Свиток дракона

ГЛАВА 10 Монастырь четырехкратной мудрости

Переодевшись в свое темное дорожное платье, Акитада встретился с Торой во дворе конюшен. Парень привел лошадей из губернаторского стойла. Одет он был в заляпанную линялую куртку то ли зеленого, то ли черного цвета и в штопаные-перештопаные штаны, которые заправил в сапоги.

— Нищего, что ли, ограбил? — пошутил Акитада, глядя на это рванье.

— А что не так с моей одеждой? — удивился Тора. — Сказали же одеться потемнее, ну я и оделся. Целых десять монет пришлось отвалить жадине стременному, да еще мое синее кимоно в придачу.

Парнишка-стременной, уже оседлавший трех коней и теперь стоявший рядом позевывая, предпочел поскорее удалиться на всякий случаи.

— Ты отдал ему свое новое платье?! Я же заплатил за него три связки монет! — возмутился Акитада.

Тора насмешливо фыркнул.

— Да вас обвели вокруг пальца. Эта одежа куда теплее. Мне в ней хорошо. — Он любовно похлопал себя по драной куртке, взял под уздцы двух коней и направился к воротам. Акитаде ничего не оставалось, как взять третью лошадь и последовать за ним.

Аяко разглядывала животных с откровенной неприязнью.

— Ну! Давай же, лезь в седло! Они не кусаются, — усмехнулся Тора.

Она метнула на него свирепый взгляд и неуклюже вскарабкалась в седло. Взявшись за поводья, Аяко неуверенно направила послушное животное к дороге.

— Езжайте за мной, — бросила она через плечо и пояснила: — Через Северные ворота не поедем. Там стража начнет задавать вопросы.

Поначалу они взяли курс на север и двинулись по темным пустынным улицам, потом свернули в коротенький проулок, который уперся в дощатый забор, окружавший город. Здесь в заборе имелся пролом, через который вполне мог проехать всадник на лошади. Наезженная, хорошо утоптанная тропа вела через ров. По-видимому, они не единственные желали избежать встречи с городской стражей у Северных ворот.

За пределами города они прибавили скорости. Шелковичные рощи по обочинам, безлистные в это время года, простирали голые черные ветви в небо, словно пытаясь дотянуться до звезд. Луна, заплутавшая в этом причудливом кружеве ветвей, казалось, плыла вдоль дороги, будто боялась отстать от всадников.

В морозном воздухе белыми клубами повисал пар от фыркающих лошадей. Они ехали гуськом — впереди Аяко, замыкал кавалькаду Тора. Акитада не сводил глаз с тонкой прямой спины молодой женщины, скакавшей впереди. И все гадал, не замерзла ли она в такой легкой одежде. До него вообще только сейчас дошло, что, не имея навыков верховой езды, она, наверное, рассчитывала поехать в одном седле с кем-то из них.

Когда дорога стала чуть шире, он поравнялся с девушкой и спросил:

— Тебе не холодно?

— Нет, — сухо ответила она. — Я не люблю лошадей, только и всего.

— Прости, что сразу не догадался. Может, поедем на моей лошади?

Она мгновение колебалась, потом, передернув плечами, мотнула головой.

— Зачем ты вообще вызвалась ехать? Ты же могла просто нарисовать нам план.

— Так я решила. — Она помолчала и неохотно прибавила: — К тому же вам без меня не справиться. Я знаю, как проникнуть внутрь. Когда на сестру напали, я заподозрила монахов и побывала в монастыре.

— И что же?

— Днем они пристально наблюдают за всеми посетителями, поэтому я решила вернуться после наступления темноты. Первый раз меня чуть не поймали. А в последний я обнаружила… кое-что странное.

— Что же именно?

— Вот подождите и сами увидите. — Она пустила лошадь рысью, и Акитада отстал.

Шелковичные рощи поредели, и ледяной ветер теперь продувал всадников насквозь Вскоре узкая дорожка влилась в более широкую, ведущую в горы. Акитада обернулся. Позади до самого залива простирались равнина и раскинувшийся на ней город, издали казавшийся нагромождением заснеженных крыш, посреди которых торчали верхушки сосен и пагоды.

