Тайна реки Семужьей

Глава тридцатая СТРАННЫЕ НАХОДКИ

Прохор Петрович и Федя привели притихшего мокрого Барбоса в пещеру. Несколько позднее поднялся за ними и старый Каллуст.

У входа в пещеру пастух увидел вытянувшегося, неестественно длинного Тола. В неподвижных глазах собаки застыли бронзовые огоньки — отсветы фонаря. Старый Каллуст присел над Толом. Медленно перебирал он сухими пальцами длинную, еще теплую шерсть собаки. Потом он с трудом заставил себя подняться и подойти к людям. Ни слова не сказал старый Каллуст никому. Зачем было говорить? Показывать недостойную мужчины слабость? Пес был верным помощником старика, и гибель Тола была только его утратой…

Прохор Петрович осматривал отобранный Володей у Немого рыбацкий нож — с коротким широким лезвием и длинной толстой рукояткой из некрашеного дерева.

— Хорош! — заметил бригадир, возвращая трофей Володе. — После такого ножа… доктору нечего делать.

Прохор Петрович отвернулся от Немого и стал обыскивать Барбоса. Один карман у него был рваный и пустой. Во втором тоже ничего интересного не нашлось; какая-то грязная тряпка, служившая, вероятно, носовым платком, спички и Володины очки, которые он тут же вернул обрадованному хозяину. Удивил всех пистолет Барбоса. Это был старый «кольт», ободранный усердной ошкуровкой настолько, что от фабричного клейма и года выпуска остались лишь затертые линии. Ствольная накладка и рукоятка пистолета были усеяны глубокими черными раковинами. Так же выглядел и наган, отобранный у Немого.

— Да-а! — Прохор Петрович покачал головой. — Оружие…

— Настоящее бандитское! — пояснила Наташа.

Барбос не ответил, даже головы не повернул в сторону девушки. После бурного сопротивления и неудачной попытки к побегу Барбоса охватило полнейшее равнодушие ко всему, что происходило с ним и вокруг него. Он испытывал лишь одно чувство — страшный, пронизывающий все тело холод.

— Разреши переодеться? — обратился он к Прохору Петровичу, с трудом шевеля застывшими губами. — Продрог весь.

Барбосу развязали руки. Неловко ступая одеревенелыми, негнущимися ногами, он прошел с Володей к глубокой естественной нише. Забрался в нее, достал суконные брюки, свитер и старую стеганку с прожженной полой. Переодеваясь, Барбос незаметно переложил из потайного кармана брюк за пазуху незамеченный при обыске красный кисет с желтыми ягодками. Расстаться с ним он не мог даже сейчас.

Прохор Петрович выждал, пока Барбос переоденется, и спросил:

— Откуда у вас пистолет?

— Купил.

— У кого купили?

— У мальчишки.

— У какого мальчишки?

— Не знаю. Возле кино болтался…

— У мальчишки! — Прохор Петрович обернулся к товарищам. — Надо осмотреть пещеру.

— Обязательно, — поддержал его Федя. — Проверим, что у них тут за хозяйство.

Хозяйство в пещере оказалось довольно богатое. В глубине естественной ниши, из которой Барбос достал запасную одежду, нашли запасы продовольствия: крупяные концентраты, консервы мясные и овощные, масло, сгущенку. На вбитых в камень кованых крюках висели две крупные соленые семги. Возле них на дощатой подставке стоял плоский, удобный для переноски бидончик с керосином. В старом фанерном ящике хранился кое-какой инструмент — топор, молоток, плоскогубцы и наждачные бруски. Тут же стояли прислоненные к стене небольшие самодельные железные вилки, насаженные на длинные, почти в рост человека, деревянные колья.

— Вот они чем семгу били! — вспыхнул Васька и подскочил к Барбосу. — Браконьеры!

Барбос взглянул на мальчугана, и тот невольно отступил за Федю. В сумраке вместо глаз с лица Барбоса смотрели пустые черные впадины.

— Семгу?.. — Прохор Петрович поднял одну из странных вилок, задумчиво осмотрел ее, даже попробовал пальцем острия зубьев. — Такой острогой семгу не возьмешь. Острия тупые. Зазубрины на них еле заметны. Гляди — на них и дохлая рыбешка не задержится, соскользнет.

— Все ясно! Мы нашли трезубец морского бога Посейдона, — пошутил Володя. — А вот и его подзорная труба.

И он вытащил из темноты фанерную трубу длиной примерно метра в полтора. В один конец ее было вставлено стекло, второй оставался открытым.

— Старик Посейдон явно отстал от современной техники, — продолжал Володя, осматривая странную трубу. — Он пользуется самым обычным оконным стеклом. Что можно увидеть через такую трубу?

