Тайна Дракона или пироги с капустой (СИ)

Глава 34

Мне сегодня было особенно тяжело проснуться. Дремучий, тяжёлый, сковывающий меня сон не давал шевельнуться

Я хотела вырваться из сна, проснуться, понимала, что сплю, но мне никак не удавалось открыть глаза.

Я будто пришла к себе в московскую квартиру, а там серо, пусто. В смысле вся мебель стоит по местам.

Моя квартира, но какая то не моя. Из коридора я вижу угол дивана, того, старого зелёного диваны с потёртыми, ржавыми от старости замурзанными подлокотниками. Того самого, с которого мой муж помогал отечественному футболу пропускать голы и позорить спортивные традиции… и будто всюду песок, будто барханами присыпавшие пол и мебель. И звук ветра, такого, как будто вьюга гуляет по квартире. Холодно, всё жёлтое, тонкое и мрачное, как старый пергамент. И никого…

Разбросаны вещи, на кухне продукты не убраны в холодильник, полная раковина немытых плошек. Саша обычно так делал. Мне будто тяжело идти, хочу пробраться к кухне и навести порядок, а ноги не двигаются. Я опускаю глаза в пол и вижу, всё засыпано песком. До колена.

И будто окно открыто, ветер вздымает занавеску клубами, я хочу добраться до окна, выглянуть, никак не могу дотянуться. В последнюю секунду занавеска отлетает, а там за окном, до самого горизонта песок…

Я проснулась, встряхнула головой. Какой странный, тяжёлый сон. Я вынырнула из него внезапно, как то вдруг. Время было часа четыре утра, орали петухи, значит и мне пора.

Я одевалась, сон постепенно стирался. Я прислушивалась к каждому шороху, изводила сама себя тревожностью. Всего несколько часов отделяло меня от визита Виконта. Я до стих пор не могла восстановить все события. Они тоже были похожи на сон. В момент, когда виконт рухнул от дубинки Ханны, я подумала, что удар бабуси был так силён. Только сейчас до меня дошло, что это сражались волшебные силы между собой. Ханна на самом деле лесная ведьма. Свалила она викорнта силой магии. Она именно та, как о ней говорили люди. Виконт не человек, а опальный й сын дракона.

А я? Как я оказалась в этом мистическом даже не треугольнике, а многоугольнике?. Алчность, корысть, чужие жизни, смерти, драконы, ведьмы — всё заварилось в тягучую смолу и отсюда не вырваться. Что же мне делать. Внезапно я села на кровать, у меня стало пусто под коленями: я вспомнила, что говорила мне Ханна в последнюю минуту. Взмахнув своей клюкой, она растворилась в лунном сиянии, вместе с ней исчез виконт, но Ханна успела сказать… Да, она сказала, что я получу сигнал и пойму, что мне надо явиться к ней в лес. Я пыталась вспомнить: какой сигнал?

Конечно, я не забывала и о вчерашнем вечернем “чаепитии” с Николосом. Я напугала его, но надолго ли. Теперь мысли о том, что мне надо бежать в другой город поостыли. Меня ищут и правильнее сейчас затаиться. Я, честно говоря, вообще не понимала, что делать. Итак, объявившийся виконт внезапно исчез, лесная ведьма объявила меня под своей защитой, а Николас затаил мечту всё же сдать меня за 50 монет. Ужас. Решила дальше играть роль жены, печь свои булки и думать, думать.

Вышла на задний двор, привычно прошлёпала забрать опару из погреба. Шла в дом, слышала, как Магда воркует со своим поросёнком. Интересно, как она собирается его потом зарезать. Вероятно, этому свину стать беконом не грозит. Будет расти домашним питомцем Магды. Уж такая у них любовь, хоть она и называет его “своим кошелёчком”.

Я занималась обычными делами, а у самой от напряжения ныл живот. Добавила в опару муки, засметанила тесто (это я так называла консистенцию, когда в первый прикорм мукой опару замешивала как густую сметану.) Часть теста отставила в сторонку. Решила сегодня сделать плюшки. Яиц у нас прибавилось достаточно, можно и сдобой побаловаться. Взбивала яйца, сахар, достала тёплых сливок, развела опарой, поставила в тёплое место. Скоро пришла Берта. Чистенькая, волосы опрятно подобраны под косынку, холщовая юбка в пол, чистый фартук — помощница у меня была на славу. Берта засучила рукава и всё понеслось по накатанной.

На завтрак сегодня был омлет, хлеб, масло, сливки и ягодный рулет. Как мне хотелось приготовить сладкий, маковый, такой, чтоб внутри мак от сахара распирило, да чтоб корочка пропеклась до коричневого золота. Или ореховый с чёрным самаркандским изюмом. Только подумала про вкусняшки, настроение у меня улучшилось.

Тревога немного отступила, правда, я перепуганной синичкой вздрагивала от каждого звука.

— Бэлка, а что сегодня будет на обед? Может, побалуешь нас пельменями?

— Конечно, дорогая моя Магда. Почему бы нет. Слушайте, не хочу вас обидеть, но спрошу, ладно?

Магда несла ко рту кусок рулета, зависла, настороженно завращала глазами:

— Ага, спроси.

— Вот вы поросёнка своего каждый день в пятачок целуете. Как вы из него колбасу будете делать?

Магда обиженно захлопала глазами я видела, у неё рот скривился, задрожал подбородок: вот вот заплачет.

— Магда, дорогая, вы чего. Я же почему спросила. Давайте, мы вам этого поросёнка оставим, а другого купим на колбасу. Только вы к нему не привязывайтесь хорошо?

