Так держать, Дживс! (сборник)

Берти меняет точку зрения

За последние несколько лет мне так часто приходилось давать советы молодым людям, желающим овладеть нашей профессией, что всю мою систему, для удобства, я свел к одной короткой формуле. «Изобретательность и такт» – таков мой девиз. Такт у меня, само собой, всегда был на первом месте, что же касается изобретательности, думаю, я могу утверждать, что в большинстве случаев я ухитрялся проявить известную долю того, что называется тонкостью, имея дело с некоторыми затруднениями, которые время от времени неизбежно возникают в повседневной жизни джентльмена, находящегося в услужении. В качестве подтверждения вспоминается эпизод, произошедший неподалеку от Брайтона в Школе молодых леди, – история, которая началась однажды вечером, с того момента, как мистер Вустер, которому я принес виски и сифон с водой, обратился ко мне необыкновенно раздраженным тоном.

Не просто слегка угрюмым, какой был у него вот уже несколько дней и так не вязался с его обычно оптимистичной натурой. Такой тон я объяснял естественной реакцией на легкую форму гриппа, которую перенес мистер Вустер, и, конечно же, не обращая внимания на подобные мелочи, просто исполнял мои обычные обязанности, но в тот вечер мистер Вустер обнаружил из ряда вон выходящее раздражение, когда я принес ему сифон и виски.

– Черт побери, Дживс, – сказал он в явном возбуждении. – Хоть бы раз для разнообразия вы поставили поднос на другой стол.

– Сэр?

– Каждый вечер, черт подери, – мрачно продолжал мистер Вустер, – вы приходите в одно и то же время с одним и тем же подносом и ставите его на один и тот же стол. Я сыт по горло, уверяю вас. От этого идиотского однообразия и сам чувствуешь себя полным идиотом.

Признаюсь, его слова вызвали у меня определенные опасения. Я уже слышал подобные рассуждения от джентльменов, в услужении у которых я находился раньше, и это почти неизменно означало, что они подумывают о женитьбе. Поэтому, честно сказать, я и встревожился, услышав такого рода высказывания из уст мистера Вустера. У меня не было желания прерывать такие приятные во всех отношениях отношения, как у нас с мистером Вустером, а мой опыт подсказывает, что, как только жена входит в парадную дверь, камердинер бывшего холостяка выходит в заднюю.

– Вы, конечно, ни при чем, – продолжил мистер Вустер, несколько успокаиваясь. – Я вас не виню. Но, разрази меня гром, в смысле, вы должны со мной согласиться, я имею в виду, в последнее время я много размышлял и пришел к заключению, что моя жизнь пуста. Я одинок, Дживс.

– У вас много друзей, сэр.

– От них никакого толку.

– Эмерсон, – напомнил я, – называет дружбу величайшим творением природы, сэр.

– Отлично, когда в следующий раз его увидите, можете передать ему, что он осел.

– Слушаю, сэр.

– Скажите, Дживс, вы видели пьесу под названием «Кто-то там чего-то такое»?

– Нет, сэр.

– Она идет в этом… как же его? Я был там вчера. Главный герой – такой тип, жизнерадостный и веселый, живет себе, в ус не дует, и вдруг откуда ни возьмись появляется девочка и говорит, что она его дочка. В первом акте что-то такое было, но он совершенно понятия не имел. Тут, ясное дело, начинается суматоха, а они говорят: «Ну так что?», а он говорит: «Что скажете?», а они говорят: «Это ты что скажешь?», а он говорит: «Ладно, будь по-вашему» – и берет девочку к себе, и они вместе идут по дороге жизни. В общем, к чему я веду, Дживс, я позавидовал этому малому. Ужасно забавная девчушка, понимаете, так доверчиво за него держится, и всякое такое. Нуждается в заботе, если вы понимаете, о чем я, Дживс, я бы хотел иметь дочку. Что для этого нужно сделать?

