Тафгай

Глава 18

Существует расклешированная и популистская псевдонаучная теория, что именно труд сделал из обычной бытовой мартышки обычного бытового человека. Почему псевдонаучная? Потому что ещё ни один конь, что пашет всю жизнь, не перевоплотился в разумное существо, которое бегает по магазинам, смотрит телевизор и выпивает по выходным в компании таких же коней и кобыл, как он сам. Потому что ещё ни один ездовой олень, не встал на две ноги и не задумался о том, что олениха ему что-то не договаривает. И наконец, ещё ни один бобер, стахановский строитель плотин и запруд, не получил высшего технического образования, чтобы построить настоящую гигантскую плотину, опоясывающую весь земной шар.

Отсюда вывод, что человека таким, какой он есть сейчас, сделал хоккей. Сначала один орангутанг спустился с дерева, взял загнутую на конце палку, чтобы почесать себе спину, и случайно шлепнул ей по гладкому небольшому камушку. Камень отлетел к кустам, где в это время мирно отыскивали паразитов в шерсти друг друга члены семьи гориллы.

Конечно, глава гориллисполкома такой наглости от орангутанга стерпеть не смог, поэтому он тоже взял палку с загнутым концом, и шмякнул ей по камню в обратном направлении.

— У у у! — Сказал он орангутангу. Что в переводе на человеческий язык звучало примерно так: «Слышь ты, волосатое чудовище, ещё раз такое повторится, я тебе пасть порву, и шерсть всю выдергаю себе на свитер!»

— Ху ху ху! — Ответил орангутанг. Что означало: «Сунь себе банан в одно место тупая гора мышц, куда хочу, туда верчу!» И в доказательство член отряда приматов засандалил камень снова по воротам гориллы.

— У! То есть, чтоб тебе самки давать перестали! — Рыкнул в ответ родственник из того же семейства гоминидов, и долбанул клюшкой камень на противоположную половину поля.

— Ху! То бишь, чтоб тебе и самки давать перестали, и чтобы руки твои горилльи отсохли! — Высказался игрок из команды «Орангутанг Сенаторз» и ловким кистевым броском забил первый гол в истории хоккея, угодив при этом камнем в любимую самку капитана команды «Горилл Рейнджерс».

— И и и?! То есть, куда ты смотришь, ленивая задница? Твоей бабе, другой мужик грязные намёки средь бела дня делает, а ты ушами хлопаешь! — Взвизгнула любимая жена центра нападения. — И вообще, где обещанный пятизвездочный отель на берегу Ледовитого океана? А то у меня от постоянной жары кожа на мордочке вся в морщинах!

Кстати и лучшему бомбардиру из «Орангутанг Сенаторз» тоже от подруги дней суровых перепало:

— О о о?! То бишь, что ты хорошего в этой сучке нашёл? Волос нет, морда просит кирпича! И вообще, где обещанная новая трёхкомнатная квартира с евроремонтом, взамен старого бунгало, которое смыл тропический ливень три месяца назад?

Такого удара по самолюбию от своих кармических половинок капитаны хоккейных команд не стерпели, поэтому первая игра закончилась первой же потасовкой, Примат Орангутанов дал в ухо Гомину Гориллову. А Гориллов организовал фонарь под глазом товарищу Орангутанову. После чего мужики раскурили одну маленькую сигару из листьев коки и глотнули напиток из перебродившего винограда, договорившись при этом о матче реванше на завтра, на этом же месте, в этот же час.

— Иван, ты чего задумался? — Спросил меня Данилыч в перерыве полуфинального матча. — Пять — три в нашу пользу. Ещё пару банок загнать? Ты только скажи.

— Ерунда всякая в голову лезет, — пробубнил я, посмотрев на трибуны, откуда мне помахали ручками Нюрка, Нелька и Лариска.

