Тайна реки Семужьей

Глава тридцать вторая ТРЕВОГА

Друзья решили не расставаться. Хоть и устали они, но прежде всего хотелось поделиться пережитым за минувшие дни, расспросить друг друга. Как ни уверял их Прохор Петрович, что в доме, где найдется четыре кровати, будет слишком людно, шумно — какой же это отдых! — Наташа, Володя и Федя настойчиво просили устроить их вместе. Как угодно устроить, лишь бы вместе. Пришлось Руслану отвести гостей в один дом.

Невысокая и широкая в плечах, с округлыми крепкими руками и гладко зачесанными назад волосами, хозяйка проворно и бесшумно двигалась в узорчатых тоборках, отделанных кумачовыми полосками. Постелила на полу несколько пушистых оленьих шкур. Ваське устроила постель на неостывшей еще после утренней топки лежанке. Но опоздала: мальчуган присел на шкуры и, сам того не замечая, повалился на них и заснул, широко разметав руки и ноги.

Руслан скромно стоял у притолоки и не отводил черных блестящих глаз от гостей. Очень хотелось ему побеседовать с новыми людьми. Расспросить о Москве, о России… Но хозяйка, приготовив нехитрые постели, сказала:

— Ложитесь. Отдыхайте. Никто вам мешать не будет. — Она выразительно посмотрела на провожатого.

Руслан с сожалением натянул кепку и кивнул гостям:

— Пока до свиданьица. Еще увидимся…

Володя с Федей сняли лыжные куртки, подвинули Васькины руки и ноги — податливые, словно тряпичные, легли на мягкие шкуры и сразу заснули.

Наташу хозяйка устроила в комнате поменьше, на кровати с пышно взбитыми подушками в цветастых ярких наволочках.

…Низкие лучи вечернего солнца расписали синюю стену мягкими золотистыми узорами, били в лицо девушки. Наташа зажмурилась и поднялась с постели. Достала из рюкзака альбом, найденный в пещере, положила его на стул рядом с кроватью. И снова в глаза ударило солнце.

«Нет, — подумала Наташа. — Так не уснешь».

Ощущая под натруженными босыми ступнями приятный холодок крашеного пола, подошла к окну. Задергивая занавеску, девушка невольно засмотрелась на играющих возле дома ребят. И вдруг Наташа изменилась в лице и отпрянула от окна. По улице неторопливым шагом прошел человек. Лица его Наташа не разглядела — помешали опущенные уши шапки прохожего. Зато, когда тот задержался, расспрашивая о чем-то ребят, девушка отчетливо увидела хорошо знакомую спину — широкую, покатую, с приподнятыми сильными плечами и чуть расставленными локтями, будто человек собирался прыгнуть. Запомнились почему-то и серые в темную полоску брюки прохожего.

— Сазонов! — воскликнула Наташа.

Девушка накинула лыжную куртку, наскоро обулась и выбежала в соседнюю комнату.

— Ребята!..

Взгляд ее безнадежно скользнул по спящему Феде и остановился на Володе.

— Вставай! — тормошила его Наташа. — Сазонов здесь. Слышишь?

Володя раскрыл большие удивленные глаза и сонно спросил:

— Кого?

— Сазонов здесь. Са-зо-нов! — теребила его Наташа. — Понимаешь?

Едва лишь до сознания Володи дошло это имя, как он проснулся окончательно. Будить Федю не имело смысла. Слишком дорога каждая секунда. Володя схватился за одежду.

Наташа еле дождалась, пока он оделся и обулся. Девушка первой выбежала в сени, плечом распахнула тугую дверь… и попятилась.

Навстречу ей с нарастающим грозным рычанием приближался громадный пес.

Наташа захлопнула дверь, растерянно оглянулась на Володю:

— Что делать?

— Пусти-ка!..

Володя взял свой дорожный посох и, отстранив Наташу от двери, смело вышел на крыльцо. Белый пес длинным волчьим прыжком бросился к нему. Володя невольно взмахнул посохом. Пес с неожиданной легкостью взвился вверх и одним ударом челюстей, как стальными щипцами, перекусил крепкое бамбуковое древко. Володя юркнул в сени и захлопнул за собой дверь. Пес прыгнул на дверь и закружился на крыльце. Ему подвернулся обломок посоха, — не прошло и минуты, как от бамбукового древка остались лишь мелкие щепки да стальной наконечник…

— А ты не обозналась? — спросил, тяжело дыша, Володя. — Подумай.

— Нет, — твердо ответила Наташа. — Это был Сазонов.

— Как он был одет?

— Шапка-ушанка, серые брюки…

— Ошиблась, — перебил ее Володя. — На Сазонове были черные брюки и фуражка…

— Приросли к нему черные брюки, что ли? — вспыхнула Наташа. — Глуп он, по-твоему, чтобы разгуливать сейчас в милицейской фуражке? — И, не давая возразить себе, она настойчиво повторила: — Я не могла ошибиться, не могла!

— Но ты же не видела его лица?

— Неважно! Откуда у него шапка-ушанка и другой костюм — я тоже не знаю. Но спину его всегда узнаю, в любой толпе.

Убежденность Наташи подействовала на Володю. Надо было как-то прорваться на улицу. Стараясь ступать бесшумно, подошел он к двери. Собака услышала со двора шорох шагов, вскочила на крыльцо и залилась басистым гулким лаем.

— Вот чумовой пес! — Володя смущенно оглянулся на Наташу. — Брешет и брешет!

— Если б он только брехал… — огорченно заметила Наташа.

Помощь пришла неожиданно. Девчушка лет семи вошла в калитку и закричала на собаку:

— Ооуз!

Потом деловито ухватила пса за ошейник и повела его в сарай. Девочка с трудом задвинула тяжелый деревянный засов и обернулась. Наташа с Володей быстро спустились с крыльца, бегом миновали растянувшийся погост и остановились за последним домом. Вдалеке на дороге они увидели одинокого путника.

— Это он! — На лбу у Наташи знакомо надломилась острая морщинка. — Сазонов.

Но в голосе девушки уже не было прежней уверенности. Лишь теперь у нее появились сомнения. Зачем Сазонов пойдет через погост, зная, что местные жители ищут его? Да и что делать ему в райцентре, удаленном от железной дороги на сто с лишним километров? Лишь сейчас Наташа заметила усталое лицо Володи, вспомнила спящих непробудным сном Федю, Ваську. Могла ли она поднимать их, лишать отдыха только ради того, чтобы проверить свои весьма шаткие подозрения? Лица-то прохожего она не видела…

— Пойдем, Володя, — вздохнула она и с виноватой улыбкой взяла его под руку. — Я, кажется, ошиблась.

— Так я и думал!

Возвращались они уже не спеша. На крыльце их терпеливо ждала девчушка в байковом платье. Она спустилась с крыльца и спросила:

— Вы еще будете бегать по улице?

— Нет, — ответил Володя за себя и Наташу. — Не будем. Отбегались.

И прошел в комнату первым. Сбросил сапоги. Подвинул разметавшегося во сне Ваську, привалился к его теплому боку и заснул.