Свиток дракона

ГЛАВА 15 Кровавая занавеска

Дородная служанка узнала Сэймэя мгновенно. Как только он появился в дверях, ее изъеденное оспой лицо расплылось в лукавой улыбке, обнажившей желтые зубы.

— Господин Сэймэй! — радостно крикнула она и с такой силой грохнула кувшин вина на стол перед носом посетителей, что почти все расплескалось. — Господин Сэймэй! — И бросилась ему навстречу, размахивая рукавами.

— Пошли отсюда скорее! — прошептал тот, прячась за спину Торы.

Кто-то в зале громко заржал.

— Проходите же, проходите! — кричала женщина, таща упирающегося Сэймэя за руку. — На улице-то такой холод, а у меня для вас найдется уютное местечко у огонька! Что будете кушать? Рыбка есть в соевом соусе. Грибочки соленые, маринованные баклажаны. Сладкого картофеля могу намять с медом.

— Нет-нет… — лепетал Сэймэй, пытаясь вырваться. — Мы очень спешим. Правда же, Тора? У нас совсем нет времени. Зашли только задать вам один вопрос.

Она снова сверкнула желтыми зубами и, продолжая цепко держать Сэймэя за руку, игриво ткнула в его костлявую грудь толстым пальцем.

— И задавать-то не надо. Я через час освобожусь.

У Сэймэя был крайне озадаченный вид. Тогда, заметно погрустнев, она жалобно предложила:

— Ну хоть просто зайдите, посидите. Пусть ноги отдохнут. Вы ведь уже давно не мальчик. — И, глянув на улыбающегося Тору, прибавила: — А тебе надо бы лучше заботиться о дядюшке. Человеку в его возрасте трудно без жены.

Сэймэй рассвирепел.

— Я ничуть не устал, — сердито буркнул он. — А называть человека старым невежливо.

Добродушно улыбаясь, она потрепала его по щеке.

— Да в вас еще жизнь бьет ключом! Вот как раз такие-то мужчины мне и нравятся.

Сэймэй снова попятился, пытаясь спрятаться за Тору, чем вызвал новый приступ смеха у окружающих.

— Лучше ты говори с ней, Тора, — только и сумел он выдавить.

Тора прогнал с лица улыбку и напустил на себя строгость.

— Послушай, женщина, мы здесь по важному государственному делу!

— Тогда спрашивайте, — растерялась она.

— В тот день, когда мы здесь столовались, сюда заходил лоточник. Кто-то пнул его, и весь товар рассыпался в грязи. Помнишь ты это?

Глаза ее увлажнились от избытка чувств.

— Да как же мне не помнить?! — воскликнула служанка, поглядывая на Сэймэя, прячущегося за Торой. — Было так мило с вашей стороны, господин Сэймэй, подарить мне эти вещицы. Вот посмотрите-ка! — указала она на волосы. — Вот он, милый гребешок, что вы мне подарили. Я ношу его каждый день и все вас вспоминаю.

Кто-то из окружающих громко захлопал в ладоши и выкрикнул непристойность.

Сэймэй, сгорая от стыда, еще крепче ухватился за Тору, и тот оборвал болтунью:

— Не надо сейчас об этом. Лучше скажи, где мы можем найти лоточника.

— Обязательно скажу, если господин Сэймэй пообещает, что вернется сюда, — хитро прищурилась она.

Тора толкнул Сэймэя локтем, и тот выдавил:

— Придем. Как только сможем.

— Дзисаи не появлялся здесь с тех пор, как ваш хозяин заплатил ему деньги, но вы можете спросить о нем у его друга.

Другом оказался не кто иной, как Крыса, расслаблявшийся за чашечкой вина.

— Ну что, уже набрался? — приветствовал его Тора.

— Нет, просто греюсь, — прохрипел Крыса, разглядывая Сэймэя. — А это что еще за старый хмырь?