А вот соседа Василия и почти тургеневской Татьяны уже не наблюдалось. К чему бы это? Поживем, увидим. Кстати, рядом с организаторами «Спартакиады» сидела грустная принцесса Яна Снегирёва. Ещё бы ей не грустить, в полуфинале команду КБ ждёт явный фаворит заводоуправление, где шансов на победу почти нет. А это значит впервые за три года конструктора лишатся общекомандного первого места, а скорее всего и второго, если мы сейчас дожмём наш любимый цех № 2. Хотя возможно и не это огорчало красавицу Яну. Иногда девушки и сами не знают, что ими движет, и отчего налетает невыносимая тоска.

Трибуны между тем вновь засвистели, так как судья в поле, бывший «торпедовский» защитник Владимир Кудряшов пригласил наши команды на лёд. Да, первый тайм народу очень понравился, ведь за десять минут залетело целых восемь шайб. Пять забил я, и три штуки запутались в стеке ворота примерного отца большого семейства Валеры.

— Тафгай! Тафгай! — Впервые я услышал своё старое прозвище из той другой жизни здесь, в этом чудесном пролетарском городе на Волге.

— Данилыч, пока сиди, — начал я определять состав на второй отрезок игры. — Игорич, тоже отдыхай. Казимир, Палыч и канадцы за мной.

— Это почему мы канадцы? — Спросил Кирилл, недоумённо посмотрев на ПТУшника Мефодия.

— Вы же бывшие студенты профессионального технического училища, — подмигнул я ребятам. — Если коротко — профессионалы. А профессионалы у нас играют где? Правильно в Канаде. Поэтому вы — канадцы. Всё, пошли, пошли, не спим.

— Меня не передерживай! — Гаркнул в спину ветеран хоккея с мячом Данилыч. — Мышцы же остынут!

— После турнира отогреем, — хохотнул Дмитрий Игоревич, держась за бедро, по которому ему в первом тайме прилетела твёрдая как камень шайба.

Стартовое вбрасывание наша команда в моём лице легко выиграла, и мы стали перепасовывать резиновый диск на своей половине поля.

— Не спешим! Пусть сами выкатываются! — Скомандовал я защитникам Казимиру и Олегу Палычу, забирая шайбу себе.

Сборщики из второго цеха, наученные первым таймом, тоже осторожничали и сгруппировались на своей половине. Лишь бывший боксёр Иван Витальевич, которого я уже поучил хорошим манерам на баскетболе, попытался отнять у меня шайбу. Для этого он подкрался со спины и махнул клюшкой так, что своим крюком попал по моему крюку. Я сделал резкий разворот. И оставил капитана цеха № 2 за спиной.

— Пошёл вдоль борта! — Крикнул я сквозь гул толпы Мефодию, и навесиком отправил шайбу в зону атаки на правый фланг.

«Канадец» Мефодий понял меня с полувзгляда и вовремя ускорился. Я пересёк синюю линию уже следом и постучал клюшкой по льду, требуя обратный пас. Меф резко затормозил, и лишь в последний момент переправил резиновый диск на меня. Ведь через мгновение ПТУшника толкнув плечом, уронил на лёд игрок обороны. Я бортанул своего опекуна, немного подработал шайбу, вышел на убойную позицию, замахнулся, и отпасовал на открывшегося, на дальней штанге «канадца» Кирилла. И паренёк исполнил то, что мы уже неоднократно делали и на тренировках и в играх. Просто и чётко подставил крюк своей клюшки под мою шайбу, которая тут же затрепетала в сетке.

— Гол! — Заголосили возбуждённые трибуны, которые уже хорошенько подогрелись перед следующим полуфиналом и финалом.

— Виталич! Кончай волынку, коньяк стынет! — Проревел, какой-то болельщик сборщиков со второго цеха, обращаясь к капитану своей команды.

На табло автозаводского стадиона изменился счёт, по которому мы выигрывали уже 6–3. А я снова покатил на центр, ведь ещё почти девять минут нужно было развлекать народ одной из самых древнейших игр человечества.

