Тайна сенатора Карфагена

Посредине зала на возвышении стояло массивное резное кресло правителя – слоновая кость, инкрустация драгоценными камнями, подлокотники из чистого золота.

Ганнибал поднялся по трем ступеням и занял приличествующее ему место. Сопровождающие военачальники остались стоять по обе стороны кресла.

Вскоре появились посланники. Ганнибал узнал их: Левкон и Пальбен, ближайшие родственники верховного вождя и члены совета самого богатого иберийского племени, коим были в ту пору турдетаны.

Несмотря на то, что послы провели в изнурительной дороге несколько дней, их одежда цвета воронова крыла выглядела очень свежей, так как была пошита из знаменитой ткани, практически не мнущейся, сотканной из шерсти турдетанских овец. Торговля этой тканью, которая была ходовым товаром у турдетан, вызывала постоянное недовольство сагунтийских купцов, не терпевших конкуренции.

Вошедшие с достоинством приветствовали Ганнибала, и старший из них, Левкон, церемонно обратился к Баркиду:

– Приветствуем тебя, наш повелитель. Верховным вождем и советом старейшин нашего племени велено передать тебе, прославленному полководцу, поздравления от всех турдетан по поводу победы над зарвавшимися кельтами. В знак глубочайшего уважения просим принять дары: вот меч знаменитой иберийской стали, инкрустированный золотом; вот драгоценности для твоей молодой жены Имильк, нашей соплеменницы; вот теплые турдетанские ткани для твоих зимних одежд и одежд твоих приближенных. Кроме того, предлагаем тебе насладиться великолепными моллюсками и устрицами из Внешнего моря, присланными к твоему столу в достаточном количестве.

На лице Ганнибала появилась властная, но доброжелательная улыбка.

– Я благодарю моих верных турдетан. – Его голос был звонок и торжественен. – И готов выслушать ваши просьбы.

– Повелитель, – заговорил Пальбен, – мы вынуждены просить у тебе защиты от подлых сагунтийцев…

Убедившись, что взгляды присутствующих выражают неподдельный интерес, Пальбен продолжил:

– Некоторые наши селения на побережье вблизи Сагунта, жители которых занимаются выловом и засолом рыбы, а также деревни на равнине, чьи обитатели разводят скот, разграбили отряды молодых воинов Сагунта. Почти все население истреблено, а те немногие, кто остался в живых, вынуждены бежать, и боятся возвращаться обратно…

– Есть доказательства, что это совершили именно сагунтийцы? – нахмурившись, спросил Ганнибал.

– Все нападения происходили ночью, и некоторые выжившие утверждают, что узнали одного из них, Адмета, сына одного из самых знатных людей Сагунта – Алкона, – ответил Левкон. – Адмет пользуется огромной популярностью среди греческой «золотой молодежи» Сагунта и ненавидит турдетан. Спасшиеся помнят отчетливо: нападавшие говорили по-гречески и были одеты в греческие одежды…

– Повелитель, – снова заговорил Пальбен, – всем известны давние распри между турдетанами и сагунтийскими греками из-за прибрежных территорий. Сагунтийцы не считаются с нами, а значит, не считаются с Карфагеном. Греки Сагунта поддерживают Рим и всячески вредят твоим союзникам в своем городе. Мы просим защиты и справедливости и уверены, что ты, наш верховный вождь, справедливо рассудишь нас с Сагунтом в этом споре.

«Молодцы илергеты! – мысленно радовался Мисдес. – Сработали на совесть! Турдетаны и не подозревают, что все эти «греки» уже несколько недель находятся в нашем лагере под присмотром наших же командиров, потому что зачислены в конницу Ганнибала».

Ранее пятеро его наемников – лузитан, родом из Западной Испании, с другого конца полуострова – которым наплевать и на сагунтийцев, и на илергетов, - встретились с Биттором в лесу, в условленном месте. Они передали ему несколько тюков с одеждой, приобретенной людьми Ганнибала в Сагунте.

Ни лузитане, ни люди Биттора (кроме него самого) не видели друг друга, а значит, не подозревали об истинной цели этой встречи.

Что вожди илергетов говорили своим людям по поводу целей набега, Мисдеса совершенно не волновало. Главное – задача выполнена блестяще. Важно, что тюки возвращены Биттором все тем же лузитанам: иначе илергеты не позволили бы себе уничтожить дорогую одежду, а в столь хитроумном деле не должно остаться никаких улик.

Теперь же сагунтийцам никогда не отмыться, и они ответят за нападение, якобы совершенное ими.

Выслушав турдетан, Ганнибал помрачнел. Некоторое время он пребывал в задумчивости, а потом воскликнул с возмущением в голосе:

– Мы заставим Сагунт жестоко поплатиться за истребление ваших соплеменников! – Он нахмурился, выдержал выразительную паузу и, подняв вверх правую руку с вытянутым в потолок указательным пальцем, произнес: – Но чтобы возмездие было справедливым и жестоким… нужно заручиться поддержкой Совета Карфагена. Сагунт надо не просто запугать, а уничтожить! Однако, это может привести к войне с его союзником - могущественным Римом. Такой шаг нельзя сделать без одобрения Сената. Вы должны понимать: Карфаген отомстит за вас, даже если это будет чревато большой войной.

Турдетаны испуганно переглянулись: в их планы не входило заходить столь далеко, но ведь именно они первыми обратились с просьбой к Карфагену, и теперь отступать было нельзя.

– Вы должны будете отплыть в Карфаген вместе с моими людьми, и там всё в подробностях изложить перед Советом, – продолжал Ганнибал, не обращая внимания на реакцию посланников. – Мною будет направлено письмо старейшинам, где я расскажу о злодеянии и потребую одобрения сенаторами моих действий, направленных на совершение справедливого возмездия… Сейчас вы можете отдохнуть. Мои люди о вас позаботятся. О времени отъезда вы будете предупреждены.

Не дожидаясь ответа турдетан, Ганнибал величественным жестом дал понять, что аудиенция закончена.

Поклонившись, послы покинули зал. За ними вышли все остальные.

Ганнибал спустился в свой кабинет и сел писать письмо Совету, текст которого, ожидая приезда турдетан, он уже неоднократно обдумал.

Медлить нельзя: до начала военного сезона остался один месяц. А за это время необходимо получить одобрение сенаторов (в чем он, впрочем, не сомневался) и начать осаду Сагунта.