Танцы в лабиринте

31

Возвращение из небытия к действительности обернулось для Петра Волкова страшной пыткой, ибо действительность была болью. Пульсирующей, горячей, багрово-красной болью с пляшущими перед глазами черными мушками.

Он с трудом разлепил глаза, но попытка сфокусировать взгляд была настолько болезненной, что он вновь чуть не потерял сознание.

Стиснув зубы и превозмогая себя, он, стараясь загнать эту боль обратно, куда-то в глубину ее логова, пошевелился и обнаружил, что лежит на полу и связан по рукам и ногам. Опять закрыл глаза и немного отдохнул. Затем напрягся всем телом, перекатился, сгруппировался и сел, привалившись спиной к стене, в самом углу пустой комнаты. Способность фокусировать взгляд и переводить его с предмета на предмет медленно возвращалась.

Петр огляделся.

Находился он в той самой комнате, куда зашел давеча за «презентом». За пыльными стеклами небольшого окна было темно.

«Во мудак… — подумал он. — Чего ж это я так лоханулся-то, а? Ну прямо как пацан какой-то, честное слово».

— Ну? — вошел в комнату Авдей и сел на единственный стул, стоявший у письменного стола. — Чего насупился? Обиделся, что ли?

— Да уж даже и плохо представляю себе… как правильно вести себя дальше, — слабо владея языком, ломким голосом произнес Волков.

— Веди себя естественно, не напрягайся. Петр машинально повел левым плечом и ощутил под мышкой непривычную пустоту.

— Тут она, тут, — Авдей вынул из стола пистолет и показал его Волкову. Вот она, во-лына твоя. Пусть здесь полежит пока, до времени.

— Ей без меня скучно. Она чужих рук не любит.

— Пусть привыкает.

— И чего ты хочешь?

— По жизни? Виллу на Канарах, «феррари» и ляльку блондинистую.

— И все небось чужое и на халяву.

— Да, — кивнул Авдей. — Почему нет? А ты не хочешь?

— Не думал я об этом.

— А я думал. И думаю постоянно. И поэтому ты — там, — кивнул он на угол, где сидел на полу связанный Волков, — а я — здесь. Логично?

— Трудно сказать… И что дальше?

— Я, когда мне старик позвонил про фуце-нов этих, сразу все понял. А уж когда этот баклан про бабки брякнул, ну уж тут… — Авдей развел руки.

— Ты старика подставил?

— Они ведь меня не знают, только Витьку. Его они тебе и сдали. Сдали?

— А как же…

— Ну вот. А он меня сдаст.

— Так ты б его и грохнул. Меня-то хлопотно. За меня же встанут. Оборотку получишь.

— Конечно, — кивнул Авдей. — Вот поэтому ты еще и поживешь какое-то время. Знаешь… экспертизы сейчас, говорят, появились какие-то уж больно хитрые. Когда кто помер, чуть ли не до минуты установить могут. А мне надо, чтоб все натурально было. Без прокола.

— Без прокола не бывает.

— Думаешь?

— Знаю.

— Вот смотри, Витька сейчас сюда подъедет, он мне звонил, я его позвал. Так? В нем будет пуля из твоей пушки. А в тебе — вот отсюда, — Авдей выдвинул ящик стола и вынул из него «беретту». — Я ему в руку вложу. И уж даже и не знаю, чего вы тут не поделили?.. Только я здесь не при делах. Не спорю, при мне он приехал, я как раз машину загружал. Ушли вы с ним вместе сюда, а потом бах! бах! — и два трупа. Я сам старику и позвоню, сразу же. А? А то ведь… ну грохну я его, и что? А вдруг ты до меня все равно доковыряешься? Может же такое быть?

— Всяко может быть.

— Ну вот. Что ж я, сам себе враг, что ли? Или придурок какой?

— А Валера?

— Валера мой человек. Верный.

— Не может быть у тебя друзей. Ты жадный.

— Знаешь… если мне друг понадобится, я себе собаку заведу.

— Она тебя порвет.

— А старика мне свалить надо. Поперек горла он у меня стоит со своими законами.

— А ты хочешь, чтобы вообще без законов…

— У меня свои.

— Иди ты?

— И по этим законам я всегда прав. Потому что они мои собственные интересы блюдут. И больше ничьи.

— Не получится у тебя.

— Почему?

— Потому что ты говнюк.

