Тайное становится явным

Глава II Появляется Габби

Познакомьтесь с мистером Вентурой. Если вам довелось когда-нибудь видеть изображение улыбающегося, добродушного короля американских рэкетиров мистера Аль Капоне, где он запечатлен в период расцвета своей деятельности, и если вы сможете вообразить его чуть более полным и более улыбчивым, то у вас будет правильное представление о мистере Вентуре, который, как он сам вам в первую очередь сообщит, неизменно лучше всех владел ситуацией на рынке, и, используя дар предвидения, постоянно находился в этом завидном положении.

В юные годы у мистера Габриэля Вентуры, Габби, как звали его друзья, открылось свойство быть полезным во всем представителям мужской половины общества и некоторым дамам. Вероятно, по этой причине самые разнообразные люди проторили дорожку в обставленный дорогой мебелью и хорошо ухоженный «Вентура-клаб». Там вы могли получить все, что хотите, если вы знали, как это попросить.

С другой стороны, если вы провинциал и заглянули в клуб просто выпить и поглазеть на хорошеньких женщин, то никто и никогда не пытался в этом клубе вытряхнуть из вас деньги.

А если о «Вентура-клаб» иногда ходили странные слухи, и если иногда Скотланд-Ярд имел более чем мимолетный интерес к тому, что происходило под его элегантными сводами, то Габби это не касалось. Он верил в то, что нужно жить и давать возможность жить другим, хотя, как говорили, возможность давать жить другим сама по себе мало его интересовала.

И если Габби удержался на плаву в те времена, когда владельцы остальных ночных клубов в Вест-Энде зарабатывали деньги, достаточные лишь для того, чтобы не ходить босиком, он обязан был этим «своему дару предвидения». Габби нравилось думать о себе, как о Наполеоне ночной жизни, но о Наполеоне, у которого «способность предвидеть» была больше, чем у оригинала. Габби не имел намерения закончить свою жизнь на Святой Елене, скрывшись под именем Дартмура или Портланда.

У него была целая серия девизов, которыми он пользовался за время своей далеко не безупречной карьеры. Одним из них был такой: «Подыгрывай другим и не поддавайся раздражению». А вот еще: «Сосунки всегда возвращаются за новой порцией», и еще один: «Умный мужчина может доверять мужчине, но только идиот может доверять женщине». Вот так-то.

Было уже около двенадцати, когда Кэллаген появился в клубе. В раздевалке он оставил шляпу симпатичной девушке, прошел по коридору, раздвинул тяжелые бархатные портьеры и остановился, оглядывая главное помещение клуба. Когда бы Кэллаген ни заходил в этот клуб, он всегда разглядывал этот со вкусом обставленный зал, невольно восхищаясь Габби.

Владельцы других клубов опускали танцевальную площадку на несколько фунтов вниз, а по возвышению у стен зала расставляли столики. Для оркестра платформа делалась еще выше, а мебель всегда была золотистого цвета или хромированная. Габби ничего подобного не делал. Он был оригиналом. Площадка для танцев, и отличная площадка, поднималась над полом на два фута, была сделана из старинного дуба и была очень удобной. В атмосфере витали признаки роскоши и отличного вкуса.

Оркестр из хорошо подобранных музыкантов играл на балконе, расположенном на высоте восьми футов от пола танцевальной площадки. В данный момент они отдыхали, сидя с отрешенными лицами, какие бывают только у исполнителей свинга. С правой стороны находился бар, за которым сидели высокая худощавая брюнетка и толстушка блондинка. Их контраст не портил общей картины. У дальнего конца склонился Габби в безупречном смокинге, в белой вечерней рубашке, куря дорогую голландскую сигару. Увидев Кэллагена, он заулыбался и помахал рукой.

Кэллаген подошел к нему.

— Привет, Слим, — произнес Габби. — Ты прекрасно выглядишь. Окажи мне услугу, скажи, кто для тебя шьет. Он явно знает, как шить костюмы.

Кэллаген приподнял бровь и сказал:

— Ты тоже неплохо выглядишь, Габби.

Вентура пожал широкими плечами.