— Я подожду на улице, — не выдержал Сэймэй и собрался выйти, но Тора ухватил его за рукав.

— Постой, мы выйдем вместе. Крыса тоже пойдет с нами — покажет, где живет Дзисаи.

— Дзисаи? — заинтересовался Крыса. — А что он натворил?

— Просто у нас есть к нему несколько вопросов, — пояснил Тора. — Так ты идешь или нет?

— А что я с этого получу?

— Оплатим твою выпивку, если поторопишься.

Крыса вскочил, схватил свой костыль и заковылял к выходу.

Желтозубая служанка лучилась улыбкой.

— Он заказывал три кувшина лучшего вина и миску маринованных слив, — поспешила сообщить она Торе.

— У твоего милого дружка есть деньжата, только будь с ним поласковей, потому как не любит он с ними расставаться. — шепнул тот на ухо ей и громко прибавил: — Заплати ей, Сэймэй. Слово есть слово, к тому же нам надо спешить.

Осторожно поглядывая на женщину, Сэймэй достал связку монет.

— Этот человек — ходячий пример того, как пьянство доводит до нищеты, — изрек он. — Сколько он тебе должен?

— Сорок пять монет.

От такой цифры Сэймэй опешил и прижал деньги к груди.

Женщина игриво потрепала его по щеке и, кокетливо стреляя глазками, сказала:

— Но для вас, мой дорогой, я назначу особую цену.

Сэймэй таращился на ее желтые зубы, как утопающий на разверстую пасть акулы.

— Гони десять монет, любовь моя, а остальное потратим вместе!

Вокруг шумно зааплодировали.

Сэймэй дрожащими руками отсчитал десять монет, вручил их кокетке и бросился прочь.

— Не забудьте про свое обещание! — крикнула она ему вслед.

— Всего десять монет за такую порцию винища! — удивлялся на улице Тора, похлопывая Сэймэя по спине. — Придется тебе, старик, поделиться со мной своим секретом обольщения женщин.

Сэймэй свирепо зыркнул на него, но предпочел перенести свой гнев на весело насвистывающего Крысу.

— Давай, ты, пошевеливайся! Даже собака, сколько бы ни виляла хвостом, может получить пинка.

Крыса притих. Ковыляя на своем костыле и жалуясь на холод, долгую дорогу и слабое здоровье, он вел их грязными переулками, через заброшенные кладбища и трущобы, где на веревках висело обледеневшее белье и повсюду валялись горы мусора и объедков. Наконец он решил расстаться со своим костылем, спрятав его на время в дупло старого дерева. Сэймэй хранил презрительное молчание.

Промерзшие и сердитые, они наконец добрались до пустыря на южной окраине Фудзисавы, возле городской стены. Здесь в самодельных хибарах и лачугах жили те, кому не нашлось места в городе. От костров, разведенных под открытым небом, поднимался черный дым. Женщины с ребятишками суетились возле огня, и здесь же кучками сидели мужчины, выпивая и кидая кости.

Здороваясь с ними по-свойски, Крыса обошел веревку с промерзшим тряпьем, пнул рычащую собаку и остановился перед самой отвратительной лачугой.

Вход прикрывала драная циновка, сломанная кухонная утварь валялась повсюду на земле. Откинув циновку, Крыса бесцеремонно шмыгнул внутрь, Тора последовал за ним. Сэймэй, сраженный чудовищной вонью, остался ждать снаружи. Из-за циновки донеслись возбужденные голоса.

Стайка чумазых ребятишек вмиг окружила Сэймэя.

— Монетку! Дай монетку! — жалобно ныли они. — Пожалуйста, господин, всего одну монетку на мисочку супа! — И тянулись к нему ручонками, щупали одежду, норовя запустить пальцы в рукава и под пояс.

Отмахиваясь из последних сил, Сэймэй заорал:

— Давай поскорее, Тора!