— Валера! — крикнул Авдей, обернувшись к двери.

— Чего? — вошел в комнату Валера.

— Раздражает он меня… — кивнул Авдей на Волкова.

— Сколько ж его убивать-то можно? — Валера вынул из кармана дубинку.

— А пока не подохнет.

Вторичное возвращение в действительность было менее болезненным.

«Начинаю привыкать, — подумал Волков. — Надо же…»

На этот раз в помещении бывшей конторы, помимо Авдея и Валеры, присутствовал еще один персонаж. Это был мужчина средних лет, аккуратно одетый и с несколько растерянным выражением на ухоженном лице. Он стоял над Волковым и внимательно на него смотрел.

— Мужчина, — сказал ему Петр, — и чего это вы на меня таким вот образом смотрите? Я вам не клумба, и цветы на мне не растут. Вы на мне, пугаюсь я, своим этим взглядом дырку протрете.

— Мужчина, обернувшись, взглянул на Авдея.

— Ага, — кивнул тот. — Это вот он тебя и вычислил. А представляешь, что бы с тобой было, если б он успел тебя старику сдать? Представляешь хоть на одну минуту?

— Мужчина зябко передернул плечами.

— На, — Авдей протянул ему «беретту». — Имеешь полное право.

— Я?.. — изменился тот в лице. — Н-нет… зачем же…

— Ага, — еще раз кивнул Авдей. — Это ведь я должен все делать, я и забыл. Тему подсказать, клиента жирного подогнать. Все я, да? А ты только пацанов малолетних в жопу трахать. Так, что ли?

— Нет, ну…

— Ну а что «ну»? Что «ну»?

— Мужчина, — слабым голосом произнес Волков. — Он вас сейчас убьет. Если вам, конечно, интересны мои слова… И тебя, Валера, кстати, тоже. Ему свидетели не нужны. Ему на Канары надо. У него там лялька. Блондинистая. И «феррари».

— Видал? — кивнул на Петра Авдей. — Рыбина какая… Это он нас поссорить пытается. Их так учат. Чтобы выжить. Чтоб шанс поиметь.

— А что, — сказал Волков — я вру? Ты же мне сам говорил, пока их тут не было. Разве нет? Я за слово отвечаю.

— Я могу, — Авдей, положив «беретту» на стул, вынул из кармана пачку сигарет. — Я все могу. Сам. Но мне просто интересно… Ты-то сам хоть что-нибудь толком сделать можешь? Нашел придурков каких-то, этот гандон их мигом вычислил, взял, они тебя ему и сдали с потрохами. И теперь я же его еще и кончать должен? А потом я не досмотрю, ты опять на чем-нибудь проколешься и уже меня сдашь? Так, что ли?

— Ну что ты…

— А что? — Авдей обернулся к Валере. — Как думаешь, сдаст?

Валера угрюмо смотрел на мужчину и перекатывал желваки.

— Ребята, — слабым голосом сказал Волков, — он вас обоих сейчас убьет. Отвечаю.

— Папа, раздражаешь ты меня… — Авдей протянул руку к лежащей на стуле «беретте». В то же мгновение дверь, с грохотом ударившись о стену, отлетела в сторону, и в комнату влетели двое с пистолетами в вытянутых руках.

— Леша, — тихо сказал Волков, — чего так долго-то?

— Извиняй, Сергеич, пробки на дорогах… Небольшого роста, но очень широкий в плечах, Леша стоял напротив Валеры, направив на него пистолет. Тот, успев в свою очередь неуловимым движением выхватить откуда-то ТТ, держал его двумя руками, направив на Лешу. Другой из ворвавшихся в комнату держал на мушке Авдея, который от неожиданности упал на стул. Виктор стоял над сидящим на полу Волковым с поднятыми вверх руками.

— Хреново выглядишь, Сергеич, — не шевелясь и не спуская глаз с Валеры, сказал Леша.

— Да я и чувствую себя хреново, — ответил Волков. — Голова болит.

— Отдай, а? — сказал Леша Валере. — Не дай Бог стрельнет. А я тебя отпущу, если командир мой, конечно, не против. Сергеич, ты как?

— Да хрен с ним.

— Вот видишь? А то ведь… помирать-то ни мне, ни тебе не хочется, правда?

— Давай вместе, — сказал Валера.

— Давай.

— Только медленно.

