Таинственный меч

Глава 0110. Арк: Экспансия III

//Град Лоодрейн. Трое суток спустя//

– Что мы делаем в первую очередь? – задала важный вопрос Эднагина.

– В первую очередь нужно подготовить ополчение к войне, – ответил я. – Мне не нравятся маршевые потери современных ополчений. Плохая кормёжка, плохое материальное снабжение, то есть экипировка говно, палатки – их просто нет, люди спят на земле, даже шинелей никаких нет, кто чем богат. Эту практику надо коренным образом пресекать. Итак, бери перо с пергаментом и начинай писать. У меня давно заготовлена реформа армии, пусть у нас нет настоящей армии, но у нас есть ополчение, из которого мы в будущем и сформируем настоящую профессиональную армию. Итак, пиши: Я, Нептаин, магистр Ордена Чудовищерубов, на основании трудов древнеарранского военачальника Гая Аркима, предлагаю следующие реформы ополчения…

По сути, ничего сложного и смертельного для города я не предлагал.

Население города Лоодрейн сейчас: пятьдесят девять тысяч населения, из которых только девять тысяч – мужики в возрасте от 16 до сорока пяти лет, причём верхний возрастной предел – 89 лет, это единственный на весь город старикан, который половину жизни убил на строгание около тридцати девяти детишек, из которых живы сейчас едва половина. Короче, уникум даже для текущих реалий.

Из девяти тысяч мужиков можно смело отнимать четыре тысячи – это подмастерья, мастера, а также кандидаты в подмастерья, причём непосредственно мастеров мало – шестьсот семьдесят три человека. Основной массив этой части взрослого мужского населения – подмастерья, которые имеют призрачные шансы когда-то в будущем стать мастерами. Остальные мужики – частью работяги-сдельщики, частью грузчики, часть крестьяне из окрестных селений, зарабатывающие сдельной халтурой, а также непонятные типы, которые ничего не делают, но у них всё есть, то есть явный криминал. Средневековый город, короче.

Это, конечно, непосредственно призывной контингент, который выставляет город в качестве ополчения. Навсегда никого, кроме криминала, не заберёшь, иначе это обернётся социально-экономическими проблемами.

Население тут выраженно патриархальное, поэтому женщин поставить под ружьё никто не позволит. Это печально, так как удвоение армии – это прекрасно. Но, чего нет – того нет.

По моим подсчётам, из городских мужиков мы можем выдернуть около пяти тысяч боеспособных мужиков, это хороший показатель по нынешним временам, шикарный, но те же реттирцы наваляют нам при любом научно-техническом и идеологическом превосходстве. Эпоха больших батальонов у них делает первые неловкие шаги, а у нас дружины цветут до сих пор…

И где же можно взять армию?

Наёмники? Дорогие и продажные твари. Не подходят.

Среди крестьян? А сеять и жать кто будет? Они тут и так социально уязвимый слой населения, страдающий не только от чудовищных налогов, но и от чудовищ тоже.

Какой вывод можно сделать?

Придётся воевать примерно пятью тысячами ополченцев и герцогской гвардией из трёх сотен отборных и одоспешенных бронзой воев.

В тексте наших рекомендаций, которые будут поданы от имени очень уважаемого в городе Нептаина герцогу Лоодрейнскому, я предложил, во имя меньших потерь в бою и обеспечения победы, снабдить всё ополчение экипировкой и оружием за счёт города безвозмездно. Также предлагалось отдать ополчение с дружиной Нептаину, который лучше всего подходит для командования подобной армией ввиду наличия внушительного боевого опыта.

Естественно, Лебандин, наша говорящая марионетка, всё это подпишет и вверит армию в руки Непа. Потому что сам к командованию не готов и не будет.

Это только первые шаги, но главное я уже сделал за тысячи лет до этого: я разработал «новую» систему налогообложения. То есть прогрессивную, широко распространённую на планете Земля XXI века. Вкупе с реформами ополчения, которое теперь будет единообразно оснащаться за счёт города, налоговая реформа, фактически уже существующая и действующая, зайдёт незамеченной юридически. «Злобный тиран Лебандин Лоодрейнский» подложит подляну «добрым и порядочным» заправлявшим тут купцам, но теперь ничего не поделаешь, надо было более продуманно планировать и осуществлять госпереворот, а всё, лавочка закрылась, молчите и терпите, сволочи.

