Танки - вперед!

Предисловие и пролог

Предисловие

Начало восьмидесятых годов двадцатого века стало для жителей Советского Союза самым непростым временем.

Говорят, у китайцев есть злобное проклятие: «Чтоб тебе жить в эпоху перемен», которое они адресуют только самым-самым заклятым врагам. А для СССР наступала как раз такая эпоха, эпоха перемен. Продолжительные относительно спокойные времена, которые позже назовут «эпохой застоя», заканчивались вместе с постепенным уходом из политики и смертями предыдущих правителей Союза. Приходили новые начальники, которые получали в наследство все проблемы, нерешенные и нерешаемые, откладываемые «на потом». На это накладывалось внешнее противостояние с мощнейшей коалицией враждебных государств, готовых, как казалось, на все для уничтожения мировой системы социализма. Наступил самый опасный период в противостоянии сверхдержав, период, когда соперничество в любой момент могло перейти в горячую фазу. Политработники на занятиях часто повторяли не под запись, что ситуация сейчас очень похожа на тридцать девятый, если не на сорок первый год, иногда вспоминая и еще один, более близкий кризис такого же масштаба — Карибский. Международная обстановка накалилась до предела, и впервые после шестьдесят второго мир снова оказался на грани войны. Достаточно было одной искры, одного толчка или просто провокации… Особенно обострил ситуацию приход к власти нового Президента США, ярого антикоммуниста, и нового Генерального Секретаря, готового ответить на любой вызов американцев.

Жизнь в такие времена точно скучной не назовешь…

Пролог

30.03 1968 г. Где-то над Лаосом

— Кто же тот пилот, что меня сбил? —

Одного вьетнамца я спросил.

Отвечал мне тот раскосый,

что командовал допросом:

— Сбил тебя наш летчик Ли Си Цин.

Изящная, несмотря на немалый полетный вес, крылатая машина мчалась на небольшой высоте, словно стремясь сбрить вершины деревьев. Тяжелый истребитель, впрочем, уже изрядно потерявший, с учетом сброшенного вооружения и израсходованного топлива, от своих стартовых сорока тонн, возвращался «домой», на авиабазу Тахли. Очередное задание выполнено. Их «Aardvark»[1] обойдя все известные районы размещения вьетнамских зенитных ракет малой дальности, на сверхмалой высоте проскочил к цели, удачно сбросил бомбы и теперь возвращался обратно. Высоко не поднимались, чтобы «гукам» было труднее засечь их маршрут. До границы с Таиландом оставалось совсем немного, и пилот уже начал про себя напевать модную песенку. И так и не успел понять, что это за тень мелькнула на фоне фонаря кабины…

Николай Федорченко, старший лейтенант, коммунист, отличник боевой и политической ругался про себя, как последний бич на пляже Владика[2]. Ну не везло ему последнее время, просто не везло. Когда ему внезапно предложили загранкомандировку, он обрадовался. Даже не учитывая того, что из-за этой командировки, по слухам, в штабе округа и армии самым натуральным образом шла война между заинтересованными лицами. Именно эта непримиримая борьба и заставила выдвинуть «независимого» кандидата, пусть и в малых чинах, но хорошо зарекомендовавшего себя перед командующим на последней итоговой проверке.

Так он и приехал сюда, во Вьетнам, борющийся с агрессией американских империалистов. Приехал, чтобы воевать, но уже здесь выяснилось, что участвовать в боях советским летчикам категорически запрещалось. Они готовили вьетнамцев, как инструкторы летного дела и не более того. Некоторые слухи о том, что все обстоит немного не так, ходили, но старшему лейтенанту, да еще недавно прибывшему, разобраться в их правдивости было сложно. К тому же он был самым младшим по званию и потому из всех полков ему достался самый отдаленный, на границе с Лаосом, к тому же наполовину вооруженный китайскими клонами МиГ-19. «Двадцать первых» в нем была всего одна эскадрилья, причем в основном двухместные учебно-боевые — «спарки», так как полк планировалось полностью перевооружить на новейшие МиГ-21ПФМ. И начались обычные, рутинные тренировочные полеты и обычная жизнь. Скучная и тяжелая, потому что кроме аэродрома и нескольких деревень в этом районе больше ничего не было, русских было всего трое, а влажный климат джунглей переносился с трудом.