– Полагаю, предварительной ступенью является женитьба, сэр.

– Нет, я говорю об удочерении. Ребенка же можно удочерить, Дживс. Но я хочу знать, с чего обычно начинают в таких случаях.

– Насколько я себе представляю, это очень утомительный и трудоемкий процесс, он отнимет у вас все свободное время.

– Ладно, тогда сделаем так. На следующей неделе моя сестра с тремя девочками возвращается из Индии. Я съеду отсюда, сниму дом и поселюсь там вместе с ними. Ей-богу, Дживс, мне кажется, это отличный план, что скажете? Детский лепет, а? Топот маленьких ножек там и сям?

Я скрыл беспокойство, хотя, чтобы сохранить хладнокровие, мне потребовалось собрать все силы. План действий, набросанный мистером Вустером, будучи приведенным в исполнение, означал конец нашего удобного холостяцкого распорядка; без сомнения, кто-нибудь другой на моем месте выразил бы в подобной ситуации свое несогласие. Я избежал этой тактической ошибки.

– Прошу прощения, сэр, – сказал я, – мне кажется, вы еще не вполне оправились от гриппа. Если мне будет позволено высказать свое мнение, вам необходим короткий отдых на море. Брайтон был бы идеальным вариантом, сэр.

– Вам кажется, что у меня сдвиг по фазе?

– Никоим образом, сэр. Я только считаю, что недолгое пребывание в Брайтоне восстановит ваши силы.

Мистер Вустер задумался.

– Что ж, не так уж вы и не правы, – сказал он наконец. – Я действительно словно бы немного не в своей тарелке. Упаковывайте чемодан и завтра утром отвезете меня.

– Очень хорошо, сэр.

– А когда вернемся, я со свежими силами вернусь к маленьким ножкам.

– Разумеется, сэр.

Таким образом, я получил отсрочку и вздохнул с облегчением. Но я сознавал, что кризис не миновал и требует весьма искусного урегулирования. Не часто видел я, чтобы мистер Вустер был настолько одержим какой-то идеей. Подобной решимости я не наблюдал с того раза, когда он, несмотря на мое откровенное неодобрение, вздумал надеть лиловые носки. Тогда мне удалось пресечь этот непорядок, и я имел все основания надеяться, что и теперь в конце концов смогу привести историю к счастливому финалу. Хозяева подобны лошадям. Им требуется твердая рука. У каких-то камердинеров хватает мастерства управлять ими, у каких-то – нет. Мне, слава Богу, не на что жаловаться.

Лично я находил наше пребывание в Брайтоне чрезвычайно приятным и склонен был продлить его, но так и не угомонившемуся мистеру Вустеру стало скучно уже к концу второго дня, а к середине третьего он велел мне упаковать вещи и подогнать машину к отелю. Прекрасным летним днем, около пяти, мы выехали в лондонском направлении и проделали мили две, когда я заметил впереди на дороге юную леди, махавшую с большим воодушевлением. Я нажал на тормоз и остановил машину.

– В чем дело, Дживс? – спросил мистер Вустер, очнувшись от грез.

– Чуть дальше на дороге, сэр, я вижу юную леди, пытающуюся знаками привлечь внимание, – объяснил я. – Сейчас она идет сюда.

Мистер Вустер пригляделся.

– Да, вижу. Полагаю, она хочет, чтобы ее подвезли, Дживс.

– Именно этот смысл я усмотрел в ее жестах, сэр.

– Прелестное создание, – сказал мистер Вустер. – Интересно, с какой стати она разгуливает по шоссе?

– Выглядит она так, сэр, как будто прогуливает уроки, сэр.

– Здрасьте-мордасти, – сказал мистер Вустер, когда девочка подошла. – Тебя подбросить?

– Это, а вы можете? – спросила девочка, просияв от удовольствия.

– Куда тебе нужно?

