Таинственный меч

Глава 0120. Реквием по Изнанке

//POV. Арким, опасный марксистский меч//

– Величие и слава доблестному победителю!!! – заорал какой-то пробившийся через оцепление горожанин. – Величие и слава Лебандину Лоодрейнскому!!! Победителю хадрейнских орд!!!

«Помаши ему ручкой и улыбайся!» – дал указание Лебандину Арким. – «Не морщись, твою мать!»

Лебандин с усилием сменил мину с раздражённой на доброжелательную и помахал восторженному горожанину. Горожанина перехватила гвардия и оттеснила к оцеплению, из-за чего улыбка Лебандина приобрела искренность.

Он сейчас стоял на трибуне, сколоченной на главной городской площади. Окружали его почётные ветераны Хадрейнской войны, которые, по традиции, завоевали эту честь кровью. Лебандин, ни разу не вступивший на этой войне в бой, должен вручить им ветеранские золотые браслеты, отлитые из вражеского золота, для чего, собственно, все и собрались на площади.

Вместе с браслетами, по древнеарранским традициям, даруется земля, но поколения предыдущих герцогов земли Арранской на болту вертели конкретно эту древнюю традицию, все, кроме Лебандина, поэтому сегодняшнему награждению предшествовала волна агитационных мероприятий, которые широко распространили эту новость по городу, из-за чего площадь банально не вмещала людей.

Традиция награждения ветеранов землёй несла чисто практический смысл: землю раздавали не какую попало, а захваченную у побеждённого неприятеля, поэтому, ввиду существования изнаночников, её нужно было удержать. Поселения ветеранов неплохо справлялись с подобными задачами, поэтому новые земли начинали приносить доходы уже через годы, а не десятилетия, как оно было бы в ином случае. Под крыло ветеранов также зачастую уходило крестьянство противника с пограничных территорий, а благодаря влиянию вооружённых суровых дядек быстро переходило в подданство новой аристократии. Таким образом в плюсе были все, кроме проигравших противников, которые мало того, что в ожесточённых битвах потеряли армию с территорией, так ещё и приграничных крестьян лишились. Но это было давно, никто, кроме старичья из летописцев и не помнит славных порядков прошлого.

Возрождение традиции, о которой всем доходчиво напомнили, было встречено с восторгом. Но чью землю будут раздавать? Как все прекрасно знали, территориальных приобретений, помимо графства Викоди, юридически перешедшего в Лоодрейн, в этой войне не случилось.

Эту интригу поддерживали буквально до последнего момента.

– Парадин из деревни Свелы! – торжественно воззвал Лебандин, читая имя с дарственной грамоты.

Из строя ветеранов вышел крепкий мужик, которого я мельком видел во время боя в передних рядах. Припоминаю, что он отметился убийством пяти или шести наёмных конных рейтаров. Хорошие наёмники никогда не жалеют денег на экипировку, поэтому практически всегда представляют собой серьёзнейшую угрозу на поле боя. Это действительно подвиг, который не мог быть совершён вне крепкого дисциплинированного строя, который мы кровью и потом выпестовали в рекордные по местным меркам сроки, но тем не менее…

– Воздаю тебе честь, воздаю тебе благодарение! – надев браслет на правую руку изрядно робеющего Парадина, Лебандин ободряюще улыбнулся ему и похлопал по плечу. – Землю даю тебе, кровью взятую! Надел у города Лоодрейн, из герцогских владений!

Вместе с обручем была вручена грамота с наименованием надела, его размером и координатами.

Лебандин пытался возмутиться, когда я перечислял ему наделы, которые мы запланировали выдать уцелевшим ополченцам. Фактически, я оставил его без земли в Лоодрейне. Но оставил замок Викоди, единственную территорию, которая ему фактически и принадлежит. Остальное он приобрёл с нашей помощью, поэтому я до сих пор не понимаю его возмущения. Легко пришло – легко ушло.

Пришлось дать ему плюшку: он получит содержание от города, эквивалентное доходу со всех раздаваемых наделов, зафиксированное на текущий момент. Как всегда, весь вопрос в деньгах. Я упростил ему задачу, убрав необходимость вытряхивать деньги из крестьян.

– Рекс, из Ордена Чудовищерубов! – воззвал Лебандин.

Всё по-честному, все участники войны получат своё. Естественно, что Рекса поставили перед выбором: либо земля, либо служение в Ордене. Рекс выбрал второе. Поэтому он пожертвует землю Ордену, мы обнесём эту территорию каменной стеной и возведём казарму для новобранцев.

Дальше всё шло по накатанной. Раздали две тысячи наделов, рассредоточенных вокруг города. Участки большие, некоторые из них обрабатываются крестьянами, выжившими после изнаночного штурма, но большая часть пустует. Пищу город получает торговлей и расходованием запасов, но уже через сезон запланирован переход на полное самообеспечение.

Всю церемонию народ пристально, практически неотрывно, смотрел за её ходом. Ещё бы! Лебандин первый в истории этого мира аристократ, который добровольно раздаёт свою собственную землю!

Видели бы вы лица ополченцев, которые стоят в строю!

Когда ящик с дарственными грамотами иссяк, Лебандин вышел вперёд, поближе к толпе.

– Добрые жители славного града Лоодрейн! – резко, без переходов, заорал он. – Купцы и нечестивые горожане, подзуживаемые иногородними злопыхателями, хотели насилу взять власть! Отдать Лоодрейн на растерзание реттирцев, хадрейнцев, изнаночников! Беловатажников! Каждый думал о своём богатстве, забыв о простом люде, отечестве!!! А по сему, повинуясь великой жалости сердца, беру государства свои и буду владеть ими самодержавно.

Тишина.

Это как если человека напоить, накормить, ласковыми словами обласкать, а затем внезапно и с оттяжечкой врезать ему по яйцам.

И да, это один из переходных этапов нашего плана.

Когда мы вернулись из победоносного похода, столкнулись со вскрывшимися неприятностями, которые были неожиданны даже для меня.

Антомир, Вигодин и Парамах, назначенные судьи и фактические руководители города в отсутствие Лебандина и Нептаина, были блокированы в ратуше, отражая яростный штурм десятков наёмников, даже после понесённых в уличных боях потерь не оставивших надежды захватить город. На самих улицах же шла настоящая война, мародёрство, убийства, грабёж и насилие…

Наёмники из Белой ватаги, спокойно сидевшие в своих камерах, были освобождены уцелевшими купцами, вооружены и брошены на захват города.

Не готовы оказались люди к честной и справедливой жизни. Не готовы.

Я не ожидал ничего подобного, но лояльные силы в городе были активны и деятельны. Когда мы подошли к городу, последние мятежники сложили оружие, а наёмники истреблены.

Вчера только закончились открытые суды над последними мятежниками, которых или отправляли на каторгу, или казнили отсечением головы.

Ситуация сложилась напряжённая, Лебандин мог выразить негодование и люди бы приняли это как должное, но он, по моему настоянию, не стал. И всё ради этого самого момента.

Всё, теперь жизнь начнётся другая, весёлая, необычная, запоминающаяся.

Со следующего дня старые устроения будут аннулированы, новые законы окончательно вступят в силу, а купеческие династии разогнаны с конфискацией имущества. Главы купеческих династий уже украсили своими головами крепостные стены, поэтому сопротивления оказать не могут. «Sic transit gloria mundi». В переводе с древнетатарского: «Так проходит мирская слава».

Эти недобизнесмены меня окончательно доканали. Сука, у вас денег хоть жопой жуй! Зачем лезть во власть?!

Купечество в этом городе уничтожается как класс, взамен приходит Торгово-промышленная палата. Это первый шаг к централизации доходов. Во главе её становится судья Вигодин, который ранее занимался финансовыми тяжбами, поэтому имеет понимание, что делать со свалившимися полномочиями. Дядечка ошалел от ответственности, но отказываться не стал.

Это централизация. В конечном счёте капиталисты стремятся к монополизации, поэтому я решил это дело не откладывать, а сразу возглавить и генерализировать. Механизм предлагался следующий: вся товарная продукция города сбывается централизованно, по ценам, которые больше не демпингуются синдикатом купцов, из-за чего, по моим расчётам, некоторые ремесленники получат двукратный прирост стоимости их товаров. Город же получит совершенно немыслимые ранее прибыли, так как больше не будет какого-то фиксированного налога на купцов, зависящего от их весьма мутного финансового статуса в своём сословии, а вся выручка с продажи товара будет поступать непосредственно в Торгово-промышленную палату, а оттуда напрямик в бюджет города, откуда распределяться на закуп товаров и дальше по инстанциям.

В рамках страны, в текущих коммуникационно-логистических реалиях, это очень геморройная и практически нефункциональная система, но в рамках города будет работать близко к идеальной. Ведь главное препятствие, в виде коррупции, будет минимизировано. Антомир, Вигодин и Парамах воровать не будут, причём не только из идейных соображений, а из-за частички металла Бездны, который, в случае предательства, превратит их дальнейшую жизнь в хренов кошмар, который закончится далеко не сразу и исключительно смертью.

Поэтому ТПП планируется как исключительно чистоплотное подразделение администрации города. И так будет.

Другие подразделения администрации активно формируются уже сейчас. На вырученные с похода средства запланирован снос трущоб, а на их месте запланировано возведение дешёвого жилья в ведомости городской администрации. Временный палаточный лагерь на Площади герцога Мардария Великого уже принимает выселенных обитателей трущоб, за счёт города обеспечивается питание, а также трудоустройство желающих.

