Тайное становится явным

Глава IV Трое — это уже компания

Где-то в глубине дома часы пробили одиннадцать. В их бое, звучном и мелодичном, Кэллагену слышалось что-то древнее, напоминающее о жутковатом привидении, которое шаловливо бродит в темноте отделанных дубом коридоров.

Он лежал в своей комнате, растянувшись на украшенной четырьмя колоннами кровати, уставившись в потолок и размышляя, почему ему не нравятся дубовые панели, даже обтянутые с большим вкусом подобранной тканью.

Через какое-то время он понял, что, хотя он и размышлял v панелях и тканях, в действительности его мысли были заняты Одри Вендейн.

В конце концов, для того, чтобы одолжить деньги у такого человека, как Габби, нужно было быть хорошим его знакомым. Особенно, если в долг брала женщина.

Он встал, включил свет, направился к стоявшему в углу буфету и достал из него бутылку виски и стакан.

Выпив половину стакана, он закурил сигарету и спустился вниз.

Когда он спустился в большой холл, на него напал кашель. Прокашлявшись, он закурил новую сигарету и направился к дверям. Где-то за его спиной в коридоре открылась дверь, и голос Одри Вендейн произнес:

— Мистер Кэллаген.

Кэллаген обернулся. На его лице была веселая улыбка:

— Хеллоу, мисс Вендейн. Кажется, сегодня чудесная ночь, и мне захотелось прогуляться. А вам не хочется?

— Нет, благодарю вас, — коротко ответила она.

Одри направилась в его сторону, и, не дойдя нескольких шагов, остановилась.

«Я ей совсем не нравлюсь, — подумал Кэллаген. — Но она не очень представляет, почему. Она пытается понять, насколько я бесчестен и насколько она может противостоять мне. Она по горло сыта этими тремя сотнями».

Он дружески улыбнулся ей.

— Я разговаривала с отцом, — произнесла она. — И мы приняли решение. Оно может заинтересовать вас.

Кэллаген ничего не ответил.

— Я думаю, и мой отец со мной согласен, что в данных обстоятельствах мы должны повременить с иском к страховой компании. Судя по их поведению, они, видимо, считают, что с этим иском что-то не так. К тому же у полиции было недостаточно времени, чтобы обнаружить преступника. Мы предлагаем дать им еще время. Если они потерпят неудачу, мы всегда сможем возобновить наш иск, когда ситуация станет более определенной.

— Это было бы неплохой идеей, — ответил Кэллаген, — если бы она сработала…

— Что было бы неплохой идеей, мистер Кэллаген? — задала она вопрос.

Он блаженно улыбнулся.

— Это было бы хорошей идеей, если бы я согласился с вашими словами и разрешил это сделать майору, — сказал он. — Если бы я клюнул на это, то должен был бы собрать свои веши и уехать отсюда, так как мне больше нечего здесь было бы делать. Ну так вот… я этого не сделаю. Я останусь здесь до тех пор, пока не найду что-нибудь определенное… если уже не нашел…

Она резко повернулась и пошла к лестнице. Поставив ногу на первую ступеньку, она обернулась. Кэллагену понравилась ее поза. Он подумал, что у нее были красивые лодыжки, что на ней очень изящно сидело платье, и у нее была абсолютно правильная посадка головы. В свете ламп, освещавших коридор, в ее волосах вспыхивали рыжеватые блики.

— Вы действительно невозможный человек, — возмутилась она.

— Может быть, — ответил Кэллаген. — Но для вас лучше всего смириться с этим или я расскажу майору, как вы ринулись в город, чтобы срочно повидать одного из самых гнусных владельцев ночных клубов в Лондоне, занять у него триста фунтов и подкупить меня. И все это произошло через несколько часов после того, как ваши собственные юристы пригласили меня принять участие в этом деле. Я не думаю, что вам это понравится.

Она улыбнулась. Но ее улыбка не скрыла огромную неприязнь.

— Возможно, и не понравится, — согласилась она, — но вам еще больше не понравится, если мой отец узнает, что вы, согласившись участвовать в этом деле, взяли у меня деньги и не вернули.

