, что перед ним человек, которого нельзя недооценивать. Кингстон Паркер посмотрел на него и заговорщицки улыбнулся: Питер разгадал его нехитрое действие.
- Наши сведения о Калифе пришли с совершенно невероятного направления.. Точнее, если подумать о его имени, с наиболее подходящего направления. С Востока, из Эр-Риада, если быть точным. Из столицы Саудовской Аравии, главного города нефтяной империи короля Халида. Наше потрепанное и осажденное ЦРУ получило просьбу короля, последовавшую за убийством одного из его внуков. Я уверен, вы помните это случай... - У Питера появилось странное ощущение deja-vu [Уже пережитое. Кажется, что переживаемое теперь уже было (фр.)]: он слушал, как Кингстон Паркер излагает те же соображения, которые они обсуждали с Магдой Альтман. Неужели это было только три недели назад? - Понимаете, король и его семья очень уязвимы. Знаете ли вы, что существует по крайней мере семьсот саудовских принцев, все они мультимиллионеры, все близки к королю, к его структуре власти. Невозможно достаточно удовлетворительно охранять столько потенциальных жертв одновременно. Хорошо придумано. И не нужно брать заложников со всем связанным с этим риском. Буквально неограниченное количество жертв ходит рядом, и есть сколько угодно наемных убийц, на которых можно надавить или заплатить им, чтобы они выполнили задание. Достаточно иметь информацию и нужный рычаг или просто деньги. Калиф как будто все это имеет.
- Что потребовали у Халида? - спросил Питер.
- Мы знаем точно, что ему предъявили требования и что он обратился к ЦРУ с просьбой помочь защитить его самого и его семью. Требования прислала организация или человек, подписавшийся "Калиф". Мы не знаем конкретно, каково это требование... но можно достаточно уверенно предположить, что Халид должен согласиться не поддерживать увеличение цены на сырую нефть на следующей встрече ОПЕК, напротив, должен настоять на снижении этой цены на пять процентов.
- Замысел Калифа снова осуществился, - сказал Питер.
- Похоже, что так. - Паркер кивнул и горько усмехнулся. - Снова, как и в случае с правительством Южной Африки, создается впечатление, что его требование желательно для всех - хотя добивается он этого не вполне общепринятыми средствами, мягко выражаясь.
- Очень мягко, - спокойно согласился Питер, вспоминая исхудавшее горячее тело Мелиссы-Джейн, которое он прижимал к груди.
- Итак, нет никаких сомнений, что наши опасения оправданы. Калиф существует... - сказал Паркер.
- И не только существует, но процветает, - согласился Питер.
- Живет в прекрасном доме в пригороде. - Колин закурил новую сигару, прежде чем продолжить. - Дьявол! Он добился своего в Йоханнесбурге. Он добился своего в Эр-Риаде. Куда он пойдет дальше? Может, теперь его цель Федерация работодателей Западной Германии? Или руководители тредюнионов Англии? Это может быть любая группа, достаточно влиятельная, чтобы подействовать на судьбу народа, и достаточно малочисленная, чтобы можно было терроризировать индивидуумов.
- Так можно изменить судьбу всего мира - немыслимо охранять всех, кто принимает решения, - согласился Питер. - И нет никаких причин считать на том основании, что первыми его целями было южноафриканское правительство и нефтяные монополисты, будто в конечном счете его действия будут полезны человечеству. Его конечной целью, несомненно, является сам демократический процесс. Мне кажется, нет сомнений, что самому себе Калиф кажется богом. Он видит себя строгим отцом. Его цель - излечить все болезни мира радикальной хирургией и поддерживать здоровье с помощью неограниченной силы и страха.
Питер больше не мог сидеть. Он оттолкнул свой стул и подошел к окну, остановился в солдатской стойке, заложив обе руки за спину. Из окна открывался невдохновляющий вид на изгородь из колючей проволоки, часть летного поля и гофрированную стену ближайшего ангара. У ворот стоял часовой в шлеме в буквами МР [Военная полиция] и с пистолетом на поясе. Питер смотрел на него, не видя, а за ним двое за столом обменялись многозначительным взглядом. Колин Нобл молча задал вопрос, и Паркер ответил молчаливым кивком.
- Ну, хорошо, Питер, - сказал Колин. - Ты просил фактов. Я пообещал сообщить их тебе.
Питер отвернулся от окна и ждал.
- Пункт первый. Во время пребывания в Старом Поместье Джилли О'Шоннеси дважды звонил по телефону. Оба раза за границу. Оба раза из местной телефонной станции. Первый звонок был сделан первого числа в семь утра по местному времени. Должно быть, в первый же день, как добрались до убежища. Вероятно, это был отчет "Все в норме" руководству. Второй звонок был сделан ровно семь дней спустя, опять точно в семь утра местного времени. Вероятно, опять доложили "Все в норме". Оба звонка очень короткие, меньше минуты. Только чтобы передать заранее обусловленный сигнал.. - Колин замолчал и снова посмотрел на Кингстона Паркера.
- Продолжайте, - сказал Паркер.
- Звонили по французскому номеру - Рамбуйе 47-87-47.
Питер почувствовал, словно ему в живот нанесли парализующий удар, голова его дернулась. Он на мгновение плотно закрыл глаза. Так часто звонил он по этому номеру, что цифры надежно отразились в памяти.
- Нет. - Он покачал головой и открыл глаза. - В это я не поверю.
- Это правда, Питер, - мягко сказал Паркер.
Питер вернулся на свое место. Ноги его дрожали и подгибались. Он тяжело сел.
В комнате стало тихо. Никто из двоих не смотрел на Питера.
Кингстон Паркер сделал знак Колину, и тот послушно достал красную папку, перевязанную красной ленточкой.
Паркер развязал ленту и раскрыл папку. Пролистал бумаги, бегло просматривая их. Он явно владел скорочтением и одним взглядом воспринимал содержание каждого листка - сейчас он просто ждал, пока Питер оправится от шока. Содержание красной папки он знал чуть не наизусть.
Питер сидел на жестком стуле и невидящим взглядом смотрел на доску объявлений на стене.
Ему трудно было справиться с охватившим его отчаянием. Ему стало холодно, он весь оцепенел, глубина предательства опустошила его; закрыв глаза, он снова увидел стройное нежное тело с маленькими грудями, торчащими сквозь шелковую завесу темных волос.
Он выпрямился на сидении, Кингстон Паркер уловил этот момент, посмотрел на него, призакрыл папку и протянул ее Питеру.
Сверху знаки самой высокой степени секретности, ниже напечатано: АЛЬТМАН МАГДА ИРЕНА, урожденная КУЧИНСКАЯ. Питер понял, что не знал второго имени Магды - Ирена. Магда Ирена. Дьявол, какие отвратительные имена. Созданы специально для женщины, которая носит их.
Паркер взял назад папку и негромко заговорил.
- Когда мы встречались в последний раз, я вам сказал, что у нас особый интерес к этой леди. Этот интерес с тех пор не ослаб, наоборот, с каждым новым фактом он все усиливался. - Паркер снова открыл папку и просмотрел бумаги, словно оживляя их в памяти. - Колину удалось добиться полной поддержки со стороны разведывательных служб обеих наших стран, те в свою очередь получили данные от Франции и - верите или нет - от русских. Усилиями разведок четырех стран удалось восстановить историю жизни этой женщины. - Он помолчал. - Замечательная женщина, - и восхищенно покачал головой. - Совершенно невероятная. Я понимаю, что она может очаровать любого мужчину по своему выбору. Я понимаю, Питер, ваше явное отчаяние. Я буду совершенно откровенен и груб: у нас нет времени для тактичности и внимания к вашим личным чувствам. Мы знаем, что она взяла вас в качестве любовника. Обратите внимание на мою формулировку. Баронесса Альтман берет любовников, а не наоборот. Она сознательно и с далекими замыслами подбирает себе любовников. Не сомневаюсь, что, приняв решение, все остальное она выполняет превосходно.
Питер вспомнил, как она пришла к нему, вспомнил ее слова: - Я не очень хороша в этом, Питер, и я так хочу тебе понравиться.
Слова были подобраны с точностью, о которой говорил Кингстон Паркер. Они должны были непреодолимо подействовать на Питера - а потом она нежно лгала ему, лгала искусно и дьявольски коварно, лгала руками, ртом, всем телом.
- Видите ли, Питер. Она получила специальную подготовку в искусстве любви. Мало женщин в Западном мире умеют так понять мужчину и понравиться ему. Тому, что она умеет, она научилась не в Париже, Лондоне или Нью-Йорке... - Кингстон Паркер помолчал и нахмурился. - Все это теории и слухи, Питер. Вам лучше судить, насколько они соответствуют действительности.
Лучшее средство доставить мужчине удовольствие - заставить его поверить в себя, подумал Питер, без всякого выражения глядя на Паркера. Он вспомнил, что с Магдой Альтман чувствовал себя гигантом, способным на все. Она заставляла его чувствовать себя так словом, улыбкой, подарком, прикосновением - в этом было ее искусство.
Он не ответил на вопрос Паркера.
- Продолжайте, пожалуйста, Кингстон, - попросил он. Питер полностью овладел собой. Правая его рука, полураскрытая, с вытянутыми пальцами, расслабленно лежала на столе.