Кто-то бы сказал, что по иронии судьбы, но я бы сказал, что по моему плану, бывшие трущобы первыми в городе обзаведутся развитой системой канализации. Бабок у нас сейчас много, а скоро станет ещё больше, как только мы подсчитаем прибыли от имущества купцов из проскрипционного списка[13]. Этот список, к слову, уже подписан сегодняшним числом и официально являлся первым документом, подписанным завтрашним самодержавным наместником-правителем. Титул старинный, применялся древнеарранскими королями для управления отдалёнными или незначительными провинциями. Никто уже не помнит особо, в чём были их функциональные обязанности, поэтому туда можно было пихать всё, что душе угодно. Я запихал туда функции временного диктатора, сроком на пять лет, по истечению которых Лебандин отдаст власть Верховному Совету Лоодрейна. Конечно, отдаёт тенью СССР, но эта ещё даже не зародившаяся структура будет напоминать Верховный Совет СССР не больше, чем Конгресс США. Никакой потерявшей берега партократии, никаких зажравшихся конгрессменов-лоббистов от сверхкрупного бизнеса. Не будет никакого сверхкрупного бизнеса, кроме государственного, не будет никакой партии, кроме аппарата администрации. Конкретно будет только Совет, в который напрямую народом будут избираться народные депутаты. Тут проблема в том, что сам народ себя народом ещё не осознаёт, но это дело поправимое, объяснят и пояснят.

В администрацию функционеров будет назначать Верховный Совет, который будет работать постоянно, а не съездами, как оно было в СССР. Вопросы будут решаться оперативно, а планы составляться на годы вперёд.

И у меня в памяти содержится уже разработанный рецепт того, как это всё будет работать.

Второй указ Лебандина в должности наместника-правителя: Указ о всеобщем образовании. Грамотных людей мало, но они есть. Их ещё предстоит переучить на новый алфавит и цифры, а также в целом подтянуть в образовании. Они передадут эти знания следующим, воспитают новых учителей, а те обучат следующих, этакая образовательная цепная реакция. Главное, надо всё это дело финансировать и не забрасывать, тогда эффект будет скорым и масштабным.

Пока рулит Лебандин, будет работать программа насильственного образования, да, по-другому никак. Человек в естественном состоянии не стремится учиться чему-либо, нужно побуждать его или заставлять. Конечно, будут энтузиасты, но основная серая масса вполне довольна своим уровнем образования и развиваться не собирается. У нас учиться будут все. За время чрезвычайного положения, которое Лебандин ввёл сроком на пять лет. Всё это время система Советов работать не будет, но будут подготовлены все условия для работы в будущем.

Приходится жестить, потому что менять формацию всегда тяжело.

Впрочем, следует помнить, что у нас есть неоспоримое преимущество перед другими городами и соседним королевством: технологии.

Промышленная революция через пять лет будет далека от завершения, но сделает первые шаги. Уже через пару лет она даст нам неисчерпаемые потоки финансов, а также кучу проблем с соседями, но мы всё переживём.

И за эти пять лет, до первого дня официальной работы Верховного Совета Лоодрейна, у нас есть на подготовку экспедиции за Изнанку…

//Год спустя. Город Лоодрейн//

– Граждане славного града Лоодрейн! – счастливо улыбаясь, заорал с трибуны Лебандин. – Сегодня я хочу обрадовать вас прерадостнейшей новостью!

Он был искренне счастливо. Неподдельно. Ведь для него всё закончилось.

Он-то думал, что став самодержцем станет почивать на лаврах, принимать важные решения, вкусно жрать и долго спать, кататься на 250-метровой яхте… А нет, последнее не из этой оперы.

В общем, он полагал, что наконец-то началась она – счастливая и успешная жизнь, вознаграждение за перенесённые страдания и лишения.

Увы, я обломал его самым жесточайшим образом.

Жить он стал в спартанских условиях: небольшой домик рядом с ратушей, который никак не его собственность, а служебное жильё, никакой роскоши в доме, чистый функционализм, плотно граничащий с аскетизмом. Бабу ему, конечно, завели, но исключительно из-за его продолжительного нытья и «пролетарской ярости», дескать, даже у последних сиволапых есть бабы, а у него мало того, что ни гроша в кармане, так ещё и никакой бабы нет.

Бабу выделили, причём самую благородную из доступных, они бракосочетались, мы организовали пышную свадьбу и недельные народные гуляния. Всё прошло хорошо и ярко.

Герцогиня Даррида Маушарская, барышня тридцати календарных годов от роду, бездетная и вдовствовавшая последние пятнадцать лет, сама изъявила желание выйти замуж за наместника-правителя, так как этот статус по весомости приближается к легендарным древним гранд-герцогам, по могуществу соперничавшим с древними королями Аррана. Гипотетическое потомство от Лебандина, в понимании герцогини, через несколько поколений будет способно претендовать на королевский титул Аррана. Ведь никто не знает, что там будет в будущем…

А мы знаем, поэтому страдания бедной женщины были совершенно напрасны. И своё малюсенькое герцогство она присоединила к Лоодрейну совершенно зря…

К слову о страданиях самого Лебандина.

Я поставил его перед фактом, что работы у него теперь непочатый край. Разрастающаяся бюрократия требовала кого-то самого главного для своего функционирования, поэтому все самые важные документы проходили через него, а я не давал ему просто подписывать пергаменты, принуждая, иногда даже физически, вникать в суть дел.

Кроме меня, пожалуй, нет сейчас персоны, осведомлённой о делах в независимом наместничестве более, чем наместник-правитель Лебандин Лоодрейнский.

Он ходил по городу без охраны, ну, на самом деле охраной выступал я, но люди думали, что он их не боится и искренне по-отечески любит. И они любили его в ответ.

Закономерный вопрос: почему?

Потому что кто, кроме Лебандина, может заинтересоваться делом о выселении малолетней сироты из родительского дома? Кто накажет всех виновных и после законного суда и казни лично проследит, чтобы девочка получила надлежащую заботу? Кто, как какой-то ангел во плоти, объездит окрестные деревни, с бабушками поздоровается, о текущих проблемах узнает, всем поулыбается, финансирование выделит и такой хороший? Именно. Лебандин.

Народа он боялся. Его страх при первом выходе из ратуши без охраны надо было видеть. Он держался внешне спокойно, но внутри был натянут как струна. Он нутром чувствовал, что действия поколений герцогов не оставили бы ему и шанса выжить в уже давно не существующих трущобах, доведись ему побывать там без охраны.

Рабочий распорядок у него был плотнейший: утром, в шесть, подъём, умывание не более пятнадцати минут, сытный завтрак, планёрка с высшими их бюрократейшествами, затем подписание документов и указов, что отнимало у него не менее трёх часов в день, потом текущие вопросы, анализ показателей, присылаемых со всех производств и из ТПП, да, я научил его адекватной математике и он, пусть и ненавидел это, но сводил дебет с кредитом быстрее, чем это делают профессиональнейшие купеческие счетоводы. Далее у него очень калорийный обед, так как я заметил в один момент, что он начал терять массу из-за стресса, поэтому его питание было усилено двукратно. После обеда наступало время официальных приёмов. Послы из разных соседних городов, дары, дипломатические переговоры, затем просители и рассмотрение челобитных, потом наступает время семьи, до пяти часов вечера он проводит время с женой и младенцем-сыном, вечером наступает личное время, которое нихрена не личное, он занимается чтением, что до сих пор ненавидит, а также рисованием, что у него получается довольно-таки неплохо. После начинаются занятия с мастером-фехтовальщиком, коим выступает Нептаин. Они неплохо снюхались за это время, Неп разглядел некий стержень характера в Лебандине, тот, который я видел уже очень давно. Парень не пропащий, просто воспитания практически не получал.

Вечером, в девять ноль-ноль, плотный ужин в кругу семьи, потом баиньки. Утром всё повторяется. И так все будние дни. Субботу и воскресенье он проводит с семьёй, а также решает внезапно возникающие государственные проблемы, если такие появляются, а иногда устраивает вояж по окрестным деревням или по городским производствам.

«Крестьянство – это хребет нации!» – говорит он крестьянам.

«Кожевники – это хребет нации!» – истово заверяет он работников кожевенных мастерских.

«Городские стражники – это хребет нации…» – похлопывая по плечу какого-нибудь рядового стражника, отечески улыбается Лебандин.

«Ткачихи – это хребет нации!» – жизнерадостно махая рукой, говорит он работницам первой в этом мире ткацкой фабрики.

«Настоящий хребет нации – это вы, красавицы!» – лукаво улыбаясь, напевал он работницам единственного городского борделя на официальной встрече.

Народ его любит и уже не хочет никаких альтернатив. За этот год он сделал столько всего, что сейчас готов повеситься от постоянного истощения. И поэтому он как никто другой ждал сегодняшнего дня.

– Граждане, с сего дня постановляю о учреждении нового органа власти, Верховного Совета Лоодрейна! – заявил Лебандин, улыбка которого превысила все допустимые пределы. – Вменяю ему все свои регалии, чем делаю его высшим законодательным органом! Указ подписан мною вчера и вступил в силу три часа назад, поэтому вы ничего, ничего не сможете с этим поделать! Ха-ха-ха!

Последнее было не по плану его речи, поэтому я слегка шарахнул его током.

– Кхам! – поперхнулся он и резко оправился. – Районами города отныне будут управлять Районные Советы, депутатов которых будут избирать жители района путём открытого голосования с правом немедленного отзыва! В Верховный Совет депутаты будут избираться всенародным открытым голосованием, опять же, м-мать, с правом немедленного отзыва! Полномочия Верховного Совета и Районных Советов подробно расписаны в моём УЖЕ ВСТУПИВШЕМ В СИЛУ указе, который будет распространён по городу к обеду! Любой желающий может также ознакомиться с ним у уполномоченного представителя Районного Совета на местах! Разъяснениями непонятных пунктов и ответами на тупые вопросы будут заниматься те же самые уполномоченные представители! У меня всё! Наместник-правитель Лебандин Лоодрейнский слагает с себя полномочия!

И тишина. Собравшийся народ всем составом мог бы сейчас пойти и стать моделями для какого-нибудь аниме, такие большие у всех сейчас глаза. Рты пооткрывали, хлопают глазами, онемели. Вот именно так надо оставлять народ в ахуе, а не пенсионными реформами!

Лебандин спустился с трибуны и, раздвигая руками толпу, двинулся домой.