— Времена очень тяжелые, Слим. Для вас, парни, это все хорошо, но для меня из-за этой войны ничего хорошего нет. — Он вздохнул. — Ни у кого нет денег, меня это иногда начинает очень волновать.

Вздох перешел в ангельскую улыбку, искривившую губы Габби и обнажившую набор зубов, на которые дантисту пришлось извести много платины.

— Ты все еще пьешь виски, — заключил он начатый разговор.

Кэллаген кивнул. Габби заказал большой стакан виски Кэллагену и джин с содовой для себя.

— Итак, Слим, ты опять на тропе войны? — спросил он. — Это забавно, но я всегда знаю, когда ты кого-нибудь ищешь. Что случилось? Кому-нибудь из моих клиентов не очень хорошо?

Кэллаген покачал головой, отпил немного виски и произнес:

— Я хочу увидеть Ланселота Вендейна. Через него я получил задание и довольно неплохое. Я чувствую, что мне хотелось бы поставить ему выпивку. Ты что-нибудь о нем знаешь, Габби?

— Много чего, — ответил Вентура. — Не знаю, что бы я без него делал. Он здесь тратит деньги. Малый умный. Мне хотелось бы иметь его мозги. И, — продолжил он, — не только умный. Он еще и джентльмен. Звучит почти невероятно, я знаю, — он улыбнулся Кэллагену, — но это факт. Родом он из древней семьи. Деньги делает на бирже. Ну, что ты на это скажешь?

Кэллаген ничего не ответил и допил виски.

— Он придет, — сказал Вентура. — Он обычно приходит сразу после двенадцати. Но я не знаю, будет ли у него время для разговора.

— Почему у него не будет времени, чтобы поговорить? — спросил Кэллаген.

Габби усмехнулся.

— Мы втроем играем наверху в покер. Игра начинается в половине первого, почему бы тебе не принять в ней участие? — пригласил он. — Если повезет, что-нибудь выиграешь.

— А это идея, — сказал Кэллаген.

Увидев, что Вентура смотрит на портьеры у входа, он обернулся. В зал входил молодой человек.

— Легок на помине, — шепнул Габби.

Кэллаген разглядывал Ланселота. Рост Вендейна был приблизительно шесть футов. Широкоплеч, с узкой талией. На открытом лице широкие брови. Непослушные волнистые волосы принадлежали к тому типу волос, которые любят теребить женщины. Он подошел к стойке, а Габби произнес:

— Добрый вечер, мистер Вендейн. На случай, если вы не знаете, — это мистер Кэллаген. Мистер Слим Кэллаген, из «Сыскного агентства Кэллагена». Он хотел бы немного поговорить с вами.

Вендейн пожал руку и произнес:

— Рад видеть вас, мистер Кэллаген. Обо мне вы, вероятно, слышали. Давайте пройдем и поговорим.

Он пересек площадку для танцев и подошел к одному из столиков, стоящих на противоположной стороне зала. Рукой подозвал официанта и заказал спиртное.

— Значит, вы видели старину Лейна. Он приятный старикан, не так ли? — спросил он.

— Я видел его сегодня вечером, — ответил Кэллаген. — Он обрисовал мне ситуацию, но есть несколько моментов, которые я бы хотел обсудить. Согласно Лейну, мой клиент — ваш дядя, но, насколько я понимаю, именно вы являетесь лицом, пригласившим меня поучаствовать в этом деле?

Ланселот кивнул.

— Да, — сказал он. — Я ускорил все дело, его нужно было ускорить. Оно мне не нравится.

Он протянул портсигар Кэллагену и дал прикурить. А потом продолжил:

— Когда я услышал о краже драгоценностей, я, естественно, был обеспокоен. Так как, — полагаю, что Лейн вам об этом говорил, — по завещанию после смерти моего дяди драгоценности переходят ко мне, а я могу делать с ними все, что захочу. В завещании говорится, что последний член семьи по мужской линии в возрасте более двадцати пяти лет и не имеющий наследника, становится действительным владельцем драгоценностей.

Кэллаген кивнул.