- Я говорил вам, что еще ребенком она проявляла выдающиеся спсобности. Языки, математика - ее отец был известным математиком-любителем, - шахматы и другие игры. Она привлекала внимание. Особенно привлекала внимание, потому что ее отец был членом коммунистической партии... - Он смолк, потому что Питер поднял голову и вопросительно взглянул на него. - Простите, Питер, но когда мы встречались в прошлый раз, я этого не знал. Мы узнали это от французов, у них, кажется, есть доступ к документам компартии Франции, и сведения эти были подтверждены русскими. Очевидно, девочка сопровождала отца на партийные собрания и вскоре стала демонстрировать не по летам развитое политическое сознание. Друзья ее отца тоже были в основном члены партии, и после его смерти... Смерть его до сих пор остается загадкой. Ни французы, ни русские не помогли ее разрешить... Во всяком случае после смерти отца о Магде Кучинской заботились эти друзья. Похоже, она переходила из семьи в семью... - Кингстон Паркер достал из конверта с окраской под мрамор фотографию паспортного формата и протянул Питеру... - с этого времени.
На фотографии худая девочка в короткой юбке и темных чулках, платье с воротником-кокеткой и соломенная шляпка французской школьницы. Волосы заплетены в две короткие косички, перевязаны лентами, и в руках она держит пушистую белую собачку. На заднем плане летний парижский парк, группа мужчин играет в рулетку, цветут каштаны.
У девочки тонкие черты лица и прекрасные огромные глаза, умные и сочувственные, совсем не соответствующие возрасту, в то же время окрашенные невинностью детства.
- Вы видите, что уже тогда она отличалась красотой. - Кингстон Паркер хмыкнул и протянул руку, чтобы взять фотографию. На мгновение Питер инстинктивно сжал пальцы, он хотел бы сохранить фотографию. Но потом разжал руку и отдал снимок. Паркер еще раз взглянул на нее и положил назад в конверт.
- Да. Она привлекала интерес, и вскоре ей написал дядя с родины. Ей прислали снимки отца и матери, которых она никогда не видела, случаи из ее детства и молодости отца. Девочка была очарована. Она не знала, что у нее есть дядя. Отец никогда не говорил с ней о родственниках, но теперь сирота поняла, что у нее есть семья. Потребовалось еще несколько писем, выражений любви и радости, и все было организовано. Дядя лично приехал за ней, и Магда Кучинская вернулась в Польшу. - Паркер развел руки. - Только и всего.
- Пропущенные годы, - сказал Питер, и собственный голос прозвучал в его ушах странно. Он откашлялся и неловко поежился под проницательным понимающим взглядом Паркера.
- Они больше не пропущенные, Питер. Нам сообщили кое-что об этих годах, а остальное мы заполнили сами.
- Русские? - спросил Питер, и когда Паркер утвердительно кивнул, сказал с горечью в голосе. - Как они полезны. Никогда не слышал, чтобы они с такой готовностью сообщали информацию.
- В данном случае у них были причины, - возразил Паркер. - Как оказалось, очень веские причины. Но мы к ним придем в свое время.
- Хорошо.
- Девочка вернулась с дядей в Польшу, в Варшаву. И произошла семейная встреча. Мы не знаем, была ли это ее настоящая семья или для такого случая ей подобрали приемную семью. Во всяком случае дядя скоро объявил, что если Магда пройдет испытание, ей предоставится возможность учиться в одной из лучших школ СССР. Можно представить себе, что она выдержала испытание прекрасно, и новые ее хозяева поздравляли себя с таким открытием.
- Школа располагается на берегу Черного моря вблизи Одессы. Названия у нее нет, нет и школьного галстука [В каждой привилегированной английской школе свой школьный галстук, обычно с эмблемой школы]. Ученики подбираются очень тщательно, их проверяют всесторонне и зачисляют только самых талантливых и умных. Они скоро узнают, что принадлежат к элите, и каждый выбирает свое направление, как подсказывают его способности. В случае с Магдой это были языки и политика, финансы и математика. Она преуспевала и в возрасте семнадцати лет перешла в высшее, более специализированное отделение Одесской школы. Здесь она тренировала память, а ее и так острый ум стал отточенным, как лезвие бритвы. Я знаю, что одно из наиболее легких упражнений заключалось в том, чтобы за шестьдесят секунд запомнить список из ста различных предметов. Это список нужно было по памяти и в правильном порядке повторить двадцать четыре часа спустя. - Паркер снова покачал головой, выражая свое восхищение.
- В то же время ее учили естественно вписываться с высшее западное международное общество. Одежда, пища, напитки, косметика, манеры, популярная музыка и литература, кино, театр, демократическая политика, деловые процедуры, операции на бирже и на рынке товаров, навыки серкетарши, современные танцы, искусство любви и доставления удовольствия мужчинам и многое другое, и все преподавалось специалистами. Умение вести самолет, лыжи, оружие, знание электроники и инженерии и все остальное, что может потребоваться агенту высочайшего класса.
- Она была звездой своего курса и окончила его уже почти такой женщиной, какой вы ее знаете. Уравновешенной, искусной, прекрасной - и смертельно опасной.
- В девятнадцать лет она знала больше и была способна на большее, чем большинство людей, мужчин и женщин, вдове старше ее. Превосходный агент, с одним небольшим недостатком, который проявил себя позже. Она оказалась слишком умна и честолюбива. - Кингстон Паркер улыбнулся впервые за двадцать минут. - Честолюбие в данном случае, конечно, псевдоним алчности. Хозяева вовремя не распознали это; впрочем, может быть, в ее возрасте эта алчность была лишь латентной. Она еще не испытала привлекательности богатства - и неограниченной власти.
Кингстон Паркер замолчал и через стол наклонился к Питеру. Казалось, он изменил тему разговора, улыбаясь понимающей улыбкой, словно открывал какую-то скрытую истину.
- Жажда богатства сама по себе принадлежит обычно к нижнему уровню человеческого разума. Но лишь развитый и мощный ум может истинно оценить жажду валсти... - Он увидел протестующее выражение Питера. - Нет, нет, я имею в виду не просто власть над своим ограниченным окружением, власть над жизнью и смерти каких-нибудь нескольких тысяч человек, нет. Истинную власть. Власть изменять судьбу народов, такую, какой владели Цезарь и Наполеон, такую, какой владеет президент Соединенных Штатов, - вот что такое истинная алчность, Питер. Великолепная и благородная алчность.
Он помолчал, словно созерцая какое-то великолепное зрелище. Потом продолжал:
- Я отвлекся. Прошу прощения, - и повернулся к Колину Ноблу. - У нас есть кофе, Колин? Я думаю, нам всем не помешает сейчас чашечка.
Колин прошел к машине, которая булькала и подмигивала красным глазом в углу, и, пока он наливал кофе, напряженная атмосфера комнаты слегка разрядилась, и Питер попытался привести свои мысли в порядок. Он искал противоречия и слабые места в этой истории и не мог найти, напротив, вспоминал только ощущение ее рта, прикосновение рук к телу. О, Боже, он испытывал физическую боль, глубокую боль в груди и промежности, вспомниая, как она охотилась на него, словно на самца-оленя, проникала до самых неведомых глубин его существа. Неужели этому можно научиться, подумал он. Если можно, то кто учил ее? У него появилась ужасная мысль о специальной комнате где-то у Черного моря, где стройное уязвимое нежное тело постигает искусство любви, словно это кулинария или рукоделие, но онтут же отогнал эти мысли, и Кингстон Паркер заговорил снова, прочно держа чашку с кофе своими крепкими пальцами, как старая дева за чаем.
- Она вернулась в Париж, и он пал к ее ногам. Это был триумф. Кингстон Паркер свободной рукой перелистывал папку, доставал снимки Магды: Магда на балу на Елисейский Полях, Магда выходит из "Максима" на Ру Рояль и идет к королевскому "ролс ройсу", Магда на лыжах, верхом, прекрасная, улыбающаяся, спокойная - и всегда рядом с ней мужчины. Богатые, упитанные, гладкие мужчины.
- Я говорил вам, что у нее было восемь сексуальных связей, - Кингстон Паркер снова использовал это раздражающее выражение. - Теперь приходится пересмотреть эту цифру. Французы очень интересуются такими вещами, они увеличили этот список. - Он перебирал фотографии. - Пьер Хаммонд, заместитель министра обороны... - Еще одна. - Марк Винсент, американский посол...
- Да, - коротко оборвал его Питер, по-прежнему с болезненным очарованием глядя на лица этих мужчин. Почему-то именно такими он себе и представлял их.
- Ее хозяева были довольны - можете себе представить. С агентом-мужчиной иногда приходится ждать десятилетия, пока он терпеливо, как крот, прокладывает себе дорогу в общество. А молодая и красивая женщина имеет тем большую ценность, чем свежее эти ее качества. Магда Кучинская использовала их в полную силу. Мы не знаем точно размеры ее достижений: русские далеко не все сообщили нам. Но полагаю, что к этому времени они начали сознавать ее истинный потенциал. Она была великолепна, но молодость и красота не вечны... - Кингстон Паркер сделал легкий уничижительный жест своими стройными руками пианиста. - Мы не знаем, был ли Аарон Альтман сознательным выбором ее хозяев. Но это кажется вероятным. Подумайте: один из самых богатых и влиятельных людей Западной Европы, контролирующий большую часть производства стали и тяжелого машиностроения, огромный комплекс по производству вооружения, электроники, и все это связано с очень важными вторичными производствами. Вдовец, бездетный, а по французским законам жена его унаследовала бы все состояние. Было известно, что он ведет тяжелую, но безнадежную борьбу с раком, так что жизнь его ограничена. К тому же он сионист и один из самых надежных и доверенных людей в "Моссаде". Прекрасно. Поистине прекрасно, - сказал Кингстон Паркер. - Овладеть человеком с таким положением, может быть, занять его место! Впрочем, это казалось пустой мечтой: самая прекрасная сирена в истории не могла надеяться покорить Аарона Альтмана... Он тоже был образцом человека с невероятными способностями, с силой и мужеством льва... Пока рак не истощил его. Я снова отвлекся, простите меня. Кто-то: глава НКВД в Москве, шеф Магды в Париже из русского посольства, который, кстати, был главным резидентом НКВД в Западной Европе, - такова была ее ценность, либо сама Магда Кучинская - кто-то выбрал Альтмана. Через два года она стала для него незаменимой. Альтман мог получить любую женщину и обычно получал. Его сексуальные аппетиты вошли в легенду и, вероятно, и были причиной отсутствия у него детей. Юношеская неосторожность послужила причиной венерической болезни с осложнениями. Позже болезнь, конечно, полностью ликвидировали, но урон был нанесен непоправимый, наследников у Альтмана не было.