– Через милю будет поворот налево. Если вы меня там высадите, оттуда я уже дойду пешком. Это, большое спасибо. У меня гвоздь в туфле.

Она залезла на заднее сиденье. Рыжеволосая, курносая и с необыкновенно широкой улыбкой. В возрасте, мне кажется, лет двенадцати. Она опустила одно из откидных сидений и встала на него коленями, чтобы было легче общаться.

– Ну и влетит же мне, – сказала она. – Мисс Томлинсон будет в ярости.

– Почему? – спросил мистер Вустер.

– У нас сегодня короткий день, и я улизнула в Брайтон, чтобы сходить на пирс и немного поразвлечься на игральных автоматах. Я думала, что вернусь вовремя и никто не заметит моей отлучки, но в туфле вылез гвоздь, и теперь мне попадет. Что ж, – заключила она философски и этим вызвала, признаюсь, мое уважение, – ничего не поделаешь. Какая у вас машина? «Санбим»? А у нас дома «вулсли».

Мистер Вустер заметно разволновался. Как я уже говорил, в то время мистер Вустер пребывал в таком расположении духа, что его волновало все, касающееся молодых особ женского пола. Опасность, грозившая этой девочке, тронула его до глубины души.

– Это, дело плохо, – заключил он. – Неужели ничем нельзя помочь? Это, Дживс, может быть, можно что-нибудь придумать?

– Я не считаю себя вправе вносить предложения, сэр, – ответил я, – но, раз уж вы сами подняли этот вопрос, я скажу, что задача представляется мне разрешимой. Я думаю, благовидным предлогом могло бы послужить сообщение о том, что вы являетесь старым другом отца молодой леди. В этом случае вы могли бы сказать, что, проезжая мимо школьных ворот, увидели молодую леди и предложили ей прокатиться. Без сомнения, при таких обстоятельствах недовольство мисс Томлинсон заметно уменьшится либо исчезнет вовсе.

– Вы просто прелесть! – заключила молодая леди с восторгом и поцеловала меня. По этому поводу я должен только выразить сожаление, что губы у нее были липкими от только что съеденной конфеты.

– Дживс, вы бьете без промаха! – сказал мистер Вустер. – Отличный план, просто гениальный. Это, думаю, мне нужно заранее узнать твою фамилию и прочее, раз уж теперь я друг твоего отца.

– Огромное спасибо. Меня зовут Пегги Мейнуоринг, – сказала девочка. – Мой отец – профессор Мейнуоринг. Он написал кучу книжек. Это вам, наверное, надо знать.

– Профессор Мейнуоринг – автор известных философских трактатов, сэр, – рискнул я вставить замечание. – Они пользуются огромной популярностью, однако, надеюсь, молодая леди простит меня, некоторые утверждения профессора мне лично представляются узкопрактическими. Мы едем в школу, сэр?

– Да. Вперед, Дживс. Странная штука получается, Дживс. Знаете, я никогда раньше не был в школе для девочек.

– Вот как, сэр?

– Должно быть, это очень интересно, а, Дживс?

– Полагаю, именно так, сэр, – ответил я.

Проехав с полмили, я завернул в ворота указанного молодой особой здания внушительных размеров и остановил машину перед парадным крыльцом. Мистер Вустер с девочкой вошли в дом, и вскоре ко мне вышла горничная.

– Вам велено поставить машину сзади у конюшен, – сказала она.

– Так, значит, все в порядке? – сказал я. – Где мистер Вустер?

– Мисс Пегги повела его знакомиться с подружками. А кухарка приглашает вас на кухню выпить чашку чаю.

– Передайте ей, что я буду счастлив. До того как я поставлю машину у конюшен, могу я переговорить с мисс Томлинсон?

Через минуту служанка препроводила меня в гостиную. Красивая, но с характером – таково было мое первое впечатление от мисс Томлинсон. Чем-то она напомнила мне тетю мистера Вустера Агату. Тот же пронизывающий взгляд и то же выражение лица, которое не передашь словами, но в целом ясно, что никаких глупостей от вас не потерпят.

