Таноя

Глава 23

Сначала это походило на грохот детей в пустой котел – орчанка все тянула и тянула на одной ноте призыв духам появиться, и все было напрасно. Однако Таноя не сдавалась. Она повторяла и повторяла свой призыв, и постепенно окружающие ее звуки стихли. Крики детей отодвинулись, остался только шелест деревьев и дыхание горького ветра, прилетевшего из степей. Орчанка знала, что это невозможно, но в этом болотистом влажном краю ветер неожиданно пах жаром солнца, пылью и полынью. Глубоко вдохнув знакомый с детства запах, Таноя, не открывая глаз, протянула призыв и услышала:

– Чего ты просишь, дочь степей?

– Чтобы спасти людей, которые находятся вокруг, нужен сильный дождь…

– Мы не командуем дождями, – сказал другой голос.

– Но вы можете пригнать сюда дождевую тучу и пролить ее над самым большим зданием в этой деревне?

– Что ты дашь нам за помощь, дочь степей? – третий голос был неприятно скрипучим.

– Я поделюсь с вами мясом и хлебом, повешу на дерево звонкие бубенцы и спляшу для вас!

– Делай! – сказали духи хором.

Не открывая глаз, Таноя взмахом руки подозвала Марана, наблюдающего за ней издалека, и велела приготовить площадку для танцев.

– Крыша готова, – шепнул ей Ильсинель, тенью скользнув мимо.

Маран отправился созывать жителей деревни, Драри взялся за барабан, а Таноя, по-прежнему не открывая глаз, вышла в круг, обозначенный плошками с огнем. Подняла бубен, встряхнула и пошла по кругу под рокот барабана. Ей приходилось однажды танцевать танец дождя, но это было давно, она была мала, и ее быстро вытеснили из круга взрослые танцовщицы. Теперь же она была одна, и ей нужно было станцевать так, чтобы духам понравилось!

Шаги, притопывания, бубен и пение – еще одна просьба духам о помощи. Между тем ветер, пахнущий полынью, становился все сильнее, все упорнее и суше. Люди, стоящие за кругом, вслух удивлялись такому странному горячему ветру, а Таноя все пела и танцевала, пока не рухнула на землю от усталости.

Труувель унес ее за фургон, а в круг выскочил Маран, шутками и прибаутками сообщая, что сейчас будет выступать эльф-акробат.

Пока Ильсинель крутил сальто на канате, метал ножи и стрелял из лука, полутролль отпаивал Таною холодной водой с привкусом железа, а потом помогал ей закинуть на дерево повыше несколько тесемок с бубенцами на концах.

– Все, – выдохнула орчанка, сползая на землю, – духи услышали. Дождь будет.

Остаток представления прошел мимо нее – она вышла только на поклон, улыбаясь через силу, потом забилась в фургон и уснула.

Проснулась девушка среди ночи от стука дождя по крыше. Фургон качался на ухабах, рядом сопели товарищи. Огромная фигура Труувеля закрывала проем в крыше фургона, не позволяя холодным каплям залетать внутрь. Орчанка повозилась, прислушалась к добротному ливню, повернулась на другой бок и уснула.

Утром они отправили вестников наставнику и свернули на дорогу, ведущую в столицу. Ответные птицы прилетели к вечеру – им было велено отправляться в столицу, чтобы перехватить груз мха, предоставив другим гильдейцам отлов тех, кто собирался уничтожить трясинников. Маран только хмыкал, читая категоричный приказ Айлаша сваливать из деревни, чтобы не выдать себя раньше времени.

– В столицу – значит в столицу! – сказал Драри и подхлестнул лошадей.

Еще через сутки Маран уверял, что им ворожат духи, вызванные Таноей. Они остановились в деревне у колодца, чтобы напоить лошадей, и внезапно услышали болтовню женщин о том, что старик корзинщик отлично заработал в самом конце весны, ведь ему сделали огромный заказ, привезя три корзины луба от трясинников.

Услышав это, Ильсинель включил свое обаяние и вскоре знал приметы заказчиков, особенности заказа и куда примерно повезли целую телегу разномастных коробов.

Отчет улетел к Айлашу через час.

