Тараканьи бега

Глава следующая, в которой Дюша разбирается с дворником Сидором

– Вставай, Дамкин, уже утро! - крикнул Стрекозов в самое ухо соавтора.

Дамкин открыл глаза.

– Я ночью не спал, больной весь после общения с любителями муз, а ты всю ночь храпел! - сказал он возмущенным голосом.

– Это ты всю ночь храпел, а на меня сваливаешь!

– Может быть, - не стал спорить Дамкин, - но я храпел, потому что я бедный и больной. А ты храпел, потому что ты гад и бездельник!

– Сам ты бездельник! - возмутился Стрекозов. - Хватит, Дамкин, лежать на диване! Пора начинать новую жизнь, а ты Вавилонскую башню мне строишь.

– А мы и так начали новую жизнь! И уже давно. Мы теперь безработные, можно и поспать, - лениво отозвался Дамкин.

Стрекозов подошел к стене и возле карты Москвы с обозначенными крестиками местами, где они когда-либо ходили в туалет и которые и в дальнейшем можно использовать по этому же назначению, приколол к обоям исписанный листок бумаги.

– Обрати внимание! Это наш распорядок дня.

– Читай, - вздохнул Дамкин, с трудом продирая глаза.

– Первое. Съездить в редакцию газеты "Колхозное раздолье" и отнести новые рассказы для их публикации и получения приличного гонорара.

– Ты что, написал новые рассказы? - удивился Дамкин.

– Нет. Но мы их с тобой напишем. Это как раз второй пункт.

– Понятно.

– Пункт третий. Сделать физическое внушение соседу Сидору. Чтобы больше не орал по ночам. Исполнитель - Дамкин.

– Ты что, рехнулся? Как же я, по-твоему, смогу сделать ему внушение?

– Ну, не знаю. По шее, например, - предположил Стрекозов.

– А почему это именно я?

– Ну не я же! Смотри, какой ты мускулистый, и какой я хилый. К тому же, я этого Сидора вообще боюсь.

– Ну и что? И я его боюсь! - упрямо возразил Дамкин.

Сосед Дамкина Сидор работал дворником и действительно являлся личностью весьма опасной. Во-первых, он был без ума от советской власти, а во-вторых, он был полный ублюдок.

Во время всенародных праздников и в дни пленумов дворник Сидор выходил на улицу с гармошкой и играл патриотические песни. Пенсионеры во дворе дома поговаривали, что он знает также сотни матерных частушек, но он поет их только проверенным партийным товарищам из соседнего подъезда.

Дворник Сидор мог запросто остановить любого жильца дома и начать обсуждать с ним какую-нибудь статью из "Правды". В случае получения ответов, которые ему не нравились, слал Куда Надо письма. Не анонимки! Все письма были разборчиво подписаны, чтобы его, Сидора, знали Где Надо!

Дворник Сидор был надежным разносчиком слухов. Если у вас сгорел утюг, ушла жена или вы получили премию на работе, все тут же станет известно жильцам дома, даже если они об этом и не хотят слушать. Когда за дело берется дворник Сидор, лучше уж стоять по стойке смирно и внимать ему, почтительно вылупив глаза. Иначе будет только хуже.

Ни Дамкин, ни Стрекозов не возражали, что Сидор любит советскую власть, но весьма утомлялись от его агитаций. Любил бы он ее потише и где-нибудь на Колыме!

Дворнику вечно что-нибудь не нравилось в их образе жизни, и он постоянно поносил их и обличал, как негодяев и тунеядцев. Несколько раз, когда у Дамкина собирались друзья, он вызывал милицию, которая, правда, не приезжала. Неизвестно, сколько писем им было послано Куда Надо. Стрекозов полагал, что из корреспонденции их трудолюбивого соседа Где Надо о них с Дамкиным уже собран пухлый том документации.

Последнее время у Сидора появился новый бзик. Днем или ночью он выходил на балкон и громко орал, что фашизм не пройдет, что коммунизм победит, и все это, в натуре, неизбежно!

Дамкин наотрез отказался делать внушение товарищу Сидору.

– Какие-нибудь еще пункты есть?

– Есть, - сказал Стрекозов, но тут зазвонил телефон.

– Я слушаю, - объявил литератор, подняв трубку.

– Стрекозов? - уточнил Шлезинский. - Маленькое сообщение!

– Слушаю тебя со всем вниманием.

– Сегодня Карамелькин видел очень забавный сон. Он стоял на холодном ветру у входа в Мавзолей. Причем стоял не один, а вдвоем с самим собой. Стоял по бокам от дверей с самурайскими мечами наголо. А на Мавзолее была жирная надпись "АРНОЛЬД"! Ну как?

– Хороший сон, - оценил Стрекозов. - Тема для рассказа.

– Потому и звоню.

– Я понял, - сказал Стрекозов. - К нам сегодня заедешь?

– Не знаю, - ответил Шлезинский. - Меня сейчас дневные заботы одолевают! Пытаюсь разбудить Карамелькина. Он, гад, проснулся, рассказал сон и снова уснул, а я ему вчера обещал, что разбужу его и отправлю на работу.

– Нечего было обещать.

– Желаете поучаствовать в побудке?

– Нет, спасибо.

Друзья пошли на кухню, чтобы сообща приготовить завтрак, и тут в гости к ним заявился ранний гость - Дюша.

– Шел мимо, дай, думаю, зайду, - сообщил он и выставил на стол три бутылки пива. - От почитателя вашего таланта!