Магда счастливо закивала, Николас по привычке промолчал. Он со мной после эксперимента с чёрной сахарной змеёй почти не разговаривал. Вот и отлично. Я надеялась, он надолго замолкнет. Ишь ты, бизнесмен разнесчастный. Гадо же, как ему в голову эти 50 монет запали.

Николас допил свой чай, молча вышел во двор. Магда проводила его глазами, шёпотом спросила у меня:

— Чего Николас смурной последние дни ходит? Может, вы поссорились, а?

— Нет. Магда, Николас взрослеет с каждым днём, смотрите уже каким хозяином стал. Просто он на людях всегда теперь серьёзный.

Вернулся Николас, принёс дрова, аккуратно ссыпал их перед печью, гаркнул командирским голосом:

— Берта, чего сидишь! Сложи всё аккуратно, да смотри, чтоб соринки рядом не осталось.

— Ну и ладно. — Магда встала, подтянулась: — Пойду в лес. Бабы говорят, лисичек в дальнем лесу, в бору сосновом повылазило. Может наберу, так засолим?

— В лес не ходи сегодня. Ни в сосновый, никуда в другой. Кабаны лютуют, как взбесились. Охотники говорят, много бед творят. — Николас и правда сегодня был особенно грубым, несдержанным.

— Ишь ты, — Магда призадумалась, тогда, Бэлка, тут тебе помогать буду.

Николас пошёл встречать первых работников. Магда с Бертой сплетничали за работой, мыли кости селянам.

Распогодилось. Я открыла окна, тревожным пограничником смотрела вокруг. После злополучной ночи я чувствовала себя как на пороховой бочке. Мысленно обращалась к моменту, когда появился виконт. Ничего не понимаю. Помню его лицо, глаза. Виконт сплошная загадка. До сих пор не могу разобраться, чего ему от меня надо. Если бы Ханна не сказала, что я под её защитой, я бы уже бежала выпучив глаза, пряталась в скалах, искала где мне спастись.

Сколько это будет продолжаться? Когда нибудь у меня наступит покой в сердце? Почему все меня хотят сожрать, сжечь, убить. Дракон, король Грегори, Николас, да и виконт вместе с ними прям никак не решат, какую отбивную из меня смастерить.

Не передать, как меня подкосила новость, что мой, так называемый “папаша” прекрасно знал, что отправлял меня на погибель да ещё и две баржи леса приплатил. Всего за зерно, которого хватило бы на месяц, два — отправил на смерть собственного ребёнка. Ну не урод?

День катился к обеду, Берта накрывала стол на террасе. Работники уже расселись, я достала испечёный хлеб, вдыхала изумительный запах, резала каравай крупными ломтями. Я собиралась заняться плюшками, вышла во двор забрать со скамеечки корзину с яйцами. Неожиданно в калитку влетела женщина:

Она орала как ужаленная аспидом:

— Увела наших мужиков!

Это она мне что ли? Не поняла, ответила ей, что первое в голову пришло:

— Ваши мужики работают за хлеб. Несут вам, дурам безруким, хлеб на ужин и сами не голодные.

Интересно что это было: аттракцион ревности или зависти? Я повернулась к Айне, тут же оказавшейся возле меня. Собака наплевала на осторожность, моя защита для неё оказалась важнее. Айна плотоядно облизнулась и наклонила голову. Опасный знак, я сразу вспомнила Габриэллу с разорванным горлом.

— Айна, спокойно, милая, я сама.

Я держала в руках корзину с яйцами. Женщина продолжала орать:

— Они теперь на тебя батрачат, сучка!

— Что ты сказала? Это ты мне? Про сучку?

— Да! И верни моё яйцо, что мой муж заплатил тебе за пирог.

Я достала яйцо из корзины, размахнулась и швырнула его точно в цель: в лоб скандалистке:

— Это яйцо?

Женщина от удара села в пыль. На лбу у неё наливался фиолетовый синяк, перемазанный растёкшимся желтком. Она ошарашенно смотрела перед собой. не понимая, что случилось.

Я повернулась к столу, за которым сидели мои гости, человек 10 мужиков:

— Ну, что, девочки. Ой, а что это вы с усами. Кто ещё не спросил разрешения у своей мамочки?

Видела, как у мужиков наливались яростью глаза, сжались кулаки. Ну да, наверное, за всю историю их городка мужиков впервые назвали девочками. Мне хотелось продолжения банкета. Я ведь боялась каждый день, старалась для всех, пыталась всем угодить. И вот он, незаслуженный плевок в душу. Менгя несло, я придерживала корзину одной рукой, другой погрозила кулаком в сторону усатой братии за столом:

— Смотрите мне, чья ведьма прибежит сюда и рот откроет, тот будет платить 2 яйца за пирог, понятно?

Николас улыбался. Странно, это он поддержал меня или мужиков? Я думала он вскочет, сделает мне замечание, что я мужиков обозвала. А, чёрт с ними со всеми. Надоели.

Вдруг посреди лужайки я увидела чёрную кошку. Она совершенно спокойно сидела, смотрела мне в лицо. Я не сводила с неё глаз. Блестящая, чёрная, шёлковая шерсть. Янтарные, пылающие изнутри жёлтым светом большие глаза, настороженно поднятые ушки. Замершая в позе сфинкса агатовая красавица смотрела мне в глаза. И, кажется, кошку не видел никто, кроме меня. До меня дошло, это знак от Ханны.

— Айна, идём! — я, не оборачиваясь, поставила корзину с яйцами в траву, пошла к лесу.