Он улыбнулся ей.

— Полагаю, что вы собираетесь сообщить ему об этом? Так вот. Взять эти триста фунтов было самым благоразумным поступком из тех, который я когда-либо совершил в своей жизни. Вы с этим ничего не сможете сделать, вы должны смириться.

Она сняла ногу со ступеньки и посмотрела на него. Ее лицо пылало. Но она сдержалась и не повысила голос.

— Видимо, необыкновенная наглость является неотъемлемым качеством частных детективов.

В голосе ее сквозило открытое презрение.

— Совершенно верно, — очень весело признался Кэллаген. Он затянулся сигаретой и опять закашлялся. — Чертовы сигареты, — произнес он. — Я курю не переставая, и у меня появился кашель курильщика.

— Предполагается, что это должно меня интересовать? — спросила она.

Он улыбнулся.

— Конечно, это вас не должно интересовать, — ответил он. — А что касается наглости, то я считаю, что это не такая уж плохая вещь. Иногда она приносит плоды. Люди более склонны говорить правду, когда они в плохом настроении. Кроме того, мне нравится смотреть на вас, когда вы в таком настроении. Вам это идет.

— Вы пугающе умны, — произнесла она с издевкой. — Ну прямо психолог. Я полагаю, вы знаете все, что нужно знать…

— Я бы так не сказал. Я знаю совсем мало. Но кое-что я знаю.

Он медленно выпустил дым.

— Завтра, — продолжил он, — ваш отец, вы и я должны будем открыть карты. Я собираюсь сообщить вам кое-какие сведения, которые вам неплохо было бы узнать. Или вы предпочитаете, чтобы я побеседовал только с вами?

Выражение ее лица изменилось, и она быстро проговорила:

— Я же сообщила вам, что мой отец — больной человек. Естественно, я сделаю все, чтобы уберечь его от неприятностей…

— Чепуха, — дружелюбно возразил Кэллаген. — На самом деле вы просто боитесь. Думаю, что вы одурачили старика и подозреваете, что я догадываюсь, как вы это сделали.

Она чуть не задохнулась от гнева и произнесла тихим голосом:

— Бывают моменты, когда мне кажется, что я запросто могу убить вас. Я полагаю, что вы самая отвратительная личность, которую я когда-либо встречала в жизни.

— Ну, это уже что-то, — заметил Кэллаген. — Мне безразлично, что думает обо мне женщина до тех пор, пока она не становится чуточку заинтересованной.

Она резко повернулась и стала подниматься по лестнице. Кэллаген наблюдал за ней. Каждое ее движение свидетельствовало об охватившей ее ярости.

Где-то внизу в коридоре зазвонил телефон. Через некоторое время появился Стивенс.

— Звонит мистер Николлз, сэр. Он хочет поговорить с вами.

Кэллаген прошел к нише, в которой стоял телефон, и взял трубку. Стивенс исчез.

— Слим, посмейся, — заговорил Николлз. — Эсме подбросила меня до Кингсбриджа. Я считал тебя мастером устраивать автомобильные гонки, но эта крошка гоняет так, что глаза на лоб лезут. Удивляюсь, как это я уцелел.

— Что дальше?

— Она высадила меня и свернула на Тотнесскую дорогу. Я взял в гараже машину и отправился за ней. У меня была мысль, что она, вероятно, направилась в тот притон, о котором я тебе рассказывал. Ну и догадка оказалась правильной. Сейчас она там. И Кларисса тоже. Их машины припаркованы за домом.

— Заведение все еще открыто?

— Нет. Но здесь-то самое забавное. Я болтался у забора, и, когда заведение закрыли, Эсме с Клариссой вышли оттуда через черный ход с каким-то парнем. Они прошли через сад и вошли в другой дом, напоминающий большой коттедж, который стоит за садом. Я немного побродил вокруг, чтобы посмотреть, когда они выйдут. Но они не вышли. Поэтому я кое-что предпринял. Я постучал в дверь черного хода и какой-то парень открыл мне. Но не тот, с которым пришли девицы. Я попросил у него немного воды для машины. Когда он пошел за водой, то включил свет, меня чуть кондрашка не хватила. Как ты думаешь, кем оказался этот малыш?

