Тайна забытого клада

9

Мишель первым приблизился к двери. Она оказалась приоткрыта. Мишель на ощупь пробрался в дом, нашел спички и зажег свечу. Артур вошел следом за ним.

— Даниэль! — окликнул Мишель двоюродного брата.

Ответа не последовало, однако повторять зов не пришлось. Друзья одновременно заметили Даниэля, который лежал на своей постели в положении, не похожем на обычную позу спящего человека. Казалось, он просто упал поперек кровати, забыв при этом раздеться. Только сейчас ребята обратили внимание на то, что в комнате все опять перевернуто вверх дном. Мишель передал свечу Артуру, взял миску с водой, банную рукавицу и принялся заботливо протирать лицо двоюродному брату. Даниэль тяжело дышал. Сознание к нему вернулось лишь через несколько минут.

При других обстоятельствах его испуганный взгляд и выражение изумления на освещенном мерцающей свечой лице могли бы показаться даже забавными.

— Ой-ой-ой, моя голова! — простонал Даниэль.

— И что же здесь произошло? — осведомился Мишель.

— Похоже, я столкнулся с… паровозом! Непрерывно охая, мальчик медленно выпрямился и осторожно потрогал макушку.

— Боже мой, ну и шишка! — жалобно произнес он.

Перемежая свой рассказ вздохами и стонами и с трудом подбирая слова, Даниэль поведал друзьям о том, что с ним случилось.

Вскоре после того как ребята уехали, он услышал, что с улицы его кто-то зовет. Ему показалось, что это голос папаши Рикло. Решив, что он зачем-то понадобился старику, Даниэль без колебаний открыл дверь. Ему сразу же набросили на голову какую-то плотную ткань — мешок или одеяло, — а потом оглушили сильнейшим ударом по голове. Больше мальчик ничего не помнил.

— Наверно, я заснул, не приходя в сознание, — заключил он.

— А сколько было времени, когда все это стряслось? — спросил Артур.

— Ну… Не знаю… А сейчас который час?

— Четверть третьего, — ответил Мишель.

— Я взглянул на часы минут за пять или десять до… До того, как столкнулся с паровозом. Было около половины второго.

Мишель мгновенно произвел в уме подсчет.

— После того как тебя треснули, прошло полчаса или чуть больше!

— Вполне возможно. А что у вас?

Мишель и Артур уселись на скамью. Даниэль, все еще не очень уверенно стоявший на ногах, последовал их примеру,

— То, что приключилось с нами, по меньшей мере любопытно, — сказал Мишель. — Представь себе, мсье Фертель вовсе не ждал нас раньше завтрашнего утра!

В нескольких словах мальчик живописал все, что с ними произошло в Курвеже.

— А тебе не кажется, что с тех пор, как у нас появились эти слитки, творится чересчур много странного? — заметил его брат.

— Пожалуй, — согласился Артур. — И самое странное, что Даниэля оглушили как раз тогда, когда мы повезли слитки в Курвеж. Значит, того, кто здесь побывал, интересовали вовсе не они!

— Позволь, позволь! — запротестовал Даниэль. — Вовсе не обязательно! Может, мой «паровоз» просто не был в курсе тогЪ, что вы прихватили слитки с собой!

— Ты прав, — признал Мишель. — Обыск, который тут устроили, говорит скорее о том, что наш ночной гость не знал об этой маленькой детали.

Тут мальчик сунул руку в карман и изумленно вскрикнул. На лице его появилось недоумение. Вытащив кулак из кармана, он поднес его поближе к свече.

— Слиток! У нас остался еще один слиток!

— Слиток? — удивленно повторил Артур. — Но ты же опустил конверт в почтовый ящик мсье Фертеля!

— Ну да! Наверно, бумага оказалась слишком тонкой и где-то прорвалась.