– Ты обещал мне, что я смогу жить как захочу и получу ежемесячное содержание уровня герцога, – напомнил он мне.

– Я помню об этом и слово своё моё крепче метеоритной стали, – ответил я.

– Вот и хорошо, – кивнул Лебандин. – О, Добробоже, как же я устал…

Толпа заголосила. Какая-то баба громко зарыдала.

– Не оставляй нас, господине!!! – выпучив глаза, завопил какой-то мужик в кузнечном фартуке. – Господине!!! Не губи!!!

– Как же мы без тебя-то, господине!!! – вцепилась в левый рукав Лебандина пожилая женщина. – Как же мы?!

– Нормально вы без меня, – деликатно отпихнул её Лебандин и продолжил свой путь домой. – Я так устал… Так устал…

– Измена! С силой господаря нашего свергнуть хотят!!! Не губи нас, господине!!! – заорал кто-то пронзительно.

Толпа заволновалось.

– Ускорься! – прикрикнул я на Леба.

Тот и без моих команд всё понял и рванулся вперёд. Но было поздно. Началась давка, его подняли на руках и потащили обратно к трибуне.

– Прекратить!!! – закричал Лебандин. – Я хочу домой! Домой! Отпустите меня, неслухи сиволапые!!!

Но вот он снова был водружён на трибуну и толпа как по сигналу замолкла и уставилась на него с надеждой.

– Я от своих слов не отступлюсь! – грозно топнув ногой, заявил Лебандин. – Горожане, вы не понимаете, как я устал?! Вы же как дети неразумные! Я год только и делал, что решал ваши проблемы и вас же от вами же созданных бед избавлял! Довольно! Я хочу жить! Как человек! Как герцог! Оставьте меня!!! Я устал!!! Я не хочу!!! Довольно!

– Но как же так, господине?! – вновь завопил тот же голос, оравший только что про измену. – Но как же мы?! Мы дети ваши неразумные! Сгубимся без вас и вашей опеки!

– Не сгубитесь, мать вашу!!! – яростно закричал Лебандин. – Не сгубитесь! Я всё предуказал в своём указе! Всё! Нельзя сгубиться по моему указу и велению! Вас будущее ждёт, горожане, ять! Иное будущее! Честное, справедливое, хоть вы, сукины дети неразумные, не лепоподобны[14]! Я вам волю настоящую даю! Истинную! Народ, хоть вы, паскуды, даже не понимаете, что им являетесь, к власти над самим собой веду! И частью его становлюсь, хоть то сопротивно[15] моему духу! Это нет больше нигде! У кочевников пустынных, что духом вольным пресыщены, такой воли нет, какую я вам по доброте своей сердечной дарую! Такого не то что у соседей, вообще ни у кого нет! А вы в рыд, вы в вой! «Господине, не сгуби!!!», «Как же мы без вас, господине?» – скудоумием полно сиё! Презираю вас за слабость духовную! За трусость человеческую презираю! Но больше презираю вас за тупость несусветную! И править вами боле не желаю! Стыдитесь! Стыдитесь! В себя посмотрите, смерды! Страх и тупость! Тьма в сердцах! Самая страшная тьма – неведение! Не буду править вами! На том и до смерти стою!

Он вновь сошёл с трибуны, прорвался через ошеломлённо молчавшую толпу и громко хлопнул дверью.

Только увидев истинную картину жизни города, только вложив столько сил в управление им, только осознав, насколько плохо готовы жить люди, насколько они готовы спускать более сильному обиды и ущемления, увидев глупое раболепство даже в «свободных людях», даже в гордых перед простолюдинами купцах, в дружинниках, в духовенстве, Лебандин разочаровался во власти. Ему она больше не нужна. Он говорил искренне, он терпел последние три месяца, уговаривая начать основную реформу как можно раньше. Но я действовал по плану, хотя видел, как человек страдает.

Самое страшное разочарование: узнать, что то, к чему ты так долго стремился, о чём боялся даже мечтать, после обретения превращается в кусок червивого говна. Такова власть на самом деле. Толку быть добрым правителем, если твои благие действия время от времени дают сбой из-за тупых исполнителей или жадности человеческой? Толку быть мудрым правителем, если улучшив материальное положение всех горожан, видишь, как они тратят освободившиеся средства на дорогой алкоголь и ранее слишком дорогую экзотическую снедь? Ради чего это всё?

Лебандин сломался морально. Устал от традиционного лебезения перед ним двора. Устал от вечных проблем, которые в этом городе никогда не заканчиваются. Устал от того, что практически не видит любимого сына и женщину, которая незаметно для него оказалась той самой единственной.

Да, без моего влияния не обошлось. Я заставлял его лезть в изнанку города, решать проблемы этой изнанки, заставлял видеть страдания людей, их тяжкий быт, смерти, объяснял ему, почему это происходит и как с этим связан непосредственно он.

Он попытался податься в религию, найти способ унять обиду и разочарование там, но тогда я показал потайную жизнь духовенства. Показал, ради чего это всё затеяно, сколько и какими путями имеют доходов эти бизнесмены от религии, а также сколько вреда причиняют городу. Был большой суд, Лебандин воспользовался старым герцогским правом судить лично, хотя я ему не советовал. Те дела, которые испокон веков ловко проворачивали священники, по новым установлениям закона, да и вообще здравого смысла, были безоговорочно преступными. С плахи покатились головы. Лебандин разочаровался в людях ещё сильнее.

Жизнь для него поделилась на до и после. И вот час настал. Он высказал своему народу, который его даже после прозвучавшей обличающей и полной ненависти вперемешку с горечью речи готов канонизировать, всё, что думает, сложил полномочия и сейчас улыбкой обнимал вышедшую ему навстречу жену.

«Условия выполнены, Лебандин», – сообщил я ему телепатически. – «Сегодня можешь передавать меня Нептаину. Ты хорошо поработал и вошёл в историю».

– На уде я вертел вашу историю, – ответил мне Лебандин и снял с себя перевязь. – Не хочу ничего знать о вас больше. Ты добился своего, чудовище.

//Полгода спустя. Город Лоодрейн//

– Что будем делать с Реттиром? – Нептаин поправил кобуру с револьвером.

Целая промышленная отрасль последние полтора года только и делала, что работала над этой ограниченной партией новейшего вооружения, параллельно выдавая галимый ширпотреб для простого воинства.

Дерьмовый, но рабочий бездымный порох удалось получить только девять месяцев назад. Я работал как краб на галерах, но сумел подобрать необходимый рецепт. А перед этим мы с криками и воплями наладили выпуск высококачественной стали. Переводились напрасно тонны добытой шахтёрами руды, но мы смогли получить минимально приемлемую сталь для револьверов и ружей.

Отдельная песня – производство оружия. Строжайшая секретность, закрытые производства, ограниченная серия под самой мощной охраной.

Отряд отборных солдат, самых лучших из тех, кого мы только смогли найти, обучился владению новым оружием, вымуштрован и готов к самой важной спецоперации в истории этого мира. Но перед этим придётся повоевать здесь.

Побочным эффектом налаженной металлургии стала качественная броня, которую мы даже ограниченно толкали на сторону, за бешеные деньги. Есть сведения из надёжных источников, что король Реттира купил нашу латную броню и выходит из дворца только в ней. Самострелы и луки её не берут вообще, мечи тем более, тяжёлые топоры чуть получше, но всё равно недостаточно, чтобы успеть убить латника до того, как он надырявит в тебе лишних отверстий.

Искусственно раздутый дефицит привёл к тому, что цены на нашу латную броню очень и очень неприличные, действительно королевские. Но наш элитный отряд полностью оснащён латной бронёй лучшей выделки, так как задача стояла сверхсложная. Каково небольшой группе муравьёв оказаться в сердце термитника?

Технологический разрыв с остальным миром у нас феноменальный. Поставь кто-то перед нашим государством захватить весь известный мир – задача бы решилась за пару десятилетий. Но удержать такие пространства невозможно, в основном из-за изнаночников.

Эдна всё ещё парит мозги Непа своей идеологией, но он упёрся рогом и максимально содействует мне в моих устремлениях.

Идеология Эдны – это та старая религия, символ которой мы обнаружили в доме у знахарки, которая хотела кинуть тогда ещё наивного Непа на бабки. Не знаю, каким образом, но старый культ не канул в лету, а продолжает существовать сейчас. Причём ныне это не воинственный культ, насаждавший своё видение мироустройства оружием и интригами, а вполне себе мирный маленький культик, известный под названием культ Прамтах, многое из атрибутики которого почерпнуло Добробожие. Из земных религиозных культов к этому образчику ближе всего толстовство[16]. Жестокий бог, который насылает бесконечные кары на людей, за две тысячи лет существования культа Прамтах перестал требовать насильственного обращения в истинную веру иноверцев, воинственность превратилась в тотальное ненасилие, даже в случае причинения насилия последователю, спонтанно присовокупившееся строгое веганство, проповедуемое Прамтах, думаю, отвратило от учения больше всего последователей, а эта набившая оскомину парадигма про слезинку ребёнка, присутствовавшая и ранее, аж две тысячи лет назад, стала во главу угла.

Эдна, не нашедшая в себе сил простить себя за свою прошлую жизнь, искала духовного очищения, но прекрасно знала, что из себя представляет культ Добробожества. Поэтому, когда на рынке она защитила от местных обалдуев странную девицу в странном головном уборе, опознала в ней последовательницу Прамтах. Та пригласила её в их общину, там её накормили, напоили, переговорили, в общем, страждущий посчитал, что нашёл не ответы, но место, где эти ответы можно получить.

Полностью приняв учение, она ни с кем из нас этим не поделилась, продолжив исповедовать свою новую религию тайно. Специально для неё эти торговцы опиумом для народа нашли древние записи о воинствующих последователях, поэтому убивать людей Эдне стало можно, но только в случае лютейшей необходимости.

