Свой среди волков

Глава 30 Что за чудо эти волки

Съемки начались в конце февраля. Брачный сезон был в самом разгаре, и волки постоянно дрались между собой. Я поместил Шайенн в один загон с Яной, Тамаской и Мэтси, уверенный, что из них троих она выберет Яну — альфа-самца. Он был ее сводным братом, но что за беда — волки постоянно скрещиваются с членами своей семьи, как в неволе, так и в природе, и ничего страшного не происходит. По крайней мере, нет никаких оснований полагать, что это портит генетическую линию. Родные братья Шайенн жили по соседству за забором. Между двумя вольерами имелся проход, который в случае необходимости можно было закрыть. Но пока что семеро волков бегали все вместе, как одна стая. Натаа, Нануз и Тиджес еще не доросли до брачных игр, а если кто-то из них и проявлял вдруг инициативу, старшие тут же отгоняли его прочь.

Спаривание для волков — дело интимное. Они на удивление застенчивы и щепетильны в этом вопросе. Все обычно совершается вдали от посторонних глаз или под покровом темноты. Прежде мне ни разу не удавалось понаблюдать непосредственно за актом, но телевизионщики собирались заснять весь процесс на камеру. Поэтому, заметив, что Шайенн готова, я глаз с нее не спускал, боясь упустить момент, когда Яна перейдет к решительным действиям. Но он и в ус не дул! Вместо этого, во второй половине дня, вскоре после кормежки, Шайенн выбрала себе в партнеры Мэтси — самого низкого по рангу! Я глазам своим не поверил. Это опровергало прописные истины! Биологи утверждали, что во время брачных игр альфа-самец в корне пресекает притязания всех прочих претендентов. А тут мы стали свидетелями такой, казалось бы, нелепой ситуации. Я был уверен, что Шайенн поступила так не случайно, но почему? На следующее утро она еще раз спарилась с Мэтси. А ночью вроде бы — хотя трудно сказать наверняка, слишком темно было между деревьями — позволила наконец и Яне исполнить «супружеский долг».

На следующее утро я на скорую руку угощал съемочную группу кофе с бутербродами в своем фургончике, как вдруг у меня зазвонил мобильник. Линда и Роджер, сотрудники парка, вопили, чтобы я скорее бежал в загон, ибо там творится нечто невероятное. Мы чуть не кубарем скатились вниз с холма — и что б вы думали? Шайенн и Тамаска, бета-волк, развлекались вовсю. Получалось, что за два дня она спарилась со всеми тремя ухажерами!

Насколько мне известно, ничего подобного люди до сих пор не видели. Позже мы возьмем анализ крови у всех щенков, чтобы установить, кто чей отец. У собак часто бывает, что в одном помете родятся щенки разных пород: к примеру, один — чистокровный лабрадор, а другой — явная помесь с колли. У волков, видимо, происходит то же самое. По моей теории, волчица выбирала самцов разного ранга, чтобы сложить такую новорожденную иерархическую лесенку — от каждого по щенку. Эдакое программирование будущих волчат. Может, конечно, она просто по неопытности пошла вразнос, но может, и наоборот — ею двигали сложные мотивы, способные полностью перевернуть нынешние представления о волках.

Теперь нужно было выяснить, забеременела ли Шайенн в результате всех этих коллизий, и соответственно составить расписание дальнейших съемок. Самый надежный способ — УЗИ, но я не хотел подвергать волчицу такому стрессу. Поэтому, выждав две недели, мы попробовали сразу два других варианта. Во-первых, отправили ее экскременты в лабораторию, которая обычно обслуживала львов и других больших кошек, но согласилась на экспериментальный анализ, а во-вторых — применили обычный человеческий тест на беременность. Когда мы с Хелен покупали его в аптеке Кум-Мартина, все вокруг так понимающе уставились, что мы поспешили объяснить, мол, это не для нас, а для волчицы.