Друзья задумались. Неожиданно отыскавшийся слиток позволил выдвинуть новое объяснение происшествиям этого бурного дня. Мишель первым подвел итог:

— Знаете, о чем я думаю? О странном, мягко говоря, совпадении. Сразу после нашего отъезда Даниэля никто не тронул. Оглушили его в тот момент, когда мы были в Курвеже или уже возвращались домой.

— И какой вывод ты из этого делаешь? — осведомился Артур.

— Мне думается, он очевиден. Все получилось так, будто кому-то в Монтравале сообщили, что мы отдали не все слитки, а оставили один себе.

Подобное предположение озадачило ребят.

— Кому-то здесь сообщили… — протянул Даниэль. — Кто мог это сделать? Только мсье Фертель. Но зачем ему это понадобилось?

— Зачем, зачем! Ты слишком много от меня хочешь! Если бы я сам знал! Но одно, мне кажется, можно утверждать точно: если бы «паровозу» Даниэля не было ничего известно о слитках, он явился бы сюда сразу после нашего отъезда в Курвеж. А он решил напасть позднее. Значит, мсье Фертель заметил, что мы отдали ему только восемь слитков, а не все девять, и позвонил… Я не знаю, кому именно. Скажем, Жермену или мсье Лакуа.

— «Позвонил, позвонил», — передразнил брата Даниэль. — Конечно, могло быть и так. Но ты ведь сам говорил, что мсье Фертель вовсе не торопился забрать слитки. И потом, чем важны эти кусочки металла? Почему кому-то понадобилось устраивать вокруг них весь этот балаган?!

— Причину я пока понять не могу. Но при этом совершенно уверен: кому-то сильно не хочется, чтобы у нас остался хотя бы один слиток! -заявил Мишель.

— А почему тогда мсье Фертель сказал нечто вроде: «Моя дочь разволновалась из-за пустяков, дело вполне могло подождать до завтра»? Как ты это объяснишь? — спросил Артур.

— К сожалению, никак. Мне было бы очень неприятно думать, что отец Натали, которая так хорошо к нам относится, оказался замешан в какую-то подозрительную историю. Пусть даже вся эта история сводится к сегодняшнему происшествию с Даниэлем…

Мишель неожиданно замолчал, как будто в голову ему пришла какая-то мысль, вскочил со скамьи и бросился к полке, на которой лежали принесенные девушкой книги. Долго ему искать не пришлось. Он почти сразу же наткнулся на сложенное пополам письмо. Натали, скорее всего, пользовалась им как закладкой и забыла в одной из книг. Мальчик развернул его и принялся сравнивать с посланием, которое им подсунули под дверь. Это не заняло у него много времени.

— Посмотрите! — воскликнул он. — Натали не имеет никакого отношения к сегодняшней записке! Почерк совсем другой! Это просто бросается в глаза!

Сомнений не оставалось: послания были написаны разными людьми.

— Значит, кому-то было нужно убрать нас отсюда, — констатировал Артур. — Но этот «кто-то» предупредил мсье Фертеля. Вспомни-ка, он сам сказал нам, что в курсе дела. Темная история!

— Согласен, история темная! К тому же, как мне кажется, дело принимает серьезный оборот! Кстати, я думаю, что Альфред с его дружками тут ни при чем. Слишком уж хорошо все продумано, они на такое не способны. Остается только Амбруаз Борен.

— А почему же не Жермен и не мсье Лакуа?

— Подозревать, разумеется, можно всех, включая Лампуа и папашу Рикло, — вынужден был признать Мишель.

— Ладно, я хочу спать! — вмешался его брат. — Можете трепаться, сколько угодно, а я ложусь!

И, не обращая ни на кого внимания, он отправился в постель.

— Если того, кто напал на Даниэля, интересовали именно слитки, он может в любую минуту явиться сюда снова, — заметил Мишель. — Пока в его руках не окажется последний слиток, он не успокоится.

— Может, все-таки пойдем спать? — предложил Артур.