Именно поэтому она стала трахать мне мозги насчёт того, что не следует разжигать огонь революции, ведь здесь же люди! Эта пресловутая «слезинка ребёнка» создала мне кучу геморроя. Вообще, аргументацию Ивана Карамазова я понимаю, пусть и писал это Достоевский, но тем не менее: не может мировое благоденствие быть мировым благоденствием, если ради этого пришлось положить половину мира. Но тут-то проблема в том, что мир и так успешно гниёт и слезинки льются полноводными реками ежедневно! Так или иначе, но эту моральную дилемму я для себя давно уже решил. Ложное милосердие – это истинное зло. Поэтому я всегда выбираю зло меньшее. Погрузить мир в хаос кровавых распрей ради светлого будущего? А есть другой способ? А будет ли иначе, иди всё своим путём?

Вот как приходил на планету Земля капитализм? Революции, войны, обезглавливания, сожжения заживо, реки крови во имя сохранения старого режима. Десятки раз буржуазия пыталась прийти к власти и десятки раз её топили в крови. Сейчас-то кому-то приятно думать, что капитализм – это естественная форма, к которой мир сам стремился. Хрен по всему рылу! Капитализм приходил тяжело, не с первого и не с десятого раза. Феодализм боролся до последнего, но против естественного исторического процесса не попрёшь. За ним просто должен был следовать капитализм и он в конце концов занял своё место. И так будет в этом мире.

Это могли быть и не мы. В случае нашего успеха в Изнанке, города будут неуклонно расти, власть феодальной аристократии ускользать из рук и переходить к купцам, феодалы будут это чувствовать и бороться за свои права и свою власть. Убивать, жечь, истреблять… И раз за разом, год за годом, это будет повторяться, до полной и безоговорочной победы буржуазии. Это лучше того, что задумали мы?

Маркс утверждал в своих трудах, что следующим этапом развития, после капитализма, будет коммунизм.

Но тут надо сделать небольшую ремарочку по истории планеты Земля. Когда устанавливался капитализм, как я уже говорил, были сотни провалов, сотни попыток – это нормально, это понятно. А вот когда была одна попытка установления социализма, а затем и коммунизма, провалившаяся – это значит, что коммунизм есть утопия, это значит, что пытаться бесполезно, это нежизнеспособная концепция и вообще, бросайте это, капитализм, счастье, заипись…

Несколько несправедливо, не думаете?

Феодалы тоже так говорили. Тоже считали, что их власть незыблема и они передадут свои земли детям. А ведь сам феодализм вырастил в себе капитализм. Города росли не вопреки феодалам, отнюдь. Феодалы пользовались баблом городов, их благами, как это делали здесь, например, Лоуренс Хадрейнский и ныне покойный Бальдон Лоодрейнский. Взращивали капитал, пользовались им, а потом купцы, обогатившиеся достаточно, захотели воспользоваться прекрасным шансом и стать независимым городом-государством. Первая попытка, которую мы с Нептаином в том числе собственноручно и задушили. Вот такая фигня.

Так что, считаю, что коммунизм зря списывают со счетов, капиталюги сами его выращивают внутри своей системы, просто надо дать время и предпосылки. Опасное марксистское говно просто ждёт своего часа, хе-хе.

Вон, мы с помощью Лебандина дали людям социализм и беспрецедентно крепкую экономику, посмотрим, как они всем этим воспользуются в итоге. Просрут всё – не страшно. Прецедент будет, им главное продержаться подольше и слишком сильно не накосячить. Будут войны, в которых Лоодрейн первое время без труда будет побеждать, а дальше посмотрим…

Я отвлёкся от своих безумно важных мыслей и обратил внимание на Нептаина, ждущего моего ответа.

– Что делать с Реттиром? – переспросил я. – Будем мочить. Их сюда никто не звал. Чтобы взять этот город, королю придётся завалить ров и улицы телами своих солдат. Готов ли он к этому? Вот и выясним.

//Лето следующего года. Лоодрейн//

Прекрасный вид на зелёные цветущие дали были омрачены открывшимся нам с городской стены видами.

– Их слишком много, – обречённо произнесла Эднагина.

– Я мог бы с тобой поспорить, но я не люблю спорить с фанатиками, – ответил я.

Эднагина раздражённо поморщилась, но ничего не ответила. Крыть нечем: она уже официально вступила в секту, правда, не выйдя из Ордена. Просто так её выкинуть мы не можем, хотя всем понятно, что в душе она давно не чудовищеруб, поэтому вынуждены терпеть её присутствие на военных советах.

Реттирский король привёл с собой около сорока тысяч солдат. Они разбили осадный лагерь вокруг города, уже третий на памяти этого города за последние пять лет.

Но на этот раз всё происходит несколько иначе. Перед городской стеной были врыты тысячи древесных стволов, сколоченных и связанных друг с другом, вырыты тысячи ям, оврагов, привезены десятки валунов. Этот ландшафтный дизайн предназначен для затруднения доставки к стенам осадных башен и всяких мантелетов, чтобы штурмующие полной ложкой хлебнули горя.

Мы не ограничились только этим. Двадцать девять тысяч золотых монет ушло на закуп и изготовление особых капканов, которыми усеяно «поле чудес» перед городскими стенами. Последний год Орден Чудовищерубов поимел масштабную практику по установке мощных капканов, способных сломать ногу оолхиму, не говоря уж о корромах или людях. Последним эти капканы просто отсекают конечности. Вот такая вот мощь скрывается в рыхлой почве перед стенами.

Только эти два средства, в масштабах города не стоящие почти ничего, увеличили оборонительный потенциал стен в два раза. Ведь раньше надо было просто подвести под обстрелом хорошо защищённую осадную башню, а затем уже терять людей и пытаться взять стену, а теперь надо терять людей, расчищать дорогу для осадной башни под массированным обстрелом со стен и с риском оказаться в пасти губительных капканов, затем подводить осадную башню к стене и уже потом, с покоцанными и усталыми солдатами пытаться захватить стену.

Но самым дорогим вложением стало строительство новой стены. Внешне ничего не изменилось, потому что стена была возведена внутри города, из-за чего пришлось выкупать участки в районах, расчищать их и строить новую стену, которая не должна была иметь каких-то выдающихся прочностных характеристик, но обязана была иметь высокий оборонительный потенциал. И у нас получилось. Внутри города возник периметр пустой территории, где мы разбили первые в мире общественные парки, где может отдохнуть любой горожанин. Аккуратные деревья, скамейки, урны, всё как в обычном парке Земли. Густая растительность посреди города – это диковинка для местных, которые совершенно не ожидали настоящего леса, возникшего посреди города по мановению руки. Ага, блин, по мановению руки… Деревья мы выкапывали в близлежащем лесу, причём придерживались определённого стандартного размера, чтобы была возможность выкопать его с корневой системой. Это был страшный геморрой для рабочих, целый ряд деревьев банально не прижился, пришлось создать специальную службу, которая только и делает, что следит за деревьями. Они, к слову, очень плотно сотрудничают с чудовищерубами, так как требуется постоянная охрана работников, выходящих в рейд за новыми деревьями… Дорого.

Впрочем, денег у нас дохрена. Торгово-промышленная палата свою работу делает блестяще: ни одна гильдия купцов в этом мире никогда не торговала такими объёмами товаров. Рекламные упаковки, рекламные кампании, торговые представители в разных городах, в общем, агрессивный маркетинг. Бей капиталистов их же оружием.

Бабло потекло рекой Нилом, причём не осело в кубышках купцов, как оно было раньше, а огосударствилось, ибо ТПП – это государственная организация. За счёт этих денег и весь банкет.

Мы сейчас как Испания во времена Великих географических открытий. Золото течёт в неограниченных количествах, экономический подъём бьёт мыслимые рекорды, народ богатеет, мы даже столкнулись с проблемой инфляции из-за притока монет.

Полгода назад мы реорганизовали несколько служб и учредили Государственный Банк Лоодрейна, который начал чеканить новые монеты из золота, серебра и бронзы. Несколько регуляторных законов ограничили оборот иногородних монет, поэтому удалось обуздать волну инфляции. В общем, намечавшийся первый в истории этого мира экономический кризис городского уровня был предотвращён.

Всего предусмотреть невозможно, например, я не учёл, что капиталисты склонны расширяться и в другие города. Нет, их манию монополизации я всегда держал в памяти, поэтому этот процесс был возглавлен нашим правительством и повёрнут в правильное, выгодное городу русло. А вот того, что кое-кто из ремесленников, обогатившись на сверхприбылях от масштабных госзаказов, захочет свалить из Лоодрейна в, скажем, Хадрейн, где сейчас правит сын Лоуренса Хадрейнского, сидящего сейчас в городской тюрьме, я не учёл. Казалось бы: Хадрейн на фоне Лоодрейна напоминает какую-то клоаку из Тёмных веков, где высоко подняла голову Церковь Добробога, простимулированная последними действиями герцога. Аристократия показалась недостаточно надёжной опорой власти для сына Лоуренса, уже известного сейчас как Адэма Благочестивый. И этому есть объективное объяснение: Лоуренс собственноручно лишил власти своих графов и часть баронов, стремясь к абсолютизации. Централизовав вокруг себя все земли Хадрейна, он хотел стать королём, но вмешалась судьба, ну и мы. И теперь его сынку, который просто не может себе позволить управлять такими объёмами земель, нужна опора власти. Добробогофилы не упустили своего шанса и предоставили ему бабло, людей, но не просто так, а за «сущую мелочь»… Теперь во всех достаточно крупных селениях герцогства за счёт Хадрейна возводятся церквушки и часовни, где обязательно должен сидеть ставленник из Великого Храма, что в столице. И это помимо того, что великий советник обязательно избирается из высших религиозных чинов Церкви Добробога, а эта должность пришла в качестве официального подтверждения полномочий, выполняемых ранее Милоной, которая тоже теперь сидит у нас в тюрьме. Часть полномочий у великого советника убрали, старший советник ему больше не подчиняется, но влияние на герцога чрезвычайно велико.