- Он поиграл бы с ней и выбросил, как только она ему наскучила, если бы она была настолько неопытна, что сразу отдалась бы ему.
- Вначале она завоевала его уважение и восхищение. Вероятно, это была первая встреченная им женщина, ум, сила и решительность которой не уступали его собственным...
Кингстон Паркер выбрал еще одну фотографию и протянул через стол. Питер увидел человека плотного телосложения, с бычьей шеей и мощной выступающей вперед челюстью. Подобно многим мужчинам с ненасытным сексуальным аппетитом, он был лыс, если не считать кольца брата Така [Монах из легенд о Робин Гуде] вокруг блестящего купола черепа. Рот, способный весело смеяться, и глаза, свирепые, но в то же время готовые к смеху. Воплощение силы, подумал Питер.
- Когда она допустила его к своему телу, должно быть, это походило на электрическую бурю, - Кингстон Паркер, казалось, сознательно задерживается на прошлых любовных связях Магды, и Питер возразил бы, если бы информация, которую ему сообщали, не была столь важна. - И в этом эти мужчина и женщина оказались достойны друг друга. Два великолепных образца, возможно, единственные на сотни миллионов... интересно было бы посмотреть, что получилось бы, если бы они смогли проивзести ребенка. - Кингстон Паркер усмехнулся. - Вероятно, получился бы дебил... Такова жизнь.
Питер раздраженно шевельнулся, ему ненавистен был такой поворот разговора, и Паркер спокойно продолжил.
- Они поженились, и у НКВД появился крот в самом центре западноевропейской промышленности. "Нармко", комплекс Альтмана по производству вооружения, создавал сверхсекретные ракеты для НАТО по американским, французским и английским проектам. Новая баронесса стала членом совета директоров, в сущности она была заместителем председателя совета. Можно быть уверенным, что чертежи вооружения передавались не отдельными листами, а целыми грузовиками. Каждый вечер руководители западного мира, те, кто принимает решения, сидели за столом баронессы и пили ее шампанское. Каждый разговор, каждый оттенок, каждое умолчание запоминались тренированной памятью, а силы барона медленно и неумолимо увядали. Он все больше и больше опирался на нее. Мы точно не знаем, когда она начала помогать ему в его деятельности в "Моссаде", но когда это произошло, русские достигли всего, чего желали. В сущности теперь барон Альтман работал на них, они владели его правой рукой и сердцем. К этому времени он был совершенно одурманен баронессой. Русские надеялись унаследовать большую часть тяжелой промышленности Европы. Это было так близко... Но тут обнаружился тот самый латентный недостаток в характере баронессы. Можно себе представить, какой переполох поднялся, когда русские обнаружили, что баронесса работает только на себя. Она была гораздо умнее любого мужсины, который до тех пор давал ей указания, и испытала вкус реальной власти. И вкус этот ей понравился. Представьте себе, какая битва развернулась между кукольниками и прекрасной куклой. Теперь она захотела стать самой богатой и влиятельной женщиной со времен Екатерины Великой, и эта цель была ей вполне доступна, если не считать...
Кингстон Паркер, как прирожденный рассказчик, смолк, он инстинктивно чувствовал, когда нужно усилить напряжение аудитории. Погремел кофейной чашкой.
- Разговоры вызывают жажду. - Питер и Колин с трудом пришли в себя. Их околдовал рассказ и личность рассказчика. Паркеру снова наполнили чашку, он отхлебнул кофе и продолжил.
- У ее русских хозяев оставался последний рычаг. Они пригрозили, что выдадут ее. Очень серьезная угроза. Такой челоек, как Аарон Альтман, действовал бы как разъяренный бык, если бы понял, что его обманывают. Его реакция была вполне предсказуема. Он немедленно развелся бы с Магдой. Получить развод во Франции трудно - но не для такого человека, как барон. Без его защиты Магда становилась ничем, меньше чем ничем, потому что и для русских она утратила бы всякую ценность. Без империи Альтмана все ее мечты о власти развеивались, как дым. Попытка была хорошей, и с любым другим человеком у русских, вероятно, получилось бы. Но, конечно, они имели дело не с обычным человеком...
Паркер снова помолчал; ясно, что на него, как и на остальных, тоже подействовал собственный рассказ; он рассказывал с удовольствием.
- Я очень много говорю, - он улыбнулся Питеру. - Хочу предоставить вам шанс, Питер. Вы немного знаете ее и очень многое узнали за последний час. Можете догадаться, что она сделала?
Питер покачал головой, и тут ему в голову пришла ошеломляющая догадка, он взглянул на Паркера, и зрачки его глаз расширились от отвращения.
- Я думаю, вы догадались, - кивнул Паркер. - Да, можно себе представить, что на этой стадии она и сама начала терять терпение. Барон умирал слишком долго.
- Боже, это ужасно! - сказал Питер. Он словно испытал физическую боль.
- С определенной точки зрения, я с вами согласен, - Паркер кивнул. Но если посмотреть на это как на шахматную партию и вспомнить, что Магда игрок гроссмейстерского ранга, удар был восхитительным. Она организовала похищение барона. Есть свидетели того, как она настаивала, чтобы барон в тот день сопровождал ее. Он чувствовал себя плохо и не хотел идти под парусами, но она настояла, что солнце и свежий воздух хорошо на него подействуют. Он в таких случаях никогда не брал телохранителей. Они были только вдвоем. В открытом море ждал быстрый корабль... - Паркер развел руки. - Вам нужны подробности?
- Нет, - ответил Питер.
- Этот корабль протаранил яхту. Барона схватили, но баронессу оставили. Час спустя береговая охрана получила сообщение, ее подобрали на обломках крушения. Похитители очень заботились, чтобы она уцелела.
- Может, им была нужна любящая жена, чтобы получить с нее выкуп? быстро предположил Питер.
- Конечно, это возможно, и она превосходно играла роль горюющей жены. Когда пришло требование выкупа, именно она настояла, чтобы совет "Альтман Индастриз" собрал двадцать пять миллионов долларов. Она лично доставила выкуп - одна. - Паркер сделал многозначительную паузу.
- Ей не нужны были деньги.
- Напротив, очень нужны, - возразил Паркер. - Барон, видите ли, совсем не впал в старческое слабоумие. Он прочно держал в своих руках бразды правления. Магда имела столько, сколько может пожелать обычная жена: меха, драгоценности, слуги, одежда, машины, яхты - карманные деньги, примерно двести тысяч долларов в год, которые ей выплачивала "Альтман Индастриз". Любая обычная жена была бы довольна - но она не была обычной женой. Можно считать, что тогда она уже разработала планы овладения неограниченной властью, а для этого нужны деньги, и не тысячи, а миллионы. Двадцать пять миллионов - приличное временное пособие, пока она не возьмет в свои пальчики все большое яблоко. Она отнесла выкуп наличными, в швейцарских франках, тысячными купюрами. Отвезла на заброшенный аэродром, и туда прилетел самолет из Швейцарии. Все было проделано очень аккуратно.
Питер искал возможности оспорить эти слова.
- Но... ее муж был изуродовал. Она не могла...
- Смерть есть смерть, а это уродство могло служить какой-то тайной цели. Бог знает, мы имеем дело с восточным мозгом, изобретательным, кровожадным... может, его изуродовали именно для того, чтобы совсем отвратить подозрения от жены... точно как вы сейчас сказали в ее защиту.
Конечно, он прав. Ум, который создал этот гнусный план, не остановится перед такими мелочами. У Питера больше не было возражений.
- Давайте посмотрим, чего она достигла на этой стадии. Она избавилась от барона и тех ограничений, что он наложил на нее - приведу пример таких ограничений, потому что это имеет значение для дальнейшего. Баронесса настаивала, чтобы "Нармко" прекратила всякую продажу вооружения и боеприпасов правительству Южной Африки. Барон, бывший прежде всего бизнесменом, смотрел на эту страну как на выгодный рынок. К тому же Южная Африка сочувствовала сионизму. Он подавил ее сопротивление, и "Нармко" продолжала поставлять самолеты, ракеты и легкое вооружение в эту страну вплоть до того, как ООН приняла резолюцию о полном эмбарго на поставки вооружения, а Франция ратифицировала ее. Запомните антиюжноафриканское настроение баронессы. Мы вернемся к этому позже.
- Она избавилась от барона. Избавилась от контроля со стороны русских. Теперь она вполне могла содержать для самозащиты собственную небольшую армию. Даже прежние русские хозяева теперь не решались тронуть ее. Она стала знатной дамой Франции. Приобрела значительный капитал двадцать пять миллионов, за которые ни перед кем не должна была отчитываться. Добилась огромной власти, основанной на влиянии "Альтман Индастриз". Конечно, ее по-прежнему отчасти сдерживал совет директоров, но она получила доступ ко всей информации, к огромным ресурсам. К тому же у нее было уважение и сочувствие французского правительства, а в качестве дополнительной выгоды - ограниченный, но все же важный доступ к французской разведке. У нее были и связи "Моссада". Разве она не наследовала положение Аарона Альтмана?..