— Я что, должен дать тебе три отгадки? — спросил Кэллаген.

— Извини, — произнес Николлз. — Ну хорошо, ты помнишь того парня, Рупи Феллинера, который стоял в дверях забегаловки Вентуры в Сохо? Я имею в виду клуб «Черная лестница». Так это был он. Удивился ли я?

— Держу пари, что да, — сказал Кэллаген. — Он тебя узнал?

— Нет, — ответил Николлз. — Я держался в тени.

— Откуда ты говоришь?

— Из будки дорожной полиции на шоссе, в полумиле от этого притона.

— Я еду, — сказал Кэллаген. — Я думаю, что в этот раз что-то случилось. Если нет, то мы выясним это. Постараюсь приехать как можно скорее.

— Хорошо, — ответил Николлз. — А я пока поболтаюсь тут, погляжу на луну. У меня сегодня лирическое настроение.

Кэллаген повесил трубку. Затем пошел к себе в комнату, взял пальто и позвонил в колокольчик. Потом спустился вниз и в холле встретился со Стивенсом.

— Стивенс, я могу задержаться допоздна. У вас есть запасной ключ?

— Да, сэр, — ответил дворецкий. — Сейчас я его принесу.

В ожидании Стивенса, Кэллаген принялся расхаживать по холлу. Он выглядел озабоченным. Его заинтересовала новость, которую сообщил ему Николлз относительно того, что Рупи Феллинер находится в доме, расположенном за Ярд-Армом. Он размышлял, почему.

Вернулся Стивенс с ключом. Передавая его Кэллагену, он сказал:

— Надеюсь, что все будет в порядке, сэр. Думаю, что я не слишком любопытен, но удалось ли вам что-нибудь узнать, сэр? Мы, естественно, очень заинтересованы.

Кэллаген ухмыльнулся.

— Я практически нашел преступника, Стивенс. Думаю, что я знаю, кто украл бриллианты Вендейнов.

Дворецкий широко открыл глаза.

— Боже мой, мистер Кэллаген. И кто же это, сэр?

— Дед Мороз, — ответил Кэллаген и вышел на улицу.

Светила полная луна. Дорога, расстилавшаяся перед машиной, была похожа на серую ленту. Из тени, отбрасываемой изгородью, появился Николлз и остановился посреди дороги. Он встал на подножку автомобиля и сказал:

— Я запарковал машину в трех или четырех сотнях ярдов отсюда в поле по правой стороне. Ворота открыты. Ты не хочешь тоже там запарковаться?

Кэллаген выжал сцепление и направил машину к открытым воротам. Поставив машину рядом с машиной Николлза, он спросил:

— Где этот коттедж, Винди?

— В шестидесяти или семидесяти ярдах отсюда вперед по дороге. Слева будет Ярд-Арм. Там снаружи есть вывеска. Прямо за ним есть тропинка, которая проходит через сад. А коттедж находится за ним.

— Хорошо. А ты лучше еще погляди на луну.

Он направился вперед по дороге. Миновав Ярд-Арм, он по маленькой тропинке пошел через сад и прямо перед собой увидел коттедж, почти скрытый деревьями. Это было большое двухэтажное здание, очевидно собранное в одно из двух или трех коттеджей. Небольшая лужайка и окружавший ее белый заборчик находились в хорошем состоянии. Окна дома были тщательно задрапированы. Кэллаген толкнул калитку, по небольшой дорожке дошел до дверей и постучал. В ожидании он разглядывал тлеющий кончик своей сигареты. Через минуту дверь открылась.

За спиной человека, стоявшего в дверях, Кэллаген смог увидеть, что холл коттеджа был украшен роскошными коврами и обставлен хорошей мебелью.

