Свирепая справедливость

И если это так, то что будет после Калифа - конечно, если удастся уничтожить его? Останется ли он сам прежним? Или слишком далеко выйдет за пределы допустимого обществом поведения? Сможет ли он вернуться? И тут он подумал о Магде Альтман и понял, что в ней его надежда на будущее. После Калифа будет Магда.

Сомнения ослабляют, сказал он себе. Сейчас он на арене с врагом, и не должно быть никаких отвлечений. Ни отвлечений, ни сомнений - только полная сосредоточенность на предстоящей схватке.

Он встал с постели и начал одеваться.

Как и предсказывала Пат, Стивен обрадовался, застав Питера в "Тисовом Аббатстве".

Он тоже загорел за время недолгого пребывания в Испании, но опять прибавил в весе, всего несколько фунтов, но скоро это превратится в серьезную проблему: хорошая еда и выпивка - наиболее очевидные опасные спутники успеха. Впрочем, не самые опасные искушения из тех, что могут прийти к человеку, средства которого не ограничены.

Во время ланча Питер украдкой следил за ним, изучал красивое лицо, очень похожее на его собственное, с тем же широким лбом и прямым аристократическим носом, но в то же время такое отличное в небольших, но важных деталях - и дело не только в темных усах Стивена.

"Легко быть крепким задним умом", - сказал себе Питер, наблюдая за своим братом-близнецом. Только теперь эти небольшие отличия, которые он увидел словно впервые, приобрели для него значение. Более узкие глаза, расположенные чуть ближе друг к другу; когда Стивен смеется глубоким грудным смехом, в глазах его сохраняется холодный свет, рот и в смехе остается решительным и жестким - рот человека, который не потерпит преград на пути своего честолюбия, препятствий перед своими желаниями.

За ланчем разговор шел преимущественно о перспективах скачек: сезон открылся в Доркастере на прошлом уикэнде, и Питер со знанием дела участвовал в беседе; при этом он вспоминал прошлое, подробности, которые могли бы тревожить его, если бы он не подавил воспоминания о них своей инстинктивной и безусловной верностью по отношению к брату.

Стивена отчислили из Сандхерста, и Питер без всяких расспросов знал, что это несправедливо. Ни один Страйд не способен на то, в чем обвинили Стивена, и он даже не стал обсуждать это с братом. И подтвердил свою верность рукопожатием и несколькими неловкими словами.

- Спасибо, Питер. Я никогда этого не забуду, - ответил Стивен, глядя ясными глазами в глаза Питеру.

За послевоенные годы, когда даже более опытному человеку казалось невозможным заработать состояние, Стивен поднимался со скоростью метеорита; нужно было обладать особыми способностями и идти на большой риск, чтобы добиться того, чего добился Стивен.

И теперь, сидя за столом брата, поедая жареное седло барашка с первыми в этом сезоне хрупкими белыми побегами аспарагуса, привезенными с континента, Питер вступил на запретную почву и задумался над верностью, которую раньше считал безусловной. Но все это соломинки, развеянные ветром времени. Возможно, эти далекие события не имеют никакого значения. Питер стал думать о настоящем.

"Страйд" сказал руководитель Магды в Тель-Авиве. Только два имени, двое близких к Калифу людей: Цветок Кактуса и Страйд. Это факт, а не предположение.

Сидя во главе стола, сэр Стивен Страйд уловил взгляд брата.

- Выпьем, дорогой друг. - Стивен в старом приветствии поднял бокал кларета.

- Превосходно, - дал верный ответ Питер. Небольшой ритуал, наследие Сандхерста. Питер подавил глубокое сожаление. "Может, Калиф не сумел еще полностью разложить меня", - подумал он и выпил.

После ланча последовал еще один ритуал братьев. Стивен сделал знак, и Питер коротко кивнул. Старая армейская шинель Питера висела внизу в шкафу, рядом с ящиком с высокими сапогами, и они со Стивеном переодевались в теплую грубую одежду, сидя рядом друг с другом на монашеской скамье, где так часто сидели в прошлом.

Потом Стивен пошел в оружейную, достал из шкафа дробовик и сунул в карман горсть патронов.

- У лисы выводок где-то внизу, она часто гостит у местных цыплят... объяснил он, когда Питер вопросительно посмотрел на него. - Нужно ее остановить. Пока некогда было... - и он прошел через заднюю дверь в сад и пошел по направлению к ручью.

В первый день пребывания Питера в "Тисовом Аббатстве" братья всегда обходили границы старого имения - еще одна их традиция; в это время они обменивались новостями и восстанавливали связь друг с другом.

Рядом они прошли по берегу речки; когда тропа сузилась, пошли друг за другом - Стивен впереди, повернули и углубились в лес.

Стивен был возбужден своим успешным посещением Испании, хвастал тем, что удалось купить еще участок берега для нового поля для гольфа. Можно расширить отель на пятьсот номеров.

- Сейчас время покупать. Запомни мои слова, Питер: мы на пороге нового подъема.

- Поможет снижение цены на нефть, - согласился Питер.

- Ну, это только начало, старина. - Стивен повернулся, посмотрел через плечо и понимающе подмигнул Питеру. - В следующие шесть месяцев цена упадет еще на пять процентов, запомни мои слова. Арабы образумились, быстро продолжал Стивен, называл отрасли промышленности, которым наиболее выгодно снижение цены на сырую нефть, потом ведушие компании в этих отраслях. - Если у тебя лежит без дела пара фунтов, вот куда нужно их вкладывать. - Стивен совершенно менялся, когда начаинал говорить о деньгах. Из-за фасада деревенского английского сквайра, который он так тщательно поддерживал, выглядывала подлинная сущность, блеск в глазах не маскировался, а усы ощетинивались, как у крупного жищника.

Он продолжал говорить негромко и убедительно, когда они вышли из леса и пошли по открытому полю к развалинам римского лагеря на верху невысокого холма.

- ...Людям по-прежнему нужно говорить, что им делать. Эти проклятые торговцы в Вестминстере вышвырнули нашу империю, но у нас сохраняются обязанности. - Стивен переместил дробовик из одной руки в другую, при этом ружье раскрылось и стали видные блестящие медные взрыватели патронов в казеннике. - Править должны только достойные. - Стивен еще несколько минут развивал эту тему.

И вдруг смолк, будто решил, что и так сказал слишком много, даже такому доверенному человеку, как собственный брат-близнец. Питер тоже молчал. Они поднимались на холм, под ногами хлюпала влажная почва. Было что-то совершенно нереальное в этом моменте. Питер шел по хорошо знакомым местам в прекрасном мягком солнечном свете английского весеннего полудня, шел с человеком, которого знал с рождения - и которого как будто совсем не знал.

Не в первый раз он слышал от Стивена такие речи, но может быть, впервые прислушался. Он вздрогнул, и Стивен взглянул на него.

- Замерз?

- Дрожь пробирает, - объяснил Питер, и Стивен кивнул. Они поднялись на невысокую насыпь, обозначавшую периметр римского лагеря.

Постояли на краю под ветвями прекрасной березы, великолепной в весенней листве.

Стивен тяжело дышал от подъема на холм, начинал сказываться лишний вес. Щеки нездорово покраснели, капельки пота выступили на подбородке.

Он с металлическим щелчком захлопнул ружье и прислонил его к стволу березы, успокаивая дыхание.

Питер небрежно передвинулся и оперся плечом о ствол, но пальцами держался за лацканы шинели, не засунул руки в карманы, сохранял равновесие, чуть покачиваясь. Внешне он казался полностью расслабленным, на самом же деле был напряжен, как пружина, готов к самым решительным дейстивям, и дробовик оставался в пределах досягаемости его правой руки.

Он видел, что Стивен зарядил дробовик патронами номер четыре. На расстоянии в десять шагов они вырвут человеку внутренности. Когда раскрываешь и закрывашь ствол, курок взводится автоматически.

Стивен достал из бокового кармана пальто серебряный портсигар и постучал сигаретой по крышке.

- Жаль Магду Альтман, - неловко сказал он, не глядя Питеру в глаза.

- Да, - негромко согласился Питер.

- Рад, что все прошло цивилизованно. У тебя могли возникнуть осложнения.

- Могли.

- Как теперь твоя работа в "Нармко?"

- Не знаю еще. И не буду знать, пока не вернусь в Брюссель.

- Ну, мое предложение остается в силе, старина. Мне нужна помощь. Правда, нужна. Нужен человек, которому я бы смог доверять. Ты бы сделал мне одолжение.

- Очень благородно с твоей стороны, Питер.

- Нет, я серьезно. - Стивен закурил от золотой зажигалки "Данхилл" и затянулся с явным удовольствием, и немного погодя Питер спросил его:

- Надеюсь, у тебя не очень много акций Альтмана? Они сильно падают.

- Знаешь, это странно. - Стивен покачал головой. - Я их продал несколько недель назад. Мне понадобились деньги для Сан Истабана.

- Повезло, - сказал Питер. Но тут не просто везение. Питер удивился тому, что Стивен так легко рассказал о продаже акций. "Впрочем, - подумал он, - сделка крупная, и ее легко проследить"

Теперь он сосредоточенно разглядывал брата. "Возможно ли это? спрашивал он себя. Неужели Стивен - тот мозговой центр, в котором переплелись соображения идеологии, эгоизма и иллюзии всемогущества?

- В чем дело, старина? - спросил Стивен, слегка сочувственно нахмурившись.

- Я просто думал, что весь этот замысел и казни кажутся мне невероятными, Стивен. Ни за что не поверил бы, что ты способен на это.

- Прости, Питер, я не понимаю. О чем ты говоришь?

- Калиф, - негромко сказал Питер.

Вот оно! Питер сразу увидел. Мгновенная неподвижность, как у вспугнутого животного джунглей, - движение глаз, остановленное усилием воли.

Выражение лица Стивена не изменилось, он превосходно удержал вежливо вопросительное выражение, которое медленно переходило в изумление.

- Боюсь, я не понимаю тебя, старик.

Превосходно сделано. Вопреки своему желанию, Питер был поражен. В его брате таятся такие глубины, о которых он и не подозревал. Но это его упущение. Как ни посмотришь, нужны необыкновенные способности, чтобы достичь того, чего достиг Стивен за двадцать лет, вопреки самым серьезным препятствиям. Как бы он этого ни достиг, он должен быть гением.

Он способен быть Калифом, Питер наконец принял этот факт - и сразу получил фокус для приложения своей ненависти, которую так долго вынашивал.

- Единсвенная твоя ошибка до сих пор, Стивен, в том, что ты сообщил Аарону Альтману свое подлинное имя, - негромко продолжал Питер. Вероятно, ты тогда не знал, что он агент "Моссада" и что твое имя сразу попадет в компьютер израильской разведки. А эту память не может стереть никто и ничто. О тебе известно, Стивен.

Стивен взглянул на дробовик, взгляд этот был инстинктивный и неконтролируемый и дал Питеру последнее необходимое подтверждение.

- Нет, Стивен. Это не для тебя. - Питер покачал головой. - Это моя работа. Ты слишком толст и не в форме, ты никогда не тренировался. Для настоящих убийств тебе нужно нанимать других. Сам ты не справишься.

Стивен снова посмотрел в лицо брату. По-прежнему его выражение не изменилось.

- Мне кажется, ты спятил, старик.

Питер не обратил на это внимание.

- Ты лучше всех других знал, что я способен убить любого. Ты заставил меня это сделать.

- Мы совершенно запутались, - возразил Стивен. - Зачем тебе кого-то убивать?

- Стивен, ты оскорбляешь нас обоих. Я знаю. Нет смысла продолжать представление. Нам нужно выяснить, что же делать дальше.

Он сознательно так сформулировал свою фразу, оставляя возможность для компромисса. Увидел сомнение в глазах Стивена, легкое подергивание рта. Тот должен принять решение.

- Но, пожалуйста, не недооценивай опасность, в которой ты оказался, Стивен. - Говоря это, Питер достал из кармана пару старых черных перчаток и начал надевать. Было что-то угрожающее в этом простом действии, и глаза Стивена снова непреодолимо потянуло к нему.

- Зачем ты это делаешь? - Впервые голос Стивена дрогнул.

- Я еще не тронул ружье, - объяснил Питер. - На нем только твои отпечатки.

- Боже, да тебе не уйти с этим, Питер.

- Почему, Стивен? Всегда опасно носить заряженное ружье по грязной неровной почве.

- Ты не сможешь это сделать, так хладнокровно. - В голосе Стивена послышались истерические нотки.

- Почему? С принцем Хасидом Абдель Хаеком тебя ведь это не остановило?

- Я твой брат... а он всего лишь грязный араб. - Стивен теперь испуганно смотрел на Питера. Выражение лица его менялось: он понял, что проговорился.

Не отрывая взгляда от брата, Питер протянул руку к ружью.

- Подожди! - воскликнул Стивен. - Подожди, Питер!

- Чего ждать?

- Ты должен дать мне объяснить.

- Хорошо, валяй.

- Нельзя просто так сказать "валяй". Все это слишком сложно.

- Ну, хорошо, Стивен. Начнем сначала - с рейса 070. Скажи мне, зачем это.

- Нам пришлось это сделать, Питер. Разве ты не понимаешь? В эту страну вложено свыше четырех английских миллиардов и еще три миллиарда американских. Это главный в мире производитель золота и урана, хрома и десятка других стратегических материалов. Боже мой, Питер. Эти ослы с окороком вместо головы ведут страну по самоубийственному курсу. Ее нужно отобрать у них, заменить их контролируемым правительством. Если мы этого не сделаем, через десять лет там будут красные. Вероятно, даже гораздо быстрее.

- Вы установили бы другое правительство?

- Конечно, - настойчиво сказал Стивен, глядя на ружье, которое тепеть Питер дежал в руках. - Все было спланировано в мельчайших подробностях. Заняло бы два года.

- Хорошо, - кивнул Питер. - Теперь расскажи об убийстве принца Хасида.

- Это не убийство, клянусь, это совершенно необходимо. Вопрос жизни и смерти. Со своей детской безответственностью они разрушают западную цивилизацию. Опьяненные властью, они больше не поддаются голосу разума, как избалованные дети в кондитерском магазине. Либо мы их остановим, либо вся система капитализма рухнет. Вероятно, они нанесли непоправимый ущерб престижу доллара, они взяли в залог фунт стерлингов и грозят ему ежедневно возможностью забрать свои колоссальные капиталы из Лондона. Мы должны были привести их в чувство, и смотри, какой малой ценой. Мы можем постепенно довести цену на нефть до уровня 1970 года. Можем восстановить устойчивость западных валют и обеспечить процветание сотен миллионов людей - разве все это не стоит одной жизни?