– Боюсь, я беру на себя слишком большую смелость, мадам, – начал я, – но надеюсь, вы позволите сказать несколько слов о моем господине. Думаю, не ошибусь, предположив, что мистер Вустер не слишком много рассказал вам о себе.

– Он ничего не рассказал о себе, кроме того, что он друг профессора Мейнуоринга.

– То есть он не сказал вам, что он тот самый Вустер?

– Тот самый?

– Бертрам Вустер, мадам.

Должен заметить, что мистер Вустер, чьи умственные способности не стоит даже принимать всерьез, обладает именем, открывающим безграничные возможности. Его имя, позволю себе пояснить мою мысль, звучит очень внушительно, особенно если вы только что узнали, что он близкий друг такого знаменитого человека, как профессор Мейнуоринг. Вы, конечно, не могли сразу сообразить, идет ли речь о писателе Бертраме Вустере или о Бертраме Вустере – основателе новой философской школы, но у вас возникало неприятное ощущение, что вас сочтут невеждой, если вы не сделаете вид, что прекрасно знаете, о ком идет речь. Мисс Томлинсон, как я и предполагал, кивнула со значением.

– Ах, Бертрам Вустер!

– Он необыкновенно застенчив, мадам, и никогда не предложил бы этого сам, но, зная его, я уверен, он почел бы за честь выступить перед молодыми леди. Он прекрасно говорит экспромтом.

– Замечательная мысль, – решительно произнесла мисс Томлинсон. – Я вам очень признательна за то, что вы мне ее подсказали. Я, конечно же, попрошу его поговорить с девочками.

– А если он сделает вид – конечно, из скромности, – что не хочет?

– Я буду настаивать.

– Большое спасибо, мадам. Очень вам обязан. Надеюсь, вы не будете упоминать о моем участии в этом проекте? Мистер Вустер может решить, что я превысил полномочия.

Я проехал к конюшням и остановил машину во дворе. Я посмотрел на нее пристально. Это была хорошая машина в превосходном состоянии, но мне почему-то показалось, что с ней может что-то случиться, какая-то крупная поломка, на устранение которой потребуется никак не меньше двух часов. У всякого бывают дурные предчувствия.

Примерно через полчаса, когда, прислонившись к машине, я спокойно наслаждался сигаретой, появился мистер Вустер.

– Курите, курите, Дживс, – сказал он, заметив, что я вынул сигарету изо рта. – Кстати, я как раз хотел стрельнуть у вас сигаретку. Найдется?

– Боюсь, только дешевый сорт, сэр.

– Нормально, – сказал он нетерпеливо. Мне показалось, что он выглядит слегка усталым, и взгляд у него стал какой-то безумный.

– Странная штука, Дживс, я где-то посеял свой портсигар. Нигде его нет.

– Очень жаль, сэр. В машине его тоже нет.

– Да? Должно быть, вывалился где-нибудь. – Он с наслаждением затянулся. – Забавные создания эти девочки, Дживс, – заметил он немного погодя.

– Совершенно верно, сэр.

– Хотя, конечно, я могу себе представить, что кому-нибудь они покажутся немного утомительными в этом…

– В большом количестве, сэр?

– Именно. В большом количестве они немного утомительны.

– Должен признаться, сэр, именно это наблюдение я вынес из общения с ними. В юности, на заре моей карьеры, сэр, я одно время служил рассыльным в школе для девочек.

– Не может быть! Я ничего об этом не знал. Скажите, Дживс, э… а в ваше время эти… э… небесные создания тоже часто хихикали?

– Практически безостановочно, сэр.

– От этого хоть кто почувствует себя ослом, да? Наверное, можно не спрашивать, не пялились ли они на вас время от времени, а?