— Как скажешь, — Леша стал очень медленно, миллиметр за миллиметром, опускать пистолет. Валера делал то же самое. Наконец, руки их опустились.

— А теперь брось, — сказал Леша.

— А ты?

— Мне, браток, не положено. Оно у меня казенное. Но тебя я отпущу. Слово даю. Валера бросил пистолет на пол.

— В сторонку отойди, а? А то, может, ты каратист какой.

Валера отошел от лежащего на полу пистолета на пару шагов. Леша засунул свой ствол под мышку, в оперативную кобуру, и наклонился за ТТ. Его товарищ подошел к Волкову, склонился над ним и стал развязывать веревки.

Дальнейшие события заняли не более двух-трех секунд. В кино, наверное, это можно было бы продемонстрировать с достаточной долей достоверности, но, поскольку мы с вами общаемся посредством печатного слова, обстоятельства вынуждают описывать происшедшее пространно и несоотносимо с реальным временем.

Итак.

Затхлый воздух бывшей конторы заброшенного склада вдруг взорвался грохотом выстрелов и криками. Связанный по рукам и ногам, Волков беспомощно втянул голову в плечи. Лешин напарник рухнул на Петра, закрыв его своим телом. Леша в другом конце комнаты подмял под себя Валеру.

Проморгавшись, Волков встряхнул головой, болезненно сморщился и произнес в пространство:

— Что это было?

— Да ну их, — пробормотал, поднимаясь с пола, Леша. — Я хотел по-людски…

Петр, прижатый к полу телом товарища, шевельнул коленом:

— Игорек, ты на мне ночевать собрался?

— Вот еще… — буркнул тот, вставая на ноги.

Волков сел и осмотрелся.

На стуле, опрокинувшись спиной на письменный стол, полулежал Авдей. Стена за ним была забрызгана кровью и еще чем-то белесым, все это медленно стекало по грязным обоям. В дальнем конце комнаты, раскинув руки и скребя ногтями по доскам пола, лежал Валера. Из его горла торчал нож. Валера хрипел и сучил ногами. Возле Петра, прижимая обе руки к груди, сидел на корточках Виктор. Игорь, напарник Леши, болезненно морщился и держался за бедро.

— Может быть, меня кто-нибудь хоть когда-нибудь все-таки развяжет, в конце концов? — сказал Волков.

— Щас, Сергеич… — Леша наклонился над Валерой, вытащил из его горла нож и пошел к Петру. Валера дернул ногами и успокоился.

— В больницу… меня… — прошептал Виктор, у которого на губах пузырилась розовая пена.

Леша разрезал веревки на руках и ногах Волкова, тот поднялся на ноги, пошатнулся и повернулся к Виктору:

— Деньги где?

— В больницу меня…

— Ты мне говоришь, где деньги, я везу тебя к доктору.

— На даче…

— Адрес?

Виктор что-то прошептал, и пена на его губах сделалась обильнее.

— Что? — склонился к нему ухом Волков. — Не слышу…

Виктор, еле шевеля посиневшими губами, чуть слышно что-то зашептал ему на ухо.

— Ясно, — сказал Петр, распрямившись.

Затем он опять наклонился, вынул у Виктора из кармана связку ключей и повернулся к Алексею:

— Давай-ка, берем его аккуратненько и… в машину ко мне.

Вдвоем они склонились над раненым, осторожно попытались его приподнять, но тот вдруг закашлялся, горлом у него с бульканьем хлынула кровь, глаза закатились, и он обмяк.

— Все, Сергеич, — Леша вынул носовой платок и вытер им кровь с руки. Аут. Отъехал пассажир.

Игорь, расстегнув ремень, спустил с себя брюки и рассматривал жирную царапину на бедре.

— Зацепило? — подошел к нему Леша.

— Слушай, у нас там, в машине, аптечка. Йод и пластырь принеси, а?

— Ну вот еще, машина у нас аж за воротами. Сергеич, у тебя аптека в тачке есть?

— На, — вынув из кармана, Волков протянул Леше ключи. — В багажнике.

— Я мигом, — обернулся к Игорю Леша. — Потерпи.

Волков подошел к письменному столу. В самой середине лба у Авдея была аккуратная дырочка с чуть припухшими, начинающими чернеть краями.