Вместо ответа тот вытянул из-под циновки руку и втащил старика вовнутрь. Сэймэй едва не задохнулся. Почти ослепнув от неожиданного полумрака, он чувствовал себя так, словно его проглотило какое-то огромное зловонное чудовище. Постепенно он разглядел в потемках убогое человеческое существо, съежившееся на тюфяке под драными одеялами. Одеяла эти давным-давно выцвели и посерели от грязи, и щуплое созданьице под ними имело тот же оттенок — серая кожа, реденькие седые волосы, паутиной липшие ко лбу, серая убогая одежонка. Глубоко посаженные черные глазки равнодушно устремились на Сэймэя.

Решив, что они ошиблись местом, тот было попятился к выходу, но Тора посторонился, и Сэймэй увидел, что щуплым грязным существом была старуха, а лоточник Дзисаи сидел, скрестив ноги, возле нее. На нем были такие же грязные лохмотья, а рядом стояла треснутая жаровня, скорее коптившая, нежели дававшая тепло.

Прикрыв рукавом нос, Сэймэй сказал Торе:

— Это тот самый человек. Расспрашивай его поскорее, и пошли.

— Ну что за манеры у тебя, старик! — усмехнулся Крыса, который уже пристроился на грязном полу рядышком с лоточником. — Мы же только пришли. Садись и пообщайся с людьми.

Сэймэй бросил на Тору умоляющий взгляд, но тот, не обращая на него внимания, тоже сел. Постояв еще немного, Сэймэй подобрал повыше подол кимоно и опустился на пол.

Окончательно расстроило стремящегося вырваться наружу Сэймэя то, чего он никак не ожидал: безмятежно-ленивая беседа о погоде и делах обитателей пустыря. Потом последовало подробное обсуждение слабого здоровья жены лоточника. С Сэймэем советовались, расспрашивали, и он помаленьку оттаял. Его попросили проверить у старухи пульс и осмотреть глаза, перечислили и используемые лекарства — лягушачья кожа, запеченное на углях кротовье мясо, толченый таракан.

Дребезжащие старухины жалобы, пронзительное нытье лоточника, зычный голос Торы и хриплое бормотание Крысы сливались в стройный хор, и этой непринужденной беседе, казалось, не будет конца — во всяком случае, никто и не вспомнил о цели визита.

Когда запас Сэймэевых ценных советов иссяк, а поток старухиных жалоб исчерпался, Тора, потянувшись, сказал:

— Да, Дзисаи, как все-таки хорошо повидаться со старыми друзьями. А вот хозяин-то наш просил разузнать, не докучают ли тебе больше те ублюдки.

Об этих словах пришлось пожалеть тотчас же. Лоточник с супругой пустились перечислять многочисленные неудачи, якобы приобретенные Дзисаи во время того происшествия. И спина-то у него болела, и бедро-то ему вывихнули, коленка не гнулась, и голова трещала аж до потери сознания. Короче говоря, его попросту сделали калекой: ни тебе поработать, ни поспать нормально ночью — сплошная боль. Лекарь денежку берет, не стесняется, а если учесть, что больных-то двое, жизнь получается впроголодь.

Недоверчиво усмехнувшись, Сэймэй приподнял крышку горшка, стоявшего на шаткой бамбуковой подставке.

— Бобовая похлебка? — поморщился он.

— Добрый сосед принес, — объяснил лоточник. — А что толку? Жена больная не может есть это холодным, а у меня силенок нет огонь разжечь да разогреть. — Он тяжко вздохнул и прибавил: — Даже если б дрова были.

Сэймэй снова усмехнулся, а Тора поспешил заверить:

— Ну, тут мы поможем. — И протянул к нему руку за связкой монет. — Наш хозяин любит делать добро. Он не станет возражать, если мы с вами немного поделимся.