– В той школе, сэр, у барышень была любимая игра, в которую они играли, когда приходил с визитом какой-нибудь мужчина. Они неотрывно смотрели на него и хихикали, и та, которая заставит его покраснеть, получала небольшой приз.

– Ну да, Дживс, не может быть!

– Да, сэр. Это развлечение доставляло им огромное удовольствие.

– Никогда не думал, что девочки такие дьяволята.

– Гораздо хуже мальчиков, сэр.

Мистер Вустер вытер лоб платком.

– Через несколько минут мы будем пить чай, Дживс. Надеюсь, что после чая я почувствую себя лучше.

– Будем надеяться, сэр.

Однако сам я в этом сомневался.

Чаепитие на кухне прошло в очень приятной обстановке. Тосты с маслом были вкусные, а служанки – молодые и симпатичные, хотя и неразговорчивые. Горничная, присоединившаяся к нам под конец, после того как управилась со своими обязанностями в школьной столовой, сообщила, что мистер Вустер держится молодцом, но выглядит взволнованным. Я вернулся на конный двор и только начал снова осматривать машину, когда появилась представительница рода Мейнуорингов.

– Вы не могли бы передать вот это мистеру Вустеру? – Она протянула портсигар Вустера. – Он, должно быть, обронил его. Ужасно смешно, – продолжила она, – он будет читать нам лекцию.

– В самом деле, мисс?

– Мы обожаем лекции. Мы сидим и смотрим на беднягу в упор, пока он не собьется. В прошлом семестре один тип стал икать. Как вы думаете, мистер Вустер будет икать?

– Нам остается надеяться на лучшее, мисс.

– Вот будет умора, да?

– Еще бы, мисс.

– Ну, мне пора возвращаться. Я хочу сесть в первом ряду.

И она убежала. Обаятельный ребенок. Удивительно жизнерадостный.

Как только она исчезла, послышались беспокойные шаги, и из-за угла появился мистер Вустер. Встревоженный. И очень сильно.

– Дживс!

– Сэр?

– Заводите машину!

– Сэр?

– Я уезжаю.

– Сэр?

Мистер Вустер переступил с ноги на ногу.

– Что вы заладили «сэр» да «сэр»? Говорю вам, я уезжаю. Сматываюсь. Нельзя терять ни минуты. Положение отчаянное. Черт возьми, Дживс, вы знаете, что произошло? Эта Томлинсон только что меня обрадовала, что я должен выступать перед девочками. Стоять там перед всем этим выводком и говорить. Представляю, на кого я буду похож! Заводите машину, Дживс, будь она неладна. Скорее, скорее!

– Боюсь, сэр, это невозможно. Машина неисправна.

Мистер Вустер уставился на меня. Совершенно остекленевшими глазами.

– Неисправна?!

– Да, сэр. Какая-то неполадка. Должно быть, незначительная, но, возможно, потребуется время для ее устранения.

Мистер Вустер принадлежит к категории беспечных молодых людей, которые научатся водить машину, но никогда не поинтересуются, как она устроена, и я счел себя вправе добавить несколько технических терминов.

– Думаю, неисправен дифференциал. Или выхлопная труба.

Я очень привязан к мистеру Вустеру, и, признаюсь, я чуть было не сжалился над ним, когда посмотрел на его лицо. Его взгляд, полный немого отчаяния, способен был растрогать кого угодно.

– Тогда я погиб. Если только, – слабый луч надежды пробежал по его искаженному страданием лицу, – как вы думаете, Дживс, мне удастся ускользнуть и добраться до шоссе пешком?

– Боюсь, вы опоздали, сэр. – Я украдкой указал на приближающуюся с тыла фигуру мисс Томлинсон, которая наступала со спокойной решимостью.

– Ах, вот вы где, мистер Вустер.

Он выдавил жалкую улыбку.

– Да… э… вот и я.

– Все ожидают вас в большой классной комнате.

– Но послушайте, – сказал мистер Вустер, – я… Я совершенно не знаю, о чем говорить.

