Тараканьи бега

Глава следующая, в которой Дамкин запускает бумеранг

– Представляешь, - сообщил Дамкин, положив трубку, - Шлезинский выдал новую шутку Карамелькина. Несколько дней назад обиженный на нас Арнольд обозвал меня Дамулькиным, а тебя Стрекозулькиным. Так и сказал: эти Дамулькин и Стрекозулькин.

– Дамулькин и Стрекозулькин, - произнес задумчиво Стрекозов, словно пробуя эти слова на вкус. - Для Карамелькина это неплохо... А еще можно издеваться над фамилиями, переиначивая их на национальный лад. Например, еврей Дамкинд, или, еще лучше, Дамкинштейн. Почти Франкенштейн!

– Еврей Стрекозман, - немедленно отозвался Дамкин. - Армян Стрекозян. Грузин Стрекозелия.

– Азербаджанец Дамкин-оглы, таджик Дамкин-бек.

– Литовец Стрекозявичус, грек Стрекозопуло.

– Француз д'Амкин. Швед Дамкинсон. Китаец Дам Кин.

– А еще можно, - захлебываясь смехом, предложил Дамкин, - коверкать наши фамилии не по-отдельности, а вместе! Половину взять от Дамкина, половину от Стрекозова. Например, Дамкозов!

– Или наоборот, Стрекозкин! - покатывался Стрекозов. - Но разве у Карамелькина на это фантазии хватит?

– Ох, - отдышался Дамкин. - Как в детском саду! Однако, нам надо с ним снова помириться.

– Надо сходить к нему в гости, - предложил Стрекозов.

– Конечно, надо сходить, - согласился Дамкин. - Только он нас и на порог не пустит. Я на вас сильно обиделся, скажет Карамелькин.

– Да что ты такое говоришь, скажем мы, это же мы, Дамкин и Стрекозов, твои самые лучшие друзья!

– Таких бы я друзей привязывал к пушечному ядру, да и бросал бы в море, ответит Карамелькин, цитируя наш рассказ, - отозвался Дамкин, очень удачно копируя голос программиста.

– Как ты так можешь говорить? Что-нибудь случилось?

– Как это "что"? А кто так сильно обидел меня две недели назад? Знать я вас больше не желаю! Забудьте, что есть такой замечательный человек, такой добрый и ласковый, как Карамелькин!

– Человек должен прощать своему ближнему, скажу я, - продолжил Стрекозов. - Он должен быть выше разных недоразумений! Особенно, если он занимается каратэ с китайцем!

Дамкин задумался, не способный сразу сообразить, что может ответить на этот довод Карамелькин, но так ничего и не придумал.

Через полчаса приехал Шлезинский, к удивлению литераторов, в сопровождении Карамелькина.

Поздоровавшись с литераторами, Шлезинский прошел на кухню и начал выгружать из рюкзака бутылки. Программист Карамелькин посетил туалет и вышел оттуда с довольным видом, как будто получил на работе премию Ленинского комсомола.

Друзья прошли в комнату. Дамкин толкнул Стрекозова локтем и шепнул на ухо:

– Интересно, он еще на нас в обиде?

– Я думаю, он уже забыл, - тихо ответил Стрекозов.

Хотя литераторы и разрабатывали многочисленные сценарии примирения, чаще всего они не успевали помириться со своим другом, так как он сам уже не помнил, что его смертельно обидели. Так случилось и на этот раз.

Карамелькин нашел книжку Стрекозова и воскликнул:

– О! Стругацкие! Я этот роман уже целый год ищу! Чья?

– Стрекозов в библиотеке взял, - сказал Дамкин.

– Стрекозов, дай почитать на пару дней!

– Бери, - согласился Стрекозов. - Для друга не жалко.

– Э! - вышел из кухни Шлезинский. - А где обещанная еда?

– Сейчас придет, - сказал Дамкин, и тут же раздался звонок в дверь.

Это были Сократов и Бронштейн. Каждый из них держал в руке сумку. Из сумки Сократова выглядывал аппетитный батон хлеба с поджаристой корочкой, а из сумки Бронштейна - не менее аппетитный батон вареной колбасы.

Дамкин сглотнул слюну и гостеприимным жестом пригласил гостей войти.

– Много у вас пива? - деловито осведомился Сократов.

– Тебе хватит, - отозвался Дамкин, с горящими глазами смотревший, как Бронштейн вынимает из сумки продукты. - Ух ты! Стрекозов! Смотри, какой славный огурец! Внешним видом очень похож на бумеранг. Если таким кинуть, то он должен вернуться.

Стрекозов вошел на кухню и глазом эксперта, много повидавшего и огурцов, и бумерангов, внимательно осмотрел огурец со всех сторон.

– Должен вернуться, - согласился он. - Вылитый бумеранг!

– Нет, не вернется, - возразил Сократов. - У него вес другой.

– Да говорю вам, что запросто вернется! Смотри, какая у него кривизна! - не унимался Дамкин. - А вес можно подрегулировать, откусив кусочек!

Дамкин откусил кусок огурца и с хрустом прожевал.

– Не вернется, - включился в спор Карамелькин.

– Смотря как запустить, - Шлезинский также оценивающе осмотрел огурец.

– Говорю вам, не вернется!

– Проверим!