В этих краях «испокон веков» с простолюдинов взымался «старый-добрый» подушный налог. То есть каждый обитатель города должен отдать раз в сорок дней очень колеблющуюся от района к району сумму от одной до десяти бронзовых монет просто за факт своего существования в рамках города. Далее идёт налог на имущество, он тоже касается абсолютно всех простолюдинов. Например, живёт человек в собственном доме, что редкость в центральных районах и повсеместная тема на окраинах, вот эти владельцы жилья платят в Фонд Борьбы с Алкоголизмом герцога энную сумму, зависящую от занятой площади городской земли, так проявляется его феодальная власть. Раньше, как поговаривают, в стародавние времена, город платил герцогу одной ежегодной суммой за всю занятую городом землю, но потом этот налог размазали по частностям и «все счастливы». Именно поэтому домишки горожан лепятся плотно и практически наваливаются друг на друга, что жестоко усугубляет урон от случающихся пожаров. Итак, уже два налога. Третий налог – десятина Добробогу. Добробог из тех богов, который хронически нуждается в деньгах, поэтому священнослужители не покладая рук собирают десятину каждые сорок дней. В сухом остатке выходит, что среднестатистический горожанин в течение года должен отдать около 70 % или даже 80 % дохода в пользу совершенно левых людей. Но так получилось, что нормальную перепись населения в этом городе впервые провёл только Орден Чудовищерубов за собственные средства и по моей инициативе, поэтому точной численности населения и построек не знают даже в ратуше, не говоря уже и о замке герцога. Сколько-то денег мытари собирают, причём среди них зверствует такая коррупция, что в пакете документов на герцогскую подпись затесался указ на упразднение «института мытарства».

Так вот, три налога… Они только для горожан. Именно этим в том числе и объясняется такая жажда селян накопить бабок и переехать в город, так как условия там не сильно лучше, но лучше, а ещё есть безопасность.

Для селян есть свои налоги. Включите сюда знакомые нам подушевой налог, религиозную десятину, налог на землю, а также… внимание… оброк!

Подушевой – оно понятно, десятина – тоже, налог на землю мы уже знаем и не удивляемся, а вот оброк – это полугодичный налог за право вспахивать арендуемую землю. Да-да, логика в этом тоже есть: «налогом на землю ты оплачиваешь право строиться и жить на ней, а вот вспахивать её, ц-ц-ц, тут уже придётся заплатить, лучше урожаем». Чудеса изворотливости – вот что помогает крестьянам выживать. Естественно они бегут, но проблема в том, что бежать особо некуда. В Реттире доля крестьянина не лучше, а в некоторых вопросах даже хуже, например, ввиду регулярного рекрутинга в королевское воинство. На диких землях кочевники и изнаночники, причём не очень понятно кто из них хуже, изнаночники ведь просто убивают… На севере ничего не растёт, хотя среди селян ходит легенда о плодородных землях где-то на северном краю мира, но я вас уверяю, давно уже умные люди установили, что там находится местный аналог Антарктиды. Остаётся только юг, а там большая вода. Через Реттир, что к востоку, не пройдёшь, отловят, семью в рабство, а тебя в рекруты, через дикие земли на западе тоже не пройти, ибо там кочевники с изнаночниками чуть ли не впритирку. Некуда идти и феодалы об этом прекрасно знают, поэтому жмут из крестьян все соки. Поколения меняются, а порядок вещей остаётся прежним.

И этот кровавый оброк доводит налогообложение до абсурда. Есть древнее налоговое установление, в котором чёрным по кожаному написано, что один акр арранской земли должен давать урожая на десять бронзовых монет. Погодные условия – не прописаны, неурожай – не прописан, налёты разбойников или изнаночников – не прописаны. Чем это оборачивается для крестьян? Неустойки, налоговая кабала, абсолютная власть мытарей над должниками… Печально. В Герцогском Указе «О мытарстве» есть секретный раздел для исполнения городской стражей. В нём прописан арест всех имеющихся в городе мытарей и заключение под стражу. Будем вытряхивать из них неправедно нажитые средства.

Вот такая здесь уже не первую тысячу лет без особого изменения налоговая система.