– О чем угодно, мистер Вустер. Обо всем, что придет вам в голову. Что-нибудь веселое, – сказала мисс Томлинсон. – Веселое и забавное.

– Веселое и забавное?

– Можете рассказать им несколько смешных историй. Но в то же время не пренебрегайте и серьезными темами. Не забывайте, что мои девочки стоят на пороге взрослой жизни и хотят услышать что-нибудь полезное, ободряющее и напутственное, что могло бы запомниться надолго. Но вы, конечно же, сами все прекрасно знаете, мистер Вустер. Пойдемте. Девочки ждут нас.

Ранее я уже говорил об изобретательности и о том, какую роль она играет в жизни личного слуги джентльмена. Это качество особенно необходимо для участия в сценах, где ваше участие изначально не предполагалось. Так много интересного происходит за закрытыми дверями, что камердинеру, если он не собирается безнадежно отстать от жизни, необходимо пускать в ход всю свою сообразительность, чтобы обеспечить себе возможность стать если не зрителем, то по крайней мере слушателем некоторых интересующих его событий. Я резко отвергаю практику подслушивания у замочных скважин как вульгарное и недостойное занятие, но и не опускаясь до этого, мне, как правило, удается преодолеть подобное затруднение.

В данном случае это было просто. Большая классная комната располагалась на первом этаже, а широкие балконные двери по причине хорошей погоды все время оставались открытыми. Встав за колонной на крыльце, или, лучше сказать, веранде, примыкавшей к комнате, я получил возможность все видеть и слышать. Это было зрелище, которое я не хотел бы пропустить. Мистер Вустер, скажу прямо, бесспорно, превзошел самого себя.

Мистер Вустер – молодой джентльмен, обладающий практически всеми необходимыми качествами, кроме одного. Я не имею в виду ум, так как умный хозяин вообще нежелателен. Качеству, которое я упомянул, нелегко дать точное определение, но я бы, вероятно, назвал его умением справляться с непредвиденными ситуациями. Случись что-либо непредвиденное, и мистер Вустер сразу начинает жалко улыбаться и таращить глаза. Ему не хватает присутствия духа. Часто мне приходилось сожалеть о том, что не в моей власти наделить его частью той находчивости, которой отличался мой предыдущий хозяин, мистер Монтегю Тодд, известный финансист, в настоящее время отбывающий второй год тюремного заключения. Я знал людей, которые врывались к мистеру Тодду с явным намерением с ним разделаться и через полчаса уходили, добродушно посмеиваясь и попыхивая его сигарой. Для мистера Тодда выступить без подготовки перед залом, полным барышень, было не сложнее, чем сыграть в крестики-нолики; кончилось бы все тем, что он скорее всего убедил бы их вложить все карманные деньги в один из его многочисленных проектов; но для мистера Вустера такое выступление было худшим вариантом кары небесной. Он взглянул на молодых леди, которые дружно и не мигая смотрели на него, сморгнул и начал жалко подергивать свой рукав. Он был похож на застенчивого молодого человека, которого уговорили выйти на эстраду, чтобы принять участие в номере фокусника, и у него из головы вдруг стали извлекать кроликов и вареные яйца. Мисс Томлинсон произнесла короткое, но изящное вступительное слово.

– Девочки, – сказала мисс Томлинсон, – некоторые из вас уже познакомились с мистером Вустером – мистером Бертрамом Вустером, и всем вам, я надеюсь, знакомо его славное имя.

Тут, к сожалению, мистер Вустер издал ужасный булькающий смешок и, поймав на себе взгляд мисс Томлинсон, покраснел до корней волос. Мисс Томлинсон продолжила:

– Он любезно согласился перед отъездом сказать нам несколько слов, и я не сомневаюсь, что все вы будете слушать его с самым серьезным вниманием. Теперь начнем.