— Я намеревался продать их, когда они ко мне попадут, — сказал Вендейн, — так как, честно говоря, я не вижу смысла в том, чтобы владеть кучей старинных драгоценностей, которые можно носить от случая к случаю или показывать на частных выставках. Эксперты считают, что если произвести вновь огранку камней и вставить их в новое обрамление, то стоимость удвоится. Полагаю, для меня это не будет лишним, — продолжал он. — Вероятно, вы знаете, что, по мнению врачей, мой дядя вряд ли проживет больше четырех-пяти лет.

Он откинулся на стуле и счастливо улыбнулся.

— Мне это отлично подходит, — сказал он. — Деньги мне сейчас не нужны. За последние пару лет мне здорово везло. И к тому же я являюсь совладельцем одной из брокерских контор, которая зарабатывает для меня деньги. Но я мечтаю лет через восемь или девять отойти от дел и заняться приятным времяпрепровождением.

— Имея 200000 фунтов, можно здорово провести время, — заметил Кэллаген.

Вендейн кивнул.

— Я бы не хотел взять все это себе, — сказал он, — так как должен правильно поступить с девочками.

— О, вы предусмотрели это, — ответил Кэллаген.

— Естественно, — сказал Вендейн. — Я абсолютно уверен, что старикан вряд ли сможет оставить им что-нибудь приличное, когда он покинет этот мир, и, должен сказать, они не сочтут совсем правильным, если я возьму все деньги, а им придется искать работу в качестве гувернанток или еще кого-нибудь. Ведь без денег они не смогут содержать поместье. Я решил, что если смогу получить 200000 от продажи драгоценностей, то выделю им по 30000 фунтов каждой, чтобы они до конца дней могли жить на проценты от этих денег. Даже в этом случае у меня все будет в порядке, у меня останется 100000 фунтов.

— Несомненно, — произнес Кэллаген.

— Вы можете себе представить, — продолжал Вендейн, глядя сквозь поднятый стакан с виски, — что я себя почувствовал не очень хорошо, когда узнал о краже. Я сразу же отправился к дяде. Тот уже вызвал местную полицию, а через десять дней они подключили к этому Скотланд-Ярд. Старший констебль, который является близким приятелем моего дяди, пришел к заключению, что это была очень хитрая работа, и люди, которые ее выполнили, знали, как ее сделать. Он считает, что они являются, вероятнее всего, первоклассными международными ворами и знали истинную стоимость украденного.

— Вы думаете, полиция сможет вернуть похищенное? — спросил Кэллаген.

Вендейн кивнул.

— Сначала мы решили, что сможет, — сказал он. — Во всяком случае, мы подумали, что невозможно будет сбыть такую известную коллекцию: придется вынуть камни или сделать им новую огранку, но это будет стоить денег. Мы думаем, что они на это не пойдут. Когда в дело включился Скотланд-Ярд, возникло предположение, что похитители, вероятно, собирались заключить сделку со страховой компанией, которая несомненно захочет заплатить 20000 фунтов, чтобы уменьшить свои убытки и заполучить драгоценности. Но Скотланд-Ярд вытащил пустышку. Прошло уже почти три месяца, а они никуда не продвинулись.

— И еще одно, — продолжил Вендейн, — это отношение страховой компании. Они просто не могут допустить, чтобы иск не был удовлетворен. И я могу представить, как рыщут ее служащие, стараясь обнаружить, где находятся драгоценности.

Он с улыбкой посмотрел на Кэллагена.

— Вероятно, я учу ученого, но вы знаете, что служащие страховых компаний весьма опытны и, если они не смогут узнать, кто это сделал и где находятся драгоценности, то вряд ли кто еще сможет это сделать.

— Около трех недель назад, — продолжал он, — я подумал, что пора бы уже что-нибудь сделать и попытался решить, что будет наиболее подходящим в этом случае. Однажды вечером мои друзья заговорили о вас. И по «понятным причинам» я подумал, что это будет довольно-таки удачная мысль привлечь вас к этому делу.

Кэллаген допил виски.

— «Понятные причины» заключаются в том, что я могу поторопить страховую компанию? — спросил он.

Ланселот усмехнулся.