Ворча про себя, Сэймэй отсчитал и вручил монеты Торе, который положил их кучкой перед старухой. Та, беззубо осклабившись, проговорила:

— Ну что за добрый господин ваш хозяин! Видать, небеса хранят вас, коли определили на работу к такому святому человеку!

— А вы мудрая женщина, тетушка. — заметил Тора, поднимаясь. — Ну ладно, нам пора. — Рассвирепевший Сэймэй открыл было рот, но Тора вдруг небрежно прибавил: — Кстати, среди той мелочовки, что ты продал нашему хозяину, был синенький цветочек. Помнишь его?

— Да… Отличная вещица! — кивнул лоточник. — Чистейшее золото, стоит целой связки монет.

Эти слова Тора пропустил мимо ушей.

— А не помнишь, где ты его нашел?

Лоточник прищурился.

— Трудно сказать. Где-то нашел. А что в нем такого особенного?

— Да ничего. Хозяин мой собрался его выбросить, а я взял себе, чтобы подарить своей девчонке. Вот она теперь требует еще таких штуковин.

— А деньги нормальные ты готов заплатить? Ну, скажем, серебряный слиток? — поинтересовался лоточник.

— Так много?! Ты не шутишь? Да откуда же меня столько! А девчонка-то как расстроится! — вздохнул Тора и наклонился забрать монеты, которые положил перед старухой. — Ну ладно, тогда мы пойдем. Хозяин мой порадуется, когда узнает, что ты оправился и дела идут хорошо.

— Постой! — крикнул лоточник и подскочил с неожиданным проворством. — Я только что вспомнил! Я получил его от одной уличной девки. Ей нужны были деньги мужику на пропой. А где она его взяла, не знаю — не привык спрашивать.

— Что за девка? Где живет? — Тора небрежно позвякивал монетами.

— Ее зовут Жасмин. Живет вроде около рынка.

— А-а, так это девка Шрама! — вмешался Крыса. — Я ее знаю!

Тора смотрел на Крысу, не в силах скрыть удивления, потом бросил деньги лоточнику.

— На вот, возьми, старый проныра! И потрать их на дело, а не то у тебя и твоей старухи пупок совсем к спине прилипнет.

На улице он схватил Крысу за костлявое плечо.

— Что это ты там плел про Жасмин и этого ублюдка Шрама?

Крыса вырвался и громко заныл:

— Вот так-то ты меня благодаришь? Я тебе помог, а взамен опять побои?

— Ну прости, — отпустил его Тора.

— Продрог я опять, — поежился Крыса. — И пить хочется.

— Вина больше не жди, — предупредил Сэймэй.

Тора взял старика под локоть и отвел в сторонку.

— Послушай, без вина ОТ ЭТОГО парня ничего не добьешься. У тебя есть работа, платье есть и шапка, есть твои снадобья, хозяин и я, над которым можно поиздеваться, а у него нет ничегошеньки. Вино — это все, ради чего он живет. Ведь не все же такие везучие, как мы.

Сэймэй растерянно заморгал.

— Вино ею губит. Убьет вконец! Ты посмотри на это жалкое создание. И он еще называет меня старым хмырем!

Тора вздохнул.

— Умереть-то как раз легко, вот жить трудно. А вино позволяет ему немного забыться.

Сэймэй посмотрел на Крысу и вдруг спросил;

— Сколько же тебе лет?

— Пятьдесят два, — удивился тот, — а тебе?

— А мне скоро шестьдесят, — гордо признался Сэймэй, приосанившись и смерив Крысу жалостливым взглядом. — Выглядишь ты, бедняга, плоховато. Давай-ка найдем какое-нибудь теплое местечко, где ты сможешь отдохнуть, прежде чем мы продолжим.

Крыса знал все трактиры и забегаловки и отвел их в одно такое место, где они могли усесться у огня и согреть желудки теплым винцом.

— Вот и отлично! — сказал Тора. — А теперь давай выкладывай!