При последних словах она взмахнула правой рукой, и мистер Вустер, по-видимому, решивший, что это относится к нему, откашлялся и уже открыл было рот. Но, очевидно, ее фраза адресовалась юным леди и выполняла функцию сигнала, ибо все школьницы как одна встали и грянули нечто вроде песни, слова которой я запомнил, но мелодия как-то не удержалась в памяти. Слова были такие:

Хористкам была предоставлена большая свобода в выборе тональности, и, я бы сказал, их пению не хватало слаженности. Каждая тянула свое и, допев до конца, поджидала отставших. Очень своеобразное представление, меня оно чрезвычайно развлекло. Однако на мистера Вустера оно подействовало, как удар по голове. Он попятился и поднял руку, защищаясь. Затем шум стих, и в воздухе повисло ожидание. Мисс Томлинсон бросила повелительный взгляд, он моргнул, раз или два сглотнул и нетвердой походкой двинулся вперед.

– Видите ли, – сказал он.

Затем ему, очевидно, показалось, что подобное обращение не отвечает требованиям этикета, и он добавил:

– Леди.

Взрыв серебристого смеха в первом ряду снова заставил его умолкнуть.

– Девочки, – произнесла мисс Томлинсон.

Она сказала это негромко и мягко, но слова ее немедленно возымели действие. В зале мгновенно воцарилась гробовая тишина. Несмотря на столь краткое знакомство с мисс Томлинсон, должен признать, что очень немного женщин вызывало у меня большее восхищение. У нее была хватка.

К тому моменту мисс Томлинсон, вероятно, уже разобралась в ораторских способностях мистера Вустера и поняла, что ждать от него вдохновенных речей бесполезно.

– Может быть, – сказала она, – по причине позднего времени и занятости мистер Вустер просто даст вам небольшой совет, который мог бы пригодиться во взрослой жизни, а потом мы споем школьный гимн и приступим к вечерним занятиям.

Она посмотрела на мистера Вустера. Он попытался ослабить на себе воротник.

– Совет? Во взрослой жизни? Ну, да я даже не знаю.

– Какую-нибудь простую рекомендацию, мистер Вустер, – твердо сказала мисс Томлинсон.

– Ну что ж… Так вот… Да… – Больно было видеть, как мистер Вустер пытается мобилизовать свой мозг. – Я расскажу вам одну штуку, которая мне в жизни принесла немало пользы, про нее мало кто знает. Мой старый дядя Генри научил меня этому, когда я в первый раз приехал в Лондон. «Запомни, мой мальчик, – сказал он, – если встать у «Романо» на Стрэнде, можно увидеть часы на Доме правосудия на Флит-стрит. Большинство людей скажет, что это невозможно, потому что решит, что Дома не будет видно из-за пары церквей, которые стоят там посреди дороги. Но ты-то теперь знаешь, что это не так, и возьми себе на заметку. Ты можешь выиграть кучу денег, заключая пари с теми, кто еще не в курсе». И, ей-богу, он оказался прав на все сто, эту штуку стоило запомнить. Я выиграл не один фунт.

Мисс Томлинсон сухо кашлянула, и он замолчал, не окончив фразы.

– Может быть, лучше, мистер Вустер, – сказала она ровным ледяным тоном, – вы расскажете моим девочкам какую-нибудь небольшую историю. То, что вы рассказываете, безусловно, необычайно интересно, но, может быть, короткая…

– А, да-да, – сказал мистер Вустер. – История? Значит, история? – Вид у бедняги был совершенно безумный. – Скажите, вы слыхали анекдот про биржевого маклера и хористку?

– А теперь мы споем школьный гимн, – сказала мисс Томлинсон, всплывая как айсберг.

Я решил не дожидаться исполнения школьного гимна. Мне казалось вполне вероятным, что в самое ближайшее время мистеру Вустеру может потребоваться машина, поэтому я вернулся на конный двор, чтобы быть наготове.