Указ Герцога от завтрашнего дня, вступающий в силу через три недели, упраздняет все налоги кроме религиозной десятины, которая вне ведения герцога, а также учреждает новый вид налога, подоходный, для физических лиц составляющий жалкие тридцать процентов от декларированной прибыли. Для внедрения новой системы в ратуше засели новые люди, понадёрганные мною из различных герцогских ведомств, сформировавшие Налоговый Комитет, где председателем стал судья Парамах…

Тут надо понимать местную особенность системы СБОРА налогов. «Испокон веков» работал «институт мытарей», перегибы, недогибы, недоучёт, переучёт, в итоге налоговые гроссбухи напоминают сверхсложный судоку, ещё и использующий цифры старого образца, форменный геморрой, одетый в чернила и пергамент. Но мытари – это лишь часть системы сбора налогов. Они работают по пригородам и сельской местности, причём предыдущий герцог давал им окно в виде сорока дней, в течение которых они должны были объехать все селения и собрать подати за отчётный период. А людям ведь хочется бухать, отдыхать и трахаться, поэтому они просто физически не успевали объехать все селения, причём не всегда замутнённый пьяным угаром мозг мог упомнить по возвращению, в каких именно весях и сёлах был мытарь вместе с не менее бухой охраной. Так долги списывались и приписывались в зависимости от игры случая и неверной памяти мытарей. Нет, встречаются и честные непьющие мытари, которые фиксируют все недоимки в пергаменты, но это частные случаи.

А теперь следует поговорить о втором способе сбора налогов. Герцогу же глубоко насрать на все процедуры сбора налогов, ему в конечном счёте интересны только деньги, ведь так? Поэтому в один прекрасный день ратуша объявляет торг на откуп налогов. Уверенные в своих силах купцы выкупают какой-то отдельный вид налога по слегка сниженной стоимости, берут своих наиболее крепких ребятишек и идут выбивать бабло чуть ли не в двукратном размере, а то и в троекратном, если должник оказался заметно слабее физически. Это фактически прикрытый законом грабёж. При откупе налога возможно было вообще всё!

В итоге куча народу была банально ограблена, куча народу, даже не подозревая об этом, в следующем году должна подать в двойном размере, так как мытарь был слишком бухой, чтобы поставить галочку в забытом в городе гроссбухе. Это не говоря уже о наглом присвоении средств, осуществляемом в процессе. И так повсеместно. Справедливо ли это? Вот нихрена. Феодализм, живи он с конём, с человеческим лицом!

Теперь же настала новая эра в налоговой системе герцогства. Подающие надежды ребята из бюрократической брички герцога, под внимательным и колючим взглядом судьи Парамаха, формировали налоговые списки исходя из очень точной переписи населения, осуществлённой нашими ребятами-чудовищерубами. Налог теперь индивидуальный, единый, взимается с граждан, достигших 18 лет, учитывающий владение собственностью и род деятельности.

Это настоящий мозготрах, честно говоря, но в перспективе он окупится тысячекратно. В чём особенность? Под шумок налоговой реформы мы пропихнули также и фиксирование заработной платы у работодателей, а также регистрацию предприятий. Больше нет такой фигни, когда мытарь приходит в цех плотников и говорит: «чтобы до завтра было собрано столько-то денег, это налог». Налоговый комитет со скрипом, воплями и руганью подсчитывает прибыли предприятий, исходя из чего уже учреждённые юридические лица будут обязаны отдавать половину полученной прибыли в пользу государства, а не каких-то мутных личностей с бронзовыми жетонами мытарей.

Мой налоговый кодекс безупречен. Он предусматривает вообще всё. Нельзя по нему содрать с кого-то лишнюю копейку, так как он предельно понятен любому, кто умеет читать. Мне потребовалось пятьдесят лет внутренних диалогов и моделирования различных ситуаций, чтобы разработать его. И сейчас я понимаю, что не напрасно тратил свою вечность.

Город, даже несмотря на известие о грядущей войне, безумно счастлив и чуть ли не празднует. Купцы грозятся свалить в другой город, на что Лебандин, после пояснительной беседы со мной, сказал: «Валите отсюда на здоровье, но назад дороги не будет». Кое-кто уехал со своими капиталами, но большая часть осталась, так как страшно уезжать. А как же недвижка?