А сегодня вдруг оказалось, что на трех «спарках» закончился ресурс генераторов, на одной отказал двигатель, а еще одна стоит без запчастей к гидросистеме. И никаких полетов в ближайшие дни не будет. Даже несмотря на налеты американцев на мирные города, торопиться с переучиванием ни вьетнамцы, ни советники не хотели. Слетать же сегодня Федорченко надо было обязательно, ему не хватало налета в ПМУ[3] до нормы…

С большим трудом Николаю удалось уговорить старшего советника разрешить ему вылет на боевом истребителе. Причем ракет ему не подвесили. Да и пушку хотели разрядить, Николай еле-еле отбрехался, чтобы оставили боекомплект. А тут еще он «пустил пузыря»[4] и только теперь понял, что забрался в соседнюю страну. Потому и ругал себя последними словами, представляя, какими словами его встретит майор Дробот. Он уже собирался разворачиваться назад, когда краем глаза заметил странный проблеск внизу, над деревьями. До сознания еще не дошло, что именно он увидел, а руки и ноги уже инстинктивно проделали необходимые манипуляции. Истребитель лег в правый нисходящий разворот. Федорченко двинул РУД вперед до предела. Включился форсаж, словно кто-то могучий подтолкнул самолет вперед. Радиоприцел он не включал, опасаясь вспугнуть цель, и теперь полагался только на оптический. В сетке которого постепенно вырастал силуэт незнакомого, но явно американского самолета. Обострившимся восприятием Николай даже заметил белую звезду на киле, странные, похоже подвижные, консоли крыла и две головы под одним фонарем в большой кабине. «Шелестящая смерть», — вплыло в голове прозвище новейшего американского бомбардировщика Ф-111, способного идти на малой высоте со сверхзвуковой скоростью. — Так вот ты какой — штатовский «олень». Ну, сейчас мы тебе рога-то поотбиваем…»

Федорченко отбросил защитный колпачок и нажал на гашетку. МиГ-21 привычно задрожал, огненные трассы протянулись из-под носа в сторону убегающего вперед аппарата.

На корпусе американца, на плоскостях, на фонаре, вдруг вспыхнули яркие огоньки разрывов. В стороны полетели какие-то куски. Самолет вздрогнул и начал рушиться вниз, словно подстреленная на лету птица. Николай начал выводить самолет из пике, когда в рации заговорил знакомый голос старшего советника. «Ждет меня впереди крупная раздача пилюль и полведра спирта с патефонными иголками, — подумал он, — поэтому о том, что случилось, лучше молчать. И пленку ФКП[5] не забыть засветить! Чтоб никаких улик, а то отправят обратно»…

Причины и место гибели самолета F-111A с бортовым номером 113, участвовавшего в операции «Комбат Лансер», так и остались неизвестными до нынешнего дня…

29.03. 1983 г. Где-то в Афганистане

Вспомним, товарищ, мы Афганистан

Зарева пожарищ, крики мусульман,

Грохот автоматов, взрывы за рекой…

Ю. Кирсанов

Грохнул оглушительный выстрел самоходки. Где-то не очень далеко, километрах в двух через мгновение рванул разрыв. Немного погодя раздался второй выстрел. Затем к нему присоединилось знакомое отдаленное татаканье автоматического гранатомета. Несколько раз рявкнули минометы. День начинался как обычно. Спокойный день одной из частей ОКСВ в Афганистане.

В курилке, затягиваясь купленными у дуканщиков сигаретами с верблюдом на пачке, отдыхали перед разводом офицеры танковой роты. Ну и, как водится у военных, травили байки обо всем понемногу

— … Помню, помню. Тогда еще замполит красиво так расписывал про Седьмой флот США в Персидском заливе, — улыбнулся один из них.