Он смотрел на стоявшего перед ним человека. Тому было около тридцати пяти лет. У него были блестящие вьющиеся черные волосы, лицо казалось даже чересчур привлекательным, с решительным ртом и загорелой кожей. Кэллаген перевел взгляд на боковину двери дома и заметил вывеску, на которой было написано название этого места. Оно заключалось в одном слове, — «Малмесбери».

— Меня зовут Кэллаген, — представился он. — Я остановился в поместье Марграуд-Мэнор. Я знаю, что Кларисса и Эсме Вендейн находятся здесь.

— Ну и? — приподняв брови спросил человек. Тон его голоса был полувопросительным, полувызывающим. Кэллаген продолжил:

— Кажется, майор не очень хорошо себя чувствует, — легко лгал он. — Мисс Вендейн немного этим обеспокоена и думает, что девочкам лучше приехать домой.

— Откуда вы узнали, что они здесь? — спросил незнакомец.

— Это мое дело, — ответил Кэллаген.

Человек в дверях пожал плечами.

— Ну, если вы хотите быть грубым… — начал он.

— Я не хочу быть грубым, — быстро отреагировал Кэллаген, — но почему никто не может знать, где они находятся? Или это секрет?

Человек отступил от двери. Кэллаген заметил, что он был довольно-таки высок, мускулист и легко двигался.

— Здесь нет никаких секретов, — произнес он. — Вероятно, я был несколько резок. Войдите. Меня зовут Блейз.

— Рад с вами познакомиться, — сказал Кэллаген.

Он вошел в холл, и Блейз закрыл за ним дверь. Эсме вышла из дверей комнаты, находившейся на противоположной стороне холла. Повернув голову, она сказала кому-то оставшемуся в комнате:

— Боже мой. Это мистер Кэллаген. Я балдею. Он очень шустрый, не правда ли? — Затем, повернувшись к Кэллагену: — Только не говорите мне, что вы не могли дождаться до завтра, чтобы допросить меня.

Из комнаты вышла Кларисса и встала рядом с Эсме. Та пробормотала:

— Трое — это чаще всего компания, но я склонна считать, что четверо — это уже толпа.

— Я тоже так думаю, — сказал Кэллаген и продолжил, — мисс Вендейн попросила меня заехать сюда и сказать вам, что она очень беспокоится за майора. Она предполагает, что у него должен начаться один из мучающих его приступов, и подумала, что вам захочется вернуться домой.

Лицо Эсме стало серьезным.

— О боже, — простонала она, — пошли, Кларисса. Нам лучше уехать. Спокойной ночи, Вилли.

Она прошла рядом с ним и вышла из коттеджа. Следом за ней шла Кларисса. Проходя мимо Кэллагена, она остановилась и сказала:

— Я думаю, что вам следует познакомиться. Вильям, дорогой, это мистер Кэллаген, настоящий король частных сыщиков. Мистер Кэллаген, это мистер Блейз, мистер Вильям Блейз. Я думаю, что он большая душка. Я права, Вильям?

Блейз ухмыльнулся.

— Если вы захотите узнать, почему я думаю, что он душка, — продолжала она, — так это, главным образом потому, что Эсме к нему приклеилась, а моим единственным развлечением здесь являются попытки отбить у Эсме ее молодых людей. Потому, мистер Кэллаген, используя ваши логические и дедуктивные методы, вы можете вычислить, почему я думаю, что Вильям душка. Ему сильно полегчало, когда он узнал, что мы должны ехать. Я знаю, что он где-то назначил свидание.

— Я уже час как хочу поехать в Экстер, но я всегда чуть-чуть джентльмен. — Он невесело улыбнулся. — Будет уже около трех, когда я доберусь туда.

— Бедняжка Вильям, — издевалась Кларисса. — Это прямо-таки беда! Спокойной ночи, душка. До свидания, мистер Кэллаген.

И она вышла.

Кэллаген постоял, глядя на Блейза, и через минуту произнес:

— Это очень хорошая работа, если вам удастся получить ее.

— А поточнее, что вы имеете в виду? — спросил Блейз.