Питер неожиданно вспомнил, как Магда говорила о своих "источниках" и никогда точно не определяла их. Неужели она могла свободно пользоваться возможностями французской и израильской разведок? Это казалось невозможным. Но Питер уже понял: когда имеешь дело с Магдой Альтман, все возсожно. Как заметил Кингстон Паркер, она не обычный человек. Но вот Паркер снова заговорил.
- Последовал период консолидации, в это время она собирала бразды правления, которые выронил Аарон. Произошли изменения в верхних эшелонах "Альтман Индастриз", она заменила тех, кто мог возражать ей, своими приспешниками. Период планирования и организации, а затем первая попытка изменить судьбы народов. Она выбрала народ, который больше всего не соответствовал ее взглядам на новый мир, который она собиралась построить. Мы никогда не узнаем, почему она выбрала имя "Калиф"...
- Вы ошибаетесь. - Питер нажал пальцами на веки. - Вы просто ее не знаете.
- Не думаю, чтобы кто-нибудь знал ее, Питер, - ответил Кингстон Паркер и начал возиться со своей трубкой. - Простите, мы, очевидно, слишком торопимся. Хотите вернуться назад? Задать вопросы?
- Нет, все в порядке. - Питер открыл глаза. - Продолжайте, Кингстон.
- Один из главный уроков, которые вынесла баронесса Альтман, заключался в том, как легко применить силу и насилие, какой огромный эффект они способны произвести, какую выгоду принести. Помня об этом, баронесса избрала свое первое действие в качестве нового правителя человечества, и ее выбор был определен ранними политическими убеждениями, которые она приобрела в детстве, сидя на коленях у отца во время собраний коммунистической партии. Она бывала на них не по летам развитым ребенком в Париже. Выбор этот был подкреплен также заинтересованностью банка Альтмана в золоте Южной Африки, потому что к этому времени баронесса добавила к своим коммунистическим убеждениям хорошую порцию капиталистического эгоизма. Можно только гадать, но нетрудно предположить, что если бы план получения сорока тонн золота и организации черного правительства в изгнании удался, Калифу потребовалось бы немного времени, чтобы прибрать к рукам то и другое... - Паркер пожал плечами. - ...Мы сейчас не можем сказать, какими грандиозными и честолюбивыми были эти планы. Но можно утверждать, что для осуществления этого плана Калиф, или баронесса, подбирал команду с такой же тщательностью, с какой делал и все другие свои дела. - Он замолчал и улыбнулся. - Я думаю, мы все трое хорошо помним захват 070, поэтому нет нужды вдаваться в подробности. Позвольте только напомнить, что план должен был удаться, в сущности он и удался, но тут Питер сделал свой непредвиденный ход, и все рухнуло. Но план удался. И это было самое главное. Калиф мог поздравлять себя. Информация баронессы оказалась безупречной. Она выбрала для дела подходящих людей. Она даже знала имя офицера, который будет командовать антитеррористской группой, посланной на перехват, и ее психологический расчет был безупречен. Казнь четверых заложников так шокировала и оцепенила оппозицию, что она оказалась бессильной, - баронесса уже поднсла к губам чашку, но ее выхватил один-единственный человек. И неизбежно возбудился ее интерес к этому человеку. Возможно, своей женской интуицией она распознала в нем качества, которые могла бы использовать в своих целях. У нее есть очень важная особенность: она способна даже в обломках катастрофы найти материал для будущих побед. - Паркер слегка переместил свое громоздкое тело и сделал легкий жест. - Надеюсь, не будет слишком нескромно, если на этой стадии я введу в рассказ себя самого. Мне стало известно, что существует кто-то типа Калифа. Вероятно, это не первое ее действие после убийства Аарона Альтмана. Два других успешных похищения выполнены в ее стиле, одно из них - похищение министров ОПЕК в Вене, но тут мы не можем быть уверены. Я был предупрежден и ждал появления Калифа. Много бы я дал за возможность допросить одного из похитителей...
- Они ничего не сказали бы вам, - резко прервал его Питер. - Это были просто пешки, подобно тому врачу, которого мы захватили в Ирландии.
Паркер вздохнул.
- Возможно, вы правы, Питер. Но тогда я считал, что перерезана единственная нить, ведущая к Калифу. Однако позже, когда все кончилось и я пришел в себя от шока, мне неожиданно пришло в голову, что нить есть - и она даже прочнее, чем раньше. Этой нитью стали вы, Питер. Именно поэтому я рекомендовал принять вашу отставку. Если бы вы не подали прошение, я бы все равно настоял на вашей отставке, но вы прекрасно подыграли мне... - Он снова улыбнулся. - Я еще не поблагодарил вас за это.
- Не стоит, - мрачно сказал Питер. - Рад быть полезным.
- И вы оказались очень полезны. Как только вы освободились, баронесса сделала свою первую попытку. Вначале она собрала о вас сведения. Каким-то образом проникла даже в наш компьютер. Это доказано. Через четыре дня после вашей отставки был сделан запрос в компьютер ЦРУ. То, что она узнала, ей должно было понравиться, потому что последовало предложение от "Нармко" - через обычные каналы. Ваш отказ усилил ее интерес, и она использовала свои связи, чтобы получить приглашение в сельское поместье сэра Стивена. - Паркер усмехнулся. - Мой бедный Питер, вы без всякого предупреждения оказались в когтях одной из лучших в истории чаровниц. Я достаточно знаю эту леди, чтобы предположить, что ее подход к вам был тщательно рассчитан, основан на полной информации, которую она имела о вас. Она точно знала, какой тип женщин привлекает вас. К счастью, она соответствовала этому типу...
- А какой он? - спросил Питер. Он не знал, что у него есть особые физические предпочтения.
- Высокие стройные женщины, брюнетки, - сразу ответил Паркер. Подумайте, - предложил он. - Все ваши женщины были такие.
Конечно, он прав, понял Питер. Дьявольщина, даже в тридцать девять лет можно узнать о себе кое-что новое.
- Вы хладнокровный ублюдок, Кингстон. Вам кто-нибудь говорил об этом?
- К счастью, да. - Кингстон улыбнулся. - Но это неправда. По сравнению с баронессой Альтман я Дед Морроз. - Он снова стал серьезен. Она хотела узнать, что нам, в "Атласе", известно о ее деятельности. На этой стадии она знала, что у нас появились подозрения, и через вас могла следить за нами. Конечно, чем дольше вы не будете в "Торе", тем меньшую ценность представите для нее, но она могла использовать вас и по-другому. Вдобавок вы могли оказаться полезным "Нармко". И вы оправдали все ее ожидания и даже превзошли их. Вы даже сорвали попутку покушения на ее жизнь...
Питер вопросительно поднял брови.
- На дороге в Рамбуйе тем вечером. Здесь мы вступаем в область догадок, но это вполне обоснованные догадки. Русские к этому времени отчаялись вернуть ее себе. Они тоже заподозрили о ее роли в качестве Калифа. И решили принять радикальные меры к своему бывшему лучшему агенту. Они либо финансировали, либо сами оргганизовали покушение, а может, сообщили в "Моссад", что она убила Аарона Альтмана. Я склонен считать, что они сами наняли убийц, потому что "Моссад" обычно сам выполняет всю грязную работу. Ну, кто бы ни платил: НКВД или "Моссад", - была организвана засада на дороге в Рамбуйе, и вы попали в нее. Я знаю, Питер, вы не любите совпадения, но считаю простым совпадением, что именно вы тем вечером ехали в "мазерати" баронессы.
- Хорошо, - согласился Питер. - Если я проглотил все блюдо, мелкие крошки проглотить легко.
- Эта попытка серьезно встревожила баронессу. Она не знала точно, кто за ней стоит. Я думаю, она решила, что "Атлас". Или что мы имеем к этому какое-то отношение. Почти сразу вслед за тем вы подтвердили наш интерес к ней. Вернувшись из Америки, вы либо рассказали ей, либо каким-то другим путем подтвердили ее подозрения относительно "Атласа" и Кингстона Паркера. Я снова предполагаю, но насколько я близок к истине, Питер? Будьте честны.
Питер смотрел на него, стараясь сохранить на лице отсутствие выражения, но мысли его смешались. Именно это и произошло.
- Мы все охотимся на Калифа. И вы не видели ничего плохого в том, чтобы обсудить это с ней, - мягко подталкивал его Паркер.
- Она знала, что я летал в Америку на свидание с вами, до того, как я ей сказал. Не знаю откуда - но она знала, - сдержанно сказал Питер. Он чувствовал себя предателем.
- Понимаю, - просто ответил Паркер. Он протянул руку и снова положил ее Питеру на плечо. Сжал руку и посмотрел Питеру в глаза - это был жест искренности и доверия. Потом положил обе руки на стол.
- Она знала, кто охотник, и достаточно знала обо мне, чтобы понять, что я опасен. Вы, вероятно, единственный в мире человек, который мог бы добраться до меня и выполнить работу, но у вас должен был быть мотив. И она выбрала тот единственный рычаг, который мог привести вас в действие. Выбрала безошибочно... точно так же, как делала все остальное. И он подействовал бы: одним ударом она избавилась бы от охотника и приобрела первоклассного убийцу. Выполнив это задание, вы вечно принадлежали бы Калифу. Она заставляла бы вас убивать снова и снова, и каждый раз, убивая, вы бы все больше запутывались в ее сетях. Вы были очень ценным призом, Питер. Настолько ценным, что она использовала на вас свою сексуальную привлекательность.