- К тому же он был грязный араб. Верно? - сказал Питер.

- Послушай, Питер. Я совсем не это имел в виду. Ты ведешь себя неразумно.

- Постараюсь исправиться, - спокойно сказал Питер. - Скажи, а что дальше? Кого вы возьмете под контроль следующим? Английские тредюнионы, может быть?

Стивен некоторое время молча смотрел на него.

- Черт возьми, Питер. Что за догадка! Но только представь себе: замораживание зарплаты на пять лет и никаких забастовок. Или они, или мы. Мы можем снова стать одной их главных промышленных держав Запада. Великой Британией!

- Ты очень убедителен, Стивен, - признал Питер. - Меня тревожат только некоторые мелочи.

- Какие, Питер?

- Зачем понадобилось организовать убийство Кингстона Паркера и Магды Альтман...

Стивен смотрел на него, нижняя челюсть его отвисла, рот расслабился от изумления.

- Нет! - Он покачал головой. - Это неправда.

- Зачем нужно было убивать барона Альтмана, а перед смертью пытать его?

- Это не я. Да, это было сделано. Я знал. Но я не имею с этим ничего общего, Питер. Не убийства, Питер. Да, я знал, но... - голос его смолк, он беспомощно смотрел на Питера.

- Начнем сначала, Стивен. Теперь расскажи мне все... - Питер говорил почти мягко.

- Не могу, Питер. Ты не понимаешь, что может случиться, что случится, если я тебе расскажу...

Питер взвел курок. Щелчок прозвучал в тишине неестественно громко, и Стивен Страйд вздрогнул и отступил на шаг, глядя на брата.

- Боже, - прошептал он. - Ты это сделаешь.

- Расскажи об Аароне Альтмане.

- Можно я закурю?

Питер кивнул, и Стивен закурил, держа сигарету чуть дрожащими руками.

- Ты должен понять, как это действует, прежде чем я объясню.

- Расскажи, как это действует.

- Меня приняли...

- Стивен, не лги мне. Ты Калиф.

- Нет, Боже, нет, Питер. Ты ошибаешься, - воскликнул Стивен. - Это цепь. Я только звено в цепи Калифа. Я не Калиф.

- Значит ты часть Калифа?

- Звено в цепи.

- Только звено в его цепи, - язвительно повторил Питер.

- Есть человек, которого я давно знаю. Мы работали вместе. Богаче и влиятельнее меня. Произошло не сразу. Выросло из многих споров и бесед на протяжении долгого времени, нескольких лет. Мы оба выражали озабоченность тем, что власть достается группам и людям, не способным воспользоваться ею...

- Хорошо, - мрачно кивнул Питер. - Твои политические и идеологические взгляды я знаю. Пока оставим их.

- Хорошо, - согласился Стивен. - Наконец этот человек спросил меня, готов ли я вступить в союз политических и финансовых руководителей Запада, направленный на то, чтобы власть попала в достойные руки.

- Кто этот человек.

- Питер, я не могу тебе сказать.

- У тебя нет выбора, - сказал Питер, и они долго смотрели в глаза друг другу; потом Стивен вздохнул в знак капитуляции.

- Это... - Он назвал имя человека, который владеет большей частью мировых запасов ядерного топлива, золота и драгоценных камней.

- Значит, именно он контролировал бы новое правительство Южной Африки, если бы вам удалось сменить существующий режим в это стране после захвата 070? - спросил Питер, и Стивен молча кивнул.

- Хорошо. Продолжай.

- Он был вовлечен так же, как и я, - объяснил Питер. - Но я не знаю кем. В свою очередь я должен был вовлечь одного нужного человека - но при этом он знал бы только меня. Так обеспечивается безопасность всей цепи. Каждое звено знает только одного выше и одного ниже: человек, который вовлек его, и человек, которого он сам вовлек.

- А Калиф? - спросил Питер. - Кто такой Калиф?

- Этого никто не знает.

- Но ведь он должен вас знать.

- Да, конечно.

- Тогда у вас должен быть какой-то способ передать сообщение Калифу, - настаивал Питер. - Например, привлекая нового члена, ты должен как-то сообщить об этом. А если ему что-то от тебя нужно, он должен связаться с тобой.

- Да.

- Как?

- Боже, Питер. Тут ставка больше, чем моя жизнь.

- Мы еще вернемся к этому, - нетерпеливо сказал Питер. - Расскажи мне об Аароне Альтмане.

- Это было катстрофой. Я выбрал Аарона как человека, которого нужно вовлечь. Он казался именно таким человеком, какой нам нужен. Я ведь много лет знал его. Знал, что он может быть очень жесток, когда необходимо. Я связался с ним. Вначале он очень заинтересовался. Заставил меня объяснить, как действует Калиф. Я радовался, что могу вовлечь такого влиятельного человека. Он намекнул, что передаст в фонды нашей организации двадцать пять миллионов долларов. Тогда я передал сообщение Калифу. Сообщил, что мне почти удалось привлечь Аарона Альтмана...

Стивен нервно остановился, бросил окурок сигареты на влажную землю и растоптал.

- Что же произошло потом? - спросил Питер.

- Калиф отозвался немедленно. Мне было приказано прервать все контакты с Аароном Альтманом. Я понял, что, по-видимому, выбрал потенциально опасного человека. Ты теперь сказал мне, что он входил в "Моссад". Я этого не знал, а Калиф, должно быть, знал. Я послушался и выронил Аарона, как горячий каштан... и через четыре дня он был похищен. Я не имею к этому отношения, Питер. Клянусь тебе. Мне он очень нравился. Я восхищался им...

- Однако его похитили и жестоко пытали. Ты должен был знать, что это сделал Калиф и что именно ты виноват в этом.

- Да, - ответил прямо Стивен. Питер почувствовал легкое восхищение.

- Его пытали, чтобы узнать, передал ли он информацию о Калифе в "Моссад".

- Да. Наверно. Я не знаю точно.

- Если верно представление, которое вложилось у меня об Аароне Альтмане, никакой информации от него не получили.

- Да. Он был такой. Должно быть, в конце концов они потеряли терпение - и так с ним обошлись. Тогда я впервые утратил иллюзии относительно Калифа, - мрачно заметил Стивен.

Оба некоторое время молчали, наконец Питер гневно взорвался:

- Боже мой, Стивен, разве ты не видишь, в какое недостойное дело ввязался? - Стивен молчал. - Неужели не видишь? - настаивал Питер, в голосе его звучал гнев. - Разве это не было ясно с самого начала?

- Не сначала, - Стивен жалобно покачал головой. - Казалось, найдено прекрасное лекарство от всех болезней Западного мира... а когда начал, то словно оказался вэкспрессе. Спрыгнуть просто невозможно.

- Ну, хорошо. Потом ты попытался убить меня на дороге в Рамбуйе?

- Боже, нет! - Стивен искренне ужаснулся. - Ты мой брат, Боже!..

- Калиф сделал это, чтобы помешать мне сблизиться с вдовой Аарона Альтмана, которая намерена была отмстить за смерть мужа.

- Я об этом ничего не знал, клянусь тебе. Если Калиф и сделал это, то понимал, что мне об это не нужно сообщать. - Стивен говорил умоляющим голосом. - Поверь мне.

Питер почувствовал, как дрогнула его решимость, но заставил себя забыть, что перед ним брат, которого он всю жизнь любил.

- Какой же была твоя следующая операция по заданию Калифа? - спросил он, не позволяя своему голосу смягчаться.

- Никакой...

- Черт возьми, Стивен, не лги мне! - Голос Питера хлестнул, словно бичом. - Ты знал о принце Хасиде Абдель Хаеке!

- Ну, хорошо. Я организовал это. Калиф передал мне, что и как делать.

- А потом ты похитил Мелиссу-Джейн и приказал искалечить ее...

- О, Боже! Нет! - Теперь Стивен чуть не плакал.

- Чтобы заставить меня убить Кингстона Паркера...

- Нет, Питер, нет!

- ...А потом убить Магду Альтман...

- Питер, клянусь тебе. Не Мелисса-Джейн. Я люблю ее, как собственную дочь. Ты ведь знаешь это. Я не знал, что это дело Калифа.

Стивен умолял.

- ...Ты должен мне поверить. Я никогда не позволил бы, чтобы это случилось. Это так ужасно.

Питер смотрел на него со стальным безжалостным блеском в глазах, холодных и острых, как лезвие палача.

- Я все сделаю, чтобы доказать тебе, что не имею отношения к похищению Мелиссы-Джейн. Все, что скажешь, Питер. Использую любую возможность, чтобы доказать. Клянусь тебе.

Искренность и отчаяние Стивена Страйда были несомненны. Лицо его побледнело, губы стали мраморно-белыми и дрожали.

Питер молча протянул брату дробовик. Удивленный, Стивен некоторое время держал его в вытянутой руке.

- У тебя большие неприятности, Стивен, - негромко заговорил Питер. Он понимал, что отныне ему нужна полная и безусловная поддержка со стороны брата. То, что он от него хочет, нельзя сделать под прицелом.

Стивен понял смысл жеста и медленно опустил ружье. Большим пальцем нажал на механизм закрывания затвора, ружье раскрылось. Стивен достал патроны из обоих стволов и положил в карман.

- Пошли в дом, - все еще взволнованным голосом сказал Стивен. - Мне нужно выпить...

В глубоком высотой с человека камина в кабинете Стивена горел огонь. Камин был вделан в резное обрамление алтаря из немецкой церкви 16 столетия; эту резьбу спасли после налета авиации союзников, контрабандой вывезли в Швейцарию, а там уже ее купил у испанского дилера Стивен.

Напротив камина окна со свинцовыми панелями и старинным рифленым стеклом выходили на розарий. На остальных двух стенах кабинета размещалось собрание редких книг; каждая книга в специальном кожаном футляре с тисненным золотом названием. Полки от пола поднимались к высокому потолку. Братья разделяли эту страсть.

Стивен стоял у камина, спиной к огню, разводя одной рукой фалды пиджака, чтобы согреться. В другой руке он держал большой хрустальный стакан с почти не разбавленным виски.

Он был по-прежнему бледен и потрясен, каждые несколько минут невольно вздрагивал, хотя в комнате с плотно закрытми окнами было очень жарко.

Питер полулежал в крытом парчой кресле стиля Луи Каторз, скрестив ноги, сунув руки в карманы и в глубокой задумчивости опустив голову на грудь.

- Сколько денег ты внес в фонд Калифа? - неожиданно спросил он.

- Я не в том классе, что Аарон Альтман, - негромко ответил Стивен. Пять миллионов фунтов за пять лет.

- Итак, мы должны предположить существование сети, растянувшейся поверх всех границ. Влиятельные люди в каждой стране, каждый вносит огромные суммы - почти неограниченная информация и влияние...

Стивен кивнул и отхлебнул виски.

- ...Нет никаких причин считать, что в каждой стране только один такой человек. В Англии их может быть десять, еще десять в Западной Германии, пятьдесят в Соединенных Штатах...

- Возможно, - согласился Стивен.

- Значит, Калиф легко мог организовать похищение Мелиссы-Джейн через другую свою цепь в этой стране.

- Ты должен поверить, что я не имею к этому отношения, Питер.

Питер нетерпеливо отбросил этот протест и продолжал рассуждать вслух.

- Возможно, Калиф вообще не один человек, а группа лиц, основавших организацию...

- Я так не думаю... - Стивен помолчал в нерешительности. - У меня сложилось очень сильное впечатление, что это один человек. Вряд ли комитет был бы способен на такие быстрые и решительные действия. - Он покачал головой, стараясь точнее сформулировать свое впечатление. - Ты должен помнить, что я говорил о Калифе только с один человеком, тем, который привлек меня. Но можешь поверить, что с ним мы обсуждали этот вопрос подробно и долго. Я не собирался вкладывать пять миллионов, пока не буду удовлетворен. Нет, решения принимает один человек - но эти решения в интересах нас всех.

- Но нет никакой уверенности, что каждый член цепочки информируется обо всех решениях?

- Нет. Конечно, нет. Это было бы безумием. Безопасность - ключ к успеху.

- И ты мог довериться человеку, которого никогда не встречал, доверить ему крупную сумму денег и судьбу мира, каким мы его знаем?

Стивен снова помолчал, подбирая слова.

- Калиф окружен аурой, которая охватывает всех нас. Человек, который вовлек меня... - Стивен не хотел еще раз называть этого человека по имени: лишнее доказательство, по мнению Питера, влияния на него Калифа. ...Человек, чье мнение я глубоко уважаю. Он был убежден, и это помогло убедить меня.

- А теперь что ты думаешь? - неожиданно спросил Питер. - По-прежнему убежден?

Стивен допил виски и легким нервным жестом пригладил усы.

- Давай, Стивен, - подбодрил его Питер.

- Я по-прежнему думаю, что основная идея у Калифа верная, - неохотно ответил Стивен. - Правила изменились, Питер. Мы боремся за выживание мира, каким мы его знаем. Мы действуем в соответствии с новой моралью...

Он подошел к серебряному подносу на углу своего стола и снова налил себе виски.

- До сих пор у нас одна рука была связана за спиной, а красные, крайние левые и третий мир действуют против нас обеими руками, и в каждой у них по кинжалу. Калиф только снял с нас наручники.

- Что же заставило тебя изменить мнение? - спросил Питер.

- Я не уверен, что изменил его. - Стивен повернулся к Питеру лицом. Я по-прежнему считаю, что основная идея верная...

- Однако? - настаивал Питер.

Стивен пожал плечами.

- Убийство Аарона Альтмана, похищение Мелиссы-Джейн... - Он помолчал. - Другие действия, за которые, как я думаю, отвечает Калиф. Они не направлены на общую пользу. Их цель - обеспечить личную безопасность Калифа. В них также проявляется жажда неограниченной власти. - Стивен снова покачал головой. - Я считал Калифа благородным человеком, но в том, что он делает, нет благородства. Он действовал в собственных интересах. Я верю в идею Калифа, но теперь я знаю, что мы выбрали не того человека. Его развратила власть, которую мы отдали ему в руки.

Питер внимательно слушал его, склонив голову, его взгляд оставался вопросительным.

