Свой среди волков

Глава 31 Через край

Перспектива научить Хелен общению с волками, сделать ее частью моего мира, полностью захватила меня. Кроме того, что это был великолепный материал для съемок, открывались новые горизонты для моих научных изысканий. Но я не тешил себя иллюзиями, понимая, какой тяжелый путь нам предстоит одолеть. За несколько недель Хелен должна была научиться вещам, на постижение которых у меня когда-то ушли годы. А ведь у нее отсутствовал многолетний опыт, который служил мне защитой и относительной гарантией безопасности при общении с волками. В стремлении убедить животных в том, что Хелен для них — своя, я нарушал все мыслимые границы. Конечно, совершать поступки, мягко говоря, противоречащие здравому смыслу, давно вошло у меня в привычку. Но теперь я ставил на карту уже не свою жизнь, а жизнь женщины, которую любил. И если бы стрелки часов можно было заставить вращаться назад, окажись я в том же месте в то же время, я бы ни за что не пошел на это.

За время съемок я успел побывать в шкуре Хелен и понять, как она себя чувствовала с самого начала наших отношений. Каждый день она мучительно переживала за меня, ведь никто не знал, в каком состоянии я окажусь к вечеру. Буду ли я ранен или покусан и насколько сильным будет кровотечение — может, придется латать меня, а то и ехать в травмпункт, чтобы наложить швы? Зачастую дело доходило до сотрясения мозга. Схлопотав в очередной раз оглушительный удар по голове — когда шатаешься и искры сыплются из глаз, — спустя час или около того я порой вдруг обнаруживал, что надо мной склонилась Хелен, бледная, словно привидение, и спрашивает, как я себя чувствую. Оказывается, я минут на десять потерял сознание. И не раз после сильных столкновений я мочился кровью.

А тут мы с ней словно поменялись ролями, причем нам обоим от этого сделалось только хуже. Теперь настала моя очередь испытывать ужас от происходящего. Хелен каждый день встречалась с волками, а я неизменно подбадривал ее, твердя, что все идет просто великолепно и никакой опасности и в помине нет, прекрасно понимая, что все это — блеф. Конечно же я постоянно находился рядом с ней в вольере, но бывали моменты, когда от меня ничего не зависело. Я велел ей ложиться на спину, подставляя волкам уязвимые места, живот и шею. Не было никакой гарантии, что зверь не укусит ее слишком сильно или не проткнет случайно клыками какой-нибудь жизненно важный кровеносный сосуд. А ведь задень он, к примеру, сонную артерию — и смерть наступила бы в считаные секунды.

Сначала я был почти на сто процентов уверен в успехе, и все действительно шло неплохо. Мой план состоял в следующем: Хелен по очереди знакомилась со всеми членами стаи. Первым номером в моем списке значилась Шайенн. Ведь если альфа-волчица ее не примет, эксперимент можно считать оконченным. Но начало выглядело многообещающе. От Хелен требовалось всего лишь выразить свое уважение и почтение к Шайенн как к главе стаи, и она все сделала правильно — в точности как я учил. Далее я свел ее с молодыми волками — Нанузом, Натаа и Тиджесом. Тут ей выпала задача посложнее — продемонстрировать, что она выше их по рангу. Парни вели себя как задиристые подростки — так и лезли в драку. Хелен ужасно испугалась, но сумела сохранить самообладание, и к концу дня все четверо выли хором, как старые приятели. Однако самое трудное испытание, знакомство с будущими счастливыми отцами — Яной, Тамаской и Мэтси, ждало Хелен впереди. Новичок считается принятым, только когда его одобрили все без исключения члены стаи.

Но вскоре одно происшествие вернуло меня с небес на землю. Затащил я как-то в клетку тушу оленя, а Хелен осталась снаружи. Обычно она помогала мне кормить животных, но в тот момент была занята разговором с кем-то из волонтеров и не вошла в вольер. Вся стая пребывала в крайнем возбуждении. Думаю, поблизости пробегала течная сука, вот кровь и закипела. Короче говоря, атмосфера раскалилась до предела. Во время кормления и без того всегда бушуют страсти: каждый яростно защищает свою долю. Волки рычат, огрызаются — кажется, вот-вот начнется потасовка, но это только видимость. Как говорится — лает, да не кусает. До поры до времени.