И сейчас, пока сбор налогов заморожен для внедрения новой, более справедливой системы, народ радуется и доволен жизнью. И на этой жизнерадостной ноте мы и проведём мобилизацию, перевооружение ополчения и ряд не очень понятных простому люду реформ законодательства.

Короче, я к этому готовился всю свою жизнь, поэтому продумал абсолютно всё. Для меня средневековые города – открытая книга. Я знаю, какие мыслишки движут купцами, феодалами, простолюдинами, я в них разбираюсь. Поэтому задача по реформам тяжела только для людей, я раскалываю такие задачки на раз-два! Я самый лучший и честный меч-юрист!

Тексты указов были подготовлены и переданы герцогу на подписание.

– Расписывайся! – приказал я.

– Но я должен прочитать! – неуверенно возмутился Лебандин.

– Ты ещё читать умеешь?! – удивился я. – У тебя выбора нет. Либо подписываешь, либо я устраиваю тебе камеру пыток в твоём теле. Что выбираешь?

Лебандин схватился за перо и начал подписывать один пергамент за другим.

– Печати ставь, – велел я ему.

Суверенный герцог подхватил печать, макнул её в специальные чернила и проставил печати на каждом пергаменте.

– Вторые экземпляры, – напомнил я ему, а Эдна указала на другую стопку документов.

Кырк-кырк! – светлое будущее для этого города подписано. Бдух! – гарантия справедливости для простолюдинов вступила в силу.

– Ну, молодец! – похвалил я Лебандина. – Ты войдёшь в историю как самый прогрессивный из герцогов. Лебандин Умный – как тебе? Да хрен с ним, мы устроим всё так, что люди запомнят тебя как Лебандина Великого! Каково, а? Единственный из этой мерзкой кодлы, оказавшийся настоящим человеком?! Да твои предки о такой величественной славе и мечтать не могли! Есть в твоём длинном перечне славных предков кто-то, носивший прозвище «Великий»? Или «Величественный»? Или «Освободитель»?

Лебандин всерьёз задумался. Он вообще с некоторых пор воспринимает всерьёз всё, что я ему говорю. С тех самых, в которые я вживил в него частичку металла Бездны, позволяющего устроить ему яркую и незабываемую для него и окружающих смерть. Ну, знаете, с фонтанами крови, бредом, душераздирающими воплями и выцарапыванием собственных глаз…

– Нет, не было, – ответил он, не сумев припомнить в плеяде своих предков никого с подходящим прозвищем. – «Толстый» был, «Жилистый» был, «Храбрый» был, но «Великого» не было…

«Толстый», на арранском языке звучит как «karush», а «Великий» как «kurash». Можно по запарке перепутать, но значения совершенно разные. «Kurash» – это реально кто-то здоровенный, сильный и брутальный, а «karush» – это жирный, обрюзгший, со свисающим до колен пузом, реально толстый в самой оскорбительной форме звучания.

– Будешь первым «Великим»! – торжественно провозгласил я. – Теперь у тебя начнётся совершенно иная жизнь, Леб, она будет полна почёта, уважения, народной любви и славы, если есть желание, то даже и военной, всё устроим, но управлять герцогством ты будешь чисто номинально, дальше действовать будем мы.

//Местность Барданы, яблочный сад в пересечении рек Аксины и Ручая, три месяца спустя//

Хадрейнцы, сукины дети, решили нагрянуть прямо посреди лета. Ублюдки посчитали, что достаточно подготовились, но у нас имеется несколько сотен неприятных сюрпризов для них.

Сейчас мы встали прямо на своеобразном "полуострове", формируемым пересёкшимися реками. Древнеарранские завоеватели, прибывшие со стороны не существовавшего тогда Реттира и насадившие в этих диких племенных краях феодализм, назвали местность Барданами, но реки сохранили исходные названия, причём про реку Аксину я слышал две тысячи лет назад. Как я понял, после тех развитых племён, среди которых орудовали мы с Ксандином, пришли ещё какие-то, совсем дикие, но постепенно ассимилировались и переняли язык, тем не менее откатив исходное развитие на столетия назад, жили-жили не тужили, а потом пришли арранцы, говорившие на том же языке, но имеющие некий диалектический налёт иноземщины. Поэтому Барданы, а не Бардинки. И деревня в трёх километрах отсюда зовётся Палдарца, на арранский манер.