— Доволен? — Ворчал мне на ухо Данилыч, когда я за минуту до конца игры при счёте 9–5 в нашу пользу сам уселся на скамейку запасных. — Шесть банок заклепал, а мне ни одной не дал! Вот так в старости и вспомнить будет нечего. Все — играют в хоккей, и лишь я в хоккей — сижу. Мышцы остыли!

— Казимир! — Не выдержал я несносного ветерана. — Заменись! Пока наши в атаке шайбу гоняют!

Казимир Петрович бросил взгляд на атакующие действия нашей дружины, и резко ускорившись, в три больших шага оказался у скамейки запасных, и затем лихо по-молодецки перемахнул через борт. Взамен на лёд, с тихим матерком себе под нос, перелез Данилыч.

— Дома сиди страхуй атаку! — Крикнул я вслед.

Но куда там, ветеран тут же рванул к чужим воротам «закрывать синюю линию». Ему что-то ещё успел сказать второй защитник команды Дмитрий Игоревич. Однако Данилыч показал рукой, дескать, всё под контролем, не суетись — всё будет хоккей, и полез толкаться на пятачок. А там его кто-то случайно зацепил локотком, и ветеран отлетел метра на три. И тут же понеслась контратака на наши ворота. Возглавил её какой-то молодой парень, который уже из пять шайб, положил нам три. Он красиво пересёк среднюю зону, выкатился на Валеру и одним простым движением закатил шестой гол.

— Данилыч, старый хрен! Ты за кого сегодня играешь?! — Окликнул какой-то болельщик нашего ветерана.

— Сам попробуй! — Огрызнулся Данилыч, и покатил обратно на скамейку запасных.

— Играй, играй! — Улыбнулся я, отталкивая ворчуна в поле. — Сам же хотел, чтоб было что вспомнить!

— А я не хочу потом вспоминать, как дураки всякие обзываются, — грустно сказал он и вернулся на место левого защитника.

Судья въехал в центральный круг вбрасывания и за тридцать секунд до конца, при счёте 9–6, подозвал к себе играющие команды. На точку от нас поехал физорг Палыч.

— В последний раз выходил в финал в 46 году, — сказал вдруг задумчиво Казимир Петрович. — Мы тогда чтобы порадовать после Великой победы горожан играли в хоккей с мячом. Голодуха, жрать хочется невмоготу. А как по стадиону туда-сюда разок пробежишь, вроде и отпускает. Может быть, через этот самый хоккей и выжили, не оскотинились.

— А финал-то выиграли? — Заинтересовался я.

— При ничейном счёте в самом конце, Данилыч в пустые ворота не попал, и тут же атака на нас и всё, вынимай. Обидно проиграли, ничего не скажешь. А после игры Данилычу в раздевалке знатно наваляли, попинали его тогда немного. Вот такой был жестокий послевоенный хоккей.

Наконец судья дунул в свиток и тревожная трель, в купе с удачной жеребьёвкой подарила мне возможность сыграть против действующих игроков горьковского «Торпедо». Но для начала мы зашли в подтрибунную раздевалку, перекусили бутербродами с чаем, которые нам принесла супруга физорга Самсонова, невысокая миниатюрная женщина, чем-то похожая на Светку. Затем я снял коньки, чтоб ноги не затекали и, напомнив мужикам про поучительную историю с волейболом, пошёл смотреть игру будущих соперников.

Устроился я на одном из верхних рядов, подальше от возбужденных болельщиков, чтобы спокойно оценить рисунок игры. И прежде всего, принялся наблюдать за тем, как действует команда заводоуправления, где в защите разгоняли атаки Астафьев и Фёдоров, а в нападении импровизировали Мишин, Федотов и Фролов. Кстати, против них играли тоже не любители. В нападении команды конструкторского бюро действовала тройка Шевелёв, Свистухин и Пахомов, а в защите Ушмаков и Мошкаров. По крайней мере, так мне сказал Олег Палыч. Кстати, я не сразу разобрался, кто где играет. Ведь всех этих ребят я впервые в жизни видел. И лишь когда, одна команда провела результативную атаку и трибуны закричали:

— Гол! Свистуха — давай ещё!