Друзья вышли вслед за Дамкиным на балкон. Литератор размахнулся и ловко запустил "бумеранг". Огурец с чавканьем ударился о лысину проходившего под окнами мужика, который тут же разразился неразборчивыми потоками смачного мата. Пока мужик, задрав голову вверх, изощрялся в выражениях и пытался определить, с какого этажа был произведен столь наглый запуск на поражение, друзья сидели, притаившись за балконным ограждением и давясь от смеха.

– Вечно ты, Дамкин, не можешь скрыть своего плохого воспитания, прошипел Сократов. - Из-за тебя я должен сидеть, как партизан в кустах, вместо того, чтобы встать во весь рост и дышать полной грудью!

– Просто Дамкину достался огурец-невозвращенец, - посетовал Шлезинский. - Еврейский, наверно, огурец.

– Если бы мы случайно не попали по этому мужику, орурец непременно вернулся! - не успокаивался Дамкин.

– Ну, во-первых, попали не мы, а ты, Дамкин! А во-вторых, это все достаточно неинтеллигентно, - заявил Сократов. - Это хулиганство напоминает.

– Точно, - согласился с ним Стрекозов. - Бывают же такие свиньи!

– Какое еще хулиганство! Это научно обоснованный опыт! - оправдывался Дамкин. - Стрекозов вот бутылками из-под шампанского кидается - это действительно хулиганство!

– Не так уж часто я кидаюсь бутылками, - скромно ответствовал Стрекозов.

– Это потому, что мы редко пьем шампанское!

Пока любители пива сидели на балконе и выясняли отношения, пораженный огурцом мужчина не успокаивался и продолжал обкладывать злоумышленников народными прибаутками, что-то типа того, что он лично оторвет, начистит и сделает. Если найдет.

– Хорошо говорит! - похвалил Стрекозов. - Я бы в него вторым огурцом кинул, но жалко.

Все осторожно, не вставая с корточек, переместились с балкона в комнату.

– И чего он завелся? - пожал плечами Дамкин. - Подумаешь! Получил бесплатно отличный огурец, может дома доесть... Прям сексуальный маньяк какой-то!

– У нас в НИИ тоже был один сексуальный маньяк, - подхватил его мысль Шлезинский, сощурившись от воспоминаний. - Как он нас всех достал! Мало того, что этот еврей никогда не показывал мне пропуска, так он еще приставал к девушкам. Подкрадется сзади, ущипнет за зад, девушка оборачивается, а он предлагает ей "покататься на лыжах"...

– А как на это реагировали уважаемые девушки? - заинтересовался Сократов.

– Они его обычно посылали! Причем далеко. В нашем институте таких дурочек нет, чтобы с маньяками на лыжах кататься. Особенно летом.

– Сексуальные маньяки очень несчастные люди. Они такие добрые, ласковые, отзывчивые. А все к ним относятся, как к каким-то прокаженным, покачал головой Стрекозов.

– Точно! Вот возьми, например, Карамелькина! - вскричал язвительный Дамкин, подмигивая программисту, который, услышав свою фамилию, оторвался от книжки.

– При чем здесь Карамелькин? Он же не еврей, - удивился его логическому построению Шлезинский.

– Ну и что! Мы же говорим о маньяках, а не о евреях, - напомнил Дамкин. - Ты тоже мог бы просто рассказать о сотруднике вашего НИИ, который тебе не показывает пропуск. А это явно указывает на то, что он маньяк.

– А чего я сказал-то? - вспыхнул Шлезинский. - Я все правильно сказал. Скажи я, что он был простым сотрудником, так вы бы поняли, что он был русским. А он - самый настоящий еврей! И фамилия его была Розенфельд! И него нос - во-о, блин, как рубильник! Да сам Моше Даян по сравнению с ним котенок!

– А вот послушайте лучше анекдот, - предложил Сократов. - Купил как-то еврей огурец и решил сделать из него форшмак...

– Форшмак, к твоему сведению, евреи делают из рыбы, - сказал Шлезинский.

– А ты откуда знаешь? - парировал невозмутимый Сократов. - Еврей, что ли?

– Это я-то еврей? - возмутился обидчивый Шлезинский. - Сам ты - еврей!

– Этого я и не скрываю, - заметил Сократов.

– Я тоже! - всхрапнул Дамкин. - А уж Стрекозов и подавно!

– Но вот почему ты скрываешь свою еврейскую национальность, мне совершенно непонятно, - добил Шлезинского Сократов.

Шлезинский безмолвно хлопал ртом, пытаясь возразить.

– Давайте лучше пиво пить, - перебил их Бронштейн, опасаясь, что сейчас начнется одна из нескончаемых словесных баталий, которые так любили устраивать Сократов и Шлезинский.

– Это интересное предложение, - согласился Сократов. - Я думаю, нам стоит рассмотреть его со всех сторон и выслушать все мнения, чтобы сделать правильный выбор.

– Да садитесь вы к столу! - воскликнул Бронштейн. - Козлы, блин!

Друзья сели за стол, порезали колбасу, огурчики, помидорчики. Дамкин откупорил о край стола первую бутылку пива и приложился к ней губами, показав тем самым пример того, что надо делать, когда в доме есть пиво.

Друзья не замедлили к нему присоединиться.