Таксидермист

Глава 29

Бинг приставил пистолет к голове Николаса. Боулер, все в той же рубашке-«везунчике», поигрывал парой наручников.

– Вы, гоблины, нас реально утомили, – осклабился он. – Но это в последний раз.

Я прошел по мосткам, потом по железным ступеням спустился в машинный зал. Сверху доносились такие звуки, будто там маршировала колонна штурмовиков. Я поднял глаза на деревянные балки и увидел, что вертикальные стальные шесты уводят к платформам, врезанным в потолок. Там, над нами, была сцена, и все эти тяжи, провода, блоки и цепи управляли сложной системой сценических подъемников. Фермы и мостки над головами давали артистам выход на разные лифты. А штурмовиками, как я догадался, были «Городские Красавицы», открывавшие вечер своим фирменным канканом с веерами. Наверное, «Повелителя танца»[103] из-под сцены можно принять за штамповочный цех.

Подземелье, где мы оказались, предназначалось только для машин и обслуживающего персонала. Повсюду висели желтые таблички, предупреждающие об опасности механизмов.

– И что теперь? – спросил, пожимая плечами, Николас у конвоиров.

Отвечать им не пришлось. Звякнула защелка, и по спиральной лестнице спустились следом за мною Роджер Элк и Скуппи, первый – в тесном коротком смокинге, другой – в плечистом, как у Джейн Расселл,[104] кремовом пиджаке. Радостно скалясь, они облокотились на перила и довольно разглядывали добычу. Я остановился на верхушке короткой лесенки, отделившей меня от щупалец Бинга и боулера. И вынул шею из гитарного ремня.

– Может, они думают, что заставили нас побегать, – начал Роджер Элк, – но попались они легко, как еноты.

– Вот мне интересно, Роджер. – Скуппи сложил руки на груди, выговаривая слова так, будто передним полный зал слушателей. – Ради чего наши два приятеля так упорствовали. Чего они хотели?

– Что ж, Скуппи, один из них – Гарт, который с гитарой, – хотел куклу, белочку. Представляешь?

– Куклу? Она что, ценная?

– Не особенно. Но, очевидно, ценная для него.

– Ну, ему придется заплатить дорогой ценой, не правда ли? А что второй? Который с распухшей рожей?

– Я не знаю точно, чего ему было надо. Но я не уверен, что это так уж важно.

– Как знать. Не возражаешь, я его спрошу?

– Валяй.

Николас ответил, не дожидаясь вопроса:

– Карты на стол. Я разыскиваю Букермана.

– Ты же говорил, что ищешь Пискуна, – проворчал я.

– Это одно и то же.

Скуппи с Роджером, похоже, забавлялись вовсю:

– Букермана? Зачем?

– Страховое мошенничество. Чикагское страховое товарищество, как и большинство страховщиков, не любит выкатывать громадные суммы на двойные выплаты по несчастным случаям, а еще они не любят несчастные случаи, при которых не обнаруживается тело. Не справился с управлением, вылетел за ограждение, рухнул на лед, пробил его, ушел на дно озера Мичиган. Они заплатили возмещение Скуппи Милнеру Букерману, племяннику, и тот вложил деньги в запуск своей «Клево-Формы». Но такие деньги не платят без проверки. За получателем следят годами, смотрят, что он делает, пытаются вычислить, не мутит ли он воду. Нередко деньги удается вернуть, а мошенников засадить за решетку. На Букермана у них толстая папка, и они прекрасно знали, что он пытался вернуть кукол. Кто-то из их армии сыщиков узнал, что одну куклу похитили в Нью-Джерси, и что при этом кого-то убили, и что вы в Нью-Йорке. В общем, скажем просто: страховые компании не верят в совпадения. Они наняли меня выяснить, что к чему, – за процент, а это немалая куча монет. Вот так я здесь оказался.

Роджер Элк больше не улыбался. На обширном лбу Скуппи Миллера вена раздулась как пожарный рукав. Скуппи глянул на часы:

– Ну, мне, пожалуй, пора наверх.

– Скажите мне только одно, – начал я, глядя на Роджера. – Почему именно сегодня? Почему здесь?

Он осклабился:

– Мы пойдем в прямой эфир на огромную и увлеченно внимающую аудиторию, к тому же здесь присутствует кое-кто из самых влиятельных людей страны. Мы убедим их, они помогут нам убедить Америку. Ты что, правда считаешь, что нам станет хуже без видеоигр, Интернет-серфинга и реалити-шоу? – Усмешка Роджера сошла на нет.

– Так что – Скуппи и его черти круглые сутки семь дней в неделю будут мелькать в ящике? – спросил Николас. – И не потому ли «Аврора» скупала по бросовой цене эти забытые средневолновые радиостанции по всей стране? Собираетесь переплюнуть все древние ток-шоу?