— Не знаю, — ответил Кэллаген. — А вы, вероятно, знаете. Спокойной ночи.

Он вышел из дверей и пошел по тропинке сада. Где-то рядом заработали двигатели машин Клариссы и Эсме. Он вышел на шоссе, постоял, пока не исчезли габаритные огни машин, а затем пошел по дороге в сторону поля.

Николлз сидел за рулем арендованной машины, попыхивая сигаретой и заложив руки за голову, любовался луной.

— Ну, быстро ты разогнал эту компанию, Слим, — засмеялся он. — И как тебе это удалось?

— Я сказал им, что у деда снова будет приступ. И они решили поехать домой. Ты, пожалуй, отправляйся обратно и поставь машину в гараж. Двери я не запер.

— Хорошо. А ты не едешь?

— Нет, я хочу немножко поговорить с Феллинером.

У Николлза поднялись брови.

— А как насчет другого парня? — спросил он.

— Прошел слух, что собирается в Экстер. Я немного подожду и посмотрю.

— Понятно. Собираешься использовать старую систему?

Кэллаген усмехнулся.

— А почему бы и нет, Винди? — сказал он.

Кэллаген сел в свою машину и закурил. Он сидел, думая о Блейзе и дожидаясь, когда раздастся звук отъезжающей машины. Прошло десять минут. Кэллаген вышел из машины, бросил окурок в мокрую траву и, держась в тени изгороди, вышел на дорогу, направляясь в сторону Ярд-Арма. Когда он прошел около тридцати ярдов, от дома на большой скорости отошла длинная, с низкой посадкой машина и свернула влево.

Кэллаген прошел через сад и обошел коттедж сбоку. С его тыльной стороны, рядом с покрашенной белой краской бочкой для воды была дверь. Кэллаген дернул за звонок. Через минуту внутри послышался какой-то шум, затем звук открываемой щеколды, и дверь распахнулась.

— Добрый вечер, Рупи, — сказал Кэллаген.

Кто-то изнутри произнес:

— Какого черта… Кэллаген!..

— Правильно, — подтвердил Кэллаген. — Выйди сюда, Рупи. Я хочу поговорить с тобой.

В дверном проеме появился Рупи. Он был очень большим, с широкими плечами, похожий на боксера. По бокам свисали здоровенные, как у гориллы, ручищи.

— А если я не хочу с тобой разговаривать? — спросил он. — Какого черта тебе надо? Что здесь происходит? Ты уже второй за сегодняшний вечер.

— Я знаю. — произнес Кэллаген. — Первым был Николлз. Ты его не узнал. Твои глаза видят хуже, чем раньше.

— Короче, — оборвал Феллинер. — Чего тебе надо?

Кэллаген закурил и сказал:

— Мне бы хотелось знать, что ты здесь делаешь.

— А что если, — чуть усмехнулся Феллинер, — я попрошу тебя заняться твоими собственными чертовыми делами?

Кэллаген левой рукой аккуратно вынул сигарету изо рта и, почти одновременно, сделав шаг вперед, нанес Феллинеру удар кулаком правой руки точно в зубы. Здоровяк опрокинулся. Кэллаген вошел в дверь и, когда Феллинер встал на колени, схватил его правой рукой за воротник и помог подняться на ноги. Когда тот почти распрямился, Кэллаген нанес новый удар.

Феллинер с грохотом рухнул на пол. Через дверной проем проник лучик лунного света, и на другой стороне комнаты Кэллаген заметил выключатель. Он подошел к нему и включил свет. Феллинер уже поднялся на ноги и, напрягая мощные как у быка бицепсы, стоял, глядя на Кэллагена. Его губы кровоточили.

— Мне всегда хотелось измолотить тебя, Кэллаген, — признался он. — И, ей богу, я сейчас это сделаю.

— Ну, хотеть никто не запрещает, Рупи, — усмехнулся Кэллаген. — Надеюсь, что ты сейчас в более хорошей форме, чем тогда, когда работал на Габби, выкидывая из клуба «Черная лестница» всяких недоносков.