Следующей задачей было собрать мочу. Я, как привязанный, таскался за Шайенн с баночкой по территории двух вольеров и валился на землю всякий раз, когда она собиралась — или делала вид, что собирается — присесть. Вопреки собственным ожиданиям я все же достиг заветной цели. Мы торжественно отнесли образец в мой фургон и опустили в него тест. Видно было очень плохо, но мне показалось, что в окошке проступил бледный крестик.

Пришлось еще три недели ждать результатов из лаборатории. Шайенн тем временем вела себя как беременная: набирала вес, копала нору и ямки-укрытия, как это делала при мне в лесу дикая альфа-волчица. Когда мы наконец получили окончательное подтверждение из лаборатории, была объявлена готовность номер один. У нас оставалось всего несколько недель, чтобы убедить Шайенн, что Хелен достаточно компетентна для роли няньки.

Она и раньше заходила в вольер, но теперь настала пора активных действий. Каждый день мы вместе навещали будущую мать. Хелен предварительно набивала рот кусочками сырой говядины и фарша и отрыгивала их по первому требованию Шайенн, когда та кусала ее за губы. Это первая и главная обязанность няньки — кормить малышей таким образом. Я делал то же самое. Шайенн обзавелась знатным аппетитом и требовала еды до того жадно, что видок у нас вскоре стал — будто мы целовались с кактусом! А после нескольких недель подобных упражнений губы болели так, что невозможно было пить горячий кофе из кружки.

Настал долгожданный день родов. Нора была заранее оборудована инфракрасными камерами, расставленными во всех мыслимых углах. Как бы ни легла Шайенн, хоть один объектив да ловил ее. Снаружи, на маленькой площадке перед вольером, где я обыкновенно общался с посетителями, установили монитор, и мы могли наблюдать за происходящим под землей. Волчица залезла в нору и сначала долго суетилась, словно не находя себе места, но потом успокоилась. Помня, что ее мать ушла в логово за два дня до родов, я покамест и не ждал большего. А потому отправился перекусить, пока Хелен и Джуд — волонтер, работавшая с приматами — дежурили у монитора. Я сменил их на посту где-то в 11 вечера. А около часу ночи Шайенн снова забеспокоилась и принялась выкапывать нишу для новорожденных, умудрившись в процессе частично засыпать землей одну из камер. Я позвал Хелен и Джуд, и очень скоро мы услышали странные звуки и стали свидетелями необычайного зрелища. Шайенн обрывала шерсть вокруг сосков, чтобы щенкам удобнее было сосать молоко. Я никогда не видел — и даже не слышал, — чтобы волки так делали. Мы наблюдали нечто совершенно уникальное.

Между четырьмя и половиной пятого утра родился первый щенок — крохотное создание очень темного цвета. Мать схватила его зубами и довольно бесцеремонно подняла. На миг я испугался и даже крикнул вслух: «Осторожно, Шайенн!» Но щенок пискнул, она тут же ослабила хватку и аккуратно опустила его вниз, к животу, где он принялся жадно сосать молоко. Мы дружно вздохнули с облегчением. У Шайенн родился щенок, живой и здоровый. Волчица явно знала, что делает, и мы позволили себе немного расслабиться. Далее с той же легкостью последовали второй, третий и четвертый. Мы были на седьмом небе от счастья. Все получилось! Хелен достала свою камеру, чтобы заснять сюжет для видеодневника, который она вела. Шайенн вылизывала и умывала детенышей. Можно было идти домой отдыхать. Наша девочка справилась лучше некуда. Как мы и ожидали, она произвела на свет четверых здоровых волчат. Образцовые роды.

Но внезапно я заметил, что Шайенн снова тужится и на этот раз безрезультатно. Бедняжка нервничала все сильнее. Она скулила, рычала, выла — эти звуки, наверное, будут преследовать нас с Хелен в страшных снах до конца жизни. Это продолжалось часа полтора. Но иногда последний щенок рождается очень долго, и я старался не поддаваться панике. Однако когда прошло уже два часа, я струхнул не на шутку. На рассвете я решил попытаться вытащить Шайенн из норы и заставить немного пройтись — вдруг это ускорит процесс. Хелен и Джуд позвали ее. Она вылезла, посидела перед входом минут пять, вылизывая низ живота, потом снова забралась в нору, свернулась в клубок и продолжала тужиться. Ей явно становилось все хуже. Я опасался, что мы ее потеряем: если щенок мертв, он вот-вот начнет отравлять ее организм. Поэтому я вызвал ветеринара, которого пришлось ждать целую вечность.