Он видел, как дернулась мышца в углу рта Питера, как гневно вспыхнули его глаза.
- Вы к тому же очень привлекательный мужчина; кто знает, может, она чувствовала потребность соединить дело с удовольствием? У этой леди сильно развитые сексуальные аппетиты.
Питер почувствовал неудержимое желание ударить его в лицо. Ему нужен был выход для гнева. Он чувствовал себя грязным и униженным.
- Она достаточно умна, чтобы понять, что один секс не заставит вас пойти на убийство. И тогда она захватила вашу дочь и немедленно искалечила ее - точно как в Йоханнесбурге, когда без колебаний были расстреляны заложники. Мир должен научиться бояться Калифа.
Теперь Паркер не улыбался.
- Я верю, что если бы к назначенному сроку вы не доставили мою голову, она не колебалась бы в исполненни своих обещаний: последовала бы еще одна ампутация, и еще одна.
Снова Питера охватила волна тошноты, когда он вспомнил сморщенный белый палец с алым ногтем, плавающий в этой ужасной бутылочке.
- Нам помогла невероятная удача. Информатор среди прово, - сказал Паркер. - А также вполне понятное стремление русских сотрудничать с нами в этом деле. Для них было бы лучшим выходом, если бы мы решили их проблемы. Они передали нам почти исчерпывающие сведения об этой леди и ее жизни.
- Но что мы будем делать? - спросил Колин Нобл. - У нас связаны руки. Неужели будем просто ждать следующего злодейства? Надеяться, что нам повезет, когда Калиф убьет очередного арабского принца?
- Это произойдет - если Саудовская Аравия не добьется своего на сессии ОПЕК, - спокойно предсказал Паркер. - Леди очень быстро перешла на сторону капиталистической системы, теперь ей принадлежит половина европейской тяжелой промышленности. Снижение цены на сырую нефть для нее выгоднее, чем для любого другого человека на Земле. И в то же время это большая услуга всему человечеству. Она отлично сочетает политические и личные интересы.
- Но если она уйдет с этим... - настаивал Колин, - ...каким будет следующее действие Бога?
Этого никто не может предсказать, - ответил Паркер, и оба они посмотрели на Питера.
Он, казалось, постарел на двадцать лет. Как следы эрозии на граните, обозначились глубокие морщины в углах рта. Только глаза оставались живыми, синими, свирепыми, как у хищной птицы.
- Я хочу, чтобы вы поверили в то, что я вам сейчас скажу, Питер. Я не говорил вам этого, чтобы не давить на вас, - спокойно заверил Паркер. - Я рассказал вам только то, что считал необходимым, - чтобы вы могли защититься, если решите вернуться в логово льва. Я не приказываю вам сделать это. Невозможно оценить связанный с этим риск. Имея дело с более слабым человеком, я назвал бы это самоубийством. Но теперь вы предупреждены, и я считаю вас единственным человеком, способным справиться с Калифом на его собственной почве. Пожалуйста, поймите правильно, что я имею в виду. Я ни на мгновение не предлагаю убийство. В сущности я настойчиво запрещаю вам действовать в этом направлении. Я не позволяю это, и если вы ослушаетесь, я сделаю все возможное, чтобы вы были преданы правосудию. Нет, я прошу вас быть как можно ближе к Калифу. Попытайтесь угадать ее действия. Заставьте ее проявить себя, чтобы мы могли законно воспрепятствовать ее действиям. Я хочу, чтобы вы забыли все эмоциональные соображения: заложников в Йоханнесбурге, вашу дочь - забудьте об этом, Питер. Помните, что мы не судьи и не палачи... - Паркер продолжал говорить громко и настойчиво, а Питер суженными глазами смотрел на его губы, внимательно слушал, пытаясь думать и видя свой предстоящий путь. Но мысли его вертелись, как на детской карусели, снова и снова, и после каждого круга возвращались все к тому же решению.
Есть только один способ остановить Калифа. Смехотворна сама мысль, чтобы вызвать баронессу Магду Альтман во французский суд. Питер старался убедить себя, что месть никак не связана с его решением, но он слишком давно знал себя, чтобы допустить такой самообман. Да, месть входит в это, и он дрожал от гнева при воспоминаниях, но это не все. Он убил эту немку, эту девушку Ингрид, убил Джилли О'Шоннеси - и не жалел о том, что сделал. Им было необходимо умереть. Но Калиф в таком случае тысячекратно заслуживает смерти.
И сделать это может только один человек, понял Питер.
Голос ее был быстрым, легким и теплым, все с тем же едва заметным очаровательным акцентом; он хорошо его помнил, но забыл, как этот голос на него действует. Сердце его билось так, словно он долго бежал.
- О, Питер. Как приятно снова слышать твой голос. Я так беспокоилась. Ты получил мою телеграмму?
- Нет, какую телеграмму?
- Узнав, что ты освободил Мелиссу-Джейн, я послала телеграмму из Рима.
- Не получил, но это неважно.
- Я послала через "Нармко" - в Брюссель.
- Вероятно, она меня там ждет. Я с ними не связывался.
- Как она, Питер?
- Все в порядке... - Питер обнаружил, что ему трудно называть ее по имени, трудно произносить ласковые слова. Он надеялся, что голос его не звучит слишком напряженно. - Но нам пришлось нелегко.
- Знаю. Я понимаю. Я чувствовала себя такой беспомощной. Я очень старалась, поэтому меня и не было, Питер, cheri, но день за днем не могла получить никаких сведений.
- Теперь все кончено, - хрипло сказал Питер.
- Не думаю, - быстро возразила она. - Откуда ты звонишь?
- Из Лондона.
- Когда вернешься.
- Час назад я позвонил в Брюссель. "Нармко" срочно ждет меня. Лечу сегодня первым рейсом после полудня.
- Питер, мне нужно тебя увидеть. Я слишком давно тебя не видела. Но, oh mon Dieu, мне сегодня вечером нужно быть в Вене. Подожди, сейчас подумаем. Если я пошлю за тобой "лир", мы можем встретиться, хотя бы на час. Ты полетишь поздним рейсом из "Орли" в Брюссель, а я в Вену на "лире". Пожалуйста, Питер. Мне тебя так не хватает. Мы пробудем целый час вместе.
Питер вышел из "лира", его встретили и провели в помещение для особо важных пассажиров над главным залом аэровокзала.
Когда он вошел в это помещение, Магда Альтман быстро пошла ему навстречу, и он забыл, как ее присутствие освещает комнату.
На ней был безукоризненный жакет поверх соответствующей по цвету юбки, строгий металлически серый и чрезвычайно эффективный. Передвигалась она на длинных грациозных ногах, как балерина, ноги, казалось, растут у нее от самой талии, и Питер почувствовал себя неуклюжим; его тяготило сознание, что он близок к злу.
- О, Питер! Что с тобой сделали? - тревожно спросила она, и в ее огромных сочувственных глазах была искренняя озабоченность. Она протянула руку и коснулась его щеки.
Напряжение и ужас последних дней привели его на край физической выносливости. Кожа его посерела, казалась болезненной, и на ней темнела щетина. На висках появилось больше серебра, светлые нити видны были и в густых волосах, а в глазах - загнанное выражение. Глаза глубоко ввалились.
- О, дорогой, дорогой, - прошептала она, тихо, так, чтобы никто в комнате не расслышал, и потянулась к нему ртом.
Питер тщательно готовился к этой встрече. Он понимал, как важно ничем себя не выдать. Магда не должна догадаться, что он узнал о ней. Это было бы смертельно опасно. Он должен действовать совершенно естественно. Это необходимо. На мгновение в памяти возникло истощенное бледное лицо Мелиссы-Джейн, и он наклонился и поцеловал Магду.
Он заставил свой рот смягчиться, а ее был мягок, влажен, тепел, он пах зрелой женщиной и раздавленными лепестками. Питер заставил свое тело приветствовать ее, соединиться с ней и думал, что ему это удалось, но она мягко разорвала его объятия и откинулась, по-прежнему прижимаясь к нему стройными сильными бедрами. Винмательно посмотрела ему в лицо, взгляд ее быстр и проницателен, и он увидел, как у в глубине ее глаз что-то промелькнуло. Они погасли, в них остался только холодный безжалостный огонь, как искра в глубине большого изумруда.
Она что-то заметила. Но ведь заметить было нечего. Что-то поувствовала в нем, какую-то новую настороженность. Конечно, она искала ее. Ей нужно только самое ничтожное подтверждение - выражение рта, осторожность во взгляде, небольшая сдержанность и отчужденность тела - все то, что он надеялся скрыть.
- Я рада, что ты надел синее. - Она коснулась лацкана его повседневного пиджака. - Оно тебе подходит, дорогой.
Он заказывал этот пиджак, помня о ней, но теперь манеры ее стали чуть резче. Как будто она отдалилась, воздвигла между ними невидимый барьер.
Она села рядом с ним на диван, но не касаясь его, кивком отпустила секретаря. Тот прошел через комнату и присоединился к двум телохранителям, ее серым волкам, и все трое оставались за пределами слышимости, негромко разговаривая друг с другом.
- Расскажи мне, Питер. - Она наблюдала за ним, но холодный зеленый огонь в глазах погас. Дружелюбная, сочувствующая, внимательно слушающая, как он во всех подробностях рассказывал о похищении Мелиссы-Джейн.