Тора, кутаясь в куртку, пристально вглядывался вперед.

— А в лесу-то, кажись, темно, — боязливо пробурчал он.

Горы и впрямь выглядели зловещими, а между тем посеребренная лунным светом дорога вела прямо к ним. И вскоре гуща соснового леса поглотила путешественников.

Ветра здесь не было, зато с обочин за ними наблюдало из темноты множество горящих глаз, мелкое лесное зверье пугало лошадей. Тора даже выругался в сердцах. Обернувшись, Акитада увидел, как он сжимает в руке амулет на веревочке, висящий на шее. Обычно такой смелый, Тора не мог превозмочь суеверные страхи.

Дорога пошла в гору и теперь петляла, огибая скалистые уступы. Широкая и наезженная, она свидетельствовала о том, какую популярность снискал монастырь Дзото.

Вскоре Аяко пришпорила лошадь и дождалась спутников.

— Вон там! — указала она за поредевшие деревья, где виднелась высокая пагода, устремившая в звездную высь свой шпиль. Подвесные фонарики на заснеженных карнизах мерцали в лунном свете.

— Теперь надо свернуть с дороги, — сказала Аяко. — Ворота охраняются день и ночь. Лошадей оставим в лесу и пойдем пешком.

В лесу она не плутала и двигалась уверенно, а вот Акитада совсем запутался. Они выбрались на полянку, спешились и привязали лошадей.

Тора мрачно огляделся по сторонам.

— И где же мы, к чертям собачьим, находимся?

— Возле восточной монастырской стены, — сердито ответила ему Аяко. — Когда подойдем ближе, вам придется замолчать и вообще постараться не шуметь. По ночам стража делает обходы, а мы пойдем мимо конюшен — лошади могут почуять и выдать нас.

Какая-то мелкая зверушка выскочила из куста, к которому была привязана лошадь Торы. Тот выругался и схватился за амулет.

— Да успокойся ты, — сказал ему Акитада. — Это же просто лиса или барсук.

— А вам откуда знать, кто это был? — боязливо озирался Тора. — Эти леса кишат они и тэнгу[5]. Вон они, наблюдают за нами из темноты своими голодными глазищами. И это был один из них. Давайте-ка лучше уберемся отсюда подобру-поздорову! — И он вцепился в поводья.

— Перестань, дурак! — напустилась на него Аяко. — Я так и знала, что тебя лучше не брать. Признаться, я думала, что только дети боятся всякой сказочной нечисти.

— Хватит! — прикрикнул на них Акитада. — Я не собираюсь стоять тут на холоде посреди ночного леса и слушать ваши детские перепалки.

— Простите, — буркнула Аяко и пошла так быстро, что Акитада с Торой едва за ней поспевали.

Она двигалась бесшумно, грациозно и уверенно, несмотря на камни и корни, о которые Акитада с Торой то и дело спотыкались.

Они вышли из леса у подножия скалистого склона. На его вершине высились стены монастыря. В бледном свете луны высота эта казалась неприступной.

— Ну вот, так я и знал, — пробурчал Тора. — Заблудились. Привела нас черт знает куда. И правильно Разве можно слушать глупую женщину?!

— Успокойся! — шикнула на него Аяко.

— И правда, не полезем же мы туда! — шепотом возразил Акитада. — Смотри, какая крутизна! Монахи, конечно же, не ждут воров отсюда и ни о чем таком не беспокоятся.

— Вы еще удивитесь, когда узнаете, о чем они беспокоятся, — мрачно пообещал Аяко. — Пошли. Я знаю, как взобраться наверх.

И она нырнула в заросли у подножия склона. Поколебавшись мгновение, Акитада последовал за ней. В зарослях оказалась расщелина, по ней-то и карабкалась теперь с проворством мартышки Аяко. Здравый смысл подсказывал Акитаде бросить эту затею, но слушаться здравого смысла почему-то не хотелось. Не хотелось, чтобы эта странная девушка посмеялась над его трусостью или неловкостью. К тому же одна она могла попасть в беду. В общем, выбора не было.