— Вот тебе и Канары, — тихо произнес Петр. — И «феррари», и какава с чаем…

— Петр Сергеич, — привалившись спиной к стене и опираясь на одну ногу, Игорь продолжал разглядывать рану, — а сигареткой не угостите?

Петр закрыл Авдею веки, выдвинул ящик стола, вынул из него свой пистолет, засунул в кобуру и, обернувшись к парню, взорвался:

— А какого хера вы все у меня постоянно стреляете?! А? Что, денег на сигареты не хватает? Я что — самый богатый? И стреляют, понимаешь, и стреляют!.. И стреляют, и стреляют! Спасу же нет никакого! Это все когда-нибудь закончится?! А? Я вам кто? Мама я ваша, да? Я всех вас титькой своей должен кормить, да?!

Игорь, приподняв колено и вытянув губы трубочкой, дул на рану.

— Нет, ты мне ответь, — шагнул к нему Волков, — я всем вам кто — мама?!

— Нет, — подняв на него глаза, улыбнулся Игорь, — вы всем нам папа, Петр Сергеич.

— А Дед, — сказал, входя в комнату с автомобильной аптечкой в руках Алексей, — всем нам дедушка.

— О… — переводя взгляд с одного на другого, сказал Петр. — Умничают они у меня здесь. Каламбурят, видите ли.

Леша подошел к Игорю, положил аптечку на пол, открыл ее, достал ампулу с йодом, надломил и обильно залил рану. Затем наложил бактерицидный пластырь, достал из кармана нож, нажав на кнопку, раскрыл его и, отхватив острым лезвием кусок бинта, замотал сверху.

— Бинтом-то уж не надо было, — сказал Игорь.

— Ну да, штанами грязь еще занесешь.

— Штаны теперь выкидывать… — посмотрев на дырку, вздохнул Игорь.

— А ты что за моду взял? — повернулся к Алексею Петр. — С ножом ходить… Ты что — шпана? Тебе ствола мало?

— Так… это ж не мой. Это его, — кивнул на Валеру Алексей. — Он у меня шпалер свой выбил и… это… короче, пришлось его же ножом его и… А чего делать? Я же хотел с ним по-людски, но… жить-то хочется. Тем не менее.

— Так… — Волков обвел взглядом комнату.

— Леш, дай закурить, — попросил Игорь.

— На, — Петр бросил ему пачку, и Игорь, вскинув руку, легко поймал ее на лету.

— Кто куда стрелял? — спросил Волков.

— Я в этого, — указал рукой на Авдея Леша.

— А я вообще никуда не стрелял, — сказал Игорь. — Я только и успел, что на вас упасть.

— Хорошо, — задумался Волков. — Значит, ты грохнул этого. А Виктора кто?

— Он, — показал на мертвого Авдея Леша. — Когда Игорек тебя развязывать стал, он волыну откуда-то выхватил…

— Она у него под жопой на стуле лежала.

— Кто ж знал… ну, короче, он в вашу сторону и шмальнул. А я как раз «тетешник» с пола поднимал. Ну и… я его завалил, а этот, — он кивнул на лежащего в дальнем конце комнаты Валеру, — у меня ствол выбил и… это… резкий очень оказался.

— А убивать его обязательно нужно было?

— Так ведь… азарт, Сергеич. Я машинально.

— Ладно, — Петр отошел к входной двери и взглянул на расположение тел с режиссерским прищуром. — Давай-ка этому, который у нас Валера, «тетешник» в руку вложи. Это ведь его волына?

Леша аккуратно протер платком пистолет и вложил в руку Валере, сильно прижав его остывающие пальцы к черной стали.

— Хорошо, — сказал Волков, — значит, этот — этого, а тот — его. Допустим, похоже, но…

— Что? — поднял на Волкова глаза Леша.

— А он-то что, сам потом зарезался? Как царевич Дмитрий?

— Ну вот еще… — Алексей вынул из кармана нож, раскрыл его, обтер рукоятку и вложил в руку мертвому Виктору. — Вот так вот дело было. Примерно…

— Логично, — кивнул Петр. — Ну что? Поехали?

Игорь закурил сигарету, вернул Петру пачку, надев, застегнул штаны и, прихрамывая, пошел к выходу. Все направились за ним. В дверях Волков обернулся и напоследок еще раз окинул взглядом мизансцену.

— И уж даже и не знаю, — тихо сказал он, — чего они тут не поделили?..