Старое правило - говорить правду, когда это полезно. Сейчас это полезно, потому что Магда и так знает все подробности. Он рассказал ей о требовании Калифа убить Кингстона Паркера и своей реакции.
- Я бы сделал это, - откровенно сказал он ей, и она сжала его руку и чуть вздрогнула.
Питер рассказл о счастливом звонке, который помог найти Мелиссу-Джейн. Подробно описал, как с ней обращались, рассказал о ее ужасе и о том, какую психологическую травму она перенесла, и при этом внимательно следил за Магдой. Он что-то увидел в ее взгляде, что-то подчеркнутое слегка нахмуренным выражением лица. Он понимал, что не может ожидать чувства вины. Калиф должен быть далек от таких земных переживаний, но что-то в ней было, не просто поддельное сочувствие.
- Мне нужно было остаться с ней. Мне казалось, что я ей необходим, объяснил он.
- Да. Я рада, что ты это сделал, Питер. - Она кивнула и взглянула на свои часы. - О, как мало времени осталось, - пожаловалась она. - Давай выпьем шампанского. У нас есть повод отпраздновать. Мелисса-Джейн жива, она молода и легко восстановится.
Питер открыл бутылку; когда пробка хлопнула, он разлил светло-желтое "Дом Периньон" по бокалам и улыбнулся ей, поднимая свой.
- Приятно увидеть тебя, Питер. - Она поистине превосходная актриса, это сказано с невинной неожиданностью, и он про себя восхитился. Подавил это восхищение и подумал, что надо убить ее здесь и сразу. Оружие ему для этого не нужно. Он может сделать это голыми руками, но под мышкой у него в мягкой кобуре "кобра". Он убьет ее, и двое телохранителей тут же застрелят его. Одного из них он может прихватить с собой, но другой убьет несомненно. Это лучшие люди. Он сам отбирал их. Они его убьют.
- Мне жаль, что мы так долго не виделись, - сказал он, улыбаясь ей.
- О, cheri, знаю, мне тоже жаль. - Она коснулась его лба - первое прикосновение с объятия при встрече. - Хотела бы я, чтобы было по-другому. Но мы с тобой оба слишком многое должны сделать, и нам нужно прощать друг друга.
Возможно, слова ее имели особое значение; в глазах ее на мгновение вспыхнул теплый зеленый свет и что-то еще - может быть, глубокое искреннее сожаление. Она отхлебнула вино и опустила длинные изогнутые ресницы, прикрывая глаза от его взгляда.
- Надеюсь, нам никогда не придется прощать друг другу что-нибудь ужасное...
Впервые он посмотрел прямо на необходимость убить ее. До этого было что-то клиническое и академическое в его рассуждениях, и он избегал задумываться о самом действии. Но теперь представил себе, как ударят пули "велекс" по этому гладкому красивому телу. Внутри у него перевернулось, и впервые он усомнился, сможет ли это сделать.
- О, Питер, я тоже надеюсь. Больше всего в жизни я надеюсь на это. Она на мгновение подняла ресницы, глаза ее, казалось, впиваются в него, просят о чем-то - о прощении, может быть. Но если не пистолет, то как это сделать? Выдержит ли он, когда хрящи и кости будут трещать под его пальцами, сможет ли удержать нож в ее твердом плоском животе, сможет ли почувствовать, что она бьется, как марлин на острие багра?
Зазвенел телефон в баре, и после второго звонка секретарь взял трубку. Негромко сказал:
- Qui, qui. D'accord [Да, да. Хорошо (фр.)]. - Повесил трубку. Мадам баронесса, самолет заправлен и готов к вылету.
- Вылетаем немедленно, - сказала она ему, потом Питеру: - Прости.
- Когда мы увидимся? - спросил он.
Она пожала плечами, легкая тень пробежала по ее лицу. - Трудно сказать. Не знаю. Я тебе позвоню А теперь я должна идти, Питер. Adieu [Прощай (фр.)], дорогой.
Когда она вышла, Питер подошел к окну, выходящему на взлетное поле. Стояло великолепное весеннее утро, вдоль посадочных полос цвели ранние хризантемы, как разбросанные золотые соверены, среди них прыгали черные птицы, клюя насекомых. Их совершенно не беспокоил рев двигателей: взлетал самолет на Швейцарию.
Питер мысленно пробежал по их встрече. Точно определил момент, когда она изменилась. Когда перестала быть Магдой Альтман и стала Калифом.
Сомнений не оставалось. Да были ли они у него, подумал он, или просто он хотел испытывать сомнения?
Теперь он должен ожесточиться. Будет трудно, гораздо труднее, чем он думал. Они ни разу не остались наедине: все время поблизости были серые волки. Это еще один признак ее нового знания. Будут ли они снова наедине когда-нибудь, теперь, когда она насторожилась?
Вдруг он вспомнил, что она сказала не "Au revoir [До свидания (фр.)], дорогой", а "Adeiu, дорогой".
Это предупреждение? Тонкий намек на смерть - ибо если Калиф его заподозрил, он знал, что его ждет. Угрожала она ему или просто отбросила от себя за ненужностью, как и предупреждал Кингстон Паркер?
Он почувствовал отчаяние при мысли, что может больше никогда ее не увидеть. Разве что через прицел пистолета.
Стоял, глядя в окно, думая о том, как начала распадаться его карьера и сама жизнь с тех пор, как он впервые услышал имя Калифа.
Вздоргнул, услышав за плечом вежливый голос служащего. - Объявили о посадке на рейс до Брюсселя, генерал Страйд.
Питер со вздохом повернулся и взял пальто и брифкейс крокодиловой кожи - подарок женщины, которую ему предстояло убить.
На длинном столе в его новом кабинете накопилась такая груда писем и срочных дел, что у Питера появился предлог отложить подробное планирование своего упреждающего удара по Калифу.
К своему легкому удивлению, он обнаружил, что ему нравится суета и споры, неистовый ритм и непрерывные требования торгового отдела. Он наслаждался, противопоставляя свой ум и характер уму и характеру конкурентов, наслаждался общением с людьми - и впервые в жизни понял, что в той жизни, которую ведет его брат Стивен, тоже есть своя привлекательность.
Через три дня после его возвращения в кабинет военно-воздушные силы Ирана сделали первый заказ на ракеты "Нармко" "кестрел". Сто двадцать ракет стоимостью в сто пятьдесят миллионов долларов. Он понял, что испытал очень сильное чувство, оно может стать еще сильнее, и к нему можно привыкнуть, как к нароктику.
На деньги он всегда смотрел как на помеху, ему скучны были беседы с управляющими банков и работниками налоговой службы, но теперь он понял, что это совсем другие деньги. Он заглянул в мир, в котором живет Калиф, и понял, что когда человек оперирует такими суммами, вполне возможны мечты о богоподобной власти, возможно пожелать превратить их в реальность.
Мог понять, но не мог простить, и вот наконец семь дней спустя после своего возвращения в Брюссель он заставил себя посмотреть в лицо тому, что обязан сделать.
Магда Альтман исчезла. После короткого и неудовлетворительного свидания в аропорту "Орли" она с ним не связывалась.
Он понял, что должен пойти к ней сам. Он утратил свое особое положение, которое делало более легким выполнение задачи.
Но он по-прежнему может подойти к ней достаточно близко, чтобы убить, в этом он был уверен. Точно так же как у него была возможность сделать это в "Орли". Но такой путь - это самоубийство. Даже если он выживет после быстрой реакции телохранителей, последует медленный, но неизбежный судебный процесс. Не задумываясь глубоко, он знал, что не сможет для своего оправдания использовать историю Калифа. Ни в одном суде в нее не поверят. Без поддержки "Атласа" и американской и английской разведок его будут считать сумасшедшим. А поддержки не будет, в этом он был уверен. Если он убьет Калифа, они обрадуются, но дадут ему пойти на гильотину, не сказав ни слова в его защиту. Он мог себе представить, какое возмущение поднялось бы в мире, если бы стало известно, что такая неортодоксальная организация, как "Атлас", наняла убийцу для устранения выдающегося гражданина другой и дружественной страны.
Нет. Он совершенно одинок, предоставлен самому себе. Паркер дал это понять очень ясно. Но Питер понял, что не хочет умирать. Он не готов пожертвовать своей жизнью, чтобы остановить Калифа, - если есть другая возможность. Другое дело, если бы такой возможности не было.
Планируя, о думал о своей жертве как о Калифе и никогда - как о Магде Альтман. Только так мог он хладнокровно обдумывать возникающие проблемы. Где, когда, а потом и как.
Он усложнил свою задачу, усовершествовав ее личную охрану, при этом он прежде всего заботился о том, чтобы сделать ее передвижения как можно более непредсказуемыми. Календарь ее появлений на людях охранялся так же строго, как государственные тайны, никогда заранее не объялялось о ее присутствии на государственных или общественных мероприятиях.
Если ее приглашали пообедать на Елисейских Полях, об этом сообщалось через день после обеда, а не накануне. Но все же есть такие ежегодные события, которые она ни за что не пропустит. Они вместе обсуждали слабые места в ее охране.
- О, Питер, нельзя же делать из меня заключенную. - Она протестующе рассмеялась, когда он упомянул их. - У меня так мало подлинных удовольствий, ты ведь не отберешь их у меня?
Она на за что не пропустит первую в сезонедемонстрацию мод из коллекции Ив Сен Лорана или начало гоночного сезона с его главным событием - скачками на парижский Гран При в Лонгчеме. В этом году она очень надеялась на победу своей прекрасной и храброй гнедой кобылы, Ледяного Леопарда. Она там будет. Это совершенно несомненно.
