Тараканьи бега

Глава следующая Поросята

Дом, где жила Маша, был огромный, сталинской постройки, с разными башенками, шпилями, фигурами античных героев, которых удачно замаскировали под рабочих с серпами и колхозниц с молотами. Задрав головы, литераторы долго разглядывали внушительную многоэтажность.

– Очень много архитектурных излишеств, - заклеймил Дамкин.

– Живут же люди, - согласился Стрекозов, толкая тяжелую дверь с ручками из красной меди.

Они вошли в огромный холл, украшенный зеркалами, картинами и пальмами в кадках. На полу лежал большой ковер, о который Стрекозов тут же с удовольствием вытер ноги. По мнению Дамкина, не хватало только бассейна, а то тут и жить можно было бы! Мягкие кресла стояли вдоль стен, в углу мерцал экраном телевизор, рассказывая о том, как зажимают арабов в далекой Палестине. За стойкой сидела женщина, которая при появлении литераторов устремила на них подозрительный взгляд. Два неизвестно откуда появившихся милиционера преградили Дамкину и Стрекозову путь.

– Молодые люди, вы куда? - поинтересовалась женщина, привстав со своего кресла. На ее груди красовался значок ударника коммунистического труда.

– К девушке по имени Маша, - доложил Дамкин. - Квартира пятьдесят! Седьмой этаж! Как выйдем из лифта - налево!

Женщина неодобрительно осмотрела потертые джинсы литераторов и достала регистрационный журнал.

– Ваши фамилии?

– Дамкин, - сказал Стрекозов.

– Стрекозов, - сказал Дамкин.

Проверив по списку и обнаружив названные фамилии, вахтерша с сожалением подала знак милиционерам, те расступились.

– Лифт там, - указала женщина.

– Очень хорошо! - с энтузиазмом молвил Дамкин. - Большое вам спасибо!

Лифт тоже был с зеркалом. Стрекозов пригладил свои торчащие в разные стороны волосы, Дамкин смахнул пылинку с плеча соавтора.

Они вышли на седьмом этаже и нашли пятидесятую квартиру. Из-за двери доносилась музыка и соблазнительный запах еды.

– Здесь, - шепотом сказал Дамкин и приготовил букет.

Стрекозов решительно нажал кнопку звонка.

Машенька была одета в короткую юбочку, ее стройные ноги красиво обтягивались черными чулками с сеточку, волосы были зачесаны назад и хитро завязаны в узел, из которого торчали две серебряных шпильки, что делало Машеньку похожей на японскую красавицу.

– О! - обрадовалась она. - Дамкин и Стрекозов! Проходите!

– Поздравляю тебя, Маша, с днем рождения! - сказал Дамкин галантно и, вручив ей букет, звонко чмокнул девушку в щеку.

Стрекозов, присоединяясь к пожеланиям соавтора, протянул Машеньке второй букет и, чмокнув в руку, осторожно спросил:

– Маша, а господина Однодневного у тебя на дне рождения не ожидается?

– Он сейчас в командировке и не смог приехать, - с сожалением молвила именинница.

– Слава труду! - выдохнул Стрекозов, и они прошли в комнату.

– Друзья! - объявила Маша. - Это Дамкин и Стрекозов, авторы знаменитого романа "Похождения Билла Штоффа"!

– О! - простонали гости, с восхищением глядя на Машеньку.

– У меня на дне рождения был сам Андрей Макаревич, - похвастался один из гостей, прыщавый юнец в очках с затемненными стеклами. - Но Дамкин и Стрекозов - это тоже неплохо!

– Слушай, Дамкин, - шепнул Стрекозов, - похоже, мы тут будем этакими "свадебными генералами"...

– Подумаешь! - отозвался Дамкин. - Я вижу на столе бутылку армянского коньяка. Ради нее я готов побыть хоть "свадебным майором"!

– Знакомьтесь, - сказала Машенька и упорхнула в другую комнату.

Гостей было семеро - четыре молодых человека с одинаковыми прическами, словно они стриглись у одного парикмахера, не знавшего других стрижек, и три девушки, щедро намазанные косметикой, "отштукатуренные", как любил выражаться Дамкин. Одну из девушек Дамкин помнил, она была вместе с Машенькой у него на дне рождения, и литератор весело помахал ей рукой.