Хорошенько приложившись к чашке, Крыса начал:

— Насколько я знаю, этот Шрам появился в наших краях всего пару недель назад и взялся за уличных девок. Потом он переключился на уличных торговцев и лоточников. Говорят, дерет с них большие деньги, только все проигрывает. А Жасмин, эта глупая телка, влюблена в него по уши. — Крыса сокрушенно покачал головой и снова приложился к чашке. — Страшный он как черт, да к тому же лупит ее почем зря.

Тора кивнул со знанием дела.

— Мы встречались. С ним были еще два головореза — слюнявый дурачок-верзила и какой-то мелкий хорек.

— А-а, знаю. Юси и Юбэй. Теперь будь начеку. Они без ножа не ходят и разрешения не спрашивают.

От такого разговора Сэймэй совсем разволновался.

— А кто такая эта Жасмин? — беспокойно спросил он.

— Подружка одного моего друга, — объяснил Тора. — И мне кажется, нам лучше расспросить про цветок у нее. А ты, Крыса, и так уже много сегодня выпил. Хватит с тебя. Пошли!

На улице стемнело. Между домов гулял ветер, гоня сухую листву. Они шли темными переулками, под ногами шныряли крысы, и пьяницы да бродяги лежали по углам.

Яркие городские огни постепенно становились все ближе и ближе.

— А вот и рынок, — объявил Тора.

Сэймэй в стеганой куртке дрожал больше от страха, нежели от холода. Слишком много грязи и горя повидал он в течение дня, и теперь его ужасала одна только мысль о предстоящей встрече со Шрамом и его приятелями. А рынок был, похоже, средоточием всех неприятностей. Именно здесь они и начались, и вот теперь ему предстояло сюда вернуться. И с каждым разом эти неприятности росли как снежный ком. Такое впечатление, что он попал в лабиринт, из которого нет выхода.

В этот момент он услышал быстрый топот и от неожиданности шарахнулся в сторону. Это оказались всего лишь мальчишки, с криками пробежавшие мимо.

— Что-то стряслось, — насторожился Тора. — За префектом их послали.

— Наверное, убили кого! — оживился Крыса. — Из-за драки или несчастного случая у нас полицию не зовут. Пойдем-ка посмотрим! — И в мгновение ока скрылся за углом. Тора едва поспевал за ним.

Недовольный Сэймэй медленно плелся следом. Денек и без того выдался поганый. Завернув за угол, он увидел в конце улицы толпу. В неровном свете фонарей метались тени. Люди теснились в узком проулке между двумя старыми домами, чьи потрескавшиеся голые стены и прогнившие крыши высились в зловещем мерцании рыночных огней. Тора с Крысой, протискиваясь через бурлящую толпу, скрылись во мраке переулка.

Сэймэя охватил страх. Они бросили его среди шлюх, воров и убийц, в таком месте, где полицию, хоть умри, не дозовешься. Где-то поблизости разгуливал на свободе убийца, а Сэймэй ни малейшего понятия не имел, как добраться до гостиницы самостоятельно.

Встревоженный не на шутку, он прибился к толпе. Какая-то неряшливая бабенка с орущим ребенком на руках делилась впечатлениями со старухой.

— Так и надо этой шлюхе! — злорадствовала она. — Допрыгалась! Знаю я этих грязных дешевок — готовы вцепиться в любого мужика, даже в извращенца.

— Говорят, он перерезал ей горло, — сказала старая карга.

Сэймэя передернуло. Какие жуткие нравы! Какой опасный народец! Но выбора не было — следовало искать Тору. Он нервно кашлянул.

Бабенка с ребенком на руках обернулась, увидела его синее платье и форменную шапку и крикнула:

— Да это ж префект! Пропустите его!

Толпа расступилась, и Сэймэй торопливо прошел вперед, стараясь держаться как можно солиднее. Пройдя через темный проулок, он оказался в освещенном факелами дворе.