- Хорошо, Стивен. Итак, мы обнаружили, что Калиф не божество, но человек, жадный и эгоистичный.

- Да, ты прав. - На покрасневшем лице Стивена отразилось сожаление. Калиф не то, во что я верил.

- Ты признаешь теперь, что он зло, подлинное зло?

- Да, признаю. - Потом в силой: - Но как бы я хотел, чтобы он был таким, каким я его считал сначала.

Это Питер понимал. Он кивнул.

- Он был тем, что нужно нашему безумному миру... - с горечью продолжал Стивен. - Нам нужен сильный человек, который сказал бы, что нам делать. Я думал, что такой человек Калиф. И очень хотел быть с ним.

- Значит, теперь ты понимаешь, что Калиф не тот человек?

- Да, - просто ответил Стивен. - Но если бы такой человек появился, я бы, не задумываясь, пошел за ним.

- Ты сказал, что сделаешь все, чтобы доказать мне, что не виноват в похищении Мелиссы-Джейн. Ты поможешь мне уничтожить Калифа?

- Да. - Стивен не колебался.

- Это большой личный риск, - заметил Питер, и теперь Стивен твердо встретил его взгляд.

- Я это знаю. Я знаю Калифа лучше тебя.

Питер понял, что любовь к брату теперь подкрепляется восхищением. У Стивена много достоинств. У него есть сила, храбрость, ум, и, может, главный его недостаток, что этих качеств в нем слишком много.

- Что я должен сделать, Питер?

- Я хочу, чтобы ты организовал встречу с Калифом - лицом к лицу.

- Невозможно, - сразу ответил Стивен.

- Ты сказал, что у тебя есть возможность связаться с ним.

- Да, но Калиф никогда не согласится на встречу.

- Стивен, какова слабость - единственная слабость, которую до сих пор проявил Калиф?

- Он не проявил слабости.

- Нет, проявил.

- Какую же?

- Он одержим необходимостью скрыть тайну своей личности и обеспечить свою безопасность, - сказал Питер. - Как только это оказывается под угрозой, он сразу обращается к похищениям, пыткам, убийствам.

- Это не слабость, - возразил Стивен. - Это сила.

- Если бы ты смог передать ему сообщение, чтоего личность оказывается под угрозой. Кто-то - враг - сумел проникнуть сквозь его защиту и приблизиться к нему, - предположил Питер, и Стивен надолго задумался.

- Он будет реагировать очень сильно, - согласился наконец Стивен. Но очень скоро поймет, что я лгу. И я тут же лишусь его доверия, а это, как я уже говорил, большой риск.

- Это не ложь, - мрачно возразил Питер. - Рядом с Калифон находится агент "Моссада". Совсем рядом.

- Откуда ты знаешь? - резко спросил Стивен.

- Не могу ответить. Но информация абсолютно верная. Я даже знаю кодовое имя агента. Даю тебе слово, что информация подлинная.

- В таком случае... - Стивен снова задумался. - Калиф, вероятно, уже заподозрил что-то и примет мое предупреждение. Но он потребует, чтобы я сообщил ему имя по обычным каналам.

- А ты откажешься передать информацию. Только при личной встрече. Скажешь, что информация слишком личная. Скажешь, что под угрозой твоя собственная безопасность. Как он ответит?

- Вероятно, на меня будет оказано давление, чтобы я все-таки сказал...

- А если ты не поддашься?

- Тогда, вероятно, он согласится на встречу. Как ты заметил, он этим одержим. Но если мы встретимся, его личность все равно будет раскрыта.

- Думай, Стивен. Ты должен знать, как устроен его мозг.

Прошло всего несколько секунд, и выражение лица Стивена изменилось, на нем появился ужас.

- Боже, конечно! Если я заставлю его согласиться на личную встречу, вряд ли я ее переживу.

- Совершенно верно, - кивнул Питер. - Если наша приманка будет неотразима, Калиф согласится на встречу, но примет меры, чтобы ты немедленно замолчал, прежде чем сможешь рассказать о нем кому-то.

- Дьявол, Питер, меня в дрожь бросает. Как ты сегодня уже сказал, я не в форме. Я не ровня Калифу.

- Калиф и это примет во внимание, когда будет решать, соглашаться ли на встречу.

- Да ведь это просто самоубийство, - настаивал Стивен.

- Ты сказал, что будешь тверд, - напомнил Питер.

- Твердость - одно дело, глупость - совсем другое.

- До тех пор, пока ты не сделаешь свое сообщение, ты в безопасности. Калиф не решится уничтожить тебя, пока ты не сообщишь ему имя. Даю тебе слово, что тебе не придется идти на встречу с Калифом.

- Большего я не могу просить, вероятно. - Стивен поднял руки. - Когда я должен с ним связаться?

- А как ты связываешься?

- Раздел личных объявлений, - ответил Стивен, и Питер улыбнулся с невольным восхищением. Эффективно, точно и абсолютно невозможно проследить источник.

- Как можно скорее, - сказал он.

- В понедельник утром, - кивнул Стивен и некоторое время пристально рассматривал брата.

- В чем дело, Стивен?

- Просто думаю. Если бы Калифом был такой человек, как ты.

- Я? - Питер впервые по-настоящему удивился.

- Король-воин, абсолютно безжалостный в установлении справедливости и выполнении долга.

- Я не таков, - возразил Питер.

- Нет, ты таков, - уверенно ответил Стивен. - Ты именно такой человек, каким я надеялся увидеть Калифа. Именно такой человек, какой нам нужен.

Питер предполагал, что Калиф следит за ним. После убийства баронессы Альтман он должен очень интересовать Калифа. И потому должен действовать предсказуемо.

В понедельник он первым рейсом улетел в Брюссель и еще до полудня сидел за своим столом в здании "Нармко". Здесь он также оказался в самом центре игры интересов и власти. "Альтман Индастриз" потеряла свого руководителя, и уже начались интриги и сложные подводные течения. Несмотря на множество намеков и тонких подходов, Питер держался от всего этого в стороне.

Во вторник вечером Питер взял со стойки в вестибюле "Хилтона" газету. Просьба Стивена о встрече выглядела совсем незаметно среди других объявлений.

И пошли сыны Израилевы, и плакали перед Господом до вечера, и вопрошали Господа: вступать ли мне еще в сражение?

Книга Судей, 20, 23.

Цитата, избранная Калифом, казалось, символизирует его взгляд на самого себя. Он видел себя божеством, высоко вознесенным над другими людьми.

Стивен объяснил Питеру, что Калиф отвечает по истечении сорока восьми часов.

Стивен ежедневно после появления своего объявления должен ждать за столом в своем кабинете на Лиденхолл-Стрит от полудня до двадцати минут первого. На это время он не должен назначать никаких дел, не допускать посетителей и не занимать некий незарегистрированный телефон.

В среду связи не было, но Стивен ее еще и не ожидал. В четверг он нервно ходил взад и вперед по персидскому ковру в ожидании звонка. Он уже надел пиджак, а рядом со столом были готовы его котелок и зонтик; рабочий стол, французский, с украшениями из позолоченной бронзы, как благожелательное чудовище. стоял у окна, выходящего на биржу Ллойда.

Стивен Страйд боялся. Он откровенно признавал это перед самим собой. Интриги составляли часть его существования, так было почти всю жизнь, но игра всегда шла по определенным правилам. Он знал, что теперь углубляется в новые джунгли, в свирепый дикий лес, где отсутствуют всякие правила. Он выходит за пределы своих возможностей; Питер сказал ему об этом, и он знал, что Питер прав. Питер был прав, и Стивен боялся, как никогда в жизни. Но знал и то, что будет действовать. Он слышал, что это признак подлинной смелости: признавать страх, но контролировать его и оставаться способным выполнять свой долг.

Но он не чувствовал себя смелым.

Телефон прозвонил раз, слишком громко и резко, и нервы Стивена напряглись; Стивен застыл, парализованный страхом в самом центре свого прекрасного драгоценного ковра.

Телефон прозвонил вторично, и этот настойчивый звонок прозвучал в ушах Стивена как гром судьбы, он почувствовал, как его внутренности наполняются липким маслянистым страхом, который он с трудом удерживает.

Телефон зазвонил в третий раз, и Стивен огромным усилием воли заставил себя сделать три шага к столу.

Он поднял трубку и услышал резкие помехи общественной телефонной системы.

- Страйд, - сказал он. Голос его звучал напряженно, высоко и резко; он услышал звук опущенной монеты.

Голос привел его в ужас. Электронное гудение, бесчеловечное, бесполое, без следа живых эмоций, без высоких или низких тонов.

- Олдгейт и Лиденхолл-Стрит, - произнес этот голос.

Стивен повторил место встречи, и тут же связь прервалась.

Стивен положил трубку, схватил котелок и зонтик и заторопился к выходу.

Секретарша взглянула на него и выжидательно улыбнулась. Красивая седовласая женщина, она работала у Стивена уже пятнадцать лет.

- Сэр? - Она по-прежнему называла его так.

- Я выйду на полчаса, Мэй, - ответил ей Стивен. - Присмотрите за лавочкой. - Он прошел в частный лифт и быстро спустился в подземный гараж, где рядом с личными машинами старших служащих стоял его "роллс".

В зеркале лифта он проверил, под каким углом надет котелок, чуть наклонил его вправо и поправил гвоздику в петлице своего темно-синего с еле заметной элегантной пастельной полоской костюма с Савил-Роу [Улица в Лондоне, где расположены ателье дорогих мужских портных]. Важно в течение следующих нескольких минут выглядеть и действовать совершенно естественно. Его штат заметит любое отклонение от нормы.

В гараже он не стал подходить к своему темно-бордовому "роллс-ройсу", который блестел в приглушенном свте, как какая-то драгоценность. Напротив, прошел к калитке в стальной отодвигающейся двери гаража, и охранник в своей застекленной будочке у двери оторвал голову от купонов футбольного розыгрыша, узнал хозяина и вскочил.

- Добрый день, хозяин.

- Здравствуйте, Гарольд. Я не возьму машину. Просто пройдусь несколько минут.

Он вышел на улицу и свернул налево, к перекрестку Лиденхолл-Стрит и Олдгейт. Шел он быстро, но в то же время внешне не торопился. Калиф дает предельно мало времени, чтобы его подчиненный не успел ни с кем связаться. Стивен знал, что лишь несколько минут нужно ему идти от своего кабинета до талефона-автомата. И Калиф тоже точно знал, сколько на это нужно времени.

Телефон в красной стеклянной будке зазвонил, когда Стивен был еще в двадцати шагах от него. Оставшуюся часть пути Стивен пробежал.

- Страйд, - сказал он, слегка запыхавшись, и тут же послышался звук опущенной монеты и тот же электронный голос сообщил ему место следующего контакта. Телефон-автомат на Хай-Стрит у входа в станцию метро Олдгейт. Стивен повторил. Голос встревожил его: он звучал, словно говорит робот из фантастического кино. Если бы он услышал просто человеческий голос, было бы не так плохо.

Он еще дважды выслушивал указания, и всякий раз они оказывались непредсказуемыми, а расстояние между точками связи было тщательно измерено, чтобы он едва успел вовремя и не мог ни с кем связаться. При этом невозможно и проследить, откуда звонят. Очевидно, Калиф или его агент переходит от одного автомата к другому в какой-то другой части города. И его невозможно проследить.

Исказитель голоса, которым пользовался Калиф, представлет собой простое приспособление размером с карманный калькулятор. Питер рассказывал Стивену, что такой прибор можно купить у множества фирм, производящих электронное оборудование для шпионажа и контршпионажа. Стоит он меньше пятидесяти долларов и так искажает голос - передвигает все звуки в другую фазу, что никакое записывающее устройство не дает возможности сравнивать этот голос с образцами, хранящимися в памяти компьютера. Невозможно даже определить, говорит ли мужчина, женщина или ребенок.

Дорога к станции оказалась необычно безлюдной, и Стивену пришлось постоять у автомата, ожидая, пока светловолосый молодой человек в розовом пятнистом комбинезоне закончит разговор. Система Калифа позволяла пользоваться общественными телефонами, и как только молодой человек кончил говорить, Стивен вошел в будку и сделал вид, что роется в справочнике.

Телефон зазвонил, и, хоть Стивен ожидал этого, он все равно подпрыгнул от неожиданности. Он вспотел от ходьбы и нервного напряжения, голос его звучал неровно.

- Страйд, - выдохнул он.

Упала монета, и Стивена снова привел в ужас безличный голос Калифа.

- Да?

- У меня сообщение.

- Да?

- Калифу грозит опасность.

- Да?

- Разведка одного из правительств поместила своего агента рядом с ним. Этот агент исключительно опасен.

- Каков источник вашей информации?

- Мой брат. Генерал Питер Страйд. - Питер велел ему там, где возможно, говорить правду.

- Назовите правительство, которому принадлежит разведка.

- Не могу. Информация слишком чувствительна. Я должен быть уверен, что Калиф получил ее лично.

- Назовите имя или должность агента.

- Не могу. По той же причине.

Стивен взгялнул на свои золотые танковые часы Картье на черном ремешке крокодиловой кожи. Они говорят уже пятнадцать секунд. Он знал, что связь не продлится больше тридцати. Дольше Калиф рисковать не будет. И не стал ждать очередного вопроса или инструкции.

- Я передам информацию только Калифу и должен быть уверен, что это именно он, а не один из его агентов. Я требую личной встречи.

- Это невозможно, - ответил нечеловеческий голос.

- Тогда Калифу будет грзить большая личная опасность. - Стивен нашел мужество сказать это.

- Повторяю: назовите имя и должность агента.

Прошло двадцать пять секунд.

- Снова говорю: не могу. Вы должны организовать личную встречу для передачи информации.

Капля пота сорвалась с виска Стивена и пробежала по щеке. Он задыхался в тесной телефонной будке.

- С вами свяжутся, - послышался голос, и на линии щелкнуло.

Стивен достал из верхнего кармана белый шелковый платок и вытер лицо. Потом тщательно уложил платок в карман, не складывал его аккуратно, а сделал это с нарочитой небрежностью.

Расправил плечи, поднял подбородок и вышел из будки. Теперь он впервые почувствовал себя смелым человеком. Чувство это ему понравилось, и он пошел назад, размахивая зонтиком на каждом шагу.