Питер набросал список возможных мест убийств, потом оставил в нем только самые вероятные. Например, поместье "Ла Пьер Бенит". Преимущество его в том, что оно хорошо знакомо Питеру. Глазом солдата он рассматривал широкие террасы лужаек, спускающиеся к озеру, намечал возможные линии огня. Вдоль дальней стороны озера в лесу могут разместиться снайперы; можно использовать маленький лесистый холм севернее дома, откуда открывается вид на двор и конюшни. Однако поместье хорошо охраняется, и даже внутри него передвижения жертвы непредсказуемы. Можно неделю пролежать в засаде, а она в это время будет в Риме или Нью-Йорке. И отход очень опасен, через малонасеннную местность; от поместья ведут только две дороги, и полиция сразу их перекроет. Нет, "Ла Пьер Бенит" он вычеркнул из списка.
В конце концов остались только два пункта, которые первыми пришли ему в голову: помещение для участников скачек в Лонгчеме и выставка Ив Сен Лорана на авеню Виктора Гюго, 46.
Вероятно, понадобится снять контору в одном из этих зданий - с добавочным риском, если даже он использует вымышленное имя. Это делало слегка более предпочтительными скачки. Однако Питер откладывал принятие решение, пока не осмотрит внимательно место действия.
У этих мест было и важное преимущество. Убийство произойдет на расстоянии. Он избежит ужасных моментов убийства вблизи - с помощью пистолета, ножа или гарроты.
Он увидит Калифа издалека в оптический прицел. Искаженная перспектива и измененные цвета придадут всему ощущение нереальности. Расстояние позволит избежать встречи. Ему не придется увидеть, как гаснет свет в этих огромных зеленых глазах, слышать, как вырывается последнее дыхание из мягких прекрасных губ, которые дали ему так много радости. Он быстро отбросил эту мысль. Она ослабляла его решительность, хотя гнев и желание мести не ослабевали.
Если бы у него было снайперскоей ружье калибра .222, какие используются в "Торе", это был бы лучший инструмент для решения задачи. С длинным пригнанным стволом, специально подогнанным вооружением, с новым лазерным прицелом, это ружье точно посылало пулю на расстояние в семьсот ярдов.
Снайперу нужно было только нажать указательным пальцем левой руки кнопку на ложе. Это включало лазер, и луч устремлялся по траектории пули. На цели появится яркое белое пятнышко размером с серебряную монету. Снайпер смотрит в прицел, и когда пятнышко совмещается с целью, нажимает курок. С таким прицелом даже не очень подготовленный стрелок попадет в цель, а в руках Питера это оружие будет непогрешимо - и Колин Нобл даст ему такое ружье. Не только даст - вероятно, доставит с поздравлениями от имени корпуса морских пехотинцев США через старшего военного атташе американского посольства в Париже.
Однако Питер так критически продолжал раздумывать над планами, что понял: он откладывает переход к активным действиям.
Шестнадцатый день после его возвращения в Брюссель был пятницей. Утро Питер провел на полигоне НАТО к северу от города; там демонстрировался новый электронный щит, созданный "Нармко", он позволял скрыть от радаров ракеты ближнего действия и противотанковые ракеты. Вернулся он на вертолете с тремя иранскими офицерами, присутствовавшими на демонстрации, ланч они провели в "Эполь де Мотон", прекрасно и неторопливо поели. Питер испытывал чувство вины, проведя три часа за обеденным столом, и потому работал над контрактом по продаже ракет до семи вечера.
Уже в темноте он вышел через служебный вход, принимая все обычные предосторожности на случай, если убийцы Калифа ждут его на темных улицах. Он никогда не выходил в одно и то же время и не шел одним и тем же маршрутом. В этот вечер он купил газеты у торговца табаком на Гран Плас и решил просмотреть их в одном из открытых кафе, выходящих на площадь.
Начал он с английских газет, и заголовки шли через всю первую страницу; черные и отчетливые, они провозглашали:
ПАДЕНИЕ ЦЕНЫ НА СЫРУЮ НЕФТЬ
Питер, прихлебывая виски, задумчиво прочел статью, потом заглянул на шестую страницу, где печаталось продолжение.
Скомкал газету и невидящим взглядом смотрел на поток туристов и ранних вечерних гуляк.
Калиф добился своего первого международного триумфа. Отныне не будет никаких преград на пути безжалостного неистовства власти и насилия.
Питер понял, что не может больше откладывать. Он принял решение действовать, и решение это было безвозвратным. Он организует в понедельник посещение Лондона, для этого достаточно предлогов. Попросит Колина встретить его в аэропорту, и придется поделиться с ним своим планом. Питер знал, что может ожидать полной поддержки. Потом он вернется в Париж для последней разведки и выбора места убийства. До весенней демонстрации мод еще две недели - две недели тщательной подготовки, чтобы не было неудачи.
Неожиданно он ощутил сильную усталость, словно принятие решения отняло у него последние силы. Так устал, что короткий путь назад в отель пугал. Питер заказал еще виски и выпил, прежде чем смог собраться.
"Нармко" содержала два многокомнатных номера в "Хилтоне" для своих старших менеджеров и важных посетителей. Питер еще не искал квартиры в городе и жил в меньшем из двух номеров. Здесь он мылся, спал, переодевался и не мог избавиться от ощущения временности, быстрой смены обстоятельств, которые окружили его.
"Книги мои опять на складе", - подумал он с чувством одиночества. Собрание прекрасных редких книг большую часть его жизни на хранении, а он носится по всему миру, куда призывают обязанности, живет в казармах и отелях. Книги - его единственное имущество, и, думая о них, он почувствовал непривычное желание остановиться, иметь свое собственное место - и тут же отбросил эту мысль, цинично улыбаясь, - снова он на улицах чужого города, снова один.
"Должно быть, начинаю стареть", - решил он. Раньше он никогда не испытывал одиночества - но теперь, теперь? Совершенно неуместно вспомнилась Магда Альтман, как она пришла к нему в объятия и сказала:
- О, Питер, я так долго была одинока.
При этом воспоминании он застыл, стоял при свете уличного фонаря высокий мужчина в шинели с поясом, с худым истощенным лицом.
Блондинка с похотливо накрашенными губами подошла к нему, остановилась, делая предложение, и Питер вернулся к действительности.
- Merci. - Он отрицательно покачал головой и пошел дальше.
Когда он вошел в вестибюль "Хилтона", его внимание привлекла груда журналов в киоске, и он остановился у полки журналов для женщин. Там должно быть объявление о начале сезона высокой моды в Париже, и он стал пролистывать страницы "Вог", ища упоминаний об Ив Сен Лоране. И тут же был поражен женским лицом во весь разворот.
Тонкие элегантные черты лица, чуть раскосые славянские глаза. Сверкающий водопад темных волос, кошачья грация движений, остановленных фотокамерой.
На снимке она была в группе из четверых. Вторая женщина - жена известного поп-певца, живущая в разъезде с ним. Надутое лицо, чуть скошенные глаза, ярко накрашенные губы - признаки парижской общественной сцены. Партнер ее - американский актер с веснушчатым мальчишеским лицом, в бархатном пиджаке с золотой цепью на шее, более известный своими сексуальными пристрастиями, чем ролями в фильмах. Совсем не с такими людьми обычно общается Магда Альтман, но вот второй мужчина, к которому она прислонилась, больше в ее стиле. Лет сорока, смуглый и красивый по-своему, с тяжеловатым мясистым лицом, густыми волнистыми светлыми волосами; от него исходит ощущение власти и уверенности, как и полагается главе крупнейшей немецкой автомобилестроительной компании.
В подписи под снимком сообщалось об открытии в Париже новой дискотеки - и опять не обычное место для Магды Альтман, но она ослепительно улыбалась высокому красивому немцу, так явно наслаждаясь, что Питер испытал укол какой-то эмоции. Ненависть или ревность - не мог сказать точно. Захлопнув журнал, он вернул его на полку.
В безличном антисептически чистом номере он разделся и принял душ, потом, стоя обнаженным в небольшой гостиной. налил себе виски. Третья порция за вечер.
Он понял, что со времени похищения пьет гораздо больше, чем обычно. Когда человек одинок и в глубоких сомнениях, выпивка коварно действует на него. Надо последить за собой. Он отхлебнул янтарной жидкости с привкусом дыма и повернулся, разглядывая себя в зеркале.
С возвращения в Брюссель он ежедневно тренируется в офицерском спортклубе НАТО, членом которого еще является, и тело у него худое и жесткое, живот как у борзой, только лицо изменилось от горя, напряжения и как будто глубокого внутреннего сожаления.
Он прошел в спальню, и тут зазвонил телефон.
- Страйд, - сказал он в трубку, по-прежнему обнаженный, со стаканом виски в руке.
- Подождите, пожалуйста, генерал Страйд. Международный звонок.
Ожидание казалось бесконечным, на линии что-то гудело и щелкало, слышались голоса телефонисток на плохом французском и еще более плохом английском.
И неожиданно ее голос, но слабый и далекий, как шепот в обширном пустом зале.
- Питер, это ты?
- Магда? - Услышав ее голос, он испытал шок; послышался щелчок, прежде чем она заговорила снова, переключение несущей волны сказало ему, что они говорят по радиотелефону.
- Мне нужно увидеть тебя, Питер. Так не может продолжаться. Ты приедешь ко мне, Питер?
- Где ты?
- Les Neuf Poissons [Девять Рыб (фр.)]. - Голос ее был таким слабым, что он попросил повторить.
- Les Neuf Poissons. Девять Рыб, - повторила она. - Прилетишь, Питер?