Я стоял на своем обычном месте, между Тамаской и Яной. Оба волка свирепо рычали, вгрызаясь между делом в тушу и отрывая куски. Я тоже рычал над своей долей, защищая ее и давая им понять, что со мной шутки плохи. И вдруг ни с того ни с сего я резко поднял голову и подался назад. А через долю секунды Тамаска с Яной сцепились на том самом месте, где только что находился я. Щелкнули челюсти, и волки превратились в бешено вертящийся клубок черно-коричневого меха. Малейшее промедление — и я оказался бы между ними. А самые жуткие травмы за все годы общения с волками я получал, как раз попадая под такой вот перекрестный огонь.

Хелен наблюдала эту сцену с нарастающим ужасом. Она попросила объяснить, как я догадался, что сейчас произойдет, ей ведь тоже надо учиться предвидеть подобные вспышки ярости. А мне вдруг стало дурно — прямо по-настоящему, физически. Потому что я понял: как раз этому-то научить невозможно. Меня толкнул назад инстинкт, выработанный за годы жизни среди волков. Я не мог ни поделиться им, ни решить проблему как-то иначе. И тут только я осознал, какой опасности подвергаю Хелен. Меня словно громом поразило. Прежде я был совершенно уверен, что моего опыта хватит на нас двоих, а теперь до меня дошло, что это не так. Я всегда считал, что австралиец Стив Ирвин, известный как Охотник на крокодилов, погиб потому, что занялся не своим делом. Ирвин поехал снимать скатов на Большом Барьерном рифе, и хвостокол всадил в него свой ядовитый шип. Как специалисту по крокодилам, ему, на мой взгляд, не было равных — зря он решился (или дал себя уговорить) на опасные эксперименты в чужом огороде. Мне запомнилась телепередача, в которой он и его жена играли с собаками динго на острове Фрейзер. А ведь он, насколько мне известно, совершенно не разбирался в собаках и просто пошел на поводу у телевизионщиков. Я видел, что одна собака вот-вот тяпнет кого-то из них и высказал это вслух. Секунду спустя так оно и вышло — досталось жене Ирвина. Хелен, сидевшая рядом, изумленно спросила: «Откуда ты знал?» А я не мог ответить. Почуял — и все тут, потому что изучил этих животных вдоль и поперек. Словом, я понял, что играю с огнем. Плевать я хотел на телевидение — речь шла о жизни Хелен.

Во время съемок у меня еще не раз возникало чувство, что я совершил большую ошибку. Я постоянно разрывался между желанием и долгом. Понимал, что драматичные эпизоды — залог успеха фильма и, как следствие, моих начинаний, но в то же время до смерти боялся за любимую женщину. И все же Хелен натерпелась от меня жутких сюрпризов, взять хотя бы знакомство с Мэтси. Перспектива встречи со взрослыми волками превратилась для нее в навязчивый кошмар. Предупреди я ее заранее, она не смогла бы ни есть, ни спать и загнала бы себя до такой степени, что волки восприняли бы ее как другого человека, подающего новые, непривычные сигналы. А ведь «контролер» Мэтси — пожалуй, самый непредсказуемый из всех. Его работа — проэкзаменовать Хелен, выявить ее слабые места. Стоит ему учуять малейшую неуверенность в поведении оппонента, будь то человек или волк, как он сразу же оповестит альфу, а тот призовет бету, вышибалу, и проблема будет устранена вместе с ее носителем.

Поначалу все шло отлично. Хелен излучала уверенность — ведь с троицей подростков отношения у нее были прекрасные, — да и Мэтси пребывал в благостном расположении духа. Утром я и сам провел с ним несколько часов. К тому же Хелен часто мелькала перед ним по ту сторону забора, так что он успел немного к ней привыкнуть. День выдался чудесный, все шло как нельзя лучше, и я решил схитрить — позвал Хелен общаться с молодыми волками. Когда она увидела, что в главном вольере с ними находится еще и Мэтси, ее охватила паника. Я объяснил, что ей надо всего лишь оставить в вольере свой запах, чтоб Мэтси составил о ней представление. «Но что, если он ко мне подойдет?» — срывающимся голосом спросила она. «Не подойдет, — соврал я. — Съемочная группа будет его пугать и отвлекать». Я-то прекрасно знал, что он первым делом направится к ней, но верил, что Хелен не дрогнет. Так всегда бывало: до часа икс она вечно дергалась и нервничала, но в нужный момент держалась молодцом. Кроме того, я собирался быть рядом с ними и контролировать ситуацию.