Врач согласился, что щенок, скорее всего, мертв, и предложил укол, чтобы спровоцировать выкидыш. Тогда она сможет спокойно вернуться к живым волчатам. Мы снова позвали Шайенн, и ветеринар сделал инъекцию. Однако ничего не случилось. Она лишь стала хуже стоять на ногах. Он удвоил дозу, но волчица все равно не разродилась и в полубессознательном состоянии очень больно укусила меня за ладонь. Ветеринар не мог извлечь щенка на месте. Требовалось доставить Шайенн в местную клинику, до которой было двадцать минут езды, и сделать кесарево сечение.

Перед нами встала мучительная дилемма. В худшем случае мы могли потерять Шайенн. А если ее надолго разлучить со щенками — на время операции и всех этих переездов, — то они наверняка погибнут. Если же мы достанем их из норы и станем сами кормить из бутылочек, то велика вероятность того, что, вернувшись обратно, мать не признает их.

Я принял компромиссное решение — достать волчат и отвезти их в клинику вместе с Шайенн. И пока Хелен и Джуд переносили бесчувственную волчицу в клетку, стоявшую в кузове машины ветеринара, я полез в нору за щенками. Шайенн прорыла ход еще метра на два вглубь, чтобы никто крупнее ее самой не мог добраться до волчат. Точно так же поступила в свое время ее мать. Я еле-еле протиснулся в узкий тоннель и полз по нему, как дождевой червяк. В одном месте он искривлялся вниз буквой U — видимо, для того, чтобы в этой впадине собиралась вода и нишу со щенками не затопило. Когда тоннель нырнул вниз, наверху я заметил выступ, казавшийся прочным. Но, неосторожно задев его, я понял, что это просто излишки разрытой земли, которая — оп! — посыпалась мне прямо в лицо. Я не мог ни двинуться, ни вздохнуть. Единственное, что мне оставалось, — во всю глотку звать на помощь в надежде, что кто-нибудь услышит мой голос. Но все были так заняты погрузкой Шайенн, что им было не до меня. Хорошо, что рядом оказался сынишка Хелен, Арран. До меня донеслись его испуганные крики: он просил взрослых вернуться к норе. Хвала небесам, двое смотрителей послушались его, и в тот самый момент, когда я понял, что задыхаюсь и мне никогда отсюда не выбраться, крепкие руки ухватили меня за ноги и вытащили на свет божий. Ход окончательно обрушился, и у нас не было другого выхода, кроме как выкопать волчат из ниши. Я положил их в коробку, укрыл свитером, поставил на переднее сиденье своего внедорожника вместе с бутылочками молочной смеси и помчался вслед за Хелен. Она уже уехала, потому что Шайенн начала приходить в себя и нужно было торопиться.

Когда мы прибыли в клинику, волчицу уже прооперировали. Я оставил щенят с нашими помощниками, которые предпринимали героические попытки влить в малюток хоть немного молока, и отправился проведать их маму. Наши опасения подтвердились: большой мертвый щенок (девочка) застрял в родовом канале и естественным путем никак не смог бы выйти наружу. К счастью, мы успели как раз вовремя. Шайенн нормально перенесла операцию, но нам предстояло много хлопот с новорожденными — и еще как минимум сутки без сна.

Не знаю, что подтолкнуло меня к дальнейшим действиям. Я решил, что раз щенки хоть немного сосали молоко у матери, то между ними возникли, пусть и хрупкие, родственные узы, которые можно восстановить. Но захочет ли Шайенн? Она перенесла такие муки, роды закончились самым жутким образом, а ее логово разрушено. Однако я надеялся на лучшее. Оставив Хелен присматривать за волчицей, я прихватил с собой щенков, вернулся в парк и принялся за тщательную реконструкцию логова, чтобы Шайенн по возможности не заметила разницы. Я устал как пес и работал на чистом адреналине, но не мог принять ничьей помощи: если бы нора пахла кем-то еще, кроме меня, шансы на успех резко упали бы. Я собирался вернуть щенков в их подземное убежище и убедить Шайенн присоединиться к ним. А стоит волчице учуять посторонние запахи, она и близко не подойдет к норе, уж это точно.