Интересно всё это наблюдать, честно говоря. Во всяком случае гораздо интереснее обнаруживать следы хода исторического процесса, чем азартно столетиями следить за гонкой камешков у входа в пещеру…

Мы сейчас в якобы невыгодном положении, так как стоим на холме на стыке рек, отступать нам только в воду, а это, с учётом быстрого течения, верная смерть. Тактический ход доведён до личного состава, поэтому они особо не боятся этой мнимой ловушки, так как понимают, что это изощрённая ловушка для кого угодно, но не для нас.

Армия Хадрейна выстроилась в пятистах метрах к северу, в самом настоящем междуречье. Фланговые удары невозможны, никаких мостов и близко нет, но оно нам и не надо. Наоборот, в нашей тактике особое внимание уделено невозможности никаких фланговых ударов.

Как я и ожидал, вражеский воевода фишку не просёк и посчитал, что пятикратное численное превосходство гарантирует ему победу безо всяких хитрых манёвров, которые феодалы не очень ценят, впрочем, как и местные наёмники. Примитив…

Мы с собой кое-что привезли, но пусть эти придурки об этом не знают до последнего.

Врагов около тридцати тысяч, у нас же шесть тысяч триста пятнадцать человек налицо, не считая обоза, который остался в лагере за спиной.

Затрубил мирный рог. Вызывают парламентёров.

– Выдвигаемся, – приказал Нептаин.

Выехал отряд из пятидесяти конных ватажников с Непом во главе. Остановились у условной одинокой яблони, дожидаясь парламентёров от хадрейнцев.

– Я Нептаин, воевода лоодрейнского воинства! – представился Неп.

– Я Примендар, воевода хадрейнского воинства! – представился тип в бронзовых латах, чрезвычайно дорогих даже по меркам приподнявшегося Хадрейна.

Помолчали, всё согласно протоколу.

– Мы предлагаем вам сложить оружие и капитулировать, гарантирую от имени герцогства Хадрейн надлежащее отношение и питание, – произнёс Примендар.

Мужик он пожилой, где-то лет сорок, но крепость в руках есть, тяжёлая броня его не тяготит, сидит в седле уверенно. Пшеничного цвета усищи торчат из-за забрала, морда лица благородная, породистая, носища прямой и крупный, с широкими, почти негритянскими ноздрями, явно родовая черта какая-нибудь. Глаза смотрят равнодушно, ему совершенно насрать на исход переговоров.

– Мы отказываемся от такого безумно щедрого предложения, – высокомерно усмехнулся Неп. – Готовьтесь к поражению.

– Иного и не ожидал, но мой тебе совет, парень, лучше переведи войска через реку, я дам тебе время, – вернул усмешку Примендар. – На той стороне хоть кто-то спасётся, а так всех положим.

– Будет меня какой-то старый хрыч учить тактике! Вот ещё! – оскалился Нептаин и развернул коня. – Рекомендую бежать, пока я добрый!

Этот спектакль призван создать определённый образ Нептаина перед вражеским воеводой. Образ тупого, но высокомерного зазнайки, который абсолютно уверен в верности своей тактики. Мы его специально попудрили и украсили доспехи всякой геральдической ерундой, всё для создания нужного образа. Война – это тоже театр.

Примендар уехал уверенным, что воюет с тупорылым благородием, а мы уехали уверенными, что всё идёт по плану.

– Боевое построение! – проезжая мимо первого ряда приказал Нептаин.

– У! – слитно выкрикнули ополченцы во главе с чудовищерубами, опустив пики.

Пики у всех чудовищерубские, с ограничителями и удобными упорами для земли. Такими можно, при должной подготовке, остановить Олежека. Если Олежек будет голоден, слаб, изранен и подвержен меланхолическому настроению. Но сейчас такой задачи перед ополчение не ставится. Их основное предназначение в этой битве – сдержать кавалерию и дать её изрубить секироносцам в глубине строя. Прорубать броню и коней секира подходит замечательно. Они будут неприятно удивлены…

Хадрейнцы собрали серьёзную кавалерию. В основном наёмная, но немалая часть из знатной дружины.