Здесь было тише и светлее. Люди, льнувшие к изгороди и сидевшие на шатких ступеньках, устремили любопытные взоры на Сэймэя, но быстро потеряли к нему интерес. Двор был завален мусором, на заборе сушилось рваное тряпье. В воздухе пахло дымом и кухонными отходами.

Посреди двора небольшая кучка людей стояла, задрав головы к верхнему этажу. Там кто-то повесил фонарь, освещавший окровавленную занавеску.

Торы поблизости не было. Зато Сэймэй заметил прислонившегося к столбу Крысу и поспешил к нему.

— Что здесь случилось? — спросил он. — Где Тора?

Крыса казался необычно мрачным.

— Пошел взглянуть, — кивнул он на окровавленную занавеску. — Кажись, кто-то все-таки угрохал бедную свистушку.

На ступеньках, стеная и охая, сидела толстуха в замызганном кимоно из черного шелка. Две подруги поддерживали ее с обеих сторон, обмахивая лицо и что-то втолковывая.

— А на эту женщину тоже напали? — спросил Сэймэй.

— Нет, это хозяйка. Любопытная ворона вернулась домой, увидела кровавую занавеску и пошла посмотреть. Ха! Вот ей сюрприз-то был!

— Она нашла там убитую?

— Да. И еще то, отчего занавеска стала вся красная.

Сэймэй задрал голову и вскрикнул. Хлопающая на ветру занавеска оставила на беленой стене зловещие пятна.

По ступенькам спустился Тора — по двору гулким эхом разносился грохот его тяжелых сапог — и подошел к хозяйке дома.

Сэймэя уже начало коробить от этого ночного кошмара. А теперь еще Тора собирался вляпаться в историю с отвратительным убийством. Сэймэй перешел двор, схватил его за рукав и принялся трясти.

— Пошли отсюда! У нас нет времени на всякие грязные убийства, это не наше дело. Пошли отсюда скорее!

Обернувшись, Тора взглянул на него рассеянно и снова повернулся к хозяйке.

— Так вы говорите, на следующей большой улице, через квартал отсюда?

— Тора! — Сэймэй сердито топнул ногой и повысил голос: — Ты забылся, Тора. Нам здесь нечего делать — в этом месте и с этими людьми. Такие вещи, без сомнений, происходят у них каждый день. Грязные делишки, от которых дурно пахнет. Давай-ка поскорее выполним поручение и вернемся в гостиницу, где нас уже давно ждет хозяин. Я едва на ногах держусь после всех этих хождений среди разного сброда.

Тора резко обернулся, схватил старика за плечи и оторвал от земли. Глаза Сэймэя выпучились от ужаса при виде такой ярости.

— Ах ты, старый придурок! — прошипел Тора. — Бестолковый прихвостень, безмозглый прислужник! Мне-то какое дело до того, что ты устал и не хочешь общаться с простыми людьми? Эта мертвая женщина там, наверху, была девушкой Хидэсато, Жасмин, и они арестуют его за убийство, как только поговорят с хозяйкой. Я должен его предупредить. Теперь понимаешь?

Сэймэй торопливо закивал, и Тора поставил его на землю.

— Вали в свою гостиницу и отстань от меня! — Он резко развернулся и пошел прочь.

Сэймэй озирался, ловя на себе враждебные взгляды. Крыса и вовсе повернулся к нему спиной, и тогда он крикнул Торе:

— Подожди, я с тобой! — И бросился его догонять.

Чтобы не отставать, Сэймэю приходилось бежать чуть ли не вприпрыжку. После нескольких минут молчания он робко спросил:

— А что случилось с девушкой?

Не замедляя шага, Тора хрипло пояснил:

— Зарезали. Горло перерезали так, что шея на лоскутке болтается. Этот подонок связал ее и заткнул рот исподней рубашкой, чтобы она не кричала, пока он развлекался. Там море крови. Прямо лужи. Все красное — и стены и занавеска! Она истекла кровью еще до того, как он перерезал ей горло.