– Вот спасибо! - возрадовался Стрекозов. - Это как раз то, что надо!

Друзья уселись пить пиво.

– Поедете со мной на юг? - спросил Дюша.

– А ты когда едешь?

– Завтра, наверное, - ответил Дюша. - Мне "Левый рейс" телеграмму прислал. Вызывают в спешном порядке. А то к ним на пляже всякие уроды пристают, играть мешают, надо помочь!

– Мы о твоих пробивных способностях уже наслышаны, - сказал Дамкин.

– Тут, кстати, случай один произошел, - сказал Дюша, отхлебывая пиво. - Встретил я недавно на одной вечеринке человека, который написал продолжение к "Биллу Штоффу". Он прочитал вслух несколько глав, меня чуть не вырвало! Сплошной плагиат и прямое цитирование вашего романа плюс куча старых ковбойских анекдотов и какие-то шизофренические бредни. Рашид Ломтиков его зовут, этого продолжателя!

– Знакомая фамилия, - протянул Дамкин.

– Хотел я ему дать в глаз, чтобы не похабил замечательное и мною любимое произведение, а потом думаю, вдруг он с вашего разрешения пишет продолжение.

– Нет, - сказал Стрекозов. - Мы никому никакого разрешения не давали, а Ломтикову и подавно.

– Да фиг с ними, пусть пишут! - Дамкин пожал плечами. - Раз ничего своего придумать не могут...

– Так навешать ему?

– Да брось ты! - воскликнули литераторы. - Пусть живет! Нехорошо унижать человека.

– Ясный пень, - согласился добрый Дюша. - Я ведь как Робин Гуд. Суровый, но справедливый. Бью только козлов разных да и то редко... Ладно, ребята, я побежал!

Дюша ушел.

– Теперь понятно, откуда у Ломтикова появился под глазом синяк. Сдаётся мне, Дюша сначала дал ему в глаз, а потом решил у нас спросить, навешать ему или не стоит.

– Суровый, но справедливый! - Стрекозов указал на дверь. - Это тебе, Дамкин, пример для подражания. А ты даже не можешь дворнику Сидору навешать!

– Надо было Дюшу попросить! Как мы не догадались! - Дамкин допил пиво и поставил бутылку под стол, где уже накопилось изрядное количество стеклотары.

Его Величество Случай не замедлил исправить ошибку соавторов.

Простившись с литераторами, Дюша выскочил на лестничную площадку и имел неудовольствие столкнуться с дворником Сидором. Дворник, заметив новое лицо, не растерялся и тут же ухватил Дюшу за пуговицу.

– Тебя как звать?

– Дюша, - честно признался парень.

– На шестом этаже у мусоропровода не ты наблевал?

– Не я.

– Надо с тобой провести культ-массовую работу, Дюша, - серьезно сказал Сидор, не выпуская из рук добычу. - Чтобы ты больше не ходил к этим диссидентам. Их вообще скоро в Америку вышвырнут! Я уже послал донесение.

Дюша, которому на его веку приходилось встречать достаточно уродов, нравоучительно ответил:

– В Америку, папаша, не вышвыривают. В Америку сваливают!

– В Америке страшно жить, - доверительно сообщил Сидор. - Безработные вокруг, негры мрут с голоду. Женщин там прямо на улице насилуют!

– Ладно, папаша, мне пора, - сказал Дюша и, оторвав руку Сидора от своей пуговицы, направился к лифту.

– Эй! - окликнул его дворник Сидор, цепко хватая за рукав.

– Ну что еще?

– Вот ты мне скажи, планы партии - планы народа? Или нет? Или ты, как эти?

– Как кто?

– Как Дамкин со Стрекозовым!

– Нет, где уж мне быть таким!

– Ну вот! А ты к ним чай гонять ходишь! - воодушевился дворник. - Они уже давненько Родиной торгуют!

– Случай, папаша! Если у тебя с головой что-то не в порядке, так чего ты ко мне пристал? Тебе же не ко мне, тебе лечиться надо...

– Я, к твоему сведению, не папаша, а дворник из энтого дома! Так что ты мне не тыкай! Акула ты империалистическая! Нацепил вражеские штаны и ходишь весь оборванный, как капиталист! Да я за таких, как ты, на фронте кровушку свою в окопах проливал!

В каком окопе Сидор проливал свою кровушку, было не совсем понятно. Нигде он кроме трехкратного посещения психушки не был. Но вот называть Дюшу разными экзотическими словами было с его стороны грубой тактической ошибкой.

Через какое-то мгновение дворник Сидор громыхал по лестнице, а Дюша бежал за ним, пиная под зад ногами!

– Я тебе покажу, жопа, акулу империализма!

Дамкин и Стрекозов, выскочившие на шум, радостно следили за событиями со своей лестничной площадки, а когда дворник кувырком вылетел на улицу, перешли на балкон.

Дюша прислонил Сидора к фонарному столбу и, помахивая пальцем перед носом, отчитывал, как нашкодившего школьника. Дворник живо кивал головой, видимо соглашаясь с доводами Дюши и выражая ему всяческое уважение. Наконец, Дюша дал ему на прощание звонкий подзатыльник, плюнул и пошел по своим делам.

– Грамотная работа! - в восхищении промычал Дамкин.

– Да, знатно он его умочил. Не хуже Арнольда! - согласился Стрекозов. - Пойду зачеркну третий пункт как выполненный...