Я сердито глянул на Николаса:

– Про это мне ты не говорил.

– Но и ты не фонтанировал.

Роджер Элк махнул Бингу и боулеру:

– Когда закончите, сбросьте их в какую-нибудь шахту под противовес. Там их не сразу найдут. – И вслед за Скуппи побежал вверх по винтовой лестнице.

– Эй, я что – даже не узнаю про Букермана? – громко пожаловался Николас. – Эй!

– Заткнись. – Боулер лениво шлепнул Николаса по щеке и повернулся ко мне, поигрывая наручниками. – Ты, давай сюда.

Я методично, ступенька за ступенькой, сошел, держа на животе гитару с «Адским нетопырем». Я ожидал парализующего страха, спазма в кишках, который вопреки всем инстинктам самосохранения лишает способности что-либо предпринять. Но страха не было – пока.

– Давай, мужик, не весь же вечер тут с вами возиться, сам понимаешь.

В конце концов именно эта шуточка заставила мой страх превратиться в бешеную злобу. Я ступил на нижнюю ступеньку. Отведя пистолет в сторону, боулер сказал:

– Дай сюда гитару.

Ну и я дал. Резким косым апперкотом в челюсть.

На месте боулеровой усмешки мелькнули несколько зубов и облачко кровавых брызг. Хлебцева гитара отозвалась восхитительно нестройным звоном.

Это за Фреда.

Бинг отдернул ствол от Николасовой головы и нацелился в меня. Я с гитарой был в каком-то шаге от него, и одновременно с выстрелом Николас двинул Бинга плечом. Щелкнула, рикошетируя, пуля. Николас с Бингом лежали на полу, пистолет со стуком отлетел в сторону. Я шагнул к Бингу, который как раз дотянулся до своей пушки, размахнулся и послал гольфовый свинг ему в голову. Бинг ткнулся в бетонный пол, пистолет опять выстрелил, по всей комнате полетели искры от пробитой распределительной коробки. Свет мигнул.

Это за… да, черт возьми, это тоже за Фреда.

– Гарт! – Николас неловко поднялся на ноги и пнул пистолет в дальний угол комнаты под какие-то механизмы. – Блестяще! Блестяще!

Голова Бинга была прикрыта пиджаком, но по нему расплывалось красное пятно. Я обернулся туда, где валялся боулер, – убедиться, что он все еще на полу. Из того места, где раньше была челюсть, у него, булькая, текла кровь, рукав оторван. Что ж, пора обзавестись новым «Везунчиком».

«Городские Красавицы» прекратили свой фашистский топот, и комнату наполнил гул механизмов. Там, наверху, никто бы и не услыхал выстрела.

Я приставил Хлебцеву гитару к трубе. И тут заметил в деке дыру от пули. И медленно осел на пол, чтобы не рухнуть.

– Ничего, Гарт, не волнуйся. – Я почувствовал, что Николас массирует мне плечи. – Дыши в рукав. А то будет гипервентиляция. Потише, вот так, молодец.

Я не знаю точно, сколько времени прошло, но Николас молчал не больше минуты.

– Ну и ладно. Вставай, Гарт. У нас еще есть дела.

Я глянул на двух распростертых ретристов:

– Они умирают?

Интерес у меня был чисто научный. Не то чтобы я хоть на миг задумался, скольких людей они могли убить, или кто из них прикончил Вито или Марти. Это мне было по правде все равно.

– Вряд ли. – Я увидел, что одна рука у Николаса свободна, а на другой все еще болтаются наручники. – Тут нам уже ничего не поделать. Слушай, Гарт, раз они собирались нас убить, выходит, эту затею со сферами нужно любым способом остановить, а? Если бы сферы не действовали, стали бы эти ретристы так стараться?

– Тише! – Я поднял палец к потолку. Едва слышно и далеко, но я различил барабанный ритм и голос Скуппи с подвывом. – Они играют.

– Черт! – Николас бросился к лестнице.

– Погоди. Машины.

Я показал на щиток на стене, от которого через комнату тянулись трубки к гидравлическим насосам и моторам. На щитке была схема, и сразу становилось ясно, что ряд трехпозиционных (ВВЕРХ-СТОП-ВНИЗ) тумблеров служит для ручного управления подъемниками. Но они не были пронумерованы, и к тому же на них висели маленькие замочки.

Николас похлопал себя по карманам и пожал плечами:

– Отмычку отобрали.

Я сорвал со стены огнетушитель – здоровый серебристый баллон старого образца.

– Что ты делаешь?

– Вот первый тумблер. Это должен быть первый подъемник, так?

Николас поднял глаза к потолку, затем посмотрел на меня. И улыбнулся:

– Точно.

Подняв огнетушитель над головой, я с размаху опустил его нижним краем на запертый выключатель. Ударил еще, и еще. С третьего раза вышло волшебно.