— Вы правы, — согласился он. — Я не знаю, как вы собираетесь сделать это, но, несомненно, страховая компания должна что-то быстро предпринять — либо они должны заявить, что платить не будут, либо они должны заплатить. Я хотел бы, чтобы вы ускорили этот процесс. Я полагаю, что с вашими способностями у нас не будет затруднений со страховой компанией.

— Очень любезно с вашей стороны, — отозвался Кэллаген, и закурил другую сигарету.

— У вас есть какие-нибудь идеи по этому поводу? — спросил Вендейн.

Кэллаген кивнул.

— Я собираюсь в Девоншир, — сказал он. — Я очень верю в окружающую обстановку. Я предпочитаю осматривать места, где случаются происшествия. Иногда может прийти решение.

— Надеюсь, вы сообщите мне, как идут дела, — сказал Вендейн.

— Конечно, — ответил Кэллаген. — Почему же нет? Между прочим, Габби сейчас говорил мне о небольшой игре в покер, которую вы запланировали на сегодняшний вечер. Он пригласил меня принять участие. Вы не будете возражать?

— Чем больше народа, тем веселее. В любом случае, три игрока не очень хорошо для покера. Четыре — гораздо лучше. Ну так что насчет покера? Мы обычно играем наверху.

— Прекрасно, — произнес Кэллаген. Он подозвал официанта и заказал еще спиртного.

Резные часы с кукушкой в углу комнаты зашипели и пробили три. Габби зевнул.

— Не знаю, как вы, джентльмены, — заявил он с улыбкой, обращенной ко всем, — но я предлагаю считать рабочий день законченным, вернее, ночь. И мне кажется, что я проигрываю.

— Мне это подходит, — отозвался Кэллаген. — Я думаю, что тоже немного проигрываю.

Габби покопался в своих расчетах и произнес:

— Я проиграл пятнадцать фунтов, ты, Слим — двенадцать. Мистер Райн выиграл девять фунтов, а мистер Вендейн восемнадцать.

— Вам не повезло, мистер Кэллаген. Надеюсь, что в следующий раз дела пойдут лучше, — сказал Вендейн.

Кэллаген усмехнулся, достал из нагрудного кармана пиджака кожаный бумажник и бросил его на зеленое сукно стола так, что тот раскрылся. Внутри бумажника лежали шесть новеньких пятидесятифунтовых бумажек, — дар Одри Вендейн.

Ланселот Вендейн посмотрел на бумажник и сказал с улыбкой:

— Вы пришли, чтобы проиграть кучу денег.

Кэллаген взял одну из банкнот и вручил ее Вендейну.

— Не смогли бы вы разменять ее и оставить себе причитающиеся вам двенадцать фунтов? — спросил он. — И когда Габби отдаст вам шесть фунтов и заплатит мистеру Райну, мы будем квиты.

Вендейн взял банкноту, посмотрел на нее и произнес:

— В пятидесятифунтовых банкнотах есть что-то привлекательное, — и перебросил ее Вентуре. — Возьми ее, Габби. Расплатись и верни сдачу мистеру Кэллагену.

Кэллаген допил виски, встал и направился в угол комнаты. Там он взял шляпу, вернулся к столу и собрал с него небольшую стопку пяти и однофунтовых банкнот, которые Вентура отложил для него.

— Спокойной ночи, — сказал он. — И благодарю всех за игру.

— Спускайся по черной лестнице, Слим, — сказал Вентура. — Там внизу открыта дверь.

Кэллаген кивнул, надел шляпу, вышел и медленно побрел по темной улице в сторону Беркли-сквер. Вид у него был очень счастливый.

Придя домой, он налил себе немного виски и стал расхаживать по комнате, думая об Одри Вендейн. Чертова баба. Должны же когда-нибудь у таких дам, как она, проявляться признаки беспокойства. К тому же он ей не понравился.

Тут Кэллаген заулыбался. Он не любил, когда к нему так относились очень симпатичные женщины.

Ну… и что же она затеяла? Что бы это ни было, это важно. И достаточно важно для нее, чтобы так рисковать. А она рискнула. И у нее ничего не вышло. Определенно ничего.

Он зашел в спальню, разделся, отправился в ванную, сел на табурет и, продолжая улыбаться, стал втирать одеколон в волосы.

