Тараканьи бега

Глава следующая, в которой Света собирается замуж

Как ни обидно, но в туалете человек проводит значительную часть своей жизни, особенно если туалет совмещен с ванной. Может быть поэтому, а может по причине совсем уж неведомой, все знакомые Дамкина и Стрекозова тщательно приукрашали двери этих заведений какими-нибудь значительными табличками, откуда только не снятыми.

У Карамелькина на туалете висела внушительная табличка: "Комиссия по контактам с общественнымм организациями", у Бронштейна - "Амбулатория", у Сократова - грустная "Не влезай - убьет!" и чуть ниже - "Посторонним вход воспрещен".

У литераторов Дамкина и Стрекозова раньше висела очень оптимистичная "Проверено, мин нет!", но потом они ее сняли и повесили попроще "Кабинет". Эту табличку Стрекозов украл в одной из редакций и сначала хотел подарить редактору Однодневному.

В самом сортире висели два ящика. На одном было написано "Для Стрекозова", и в нем лежали свежие стихи Дамкина, а в другом - с точностью наоборот. Стихи стоили друг друга, и редкий листок бумаги выходил обратно из этого "Кабинета". Но зато такая цензура всегда пропускала сквозь свое сито только действительно талантливые произведения!

Секретарша литераторов Света вышла из уборной со стопкой мятых листов в руках.

– Это просто возмутительно! - сказала она Дамкину и Стрекозову.

– Э! - воскликнул Дамкин. - Там же написано "Для Дамкина" и "Для Стрекозова"! Остальным читать нельзя! Следует пользоваться туалетной бумагой!

– Как будто у вас есть туалетная бумага!

– Бумаги у нас нет, - флегматично согласился Стрекозов. - Поскольку нет денег на бумагу...

– Бумаги нет, но это не повод, чтобы читать этот маразм! - Дамкин отобрал у секретарши листы. - Надо было просто использовать по назначению!

– Но это же пошлость!

– Где? - Дамкин взглянул на верхний листок и прочитал:

– Или вот это, - воскликнула секретарша литераторов, помахав потрепанной салфеткой:

– Разве это пошлость? - удивился Дамкин. - Это сама жизнь.

– По-моему, очень вдохновенное и красивое четверостишие, - согласился Стрекозов.

– Как вы можете так жить? Вместо того, чтобы писать разные неприличности, искали бы лучше работу! У вас нет денег даже на хлеб.

– Что поделать, временные трудности, - Стрекозов потянулся за бубликом, который принесла секретарша. - Как-нибудь переживем.

– Я знаю, как вы переживете, - сказала Света. - Будете сидеть и ничего не делать, пока кто-нибудь пожрать не принесет.

– Вот что значит выдержка! - поддержал Свету Дамкин.

– Тунеядство, а не выдержка! - возмутилась секретарша. - Если у вас нет денег, пошли бы мешки грузить на вокзале.

– Как только мы пойдем грузить мешки, мы тут же станем пролетариатом и перестанем писать, - отверг это предложение Дамкин. - А настоящие литераторы должны быть деклассированным элементом и жить только на то, что заработают своим ремеслом.

– Нет, так дальше жить с вами нельзя!

– Да брось ты, Светка, что случилось? Тебе с нами плохо?

– В общем-то, мне было с вами очень весело, - признала Света. - Но всему хорошему на свете приходит конец... Я вас бросаю...

– Света, - оторопел Дамкин, - А как же Шнобелевская премия, белый "Мерседес", поездка в Париж? Как же мы без тебя погуляем по Елисеевским магазинам?

– Я уже не верю в это, Дамкин, - сердито отрезала Света.

– А зря, надо верить! - доверительно сказал Стрекозов. - Не переживай, все будет очень хорошо и даже еще лучше. Надо только немного потерпеть.

– Нет, ребята, - Света достала зеркальце с помадой и начала красить и без того яркие губки. - Я ухожу.

– Насовсем? - Дамкин сел, чтобы не упасть. - И больше никогда...