Ждать мне пришлось недолго. Через несколько минут он пришел, пошатываясь. Лицо мистера Вустера нельзя назвать непроницаемым. Напротив, оно прозрачно, как озерцо, в котором отражается все происходящее. Его лицо было для меня раскрытой книгой, и он произнес именно ту фразу, которую я ожидал услышать.

– Дживс, – хрипло сказал он, – вы уже починили эту чертову машину?

– Только что, сэр. Я трудился над ней не покладая рук.

– Тогда, ради всего святого, поехали.

– Но вы, насколько я понял, собирались выступать перед молодыми леди, сэр.

– А я уже выступил, – ответил мистер Вустер, заморгав с необыкновенной быстротой. – Да, уже выступил.

– Полагаю, успешно, сэр?

– Да. Да. Необычайно успешно. Прошло как по маслу. Но… э… я думаю, мне уже можно уезжать. Не стоит злоупотреблять гостеприимством, а?

– Совершенно верно, сэр.

Я сел на водительское место и уже собирался включить зажигание, как вдруг послышались голоса, при первых звуках которых мистер Вустер с невероятным проворством перепрыгнул в заднее отделение автомобиля и, пока я оборачивался, успел спрятаться на полу под ковриком. Последнее, что я увидел, был его умоляющий глаз.

– Друг мой, вы не видели мистера Вустера?

На конном дворе появилась мисс Томлинсон, сопровождаемая дамой, судя по акценту, француженкой.

– Нет, мадам.

Француженка воскликнула что-то на родном языке.

– Что-нибудь случилось, мадам? – осведомился я.

Мисс Томлинсон, как я понимаю, не из тех дам, кто в обычном состоянии станет посвящать в свои тревоги чужого слугу, даже самого доброжелательного и сочувствующего. Тот факт, что она поделилась со мной сейчас, показывает, как сильно она была потрясена.

– Да, случилось! Мадемуазель только что обнаружила в кустах девочек, они курили. Когда их спросили, они заявили, что эти отвратительные сигареты им дал мистер Вустер. – Она повернулась к француженке: – Он, должно быть, где-то в саду или в доме.

Я думаю, что этот человек сумасшедший. Пойдемте, мадемуазель.

Прошло, должно быть, не меньше минуты, прежде чем мистер Вустер, как черепаха, высунул голову из-под коврика.

– Дживс!

– Сэр?

– Поехали. Заводите мотор. Езжайте и не останавливайтесь.

Я поставил ногу на стартер.

– По территории школы придется ехать очень медленно, так будет безопаснее, сэр, – сказал я. – Мы можем задавить какую-нибудь молодую леди, сэр.

– А чем плохо? – с горечью спросил мистер Вустер.

– Или даже мисс Томлинсон, сэр.

– Не надо, – мечтательно протянул мистер Вустер. – Не дразните меня.

– Дживс, – сказал мистер Вустер, когда вечером, примерно через неделю, я принес ему сифон и виски, – это просто здорово.

– Сэр?

– Здорово. Понимаете, удобно и приятно. Я имею в виду, только взглянешь на часы и подумаешь, а вдруг сегодня вы запоздаете со старым добрым виски, и тут как раз вы входите с подносом, всегда в одно и то же время, и ни минутой позже; ставите его на стол и испаряетесь, а на следующий вечер снова приходите, ставите и испаряетесь, и на следующий – я хочу сказать, это дает ощущение надежности и спокойствия. Как-то успокаивает. Точно, успокаивает.

– Да, сэр. Один вопрос, сэр…

– Какой?

– Вы уже подыскали подходящий загородный дом, сэр.

– Дом? В каком смысле «дом»?

– Насколько я понял, сэр, вы намеревались оставить эту квартиру и снять дом подходящего размера, чтобы жить там вместе с вашей сестрой, миссис Сколфилд, и тремя ее дочками.

Мистера Вустера передернуло.

– Отменяется, Дживс, – сказал он.

– Слушаю, сэр, – сказал я.