Эх… Эта религия и без того была довольно организованна и централизована, но теперь они по-настоящему крепко закрепились в Хадрейне. Церковная дружина – далеко не новая придумка, но позволить себе такое могут далеко не всякие общины имени Добробога. И сейчас Добробожьи воины наводят порядок на землях Хадрейна, вырезают изнаночников, инакомыслящих и разбойников. Короче, отнимают бизнес у нашего хадрейнского отделения ордена. Это вообще какая-то недобросовестная конкуренция! И до этого хренов Лоуренс зачищал пространства вокруг Хадрейна, причём так чисто, что работы для наших ребят совсем не было. В один момент я плюнул на это и официально расформировал хадрейнское отделение и перевёл их в далёкий город Саргитузу, что в пяти тысячах с копейками километрах к югу. Чудовищерубы Хадрейна полным составом двинулись в путь, при этом служа своеобразной охраной для большого купеческого каравана, направленного для получения сверхприбылей за счёт эксклюзивности товара.

Возвращаясь к уходящим в поисках счастья ремесленникам. Цех ювелиров, не пожелавший продаваться государству, снялся с места и переехал в Хадрейн, где весьма комфортно устроился. Бабок у них всегда было много, потому их приняли с распростёртыми объятьями. А если учесть, что Церкви Добробога, приподнявшейся на последних событиях, необходима религиозная атрибутика, преимущественно из золота и серебра, то можно предположить, что решение ювелирного цеха было далеко не спонтанным…

Они не единственные. Часть цеха древообработчиков снялась и свалила в Хадрейн, а часть в Реттир.

Цех стеклодувов вообще раскололся на три ненавидящих друг друга куска, два из которых уехало в Хадрейн.

Но подавляющая масса ремесленников осталась на месте, так как подобных нашим условий дать не может вообще никто. Ушедшие – отщепенцы, жадные, рассчитывающие раскрутиться в странах непуганых велосипедистов… Наивные.

Церковь обязательно начнёт затягивать гайки. Это в первую очередь коснётся простых людей, затем бизнеса и только в конце затронет самого герцога.

Церковь иначе не может. Ну сами подумайте: могут ли люди, которые считают своим божественным призванием учить вас жизни, остановиться на словах?

Хренушки.

Рано или поздно, если святошам не давать укорот, они начинают лезть в политику. История планеты Земля неоднократно показывала подобные примеры. Самые хитрые в этом вопросе – это арабы. Халиф – светский и духовный правитель, объединяющий этот функционал. Но там культурные особенности, Папа Римский так не мог, религия не позволяет. Но хотел. В конце концов у Папы Римского появилась своя земля, где он наводил свои законы, довольно жёсткие. До самого Гарибальди Папская область была вотчиной всех этих Пап. Ни к чему хорошему это не привело. Италия накануне объединения была аграрной страной, страдающей от феодальных пережитков, причём это было в девятнадцатом веке, в центре Европы! Вот что святоши готовят для людей и государств. Именно поэтому, если у нас с Непом всё получится, мы кончим этих святош и сожжём все церкви. Только светское государство – только хардкор!

Пока я тут размышлял, осаждающие начали предпринимать какие-то действия. Выдвинули несколько осадных башен, в разобранном виде привезённых из Реттира и остановили перед началом «поля чудес».

Выехала делегация парламентёров. Им навстречу выехал уполномоченный Рекс с отрядом.

Они остановились друг напротив друга на якобы безопасной дороге к главным городским вратам.

Главный парламентёр начал что-то вещать Рексу, тот внимательно слушал и кивал. Когда речь была закончена, Рекс кивнул в последний раз и развернул коня.

Парламентёры убыли в осадный лагерь, а Рекс въехал в город, отправил отряд в конюшню, а сам поднялся на городскую стену.

– Что говорят? – спросил Нептаин, продолжающий задумчиво смотреть на осадные башни, обшитые металлом.

– Предлагают нам сложить оружие и сдаваться, иначе они «выжгут этот город как гнилостный чирь на коже мироздания», – улыбнулся Рекс.

– Весьма поэтично, – заулыбался Нептаин. – Сколько времени дают?

– Завтра с утра предложение потеряет силу и мы «познаем всю тяжесть королевского гнева», – ответил Рекс.

– Прямо с утра атаковать не будут, но распорядись усилить ночные караулы, – приказал Нептаин.

– Будет сделано, – подтвердил получение приказа Рекс. – Ещё что-то?

– Нет, можешь идти, – отпустил его Неп.

Рекс исчез в боевом ходу артиллерийской башни.

– Думаешь, они готовы умыться кровью? – поинтересовался у меня Нептаин.

– Они просто ещё не понимают, насколько тяжело будет штурмовать наши стены, – ответил я на это. – Первый штурм будет очень кровавым, надо нанести как можно больший ущерб живой силе, тогда начнутся недовольные брожения среди выживших солдат, вполне вероятен бунт, так как главный организатор всей этой мясорубки – их непосредственный командир. Вполне возможно, они откажутся от тактики приступа и возьмутся за длительную осаду. В таком случае мы приступим к плану «А2».

– Я видела, что ты приготовил им, Арким, – в голосе Эднагины сквозило ярое неодобрение. – Это слишком жестоко.

Нептаин молча повернулся к ней и уставился прямо в глаза. Его взгляд говорил что-то вроде «не начинай».

– Нет, пусть говорит, – произнёс я. – Да, мы плохие, при нас уровень жизни простых горожан Лоодрейна стал таким невыносимым для остальных обитателей этого мира, что доблестное воинство Реттира пришло спасти наш город от гнёта свободы и равенства. Ты сама понимаешь, что это не мы их пригласили? Впрочем, чего я распинаюсь перед фанатичкой? Ты знаешь мою позицию, я знаю твою. Достаточно трындеть. Но если выкинешь что-нибудь «гуманистическое», я испепелю тебя без лишних сомнений, а твой обугленный труп вывесят на городской стене, вот здесь. Имей это в виду, когда зачешется.

Ей не понравилась моя отповедь. Подобное вообще никому не понравится, но она не стала отвечать. Надо следить за ней. Непротивление злу насилием в условиях тёмного средневековья – это вершина идиотизма. Тем не менее, таких идиотов здесь полно…

К счастью для меня, принцип «чем больше самоубийц – тем меньше самоубийц» работает прекрасно.

До утра мы с Непом проверяли реквизит для предстоящего кровавого спектакля. Я лично выявил несколько раздолбаев, которые не почистили оружие, а одному было слишком тяжело носить глухой шлем, настроение у меня было хорошее, поэтому Неп ограничился лишением их следующей зарплаты. Боевые мы не трогаем, да, денежки большие даже по меркам городских мастеров, это влетит нам в копеечку, но денег у нас сейчас куры не клюют, даже сейчас, несмотря на грядущий штурм, мастерские продолжают работать. Вот когда нас отсекут от снабжения извне – вот тогда придётся всё остановить и переходить на пайки по карточкам…

Начало штурма застигло нас на проверке командного центра. Затрубил рог, это здесь что-то вроде универсального средства подачи команды своим войскам и одновременного уведомления противников о начале вашей атаки.

Неп вышел на стену и приподнял меня, чтобы я мог получше рассмотреть атакующие формации.

– Огонь по моей команде, – приказал я.

– Огонь по моей команде! – громко провозгласил Нептаин.

Масса реттирских солдат двигалась к стенам. Их тут тысячи, они снабжены лестницами, таранами, у кого-то верёвки с кошками, а передние ряды несут щиты.

Условную зону открытия огня мы обозначили красными флажками. Когда половина войск Реттира пересекла флажки, я уведомил Непа:

– Открыть огонь.

– Открыть огонь! – громко приказал Нептаин.

Дульнозарядные мушкеты из дерьмовой стали имели ресурс около пятидесяти выстрелов стандартным зарядом, качество их оставляло желать лучшего, но их было очень много. Были также ручные бомбарды, заряжаемые свинцовой картечью. Статистически одна из двадцати бомбард взрывается в руках пользователя при каждом залпе, поэтому у стрелков утроенные боевые, составляющие целых три золотые монеты. Несмотря на феноменальную оплату, желающих обучаться удалось найти с трудом. Есть, конечно, элитные бомбарды из качественного металла, но все они сейчас в руках регулярных войск, простые солдаты вынуждены довольствоваться массовыми поделками. Это не какая-то злобная жестокость, отнюдь нет. Мы банально не могли себе позволить вооружить всех качественным оружием из всё ещё дорогой стали. Пусть богатую руду к нам везли со всех уголков известного мира, несмотря на несогласие с нашим образом жизни, но её мировая выработка всё равно была слишком низкой, чтобы удовлетворить наши потребности. Нельзя забывать, что здесь развитие колеблется на уровне земных Тёмных Веков, причём аналога развитой Римской империи нет и не было никогда, то есть никто ничего не забывал, а просто не знал изначально.

Дымного пороха у нас ровно на одну осаду, поэтому очень важно сейчас нанести максимальный шокирующий урон.

Реттирцы в массе своей были экипированы не слишком хорошо. Передовые подразделения – да, в хорошей броне, панцырях, некоторые в бригантинах, вошедших в моду среди успешных наёмников, стальные шлемы, достойное оружие, это всё, конечно хорошо, но за ними следовала основная масса воинства, представляющая из себя самое махровое ополчение: кольчуг нет практически ни у кого, не каждый снабжён шлемом, вооружены топорами и короткими копьями, мечей не встречается вообще. Топоры в целом не самое популярное в данной местности оружие, но реттирцев вооружал явно не дурак, знал этот неизвестный, что у Лоодрейна с экипировкой солдат всё очень и очень хорошо. Мечи против наших большей частью бесполезны, так как кольчуги – это у нас что-то вроде тренда прошлого сезона среди столичных модниц: есть у всех, но уже не комильфо выходить в этом на улицу. Бригантины из дрянного железа есть у всех, кто на стенах, из дрянного, но железа. В качестве личного оружия, помимо коротких дульнозарядных мушкетов, которые реально будут применены на один выстрел, имеются длинные штыки, а если этого будет мало, то короткие тесаки и небольшие каплевидные щиты, достаточные для отражения удара.