Вот их переговорщики вернулись к основному войску, мы, к слову, тоже, вот их воевода с задумчивым видом встал на удобную возвышенность, где они разбили пункт командования, вот он что-то сказал скоплению мужиков в дорогих доспехах, вот те разошлись по сторонам и началось шевеление войск.

Хадрейнская пехота пропустила ударную кавалерию, начавшую строиться для безотказного удара. Того самого, из-за которого, как считают некоторые историки Земли, феодализм просуществовал полторы тысячи лет.

На самом деле, это фигня. Феодализм существовал из-за того, что человечество слишком долго тупило. Когда концентрация умных людей в городах превысила допустимые нормы, феодализм постепенно, с нарастающим темпом, кончился.

Кавалерия хадрейнцев начала разгон. Когда оставалось где-то около пятисот метров и стало понятно, что хадрейнцы уже просто физически не смогут остановиться, Неп дал приказ:

– Ограду поднять!

С передними рядами эта техника отрабатывалась в пути. Железный занавес был поднят и направил свои длинные шипы в сторону неприятеля. Дорого, откровенно говоря, на один раз, но зато сохранит кучу жизней через пять, четыре, три, два, один…

Есть столкновение.

Пикинёры держались крепко, но даже они не смогли сдержать слетевших с коней в результате резкой и незапланированной остановки всадников. Следующие ряды приняли этих аэронавтов, кого-то оглушили, кого-то незамысловато закололи, в общем, они не стали проблемой.

Проблема была в нарастании критической массы на переднем ряду. Конно-людская свалка наращивала давление на строй, вторые и третьи ряды подпирали друг друга, но врезающиеся в общую кучу кавалеристы, неспособные остановиться или развернуться, делали удержание строя трудноосуществимым.

Специально обученные ребята не терялись и кололи занятых собственным выживанием кавалеристов альшписами и рубили двуручными секирами, резали тесаками и вообще вели себя как положено.

Сейчас я вижу, что потери в этой войне для Хадрейна уже стали неприемлемыми.

Но надо понимать, что в Хадрейне знали, что у Лоодрейна нет никого, кроме ополчения и нет денег на качественных наёмников. Они посчитали, что против них вышло немытое быдло, которое самостоятельно разбежится от вида атакующей кавалерии. Нет, они в чём-то правы, задние ряды бы так и сделали, но вперёд мы выставили самых крутых сукиных сынов из доступных и пообещали по итогам щедрую долю с трофеев.

Будь у нас профессиональные наёмники, хадрейнцы применили бы совершенно другую тактику. Предполагаю, что кавалерия бы вообще не участвовала, а пехота ближнего боя и стрелки медленно выдавливали бы нас в реку. Ну, я бы так всё устроил. Тогда бы решался вопрос о том, чьи наёмники сильнее и чья воля переволит.

Но, увы и ах…

Ополченцы и пяти процентов того, что вытворяла испанская терция, сейчас не показывают. Поджилки трясутся, переживают, сволочи, за результаты первого столкновения.

"Рыцарский удар" не состоялся, нет, убили много кого, это факт, но строй ещё не прорван, а импульс уже потерян. Стоящий кавалерист – находка для шестопёра. Кони гибнут, это, конечно, жалко, но от ограбления Хадрейна мы получим гораздо больше, чем какие-то лошадки.

Вся проблема в том, что стоящий кавалерист уравнивается с пехотинцем, а на деле обходится в четыре-пять раз дороже, чем простой селянин с копьём. Ну, у нас не простые селяне с копьями, у нас простые горожане в оплаченных городом доспехах, которые извлекали вообще отовсюду, даже со стражи сняли. И оружие у этих простых горожан специализированное аккурат на этих дорогих для бюджета кавалеристов.

А ведь это ещё частью владельцы замков, укреплённых домов, деревень, носители фамильных реликвий и обладатели длинных ветхих скруток с перечислением породистых предков. Мы сейчас наносим ощутимый удар по феодализму, просто этого ещё никто не понимает.

Раньше расклады были следующими: если знать кто-то и убивает на поле боя, то это зачастую другая знать, так как обладает сходным опытом и экипировкой. Крестьяне и горожане если имеют шансы кого-то убить, то чисто случайно.