Питер находился вблизи телефона всю неделю. Много часов занимался он различными проектами "Нармко", которые запустил до своего отлета на Таити и которые все созрели, казалось, одновременно. Совещания начинались утром и продолжались до темноты. Ему пришлось совершить две поездки: в Осло и Франкфурт, он улетал утренним рейсом, а к вечеру возвращался в свой кабинет в "Нармко". И всегда он находился рядом с телефоном, а Стивен Страйд знал номер; даже когда он упражнялся в офицерском гимнастическом клубе НАТО, доводя свое тело до лучших физических кондиций, или в подземной тире, где "кобра" стала продолжением его руки, правой или левой, и он способен был поразить цель в пятидесяти ярдах стоя, лежа, с колена из любой позиции, - все это время он нахидился в непосредственной близости от телефона.

Питер чувствовал себя как профессональный боксер на тренировочных сборах; он полностью сосредоточился на столкновении, которое - он знал это - ждет его впереди.

Приближался уикэнд, скучный и раздражительный. Питер отказался от приглашений навестить сельский особняк одного из своих коллег по "Нармко", отказался от приглашения другого вместе лететь в Париж на субботние скачки. Он оставался один в своем номере в "Хилтоне", ожидая звонка Стивена.

Утром в субботу он попросил принести ему все газеты: английские, американские; французские и немецкие - на этих языках он читал лучше, чем говорил, и даже голландские и итальянские - тут он с трудом спотыкался на каждом третьем слове.

Он тщательно просмотрел их все в поисках намеков на деятельность Калифа. Похищения, захваты самолетов, другие террористические акты могли бы дать ему новую нить к Калифу.

Италию охватил политический хаос. Смятение было так велико, что можно было только догадываться, что исходит слева, а что справа. В Неаполе были убыты пять известных деятелей террористической "Красной Бригады"; всех пятерых аккуратно уложили одной гранатой. Граната стандартного образца, принятого на вооружении в НАТО, и казнь совершена была на кухне конспиративной квартиры "Красной Бригады" в трущобах города. У полиции не оказалось никаких нитей. Похоже на Калифа. Нет никаких оснований считать, что его "цепь" не включает видных итальянских промышленников. Итальянский миллионер, живущий в собственной стране, вид, наиболее близкий к уничтожению, после голубого кита, сухо думал Питер. И эти миллимонеры вполне могли призвать на помощь Калифа.

Закончив просматривать прессу континента, Питер облегченно перешел к английской и американской. Воскресенье, скоро полдень. Как ему прожить оставшиеся до утра понедельника часы? Он был уверен, что до того времени Стивен не получит ответа на свое требование.

Он начал читать английские газеты, растягивая это занятие.

Пятнадцатую неделю продолжается забастовка на английской "Лейланд Мотор Компани", и никаких перспектив на ее прекращение. Еще одна возможность для Калифа, подумал Питер, вспоминая свой разговор со Стивеном. Ударить по нескольким головам для их же блага.

В утренних газетах оказалось еще только одно интересное сообщение. Президент Соединенных Штатов назначил специального посредника в попытках найти решение проблемы израильской оккупации спорных территорий на Ближнем Востоке. Он назначил этим посредником доктора Кингстона Паркера, о котором сообщалось, что это близкий личный друг президента, входящий в тесный круг его советников, человек, которого высоко оценивают все стороны, участвующие в конфликте, идеальный кандидат на такую должность. И Питер согласился с этим. Энергия и возможности Кингстона Паркера казались неисчерпаемыми.

Питер отбросил последниюю газету и увидел перед собой перспективу скучного дня. У него только три книги, а в портфеле крокодиловой кожи множество материалов "Нармко", однако он знал, что не сможет сосредоточиться: перспектива столкновения с Калифом затмевала все остальное.

Он прошел в зеркальную ванную номера и достал пакет, который купил накануне в косметической секции "Галери Анспеч", одного из самых больших универсальных магазинов города.

Парик из человеческих волос хорошего качества, не блестящая нейлоновая замена. Его собственного цвета, но гораздо длиннее, чем волосы Питера. Он тщательно приладил парик и принялся за работу, подравнивая его ножницами. Когда добился желаемого результата, начал красить виски серебристой краской "Италиен бой".

Это заняло почти всю вторую половину дня, потому что он не торопился и критически относился к собственной работе. Каждые несколько минут поглядывал на снимок, сделанный Мелиссой-Джейн в "Тисовом Аббатстве" в Новый год: Мелисса-Джейн снимала новой полароидной камерой, рождественским подарком Питера. На снимке оба брата стоят рядом, снисходительно исполняя распоряжения Мелиссы-Джейн.

Снимок подчеркивал сходство братьев, но одновременно и их различия. Цвет волос одинаковый, но у Стивена волосы длиннее, они завиваются на воротнике и сзади, и на висках заметно больше седины.

Лицо у Стивена более тяжелое, мясистиое, видны первые признаки свисающих щек, цвет более красный - первый угрожающий признак неполадков в деятельности сердца, результат хорошей жизни. Впрочем когда Питер надел парик, лицо его стало казаться гораздо полнее.

Затем Питер занялся усами, подровнял их в манере пехотного офицера, которую предпочитал Стивен. В косметической секции оказался большой выбор искусственных усов, наряду с бровями и ресницами, но ни одни не оказались достаточно подходящими. Питеру пришлось осторожно работать ножницами, а потом слегка подкрасить их серебром.

Когда он с помощью специального клея приладил их на место, результат оказался поразительным. Усы сделали его лицо еще полнее, а глаза у близнецов и так были одинаковой формы и цвета. Носы у обоих прямые и костлявые. Рот у Питера чуть шире и не такой жесткий, но усы это прикрыли.

Питер отступил и осмотрел себя в зеркале. Братья одного роста, одинаково широки в плечах. Стивен полнее, у него толще шея, она придает бычий вид его голове и плечам. Питер слегка изменил осанку. Подействовало. Теперь он сомневался, чтобы кто-то, недостаточно близко с ними знакомый, мог бы заметить подмену. Вряд ли Калиф или его ближайшие помощники лично знакомы со Стивеном или Питером.

Час он провел, подражая походке Стивена, наблюдая за собой в зеркале, стараясь передать жизнерадостную дерзость манер Стивена, то, как Стивен стоит, сунув руки под полы пиджака, то, как он пальцем приглаживает усы, начиная от разделения под носом, - направо и налево.

Одежда - не серьезная проблема. Со времен Сандхерста братья одевались у одного портного, и привычки Стивена в одежде не изменились. Питер точно знал, что надел бы Стивен в любой ситуации.

Питер снял парик и усы и тщательно сложил в пластиковую упаковку "Галери Анспеч", потом снова спрятал в отделении своего чемоданчика.

Затем достал из другого отделения свой парабеллум "кобра". По-прежнему в кожаной кобуре шамуа, и Питер привычно взвесил оружие в руке. Неохотно решил, что не возьмет его с собой. Встреча почти несомненно состоится в Англии. Контакт, который был у Стивена во вторник, состоялся в Лондоне. Нет оснований думать, что следующая связь пройдет в другом городе. А проходить через британскую таможню с оружием слишком рискованно. Его задержат, будет сообщение в газетах. И Калиф немедленно насторожится. В Англии можно получить другое оружие в "Торе". Колин Нобл даст ему оружие, как только Питер объяснит ему суть дела: в этом он был уверен.

Питер спустился вниз и спрятал пистолет в сейфе отеля, потом вернулся к себе в номер и принялся ждать. Это одна из обязанностей солдата, к которой он так и не смог привыкнуть. Он всегда ненавидел ожидание.

Тем не менее он сел и принялся читать "Войну в тени" Роберта Эспри, большой том, посвященный истории и практике партизанской войны. Постепенно чтение увлекло его, и он слегка удивился, взглянув на часы и обнаружив, что уже восемь вечера. Он попросил прислать ему в номер омлет, и через десять секунд после того, как он положил трубку, зазвонил телефон. Питер решил, что это запрос из кухни относительно ужина.

- Да, в чем дело? - раздраженно сказал он.

- Питер?

- Стивен?

- Он согласился на встречу.

Питер почувствовал, как сильно забилось сердце.

- Где? Когда?

- Не знаю. Я завтра должен вылететь в "Орли". В аэропорту меня будет ждать инструкция.

Калиф укрывается, путает следы. Питеру следовало ожидать этого. Он попытался вспомнить схему аэропорта "Орли". Нужно где-то там встретиться со Стивеном и подменить его. Мысль о встрече в зале или туалете он тут же отбросил. Остается только одно.

- Когда ты там будешь? - спросил Питер.

- У Кука [Известное бюро путешествий] мне дали билет на утренний рейс. Буду в одиннадцать пятнадцать.

- Я буду там раньше, - сказал Питер. Он наизусть помнил расписание рейсов "Сабены", а у всех управляющих "Нармко" были специальные карточки, которые позволяли занять место на любом рейсе.

- Сниму номер в отеле у южного аэровокзала "Орли" на четвертом этаже - на твое имя, - продолжал он. - Буду ждать в вестибюле. Отправляйся сразу к администратору и попроси свой ключ. Я пойду за тобой, чтобы проверить, нет ли слежки. Не узнавай меня ни при каких обстоятельствах. Ты понял, Стивен?

- Да.

- До завтра.

Питер прервал связь и прошел в ванную. Снова посмотрел на себя в зеркало.

- Ну, что ж, не придется брать оружие в "Торе". - Калиф не назначил встречу в Англии. Ясно теперь, что Париж - только промежуточный пункт, в своей обычной осторожной манере Калиф назначит встречу где-нибудь в другом месте. Может, будет еще несколько промежуточных пунктов.

Человек придет на свидание невооруженным и неготовым, и Питер не сомневался, что Калиф примет все меря, чтобы он никому не мог рассказать об этой встрече.

"Я тяну две карты в прямом флеше, а сдает карты Калиф, и у него достаточно времени для подготовки", - холодно подумал Питер. Но по крайней мере ожидание окончено. И он начал упаковывать свои туалетные принадлежности в непрмокаемую сумку "Гуччи".

Сэр Стивен Страйд вошел в вестибюль южного вокзала аэропорта "Орли" в пять минут первого, И Питер довольно улыбнулся про себя. На Стивене синий двубортный блейзер, белая рубашка и галстук крикетного клуба, серые шерстяные брюки и черные английские ботинки ручной работы - Стивен никогда не носил модную итальянскую обувь.

Обычная одежда Стивена, Питер ошибся только относительно галстука, решил, что он будет с цыганским рисунком. На самом Питере тоже двубортный пиджак, серые брюки под шинелью, черные ботинки из "Баркерз" [Один из крупнейших универсальных магазинов Лондона].

Стивен оглядел вестибюль, мимоходом взглянул на сидящего в углу в "Ле Монд" в руках Питера и уверенно направился к стойке администратора.

- Меня зовут Страйд, у вас для меня зарезервирован номер. - Стивен говорил медленно, богатым сочным голосом: мало кто из этих людишек хорошо понимает по-английски. Клерк быстро проверил, кивнул, пробормотал какое-то приветствие и протянул Стивену бланк и ключ.

- Четыреста шесть, - громко произнес Стивен, чтобы Питер услышал. Питер тем временем внимательно наблюдал за входом; к счастью, в последние минуты после появления Стивена в вестибюль входило мало посетителей, и среди них не было таких, в ком можно было бы заподозрить агентов Калифа. Конечно, если это только промежуточный пункт - а Питер был в этом уверен, - Калифу незачем следить за Стивеном; следить он начнет, когда Стивен подойдет к нему ближе.

Стивен направился к лифту в сопровождении носильщика с единственным небольшим чемоданом, а Питер прошел по вестибюлю и присоединился к небольшой группе посетителей у лифта.

В заполненном лифте он поднимался плечом к плечу со Стивеном, но они делали вид, что не знают друг друга, и когда Стивен и носильщик вышли, Питер поднялся еще на три или четыре этажа, прошел по коридору, вернулся и спустился в лифте на этаж Стивена.

Стивен оставил дверь 406 номера открытой, и Питер распахнул ее и вошел, не постучав.

- Мой дорогой мальчик! - Стивен уже был без пиджака. Он включил телевизор, но сейчас приглушил звук и с явным облегчением и радостью пошел навстречу Питеру.

- Никаких проблем? - спросил Питер.

- Как часы, - ответил Стивен. - Хочешь выпить? У меня есть бутылочка из необлагаемых налогом.

Пока он брал в ванной стаканы, Питер быстро осмотрел комнату. Вид на квадратные функциональные здания рынка, сменивший обычные живописные изображения центра Парижа, соответствующие по рисунку занавеси и покрывала на двух кроватях, телевизор и радиоприемник между кроватями, современная бездушная мебель - гостиничный номер, не больше и не меньше.

Стивен принес стаканы и протянул один Питеру.

- Твое здоровье!

Питер попробовал виски. Слишком крепкое, а парижская вода отдает хлором. Он отставил стакан.

- Как Калиф передаст тебе инструкции?

- Я их уже получил. - Стивен протянул руку к пиджаку, висящему на спинке стула, и достал из внутреннего кармана длинный белый конверт. - Это ждало меня у информационной стойки "Эйр Франс".

Питер взял конверт, распечатал его и сел в кресло. В конверте оказалось три документа.

Билет первого класса на рейс "Эйр Франс", квитанция на лимузин с шофером и квитанция на заказанный в отеле номер.

Билет на самолет можно купить за наличные в любом отделении "Эйр Франс", заказать машину и номер тоже можно анонимно. Ни один из этих документов невозможно проследить.

Питер развернул билет и прочел пункт назначения. По коже его поползли мурашки, словно прикоснулся какой-то паразит. Он сложил билет и просмотрел две квитанции; ощущение предательства и зла растеклось по всему телу. Кончики пальцев онемели, на языке ощущался горький медный привкус.

Билет на вечерний рейс из Орли" в аэропорт Бен Гуриона в Израиле, машина для одной-единственной поездки в Иерусалим, а номер заказан в отеле "Царь Давид" в этом старинном святом городе.

- В чем дело, Питер?

- Ничего, - ответил Питер, поняв, что болезненное ощущение отразилось у него на лице. - Иерусалим, - продолжал он. - Калиф хочет, чтобы ты летел в Иерусалим.

В Иерусалиме уже находится один человек. Питер почти непрерывно думал о ней, с тех пор как в последний раз обнял в темноте на острове Бора-Бора - столько времени тому назад.