Науку перезарядки мушкетов вбивали во всех, но я реалист. Едва ли восьмая часть усвоила хоть что-то, поэтому на интенсивную стрельбу можно не рассчитывать. Да и боятся. Разрывы бомбард помнят все…

Тем не менее, первый залп дали все. Погода стояла безветренная, дыма очень много, но смею надеяться, что он быстро осядет к основанию стен. А если нет, то артиллерия всё равно стреляет по заранее отмеченным ориентирами. Кстати…

– Артиллерия – огонь! – это Нептаин действовал согласно плану отражения штурма.

Дым от мушкетно-бомбардного залпа действительно начал постепенно оседать, открывая вид на движущиеся вперёд войска Реттира, слегка смешавшиеся от необходимости перебираться через трупы, оставшиеся от первых рядов.

Безоболочечные свинцовые пули наносили страшные увечья, уродовали тела своих жертв и заливали окружающих их кровью и ошмётками крови с внутренностями. Женевской конвенции ещё нет, а также у меня нет налаженного производства томпака и мельхиора для оболочек, а также нет технологии и специалистов, чтобы устроить всё это счастье. Но так даже лучше! Когда тебе в лицо прилетает содержимое головы твоего старого товарища, который секунду назад был жив – это очень сильно деморализует. Цельнометаллические оболочечные пули не дают такого эффекта.

Встречающиеся на пути капканы с громким лязгом отрывали им ноги, бронзовые копья вонзались в тела снизу, а волчьи ямы убивали упавших и мешали следующим за ними идти вперёд. Сокрытый грязью мелкий «чеснок» прокалывал пятки, превращая воинов в обузу для соратников. Это настоящее поле смерти, жестокое к любому вошедшему в него.

Тем не менее, реттирцы упорно шли вперёд, переступая через поверженных соратников и умирая от ловушек.

И тогда ударила артиллерия.

Артиллерийские башни были плотно набиты медными пушками. Башня справа от нас недавно была названа Церковной, так как по слухам все пушки в ней были отлиты из расплавленных колоколов церкви Добробога. Брехня, конечно.

На Церковной башне, кстати, установлено пятнадцать орудий с заранее предустановленным наведением. Артиллеристов у нас мало, человек пять на весь город, это те, кто оказался способен понять математические принципы, которые им втолковал через меня Нептаин. Они-то и занимались наведением всех орудий под моим надзором. Мы сожгли очень много чёрного пороха на пристрелку, но оно того стоило: почти слитный залп из десятков орудий картечью с возвышения – это не то, что хочется пожелать даже врагу.

Жужжащая смерть собрала свой кровавый урожай со всех рядов, а не только с первых, которым, впрочем, досталось больше всех. Теперь дым не заволакивал обзор, поэтому мы воочию наблюдали как из рядов реттирцев вверх взмывают оторванные конечности, элементы экипировки и брызги крови.

К тому моменту суетящиеся солдаты на стенах закончили перезарядку.

– Стрелки! Огонь! – выкрикнул Нептаин, увидев, что в целом все перезарядились.

Залп. Но выстрелили далеко не все. Кто-то напутал с порядком снаряжения боеприпаса, а у кого-то оружие взорвалось прямо в руках. Таких уже оттаскивали в тыл санитары. Да уж, в городе будет много слепых или полуслепых после этой осады…

Хорошо если четверть сумела дать второй залп. Впрочем, реттирцам хватило и этого. Второй залп стал свидетельством того, что этот кошмар не закончится, что это не кровавый фокус на один раз, а налаженная практика. И они дрогнули, а затем побежали.

Артиллерийский залп послал им в спины ещё около ста пятидесяти килограмм картечи, которая нанесла ужасающие потери.

– Собрать раненых реттирцев, – распорядился Неп, уходя с башни.

Нет никакого коварного плана по дальнейшему использованию раненых в своих целях, это просто акт гуманизма. Специальные отряды вышли в поле и начали собирать раненых.

Выживших реттирцев было очень много. Многие сотни были занесены в город и доставлены в городские госпитали, которые были развернуты для следующего этапа плана.

На раненых врагов город выделил двести литров хэпешки. Кого-то спасти не удалось, а кто-то умрёт ближе к ночи, но мы сделали всё, чтобы спасти как можно больше людей. Дальше их ждёт плен и трудовой лагерь на пять лет, а затем они будут вольны идти куда хотят. Это намного лучше смерти, ведь так же?

Второй волной в поле вышли похоронные команды. Тысячи тел доставлялись на пустырь перед городской стеной, где жрецы Добробога справляли надлежащие ритуалы и отправляли тела на сожжение. Городское кладбище столько тел принять не способно, поэтому мы решили, что логичнее будет их всех сжечь. Параллельно тела освобождали от экипировки и одежды, укутывали в саваны и водружали на костры. Нептаин лично наблюдал за соблюдением всех ритуалов. Поднялся устойчивый ветер, который направил чёрный дым в сторону города. Городская стена начала чернеть.

– Надо будет распорядиться, чтобы стену отмыли после осады, – поделился я мыслью с Нептаином.

– Нет, оставим так, – покачал он головой. – Пусть эта чёрная стена будет напоминанием своим и чужим.

Я не стал ничего говорить, это их дело. Дождём тут делу не поможешь, пройдут годы, прежде чем погода сделает своё дело. А надвратные башенки под козырьком так и останутся чёрными…

Реттирцы оправились от удара и сумели привести войска в порядок. Началась какая-то суета в осадном лагере: приехали телеги с заготовленными кольями, начали собирать осадные башни, видимо, ещё не поняли, что нынче это самая бесполезная вещь в осадном лагере, построили войска перед королём, который выехал на чёрном коне и начал толкать какую-то вдохновляющую речугу.

– Время, – решил я.

– Начинаем прямо сейчас? – уточнил Нептаин.

– Именно, – подтвердил я. – Собирай ребят.

Время будто бы ускорилось. Думаю, это от волнения.

Элитный отряд воинов был собран в бывшем главном храме Добробога. Место для ритуала практически идеальное, ещё и бесхозное после того, что мы сделали со святошами.

Сложное устройство, которое теоретически должно работать, было сооружено прямо посреди зала для месс. Я разрабатывал эту штуку около пятисот лет, чисто теоретически, с небольшой и экономной долей практики, надеюсь, я нигде не ошибся…

Отряд экипирован беспрецедентно для этого мира. У каждого члена отряда по пять револьверов, по одному многозарядному ружью, каждый облачён в тяжёлую латную броню, способную защитить от прямого удара коррома. Оружие ближнего боя подбирали по вкусу, но всё самого лучшего качества. Половина отряда – чудовищерубы, надёжные ребята, которые давным-давно доказали, что достойны членства в нашем отряде по спасению мира…

Вторую половину составляют добровольцы, которые прошли жёсткий отсев и тоже доказали своё достоинство. Альтруисты, обречённые…

– Все готовы? – спросил я.

– Готовы! – синхронно ответил мне отряд.

– Ну тогда я начинаю, – произнёс я и шарахнул в шпиль конструкции разрядом магии. – Появится арка – заходите по одному! Задание вы знаете, но повторю на всякий случай: короче, нужно будет найти Шпиль, это такое высокое здание, откуда постоянно в небо устремлён поток зеленоватого света, увидите – ни с чем не перепутаете. В этот Шпиль надо проникнуть, скорее всего, с боем, а затем установить «странную штуку», по два экземпляра которых вам вручила Эднагина. Чем ближе к центру Шпиля, тем лучше. Потом надо зажечь особый огонь, для чего у вас по восемь специальных факелов, а затем поднести его к «странным штукам» поочерёдно. По моим расчётам, пяти «странных штук» будет достаточно, чтобы разрушить Шпиль и окончательно прекратить сообщение между нашими мирами. Тогда всё, начнётся нормальная жизнь для всех, больше никакого экстремального земледелия для крестьян, никаких открытий Изнанки для городов, лишь устойчивое развитие и благополучие, ну, естественно, если не похерить всё войнами на уничтожение, как это любят делать люди… Поняли?! Пошли-пошли-пошли!!!

//Где-то//

– Неп!!! Неп!!! – орал меч. – Очнись, Неп!!!

– А… А? – парень открыл глаза и недоуменно уставился на источник шума. – Что случилось?..

– Мы в Изнанке, Неп! – меч был в панике. – Быстрее, на ноги и вперёд! Нам сделать дело и валить обратно, пока разрыв не стянулся!

– Где Эдна? Где все? – Нептаин медленно поднялся и огляделся.

Вокруг был пугающий пейзаж. Тошнотворно-зелёное небо, оранжевая почва, бирюзовый лес, на фоне которых одетый в серую панцирную броню Нептаин смотрелся неорганично и чужеродно.

– Да я почём знаю?! – воскликнул Арким. – Контакт! Корромы, четверо!

Нептаин поднялся на ноги и вытащил меч из ножен.

– Сейчас выйдут из-за той красной хреновины!

Арким имел в виду чудовищно неправильный красный валун, который мало того, что мог вызвать паническую атаку у какого-нибудь трипофоба[17], так ещё и смотрелся крайне неуместно даже посреди оранжевого поля, которое опоясывал бирюзовый лес. Даже в чём-то ещё более неуместно, чем парень в серой броне и с сияющим белым пламенем мечом.

– Арким, ты горишь! – поражённо воскликнул Нептаин.

– Это мой естественный свет в этом измерении, Неп, – пояснил Арким. – Не отвлекайся, сейчас будет замес!

Из-за упомянутого нездорового вида красного валуна появились корромы, не вооружённые ничем.

– Мочи!

Нептаин кинулся к ним и атаковал. Те не стали паниковать, так как видели, что он один, пусть и вооружён.