Но прямо сейчас, на глазах отцов семейств, простых работяг, купеческих деток, всяких криминальных элементов, вершится история! Они сами вершат историю, так как это не я закалываю бронных дядечек ножами, не я забиваю их дубинками, не я закалываю их альшписами и пиками. И с каждым убитым благородием сейчас умирает частичка феодализма в глазах этих людей. Они не бессмертные, они тоже истекают кровью, орут, зовут маму, плачут, обсираются, хрипят и молят о пощаде. Где же сейчас Добробог, который должен наказать всех, кто поднял руку на лучших людей герцогства?!

А нету.

Наконец, начались какие-то подвижки. Задние ряды кавалеристов осознали, что произошло что-то, никак не укладывающееся в привычную картину мира, ведь они уже давно должны носиться по разрозненным рядам этих сиволапых и рубить трусливых свиней. И естественно, что они начали давать задний. Стоит побежать одному…

И они бежали. Впервые в истории Лоодрейна бронированная и конная знать бежит от какой-то черни.

Надо сказать, что нагромождение из конских туш и людских тел препятствовало продолжению атаки, поэтому причина для перегруппировки была, но я вас уверяю, отступили они совсем не поэтому. Потом они, если уцелеют сегодня, будут говорить, что атака была невозможна, ко-ко-ко, но здесь и сейчас все понимают – кавалеристы жидко обсерились.

"Сейчас, насколько я смыслю в тактике, будет попытка расковырять нас пехотой и стрелками", – передал я свои мысли Нептаину. – "Лучникам приготовиться".

– Лучники! Приготовиться! – проорал Нептаин.

И…. Пошла жара. Пехотные ряды тронулись и двинулись в нашу сторону.

– Стрельба по команде! – предупредил стрелков Неп.

Пехота хадрейнцев, наполовину состоящая из разношёрстных наёмников, двигалась осторожно, со знанием дела и пониманием, что противник не так прост. Сейчас вы у меня узнаете, НАСКОЛЬКО именно мы непросты.

– Стреляй! – приказал Неп, когда хадрейнцы пересекли воображаемую линию первой разметки.

Лучники подняли свои модернизированные луки на заданную высоту и дали залп. Через пару секунд ещё, затем ещё, затем ещё, а потом ещё. Всё, пять стрел в магазинах исчерпаны!

Лавина из стрел не стала совсем уж сюрпризом для пехотинцев Хадрейна, но такая интенсивность стрельбы не могла не дать результата: движущееся на нас подобие строя оставляло за собой очень много тел.

Пикинёры ждали своего часа. Терция показала, что она и против пешеходов вполне нормальная.

Десять секунд на перезарядку.

– Стреляй! – повторил приказ Неп.

Снова непрерывная серия из пяти последовательно запущенных стрел. Снова кровавая жатва.

Наконец, пятьдесят метров.

– Дротики, стреляй! – распорядился Неп.

Первые три ряда, кто как сумел, метнули дротики в ближайшие формации, которые прямо сейчас подняли щиты для защиты от стрел.

Сближение и натиск. Натиск на пики? В этом мире возможно всё. Деваться-то им особо некуда.

Насаживаясь на пики и копья, пехота Хадрейна продолжала натиск. Безуспешно, но зачёт за попытку.

Я вгляделся в их воеводу. Что-то чешет своим подчинённым, волнуется дядя. И правильно делает, мать его йетти.

– Прекратить стрельбу! – своевременно приказал Неп.

Замес перешёл в колюще-режущую стадию, поэтому нам лучники сейчас больше помешают.

Ни о каком управлении речи не идёт. Всё, что у нас с Непом сейчас есть – это пять тысяч человек резерва. Как его использовать, помимо банального усиления уже вступивших в бой подразделений, ни Неп, ни я не знали. Обычно ведь резерв используют для внезапного удара с фланга или, если воевода как Кодзима, гений, то и для удара в тыл. Сейчас же фланговые удары невозможны, а в тыл можно ударить только если солдаты умеют летать.

Резерв ждал своего часа, но, сдаётся мне, что не дождётся.

Некоторые из хадрейнской армии уже начали неуверенно отходить от места действия, а кто-то откровенно побежал.

Это, считай, если сейчас ангел с небес не сверзится, гарантированная победа.

– Это же значит, что всё? – поинтересовался Неп тихо.

– Да, Неп, мы победили, – ответил я ему, глядя на массы вражеских наёмников и ополченцев, панически отступающих.