Старший инспектор Гринголл выглянул из окна своего офиса в Скотланд-Ярде. Солнечный свет, освещавший набережную, успокаивал его. Он достал из кармана короткую трубку и стал набивать ее из ветхого кисета.

На столе Гринголла зазвонил телефон. Из-за своего стола поднялся Филдс, подошел к телефону и поднял трубку. Через минуту он зажал микрофон рукой и произнес:

— Это Эффи Томпсон, секретарша Кэллагена. Она говорит, что он хотел бы встретиться с вами где-нибудь около трех. Говорит, что продолжает заниматься делом о похищении драгоценностей Вендейнов.

Гринголл кивнул.

— Скажи ей, что я охотно с ним встречусь.

Филдс сделал, что его просили, и повесил трубку. Гринголл вернулся к столу, сел и начал рисовать что-то на промокашке. Он нарисовал помидор, банан и, склонив голову набок, стал разглядывать свое произведение.

— Позвоните и узнайте, кто занимается этим делом, — сказал он. — И спросите, что они выяснили, если они вообще что-нибудь выяснили.

Филдс кивнул.

— Дело поручено Валпертону, — сказал он, — и, насколько я знаю, ничего не произошло.

— Теперь произойдет, — сказал Гринголл.

Филдс улыбнулся начальнику.

— Вы имеете в виду Кэллагена? — спросил он.

Гринголл улыбнулся.

— Да, Филдс, я имею в виду Кэллагена, — и принялся рисовать ананас.

Кэллаген проснулся в двенадцать часов, положил руки под затылок и уставился в потолок. Пролежав так минут пять, он неожиданно сделал резкое движение, сбросил простыню и выпрыгнул из постели. На нем была надета нараспашку фиолетовая шелковая пижама. Он подошел к окну и выглянул на улицу. С минуту, зевая, он стоял у окна, затем прошел в кабинет и позвонил к себе в офис.

— Доброе утро, Эффи, — поздоровался он. — Ты связалась с Гринголлом?

— Да, встреча назначена на три часа.

— Позвони в Парвелл и К°. Это консультанты страховых компаний, — сказал Кэллаген. — Узнай у них, если возможно, в какой компании находится иск по делу о краже бриллиантов Вендейна. И спроси, от чего они были застрахованы: я имею в виду от пожара и похищения или только от похищения.

— Хорошо, — ответила она. — Между прочим, звонил мистер Вентура из «Вентура-клаб». Он спрашивал, можно ли поговорить с тобой. Он сказал, что заглянет к нам, если тебя это устроит.

— Очень хорошо, — произнес Кэллаген. — Скажи ему, чтобы он зашел в два тридцать. Я к этому времени подойду.

— Еще минуточку, мистер Кэллаген, — продолжала Эффи Томпсон. — Тут есть кое-какая почта. Есть письмо от одной адвокатской фирмы. Они спрашивают, не возьметесь ли вы за дело о шантаже. Их клиент очень напуган и, очевидно, не хочет обращаться в полицию. Также есть запрос от одной цементной компании. Они хотят знать, не возьметесь ли вы за дело об утечке информации из их компании.

— Нет, — ответил Кэллаген. — Не возьмусь. И скажи этим юристам, чтобы их клиент обратился в полицию. Они, черт их побери, прекрасно знают, что все дела о шантаже так или иначе заканчиваются в Скотланд-Ярде. Скажи им, что частные детективы только продлят агонию. Есть еще что-нибудь?

— Да, — сказала Эффи. — Поступил чек на двести пятьдесят фунтов от юристов Вендейна. В нем написано, что это задаток на расходы, и говорится, что ты не можешь получить по нему больше трехсот сорока фунтов.

— Какого черта… — пробормотал Кэллаген. — Хорошо, зарегистрируй чек и проведи его через банк.

— Я уже это сделала, — ответила она.

— Ты просто чудо, — похвалил он ее и повесил трубку.

Кэллаген появился в офисе четверть третьего. На нем был отутюженный темно-синий костюм, голубая шелковая рубашка с мягким воротником и черный галстук. Когда он проходил через приемную, Эффи отметила, что костюм был новый, и стала размышлять о мисс Вендейн.