Тогда я и догадался, что Свистуха — это Николай Свистухин, и он сейчас размочил счёт, отыграв первую шайбу: 1–3. «Теперь понятно, что лидеры горьковского „Торпедо“ стараются играть красиво, и много комбинируют, — подумал я. — А вторая пятёрка автозаводской команды наоборот, действую прагматично. Вошли в зону, бросили по воротам, постарались добить. А если шайбу потеряли, то быстро всей пятёркой летят в оборону».

— Привет, — неожиданно рядом со мной присела Яна Снегирёва, с причёской как у Марины Влади из фильма «Колдунья», без всяких «вавилонов» на голове.

— Привет, — удивился я, мгновенно позабыв о хоккее, ведь чего я там не видел? — А как же «Мисс Мира»? Награду пришлют по почте или претит королевской чести участие в балагане с на корню купленным жюри?

— Что? — Брови принцессы изогнулись высокой дугой.

— Я говорю, есть такое предложение организовать на заводе конкурс самых красивых девушек предприятия, — улыбнулся я. — Первый этап на сообразительность: кто лучше знает технику производственной безопасности. Второй, практический: кто быстрее на токарном станке обработает вал до нужных размеров. И наконец, главный конкурс: дефиле в купальных костюмах.

— Это как «А ну-ка, девушки»? — Неожиданно заинтересовалась идеей красавица и комсомолка Снегирёва.

— Точно, снимем всё это на киноплёнку и будем крутить в нашем кинотеатре «Мир». Всё лучше, чем смотреть третьесортное американское кино, — улыбка тут же слетела с моего лица, так как с другой стороны подбежала Нюрка, уселась рядом и взяла меня под руку.

— Чё к нашим парням лезешь? — С пролетарской прямотой ляпнула она, грозно зыркнув глазами на «соперницу».

— Во-первых, не лезу, а разговариваю, — твёрдо произнесла принцесса. — А во-вторых, мы обсуждаем очень перспективное комсомольское мероприятие.

— Знаем мы твои мероприятия, ходишь жопой вертишь перед всем заводом! — Насела на Снегирёву Нюрка.

Принцесса попыталась что-то возразить, но растерявшись от грубого и хамского наезда, просто онемела.

— А если я сейчас кому-то заклею изолентой рот?! — Рыкнул я. — Ты, Нюрка, совсем не вкуриваешь? Не можешь отличить деловой разговор от всякой шуры-муры? Извини Яна, — я встал с деревянной скамейки. — Пойду готовиться к игре.

Я пошагал по бетонному проходу между зрительских ступенчатых рядов в сторону лестницы, которая вела в подтрибунные помещения. Нюра с большими круглыми глазами кинулась следом, не обращая внимания на смешки, что раздались от болельщиков поблизости. Потому что с полуфиналом всё было ясно, а тут такой бесплатный спектакль развернулся.

— Ванечка, Ванечка, прости, прости, — затараторила девушка, пустив несколько крупных слезинок.

— Комсомольская организация простит, — буркнул я остановившись. — Отодрать бы тебя как следует, да уже поздно.

— Почему поздно? — Вмиг заулыбалась Нюрка.

— Взрослая уже, не поймёшь, — махнул рукой я.

В раздевалке я подставил под ноги табурет и, откинувшись в неудобном жестком кресле, попытался хотя бы на пятнадцать минут заснуть. А мужики: Палыч, Данилыч, Петрович и Дмитрий Игоревич, которых вообще не волновало с кем и как играть в финале, весело «забивали козла» в домино.

— Где студенты? — Спросил я игроков в азартную настольную игру.

— К подружкам убежали, — ответил Игоревич, после чего со всей силы звезданул костяшкой из домино по табуретке, и выкрикнул. — Рыба! Давай Данилыч, кукарекай!

— Чео? — Подскочил неугомонный ветеран. — Уговор был, кто пять раз проиграет, тот и кукарекает!

— Три, — почти хором заявили Олег Палыч и Казимир Петрович.