— Хорошо. Только сначала нужно как следует забаррикадироваться.

Друзья заложили окна скамьями и с чувством выполненного долга улеглись в свои кровати. Было уже так поздно, что, несмотря на все пережитые волнения, они почти мгновенно заснули.

Первым проснулся Мишель. Он не выспался и чувствовал себя разбитым. Дрожа от утренней прохлады, мальчик пошел умываться к роднику.

К нему сразу вернулись все тревоги прошедшей ночи. Мысленно он опять увидел ювелира, разговаривающего с ним из окна второго этажа.

«Пожалуй, он вел себя как-то странно,-подумал парнишка. — Может, ему кто-то угрожал?»

Однако самым странным ему казался тот интерес, который проявлял кто-то неизвестный к серебряным слиткам. «Уж разумеется, не из-за их стоимости!» К тому времени, когда он вернулся в дом, его приятели уже проснулись. Неожиданно для них Мишель, начавший было натягивать брюки, хлопнул себя по лбу и скорчил смешную гримасу.

— Эврика! — воскликнул Артур. — Наш Архимед-Мишель что-то нашел[15].

— Что нашел? — ворчливо спросил еще не окончательно проснувшийся Даниэль, заботливо ощупывавший свою голову.

— Думаю, что способ, как заставить наш фонарь гореть поярче^[16], — отвечал Мишель.

Он не мог отказать себе в невинном удовольствии и заставил друзей немного помучиться ожиданием.

— Сначала сядем за стол. Мой план я объясню вам за завтраком.

Для порядка Даниэль и Артур принялись возражать, требуя, чтобы им обо всем рассказали немедленно, но вынуждены были подчиниться.

Мишель же напустил на себя самый таинственный вид. Его приятели, как ни старались, так и не смогли догадаться, что он придумал на этот раз.

Мишель приступил к рассказу только тогда, когда чашки ребят опустели.

— Так вот… Думаю, мы сразу поймем, что к чему, если найдем другого ювелира и покажем ему наш слиток.

— Другого ювелира?! — переспросил Артур. — А чем тебе не нравится мсье Фертель?

— Его поведение кажется мне довольно странным. Я пока не знаю причину его поступков, но не хотел бы отдавать ему в руки последний из наших слитков… Кажется, мэр говорил еще об одном ювелире. Его фамилия, если не ошибаюсь, Боразиль, а живет он в Нантене. Это километрах в десяти от Курвежа.

Приятели Мишеля полностью одобрили его план.

— Только постарайтесь, чтобы у вас не увели последний слиток, — посоветовал Артур.

— Как, ты разве не поедешь с нами?

— Вообще-то, если вы ничего не имеете против, я предпочел бы остаться здесь и еще раз попытаться выудить из воды мой мопед.

— В этом есть смысл, — признал Даниэль. — Вполне может случиться так, что мы не увидим больше наших слитков и не получим за них ни гроша.

— Все может быть, — кивнул Мишель.

Помыв посуду и одевшись, Даниэль и Артур отправились на озеро. Даниэль должен был помочь приятелю столкнуть в воду тяжелую лодку, которую папаша Рикло зачем-то вытащил на берег. Было решено, что Мишель сам запрет дверь и будет дожидаться двоюродного брата на деревенской площади.

Мсье Боразиль встретил мальчиков с нескрываемым любопытством. Это был невысокий толстенький человечек с розовой лысиной, окруженной венчиком редких рыжеватых волос. Пока Мишель объяснял причину своего визита, он постоянно трогал свои очки, то поднимая их на лоб, то снова отпуская на нос.

— Значит, вы приехали из Монтраваля? — переспросил он, подбрасывая на ладони серебряный слиток.

— Да, мсье, — подтвердил Мишель.

— Тем не менее вы почему-то не обратились к моему коллеге мсье Фертелю, хотя он живет совсем недалеко от вас.