Подъем оказался легче, чем он предполагал, — главное, не оглядываться вниз и не обращать внимания на чертыхающегося Тору.

Взобравшись вслед за Аяко на узкий выступ на вершине, Акитада был до смешного горд собой. Но теперь перед ними возвышалась стена в два человеческих роста с покатой скользкой крышей. В нескольких местах вплотную ней подступали деревья, новее нижние сучья на них были тщательно спилены.

Аяко со знанием дела направилась к одной из сосен. Она росла не так близко к стене, как другие, зато на ней имелся обломанный сук, почти достигающий крыши. Девушка взобралась на дерево, прошла по суку и, совершив невероятный прыжок, очутилась па крыше. Она приземлилась на четвереньки, как кошка на четыре лапы, постояла, потом села и посмотрела вниз на Акитаду.

— Все спокойно, — тихо сказала она. И, размотав черный полотняный шарф на голове, спустила один конец Акитаде. — Хватайтесь, натяните и поднимайтесь ногами по стене, а я буду вас втаскивать.

Тора насмешливо фыркнул.

— Я слишком тяжел для тебя, — усомнился Акитада. — По-моему, лучше по дереву.

— Нет. Сук вас не выдержит.

— Да бросьте вы, — вмешался Тора. — Я знаю лучший способ. Только… — Он с сомнением смотрел на Акитаду.

— Только что? Говори, не тяни.

— Только мне придется залезть первому.

— Ну и лезь. Чего церемониться?

— Да, но мне придется встать вам на плечи.

Акитада еле сдержал смех. Этот поход все больше и больше напоминал ему мальчишеские проделки в детские годы.

— Ну и где мне прикажешь встать?

Тора поставил его в нужную позу — спиной к стене, руки уперты в бока, ноги чуть расставлены Потом взобрался ему на плечи. От такой тяжести Акитада чуть не крякнул и не мог дождаться, когда эти жесткие сапожищи уберутся с его плеч.

Но сапожищи все не убирались.

Вместо этого он услышат очередные ругательства. Сверху доносилось неразборчивое перешептывание, и Акитада, стиснув зубы, держатся из последних сил.

— Отстань от меня, женщина! — рявкнул наверху Тора, потом виновато проговорил: — Господин! Так просто я, видать, не достану! Придется подпрыгнуть.

Акитада не ответил.

А между тем Тора рванулся вверх. Дикая боль пронзила плечи и спину. Акитада сполз вниз по стене и бухнулся на колени. В ушах звенело, глаза слезились, но проклятая тяжесть, слава Богу, больше не давила на плечи.

— Тсс!.. Я извиняюсь, — зашептал Тора сверху. — Теперь вот держите это, и я втяну вас сюда в два счета.

Акитада встал на дрожащих ногах и посмотрел на болтавшийся перед носом конец шарфа. Выдержит ли эта тряпочка его вес? Но свои опасения он оставил при себе. Шея и плечи горели огнем, но он обмотал шарф вокруг запястья и взобрался по стене.

На покатой крыше держаться приходилось с трудом. Делая вид, что озирается, он осторожно повел плечами и подождал, когда боль немного утихнет. Уж не сломал ли ему Тора ключицы?

Монастырь погрузился в зловещее безмолвие. Сверху он был виден как на ладони — храмы, жилье, конюшни, кухня, амбары. И ни одной живой души.

— Это кухня, — прошептала Аяко, указывая на длинное строение во дворе прямо под ними. — А там дальше конюшни и постоялый двор для паломников. Мы спустимся здесь и через вон те ворота пройдем в соседний двор. Там у них склады и амбары.

Она встала и бесшумно побежала к тому месту, где под самой стеной стоял большой бочонок. Акитада с Торой, непривычные к беготне по крышам, двигались куда медленнее.

Но когда они уже приготовились спускаться, послышался слабый хруст. Это шуршал гравий под чьими-то ногами.

— Пригнитесь! — шепнула Аяко и распласталась на крыше.