— Какой ужас! — выдохнул Сэймэй. — Но почему же они говорят, что это сделал твой друг?

— Потому что хозяйка видела, как Хидэсато и Жасмин дрались. Она утверждает, что слышала его крики, когда уходила. «Лучше б ты умерла!» — вот что он кричал.

— Обычно люди говорят такое безо всякого смысла.

— Вот это ты как раз полиции расскажи. Ей отродясь не было дела до мертвых шлюх и простых солдат. — Они вышли на большую улицу, и Тора остановился перед каким-то домом. — Кажется, это здесь. Хозяйка говорит, что Хидэсато сполна расплатился с ней за жилье Жасмин, потому что та должна была переехать к нему.

Хидэсато они застали за уборкой — он подметал комнату. У двери стояли скатанные циновки, платяной сундук, на нем — доспехи и меч. В углу была расстелена новенькая постель.

— Тора! — Хидэсато кинул метлу и бросился обниматься с другом, улыбнувшись Сэймэю. — Проходи. И как это ты нашел меня так быстро? — Он расстелил циновки. — Прости, что нечем пока угостить. Я тут, видишь ли, готовлюсь к приходу Жасмин. — Он улыбался, и вид у него был самый что ни на есть счастливый. — Ты представляешь? Как я получил должность сержанта, она наконец-то сдалась. Скоро я буду женат.

Тора оглядел пустую комнату и закусил губу.

— Хозяйка дома сказала, что вы с Жасмин подрались. Ты говорил ей, что лучше бы она умерла?

— Так, значит, эта старая крыса опять вынюхивала? Нет, погоди, ну ты же знаешь, каковы женщины! Жасмин так трудно убедить, и я немного вышел из себя. Но ведь она потом успокоилась и согласилась прийти.

Тора потупился.

— Хидэсато, Жасмин не придет.

Хидэсато перестал улыбаться.

— Ты шутишь, только шутка твоя совсем не смешная. Ведь это… шутка?

Не поднимая глаз, Тора покачал головой. Тогда Хидэсато перевел взгляд на Сэймэя, и тот попятился к двери.

— Что случилось?

— Прости, Хито, — сказал Тора. — Только лучше бы не я сообщил тебе об этом.

— Этот подонок опять обидел ее! — побледнел Хидэсато.

— Нет, Хито… она мертва.

— Мертва? Жасмин мертва?! Не может быть! Ведь я видел ее пару часов назад!

— Кто-то пришел к ней, зарезал и ушел, — сказал Тора. — Хозяйка думает на тебя.

Хидэсато вскочил.

— Зарезал? Мне надо бежать к ней. Может, она просто ранена.

Тора взял его за плечо.

— Нет. Я видел ее.

Хидэсато стряхнул его руку и бросился к двери с безумным взглядом. Тора попытайся остановить его, и они повалились на пол.

— Она мертва. Хидэсато! Нельзя тебе туда! Они вызвали полицию, и тебя попросту арестуют!

Хидэсато было уже не до драки. Он перекатился на живот и зарыдал, колотя по полу кулаками.

Тора с Сэймэем молча смотрели на него, потом Тopa положил руку на плечо друга.

— Тебе нельзя здесь оставаться. Старая крыса знает, где ты живешь. Я отведу тебя к Хигэкуро — побудешь там несколько дней, пока все не выяснится. Помнишь, я тебе говорил про борца-калеку?

Хидэсато сел и выпрямился. Он пребывал в растерянности, лицо было мокрым от слез.

— Давай собирайся! — поторопил Тора.

— Зачем все это? — покачал головой Хидэсато. — Пусть придут и арестуют меня. Ведь все, к чему я прикоснусь, кончается плохо. Ты только сам влипнешь в неприятности и друга своего втянешь.

— Заткнись и пошевеливайся! — рявкнул на него Гора.