– Ну, почему же никогда! Я буду иногда с вами встречаться, или вы будете ходить к нам в гости.

– К кому это "к нам"?

– Ко мне и моему мужу. Через неделю я выхожу замуж.

Литераторы молча уставились на свою секретаршу, как великие немые комики Великого Немого кино. Прошла тягостная минута...

– Ты что, с дуба рухнула?

– Нет, не рухнула! И не с дуба! - обиделась Света.

– Ты только не обижайся, - попросил Дамкин. - Этим летом с секретаршами прямо проблемы... У редактора Однодневного секретарша Люся без разрешения улетела на Сахалин и прямо под венец. Стихийное бедствие какое-то!

– Слушай, я что-то ничего не понимаю! Какой еще замуж? - никак не мог осознать Стрекозов. - Какой еще муж, кроме меня или Дамкина?

– Муж необыкновенный! - сказала Света жизнерадостно. - Красивый, мужественный, добрый, богатый! Он тоже литератор. Я еле-еле отпросилась у него с вами попрощаться...

– Ладно бы ты выходила замуж за прокурора. Что у нас в доме, литераторов не хватает!

– Так это же хороший, признанный литератор! У него скоро роман выходит. На производственную тему, но очень интересный!

– И кто он такой?

– Его фамилия Торчков, - Света опустила глаза.

– Что?! - у Дамкина и Стрекозова на два дюйма отвисли челюсти. Могли бы отвиснуть и на три, но больше не получалось. - В своем ли ты уме? Это же самый большой урод, с которым мы сталкивались! Да мы вот сейчас возьмем вилку, да без ножа его зарежем!

Дамкин обессиленно сполз с дивана, ничто уже не держало его в этой жизни. Стрекозов охватил голову руками и завопил:

– Торчков!

– Да, - повторила Света.

– И ты будешь носить фамилию Торчкова, - прошептал Стрекозов, закатывая глаза и делая вид, что теряет сознание.

Дамкин всхлипнул. Стенающий Стрекозов повалился на Дамкина, и вместе они упали на пол.

– Да ладно вам, не переживайте, - Света тоже шмыгнула носом, а потом неожиданно улыбнулась. - Я пошутила!

– Пошутила? - воскликнули литераторы, и лица их тут же просветлели. Какие мрачные у тебя шуточки! Да от таких шуток можно очнуться в морге. Разрыв селезенки получить!

– Слушай, Дамкин, - предположил Стрекозов. - А что бы ты сказал, если бы очнулся в морге? Представляешь, горы обнаженных трупов...

– Ну... - задумался Дамкин. - Я бы подумал, что попал на нудистский пляж... Светочка, а что это ты так шутишь ни с того, ни с сего?

– Ага! Я секретарша у литераторов, которые ничего не пишут, только пиво пьют! Мне даже стыдно становится...

– Это мы-то ничего не пишем? Да ты что? А это ты видела?!

Друзья бросились бегать по комнате с возгласами: "Где же она? Ты куда ее положил? Я видел ее недавно здесь!"

Наконец поиски увенчались успехом. В руках у Дамкина оказалась папка с толстой рукописью.

– Вот, смотри какой толстый роман! Это "Последние похождения Билла Штоффа" - третья, заключительная часть нашей эпопеи! Мы с Дамкиным уже три дня не разгибаясь работаем, в поте лица, как негры в Южной Родезии, а тут приходишь ты и собираешься замуж за какого-то идиота! Вот, смотри! Как только ты его перепечатаешь, роман можно будет носить по редакциям!

– Как? - удивлялась Света, листая исписанные корявым почерком страницы. - И когда вы успели?

– Недавно был творческий подъем, - скромно потупились литераторы.

– Дамкин, ты самое светлое пятно в моей жизни! - выдохнула Света.

– А я, значит, твое самое темное? - обиженно спросил Стрекозов.

– Ой, мальчики! Не смотря на то, что вы такие поросята, как же я вас все-таки люблю! - вскричала Света и бросилась обнимать авторов "Билла Штоффа".