Они последовали ее примеру и увидели, как две темные фигуры появились из тени стены и направились к кухне. Они пробыли там недолго, потом снова вышли и двинулись в сторону складского двора.

— Теперь что? — спросил недовольный Тора.

Аяко смерила его многозначительным взглядом.

— Подождем, потом спустимся. Думаю, у нас есть час, прежде чем они вернутся с обходом.

По сигналу Аяко они спустились со стены и бесшумно направились к воротам. В соседнем дворе было тихо.

— Пошли! — скомандовала девушка и повела их к первому и самому большому из амбаров.

На дверях они обнаружили замок.

— Видали? — спросила Аяко.

Акитада кивнул. Запертый склад на охраняемой монастырской территории означал, что его содержимое либо было контрабандой, либо имело чрезвычайную ценность.

— Жаль, нет ключа, — сказала Аяко. — Это единственный запертый здесь склад, и могу поручиться, что пропавшие грузы находятся внутри.

Акитада оглядел постройку. Судя по размерам, она могла вместить не то что три, а целых двадцать караванов.

— А ну-ка дайте я попробую, — произнес Тора.

К удивлению своих спутников, он извлек из рукава тонкий металлический прутик и согнул его своими сильными руками, предварительно изучив замок. Попав в нужное отверстие, прутик сместил задвижку, и дверь открылась. Они осторожно шагнули в темноту.

— Закрой дверь, — велел Акитада, посторонившись и стараясь не дышать. Новый наряд Торы издавал стойкий аромат конюшни, непереносимый на близком расстоянии.

Первые несколько мгновений они стояли в темноте, потом Акитада с Торой чиркнули кремнями. Две крохотные вспышки осветили огромное пространство, заполненное тюками, тянувшимися до самых дальних углов. Огоньки одновременно погасли. Тора что-то пощупал на полу, потом снова чиркнул кремнем и успел зажечь масляный фонарь, который обнаружил возле двери.

Они огляделись по сторонам. Склад был огромный, а фонарик крошечный. В его мерцающем свете окружающие предметы принимали причудливые, искаженные формы. В затхлом воздухе витал запах соломенных циновок, старой древесины и приправ.

Медленно обходя ряды тюков, они слышали доносившиеся отовсюду звуки мышиной возни. Заглянув под крышку какого-то бочонка, Акитада обнаружил там бобы. Тора остановился у выстроенных в ряд громадных глиняных кувшинов. На одном из них лежал ковш с длинной ручкой. Он взял его и заглянул под крышку. Богатый, насыщенный фруктовый аромат вырвался наружу.

— Ишь ты! — усмехнулся приятно удивленный Тора. — А эти святоши, как я погляжу, тянутся к винцу не меньше нас, простых смертных. — Он зачерпнул ковшом, попробовал и облизнул губы. — Винишко отменное!

Акитада, уставший и измученный болью в спине, опустился на какой-то ящик и оглядел ряд винных кувшинов.

— Странно, — пробормотал он. — Бобы — обычная пища в буддийских монастырях, но вино-то у них запрещено.

— Как и насилие над девушками, — сердит о бросила Аяко и со злости пнула длинный рулон скатанных циновок. — Ого! — Она шевельнула рулон, и тот тихо звякнул.

— Хватит пить, Тора, — сказал Акитада. — Давай-ка лучше посмотрим, что находится в этих скатках.

Развернув циновку, они не поверили своим глазам — перед ними лежали новенькие, остро заточенные секиры.

— Бог мой! Нагинаты! — воскликнул Тора. — Видать, ждут нападения. Теперь понятно, почему они охраняют это место словно осажденную крепость.

— А ну дай-ка взглянуть. — Акитада встал, держа в руках фонарь. В связке он насчитал двадцать секир. еще порядка ста связок лежало стопками вдоль стены. — Да тут хватит оружия на целое войско. — Он вспомнил, что солдаты на картине Отоми были вооружены нагинатами. Недоброе предчувствие закралось в душу. С мыслью о том, что целый монастырь погряз в разврате, он еще мог как-то смириться, но чтобы он вооружился против местного правительства!.. Против самого императора! Неудивительно, что подозрительные монахи в доме Татибаны напомнили ему солдат-новобранцев. Они оказывается, и были солдатами. И та троица разбойничьего вида, что он видал на рынке в лень своего приезда, тоже мало походила на монахов. — Положи-ка все на место, как было, — мрачно велел он Торе.