— Пять и не докажете, — гордо отвернулся Данилыч в сторону.

Казимир тут же хитро подмигнул растерявшимся от наглости мужичкам:

— Данилыч, скажи, я тебе на днях в долг три рубля дал или пять?

— Три! — Резко повернулся к мужикам ветеран хоккейного мяча.

— А может пять, и не докажешь? — Заулыбался физорг.

— Давай кукарекай, здесь все свои. Ну, не стесняйся, ку-ка-ре-ку, — подсказал нужные слова Дмитрий Игоревич.

— Паса в игре от меня — не дождётесь! — Обиженно помахал указательным пальцем Данилыч и закукарекал высоким немного хрипловатым голосом.

На финальный матч вышли в прекрасном настроении и расположении духа. Физорг Самсонов радовался уже гарантированному второму общекомандному месту в «Спартакиаде». Мужики предстоящему банкету и добавке к зарплате. А студенты ПТУ предвкушали перспективу гульнуть на премию со своими подружками. Лишь Данилыч недовольно кряхтел, что вокруг одни жулики, и даже в домино честности не осталось.

— Играть будем так, — сказал я, посмотрев на свою разношёрстную банду перед стартовым вбрасыванием. — Мы им забьем, сколько захотим, а они нам столько, сколько смогут.

— А если они смогут больше, чем мы захотим? — Резонно заметил Казимир Петрович.

— Тогда давайте играть наоборот, — я пожал плечами. — Мы им забьем, сколько сможем, а они пусть сколько захотят. Главное играем с настроением, красиво атакуем, комбинируем, бросаем по воротам, добиваем, в защите гасим всех кто рыпнется. «Канадцы» включайте свой фирменный дриблинг, Палыч впечатывай в борт любого, кто полезет в нашу зону. Валера, а ты стоишь как стена. Ну и…

— Хана, любителям! — Закончил мою пламенную речь ветеран Данилыч. — Не игра нас ждёт сейчас, а просто пир духа!

— Правильно, — сказал я, чуть не заржав. — Игорич и Данилыч пока на замене.

Судья в поле Владимир Кудряшов, удостоверившись, что все готовы, новейшие вратарские шлемы надеты, бросил шайбу и дал стартовый свисток финального матча. И на игровом табло автозаводского стадиона «Торпедо» почти тридцать секунд провисели одни одинокие ноли. Затем Саша Федотов с прострела Алексея Мишина сделал счёт один ноль. Через тридцать секунд Толя Фролов с подачи того же Федотова забил второй гол. И на исходе второй минуты Мишин затолкал шайбу с пятачка после броска защитника Владимира Астафьева.

— Товарищ судья! — Не выдержали мои нервы. — Тайм-аут!

— Чё сдулся Тафгай?! — Гаркнула красная морда с трибуны.

— Завали хлебало! — Ответил я, собрав своих растерянных ребят вместе. — Три шайбы за две минуты — это конечно лучше чем четыре, но хуже чем две. Студенты на лавку, пока от такой игры все ваши подружки не разбежались. В бой идут одни старики! Схема такая: нужно организовать вбрасывание в зоне «Торпедо». А потом вы должны будете просто набросить шайбу на пятак. Кстати, что за парень стоит за управленцев?

— Вовка Минеев, третий вратарь главной команды города, — ответил физорг.

«Значит, против канадцев ещё не играл», — сделал я небольшой для себя вывод, пока катился на вбрасывание в центральный круг. Судья с сочувствием посмотрел на меня, и бросил шайбу на лёд. Саша Федотов чуть зазевался, и резиновый диск отскочил к защитнику Данилычу.

— Спокойно! Верни мне! — Потребовал я, откатившись назад.

Федотов, действуя по игроку, бросился меня опекать, но я перед получением шайбы резко бортанул его плечом. И воспользовавшись свободным пространством, быстро перебирая коньками, полетел в атаку. А перейдя центральную красную линию, я, не мудрствуя лукаво, навесом кинул шайбу прямо во вратаря команды заводоуправления. После чего снова ускорившись, поскользил на добивание. Голкипер Минеев само собой шайбу прижал ко льду. Рефери свистнул вбрасывание в правом круге.