– Сергей, - представился один из парней, нехотя приподнимаясь с мягкого дивана. - Читал ваш роман. Слабовато, конечно, в стиле старичка Хармса, но ничего, читать можно. Надеюсь, вы принесли книжки, чтобы подарить нам с дарственными надписями?

– Мы не издавали наш роман, - сообщил Дамкин. - Поэтому книжки у нас пока нет.

– А я где-то видел... - Сергей огляделся, как будто ожидая увидеть вокруг с десяток книг Дамкина и Стрекозова, - что его продавали на улице...

– Это самиздат, - сказал Стрекозов. - "Билл Штофф" давно ходит в списках. С него ксероксы снимают и даже от руки переписывают.

– Это не то. Книжка должна быть настоящей, официально изданной, важно протянул Сергей. - Вот я поэт, уже целых полгода пишу стихи, скоро у меня выходит книжка в издательстве "Популярная литература". Хороший писатель должен издаваться!

– Правда? - язвительно усмехнулся Дамкин. - А я думал, хороший писатель должен прежде всего писать!

– Ну, это, конечно, тоже не помешает...

– Майкл, - протянул Стрекозову руку высокий бородач с мутными глазами.

– Американец? - доброжелательно поинтересовался Стрекозов.

– Нет, но родился в Бостоне.

– У Майкла отец работал в США! - выпорхнула из соседней комнаты Машенька.

– Это круто, - покивал Дамкин. - У Стрекозова тоже папа раньше работал в Канаде. Советским резидентом. По заданию из Центра ему необходимо было родить в Канаде ребенка, вот и появился Стрекозов. Потом, правда, оказалось, что задание было не отцу Стрекозова, а какой-то женщине-резидентке, и не в Канаде, а в Японии, и родить надо было не мальчика, а девочку... Но не убивать же теперь младенца? Так Стрекозов и остался жить на белом свете...

– А кто сейчас его отец?

– Сейчас он тоже резидент, но в какой стране - это государственная тайна. Даже Стрекозов этого не знает.

– А у меня отец - заместитель министра легкой промышленности, неизвестно зачем похвастался прыщавый юнец, у которого на дне рождения был "свадебным генералом" Андрей Макаревич.

– Вообще-то, я вас как-то не так представлял, - сказал четвертый молодой человек по имени Гена, чем-то похожий на кенгуру.

– А как же?

– Ну, я думал, что вы такие здоровенные парни, желательно еврейской национальности, с усами...

– Ничего страшного, - усмехнулся Стрекозов. - Дамкин еще достаточно молод, а позже у него вырастут усы и все остальное, что так необходимо здоровенному парню с еврейской национальностью!

– Давайте, я познакомлю вас с девушками, - сияя, предложила именинница. - Оленьку вы знаете, а это Танечка и Любочка. У Танечки папа генерал армии, а у Любы - работает в области внешней торговли!

– О! - округлял глаза Дамкин, целуя девушек в щечки.

– Вы пишете что-нибудь еще? - поинтересовался Гена, видимо, смирившийся с тем, что Дамкин не еврей.

– Конечно, - кивнул Дамкин.

– Вот моя визитная карточка, позвоните, когда у вас появится что-нибудь новенькое. Я обязательно заеду, возьму почитать рукопись.

– Может, за стол сядем? - тонко намекнул Стрекозов, у которого при виде накрытого стола забурчало в животе.

– Должен подъехать еще один человек, - сказала Маша. - Вы пока пообщайтесь!

Дамкин и Стрекозов сели к столу. Невоспитанный Дамкин, не удержавшись, протянул руку к бутылке коньяка и, отвинтив пробку, налил себе и соавтору.

– Скажите, - спросила Танечка, - а вы такие же крутые ребята, как Билл Штофф?

– Мы круче! - сознался Дамкин, опрокинув рюмку.

– Да нет, - ответил Стрекозов. - Мы люди тихие и очень далеки от своих литературных героев.