Аяко удовлетворенно наблюдала за происходящим.

— Ну вот, я же вам говорила. И эти ваши ценные грузы тоже наверняка здесь.

Она принялась открывать ящики и бочонки, Акитада помогал ей, держа фонарь. Он любовался этой девушкой — ее кожей в золотистых бликах тусклого света, встревоженным озабоченным личиком, этими аккуратными ровными зубками, закусившими от волнения губу, изгибами изящной шейки с завитушками волос, выбившихся из-под черного шарфа. Он наблюдал за ее маленькими, но сильными ручками, проворно шарившими среди корзин, ящиков, корыт и мешков. Правда, больше им ничего не удалось обнаружить.

Они добрались до самой дальней стены, когда Акитада заметил, что Тора пропал.

— Кажется, мы остались одни, — тихо сказал он Аяко.

Та обернулась и посмотрела на него в упор. Акитаде почему-то стало трудно дышать.

— Интересно, куда делся Тора? — постарался он прогнать с липа глупую улыбку.

— Да здесь я! — отозвался тот, дыхнув на них винными парами. — Я вот что подумал, господин. А как насчет тех ящиков у входа, на которых вы сидели? Они вам ничего не напоминают?

— Ты о чем?

— Нет, фонарь-то был у вас, поэтому я не мог проверить, но, по-моему, в такую тару обычно укладывают золото или серебро.

Акитада поспешил обратно к ящикам и внимательно осмотрел их. Это была прочно сбитая тара из твердой древесины, укрепленная по углам металлическими скобами; ручки по бокам и замки тоже имели солидный, внушительный вид.

— Да, похоже, ты прав, — заключил Акитада. — Именно так обычно перевозят золото и серебро в слитках и монетах.

С радостными возгласами Тора и Аяко кинулись к ящикам. Но те оказались незаперты и абсолютно пусты — по-видимому, ждали, когда их заполнят. Если когда-нибудь здесь и стояли государственные печати или другие пометки, то теперь от них не осталось и следа. Светя себе фонарем, они внимательно оглядели каждый ящик, но не обнаружили ничего, кроме всевозможных царапин и одной особой отметины — выжженного клейма в виде прыгающей за мячом рыбки.

Акитада вздохнул.

— Ценные предметы они могли пустить в ход для культовых богослужений, — предположил он. — Ведь в основном на складе хранится всякая церковная утварь. — И невесело огляделся по сторонам. Вино и оружие! Что тут еще можно прибавить? Может, все это добро лежит здесь в качестве платной услуги для какого-нибудь богача? Только зачем человеку мирному и законопослушному нужны тысячи отточенных секир?

— А что, если осмотреть другие склады? — предложила Аяко.

Акитада, хоть и чувствовал усталость, кивнул.

— Прекрасная мысль. Погаси фонарь, Тора, но дверь не запирай. У меня такое ощущение, что мы что-то проглядели.

Они осмотрели другие склады, все как один незапертые, но так и не нашли ничего путного — только провизия, кувшины с маслом, ящики со свечами, мотки шелка и пеньковой веревки, целые полки посуды, церковной утвари и побитые статуи. Одним словом, ничего противозаконного.

— Уже поздно, — заметила Аяко. — А я хотела показать вам еще кое-что. С тех пор как я это услышала, оно не дает мне покоя.

— Ты что-то услышала? — удивился Акитада.

— Да. Это снаружи, на задворках того склада.

Во дворе по-прежнему было тихо и спокойно. В небе мерцали звезды, только луна чуть сдвинулась к западу. А на востоке уже намечались первые проблески утра.

Они обогнули постройку и направились в середину двора, отделявшего ее от крытой галереи.

— А там что? — поинтересовался Акитада, указывая на черепичные крыши в следующем дворе.