— Хватит заниматься пустяками, — остановил его Федя тоном старшего. — Брось-ка эти цацки!

— Не надо бросать, — вмешался Прохор Петрович. — Все это запасали не зря. Надо разобраться, что за дела тут делались.

Несильный в мифологии, он молчал, пока речь шла о Посейдоне. Но к имуществу преступников Прохор Петрович отнесся очень бережливо.

Недоумение, с каким осматривали новоселы несложные приспособления для добычи жемчужных раковин, удивило Барбоса, а затем и обрадовало. Если б пришельцы знали о северном жемчуге, так сразу догадались бы о назначении фанерной трубы к железных вилок. С плеч Барбоса словно тяжесть свалилась. То, что он считал выдержкой пленников, объяснялось совсем просто: обыкновенным неведением. Они и сами не знали, что подобрали раковины жемчужниц. Отдельные фразы Наташи и Володи, которые хищники принимали за намеки на их преступную деятельность, просто случайно совпадали с мыслями о возможном разоблачении. Нет! Еще не все пропало. Надо сохранить красный кисет, спасти любой ценой. В конце концов какое наказание ожидает его? Он ничего не украл, никого не убил…

— Еще трофеи несу! — объявил из сумрака Васька.

Мальчуган волоком подтащил три пары высоких резиновых сапог. В одном из них нашли банку клея и нехитрые приспособления для починки: остро отточенный сапожный нож, рашпиль, куски резины и наждачную бумагу.

— В таких сапогах удобно лазить в пещеру, — оказала Наташа.

— Можно подумать… — Володя внимательно осматривал много раз латаный сапог, — что они только тем и занимались здесь, что влезали в пещеру и вылезали.

— По тундре в таких сапогах ходить… тоже неплохо, — добавил Прохор Петрович, думая о чем-то своем.

Даже после беглого осмотра он увидел, что обитатели пещеры запаслись основательно и продуманно. Но для чего Сазонов и его сообщники так запасались? Что привлекло их сюда? Продовольствие, сапоги, инструменты, непонятные остроги, фанерная труба — стоили денег, труда и немалого труда! Доставить все это на Дикий Берег можно было только на себе…

Чем больше думал об этом Прохор Петрович, тем больше путался в самых различных предположениях.

— Схожу-ка я осмотрю пещеру, — прервал его размышления Федя.

— Только ненадолго, а то как бы не застрять нам здесь, — предупредил его Прохор Петрович.

— И я с тобой, — оторвалась от осмотра непонятных находок Наташа.

Они отошли от товарищей, продолжавших разбираться в имуществе сазоновской артели.

…Круглый луч фонарика, то расплываясь, то сжимаясь, скользил по дну пещеры, взбирался на серые бугристые стены.

В большую пещеру выходило несколько темных отверстий, расположенных на разной высоте. Были ли это ответвления пещеры или просто глубокие ниши, подобные той, в которой хранились запасы хищников, — проверить не удалось…

Федя хотел закончить беглый осмотр и повернуть обратно, когда Наташа придержала его за рукав.

— Смотри, смотри! Здесь жили какие-то пещерные люди.

И показала рукой на грубо выбитые на каменной стене неровные буквы.

— Пещерные люди! — Федя искоса посмотрел на нее: до чего может додуматься эта фантазерка. — Оказывается, они были грамотными, твои Кольские петикантропы.

— Смотри внимательнее. — Наташа подчеркнула пальцем слово «онъ». — Видишь? Твердый знак.

Теперь уже и Федя заинтересовался «пещерными людьми».

С трудом разбирали они неловко высеченные на камне прыгающие буквы, собирали их в слова, а затем и в фразы.

— Должно быть, тут жил какой-то отшельник, — предположил Федя.

— Отшельник! — В голосе Наташи появились знакомые покровительственные нотки. — Отшельник, верный «невинно убиенному помазаннику божию»! Кто этот невинно убиенный? Царь Николай.

Федя смущенно замолк и занялся надписью. В следующих строках буквы были выбиты ровнее и глубже, а потому разбирать их стало легче.

— Под камнем сим… — задумчиво повторила Наташа и осмотрелась. — Под каким камнем?

— Может, ты обойдешься пока без камня? — спросил Федя, недовольный неуместным любопытством Наташи.

— Никак! — отрезала Наташа. — Ищи камень.

По тону девушки Федя понял, что спорить с ней сейчас не следовало, и уступил. Он водил фонариком по стенам, но никакого камня не находил. Зато Наташа заметила в стороне светлый бугорок. Они подошли поближе. Под стеной лежал скелет, прикрытый клочьями истлевшей одежды.