— Дело в том, мсье… Видите ли, это пришлось бы слишком долго объяснять, и…

— Ваш поступок, молодые люди, кажется мне очень странным! Вы утверждаете, что получили этот слиток в качестве платы за работу… Мне очень хотелось бы вам верить, но вынужден предупредить: людям моей профессии приходится быть недоверчивыми.

— Мы просим вас только об одном, мсье: скажите, из какого металла этот слиток. Может, что-то в нем покажется вам необычным. Мы вовсе не предлагаем вам купить его у нас.

Слова Мишеля заставили ювелира задуматься. Он забыл о своих очках и, сильно наморщив лоб, принялся теребить мочку левого уха.

— Даже не знаю, — проговорил он наконец, внимательно наблюдая за реакцией ребят. — Может, сначала нужно посоветоваться с мэром Монтраваля…

— В самом деле, позвоните ему! — подхватил эту мысль Мишель. — Мэр присутствовал при обнаружении клада и видел, как мсье Лакуа заплатил нам за работу этим слитком.

Видимо, уверенность мальчика убедила мсье Боразиля. Лицо его прояснилось, и он с облегчением воскликнул:

— Что же вы мне этого сразу не сказали?!

Ювелир открыл стоящий позади прилавка шкаф и достал из него небольшую коробочку. В ней находились три пузырька и черная, толщиной около сантиметра пластинка, похожая на часть грифельной доски.

— Сейчас вы все узнаете, господа, — пояснил он. — Это пластинка из черной яшмы. Так называемый пробный камень. Я провожу слитком по камню, вот так. Видите след? Теперь при помощи стеклянной палочки переношу на камень каплю кислоты и размазываю ее по следу, оставленному слитком. Итак, могу сказать точно: он не серебряный. Честно говоря, я сразу так и подумал, принимая во внимание соотношение между его весом и размером. Остается попробовать другую кислоту. Вот так. Похоже, мы имеем дело с платиной. Да, никаких сомнений. Может быть, вам хотелось бы узнать примерную стоимость слитка?

— Пожалуй… Хотя бы приблизительно, если вас это не затруднит, мсье.

— Нет ничего проще, — отвечал ювелир.

Он положил слиток на одну чашечку весов, уравновесил их гирьками, что-то быстро подсчитал и назвал сумму.

— Недурно, правда?! За такую плату вам, должно быть, пришлось немало потрудиться!

— Вы правы, мсье. Мы очень старались, — признал Мишель.

— Может, вы хотите узнать еще что-нибудь.

— Да, мсье. У вас не сложилось впечатления, что в этом кусочке платины есть что-то необычное или даже исключительное? Не показалась ли странной его форма или что-нибудь еще?

— Гм… Признаюсь, нет. Впрочем, мне приходится иметь дело с платиной не каждый день. Что-то я мог и пропустить. Вы позволите, я загляну в справочник?

Мсье Боразиль достал из другого шкафа небольшую книгу в красном переплете, открыл ее и, полистав страницы, прочел вслух:

— «Платина… Символ Pt. Атомный вес 194. От испанского слова «platina» — серебро. Впервые обнаружена в 1735 году в золотоносных песках Колумбии. Добывается попутно с золотом и алмазами на месторождениях, расположенных в старых горах (Бразилия, Колумбия, Борнео, Сибирь, Урал). В Европу привезена в середине XVIII века».Так… Остальное для вас неинтересно.

Он отложил справочник в сторону и добавил:

— Очень жаль, друзья мои, но едва ли я смог сообщить вам что-то новое. Могу я поинтересоваться, чем вызван ваш интерес?

— Наверно, мы ошиблись, мсье, — ответил Мишель. Вы были очень любезны. Большое спасибо от меня и Даниэля.

— Не за что, не за что… И прошу простить за недоверие, которое я проявил в начале нашей встречи. Профессия ювелира обязывает к осторожности. Да и, по правде говоря, клиенты вашего возраста заглядывают ко мне в основном для починки часов. Ну что ж, желаю вам приятного окончания каникул. А если снова увидитесь с Фертелем, передайте ему от меня привет.

— Обязательно, мсье, — пообещал Мишель. Братья попрощались с ювелиром и, вскочив на свои мопеды, покинули городок. Какое-то время они ехали друг за другом, причем впереди был Мишель. Жара становилась все сильнее, и Даниэль почувствовал, как его начинает одолевать опасная в этих обстоятельствах сонливость.

Внезапно мопед Мишеля так резко вильнул в сторону, что мальчик едва не свалился с него, и Даниэлю лишь с большим трудом удалось избежать столкновения.

— Эй, ты что, заснул? — воскликнул он.

— Эврика! — провозгласил Мишель.

Он съехал на обочину и, соскочив с мопеда, прислонил его к насыпи. Удивленный Даниэль последовал его примеру.

— Ты неважно себя чувствуешь? — спросил он.

— Напротив! Ве-ли-ко-леп-но! Эврика, говорю я тебе! Вспомни-ка: середина XVIII века. Это приблизительно 1750 год.

Даниэль, глаза которого округлились от изумления, отреагировал не сразу.

— 1750-й? Почему именно 1750-й? Что такого случилось в этом году?

На лице Мишеля появилось лукавое выражение.

— То есть как это что?! Вспомни-ка, что прочел мсье Боразиль в своей красной книге! Платина была открыта в 1735 году, а в Европе появилась лишь в середине XVIII века… Понимаешь? Ведь это же как раз 1750 год! Так?!

Даниэль не очень убежденно покачал головой.

— Допустим, так… И какой ты делаешь из этого вывод?

Мишель, явно наслаждаясь моментом, не спешил удовлетворять любопытство брата.

— Какой я делаю вывод? — спросил он наконец. — Да ведь 1750 год — это почти семьдесят лет спустя после бегства нашего гугенота!

— Я понимаю. А дальше-то что?

Мишелю не пришлось отвечать. Лицо Даниэля осветилось от запоздалой догадки.

— Семьдесят лет… Иными словами, до того, как в Европе появилась платина, клад гугенота пролежал в земле семьдесят лет! Значит…

— Значит, в сундучке, который зарыли в землю в 1683 году, не должно, вернее, не могло быть платины! — заключил Мишель. — Что и требовалось доказать! И слитки у нас пытались забрать именно для того, чтобы мы ни о чем не догадались!

Какое-то время Даниэль молчал. Ему было нелегко свыкнуться с подобным поворотом событий.

— Тогда… Выходит, что драгоценности, которые мы обнаружили — вовсе не клад гугенота! — прошептал мальчик.

— Вот именно! Слитки доказывают это, как дважды два! А тем, кто охотится за ними, очень не хочется оставлять в чужих руках никаких доказательств! Потому-то они так и настойчивы!

Мальчики, однако, даже не представляли, кем могли быть эти таинственные «они», и это беспокоило их больше всего. Мишель вдруг нахмурился.

— Все еще более странно, чем я думал! Сухие травинки, прилипшие к сундучку, доказывают, что он пролежал в земле очень недолго. Артур же собственными глазами видел, как кто-то закапывал сундучок. Это было накануне, то есть позавчера.

— Значит, клад ненастоящий?

— В каком-то смысле ненастоящий. Интересно все же, кого пытаются обмануть и зачем. Ведь слитки-то, что ни говори, платиновые! Не представляю, кому может быть выгоден подобный обман.

— И я тоже, — признался Даниэль.

Снова взявшись за руль мопеда, Мишель предложил:

— Знаешь, давай-ка проедем через Курвеж и поглядим, что поделывает мсье Фертель.

— Что ж, поехали!

И братья опять тронулись в путь, горя желанием решить таинственную загадку. А в том, что они столкнулись с какой-то тайной, сомнений быть не могло.