Калиф в Иерусалиме и Магда Альтман тоже там - и тошнотворное ощущение не покидало Питера.

Коварство Калифа.

- Нет, - твердо сказал он себе. - По этой дороге я уже прошел. Это не Магда.

Изобретательный гений Калифа, эффективный и полный зла.

- Возможно. - Пришлось признаться самому себе. - С Калифом все возможно. Каждый раз как Калиф мечет кости, выпадают новые номера, соотношения меняются, сумма получается разная - но всегда результат невероятно правдоподобный и убедительный.

Одно их основных положенией его профессии: любовь ослепляет и оглушает человека, лишает его разума. Питер был влюблен и знал это.

"Хорошо. Значит теперь мне нужно освободить ум и постараться все обдумать заново, словно я не околдован".

- Питер, что с тобой? - снова спросил Стивен, теперь с искренней озабоченностью. Невозможно думать, когда Стивен нависает над ним. Надо убрать его.

- Я лечу в Иерусалим вместо тебя, - сказал Питер.

- Ну, послушай, старина!

- Мы с тобой меняемся местами.

- Не выйдет. - Стивен решительно покачал головой. - Калиф разоблачит тебя с ходу.

Питер взял свой чемоданчик и прошел в ванную. Быстро натянул парик, прилепил усы и позвал.

- Стивен, зайди.

Они стояли рядом и смотрели в зеркало.

- Боже! - ахнул Стивен. Питер слегка сменил осанку и стал еще больше похож на брата.

- Невероятно. Никогда не думал, что ты такой красивый парень, усмехнулся Стивен и удивленно покачал головой. Питер точно повторил его жест.

- Черт возьми, Питер. - Смех замер на устах Стивена. - Хватит. У меня мурашки по коже.

Питер стянул парик.

- Получится.

- Да, - согласился Стивен. - Может получиться. Но откуда ты знал, в каком я буду костюме?

- Тайна фирмы, - ответил Питер. - Не волнуйся. Давай займемся бумагами.

В спальне они двумя стопками выложили свои документы и быстро их просмотрели.

Фотографии на паспортах подойдут.

- Тебе придется сбрить свое сито для супа, - сказал Питер, и Стивен с сожалением провел по усам пальцами - от середины направо, налево.

- Это необходимо? Я себя буду чувствовать так, словно вышел к обществу без брюк.

Питер достал из внутреннего кармана ручку с золотым пером, взял со столика листок бумаги с грифом отеля. Некоторое время рассматривал подпись Стивена в паспорте, попробовал изобразить ее на листке.

- Нет. - Покачал головой и попробовал снова. Похоже на походку Стивена, дерзкую и уверенную, "Т" перечеркнуто решительным росчерком пера.

Через шестьдесят секунд подписи было невозможно различить.

- С этим париком на голове ты можешь однажды войти в мой банк и получить по чеку всю сумму, - с беспокойством заметил Стивен. - А потом пойти ко мне домой и лечь в постель в Пат.

- А что, неплохая мысль. - Питер задумался.

- Не надо так шутить, - взмолился Стивен.

- А кто шутит? - Питер просматривал кредитные карточки, карточки членства в клубах, водительсике права и другие документы, сопровождающие цивилизованного человека.

Стивен с большим трудом овладел подписью брата, но через двадцать минут тренировки смог подписываться достаточно похоже, чтобы удовлетворить служащих отеля.

- Вот адрес отеля на левом берегу. Великолепный ресторан, и работники проявляют полное понимание, если тебе вздумается угостить молодую леди у себя в номере выпивкой.

- Изыди, сатана! - Стивен не без удовольствия подумал о такой возможности.

- Всего на несколько дней, Стивен. Держись незаметно. За все плати наличными. Держись подальше от "Георга У" и "Мориса", "Ле Доена" и "Максима" - от тех мест, где тебя знают.

Они внимательно прошлись по всем подробностям обмена личностями, пока Стивен сбривал усы и натирал кожу кремом.

- Теперь тебе лучше уйти, - сказал наконец Питер. - Надевай это. - Он протянул свою шинель. - И поменяемся галстуками.

Стивен был готов. Он неловко стоял у двери в тесноватой для него шинели.

- Стивен, я могу тебя спросить? - Питер не знал, почему ему захотелось это узнать: так давно и глубоко это было погребено в нем, но сейчас почему стало очень важно узнать.

- Конечно, старик. - Стивен, по-видимому, тоже радовался возможности оттянуть прощание.

- Сандхерст. - Питер старался скрыть замешательство в своем голосе. Я тебя никогда не спрашивал... но ведь ты этого не делал, Стивен?

Стивен спокойно и твердо встретил его взгляд.

- Нет, Питер. Не делал. Даю слово.

Питер взял протянутую правую руку брата и крепко пожал. Нелепо испытывать такое облегчение.

- Я рад, Стивен.

- Будь осторожней, старик.

- Буду, - кивнул Питер. - Но если что-нибудь случится... - Питер замялся... - Мелисса-Джейн...

- Не беспокойся. Я о ней позабочусь.

Почему англичанам всегда так трудно говорить о любви и привязанности?

- Ну, я пошел, - сказал Стивен.

- Береги свой конец и не позволяй, чтобы тебя застукали в плавках, ответил ему старой непристойностью Питер.

- Можешь на это рассчитывать, - сказал Стивен и вышел в коридор. Он плотно закрыл за собой дверь, оставив брата думать об Иерусалиме.

Изменилось только название - с "Лод" на "Бен Гурион", все остальное оставалось таким же, каким помнил Питер. Один из немногих аэропортов мира, где есть достаточное количество багажных тележек и пассажирам не приходится за них бороться.

В зале прибытия ждал молодой израильский шофер с надписью мелом на школьной грифельной доске:

СЭР ПИТЕР СТРАЙД.

На шофере морская синяя шапочка с черным кожаным козырьком. Единственная примета формы, а вообще-то он был в сандалиях и белом холщовом костюме. Его английский отличался обычным сильным американским акцентом, манеры небрежные, но дружелюбные: сегодня он ведет лимузин, но завтра может вести и танк "центурион".

- Шалом, шалом, - приветствовал он Питера. - Это весь ваш багаж?

- Да.

- Беседер. Поехали. - Он не предложил взять у Питера тележку, но продолжал дружелюбно болтать, ведя его к лимузину.

Лимузин оказался длинным "мерседесом-бенц" 240 D, почти совершенно новым, любовно отполированным, но с каждой стороны задней части кузова кто-то нарисовал по паре раскосых глаз.

Не успели они отъехать от аэропорта, как внутренности мерседеса заполнились характереным израильским ароматом - запахом цветов апельсина из садов, расположенных по обе стороны дороги.

Почему-то этот запах встревожил Питера, ему показалось, что он что-то упустил, не заметил чего-то очень важного. Он пытался снова все продумать, с самого начала, но шофер продолжал непрерывно болтать, когда они въехали на новый двусторонний хайвей и через сосновые леса направились к Иерусалиму, и его голос отвлекал Питера.

Питер пожалел, что уничтожил наброски, сделанные в отеле в "Орли". Он попытался восстановить их в памяти.

Там было двенадцать пунктов на стороне "плюс". Третий из них:

"Магда рассказала мне о Цветке Кактуса. Сделала ли бы она это, если бы была Калифом?"

Прямо напротив, на стороне "минус":

"Если Магда - Калиф, Цветка Кактуса не существует. Он был изобретен для какой-то неясной цели".

Вот что мешало ему, как щепка в шерстяном носке. Он все время возвращался к этому месту, не хватало какого-то логического звена, и он пытался его восстановить. Решение где-то близко, под самой поверхностью, и он инстинктивно чувствовал, что если не найдет его, последствия будут ужасны.

Шофер продолжал болтать, каждые несколько минут он обрачивался, чтобы взглянуть на Питера, требовал подтверждений:

- Верно ведь?

Питер хмыкнул. Парень начинал раздражать его - недостающее звено рядом, совсем близко. Он видит его форму. Почему же его так тревожит запах апельсиновых цветов? Запах цветов? Цветок Кактуса? Что-то в этом есть, какой-то пропуск в его списке.

- Если Магда не Калиф, тогда... - Что тогда? Он не знал.

- Вы не возражаете? - спрашивал шофер.

- Простите, о чем вы?

- Я сказал, что хочу завезти пакет теще, - снова объяснил шофер. - От жены.

- А вы не можете это сделать на обратном пути?

- Я не поеду сегодня назад... - Шофер виновато улыбнулся. - А теща живет прямо по пути. Всего пять минут. Я пообещал жене, что завезу сегодня.

- Ну, хорошо, - выпалил Питер. Что-то в этом человеке ему не нравилось, и он утратил нить рассуждений.

Ему казалось, что он играет в шахматы со значительно более сильным игроком, он просмотрел ладью на открытой линии или коня, который может сделать вилку на короля и ферзя.

- Мы свернем здесь, - объяснил шефор и повернул в район новых домов, построенных из кремово-желтого иерусалимского камня, ряд за рядом отчаянная попытка Израиля предоставить жилье всем новым гражданам. В это время вечера улицы были пусты, семьи собрались за обеденным столом.

Шофер со словоохотливой уверенностью проехал путаницей внешне совершенно одинаковых улиц, нажал на тормоза и остановил машину у приземистого желтого здания, похожего на ящик.

- Две минуты, - пообещал он, выскочил из "мерседеса", прошел назад и открыл багажник. Послышался скрежет, легкий удар металла о металл, захлопнулась крышка, и шофер появился снова и показал Питеру коричневый бумажный пакет.

Он улыбнулся Питеру, нелепо сдвинув шапку на затылок, через закрытое окно снова крикнул:

- Две минуты, - и исчез в здании.

Питер надеялся, что тот будет отсутствовать дольше. Тишина бесценна. Он закрыл глаза и сосредоточился.

"Если Магда не Калиф, тогда... тогда..." - Со щелканьем остывал двигатель. Или это что-то щелкает на приборной доске? Питер забыл об этом звуке.

"...тогда... тогда Цветок Кактуса существует. Да, так оно и есть! Цветок Кактуса существует и он достаточно близок к Калифу, чтобы узнать, что сэр Стивен Страйд грозится раскрыть его..."

Питер выпрямился, застыл на сидении. Он считал, что Сивен Страйд будет в полной безопасности - до встречи с Калифом. Это ужасная ошибка.

"Цветок Кактуса должен помешать Стивену Страйду встретиться с Калифом". Да, конечно. Боже, как он не понял этого раньше? Цветок Кактуса из "Моссада", а Питер сидит на улице Иерусалима, родного дома "Моссада", и он переодет Стивеном Страйдом.

"Боже!" Теперь он был уверен, что ему грозит смертельная опасность. "Цветок Кактуса, вероятно, сам все подготовил. Если Магда не Калиф, тогда я иду прямо в пасть Цветка Кактуса".

Проклятые часы продолжали тикать, этот звук действовал на нервы, как протекающий кран.

"В в городе Цветка Кактуса... в машине Цвет..."

Тиканье. О, Боже! Оно не с приборной доски. Питер повернул голову. Щелкает сзади. В багажнике, который шофер открывал и что-то там передвинул. Именно там что-то негромко тикает.

Питер рванул ручку, ударив дверцу плечом; одновременно он инстинктивно схватил рукой свой чемоданчик.

Металлическую перегородку между пассажирскими местами и задним корпусом убрали, чтобы усилить действие взрывной волны. Между ним и тем, что тикает сзади, только кожаная обивка. Поэтому он так ясно и слышит тиканье.

Казалось, время замедлилось, он успевал думать об этом, а секунды капали, как густой мед.

Адская машина, подумал он. Почему он вспомнил этот нелепый термин девятнадцатого века, он не мог сказать: вероятно, воспоминания детства, когда он читал "Бумаги мальчика".

Он выскочил из "мерседеса", чуть не потеряв равновесие, когда ноги коснулись разбитого неровного тротуара.

Вероятно, пластиковая взрывчатка с реле времени у детонатора, подумал он и побежал. Какое время отсрочки взрыва? Тридцать секунд? Нет, шоферу нужно уйти подальше. Он сказал две минуты, сказал это дважды...

Мысли неслись стремительно, а ноги казались закованными в кандалы, они передвигались с огромным трудом. Все равно что бежишь по пояс в воде по песку, а прибой тащит обратно.

"Должно быть, две минуты уже прошли, шофер ушел далеко..."

Прямо перед ним низкая каменная стена - подножие цветочной клумбы. Высотой по колено, двойной ряд кирпичей, в середине углубление, наполненное сухой желтой землей; в нем несколько полуувядшхих кустов олеандров.

Питыр нырнул за стену головой вперед, ударившись в падении плечом и рукой, и откатился под защиту низкой преграды.

Над его головой окна большие первого этажа. Лежа на спине и глядя на них, Питер увидел, как в зеркале, отражение стоящего "мерседеса".

Он ладонями зажал уши. "Мерседес" всего в пятидесяти футах. Питер смотрел на его отряжение, напрягая тело, широко раскрыв рот, чтобы поглотить взрывную волну.

"Мерседес" взорвался. Казалось, он спокойно раскрывается, как цветок в ускоренной съемке. Сверкающий металл раскрылся и изогнулся, как гротескные черные лепестки, и сквозь него мелькнуло яркое пламя - и это было все, что увидел Питер, потому что стекла окон исчезли, разлетелись под ударом взрывной волны на миллионы сверкающих осколков, и теперь окна зияли, как раскрытые беззубые рты дряхлых стариков. И в этот момент волна ударила Питера.

И хоть его прикрывала стена, волна, казалось, вдавила ему ребра, воздух вырвался из легких. В голове отразился страшный грохот взрыва, перед глазами мелькнули многочисленные радужные огни.

Питеру показалось, что он ненадолго потерял сознание. Вокруг падал град осколков, что-то ударило его в спину и привело в себя.

Он с трудом встал, стараясь наполнить легкие воздухом. Он понимал, что ему нужно убраться поскорее, пока не прибыли силы безопасности. Иначе он подвергнется интенсивному допросу, и тогда, несомненно, обнаружится, что он не сэр Стивен.

Питер побежал. Улицы по-прежнему пустынны, хотя вокруг уже начинался шум. Слышались крики боли и страха.

Добежав до угла, Питер пошел. Быстро дошел до следующего поворота. Уличных огней не было, и он остановился в тени. Теперь уже десятки людей, выкрикивая на ходу вопросы и предположения, бежали к месту взрыва в дыму и пыли.