Феллинер что-то пробурчал себе под нос и резко пошел вперед. Кэллаген положил руку на спинку стула, стоявшего под выключателем, и затем неожиданно метнул его в сторону Феллинера. Удар пришелся точно по голеням.

Феллинер грязно выругался и с неожиданным проворством прыгнул в сторону Кэллагена, намереваясь нанести ему удар кулаком слева снизу. Кэллаген отразил удар правой рукой, а левой схватил Рупи за кисть правой руки, как бы намереваясь пощупать его пульс.

Феллинер взвыл. Кэллаген протянул руку и схватил его за пальцы. Затем слегка сжал их. Феллинер взвизгнул. Его лоб покрылся потом.

— Я всегда был сторонником дзюдо и не одобрял старомодные способы драки, Рупи, — произнес Кэллаген. — Это один из самых лучших японских способов захвата рук, какие я знаю. А если ты попробуешь хоть чуть пошевелиться, я, по крайней мере, сломаю тебе пару пальцев. Будешь пробовать?

Он отпустил противника и засунул руки в карманы брюк. Рупи отошел к противоположной стене и сел, раскачивая руками, стараясь успокоить боль и массируя пальцы.

— Твоя беда заключается в том, Рупи, что ты всегда стремился достичь своей цели при помощи драки. А если ты так умен, как я о тебе думаю, то забудь про все эти штучки и подумай, в какое дерьмо ты вляпался.

— Черт возьми, я не знаю о чем ты говоришь, — огрызнулся Феллинер. — Послушай, ты ошибся адресом.

Кэллаген поднял упавший стул и сел на него. Он начал быстро соображать, что еще придумать, и сказал:

— Рупи, ты чертовски хорошо усвоил, что я всегда знаю что делать.

Рупи зарычал:

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Тебе повезло, что здесь нет Блейза. Если бы он был здесь, то у тебя были бы неприятности. Он бы тебя прижал.

Кэллаген ухмыльнулся.

— Я не очень в этом уверен, Рупи. А так как, по-моему, ты начинаешь умнеть, то, может быть, тебе хочется узнать: почему я думаю, что ты вляпался в дерьмо. Три месяца назад из поместья Вендейнов были украдены кое-какие драгоценности. Тебе понятно? Ну, а то, что ты, с твоим прошлым, крутишься здесь, мне кажется, выглядит не очень здорово.

Кэллаген достал портсигар, выбрал сигарету и продолжил:

— Полиция, должно быть, проглядела тебя, когда они всех здесь проверяли.

Феллинер заулыбался и по его глазам было видно, что он испытывает облегчение.

— Я понял. Значит, ты пытаешься связать меня с этой кражей, правильно? Ну так тебе это не удастся. Меня здесь вообще не было, когда стянули это барахло. Я здесь только три дня. Как вам это нравится, чертов мистер всезнайка?

— Это не имеет значения, — заметил Кэллаген. — И ни с какой стороны это ничего не доказывает. Хорошо, Рупи, если ты так в себе уверен, мне придется перекинуться по телефону парой слов с Валпертоном. Этот парень занимается этим делом в Скотланд-Ярде. Я думаю, что он, вероятно, захочет немного поговорить с тобой. Но это, конечно, в том случае, если ты не захочешь поговорить со мной.

— Мне не нужны неприятности, но и бояться мне нечего. Но я не хочу иметь ничего общего с сыщиками. Ты же знаешь, что я их не люблю, — сказал Феллинер.

— Хорошо, Рупи, — согласился Кэллаген. — Тогда давай станем друзьями. Может быть, благодаря этому никто не причинит новых неприятностей, кроме тех, что уже произошли.

Кэллаген встал, обошел кухонный стол и сел на его краешек, глядя сверху на Феллинера.

— Знаешь ли, Рупи, ты не из тех людей, которые в центре Девоншира ищут себе работу в качестве сторожа или слуги, или что-нибудь в этом роде, просто потому, что им нравится свежий воздух. Это логично, не так ли? И что ты здесь делаешь?