Вертикальный рубящий удар – один из корромов, самый быстрый, завалился с рассечённой головой. Размашистый горизонтальный удар – второй подошедший достаточно близко корром упал с рассечённым горлом.

Остальные двое резко развернулись и с хриплыми криками кинулись в разные стороны.

– Догоняй, иначе завалят толпой! – выкрикнул Арким.

Нептаин тут же кинулся вслед за ближайшим корромом. Рывок – меч пронзает спину беглеца и с брызгами крови выходит с другой стороны. Добивающий колющий удар в затылок и Нептаин ищет взглядом последнего.

– Спрятался за валуном! – сообщил Арким.

Нептаин бросился в указанном направлении, корром не выдержал и побежал. Бросок – дротик пробивает затылок паникёра.

– Всё, больше никого, – произнёс Арким.

– Дальше куда? – спросил Нептаин, оглядываясь вокруг.

Смотреть тут особо нечего, оранжевая земля, переливающиеся бирюзой леса…

– Желательно найти Эдну и остальных, их не могло закинуть слишком далеко, – задумчиво произнёс Арким. – Потом сориентируемся на местности.

– Где их искать? – спросил Нептаин.

– Где громко, там и ищем, – вздохнул меч.

Ружейный грохот привёл их к длинному каньону, напрямик ведущему к Шпилю. Отряд во главе с Рексом вёл огонь по сокращающему с ними дистанцию отрядом корром-даалов.

Корром-даалы были не вооружены, но решительности их это не убавило. Ружья говорили своё слово и до отряда не добрался никто.

– Рекс, это я! – окликнул временного командира отряда Нептаин. – Где Эдна?

– Не видели, – ответил тот. – Принимайте командование.

– Зажгите огонь, нет не только Эдны, – оглядел отряд Нептаин. – Выйдут к оврагу – считай нашли нас. Приступайте.

Для подачи сигналов они взяли с собой несколько сотен пропитанных маслом и какой-то рецептурной химией от Аркима палок. Они густо дымят и долго горят. В Изнанке гореть ничего не может, только вещи, принесённые из родного мира. Арким инструктировал отряд, поэтому все знают, что если что-то где-то горит – значит там есть или были свои.

Запалив десяток палок, они разбросали их по дну оврага и двинулись вперёд, к Шпилю.

//POV Арким, меч-диверсант. В Изнанке//

А я-то в глубине души думал, что эти истории про Изнанку – брехня! Оказывается, всё правда! Наркоманские расцветки растений, почвы и неба – правда! Корромы, ходящие без брони и оружия – правда. Даже Шпиль точно такой, каким его описывали!

Значит действительно кто-то пробирался сюда и смог вернуться. Наверное, очень крутые ребята…

Технология возникновения Изнанки никогда не была для меня секретом. С самого начала я знал о ней, с самого начала знал, как с нею справиться. Правда, средств не было до текущего момента, а так бы я давно…

Это суб-мир. Зависимый от реальности, питающийся ею, неполноценный. Именно поэтому тут некорректно работают некоторые законы физики, а также форменная наркомань с расцветками. Но и тут есть жизнь. Извращённая, противоестественная.

Нечто подобное этому суб-миру организовали некроманты в реальности герцога Асилу, с которым пересекался Таргус Виридиан. Разрушаются такие штуки на раз-два, если знать куда бить. В случае с герцогом Асилу это был его саркофаг. Некроманты, устроившие такую подляну миру Инферно были отнюдь не друзья герцогу Асилу, так как время в том суб-мире шло в тысячу раз медленнее, чем в реальности. Здесь время идёт быстрее аж в два раза, поэтому если мы проведём здесь двое суток, то в реальном мире пройдут сутки.

Те устройства, которыми мы снабдили каждого члена отряда, это дестабилизаторы Бездны. Да, мне пришлось залезть в кубышку расположения Бездны и потратить его, но дело важное, поэтому хрен с ним, как-нибудь расплачусь…

Прямо сейчас осадный лагерь вокруг Лоодрейна атакуют все окрестные изнаночники, которые очень хотят домой. Сигнатуры нашей портальной установки сильно похожи на "естественную" изнаночную, которую изнаночники всех мастей прекрасно помнят. Реттирцы не выстоят перед таким натиском, а потом городу придётся отражать нападение изнаночников. Жуть, конечно, но это подобно удалению опухоли. Придётся пострадать во имя благоприятного исхода.

Ах да, ещё меня ждут страшные люли от Бездны. Когда она узнает, что я натворил, есть даже шанс быть развоплощённым. Ну и пусть! Ну и ладно! Зато я сделаю объективно хорошую вещь!

Когда мы преодолели половину пути до Шпиля, нас нагнали два члена отряда.

– Эдну видели? – спросил у них Нептаин.

– Нет, командир, – покачал головой один из них, по-моему, его зовут Тамомир.

– В строй, – приказал им Нептаин. – Вперёд!

Мы двигались очень быстро. Как только местные власти поймут, что произошло вторжение, сюда стянутся все доступные силы и нам крышка.

– Контакт! Оолхим! – выкрикнул впередиидущий.

Грохот ружей. По заученной тактике из центра строя вытащили длинноствольную бомбарду и навели на плотоядно скалящегося оолхима, мчащегося к нам. Выстрел. Остроконечный снаряд врезался ему в грудь и пробил его насквозь. Оолхим замедлился, сделал несколько шагов и упал, а затем ему в макушку ворвалось несколько пуль, надёжно его уничтоживших.

– Вперёд! – прокричал Нептаин.

Отряд двигался, никто не ждал нашего прибытия, поэтому организованного сопротивления не было. Гнетущее тошнотворно-зелёное небо будто физически давило. Воины тяжело дышали. Нет, они не хлюпики, просто воздух тут не совсем полноценный, поэтому дышать им объективно тяжело.

Наконец, Шпиль…

На вратах стояли корром-даалы в полной броне, но это не слишком большая проблема…

– Бомбарды! – дал команду Нептаин, когда мы приблизились достаточно близко к готовящимся к схватке стражам врат.

Грохот. Мелкая картечь ослепляет. Расстрелять дезориентированных корром-даалов было делом техники. Длинноствольная бомбарда была направлена на запертые врата, выстрел!

Засов с той стороны был надёжно перерублен стальным снарядом, поэтому ворота из бирюзовой древесины были открыты без лишних проблем.

– В темпе! – поторопил я всех.

Теперь самая сложная часть – проникнуть в Сердце Шпиля.

Был риск, до того как мы сюда попали, что нас закинет слишком далеко от Шпиля, тогда мы бы погибли напрасно, но Лоодрейн относительно недавно подвергался налёту из Изнанки, поэтому «настройки» портала должны были сработать как следует, ввиду того, что Шпиль уводит фокусировочный луч постепенно и даже можно предсказать следующую цель, если разработать специальное устройство, которое будет способно отследить движение луча. Но «Настройки» сработали, конечно, не совсем как следует, Нептаин вырубился от удара оземь, но мы выпали очень близко.

Изо всех щелей попёрли всякие неизвестные изнаночники, в основном мелкие, но встречались и вполне узнаваемые корромы, вооружённые бирюзового цвета дубинками.

Форменный безнаказанный расстрел плавно перешёл в ожесточённую поножовщину. Здесь магический фон был силён как нигде, поэтому Нептаин метал льдины и огненные шары направо и налево. Благодаря его магии мы прорвались к вратам из покрытого ржавыми раковинами железа.

– Морозь их, это чугун! – опознал я материал ворот.

Нептаин поднёс руку к вратам и мысленно сфокусировался на руке.

– Холод души моей… – произнёс он формулу и холод начал пробирать металл.

Сзади напирали изнаночники, которых ожесточённо рубил отряд. Уже есть первая потеря, один из ребят Рекса, Алькоген, тёзка нашего с Ксандином старинного приятеля…

Жаль парня…

– Бей! – крикнул я, увидев, что проморозка прошла достаточно глубоко.

Нептаин разогнался и шарахнул по вратам щитом.

Хруст, треск, а затем место проморозки пошло трещинами, два удара и проход готов.

– Заходим! – приказал Нептаин, первым шагнув на ту сторону.

Зал был наполнен таинственным зеленоватым сиянием, посреди зала, рядом с порталом в наш мир, стоял аррахул в полной латной броне и с широким полуторным мечом в руках. Он ждал нас.

– В кольцо и расстрелять, – дал я приказ. – Одновременно поджигайте штучки.

Аррахул позволил окружить себя. Он был очень уверен в себе и отличался от тех, которых я встречал ранее. Этот был сильнее и умнее, в его глазах виделся мощный интеллект и он не боялся нас, будто это он окружил нас, а мы загнаны в ловушку.

– Огонь! – дал команду Нептаин.

Гром стрельбы, пули бесполезно разбились об броню, огненный шар без последствий разбился об подставленную бронированную руку, а аррахул пришёл в движение. Молниеносно он сблизился с Рексом и нанёс свой удар. Полутораручный меч вдребезги разбил оружие и обезглавил его.

Я почувствовал, как в Нептаине закипает гнев и бескомпромиссная ненависть. Ещё двое наших погибли, не сумев нанести аррахулу какого-либо урона, когда Нептаин выступил вперёд и яростно закричал.

– Холод души моей!!!

Поток льда выморозил аррахула и тела павших воинов. Ледяной хруст и аррахул высвободился из оков. Незащищённая ничем ладонь его левой руки была проморожена, он попробовал её сжать, но она не подчинилась. Нептаин начал сближение.

– Мус Кор Та! – выкрикнул он и отшвырнул аррахула в другой конец зала.

Из пробоины в воротах лезли изнаночники, которых приняли члены отряда, уже успевшие поджечь деактиваторы. Багровый свет будто бы нейтрализовывал собой зеленоватое свечение портала, всё разрастаясь и разрастаясь, постепенно занимая комнату. Бездна здесь становится сильнее, сильнее становлюсь и я.

– Поджигайте ещё! – заорал я остальным, чувствуя, что вновь обретаю свои старые способности.