Наташа отвернулась и зябко передернула плечами:

— Пойдем отсюда.

Но теперь уже заинтересовался находкой Федя. Он осторожно разворошил острием посоха расползающееся от легкого прикосновения прелое сукно.

— Пряжка! Видишь?

Федя поднял отвалившуюся от праха большую медную пряжку. Под толстым налетом зелени еле заметно проступал на ней отпечаток двуглавого царского орла.

— Где же это «жизнеописание»? — Федя нетерпеливо водил фонариком из стороны в сторону.

— Должно быть, где-то здесь, — предположила Наташа, — близко. Не мог же этот Олексий Иоаннович запрятать его далеко от надписи.

Случайно луч света задержался на небольшом выступе, над выбитым на стене текстом. Федя заметил там довольно большой серый камень.

— Есть! — воскликнул он.

— Что есть? — пожала плечами Наташа. — Как мог умирающий поднять такой каменище?

Доводы Наташи показались Феде убедительными. Но тут же их опровергла другая, не менее убедительная мысль. Если камень не был поднят человеком, то как он мог оказаться на краю наклонного выступа?

— Посвети мне. — Федя без лишних споров передал фонарик Наташе. — Стань так, чтобы луч не попадал мне в глаза.

Ловко цепляясь за ярко освещенные неровности в стене, вскарабкался он к выступу и крикнул:

— Отойди!

Наташа отбежала в сторону. Федя с силой пнул камень… и чуть не свалился сам. Рука его почти не встретила сопротивления. «Камень» легко упал вниз и развалился. Это был большой ком давно истлевшей ветоши. Под ним лежали две медали и довольно толстый альбом в кожаном переплете. На первой странице его было выведено крупным четким почерком с затейливыми завитушками:

Разобрать написанное дальше Наташе не удалось. Влажные страницы альбома слиплись. Да и Федя настойчиво торопил ее вернуться к своим.

На этот раз Наташе пришлось уступить. Бережно отряхнула она с ветхого альбома пыль, кожаную труху от переплета и пошла за Федей…

Пока они ходили, в пещере все успели осмотреть.

Особенно бурную деятельность развил старый Каллуст. Из широкой щели, уходившей под стену, он вытащил три винтовки, покрытые старой закипевшей ржавчиной. Пока Прохор Петрович с Володей осматривали их и размышляли, как могли попасть сюда винтовки и сколько времени они тут пролежали, старый пастух принес сравнительно хорошо сохранившийся цинковый ящик с неровно оторванным верхом. В ящике лежали насыпью винтовочные патроны, покрытые густой зеленой окисью.

За старым Каллустом заглянул в щель и Васька. В глазах у мальчишки вспыхнули жадные огоньки. Он увидел сваленные в груду винтовки, охотничьи ружья, старинные берданки, штыки, ножи.

Васька не задумывался над тем, как и откуда все это попало в пещеру. Усердно рылся он в сваленном в кучу оружии. Очень уж хотелось ему принести в поселок ружье, вычистить его. Пускай оно даже стрелять не будет. Все-таки ружье!

— Дорогой Д’Артаньян! — окликнул его Володя. — Мушкетеры были отважными воинами, но не кладоискателями. — Он отобрал у недовольно насупившегося Васьки изъеденный ржавчиной штуцер и насмешливо протянул: — Да-а! Редкая находка! Три килограмма ржавчины!

Осмотр пещеры пришлось закончить. Забираться в глубину ее, проверять все ответвления, оставляя вход и задержанных без надежной охраны, нельзя было. Сазонов оставался на воле. Вооруженный! Об этом Прохор Петрович не забывал ни на минуту. Да и выход из пещеры скоро закроет начавшийся прилив.

— Кончили все! — твердо заявил Прохор Петрович. — Пошли!

Опускаться узким и местами крутым гротом с неожиданными поворотами связанными преступники не могли. Прохор Петрович развязал руки Барбосу и Немому. Потом он перехватил задержанных вокруг пояса арканом старого Каллуста. Намотав конец крепкого плетеного ремня на руку, он стал спускаться первым. За Барбосом и Немым шли Федя, Володя и Наташа. Последним выбрался из пещеры старый Каллуст — он задержался возле трупа Тола…

На берегу Прохор Петрович осмотрелся и сказал:

— Путаться по горам мы не станем. Пойдем в наш погост[13], прямиком, горами. Дома подумаем, как взять Сазонова. Посоветуемся с районом…

— Зачем думать? — горячо запротестовал вдруг старый Каллуст. — Поднять людей надо. Охотников взять. И схватить его. Нельзя, чтобы такой гулял на воле. Ему сидеть надо!