— Покои настоятеля и монастырская администрация. — Аяко приостановилась и прислушалась, потом махнула им рукой. — Вот! Слышите?

Акитада напряг слух и уловил какое-то едва различимое гудение.

— Что это? Ветер? — спросил он.

— Нет. Ветер-то стих. К тому же звук слишком монотонный. Как будто люди что-то бубнят или поют где-то очень-очень далеко.

— Ты права. Но звук словно из-под земли. — Акитада присел на корточки и различил едва уловимое ритмичное пение, похожее на погребальную церемонию в доме Татибаны, однако здесь хор голосов чередовался с отдельным пронзительным соло. — Это поют монахи, — хмуро заключил он, вставая.

— Под землей? — воскликнул Тора, в страхе забыв о предосторожности. — Давайте-ка выбираться отсюда. Сдается мне, эти проклятые монахи хоронят там своего покойника.

— Тише! — одернул его Акитада. — Я хочу знать, откуда идет этот звук. — Нагнувшись, он пошел медленными кругами, которые привели его к задней стене последнего склада.

Глубоко в тени здания он нашел то, что искал — деревянную решеточку в земле. Из этой отдушины и доносилось слабое, будто неземное пение, от которого даже волосы на голове зашевелились.

Акитада опустился на колени и заглянул в черноту подземелья. В нос шибанула теплая гнилостная вонь. Он вскочил, так ничего и не увидев, с трудом сдерживая рвоту. В мозгу тотчас всплыли слова Торы насчет проклятых монахов и покойников.

— Что это? — спросил Тора, не отваживаясь приблизиться.

— Пока не знаю. Похоже на отдушину какого-то подземного помещения. — Голос едва слушался Акитаду.

Аяко, почувствовав неладное, подошла ближе.

— Вы правы, — заглянула она вниз. — Не нравится мне все это. Прямо мурашки по коже. — И встала к нему поближе.

— Эй! Кто-то идет! — шепотом сообщил Тора из-за угла. — По-моему, стража.

— Уходим! — скомандовал Акитада.

Троица поспешила убраться из пустынного двора и перешли в соседний, где располагалась кухня. Они направлялись к дождевой бочке, когда услышали голоса. Пришлось притаиться в тени здания и ждать.

Из ворот вышли два стражника, позади которых плелся, прихрамывая, старый монах. Все трое зашли в первую постройку.

— Боже милостивый! — прошептал Акитада. — Мы же не заперли ее! — Ситуация становилась опасной. А ведь до сих пор даже ноющие плечи не могли испортить очарования ночи в обществе такой девушки. И вот теперь они были на грани провала. Того и гляди их обнаружат! Как он объяснит свое участие в этом незаконном вторжении? Тут уж не помогут никакие звания и регалии. И как тогда вести дело против Дзото? Это будет позорный провал и конец всей его карьере. Да не то что карьере, коней всему. Им, конечно, не дадут отсюда уйти. С содроганием он подумал о зарешеченной отдушине.

Не в силах что-либо изменить, они беспомощно наблюдали за стражниками. А те, обнаружив непорядок, напустились на старика.

— Ах ты, паршивый дряхлый ублюдок! — орал один. — Опять не запер? Ну уж теперь-то все расскажем его преподобию, то-то тебе достанется!

Они бросились на старика с кулаками, и тот кинулся бежать в сторону Акитады и его спутников. Все трое затаили дыхание, надеясь только на ночь да темную одежду.

Но старик не убежал далеко. Мучители догнали его и принялись избивать.

Тора с трудом сдерживался. Акитада же, который поначалу вздохнул с облегчением, теперь болезненно вздрагивал при каждом ударе и жестоко корил себя за небрежность.

— Заткнись! Иначе мы бросим тебя в эту гнилую дыру к старому Гэннину!

Но старик, набравшись смелости, крикнул что было мочи:

— Вы дьяволы! Вы позор и осквернение для господа нашего Будды! И хозяин ваш погряз в плотских грехах и разврате! Убийцы вы, прелюбодеи, насильники, и место ваше в аду, где дьяволы будут над вами… А-а!..