Питер восстановил дыхание, отряхнул пиджак и брюки от пыли, подождал, пока шум и смятение не достигнут вершины. Потом незаметно ушел.

По дороге он сел в автобус и доехал до Яффа Роуд.

На автобусной остановке он отыскал кафе и прошел в мужской туалет. Ран нет, но он бледен и напряжен; руки его, когда он причесывался, еще слегка дрожали от взрывной волны.

Питер вернулся в кафе и заказал фалафель и лепешку с кофе.

Здесь он просидел с полчаса, обдумывая свой следующий ход.

- Если Магда Альтман не Калиф... - повторял он головоломку, которую решил как раз вовремя и тем спас себе жизнь.

- Магда Альтман не Калиф! - Теперь он был абсолютно в этом уверен. Цветок Кактуса попытался помешать сэру Стивену Срайду добраться до Калифа со своим разоблачением. Следовательно, Магда сказала ему правду. Облегчение заполнило его тело теплом, и первым его импульсом было позвонить ей по номеру "Моссада", который она дала ему. Но он тут же увидел опасность этого хода. Ведь Цветок Кактуса из "Моссада". Питер не смеет приближаться к ней - еще рано.

Что же ему делать? Он уже знал ответ. Нужно делать то, зачем он прилетел. Найти Калифа. И единственная тонкая ниточка к нему - та, которую оставил сам Калиф.

Питер вышел из кафе и на стоянке за углом нашел такси.

- Отель "Царь Давид", - сказал он, садясь на заднее сидение.

"По крайней мере теперь я представляю себе, как опасен Цветок Кактуса, - мрачно подумал он. - И не буду действовать вслепую".

Питер одним взглядом окинул оставленную для него коминату. В задней части отеля, и окна выходят на высокую башню ИМКА (YMCA, Ассоциация молодых христиан. - Прим. перев), откуда может спокойно выстрелить снайпер.

- Я заказывал многокомнатный номер, - сказал он дежурному, сопровождавшему его.

- Простите, сэр Стивен. - Тот засуетился. - Должно быть, произошла ошибка.

Еще один взгляд, и Питер отметил с полдесятка мест, куда Цветок Кактуса мог подложить взрывчатку, чтобы подстраховать покушение на "мерседес". Питер скорее предпочел бы провести ночь в змеиной яме, чем в комнате, приготовленной для него Цветком Кактуса.

Он вышел в коридор и смерил дежурного надменным взглядом. Тот убежал и вернулся через пять минут. Выглядел он облегченно.

- У нас готов для вас один из лучших номеров.

Из 122 номера открывался великолепный вид на долину Врат Яффы и на стену Старого города; в центре видна была церковь Последней Вечери.

В садах отеля роскошные сочные лужайки, высокие грациозные пальмы, дети весело кричат у плавательных бассейнов, и прохладный ветерок смягчает жару.

Номер примыкал к открытой низкой террасе, и, оставшись один, Питер первым делом закрыл тяжелые металлические ставни. Человек Цветка Кактуса легко может пройти этим путем. Потом Питер вышел на свой балкон.

Напротив, на высокой каменной стене французского консулата, спускали трехцветный флаг на фоне заката. Питер некоторое время наблюдал за этой церемонией, потом снова сосредоточился на безопасности своего номера.

Можно подобраться из соседнего номера, перейти из окна на балкон. Питер поколебался, потом решил не опускать балконные ставни. Он не мог оставаться в абсолютно закрытой комнате.

Задернув занавеси, он заказал в номер большую порцию виски с содой. Питер нуждался в выпивке. День был долгий и трудный.

Потом развязал галстук, снял рубашку, парик, усы и умылся, чтобы ослабить напряжение. И когда вытирался, в дверь постучали.

- Будь проклята эта служба, - проворчал он, торопливо натянул парик и вышел в гостиную в тот момент, как в двери повернули ключ. Дверь открылась. Питер поднял полотенце и прикрыл им отсутствующие усы, делая вид, что вытирается.

- Входите, - сказал он сквозь полотенце и тут же застыл: казалось, сердце ему сжало тисками, стало тружно дышать.

На ней была мужская рубашка с открытым воротником, накладными карманами; поверх узких бедер брюки цвета хаки. Длинные ноги с брезентовых ботинках с мягкой подошвой. Но держалась она с такой элегантностью, словно оделась в самом модном парижском салоне.

- Сэр Стивен. - Она быстро закрыла за собой дверь и повернула ключ. Я Магда Альтман, мы с вами встречались. Я пришла предупредить вас о серьезной опасности.

Короткие завитки волос образовали ореол вокруг ее головы, а глаза у нее зеленые и полные тревоги.

- Вы должны немедленно покинуть эту страну. Мой самолет ждет вас на эародроме вблизи...

Питер чуть опустил полотенце, чтобы иметь возможность говорить.

- А почему вы мне это говорите? - резко прервал он. - И почему я должен вам верить?

Он увидел, как гневно вспыхнули ее щеки.

- Вы вмешиваетесь в дела, которых не понимаете.

- Почему же вы меня предупреждаете? - настаивал Питер.

- Потому что... - она заколебалась, но потом решительно добавила: Потому что вы брат Питера Страйда. Только по этой причине я не хочу, чтобы вас убили.

Питер отбросил полотенце в ванную и тем же движением снял парик и положил на стул.

- Питер! - Она изумленно смотрела на него, гневная краска на щеках поблекла, глаза стали еще глубже и темнее. Он забыл, как она прекрасна.

- Ну, не стой на месте, - сказал он, и она подбежала к нему на длинных грациозных ногах и обняла за шею.

Они стояли молча, несколько минут никто не мог найти слов. Потом она оторвалась от него.

- Питер, дорогой... я не могу долго оставаться. Я ужасно рискую, придя сюда. За отелем следят, все телефонистки на службе в "Моссаде". Поэтому я не могла позвонить...

- Расскажи все, что знаешь, - приказал он.

- Хорошо, но держи меня, cheri. Я не хочу терять ни минуты.

Когда официант принес виски, она спряталась в ванной, потом селя рядом с Питером на диван.

- Цветок Кактуса доложил контролю, что Стивен Страйд затребовал свидания с Калифом и намерен разоблачить его. До вчера я знала только это, но могла догадываться. Прежде всего я поразилась, что в сообщении Цветка Кактуса фигурирует Стивен Страйд, а не ты, Питер... - Говоря, она гладила плотные ровные мышцы его груди. - Мне это не приходило в голову, хотя когда мы с тобой говорили об этом, упоминалась только фамилия Страйд.

- Мне тоже не приходило в голову, пока я не покинул Les Neuf Рoissons.

- Но потом я решила, что ты все рассказал Стивену и открыл ему источник своих сведений. Конечно, это был бы безумный ход - не в твоем обычном стиле, совсем нет. Но я подумала, что он ведь твой брат... - Она смолкла.

- Именно это я и сделал...

- Питер, мы можем говорить в постели, - прошептала она. - Я так долго была без тебя.

Ее обнаженная кожа казалась горячим сатином, они лежали обнявшись, и она прижималась к нему гладким твердым животом. Ртом касалась его уха.

- ...Требование Стивена о свидании прошло к Калифу по другому пути, минуя Цветок Кактуса. Он не смог задержать его...

- Но кто этот Цветок Кактуса? Ты узнала?

- Нет. - Она покачала головой. - По-прежнему не знаю. - И легко провела ногтями по его животу.

- Когда ты так делаешь... я не могу думать, - протестовал он.

- Прости. - Она погладила его по щеке. - Ну, вот, Калиф приказал Цветку Кактуса организовать встречу со Стивеном. Я не знала, что готовилось... пока не увидела имя сэра Стивена в списке прилетающих. Я не искала его имени, но как только увидела, сразу догадалась, что произойдет. Подумала, что Цветок Кактуса заманил его сюда, чтобы здесь легче перехватить. Мне потребовалось три часа, чтобы узнать, где остановился сэр Стивен.

Они оба замолчали, она опустила лицо и прижалась к его шее, счастливо вздыхая.

- О, Боже, Питер. Как мне тебя не хватало.

- Послушай, дорогая. Ты должна мне рассказать все остальное. - Питер нежно поднял ее подбородок, чтобы видеть лицо; взгляд ее постепенно сфокусировался.

- Ты знала, что готовится попытка убийства Стивена?

- Нет, но это логичный ход "Моссада", чтобы защитить Цветок Кактуса.

- Что еще?

- Ничего.

- Ты не знаешь, как именно подготовлена встреча Стивена с Калифом?

- Не знаю, - призналась она.

- И по-прежнему никаких догадок о личности Калифа?

- Никаких.

Они снова замолчали, но, когда он заговорил, она приподнялась на локте и смотрела ему в лицо.

- Цветок Кактуса организует встречу, как приказал Калиф. Он не сможет ловчить - не с Калифом.

Магда молча кивнула.

- Поэтому мы должны считать, что Калиф сейчас близко, очень близко.

- Да. - Она снова кивнула, на этот раз неохотно.

- Это значит, что я должен продолжать изображать Стивена.

- Питер, нет. Тебя убьют.

- Уже пытались, - мрачно сказал Питер и коротко рассказал о взрыве "мерседеса". Магда коснулась синяка на его спине, там, куда ударил обломок.

- Тебя не подпустят к Калифу.

- Возможно, у них не будет выбора, - ответил Питер. - Калиф так озабочен своей безопасностью. Он настоит на встрече.

- Тебя снова попытаются убить, - умоляла она.

- Может быть, но я готов ручаться, что встреча с Калифом состоится очень скоро. Другую сложную ловушку, как с "мерседесом", организовать не сумеют, а я буду готов... Мне придется идти вперед, Магда.

- О, Питер... - Но он коснулся ее губ, заставив замолчать, и продолжал рассуждать вслух.

- Предположим, "Моссад" узнает, что я не Стивен Страйд, что моя подлинная цель не разблачение Цветка Кактуса. Что при этом меняется для "Моссада"?

Она задумалась.

- Не знаю.

- Если в "Моссаде" узнают, что Стивена Страйда изображает Питер Страйд, разве их не заинтересует, зачем ему встреча с Калифом?

- Питер, ты предлагаешь мне сообщить своему контролю в "Моссаде?..

- Ты сделаешь это?

- Милостивый Боже, - прошептала она. - Питер, дорогой, я подпишу тебе смертный приговор.

- ...а может, спасешь мне жизнь.

- Не знаю. - Она села в постели и подняла руки к коротким волосам. Кожа ее светилась в свете лампы, маленькие красивые груди передвигались в такт движениям рук. - О, Питер, не знаю.

- Может, это наш единственный шанс подобраться к Калифу, - настаивал он, и ее милое лицо застыло в нерешительности.

- Калиф считает, что я тебя убил, он считает, что я через своего брата передал ему предупреждение. Он будет меньше опасаться меня. Другого такого шанса у нас не будет.

- Я боюсь за тебя, Питер. Боюсь остаться без тебя... - Она не кончила, но подняла длинные обнаженные ноги и прижала колени к груди. Защитная зародышевая поза.

- Ты сделаешь это? - мягко спросил он.

- Ты хочешь, чтобы я рассказала своему контролю о твоей подлинной личности, о том, что ты не намерен разоблачать Цветок Кактуса... что у тебя другая, неизвестная мне цель...

- Верно.

Она повернула голову и посмотрела на него.

- Я сделаю это в обмен на твое обещание, - решила она.

- Какое?

- Если после встречи с контролем я решу, что ты по-прежнему в опасности, что тебе по-прежнему намерены помешать встретиться с Калифом, я хочу, чтобы ты обещал мне в таком случае оставить свои попытки. Тогда ты немедленно отправишься к моему "лиру", и Пьер увезет тебя в безопасное место.

- Ты будешь честной со мной? - спросил он. - Будешь честно судить о реакции "Моссада"? И если будет хоть слабый шанс добраться до Калифа, позволишь мне сделать это?

Она кивнула, но он мрачно продолжал:

- Поклянись.

- Я не буду мешать тебе, пока сохраняются шансы на успех.

- Поклянись, Магда.

- Клянусь своей любовью к тебе, - негромко сказала она, и он слегка расслабился.

- А я в свою очередь клянусь, что если шанса на встречу с Калифом не будет, я улечу на "лире".

Она прижалась к его груди, обняла руками за шею.

- Люби меня, Питер. Быстрей! Хоть это у меня будет.

Одеваясь, она договаривалась о связи.

- Через местный коммутатор я не могу связываться: я объясняла, почему, - говорила она, зашнуровывая свои брезентовые ботинки. - Ты должен оставаться здесь, в этом номере, чтобы я могла тебя найти. Если здесь станет опасно, я пришлю кого-нибудь к тебе. Это будет человек, которому я доверяю. Он скажет просто: "Меня послала Магда", и ты должен идти с ним. Он отведет тебя к Пьеру и "лиру".

Она распрямилась, затянула пояс на узкой талии, подошла к зеркалу, чтобы пригладить темные завитки волос.

- Если от меня не будет никаких известий, значит я считаю, что есть шанс встретиться с Калифом... - Она замолчала, и выражение ее лица изменилось. - Ты вооружен, Питер? - Приглаживая волосы, она следила за ним в зеркале. Он покачал головой.

- Я могу достать тебе оружие - нож, пистолет?

Он снова покачал головой.

- Меня обыщут, прежде чем допустят к Калифу. И если найдут оружие... - Ему не нужно было заканчивать.

- Ты прав, - согласилась она.

Отвернулась от зеркала, застегивая рубашку над сосками, которые еще оставались вспухшими и темными от любви.

- Теперь все произойдет очень быстро, Питер. Так или иначе к завтрашнему вечеру все будет кончено. Я чувствую здесь... - Она коснулась места между маленькими грудями, оттопыривавшими рубашку. - Теперь поцелуй меня. Я и так оставалась слишком долго - для безопасности нас обоих.

После ухода Магды Питер, хоть и устал, спал совсем мало. Много раз просыпался с натянутыми нервами, оцепеневший и потный.

Встал он до рассвета и заказал один из странных израильских завтраков: салат и яйца вкрутую с светло-зелеными желтками.

Потом сел и приготовился ждать.

Ждал он все утро, и когда к полудню никаких сообщений от Магды не было, он был уверен, что "Моссад" решил не мешать его встрече с Калифом. Если бы Магда в этом сомневалась, она послала бы за ним. Легкий ланч он тоже попросил принести в номер.