Еще сутки они ехали спокойно, потом прилетел голубь с ответным письмом. В столице действительно ожидается «ярмарка для благородных», на которой должен побывать наследный принц с невестой и куча прочих знатных особ. На площадку направлены гильдейские «тихари», но пока ни коробов, ни зелья из мха не обнаружено! Впрочем, еще не все лотки установлены, поэтому Айлаш все равно просит их приехать в столицу, надеясь на удачу новичков, и поискать то, что было куплено у трясинников.

«Циркачи» двинулись дальше. Останавливались они в небольших деревушках, стараясь не конкурировать с настоящими циркачами, которые в теплое время года старательно объезжали города и веси, пытаясь побольше заработать к зиме.

Следующая удача поджидала их в крупном селе в неделе пути от столицы. В этой местности крестьянки носили очень необычные и выразительные наряды. Яркие юбки в клетку, расшитые передники, необычные головные уборы – в целом женщины выглядели, как птички с хохолками. Такой необычный наряд нашел свое отражение в местной культуре – хозяйки шили на продажу кукол в таких же ярких одеяниях.

Таное очень понравились игрушки, они напомнили ей тряпичных кукол, которых матери шили дочерям, и она захотела купить себе самую-самую красивую. Пока выбирала, мастерица посетовала, что продает остатки, потому что всю весну шила игрушки для королевской ярмарки. Орчанка тотчас взглядом подозвала Ильсинеля и продолжила болтовню, позабыв о кукле.

В разговоре выяснилось, что все лучшие мастерицы села шьют игрушки для каждой «королевской ярмарки». Доход хороший – всю зиму шьют, а потом разом зарабатывают на игрушках не меньше, чем мужики в поле. Да только этой весной примчался к ним расфуфыренный вельможа, раскричался, что у наследника, мол, на овечью шерсть аллергия, а лен чесаный колюч больно, и велел кукол новых шить или старых перенабивать мхом болотным. Болот вокруг нет, леса хилые, молодые – где такую редкость взять? Но вельможа поорал, да и прислал три телеги мха в село. Велел по монетке с куклы скинуть за помощь и забрал вообще все, что этим мхом набили – и кукол-крестьянок, и разных зверей нашитых, и даже подушки-думки, набитые этим самым мхом и душистыми травами.

Под разговоры Таноя куклу все же купила, посетовав, что не досталось ей «королевского мха», интересно же, чем для его высочества игрушки набивают! Мастерица же ей с усмешкой сказала, что мох тот, конечно, припрятали. Мешали его с льном и шерстью, так что осталось этого мха преизрядно, и если госпожа хочет «королевскую куклу»… Госпожа хотела.

Посчитав количество набивки в купленной за целый серебряник игрушке, Таноя отправила голубя к наставнику. Айлаш ответил так быстро, как только мог – другие группы гильдии обнаружили короба с игрушками на дорогах, ведущих к столице. Неведомые пока злоумышленники не стали полагаться только на кукол – в других деревнях были заказаны детские седла с набивкой из «особого» мха, расшитые детские жилеты и шапки, плетеные и резные погремушки, в которых не было горошин – их почему-то везли отдельно в шкатулке, зачарованной от тряски.

В общем, все складывалось так, что кто-то собрался убить наследного принца, а может, и половину придворных вместе с ним.

– Переделать игрушки мы точно не успеем, даже если всю гильдию усадим шить, – хмыкнул Маран, когда «циркачи» сели в круг, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

– Да и не надо, – сказала вдруг орчанка, – сам мох просто так не взорвется. Его ведь надо зельем обработать, так?

– Или очень сильно высушить и нагреть, – сказал Ильсинель.

– Надо подменить зелье. Пусть обрабатывают сколько хотят. А еще попросить королевских магов устроить в день приезда принца легкий дождь. Чтобы влага висела в воздухе, и даже случайно ничего не взорвалось!

Мысль обсудили, записку господину Айлашу отправили. А сами поспешили в столицу. Идея орчанки нашла отклик среди гильдейских магов. Просто не пустить наследника на ярмарку – значит упустить тех, кто хотел его убить. А гильдия желала знать, кто сумел подготовить целый заговор, лишь чудом раскрытый вовремя!