Феллинер ничего не ответил, а Кэллаген продолжил:

— Ты работаешь на Габби последние шесть или семь лет. И ты работал во всех принадлежащих ему клубах. И всегда, когда обстряпывалось какое-либо грязное дельце, ты принимал в этом участие. И очень непосредственное. Тут в округе происходит масса забавных вещей, а то, что ты появился здесь, свидетельствует, что у Габби есть какой-то интерес. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это все мне рассказать.

— Ну хорошо, — сказал Феллинер. — Это ведь еще ничего не значит. Я приехал сюда и взялся за эту работу, потому что Габби велел мне это сделать.

— Понятно, — произнес Кэллаген. — Значит, Габби знал, что здесь есть работа?

— Нет, он не знал, — ответил Феллинер. — В какой-то газете было объявление. Босс его увидел и велел мне ответить на него.

Кэллаген кивнул.

— И что ты должен был делать?

— Поболтаться здесь и приглядеть за Блейзом. Габби думал, что он собирается втихаря смыться отсюда, и хотел узнать, куда он собрался. Я должен был сообщить ему все, что мне удастся выяснить.

Кэллаген встал:

— Послушай моего совета, Рупи, — не ищи неприятностей. Подозреваю, что в здешних местах они могут возникнуть. На твоем месте я бы держался от них подальше.

— Да что ты говоришь? Я думаю, что все эти неприятности со мной уже случились. Я уеду.

— Нет, ты этого не сделаешь. Ты останешься здесь. И еще… Тебе не следует сообщать Габби о том, что ты видел меня. Давай сохраним эту небольшую беседу в секрете, как друзья, хорошо? — проговорил Кэллаген приятным голосом.

Он подошел к двери, на мгновение остановился, разглядывая залитый лунным светом сад, затем неожиданно обернулся:

— Рупи, ты помнишь того парня, которого год назад ограбили в клубе «Черная лестница», того, которого подобрали в аллее? Ну так я не думаю, что полиция уже закрыла это дело, и все еще не хочет выяснить, кто это его выбросил из окна. Может быть, ты хочешь, чтобы я рассказал им?

— Ты ублюдок. Вот ты кто, — прохрипел Феллинер. — Ты можешь получить все не мытьем так катаньем.

Кэллаген ухмыльнулся.

— Ты прав, Рупи. Мы пришли с тобой к соглашению и кому какое дело, как нам это удалось. Не нарывайся на неприятности, веди себя правильно, и все будет в порядке. Но если ты затеешь что-нибудь против меня — я затолкаю тебя в это дело в клубе «Черная лестница». А ты знаешь, что я не шучу. Спокойной ночи, Рупи.

Кэллаген сидел за рулем своего «ягуара», в течение длительного времени наблюдая за полем. Наконец, он надел перчатки, прикурил сигарету и выжал сцепление.

Не торопясь, он доехал до Марграуда, наслаждаясь ночным воздухом. У гаража его ждал Николлз.

— По-моему, ты можешь читать мысли или что-нибудь в этом роде, Слим, — сказал он. — Мне захотелось первому сообщить тебе хорошие новости.

У Кэллагена приподнялись брови.

— Что случилось?

— Все это чертовски смешно. Ты едешь в этот Ярд-Арм, рассказываешь этим девочкам придуманную тобой историю о том, что у старикана приступ. А когда они приехали сюда, то все так и было. У него был приступ.

— Ну и?.. — произнес Кэллаген.

— Они его увезли, — ответил Николлз. — Полчаса назад здесь была скорая помощь и отвезла его в Экзетер. Я думаю, что он в очень плохом состоянии.

— Интересно… — задумался Кэллаген.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Николлз. — Ты считаешь, что это все инсценировано?

— А почему бы и нет? Может быть, малышка Одри захотела убрать на какое-то время майора со сцены. А, может быть, она думает, что будет легче, если его здесь не будет.

— Значит, ты думаешь, что она собирается что-то предпринять? — Кэллаген направился к дому.

— Она должна что-то предпринять, — сказал он.