- Ты плачешь? - спросил он; наступило молчание, прерывающееся щелканьем и гудением; он уже подумал, что связь прервалась; с тревогой повторил: - Ты плачешь?
- Да. - Всего лишь легкий вздох, ему это могло показаться.
- Почему?
- Потому что мне печально и страшно, Питер. Потому что я одна, Питер. Ты прилетишь? Пожалуйста, прилетай.
- Да, - сказал он. - Как мне туда добраться?
- Позвони Гастону в "Ла Пьер Бенит". Он все организует. Побыстрее, Питер. Как только сможешь.
- Да. Как только смогу... но где это?
Он ждал ответа, но теперь наступила окончательная тишина.
- Магда? Магда? - в отчаянии закричал он, но тишина насмехалась над ним. Он неохотно нажал пальцем на рычаг телефона.
- Les Neuf Poissoins, - негромко повторил он и снова поднял трубку. Пожалуйста, дайте мне Францию, Рамбуйе 47-87-47. - Ожидая, он быстро думал.
И понял, что подсознательно ждал именно этого. Его охватило чувство предопределенности: колесо может только поворачиваться, оно не может откатиться в сторону. Так и должно быть.
У Калифа нет альтернативы. Это вызов на казнь. Он удивлен только, что вызов не пришел раньше. Он понимал, почему Калиф не осуществляет свою попытку в городах Европы или Англии. Одна такая попытка, хорошо спланированная, осуществлявшаяся значительными силами, провалилась в тот вечер на дороге в Рамбуйе. Это послужило для Калифа предупреждением, он не будет недооценивать противника. А в остальном проблемы почти те же, что и у Питера, планировавшего удар по самому Калифу.
Когда, где и как - и здесь у Калифа преимущество. Магда может вызвать его в любое место, но как невероятно искусно это сделано. Ожидая связи с Рамбуйе, Питер заново удивился этой женщине. Казалось, нет предела ее талантам и способностям; он понимал, что присутствует при тщательно отрепетированном акте, но вопреки этому сердце его замирало от отчаяния в ее голосе, от сдавленных звуков рыданий.
- Резиденция баронессы Альтман.
- Гастон?
- Да, сэр.
- Генерал Страйд.
- Добрый вечер, генерал. Я жду вашего звонка. Я чуть раньше разговаривал с баронессой. Она попросила меня организовать ваш прилет на Les Neuf Poissons. Я это сделал.
- А где это, Гастон?
- Les Neuf Poissons - острова баронессы в Тихом океане. Вам нужно будет рейсом УТА [Французская авиакомпания] добраться до Папеета-Фааа на Таити, там вас будет ждать пилот баронессы. Оттуда до Les Neuf Poissons всего сто миль, но посадочная полоса на острове слишком коротка для "Лира", приходится добираться на меньших самолетах.
- А когда баронесса отправилась туда?
- Семь дней назад, генерал, - ответил Гастон и сразу ровным уверенным секретарским голосом стал сообщать подробности. - Билет на рейс УТА ждет вас на контроле, генерал; я зарезервировал для вас место у окна в салоне для некурящих.
- Вы обо всем подумали. Спасибо, Гастон.
Питер положил трубку, и понял, что усталость прошла: он чувствовал себя полным жизни и энергии. Душевный подъем опытного солдата перед началом действий, подумал он, или просто перспектива окончания нерешительности и страха перед неизвестным? Скоро - плохо или хорошо - все будет кончено, и он приветствовал это.
Он прошел в ванную и вылил в раковину остатки виски в стакане.
Самолет УТА DC10 заходил на посадку на Таити-Фааа с востока, пропуская острые вершины Моореа под левым крылом. Питер помнил великолепные мрачные горы острова-спутника Таити как фон музыкального фильма "Южный Тихий океан", снятого здесь. Вулканические скалы черны и не обветрены, и вершины острые, как плавники акулы.
Они пролетели узким проливом между двумя осторовами, и посадочная полоса словно протянула руку в море, приветствуя большую серебряную машину.
Воздух тяжелый, теплый, насыщенный ароматом цветов красного жасмина, красивые смуглые девушки грациозно раскачивались в приветственном танце. Острова встречали с необыкновенным дружелюбием и гостеприимством, но когда Питер прихватил свою легкую сумку и пошел к выходу, произошло нечто необычное. Один из полинезийских таможенников у выхода обменялся несколькими словами с товарищем и преградил дорогу Питеру.
- Добрый день, сэр. - Он широко и дружески улыбался, но улыбка не шла дальше глаз. - Будьте добры, пройдите сюда. - Двое таможенников проводили Питера в крошечный кабинет для досмотра.
- Пожалуйста, откройте сумки, сэр. - Быстро, но тщательно они просмотрели содержимое его сумки и крокодилового брифкейса; один из них измерительной линейкой проверил наличие скрытых отделений.
- Должен поздравить вас: вы действуете очень эффективно, - улыбнулся Питер, но голос его звучал напряженно.
- Выборочная проверка, сэр, - ответил, улыбаясь, старший офицер. Вы, к несчастью, оказались десятитысячным пассажиром. А теперь, сэр, не будете ли вы возражать против личного обыска?
- Обыска? - выпалил Питер. Он хотел выразить протест, но потом просто поднял руки и сказал: - Валяйте.
Он представлял себе, что Магда Альтман здесь такая же знатная дама, как и во Франции. Ей принадлежит целая группа островов, и достаточно ей просто кивнуть, как посетителя подвергнут самому тщательному обыску.
Таможенник прощупал его руки и бока от подмышек до пояса, а второй в это время пригнулся и проверял ноги.
"Кобру" Питер оставил в сейфе "Хилтона" в Брюсселе. Он ожидал чего-то вроде этого, так и должен был действовать Калиф.
- Удовлетворены? - спросил он.
- Спасибо за содействие, сэр. Желаем хорошо провести время на островах.
Личный пилот Магды ждал Питера в главном зале и торопливо пошел ему навстречу. Они обменялись рукопожатием.
- Я встревожился, когда вас не оказалось среди пассажиров.
- Небольшая задержка на таможне, - объяснил Питер.
- Мы должны лететь немедленно, если не хотим садиться на Les Neuf Poissons ночью. Там это трудно.
На площадке для обслуживания стоял "лир" Магды, рядом с ним "норман трислендер" казался маленьким и неуклюжим. Этот небольшой, похожий на журавля самолет способен взлетать с коротких полос и садиться на них.
В самолет уже погрузили коробки и ящики с припасами: все от туалетной бумаги до шампанского "Вдова Клико", все было привязано и упаковано в сеть с широкими ячейками.
Питер занял правое сидение, пилот поговорил с контролем и повернулся к Питеру.
- Час полета. Едва успеем.
Солнце садилось за ними, когда они подлетали с запада и перед ними открылись Les Neuf Poissons, как драгоценное изумрудное ожерелье на синем бархате океана.
Девять островов характерной круглой вулканической формации, они окружали лагуну с такой чистой водой, что все изгибы кораллов были видны так ясно, словно они не под водой, а в воздухе.
- Когда барон купил острова в 1945 году, у них было полинезийское название, - объяснил пилот на своем четком французском уроженца юга Франции. - Один из полинезийских королей подарил из своему любимому миссионеру, а барон купил их у вдовы миссионера. Барон не мог произнести полнезийское название и потому изменил его... - Пилот усмехнулся. - Барон обращался в миром на своих собственных условиях.
Семь островов представляли собой просто полоски песка с линией пальм, но два восточных больше, и их базальтовые вулканические холмы блестели на заходящем солнце, как шкура большой ящерицы.
Когда они повернули на посадку, Питер в иллюминатор у локтя увидел центральное здание с крышей, крытой пальмовыми листьями; крыша по островной традиции изогнута, как нос корабля, а вокруг, полускрытые в роскошной зелени, небольшие бунгало. Они снова оказались над лагуной и увидели длинный причал, далеко уходящий в спокойные воды; у причала несколько яхт, большая моторная шхуна, которая, очевидно, используется для доставки тяжелых запасов, таких, как бензин, с Папеете, множество моторных лодок для катания на лыжах, ныряния и ловли рыбы. Одна лодка шла по лагуне, от нее отходил широкий волнистый след; крошечная фигурка на водных лыжах подняла руку и приветственно помахала. Питер подумал, что, может, это она, но тут "трислендер" резко наклонился, и в иллюминатор стали видны только кучевые облака, окровавленные заходящим солнцем.
Посадочная полоса короткая и узкая, вырублена посреди пальмовой плантации на ровном месте между берегом и холмами. Покрыта она раздробленным кораллом. На посадку самолет вышел над пальмовой рощей. Питер заметил, что пилот не преувеличил, назвав посадку трудной. Из-за холмов дул сильный поперечный ветер, он раскачивал крылья самолета. Пилот отклонился от курса, повернув отчасти навстречу ветру, и, когда самолет пролетал над самыми верхушками пальм, отключил двигатель и аккуратно опустился на поверхность в пятидесяти футах от начала полосы; пилот мгновенно включил тормоза и остановил машину.
- Превосходно! - невольно восхищенно воскликнул Питер, и пилот чуть удивленно посмотрел на него, словно это мелочь, не заслуживающая похвалы. Баронесса Альтман нанимает только лучших.
В конце полосы среди пальм ждала электрическая повозка - в такой перемещаются игроки в голф - и в ней девушка полинезийка. В парео, обернутом ниже подмышек - цельная полоса алой и золотой ткани, опускающаяся до середины бедер. Ноги у нее голые, а на голове венок их свежих цветов.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги