Тайное становится явным

Глава XIV Посошок на дорожку

Ровно в двенадцать часов инспектор сыскной полиции Валпертон притормозил свой чистенький блестящий автомобиль напротив одного жилого дома в Челси.

Он вошел в дом и на лифте поднялся на третий этаж. Затем прошел к квартире, расположенной в конце коридора, и нажал звонок у двери. Он закурил сигарету и ждал.

Через минуту дверь открыл старший инспектор сыскной полиции Гринголл, он был в голубом халате, и лицо его выражало удивление. Какое-то время он молча стоял, глядя на Валпертона. Затем губы его растянулись в улыбке. Это была приятная, доброжелательная улыбка. Это была отеческая улыбка, улыбка родителя, который пережил в жизни определенные трудности и который понимал, что некто, не такой умудренный жизненным опытом, как он, тоже начал сталкиваться с трудностями.

Гринголл насмешливо-вопросительно поднял одну бровь.

— Кэллаген? — спросил он.

Валпертон кивнул.

— Да, мистер Гринголл. Кэллаген… вы и говорили это.

— Входите, — пригласил Гринголл. — Мне думалось, что по какой-то причине вы не хотели ввязываться в это дело с драгоценностями Вендейнов.

Валпертон проследовал за Гринголлом в его кабинет. Гринголл закрыл двери, достал бутылку виски, сифон с содовой и два стакана и стал смешивать напитки. Валпертон сел в одно из огромных кожаных кресел.

— Ну, рассказывайте. Что теперь затеял наш друг Кэллаген?

Валпертон взял стакан из рук своего начальника.

— Сегодня днем я получил от Кэллагена письмо. Оно было послано не по почте, кто-то бросил его в мой ящик. Это очень интересное письмо. Может, хотите его прочитать?

Он вытащил из кармана письмо и передал Гринголлу. Тот прочитал письмо и, закончив чтение, произнес:

— У меня тоже были подобные письма от Кэллагена. Они ни о чем не говорят. По ним можно предположить, что Кэллаген много знает, и что в нужное время, если вы будете хорошо себя вести и терпеливо ждать, вы тоже многое узнаете.

— Это очень похоже на его проклятое высокомерие, — вспылил Валпертон.

Гринголл улыбнулся.

— Именно. Он наглый парень, но он чертовски умен. Какова ситуация, Валпертон? Есть что-нибудь новенькое в деле Вендейнов?

— Да, и много, — решительно ответил Валпертон. — Когда я сегодня получил письмо от Кэллагена, я не забеспокоился. Все более или менее оставалось по-прежнему. Появился только один интересный момент с тех пор, как я в последний раз говорил с вами об этом деле. Это то, что Лейн — поверенный майора Вендейна — отозвал иск из страховой компании на том основании, что Кэллаген добыл сведения о местонахождении драгоценностей. Он рассчитывает вернуть их. Это меня заинтриговало, но я не видел повода, чтобы вмешаться.

Так вот, — продолжал Валпертон. — В десять часов из Девоншира ко мне явился Гридли. Вчера вечером я отправил его туда разузнать кое-что о некоем парне по имени Блейз, он жил там поблизости. Вы обратили внимание, что в своем письме Кэллаген сообщает, что Блейз исчез. Ну так тело Блейза было найдено на дне ущелья между Марграудом и тем местом, где жил Блейз.

Гринголл вопросительно поднял брови.

— Что вы думаете об этом?

— Подумайте сами, сэр, — сказал Валпертон. — Кэллаген в этом письме допускает, что его мнение об этой краже совпадало с моим; он также считает, что это дело рук кого-то из членов семьи. И этот член семьи, возможно, работал вместе с Блейзом.

— Понимаю, это осложняет дело, не так ли? И что вы после этого сделали?

— Ничего, — ответил Валпертон.

Он замолчал на мгновение, потому что заметил, как на лице Гринголла вновь появилась слабая улыбка. Потом снова заговорил.

— Я ничего не сделал, потому что был несколько обеспокоен. Я подумал, что было бы глупо с моей стороны, если бы я отправился туда сам или дал конкретные инструкции Гридли до того, как я узнаю, что Кэллаген мне скажет завтра.

— Правильно, — похвалил Гринголл. — Кэллаген знал, что вы так поступите. Именно поэтому он и отправил вам это письмо. Он старается выиграть время.

Гринголл достал из одного кармана халата трубку, из другого — кисет, и стал набивать трубку табаком.

— Сэр, если Кэллаген будет мне мешать, я его арестую. Мне начинает немножко надоедать этот Кэллаген.

— Валпертон, — сказал Гринголл, — мне уже не раз надоедал Кэллаген, я был на него зол. Были моменты, когда я с радостью убил бы его, но я никогда не допускал мысли об его аресте.

Валпертон вопросительно поднял брови.

— В самом деле?

— В самом деле, — ответил Гринголл. — Теперь позвольте мне сказать вам кое-что. Вы слышали о девизе Кэллагена, когда он проводит расследование: «Мы раскрутим это дело, ну а как — не ваше дело!» Самое забавное заключается в том, что он-таки раскрутил каким-то образом это дело.

Гринголл пересел в другое кресло. Он с удовольствием попыхивал трубкой.

— Вот какой совет я вам дам, Валпертон. Сидите тихо и выслушайте все, что Кэллаген скажет вам завтра, потому что, могу побиться об заклад, вы услышите именно столько правды, сколько он захочет вам сообщить.

Валпертон опять в удивлении поднял брови.

— Именно столько, сколько он захочет мне сказать? — повторил он.

— Точно так, — подтвердил Гринголл. — Если Кэллаген не расскажет вам какую-то часть истории, то это будет по той причине, что он знает: эта часть, которую он от вас утаил, настолько запутана, что проверить вы ее не сможете, а потому для него безопаснее не говорить вам о ней. Я знаю методику Кэллагена. Завтра он сообщит вам столько фактов, сколько сочтет нужным.

И Гринголл сочувственно улыбнулся.

— Я заключу с вами пари, Валпертон. Для Кэллагена это дело уже решено. Все, что он задумал сделать, уже сделано, и более или менее успешно.

— Ну что ж, — вздохнул Валпертон. — Надеюсь, мистер Гринголл, я тоже сочту это успешным.

— Не вижу причины сомневаться. Подумайте сами. В этом деле Кэллаген представляет две стороны, чьи интересы, на первый взгляд, казались совершенно противоположными: страховую компанию и семью Вендейнов. Итак, он правильно поступил относительно страховой компании, не так ли?

Валпертон угрюмо кивнул.

— Вы хотите сказать, что они довольны тем, что иск был отозван?

— Именно так, — сказал Гринголл. — И еще одно, что Кэллагену было нужно — это не разрушить спокойствие и счастье семьи Вендейнов. И я себе представляю, что он уже сделал определенные шаги для этого. Есть еще третья задача Кэллагена — сделать так, чтобы инспектор сыскной полиции Валпертон тоже был доволен. Я думаю, — сказал Гринголл, широко улыбаясь, — что он начнет это делать завтра.

Валпертон поднялся и поблагодарил:

— Большое спасибо, сэр. Я подожду и посмотрю, что произойдет.

— Правильно, — сказал Гринголл. — Если вас одолевают сомнения, лучше ничего не предпринимать. Я всегда считал это важным правилом для полицейского офицера…

Он направился к двери.

— Особенно если имеешь дело со Слимом Кэллагеном.

Кэллаген лежал в постели, глядя в потолок. Он размышлял об Одри Вендейн и одновременно говорил себе, что он слишком много времени затратил на это дело. Он заставил себя думать о другом.

«Быть частным сыщиком, — думал Кэллаген, — довольно странное занятие. Люди обращаются к тебе, потому что попали в переделку, потому что они не хотят обращаться в полицию, потому что по каким-то причинам они опасаются полиции.

Иногда эти люди говорят тебе правду, обычно они говорят только половину правды, или и того меньше. После этого ты сам начинаешь заполнять белые пятна, и, если тебе это удается, ты что-то предпринимаешь, а потом можешь сидеть и наблюдать, как начинают разворачиваться события.

Ты составляешь определенный план, исходя из особенностей характера участников расследуемого дела. И как только план запушен в работу, тебе уже нельзя останавливаться. Остается только надеяться на лучшее. Но ты всегда можешь быть уверенным только в одном. Либо из этого что-то получится, либо нет. И до настоящего момента все получалось».

Кэллаген едва заметно улыбался. Он надеялся, что все получится и дальше, повернулся на бок и потянулся за бутылкой виски, которая стояла на столике у кровати. Сделал большой глоток прямо из горлышка.

На столе зазвонил телефон.

Кэллаген, не вынимая горлышка бутылки изо рта, усмехнулся. Он сделал еще глоток, поставил бутылку на место и взял трубку.

Звонил Габби Вентура:

— Привет, Слим. Послушай… я хочу поговорить с тобой.

— Никто тебе не запрещает. Завтра не подойдет?

Он все еще усмехался, и в его усмешке было что-то мефистофельское.

Возникла пауза. Затем Вентура произнес:

— Нет. Это срочно, Слим. Это срочно и для тебя, и для меня. Мне надо поговорить с тобой сейчас. Что если ты заглянешь ко мне. У меня есть бутылка шампанского, и мы могли бы ее распить.

— Я никогда не пью шампанское. — возразил Кэллаген. — Только виски, во всяком случае в это время суток. — Он повернул руку, чтобы видеть часы. Было 12.40 ночи.

Вентура старался придать своему голосу шутливый тон:

— Ну что ж… у меня полно виски. Приходи, Слим.

— Почему бы тебе не прийти сюда… в офис? — спросил Кэллаген. — У меня тоже есть виски.

Опять наступила пауза. И затем:

— Послушай, Слим… не упрямься. Я хочу, чтобы ты пришел сюда. Я хотел бы передать тебе кое-что, что у меня есть.

— А… Вот теперь ты заговорил по-деловому, Габби. Должен ли я понимать это так, что ты собираешься отдать мне драгоценности Вендейнов — настоящие драгоценности?

— Правильно, — отозвался почти весело Габби. — Я знаю, когда мне больше нечем крыть, Слим.

Кэллаген рывком спустил ноги с кровати.

— Хорошо, Габби. Я сейчас прибуду. Увидимся в клубе.

— Нет, — возразил Вентура, — не делай этого. Народу сейчас немного, и клуб скоро закроют. Через заднюю дверь приходи прямо в мою квартиру. Я буду ждать внизу.

— Хорошо, — согласился Кэллаген. — Я буду у тебя через пятнадцать минут. Уже выхожу.

Он повесил трубку, поднялся с кровати, надел шляпу, прошел по коридору до лифта и спустился в свой офис. Открыв дверь, прошел в свою комнату, сел за письменный стол и открыл нижний ящик правой тумбочки стола.

В ящике лежал автоматический пистолет «люгер» 32-го калибра и бутылка канадского виски. Кэллаген взял в руки пистолет, посмотрел на него, проверил патронную обойму, вновь вставил ее в ствол, передернул ствол, для чего втолкнул патрон в казенник, поставил на предохранитель и сунул пистолет в специальный карман под левой подмышкой.

Он сделал большой глоток канадского виски, положил бутылку на место, закрыл дверь, вышел из офиса и спустился на лифте до первого этажа.

Закрыв за собой дверь лифта, он прошел по коридору к домику привратника Уилки. Ночной портье сидел в застекленной будке, курил и читал газету «Ивнинг Ньюз».

— Уилки, — обратился Кэллаген. — Послушай, что я скажу, и чтоб никаких ошибок на этот раз. Я собираюсь встретиться с неким джентльменом по имени Вентура. Запиши-ка номер его телефона. — Кэллаген продиктовал телефон. — Ровно в десять минут второго, — продолжил он, — ты должен позвонить по этому номеру. Когда тебя соединят, попроси к телефону мистера Вентуру. Когда он спросит, кто говорит, скажешь: это инспектор сыскной полиции Валпертон из Скотланд-Ярда. Мне надо поговорить с мистером Кэллагеном.

Кэллаген замолчал, закуривая сигарету.

— Ты понял, Уилки?

Уилки сказал, что он все понял.

— Затем, — продолжал Кэллаген, — я возьму трубку. Возможно, я наговорю массу ерунды, но тебе не надо на это обращать внимание. Понятно?

Уилки сказал, что все будет как надо. Кэллаген положил фунтовую бумажку на стол, за которым сидел Уилки, и вышел.

Он направился в сторону Шепард-Маркет, к рынку. Обошел рынок, свернул направо и очутился перед проходом, ведущим к задней части здания «Вентура-клаб». На расстоянии тридцати ярдов проход пересекала узкая дорога, которая шла вдоль боковой стены клуба.

Кэллаген медленно пошел по проходу. Пройдя пять-шесть шагов, он остановился и прислушался, затем вытащил портсигар, зажигалку и закурил сигарету. И все это время он внимательно прислушивался.

Щелчком он закрыл зажигалку, положил ее в карман и пошел дальше, тихонько насвистывая.

Он подошел к тому месту, где проход пересекала узкая дорога. Кэллаген — нервы его были напряжены до предела — ступил на то место, где проход и дорога пересекались, сделал вид, что собирается идти дальше, остановился и внезапно отпрыгнул назад.

Туристический автомобиль с визгом пронесся мимо Кэллагена на расстоянии каких-нибудь двенадцати дюймов.

Кэллаген быстро пересек дорогу, скрылся в тени прохода и остановился, выжидая. Через пять минут он услышал ровный звук работающего двигателя.

Он вышел из прохода и повернул за угол «Вентура-клаб». Пройдя шагов двадцать, повернул направо и остановился перед неосвещенным входом в клуб. Водитель туристического автомобиля разворачивал свою машину, подавая задом в сторону конюшен, расположенных напротив.

Кэллаген сунул руку под пиджак и пощупал свой «люгер». Сделав три быстрых неслышных больших шага, он просунул руку в боковое окно машины и схватил водителя за воротник.

— Выключи двигатель, Рупи, — приказал Кэллаген. — Ты можешь оставить машину здесь. И выходи.

Феллинер что-то проворчал, заглушил двигатель, поставил на ручной тормоз и вышел из машины.

— Послушай, — сказал он. — Какого черта?..

Кэллаген ткнул стволом пистолета в толстый мягкий живот Рупи и скомандовал:

— Иди впереди меня к задней двери и не разговаривай. Габби ждет там.

Феллинер повиновался. Они опять прошли к проходу и повернули налево. В пятнадцати ярдах впереди Кэллаген увидел неяркий свет фонарика, который Габби прикрывал рукой.

Габби вскрикнул:

— Что происходит, Слим? Что за черт! Ведь… это Рупи! Но как же так!

Кэллаген перебил его.

— Хватит, Габби. У тебя ничего не вышло, только и всего. А теперь мы можем пойти и поговорить. Извини меня, я сейчас, одну минутку.

Кэллаген прижал Рупи к стене и сказал очень тихим, приятным голосом:

— Ты мне уже надоел, Рупи. Ты мне очень не нравишься. Никогда не нравился, но две-три минуты назад ты мне начал очень не нравиться. Сейчас ты отсюда уйдешь, Рупи, и пойдешь не останавливаясь. А пока позволь мне оставить тебе кое-что на память.

Кэллаген выхватил пистолет и перехватил его за ствол. Прикладом он ударил Рупи прямо по лицу. Рупи взвыл от боли и стал медленно сползать по стене, пока не очутился на камнях мостовой. Руками он закрывал лицо.

— Поднимайся и убирайся отсюда. Если я еще раз тебя увижу, я разнесу тебя в клочья, ты, жалкое ничтожество.

Рупи поднялся; он продолжал тихонько подвывать и не отрывал рук от лица. Затем неуверенно пошел по проходу.

— Пойдем, Габби, — предложил Кэллаген. — Давай поговорим. Не повезло тебе, что Рупи не сбил меня.

Он помедлил, чтобы закурить сигарету.

— Я ждал, когда ты мне позвонишь, — продолжал он. — Я знал, что ты что-нибудь предпримешь сразу, как Паула Роше позвонит и сообщит тебе все, что я велел ей сообщить. Я предполагал, что ты придумаешь какой-нибудь трюк с автомашиной. Единственное, что требовалось от Рупи — это сбить меня и покончить со мной. Просто еще один несчастный случай в темноте.

Кэллаген вздохнул.

— Неплохая работа, если бы все удалось.

Габби ничего не ответил. Он повернулся и стал подниматься по лестнице. Кэллаген закрыл за собой дверь и последовал за ним. Когда они дошли до квартиры наверху, он убрал пистолет, сунув его в карман.

Было пять минут второго. Кэллаген, усевшись в кресло у погасшего камина, наблюдал, как Габби смешивал виски с содовой в двух стаканах у буфета. Габби повернулся и поставил стаканы на стол, потом взял один и протянул его Кэллагену.

— Послушай, Слим, ты меня знаешь. Я из тех, кто не помнит зла. Что толку, если я буду говорить, что это была не моя идея с Рупи, это дело с машиной, ты все равно мне не поверишь. Но это не я придумал. Может быть, у Рупи были собственные основания злиться на тебя, понимаешь?

— Понимаю, — ответил Кэллаген. Он сделал большой глоток. — Не кажется ли тебе, Габби, что давно пора перестать нагло врать. Ты знаешь, что ты влип. Из того положения, в которое ты попал, есть только один выход.

Габби сел в кресло напротив. Из кармана жилета он достал короткую, но дорогую сигару и раскурил ее. В галстуке его блестела бриллиантовая булавка. Кэллаген заметил, что рот у Габби не напряжен, выражал даже некоторую удовлетворенность. Кэллаген подумал, что с нервами у Габби было все в порядке.

— Хорошо, — согласился Габби веселым тоном. — Не буду спорить, я попал в неприятное положение, но я могу из него выбраться. Ну что ж, я не прочь тебя послушать, Слим. Тебя всегда интересно послушать. Во что я влип и как я могу выбраться?

— Вот что, Габби, — сказал Кэллаген. — Я знаю всю историю и ты тоже. Я попробую тебе обрисовать, как ты попал в это дело. Прежде всего ты не был доволен Ланселотом Вендейном. Он вовлек тебя в эту сделку с акциями. Ты вложил деньги. Сделка лопнула, и ты потерял свои денежки. Ланселот начал тебе не нравиться. Ну, Ланселот относился к тебе с уважением: он хотел заслужить твою благосклонность. Он даже объяснил тебе, что ты был не единственным, кто потерял деньги. Он сказал тебе, что майор Вендейн тоже потерял свои деньги, что он был в еще худшем положении, чем ты — у тебя оставались деньги, может, даже много. Возможно, Ланселот особо подчеркивал этот довод. Он сказал тебе, в какой невероятной ситуации оказался старик. Может быть, он рассказал тебе о том, что заложил поместье.

У тебя возникла мысль, Габби, вполне здравая мысль. Ланселот упирал на то, что, когда майор Вендейн умрет, он будет владельцем драгоценностей и что по закону он имеет право их продать; тогда у него будет состояние в сто тысяч фунтов. Он пообещал, что вернет тебе долг, если ты ссудишь ему еще денег.

Вероятно, ты согласился, но ты не хотел выпускать Ланселота из-под контроля, и поэтому ты познакомил его с Паулой Роше, которая работала в твоем клубе. Ты проинструктировал ее, чтобы она сообщала тебе обо всем, что он делал.

А затем, я могу голову дать на отсечение, произошло следующее: Ланселот сообщил тебе, что Эсме Вендейн вышла замуж за Блейза. Могу еще держать пари, что он рассказал тебе, что Блейз явился в эту страну и начал шантажировать Эсме, и что она попросила у него денег, но он не смог выполнить ее просьбу. Я склонен считать, что именно он подсказал тебе идею, что Эсме могла бы решить все свои проблемы, если бы посодействовала Блейзу в краже драгоценностей Вендейнов. Во всяком случае, Ланселот не стал бы волноваться из-за этого. Если бы драгоценности были похищены, он получил бы большую долю страховки.

Кэллаген замолчал, выпил немного виски и спросил:

— Ну, как я рассказываю, Габби?

Габби усмехнулся вполне дружелюбно, выпустив дым от сигары.

— Не так уж и плохо. Продолжай, Слим. Я уже сказал, что тебя всегда интересно послушать.

Кэллаген продолжил:

— Тебе эта ситуация ничего особо интересного не сулила. А ты всегда был из тех, кто не упустит своего шанса, и ты разработал небольшой план, согласно которому смог бы поиметь кое-что от этой сделки. Договорился о встрече с майором Вендейном. Ты разъяснил ему, что его положение было отчаянным, что если он не выплатит двадцати тысяч фунтов по закладной, кредитор лишит его права выкупа поместья Марграуд, и это, скорее всего, несказанно его расстроило. Ты предложил ему взаймы двадцать тысяч, чтобы выкупить закладную, при условии, что он передаст фамильные драгоценности тебе.

Кэллаген закурил еще одну сигарету и продолжал:

— Старик был в отчаянии. Он сделал бы что угодно, чтобы только спасти Марграуд, но, вероятно, выдвинул пару возражений. Ты и это все уладил. Сказал, что у него масса времени, чтобы вернуть деньги, и тогда ты вернешь ему драгоценности, и что если он умрет, драгоценности перейдут к Ланселоту Вендейну. После этого ты рассказал ему, как Ланселот втянул вас обоих в сделку с акциями. Ты сказал старику, что в случае его смерти просто будешь держать эти драгоценности в качестве гарантии, пока Ланселот не выплатит то, что он занял.

Другое возражение со стороны майора заключалось в следующем: а что, если вдруг драгоценности надо будет предъявить. Ты сказал, что это твоя забота.

Кэллаген усмехнулся.

— Ты знаешь многих из тех, кто занимается подделкой бриллиантов, ведь так, Габби? Так вот, кто-то из них неплохо выполнил для тебя одну работенку. Он сделал копию всех драгоценностей Вендейнов, и ты отдал подделки майору. Даже когда их отправили обратно в банковский сейф, никто не открыл коробки, чтобы посмотреть на них. Это их не касалось, да и вообще все доверяли майору.

Кэллаген помедлил, потом спросил:

— Я все еще правильно рассказываю, Габби?

Вентура кивнул.

— Прекрасная работа, Слим, — сказал он несколько покровительственным тоном.

Кэллаген продолжал:

— Итак, все было в ажуре. Ты получил фамильные драгоценности Вендейнов. Ты знал, что майор до конца своих дней не сможет расплатиться с долгами и предполагал, что он скоро умрет. Ты душой прирос к этим драгоценностям. Ты и не вспомнил бы о деньгах, которые тебе был должен Ланселот. Драгоценности стоили значительно больше. К сожалению… — помедлил Кэллаген, — стали происходить разные события. Фальшивые драгоценности похитили. И ты начал немного волноваться. Ланселот, я понимаю, был доволен. Возможно, он сказал тебе, что пора было потребовать страховку и что, когда он получит ее, то отдаст долг. Это тебя вполне устраивало, но тебя беспокоило, как бы Блейз не обнаружил, что похищенные драгоценности фальшивые, и поэтому, как только представился случай, ты отправил Рупи Феллинера в Девоншир приглядеть за Блейзом.

Я так полагаю, Блейз не очень-то разбирался в драгоценностях. Так или иначе, он, возможно, отправил всю коллекцию, кроме одного браслета, в Амстердам для переогранки. И очень скоро его приятели по ювелирному бизнесу сообщили ему, что драгоценности фальшивые. Тогда Блейз стал пытать Эсме. И он не только обошелся грубо с Эсме, но и отправил записку без подписи Ланселоту, где сообщил, что драгоценности были фальшивые. Ланселот знал, от кого пришла записка. Он показал ее мне, и, держу пари, он ее и тебе показал.

А теперь слушай, Габби. Ты отдашь мне эти драгоценности, а что касается кражи, иска в страховую компанию и всего остального, с этим все будет для тебя в порядке.

Он замолчал, так как зазвонил телефон. Вентура поднял трубку и ответил. Через минуту он повернулся к Кэллагену и сказал:

— Это какой-то полицейский — Валпертон. Хочет поговорить с тобой.

— А, да, — откликнулся Кэллаген, — я с ним договорился, чтобы он позвонил, так, на всякий случай: вдруг со мной что-нибудь случилось бы здесь.

Он подошел к телефону и взял трубку:

— Это вы, Валпертон?

На другом конце линии Уилки тихо произнес:

— О'кей, мистер Кэллаген.

— Думаю, все в порядке, — говорил Кэллаген. — Я здесь с Вентурой. Не думаю, что возникнет необходимость в судебном разбирательстве. Все дело прояснилось лучшим образом. Большое спасибо. Спокойной ночи, Валпертон.

Он повесил трубку. Габби стоял перед камином, положив одну руку на каминную доску и глядя в погасший камин.

— О'кей, Слим, — произнес он. — Я чувствую, когда проигрываю. Впервые в жизни из меня сделали идиота. И я не имею в виду тебя, я имею в виду этого ублюдка Ланселота.

Лицо у Габби полыхало, он был в ярости.

— Не волнуйся, Габби, — успокоил Кэллаген. — Сегодня вечером я встречался с Ланселотом.

Он протянул ему листок бумаги, который достал из нагрудного кармана.

— У тебя будет все в порядке, Габби, если теперь ты начнешь честную игру. Ланселот и майор Вендейн согласились, что драгоценности надо продать. Ланселот получит свои пятьдесят тысяч фунтов.

Кэллаген широко улыбнулся Габби.

— Так что все, что тебе надо сделать, — добавил он шутливо, — это сразу же после продажи драгоценностей не отставать от Ланселота и потребовать деньги, которые ты ему одолжил.

Габби улыбнулся:

— Очень мило с твоей стороны, Слим, что ты рассказал мне все это. Я этого не забуду.

— Я тоже так считаю, — ответил Кэллаген все в том же тоне, — что это очень мило с моей стороны, Габби, особенно после того, как Рупи пытался наехать на меня сегодня.

Габби пожал плечами.

— Ну, что значит такой пустяк для двух друзей. Из этого ничего не вышло — ну и что… Когда Ланселот расплатится со мной, я и о тебе позабочусь, Слим.

Он подошел к буфету, налил еще два стакана виски и поднял свой стакан:

— За твое здоровье, Слим. Ну и умный же ты дьявол.

Кэллаген выпил свой стакан и сказал:

— Прекрасно. А теперь как насчет драгоценностей?

Габби растянул губы в улыбке.

— Они у меня здесь. Я их достану для тебя.

Кэллаген закурил еще одну сигарету. Он смотрел, как Габби снял со стены картину и открыл сейф в стене.

Кэллаген стоял у открытой двери возле лестницы, ведущей в квартиру Вентуры. В левой руке он держал один из чемоданов Габби. Чемодан был тяжелый. В нем находились фамильные драгоценности Вендейнов.

— Спокойной ночи, Слим, — попрощался Габби. — Похоже, что для нас всех все закончится хорошо. Но все-таки есть одна проблема, которая меня продолжает беспокоить.

— Очень жаль, Габби. Что же за проблема? Могу я чем-нибудь помочь? — спросил Кэллаген.

— Я имею в виду вот что. Как я смогу получить свои деньги от Ланселота? Если он захочет, он может меня обвести вокруг пальца. После того, как он получит свои 50000 фунтов, ему вовсе не надо будет возвращать мне долг — деньги, которые я потерял, были вложены в сделку с акциями. У меня нет никаких законных прав требовать от него эти деньги.

— Я ждал, когда же ты, Габби, подумаешь и об этом. У меня есть предложение. Ты вел со мной честную игру, и я собираюсь сделать для тебя доброе дело.

В темноте Кэллаген улыбнулся.

— Завтра, поздно вечером, будь здесь, — сказал он, — после того, как закроется клуб, около двенадцати. Я приведу сюда Ланселота. Как бы то ни было, он у меня в руках, я заставлю его подписать новый документ, в котором он признает, что действительно должен тебе деньги и что он согласен вернуть их сразу же после продажи драгоценностей. Ну, как ты на это смотришь?

— Прекрасно, — отозвался Габби. — Я буду ждать тебя, Слим. Ты — отличный парень. Я сделаю все, чтобы и ты не остался в накладе.

— Спасибо, Габби.

Кэллаген вышел на улицу в темноту ночи. Вентура остался стоять в дверях, попыхивая сигарой. Он улыбался. Через некоторое время он закрыл дверь, поднялся наверх, налил себе полный стакан виски и выпил все до дна.

Кэллаген вышел из лифта, прошел по коридору и пошел в свою квартиру. Он швырнул шляпу на стол в гостиной и поставил чемодан на стул. Затем прошел в спальню, набрал номер междугородной справочной и спросил номер телефона в Марграуде. Через двадцать минут в его трубке раздался усталый голос Стивенса.

— Здравствуйте, Стивенс, — сказал Кэллаген. — Извините, что беспокою вас, но это очень срочно. Попросите, пожалуйста, мисс Вендейн к телефону.

Стивенс сказал, что сейчас позовет.

Кэллаген протянул руки к бутылке с виски и, взяв бутылку, сделал большое глоток прямо из горлышка. Затем поставил бутылку на стол.

Одри Вендейн была на проводе.

— Здравствуйте, Одри, я вас не разбудил?

— Нет, я не спала. Я размышляла.

— На вас сейчас этот шелковый красный в белый горошек халат?

— Да, а что?

— И в волосах у вас ленточка? — продолжал допытываться Кэллаген.

— Да, волосы у меня перевязаны лентой, — ответила Одри.

— Прекрасно, — сказал Кэллаген. — Мне хотелось знать, как вы одеты. В последний раз, когда я видел вас, на вас был этот халат. Вы мне показались очаровательной. И я сказал вам об этом, помните?

— Да, помню, — ответила она. — Вам что-нибудь нужно?

Кэллаген усмехнулся.

— Я хотел сказать вам, что все превосходно. Когда я с вами тогда разговаривал, как раз перед тем, как уйти, когда я рассказал вам об Эсме и Блейзе и обо всем остальном, я не сказал вам об одной маленькой детали. Но сейчас вы можете и об этом узнать. Драгоценности, похищенные Блейзом из Марграуда, были фальшивыми. Майор сделал подмену. Он заложил настоящие бриллианты за двадцать тысяч фунтов, чтобы выкупить закладную на Марграуд.

Он услышал, как она затаила дыхание.

— Боже мой, — прошептала она.

— Это именно так, — продолжил Кэллаген. — Настоящие драгоценности здесь, у меня в чемодане, и не думаю, что вам надо беспокоиться относительно полиции. Не думаю, что и Эсме надо волноваться. Если вдруг случайно кто-нибудь задаст ей завтра какие-нибудь вопросы о том, что случилось во время ее встречи с Блейзом, скажите ей, чтобы она говорила одну правду и только правду. Вы меня понимаете?

— Понимаю… Что, действительно все будет хорошо?

— Можете не сомневаться, — успокоил Кэллаген. — Давайте сменим тему разговора. Я хотел бы задать вам вопрос. Вы помните тот вечер, когда мы впервые встретились и вы дали мне триста фунтов, лишь бы я не брался за это дело, потому что и сами подозревали, что Эсме имеет отношение к этой краже? Помните, когда я купил вам бокал вина в том маленьком клубе на Кондуит-стрит, а вы до него и не дотронулись, между прочим? Мне думается, именно в этот вечер вы сказали мне, что не любите частных сыщиков.

— Да, правильно. Они мне тогда и не нравились.

— А как вы относитесь к ним теперь? — спросил он.

Одри засмеялась. Впервые он услышал, как она смеется.

— Не думаю, что мне хотелось бы обсуждать это с вами по телефону. Когда вы приезжаете в Марграуд?

Кэллаген улыбнулся.

— Может быть, завтра, поздно ночью, — ответил он, — если я смогу добраться. Если нет, тогда на следующий день.

— Хорошо, мистер Кэллаген, — сказала она. — Когда вы приедете, я скажу вам, что теперь думаю о частных детективах.

— Отлично, договорились, — Кэллаген повесил трубку.