Хидэсато встал и растерянно огляделся. Тора выругался, пнул ногой сундук, чтобы открыть его, нашел там фуросики[8] и принялся швырять в него вещи. Потом, завязав узлом, протянул его Хидэсато.

— Пойди-ка, Сэймэй, выгляни наружу, — сказал он. — И если на улице все чисто, позови.

Сэймэй бросился выполнять поручение. Снаружи стало уже совсем темно и пусто. Он подал условный знак.

Возле рынка Тора остановился купить у лоточника пару дешевых бумажных фонарей, после чего они свернули к северу. Пробирались темными переулками, которые, словно черные туннели, уходили в неизвестность. Один такой переулок привел их в окрестности дома Хигэкуро. Шли молча, говорить никому не хотелось.

Возле школы боевых искусств Хидэсато остановился.

— Я убью этого подонка, даже если это будет последнее, что я сделаю!

— Ну уж нет, братец, так не пойдет! Это не выход, — возразил Тора. — Мы с хозяином выясним, кто это сделал. Так зачем же тебе расплачиваться за это своей жизнью?

Хидэсато подумал и кивнул.

К великому облегчению Сэймэя, они пробыли у Хигэкуро совсем недолго — только познакомились и все объяснили. Дом калеки-борца и его дочерей, которых он увидел впервые, показался ему очень необычным и самым подходящим местом, где можно было укрыться такому беглецу, как Хидэсато. Сам же он больше всего хотел вернуться в гостиницу.

Но, поравнявшись с ней, Тора прошел мимо.

— Ты куда? Вот же наш дом! — крикнул ему вдогонку Сэймэй.

— Пойду поговорю с этим префектом.

— С префектом? Давай не сейчас, Тора! Беспокоюсь я что-то за хозяина. Разве только… может, сходишь без меня?

— Нет, — наотрез отказался Тора. — Ты пойдешь со мной. Ты одет подходяще, а меня туда и не пустят.

— Его наверняка нет на рабочем месте, — упорствовал Сэймэй, но когда Тора не ответил, уступил: — Теперь-то видишь, как важно, какая на человеке одежда?

Однако в полиции все были так заняты, что никому и дела не было до наружности Сэймэя. Люди носились взад и вперед, посылая их от одного служащего к другому. Наконец какой-то тощий изможденный паренек сказал:

— Ну и вечерок выдался! Сначала какой-то насильник взбесился в веселом квартале, а теперь еще это дело Татибаны. Боюсь, префект вернется не скоро. Чем я могу помочь?

С трудом излагая мысли, Тора поведал ему о своей стычке со Шрамом и его подельниками, потом рассказал историю Крысы о том, как Шрам избивал Жасмин. Молодой чиновник внимательно слушал.

— Эти сведения очень важны, — сказал он. — Вы правильно поступили, что сразу же пришли сюда. Если присядете вон там, я прослежу, чтобы его честь сразу поставили в известность.

Сэймэй и Тора сели и сидели так долго, что их начала одолевать дремота. Потом тощенький паренек подошел и потряс Сэймэя за плечо.

— Префект теперь отдыхает, — виновато сообщил он. — Он обязательно захочет поговорить с вами обоими, только, думается мне, лучше вам пойти домой вздремнуть пару часов, а утром прийти.

— Какого черта?.. — завелся Тора.

Молодой чиновник в страхе попятился, а двое сонных полицейских схватились за свои металлические цепи.

— Тора, перестань! — взмолился Сэймэй. — Вспомни, что ты говорил Хидэсато. Наш хозяин обо всем позаботится.

Чертыхаясь и ругая всех чиновников подряд, Тора уступил.

В гостинице было темно, когда они вернулись. Сэймэй скинул на пороге обувь и тихонько вошел, прикрывая фонарь. Тора еще разувался, когда услышал крик перепуганного Сэймэя.

— Хозяин! Тора, скорее сюда! С хозяином что-то случилось!