Когда Мэтси двинулся в ее сторону, в глазах Хелен блеснули слезы, а нижняя губа задрожала. Это был первый волк, которого она боялась по-настоящему. Дело не только в его внушительных размерах и мощи. В парке за ним водилась дурная слава, и Хелен это знала. Не так давно имел место жутковатый инцидент: он до костей ободрал пальцы одной сотруднице. Правда, она грубо нарушила правила, но более опытные работники, которые хорошо знали животных, иногда позволяли себе такие вольности. Приняв Мэтси за другого, более ручного волка, она просунула два пальца между прутьями клетки — хотела почесать его за ухом. Мэтси, помня о своей роли в стае, вознамерился протестировать несчастную и зажал ее пальцы между зубов. Девушка начала кричать и выдергивать руку, а волк в ответ на это сжимал челюсти все крепче и тянул на себя, медленно сдирая плоть. Я рассказал эту историю Хелен не для того, чтобы напутать ее, а чтобы она не забывала: волк даже в неволе остается диким животным и не терпит фамильярностей. Он живет одним-единственным моментом — настоящим, и даже если ты когда-то кормил его из бутылочки — это уже дела давно минувших дней, и в данный момент они ничего не значат. Если именно сейчас не сумеешь убедить его, что заслуживаешь доверия, — пиши пропало. Волкам чужды сантименты.

«Не смей», — жестко предупредил я, увидев, что она начала испуганно съеживаться. Хелен наградила меня гневным взглядом и стиснула зубы — верный признак, что она злится. Вот и отлично, подумал я, пусть ненавидит меня, зато не расклеится. Чутье меня не подвело. Мэтси подскочил к ней, но она даже не шелохнулась, являя собой образец невозмутимости. Экзаменатор тщательно обнюхал ее со всех сторон и пошел прочь. На ее лице отразилось явное облегчение, а у меня словно гора с плеч свалилась. Я не любитель делать ставки даже в игре, не говоря уж о реальной жизни.

И тут на меня налетела вся юная троица. Они устроили яростную потасовку, их понесло в мою сторону, а я зазевался. Я сидел в своей обычной позе, на корточках, и удар пришелся по голове. В один миг все померкло, перед глазами замелькали искры — как будто я попал под поезд. Мало того что я сам чуть не потерял сознание, пострадал еще и мой микрофон. Я на минутку выскользнул из вольера, чтобы звукорежиссер снова подключил его. И ровно в этот момент Мэтси снова направился к Хелен. Я ничем не мог помочь.

Это был самый страшный кошмар в моей жизни — стоять и смотреть, как челюсти Мэтси сжимаются на шее Хелен. Не то чтобы я сомневался в Мэтси — ему я доверял безоговорочно. Опасался я другого: как бы Хелен не утратила хладнокровия. Та девушка не лишилась бы пальцев, если бы сохраняла полное спокойствие и не шевелилась. Мэтси непременно отпустил бы ее. Конечно, покалечил он бедняжку ужасно, но все-таки тогда речь шла лишь о пальцах. А тут — горло. Стоит ей только закричать или отпрянуть, дернись сейчас хоть один мускул на ее шее — и Мэтси поступит в точности так же, как и в прошлый раз, но последствия будут совсем иными. Хелен погибнет.

Сильнее всего меня пугала ее непредсказуемая реакция. Хелен — самый эмоциональный человек, которого я когда-либо встречал. Важнее — и труднее — всего было научить ее отключать свои эмоции. В вольере я постоянно наблюдал за ее внутренней борьбой. Перед тем как войти, мы задерживались между внешним ограждением и внутренним, чтобы она успела морально подготовиться. На моих глазах сентиментальная женщина Хелен превращалась в непробиваемую Хелен-волчицу. Я ждал, когда она скажет, что готова, и только тогда открывал вторые ворота и говорил: «Забудь, что ты человек — думай, как волк!» Для нее это был настоящий подвиг, и я невероятно гордился ее успехами. Но когда мы снова оказывались между двух ворот, все, что она героически сдерживала, выплескивалось наружу: истерический смех, или слезы, или то и другое сразу.

Хелен обратилась в камень. Ее искаженное ужасом лицо до сих пор стоит у меня перед глазами. Находясь по ту сторону решетки, физически я ничем не мог ей помочь. Только пытался сам сохранять спокойствие и велел ей не двигаться. Слава богу, она настолько мне доверяла, что машинально послушалась. Примерно через минуту, длившуюся для меня вечность, Мэтси разжал челюсти. Как ни странно, бояться-то Хелен боялась, но истинную степень грозившей ей опасности осознала, только увидев мою помертвевшую физиономию. Тогда-то ее и проняло по-настоящему. Но все-таки Хелен с честью выдержала испытание. Вопреки моим опасениям, мало того что Мэтси принял ее, они, представьте себе, еще и подружились. У них ведь, в сущности, похожие характеры — оба недоверчивые и подозрительные. Следующим пунктом программы был Тамаска.