– А кроме "Билла Штоффа" вы сочинили что-нибудь?

– Ага, - сказал Дамкин. - Стрекозов, например, автор популярного лозунга "Слава КПСС!" и не менее известного "Слава труду!". Очень лаконично и талантливо, правда? Главное, какой фантастический тираж!

Стриженая девушка Люба с большим декольте поправила блузку и томно спросила:

– А почему вы не сочиняете анекдоты?

– Анекдот, - важно сказал Дамкин, - это народное творчество. Если такие профессионалы пера, как мы, станут сочинять анекдоты, что останется делать народу?

– Понятно, - молвила Люба.

– Что-то Ломтиков задерживается, - забеспокоилась Машенька. - Он просил без него не садиться. Литераторы, может, почитаете что-нибудь?

– Отчего ж не почитать, - согласился Стрекозов, доставая записную книжку. - Есть у нас парочка новых рассказиков.

Стрекозов нашел нужный рассказ и передал соавтору. Дамкин громко прокашлялся и с выражением начал читать. Рассказ был о том, как литераторы Дамкин и Стрекозов ездили в зоопарк смотреть на слона. Гости слушали напряженно, Маша даже выключила магнитофон. Каждый был готов засмеяться, но рассказ почему-то оказался совсем не смешной.

– Хм, - задумчиво хмыкнул Гена, когда Дамкин прочитал последнюю строчку. - Это вы о себе написали?

– Нет! - воскликнул Стрекозов. - Это наши однофамильцы!

– Я иногда завидую литературным героям Дамкину и Стрекозову, - сказал Дамкин задумчиво. - Стрекозов в рассказе запросто даст кому-нибудь в нос, а вот живой Стрекозов себе этого никогда не позволит. Интеллигент!

– Кстати, Дамкин, - неожиданно оживился Сергей, - у вас джинсы порвались на коленке.

– А, - отмахнулся Дамкин, - это уже давно...

– Не хотите ли купить джинсовый костюмчик? - предложил Сергей, доставая из черной кожаной сумки джинсы и куртку с надписью "Монтана". Для вас - отдам недорого!

– Да нет, - сказал Дамкин. - Я ношу эти старые джинсы не потому, что у меня нет новых...

– У него целый шкаф новых джинсовых костюмов, - вставил Стрекозов.

– Просто я люблю именно эти джинсы. Это, если хотите, дурная привычка. Как курение.

– Ну, как хотите, потом будете жалеть.

– Давайте послушаем музыку, - попросил прыщавый молодой человек. Его просьбу исполнили.

– Обожаю "Бони М"! - воскликнула Таня. - Когда их концерт был в Москве, я сидела в первом ряду! Я была так счастлива! А вам какие группы нравятся?

– "Левый рейс", - сказал Стрекозов, вспомнив своих друзей.

– Не слышала.

– Я, когда был в Америке, - важно сообщил Майкл, - один раз с самим Джоном Ленноном встречался на парти. Правда, тогда я еще плохо говорил по-английски.

– Ну и что? - пожал плечами Дамкин. - Я почти каждый день с самим Шлезинским встречаюсь.

– Шлезинский, это кто?

– Стыдно не знать Шлезинского, - пожурил его Дамкин. - Это же один из лучших рок-музыкантов нашей страны!

– Я помню, - сказала Маша, - Однодневный тоже говорил что-то о Шлезинском, но тот Шлезинский, кажется, был каким-то алкоголиком.

– Это тот самый и есть, - согласился Дамкин. - Он, правда, не алкоголик, но выпить любит. Алкоголизм, кстати, не мешает быть гениальным музыкантом. Чайковский, например, вообще был гомосексуалистом, а Джон Леннон - наркоманом. Разве это что-то меняет?

– Литераторы, - спросила Машенька, - а почему Однодневный вас называет поросятами? Что он имеет ввиду?

– Наш возраст, разумеется, - невозмутимо ответил Дамкин, наливая себе еще рюмку. - Сам-то он уже свинья, а мы пока не доросли.

И тут позвонили в дверь. Подпрыгнув от радости, Маша бросилась открывать.