По окончании работы я поместил пищащие, извивающиеся меховые комочки на прежнее место, и тут же подъехала Хелен на фургончике, в кузове которого стояла клетка с Шайенн. Мы сняли ее и открыли дверцу. Перепачканная кровью, на дрожащих лапах, волчица проковыляла на свободу. Вид у нее был жалкий. Она попыталась бежать, но тут же свалилась в пруд, и мне пришлось вылавливать ее оттуда, так что мы оба промокли до нитки. Остальные волки были заперты в соседнем вольере, и Шайен отчаянно рвалась к ним. Казалось, она напрочь позабыла о щенках и вообще обо всем, что произошло до операции. Я не знал, что и делать. Пошатываясь от слабости, Шайенн бродила туда-сюда вдоль ограждения. Открой я ворота — она бы и не взглянула на своих детенышей.

Внезапно меня осенило. Я подошел к ней и принялся скулить и умоляюще хныкать. Этот звук был ей хорошо знаком. Я терся об нее, пытаясь привлечь к себе внимание, как это обычно делают волки. И она начала отвечать мне. Понемногу, шаг за шагом, я отходил назад, не прекращая звать ее, и так мы прошли полдороги от пруда к норе. Медленно-медленно мы двигались вперед, но когда от входа в логово нас отделяло всего каких-нибудь десять метров, она внезапно развернулась и кинулась обратно к ограждению.

Бесценные минуты утекали как песок сквозь пальцы. Я не мог позволить себе повторить процедуру сначала. Щенки под землей жалобно скулили, требуя пищи и тепла. Если мне не удастся заманить ее в нору в самое ближайшее время, то все будет кончено. Мне бы только подвести ее достаточно близко, чтобы она услышала, — возможно, голоса волчат пробудят в ней материнский инстинкт. Поэтому я остался у норы и продолжал скулить, пока не охрип. Я сутки ничего не ел и не пил, даже не успел умыться после подземных работ. Сорок восемь часов я бегал как заведенный и устал ужасно. Наконец волчица все же направилась в мою сторону и приближалась, пока между нами не осталось метра полтора. Я попятился к самому входу, продолжая ныть и хныкать. Она подошла и ткнулась мордой мне в лицо, как будто прося еды, и в этот момент я понял, что она услышала щенков. Ее голова склонилась сначала в одну сторону, потом в другую. Она навострила уши, прислушиваясь. Потом осторожно, все еще дрожа, просунула в нору голову и плечи. Я с трудом удержался, чтобы не подтолкнуть ее, — но она тут же отбежала в сторону и села под деревом.

Я с новой силой возобновил свое нытье, и мне удалось заставить ее подойти опять. Она принялась облизывать мне рот. Тогда я сунул голову в нору. Она последовала моему примеру. Я медленно отполз. Ее голова и шея все еще оставались внутри, и тут уж я не вытерпел — подставил сзади плечо, отрезав ей путь к отступлению. Щенки уже не пищали, а оглушительно визжали, и внезапно сопротивление под моим плечом исчезло. Я повалился вперед, а Шайенн скрылась под землей.

Прошло несколько секунд. Щенки продолжали верещать. Я попытался представить, что там происходит: неужели она снова вылезет наружу? А вдруг ляжет и раздавит малышей? Мое сердце стучало, как кузнечный молот, я мысленно скрестил все пальцы на руках и на ногах. Когда я шел к выходу из вольера, навстречу мне, рыдая, бросилась Хелен. Она наблюдала за норой у монитора.

— Что случилось? — просипел я. — Шайенн их съела?

— Она кормит их! — ответила Хелен, смеясь сквозь слезы.

«О господи», — только и подумал я.

Что за чудо эти волки.