Яркий свет полудня постепенно сменился теплым масляно-желтым, от подножий пальм робко поползли тени, солнце двигалось по небу высокой аркой, а Питер продолжал ждать.

Когда оставался час светлого времени, снова зазвонил телефон. Питер вздрогнул, но быстро вязл трубку.

- Добрый вечер, сэр Стивен. За вами приехал ваш шофер, - сказала ему девушка с коммутатора.

- Спасибо. Пожалуйста, передайте ему, что я сейчас спущусь, - ответил Питер.

Он был одет, весь день провел в готовности немеделнно выйти. Оставалось только положить чемоданчик крокодиловой кожи в шкаф и запереть его, потом он вышел из номера и по коридору прошел к лифту.

Он не знал, предстоит ли ему встреча с Калифом или его увезут из Израиля на "лире" Магды.

- Ваш лимузин ждет снаружи, - сказала хорошенькая девушка за стойкой. - Желаю приятно провести вечер.

- Спасибо. Надеюсь на это, - ответил Питер.

Машина - небольшой японский компакт, а шофер - женщина, светловолосая, пожилая, с дружелюбным некрасивым лицом. Похожа на Голду Мейр, подумал Питер.

Он сел на заднее сидение, ожидая слов "Меня послала Магда".

Но женщина только вежливо сказала "Шалом, шалом", включила мотор, зажгла фары, и машина двинулась от отеля.

В усиливающихся сумерках они спокойно объехали внешнюю стену старого города и начали спускаться в долину Кидрон. Оглядываясь, Питер видел над холмами элегантные новые здания еврейской части города.

Когда он в последний раз был в Иерусалиме, тут лежали пустынные развалины: все дома разрушены арабами.

Восстановление этого священного для иудаизма места символизирует дух удивительного народа, подумал Питер.

Хорошее начало для разговора, и он сообщил свою мысль женщине-шоферу.

Та ответила на иврите, явно отказываясь говорить по-английски. Питер испробовал французский - с тем же результатом.

Он решил, что женщине приказали держать язык за зубами.

Когда они огибали нижние склоны горы Олив, спустилась ночь; позади остались последние здания арабского района. Женщина увеличила скорость, дорога была почти пуста. Она полого опускалась в темную неглубокую долину. По обе стороны широкой щебеночной дороги теперь тянулась пустыня.

Небо чистое, без облаков и дымки, звезды кажутся большими и ярко-белыми, последние остатки дня исчезали сзади, на западном участке неба.

Дорога насыщена указателями. Они направлялись на восток, к Иордану, Мертвому морю и Иерихону; через двадцать пять миль в свете фар Питер увидел надпись на английском, арабском и иврите: они спускаются в долину Мертвого моря ниже уровня моря.

Питер снова попытался вовлечь женщину в разговор, но она ответила что-то односложное. Питер решил, что ей нечего ему сказать. Машина взята напрокат. На дверце табличка с названием компании, адресом и таксой. Женщина знает только пункт их назначения, а это он и сам скоро узнает.

Больше Питер не пытался заговаривать с ней, но оставался настороже; не двигаясь заметно, провел подготовку, как парашютист перед прыжком, по очереди напрягая мышцы, чтобы тело не оцепенело от долгой неподвижности и могло мгновенно перейти к действиям.

Впереди в свете фар показались предупредительные огни перекрестка, машина пошла медленнее, женщина включила сигнал левого поворота. Свет упал на дорожный знак, и Питер увидел, что они двинулись в сторону Иерихона, отворачивая от Мертвого моря и направляясь в долину Иордана к Галилее на севере.

Над горными вершинами за долиной медленно поднялись бычьи рога новой луны, стало видно окружающую пустыню.

Снова женщина замедлила скорость, на этот раз в самом Иерихоне, старейшем населенном пункте планеты: свыше шести тысяч лет люди живут здесь, и их отбросы подняли город на сотни футов над уровнем пустыни. Археологи уже раскопали обрушившиеся стены, которые упали при звуках боевых труб Иисуса Навина.

"Ну и штука, - улыбнулся про себя Питер в темноте. - Не хуже атомной бомбы".

Выехав из города, машина свернула с главной дороги. Теперь она шла по узкой вспомогательной дороге между многочисленными тесно расположенными сооружениями: киосками сувениров, арабскими кафе, лавками торговцев древностями; поверхность неровная, и машина шла медленно.

По-прежнему не очень быстро они поднялись на холмы, и на вершине женщина повернула на грязную тропу. Тонкая тальковая пыль заполнила машину, и Питер чихнул.

Полимили спустя показался щит на подмостках, преграждавший поворот направо.

"Военная зона, - было написано на нем. - Проезд дальше запрещен".

Женщине пришлось прижаться к самой скале, чтобы объехать этот щит; никакие часовые их не остановили.

Неожиданно Питер увидел большой черный утес, встающий прямо перед ним в звездной ночи и закрывающий половину неба.

Что-то ожило в его памяти: высокий утес над Иерихоном, выходящий на долину Мертвого моря; конечно - он сразу вспомнил: сцена последнего искушения Христа. Как это у Матфея? Питер вспомнил точную цитату:

Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их...

Неужели Калиф сознательно выбрал это место из-за этой мистической ассоциации? И это часть того квазирелигиозного представления, которое сложилось у Калифа о себе самом?

Ангелам своим заповедаю о Тебе, и на руках понесут Тебя...

Неужели Калиф видит себя наследником абсолютной власти над всеми земными царствами, той власти, которую в древних хрониках называют "шестым порядком ангелов"?

Питер почувствовал, что дух его дрогнул перед лицом такого грандиозного безумия, громадного и грозного видения, рядом с которым он показался себе незначительным и слабым. Страх охватил его, как сеть гладиатора, ослабил его решительность, лишил сил. Он молча сражался с ним, пытался высвободиться из сети, прежде чем она доставит его, беспомощного, во власть Калифа.

Женщина резко остановила машину, повернулась и включила свет внутри. Несколько мгновений молча смотрела на него. Показалось ли ему или действительно на ее старом нкрасивом лице промелькнула жалость?

- Здесь, - негромко сказала она.

Питер достал бумажник из кармана пиджака.

- Нет, - она покачала головой. - Вы мне ничего не должны.

- Тода раба, - поблагодарил ее Питер на ломаном иврите и открыл дверцу.

Воздух пустыни неподвижен и холоден, низкие колючие кустарники пахли шалфеем.

- Шалом, - сказала ему женщина в открытое окно и резко развернула машину. Свет фар упал на рощу финиковых пальм впереди, потом снова ушел в пустыню. Небольшая машина набрала скорость и двинулась по извилистой дороге назад, туда, откуда они прибыли.

Питер повернулся к ней спиной, позволяя своим глазам привыкнуть к слабому освещению рогатой луны и белому блеску пустынных звезд.

Через несколько минут он двинулся по тропе через пальмовую рощу. Здесь пахло дымом от костров, меж деревьев висел голубоватый туман.

Где-то в глубине рощи жалобно заблеяла коза, послышался плач ребенка - должно быть, лагерь бедуинов в оазисе. Он пошел в ту сторону и неожиданно оказался на открытой поляне, окруженной пальмами. Земля здесь утоптана копытами множества животных, Питер слегка споткнулся, но тут же восстановил равновесие.

В центре поляны каменный парапет вокруг глубокого колодца с пресной водой. Над парапетом примитивный блок и еще один темный предмет, который Питер сразу не узнал, темный и бесформенный, он находился на самом парапете.

Питер осторожно двинуля к нему и почувствовал, как сердце его подпрыгнуло: предмет пошевелился.

Человек, в длинной просторной одежде, касающейся песчаной почвы; казалось, он плывет в темноте.

Фигура сделала несколько шагов, и Питер увидел, что голову ее покрывает монашеский капюшон из той же темной шерсти, и лицо не видно в темноте.

- Кто ты? - спросил Питер, и голос резанул его собственный слух. Монах не ответил, он высвободил одну руку из-под широкого рукава и поманил, потом повернулся и пошел по тропе в пальмовую рощу.

Питер пошел за ним; ему пришлось идти быстро, чтобы не потерять монаха из виду. Легкие городские туфли не предназначены для ходьбы по песку и каменным обломкам.

Они вышли из рощи, и прямо перед ними, менее чем в четверти мили, оказался утес, подобный черному каменному водопаду.

Монах вел его по грубой, но хорошо утоптанной тропе, и хотя Питер пытался сократить расстояние между ними, он понял, что для этого ему пришлось бы бежать: монах под своей просторной рясой казался полным и неповоротливым, однако двигался легко и быстро.

Они достигли утеса, тропа зигзагами начала подниматься под таким углом, что Питеру пришлось наклониться вперед. Поверхность покрыта глинистым сланцем и сухой землей, тропа все круче. Потом нога ощутила камень: пошли изношенные ступени в скале.

С одной стороны вниз уходила пропасть, с другой словно давила стена утеса, прижимая Питера к краю.

А монах все время шел впереди, неустающий и быстрый, шагал он по древним ступеням тихо, и не слышно было звуков тяжелого дыхания. Питер подумал, что человек с такой выносливостью и массой должен быть необыкновенно силен. Двигается он не так, как божий человек, привыкший к молитвам. В нем уравновешенность и напряженность бойца, неосознанная гордость и сила воина. У Калифа все не таково, каким кажется, подумал Питер.

Они поднимались все выше, и панорама внизу становилась все величественнее, огромная протяженность пустыни и гор с огромным щитом Мертвого моря, блестящего серебром при свете звезд.

"Все царства мира и слава их..." - подумал Питер.

Ни разу за время подъема они не останавливались передохнуть. Высоко ли они, подумал Питер. Тысяча футов? Может, полторы тысячи? Сам он дышал глубоко и ровно, совсем еще не устал, и легкий пот, выступивший на лбу, остывал на прохладном ночном возухе.

Что-то показалось ему знакомым, и он принюхался к легкому запаху. Не очень ясно, но раз или два во время подъема он уловил этот запах.

Питер обладал обостренным обонянием, присущим некурящим людям, запахи и ароматы всегда имели для него особое значение. А этот запах важен, но он не мог точно вспомнить его. Это его беспокоило, но вскоре слабый аромат поглотили более мощные запахи - запахи множества людей.

Дых кухонных костров, запахи пищи и легкая вонь разложения и примитивной канализации.

Давным-давно он видел фотоснимок древнего монастыря, построенного на вершине величественного утеса; вершину скалы покрывали пещеры и подземные кельи, над ними возвышались каменные стены, построенные людьми, умершими тысячи лет назад.

Но когда они преодолевали последнюю сотню футов крутого подъема, ускользающий запах продолжал тревожить Питера. Они неожиданно оказались у подножия каменной башни и мощной крепостной стены, в которую была вделана тяжелая бревенчатая дверь двенадцати футов высотой, усаженная металлическими остриями.

При их приближении дверь распахнулась. Показался узкий каменный коридор, освещенный единственной лампой в нише.

Питер прошел в ворота, и с обеих сторон к нему приблизились еще две фигуры; он инстинктивно занял оборонительную стойку, но тут же спохватился и стоял спокойно, с поднятыми руками, пока его тщательно обыскивали в поисках оружия.

Оба человека одеты в боевые цельные комбинезоны, у обоих ботинки парашютистов. Головы прикрыты шерстяными шарфами; шарф обматывает рот и нос, видны только глаза. У каждого вездесущий автомат "узи", заряженный, со взведенным курком.

Наконец они, удовлетворенные, отступили, и монах повел Питера через лабиринт узких коридоров. Где-то слышались звуки службы, резкий голоса читающих молитвы на греческом. Эти звуки а запах горящего ладана становились все сильнее, и наконец монах ввел Питера в огромную тускло освещенную церковь, вырубленную в скале утеса.

В полутьме на деревянных скамьях неподвижно сидели ряды греческих монахов, похожих на мумии. Их древние лица были прикрыты густыми черными бородами. Только глаза блестели. как камни и драгоценные металлы, украшавшие иконы на стенах.

Запах благовоний стал подавляющим; в своем пении монахи ни на миг не споткнулись, когда Питер и его сопровождающий быстро проходили через их ряды.

В непроницаемой тьме в глубине церкви монах, казалось, неожиданно исчез, но Питер, подойдя к этому месту, увидел, что резная скамья отодвинута и за ней открывается темный тайный проход в стене.

Питер осторожно двинулся по нему. Было совершенно темно, но под ногами он ощутил невысокие гладкие каменные ступени и начал подниматься по спиральной лестнице в скале. При этом он считал ступени. Из оказалось пятьсот, каждая примерно шести дюймов высотой.

Неожиданно он снова вышел на холодный воздух ночной пустыни. Он оказался на мощеном каменном дворе, под шатром ослепительно ярких звезд, прямо впереди вздымался утес, низкий папапет ограждал уходящую вниз пропасть.

Питер понял, что для свидания Калиф выбрал самое отдаленное и легко защитимое место. К тому же тут оказались охранники.

Они подошли - двое - и снова обыскали его, даже тщательнее, чем при входе в монастырь.

Пока они работали, Питер быстро осмотрелся. Мощеный двор, как гнездо орла, располагался на краю пропасти, окруженный парапетом в пять футов высотой. Видны были овальные входы в пещеры в самом утесе. Вероятно, сюда удалялись монахи в поисках одиночества.

На дворе видны были еще люди, в той же форме, с головами, скрытыми арабскими головными уборами. Двое из них устанавливали бакен в форме пирамиды со вспыхивающим фонарем.

Питер узнал в нем сигнальный огонь для самолета. Нет, не для самолета. Единственная машина, которая сможет сюда добраться, - вертолет.

Итак, бакен долен привести сюда вертолет.

Один из вооруженных охранников проверил пояс Питера, потянул за него, чтобы убедиться, что в нем не скрывается нож.

Потом отступил и сделал Питеру знак проходить. У входа в одну из каменных келий терпеливо ждал рослый монах.

Питер, склонившись, прошел в низкий вход. Келья была тускло освещена керосиновой лампой, стоявшей в каменной нише над узкой кроватью. У одной стены грубый деревянный стол, на другой единственное украшение - простой крест.

В скале высечена полка, на ней с десяток переплетенных в кожу книг и немного посуды. Есть также примитивное сидение.

Монах указал на него, но сам остался стоять у входа в келью, сунув руки в глубокие карманы рясы, отвернувшись, хотя лицо его по-прежнему было скрыто капюшоном.