— Ага. А я вот был сто процентов уверен, что на Союз напали. Бегу это мимо заставы в парк, а сам мучительно вспоминаю, сколько нужно «минитмену», чтобы до нас долететь — тридцать или сорок минут… — ответил лейтенант, только что выкинувший докуренную сигарету.

— Тебе-то что. Вот когда у меня танк заглох — вот были переживания. Вы все умчались, а мы стоим, как три тополя на Плющихе…

— Ерунда это все. Семечки, — прервал рассказчика старший лейтенант со шрамом на левой щеке. — Вот когда Сенина подбили, тогда да. Я вообще думал и нам конец пришел. Духи из «граников» лупят. Кажется, все гранаты в нас летят…, - он непроизвольно повел плечами, вспоминая. «Глухой, тошнотворный звук взрыва на мгновение будто сгустил воздух до киселеообразного состояния. Головной танк качнулся на мощном фугасе, словно растворился в черном мареве, и когда стал виден вновь, то уже стоял, скособочившись, поперек дороги, и жидкий чад поднимался над его моторным отделением. Все! Путь перекрыт! Сейчас начнется! Огонь со всех сторон, расправа над неподвижной колонной беззащитных грузовиков! Выход только один: освободить путь! Любой ценой… Они увеличили скорость, обгоняя один за другим застывшие «КамАЗы». Развернув башню в сторону извергающих град пуль зарослей, танк мчался вперед, к полыхающему собрату. Грохнула пушка, посылая в сторону склона осколочно-фугасный подарок. Последний долг — напирая броней на броню, под скрежет металла и рев двигателя развернуть поверженного, оттеснить на обочину. Ты выполнил свой долг до конца, боевой товарищ… Но слившиеся в прощальном объятии громады казались слишком удобной мишенью: огненные клубки кумулятивных гранат метнулись с разных сторон, жидкий огонь на мгновение разлился закатным заревом по броне…» — офицер непроизвольно сплюнул и выкинул еще тлеющий окурок.

— Старший лейтенант Берг, к комбату! — выпалил подбежавший посыльный.

— Приказ пришел. На замену. Ходят слухи, всех отличников бэ и пэпэ (боевой и политической подготовки) в Европу посылают. Германия, Польша, Чехия…, - пошутил кто-то. — Ты уж нас, сирых, там не забывай, когда будешь чешское пиво в немецкой пивнушке пить…

— Шутники, чтоб вам пусто было, — ругнулся в ответ старший лейтенант, поднимаясь. — Скорее очередной караван сопровождать отправят, чем в Союз. Вот уеду, а кто тут вас учить воевать настоящим образом будет? Пушкин?

В курилке дружно заржали. Старшину первой роты батальона со знаменитой классической фамилией Пушкин, который на учебных стрельбах еще в Союзе ухитрился промазать по всем мишеням, в батальоне не подкалывали только солдаты его роты.

Примечания:

[1] Аардварк или трубкозуб — дикое африканское животное, напоминающее свинью, но с длинным хвостом и сильными лапами с клыками. Прозвище самолета — тяжелого тактического истребителя (истребителя-бомбардировщика) F-111. Машины модификации «А» повоевали во Вьетнаме. Их «боевой дебют» весной 1968 года оказался провальным: из шести F-111A, размещенных на авиабазе Тахли в Таиланде, три не вернулись с боевого задания — первая потеря — 28 марта, вторая — 30 марта, третья — 22 апреля.

[2] Бич — «бывший интеллигентный человек», прозвище бомжей в СССР. Владик — Владивосток.

[3] Простые метеоусловия, говоря повседневным языком — хорошая погода, без облачности и осадков

[4] Авиационный сленг — потерял ориентировку.

[5] Фотокинопулемет, автоматическая фото - или кинокамера, устанавливаемая на боевом самолёте в качестве средства объективного контроля применения вооружения, как правило, стрелково-пушечного.