Метаморфизм позволил мне обрести характерное свойство оружия Бездны: мономолекулярной толщины шипы, усеивающие всю поверхность лезвия, превращающие простые раны в летальные.

Нептаин принял защитную стойку. Да, он очень зол, но он не теряет голову. Уже поднявшийся на ноги аррахул принял вызов.

Он приблизился на ударную дистанцию и попытался молниеносно снести внешне вполне обычного человека одним ударом. Но не тут-то было, сучонок…

Нептаин парировал удар и встречным движением, не размыкая контакта с мечом противника, совершил мощный укол в грудь аррахула. В момент удара я мгновенно принял форму четырёхгранной пики и постарался вонзиться как можно глубже, когда понял, что проник аж на полметра в аррахулову плоть, резко совершил метаморфоз в широкое пятисантиметровое лезвие с длинными шипами. Вот это я и называю настоящим тяжким телесным повреждением!

Нептаин, который уже знал от меня, что сейчас творится глубоко в душе аррахула, упёрся в его грудь ногой и резко дёрнул меня на себя.

Сиреневая кровь брызнула фонтаном, а нагрудник аррахула расцвёл розочкой. Слабое движение в попытке ухватить Нептаина было отражено веерообразным ударом мною, что повлекло за собой отсекание посмевшей подняться руки.

Довершающий удар был нанесён в череп, для чего я снова преобразовал остриё в четырёхгранное шило. Звон металла от резкого удара, скрежет, а затем мы с Нептаином поняли, что аррахула больше нет с нами. Рекс и те два парня отомщены.

Тем временем атмосфера в портальном зале накалялась.

– Револьверы! Бомбы! – крикнул я.

Сначала из револьверов был очищен проход через врата. Хлёсткие раскаты выстрелов слились в один длинный залп. Изнаночники падали, истекая своей чёрной кровью, формируя небольшие горки из тел.

Зашипели фитили извлечённых из ранцев чугунных бомб. Скоординированный бросок в пробоину во вратах.

Сначала ничего не происходило, а затем раздались громкие хлопки. Это задержит их ненадолго.

– Неп, зажигай свои деактиваторы! – напомнил я Нептаину, который задержал взгляд на замороженном теле Рекса. – Нет времени!

Нептаин снял со спины ранец и извлёк из него четыре деактиватора, которые поджёг с помощью специальных огней.

– Ставь рядом с порталом! – призвал я его. – Самого портала не касайся, может засосать куда не надо!

Нептаин выставил деактиваторы дугой ближе к порталу. Да-а-а! Пошла жара!

– По одному в портал! – дал я команду, когда увидел, что багровое сияние заняло весь зал и вокруг деактиваторов возникли багровые силовые поля.

Это значит всё, теперь портальное помещение в полной власти Бездны. Надеюсь, она удовольствуется одним миром вместо двух…

Нептаин стоял и смотрел в зев пробоины во вратах.

– Она должна успеть… – прошептал он.

– Она, скорее всего, уже мертва, Неп! – выкрикнул я. – Бери себя в руки и в портал!

Воины элитного отряда решительно запрыгивали в постепенно угасающий портал.

– Она. Должна. Успеть.

Вот тут-то я и начал бояться. Нептаин потёк фляжкой и вознамерился ждать Эдну.

Порталу осталось совсем немного, минута или две. Изнаночники уже не торопились штурмовать ставшее таким чужим помещение и лишь выглядывали из-за пробоины.

– Командир, надо в портал! – подбежал один из замов Рекса, который до этого закинул в портал его тело.

– Уходите без меня, я дождусь Эдну, – приказал Нептаин.

– Командир… – неуверенно начал зам Рекса, кажется, Алдомир.

– Уходите! – прервал его Нептаин. – Это приказ!

– Неп, ты неправ, – произнёс я.

– Молчи.

В момент, когда я собрался шарахать Нептаина электричеством и брать его тело под ограниченный контроль, со стороны ворот раздалась частая стрельба. Затем шарахнула бомбарда, а потом раздались хлопки бомб. Через пробоину вбежала часть отряда во главе с Эдной, из левой руки которой торчал металлический шип.

– Неп! – не сдержавшись, выкрикнула она.

– Эдна! – крикнул ей в ответ Нептаин.

– Сопли потом! – крикнул им я. – Живо в портал!!!

С ней было ещё трое, ребята из отделения Сальмогена, который погиб рядом с Рексом.

– Живо, блядь!!!

Первой Нептаин отправил Эдну, а затем запустил троих ребят Сальмогена, а потом впрыгнул сам.

Ослепительная даже для магического меча вспышка, а затем мы полетели.

Удар об землю, сдавленный стон Нептаина.

– Ты живой? – поинтересовался я.

– Живой… – ответил Неп, приподнявшись на руках и оглядевшись. – Где это мы?

– Вообще-то я всё это время висел у тебя на поясе, а не встретил тебя тут с хлебом и солью… – прокомментировал я его вопрос.

Вокруг был живописный пейзаж осеннего сада какой-то небедной усадьбы. Рядом обнаружились члены нашего отряда, один из них сломал ногу при падении и ему сейчас оказывали помощь.

– У нас получилось? – спросил Нептаин.

– Да, получилось, – подтвердил я. – Но чтобы удостовериться посмотри в небо.

Нептаин поднял взгляд и увидел то, что я наблюдаю уже две минуты. Увидел и обомлел.

Небо стало кристально голубым, исчезли облака, несмотря на находящееся в зените местное светило, известное местным как Суо, на определённом участке неба были отчётливо видны звёзды. Настоящие, а не та хрень, которую раньше за них выдавали. Внезапно этот участок как бы схлопнулся и всё вернулось на круги своя.

– Что это было, Арким? – озадаченно спросил Нептаин.

– Ваш мир наконец-то стал настоящим… – произнёс я с грустью.

– А разве он не был…

– Неп!!! – из кустов выбежала прихрамывающая Эдна.

Они обнялись, а я резко стал лишним на этом празднике жизни.

Стало как-то одиноко, в моей имитации души появилась пустота. Неужели я стал никому не нужен?

А, нет, это не одиночество. Это Бездна обратила на меня свой взор.

≈Я. Ты. Мы. Они. Все. Бездна≈

– Да-да, я-ты-мы-они-все-Бездна… – согласился я.

≈Ты частично провалил задание≈

≈Ты частично выполнил задание≈

≈Награждён будешь частично≈

≈Наказан будешь частично≈

Это она/оно в своём амплуа. Может за частично выполненное задание осыпать всеми благами мира, а затем за частичный провал лишить тебя ног или жизни. В этом вся Бездна. Не зло. Не добро. Не нейтральная сторона. Бездна.

Ног и жизни меня хрен лишишь, их у меня нет, но даже мне есть что терять.

≈Ты получишь желаемую платформу≈

Это она/оно про мою платформу в виде нелицензированной копии терминатора Т-800, изготовленной из металла Бездны и покрытой имитацией человеческой плоти, внешне не отличимой от настоящей. Внешность у этой платформы как у Арни Шварцнеггера в молодости, я почти десять лет потратил на её изготовление…

≈Но впредь задания у тебя будут самые тяжёлые≈

≈Наказанием всегда будет развоплощение≈

≈Долг за деактиваторы удваивается≈

≈Такова цена за твой частичный провал≈

– Я понял, спасибо тебе, Бездна, – поблагодарил я своего самого главного работодателя. – Мне нельзя будет здесь задержаться?

≈Никаких задержек≈

≈Твоё задание ждёт тебя≈

Я почувствовал, как перевязь на поясе Нептаина развязалась, а подо мной открылся микропортал Бездны. Ш-шух – нет меня…

//Там же. Без Аркима//

– Арким, что значило «стал настоящим», а разве наш мир был ненастоящим? – Нептаин, освободившись от объятий Эднагины, опустил взгляд на свой пояс. – Арк…

Перевязь была пуста.

– Куда делся твой чрезмерно разговорчивый меч? – поинтересовалась улыбающаяся Эднагина, положив руку на плечо Нептаину.

– Я… – Нептаин был в шоке. – Он… Исчез…

Тут он вспомнил, что Арким выполнял задание какой-то Бездны, которая не терпела провалов. Ещё он говорил, что умышленно провалит задание…

– Проклятье… – прошептал Нептаин. – Он даже не попрощался…

– Что теперь будем делать? – как ни в чём не бывало поинтересовалась Эднагина.

Ей было плевать на этот меч, который был, конечно, прав, но его жизненная позиция, если так можно назвать принципы говорящего меча, её жутко бесила.

– Выясним, где мы находимся, – отстранённо произнёс Нептаин, который сейчас испытывал тянущее чувство пустоты в душе.

Он только что потерял друга.

– Мы уже выяснили это у местных селян, – с улыбкой ответила Эднагина. – Мы у деревни Собачье, что в баронстве Пяст, входящем в Хадрейнское герцогство. Неужели не узнаёшь родные края? За той скалой начинается ущелье…

– Здесь всё началось – здесь всё закончилось… – грустно констатировал Нептаин. – Прощай, Арким…

//Планета Земля. Российская Федерация. Республика Крым. Город Феодосия//

– Да что за фигня?! – воскликнул Гектор Мизамидис. – Суо?! Что с этим проклятым глобусом?

– Он перегорел, – ответила ему Суо. – Системный сбой. Очень необычный. Все данные уничтожены, больше никаких сведений об этом сгенерированном мире нет.

– Чёрт возьми… – с досадой ударил по столу Гектор. – А как же наша новая артиллерийская система? А как же проект Париса с реттирской химической лабораторией?

– Придётся либо генерировать новый мир под эти задачи, – начала Суо. – Либо перестать эксплуатировать бедных цифровых человечков и наконец-то начать думать самостоятельно.

– Нет, самостоятельно – это долго, – отрицательно покачал головой Гектор. – Что нужно для генерации нового мира?

– Для начала купи новую серверную ферму, потому что предыдущие полностью перегорели…