Наступила полная тишина, но тишина напряженная, электрически заряженная.

Неожиданно Питер снова уловил знакомый запах, здесь, в грубой каменной келье, и с легким шоком узнал его. Запах исходил от монаха.

Он сразу понял, кто этот человек, и это знание вызвало на мгновение замешательство.

И тут же, словно после щелчка хорошо смазанного замка, все встало на место. Теперь он знал.

Он узнал запах дорогих голландских сигар и пристально посмотрел на монаха.

Послышался звук, словно биение крыльев насекомого о стекло лампы, и монах чуть наклонил голову, вслушиваясь.

Питер измерял расстояние, время, взвешивал возможности.

Монах, пятеро вооруженных во дворе, приближающийся вертолет...

Самый опасный монах. Теперь, когда Питер знал, кто он, он знал также, что перед ним один из самых высокотренированных бойцов, человек, с которым ему вряд ли сравниться.

Пятеро во дворе.... Питер неожиданно понял. Их там не будет. Очень просто. Калиф не допустит, чтобы его увидел кто-то, кроме самых доверенных помощников и тех, кому предстоит умереть. Монах уже отослал их. Они ждут недалеко, но им потребуется время, чтобы принять участие в событиях.

Остаются только монах и Калиф. Питер знал, что приближающийся вертолет несет на свидание Калифа. Теперь, судя по звуку, вертолет прямо над головой. Внимание монаха приковано к нему. Питер видел, как он повернул голову под капюшоном. Впервые он утратил бдительность.

Звук изменился: пилот изменял скорость вращения ротора, собираясь посадить вертолет на маленькую каменную площадку двора. Вспыхнули посадочные огни безжалостным ярким светом и осветили через дверь внутренность кельи.

Поднялась пыль, бледными клубами проникла в келью, и монах шевельнулся.

Он подошел к двери и выглянул, на мгновение отвернув от Питера укрытое тканью лицо.

Этого момента ждал Питер, все его тело было напряжено, как шея гадюки перед броском. В то мгновение как монах отвернулся, Питер бросился через келью.

Ему предстояло преодолеть десять футов, и гром ротора вертолета заглушал остальные звуки, но какой-то инстинкт бойца предупредил монаха, и тот повернулся навстречу Питера. Голова под капюшоном защитно опустилась, и Питеру пришлось изменить направление удара. Он не мог больше целить в шею и выбрал правое плечо для удара. Рука его была тверда, как лезвие топора, и он ударил монаха в плечо, туда, где шея соединяется с плечевой костью. Питер слышал, как треснула ключица, этот резкий звук перекрыл шум вертолета.

Левой рукой Питер схватил поврежденную руку монаха за локоть и свирепо дернул, так что один край сломанной кости заскрежетал о другой, края перелома разрезали плоть, и монах закричал, согнувшись и стараясь облегчить невыносимую боль в плече.

Шок парализовал его, и большое мощной тело расслабилось в хватке Питера.

Используя всю свою силу и инерцию прыжка, Питер ударил монаха головой о дверной косяк, череп с глухим стуком ударился о камень, и рослый человек упал лицом на каменный пол.

Питер быстро оттащил его в сторону и задрал полы рясы. Под ней ботинки парашютиста и синий комбинезон "Тора". На поясе голубая сталь и каштановая рукоять мощного браунинга в быстро расстегивающейся кобуре. Питер достал оружие и взвел курок быстрым движением левой руки. Он знал, что пистолет заряжен разрывными пулями "велекс".

Складки капюшона упали с головы Колина Нобла, широкий добродушный рот расслабленно раскрыт, карие глаза остекленели от сотрясения, большой крючковатый нос профессионального воина - все хорошо знакомые черты, такие близкие и дорогие черты лица друга.

По лицу Колина текла кровь, спускалась по подбородку и за ухом, но он был в сознании.

Питер приставил к его переносице ствол браунинга. Пули "велекс" расколют ему череп. В эти отчаянные секунды с Питера свалился парик, и он увидел, что Колин узнал его.

- Питер! Нет! - отчаянно прохрипел Колин. - Я Цветок Кактуса!

Питер исыптал сильный шок. Ощутил под пальцем курок браунинга. Несколько мгновений держал пистолет, потом отвернулся и выскочил в дверь, оставив Колина лежать на каменном полу кельи.

Вертолет садился на площадку двора. Это был пятиместный "Белл Джет Рейнджер", выкрашенный в синие и золотые тона "Тора", с эмблемой "Тора" на борту и надписью:

ТОР КОММЮНИКЕЙШНЗ.

За приборами управления пилот, и еще один человек - он уже вышел из кабины и двигался к входу в келью.

И хоть он вдвое согнулся, чтобы уберечься от потоков воздуха, поднятых винтом вертолета, невозможно было не узнать эту мощную фигуру. Ветер взъерошил львиную гриву над благородной головой, и посадочные огни ярко осветили его, как центральный персонаж шекспировской трагедии, в самой фигуре выразилась сила и подавляющая мощь.

Выйдя из-под вращающегося ротора, Кингстон Паркер выпрямился и одно напряженное мгновение смотрел на Питера. Без парика он мгновенно узнал его.

Он стоял, как старый загнанный лев.

- Калиф! - хрипло крикнул Питер, и последние его сомнения исчезли: Кингстон Паркер повернулся, невероятно быстро для такого рослого человека. Он почти добрался до кабины вертолета, прежде чем Питер успел поднять браунинг.

Первый выстрел попал Паркеру в спину и бросил его в каюту, но пришелся он слишком высоко и ушел вправо. Питер знал, что рана не смертельна. А вертолет уже быстро поднимался, вращаясь на оси.

Питер пробежал двадцать футов и вскочил на каменный парапет. Вертолет находился над ним, его белое брюхо раздулось, как у акулы-людоеда, посадочные огни ослепляли Питера. Он висел над пропастью.

Питер взял браунинг в обе руки и принялся стрелять прямо вверх, по баку с горючим в задней части фюзеляжа, где фюзеляж соединяется с длинным тонким хвостом. Он стрелял разрывными пулями, отдача била его по руке и отдавалась в плече.

Он видел, как пули "велекс" прорывают тонкий металл, но машина продолжала подниматься, а он считал выстрелы. Браунинг почти пуст.

Одиннадцать, двенадцать - и тут неожиданно небо над ним заполнилось пламенем, порыв воздуха ударил в камень под ногами.

Вертолет перевернулся вверх дном, окруженный ярким пламенем, двигатель испустил предсмертный вопль, и машина начала падать в пропасть, горя при этом. В пропасть, на краю которой стоял Питер.

Питер начал поворачиваться во двор и увидел, что тот заполняется вооруженными людьми.

Люди "Тора", лучшие из лучших, он сам тренировал их. В браунинге оставался один патрон. Питер знал, что не прорвется, но попытался продвинуться к лестнице - единственному возможному выходу.

Побежал по парапету стены, как акробат по веревке, и выстрелил последним патроном, чтобы отвлечь внимание преследователей.

Пролетевшая рядом с головой пуля на мгновение ошеломила его, он вздрогнул и потерял равновесие. Начал падать, уклоняясь от края пропасти, и тут пули начали рвать его тело.

Он слышал глухой резиновый звук, с каким они входили в его плоть, словно боксер тяжелого веса ударил по резиновой груше, и начал падать через край стены в бездонную ночь.

Он думал, что будет падать бесконечно долго, на поверхность пустыни далеко внизу, гдде погребальным костром Калифа горел вертолет.

Но под парапетом в десяти футах оказался узкий выступ, и здесь вырос колючий куст. Питер упал в него, и шипы впились в его тело и одежду.

Он повис над пропастью, и чувства начали покидать его.

Последнее, что он помнил, был крик Колина Нобла:

- Не стрелять!

И Питер с головой погрузился во тьму.

Во тьме случались ясные мгновения, разделенные вечностями боли и кошмарных искажений разума.

Он помнил, как его заносили в самолет - он лежал на носилках "Тора", прочно привязанный и спеленутый, как новорожденный.

Помнил он и салон "лира" Магды Альтман. Он узнал раскрашенный вручную потолок кабины. Над ним висели бутылочки с плазмой, кровь рубинового цвета, как прекрасный кларет в хрустальном бокале; опустив взгляд, он увидел трубки, ведущие к иглам, а иглы - в венах. Но он ужасно устал, усталость, казалось, раздавила ему душу, и от этой усталости он закрыл глаза.

Когда снова открыл их, увидел над головой потолок коридора. Его быстро везли по этому коридору. Он узнал скрип колес операционной тележки. Негромкие голоса говорили по-французски, а бутылочку с прекрасной яркой кровью держала над ним длинная стройная рука, которую он хорошо знал.

Он слегка повернул голову и увидел на самом краю поля зрения любимое лицо Магды.

- Я люблю тебя, - сказал он и с удивлением понял, что не произнес ни звука. Губы его не шевельнулись. Больше он не мог бороться с усталостью и закрыл глаза.

- Как он? - услышал он голос Магды, и кто-то по-французски ответил:

- Одна пуля прошла рядом с сердцем. Мы должны немедленно извлечь ее.

Потом он ощутил укол и вкус пентотала во рту. А затем снова тьма.

Он медленно выходил из темноты, ощутив прежде всего бинты. Они сжимали грудь и мешали дышать.

Потом он увидел Магду Альтман и поразился тому, как она прекрасна. Казалось, она все время была тут, пока он блуждал во тьме. Он увидел, как лицо ее озарилось радостью: она поняла, что он пришел в себя.

- Спасибо, - прошептала она. - Спасибо, что ты вернулся ко мне, дорогой.

Потом комната в "Ла Пьер Бенит", с высоким позолоченным потолком и видом на террасы лужаек и озеро. Деревья на берегу озера покрыты свежей листвой, и воздух заряжен весной и ожиданием новой жизни. Магда заполнила комнату цветами и большую часть каждого дня проводила с ним.

- Что произошло, когда ты снова появилась в совете "Альтман Индастриз"? - Это был один из его первых вопросов.

- Все пришли в ужас, cheri. - Она засмеялась своим негромким хрипловатым смехом. - Они уже начали делить добычу.

Питер уже восемь дней находился в "Ла Пьер Бенит", когда появился посетитель. Питер к этому времени уже мог сидеть у окна.

Магда стояла рядом с ним, готовая защитить при первых признаках утомления - физического или эмоционального.

Колин Нобл вошел в комнату, как застенчивый сенбернар. Правая рука у него была в гипсе и на перевязи. Он коснулся ее здоровой левой.

- Если бы я знал, что это ты, а не сэр Стивен, ни за что не повернулся бы к тебе спиной, - сказал он Питеру и умиротворяюще улбынулся.

Питер напрягся, лицо его застыло. Магда положила руку ему на плечо.

- Спокойно, Питер, - прошептала она.

- Скажи мне одно, - просвистел Питер. - Ты организовал похищение Мелиссы-Джейн?

Колин покачал головой.

- Даю слово. Паркер использовал одного из своих агентов. Я не знал о том, что должно произойти.

Питер смотрел на него жестко, не прощая.

- Я узнал, что это дело Калифа, только когда мы вернули Мелиссу-Джейн. Если бы знал раньше, никогда бы не допустил. Калиф это знал. Поэтому и не заставлял меня это делать. - Колин говорил быстро и настойчиво.

- А каковы были цели Паркера? - Голос Питер по-прежнему звучал зло.

- Он преследовал три разные цели. Прежде всего, убедить тебя в том, что он не Калиф. Поэтому первый его приказ - убить самого Паркера. Конечно, тебя никогда не подпустили бы к нему. Потом тебе позволено было вернуть себе дочь. Сам Калиф назвал имя О'Шоннеси и указал, где найти его. Потом тебя натравили на Магду Альтман... - Колин виновато взглянул на нее. - И после ее убийства ты был бы привязан к Калифу чувством вины.

- Когда ты узнал все это? - спросил Питер.

- Через день после того как мы нашли Мелиссу-Джейн. Но тогда я уже ничего не мог сделать, иначе раскрыл бы себя как Цветок Кактуса... я смог только через "Моссад" передать предупреждение Магде Альтман.

- Это правда, Питер, - негромко сказала Магда.

Плечи Питера медленно расслабились.

- Когда Калиф сделал тебя своим главным помощником? - спросил он. Голос его слегка смягчился.

- Как только я принял у тебя команду над "Тором". Он никогда не верил тебе, Питер. Именно поэтому он противился твоему назначению как главы "Тора", поэтому ухватился за первую же возможность тебя уволить. Поэтому пытался убить тебя на дороге в Рамбуйе. И только когда эта попытка не удалась, он понял твою потенциальную ценность для него.

- Другими отрядами "Атласа" тоже командуют помощники Калифа? Таннер в "Меркурии", Петерсон в "Диане"?

- Мы все трое. Да! - Колин кивнул, и наступило долгое молчание.

- Что еще хотел бы ты узнать, Питер? - наконец негромко спросил Колин. - У тебя есть еще вопросы?

- Не сейчас. - Питер устало покачал головой. - Позже будет много вопросов.

Колин вопросительно взглянул на Магду Альтман.

- Он достаточно силен? Я могу ему рассказать остальное?

Она немного поколебалась.

- Да, - наконец решила. - Расскажите сейчас.

- "Атлас" должен был стать кинжалом в рукаве западной цивилизации, которая выхолостила себя, унизилась перед врагами. С его помощью мы могли бы отвечать на неприкрытое насилие силой. "Атлас" - это цепь влиятельных людей разных стран, а Калиф должен был стать исполнительным главой этой цепи. "Атлас" - единственная организация, способная действовать, невзирая на границы. Его цель - сохранение западной цивилизации в том виде, в каком мы ее знаем. "Атлас" по-прежнему существует, его структура не тронута, только Калиф мертв. Он погиб в авиакатастрофе над долиной Иордана, но "Атлас" по-прежнему существует. И будет продолжать существовать, после того как выкорчевана часть, отравленная Калифом. Это наша надежда на будущее в сходящем с ума мире.

Питер никогда не слышал, чтобы Колин Нобл говорил так четко и убедительно.

- Ты, конечно, знаешь, Питер, что первоначально именно ты должен был возглавить "Атлас". Однако тебя заменили неподходящим человеком. Впрочем, тогда никто не знал, что он не тот человек; его скрытые пороки стали ясны только много позже. - Колин начал перечислять их, загибая пальцы здоровой руки.