Жестокий удар оборвал крик несчастного. Акитада больше не мог сдерживаться и рванулся было вперед, но Аяко схватила его за больное плечо. Он едва сдержался и затих.

Один из стражников насторожился и посмотрел в их сторону. В какой-то момент им показалось, что все пропало.

— Ты слышал что-нибудь? — спросил стражнику своего напарника, который тем временем заламывал старику руки за спину.

— Что там еще? Ничего я не слышал! Помоги лучше разобраться с этим ублюдком.

Но первый стражник продолжал вглядываться в темноту.

— А мне что-то показалось. Какое-то движение.

— Может, кошка…

Они затащили старика внутрь склада — видимо, хотели проверить, не пропало ли чего. Внутри мелькнул огонек.

— Быстро уходим! — шепнула Аяко. — Они сейчас заметят, что фонарь еще теплый, и тогда сюда сбегутся все!

Она не успела договорить, как из склада послышались крики:

— Воры! На помощь! Воры!

Они бросились к воротам, добежали до стены и по бочке взобрались на нее. Первыми вскарабкались Тора с Акитадой и втянули наверх Аяко. В спешке она неосторожным движением опрокинула бочку, но все же сумела взобраться на стену. Теперь они бежали по черепичной крыше к деревьям. Там Тора с Акитадой спрыгнули первыми, едва не сорвавшись в пропасть.

Во время отчаянного бегства Акитада напрочь забыл о боли в плечах, но теперь, оказавшись в сравнительной безопасности, едва держался. Ноги подкашивались, и ему пришлось на мгновение прислониться к стене.

А из-за нее между тем неслись крики, потом кто-то забил в колокол. Акитада посмотрел наверх. Аяко готовилась к прыжку и уже через мгновение приземлилась, тихонько вскрикнув от боли. Когда он подбежал к ней, чтобы помочь встать, она вцепилась в его локоть.

— Что такое? — спросил Акитада.

— Подвернула лодыжку. — Девушка отстранилась, сделала несколько шагов и пошатнулась. — Вывих! — задохнулась она от боли. — Ничего. Сейчас пройдет. Пойдемте! Нам надо спешить!

Крики по другую сторону стены приближались. Кто-то нашел перевернутую дождевую бочку.

Акитада взял девушку за локоть.

— Нет, одной тебе сейчас спускаться нельзя. Мы пойдем вместе. Если оступишься, я удержу.

А шум за стеной возрастал. Наверху уже показалась чья-то голова. Аяко помедлила в нерешительности, потом кивнула.

Спуск по расщелине давался с трудом. Казалось, ему нет конца. Не зная, куда лучше ступить, Акитада пятился вслепую, стараясь поддержать Аяко. Такой способ передвижения требовал постоянных прикосновений, тесной близости. Забывая об опасности и трудности спуска, Акитада возбужденно вдыхал аромат девушки, жадно ловил каждое касание. Он чувствовал в себе силу и зарождающееся желание. Когда их ноги коснулись земли, Аяко прижалась к нему на мгновение и тотчас же захромала к деревьям.

Они нашли своих лошадей и тронулись в путь. Колокол перестал звонить, и голоса постепенно затихли далеко позади.

Обратный путь прошел без приключений. В город они поспели к восходу солнца. Акитада собирался отвезти Аяко к отцу и вернуться в гостиницу вздремнуть несколько часов, но девушка, раскрасневшаяся и похорошевшая от езды, пришпорила коня возле уже открывшейся бани.

— Дома у меня горячей воды не будет, — пояснила она Акитаде. — А мне надо попарить лодыжку. Она помолчала и вдруг торопливо прибавила: — Может, вам отправить Тору с лошадьми и присоединиться ко мне? Плечи-то у вас, наверное, совсем затекли?

Они смотрели друг на друга. Глаза ее сияли в свете утренней зари. Она смутен но улыбнулась, и Акитада вдруг понял, что Аяко догадалась и все это время помнила про его больные плечи И эта забота тронула его до глубины души.

— Веди лошадей. Тора. А я приду пешком. — Ее приглашение он принял и спешился.