— Мужики сейчас делаем, как договорились, — сказал я своим джигитам, прикрыв по старой хоккейной привычке рот рукой.

— Шайбу! Шайбу! — Дружно закричали девчонки из общаги, к которым присоединился довольный сосед Василий и такая же довольная Танька.

Из чего я сделал вывод, что стыковка кораблей Таня-Союз и Вася-Аполлон произошла успешно. Я первым поставил клюшку на лёд и приготовился. И вдруг внутри меня исчезли все тревоги и сомнения, по всем членам пролетел какой-то неясный холодок. Я почувствовал, что вот она цель чёткая и осязаемая, достаточно протянуть руку, и успех гарантирован. А вот к чему приведёт этот успех — оставалась тайной за семью печатями.

Наконец, судья бросил шайбу, всё перед глазами завертелось, я откинул её куда-то за спину и ломанулся на пятак. Защитники Астафьев и Фёдоров просто разлетелись в стороны, когда я развернулся спиной к воротам. И лишь в последний момент заметил, как Казимир накидывает резиновый диск на высоте бедра прямо в меня. Резкий поворот, мах клюшкой, крюк чётко подправляет шайбу вниз и она по кривой траектории юркает в сетку ворот.

— Да-а-а! — Заголосил я, услышав краем уха, как радуется весь стадион вместе со мной.

— Гол! — Заорали мои партнёры по команде, бросившись меня обнимать.

— Первая пошла, — сказал я мужикам, покатив на центр. — Сейчас ещё организуем парочку. Не расслабляемся!

— Я вам расслаблюсь! — Погрозил кулачком Данилыч остальным партнёрам.

Вторая шайба вышла копией первой, я так же продрался в среднюю зону и запулил чёрный диск на вратаря навесом. Дальше вбрасывание уже в правом круге, небольшая война на пятачке, где я встал как асфальтовый каток на детской площадке, наброс от Палыча, подставление, и «Торпедо» — вынимай вторую.

— Тафгай! Тафгай! — Стали вновь скандировать трибуны.

— Ещё шайбу запихай! — Добавили от себя девчонки из общаги около самого хоккейного борта.

— Не надорвись, — хмыкнул перед очередным вбрасыванием центрфорвард «Торпедо» и заводоуправления Александр Федотов.

— Ты смотри, что Коноваленко творит! — Я глянул за спину форварду, и тут же выиграл вбрасывание, пока тот хлопал глазами.

Затем я откатился назад, чтобы разыграть комбинацию номер один, и полетел, что есть злости на «торпедовские» ворота. «Советы даёт, млять, — бубнил я про себя, уходя от силового приёма защитника Фёдорова. — Ты бы сначала смену за станком отстоял, потом на тренировку съездил, после чего с девчонками ночь покувыркался, — на этих мыслях я толкнул плечом защитника Астафьева. — С одними дедами в команде весь турнир отыграл, и с вами ещё повоюю!» В конце фразы я выкатился один на один, убрал шайбу под неудобную руку и бросил резко вверх прямо под перекладину.

— Да-а-а-а! — Гаркнул что есть мочи я. — Е-е-е! Так!

Молодой горьковский вратарь Володя Минеев от досады хлопнул клюшкой по льду, и стянул с себя навороченный вратарский шлем.

— Го-о-ол! — Обрадовались трибуны тому, что в финале ещё ничего не ясно.

— Ну, Ванюха! Две поллитры выставлю, если одолеем «Торпедо»! — Заорал Данилыч.

— А я — три! — Приобнял меня физорг Самсонов. — И закусь! Сразу после игры.

— Да я из принципа, мужики, ради победы здесь костьми лягу, — я зло посмотрел на немного растерявшуюся пятёрку лучших игроков главной команды города Горького, которые сейчас предъявляли претензии друг к другу.