Он сел за стол и закурил сигарету, медленно втягивая дым и выпуская его через одну ноздрю. В кабинет зашла Эффи Томпсон с блокнотом в руках.

— Я дозвонилась Парвеллам, — сказала она. — Бриллианты Вендейнов застрахованы в страховой компании «Сфиа энд Интернэшнл». Эта фирма страховала их в течение последних двухсот семидесяти лет. Они считают риск оправданным, и, во всяком случае, цена страховки занижена. Бриллианты страховались от похищения и на случай пожара.

— Спасибо, Эффи, — поблагодарил Кэллаген.

В приемной звякнул колокольчик открываемой двери. Эффи вышла и через мгновение вернулась, доложив:

— Мистер Вентура.

Габби выглядел как первый весенний росток. На нем был светло-зеленый костюм, так великолепно скроенный, что уменьшал живот хозяина почти на три дюйма; кремовая шелковая рубашка, крепдешиновый галстук очень приятного темно-зеленого цвета с сердоликовой заколкой, украшенной бриллиантами. В полной руке он держал серую, в тон костюму, шляпу.

— Ну, что гложет тебя, Габби? — спросил Кэллаген. — Садись. — Он посмотрел на живот Вентуры. — Тебе тяжело стоять на ногах из-за веса.

Вентура плюхнулся в большое кожаное кресло. Он достал шелковый платок и с трудом запихнул его за тугой шелковый воротник на шее.

— По-моему, пора мне переходить на диету или придумать еще что-нибудь в этом роде.

Кэллаген кивнул.

— Ты пришел сюда сказать мне это? — задал он вопрос.

Вентура немного поерзал в кресле и произнес:

— Послушай, Слим. Я знаю тебя, а ты знаешь меня, и я полагаю, что могу зайти так далеко, что заявить: мы почти друзья.

Кэллаген закурил еще одну сигарету.

— Почти, — усмехнулся он. — Вопрос заключается только в том, поверит ли кто-нибудь этому.

— Не язви, Слим, — сказал Вентура. — Я думаю, ты все еще вспоминаешь о деле Рэндалла?

Кэллаген продолжал сидеть с очаровательной улыбкой.

— О нем и еще о паре случаев, — произнес он. — Есть множество вещей, связанных с клубами, которыми ты в свое время управлял, и которые мне не нравятся, Габби.

Вентура медленно сказал:

— Послушай, Слим. Я должен зарабатывать себе на жизнь, и сейчас в моих клубах все в порядке. Посмотри, как я управляюсь в «Вентура-клаб».

— Я знаю, — ответил Кэллаген. — А как насчет твоих остальных притонов? Например, такое маленькое местечко, как «Позолоченная лилия»? В последний раз, когда я там был, там так воняло марихуаной, что мне почти потребовался противогаз. И все же…

Он изучающе взглянул на Вентуру.

— С тобой тяжело, Слим, — произнес Габби. — И ты не хочешь облегчить мне жизнь. Я пришел к тебе, чтобы попросить тебя об одолжении.

— Я так и думал, — откликнулся Кэллаген. — О каком же?

— Так, пустяки, — ответил Габби. — Послушай, Слим. Дело заключается в следующем. Я хочу, чтобы ты просто сказал кое-что и не задавал мне никаких вопросов. Понимаешь, это очень личное. Ну, дело такое…

Он пододвинул свое кресло чуть ближе к столу Кэллагена.

— Ты знаешь меня, Слим. Я жесткий, но бывают моменты, когда я размягчаюсь.

— Ты что, хочешь, чтобы я заплакал, Габби, — спросил Кэллаген. Вентура сморщил лицо.

— Мне не нравится, что ты всегда шутишь надо мной.

Он покраснел.

— Хорошо, — согласился Кэллаген. — Я не буду шутить над тобой. Ты чувствительный парень, ну и что из этого вытекает?

— Вчера вечером, — сказал Вентура, — я одолжил одному человеку деньги. Чтобы быть точным, триста фунтов. Имен я не называю. Я одолжил этому определенному лицу шесть новых пятидесятифунтовых банкнот. Ну хорошо, я прощаюсь с этими деньгами, потому что думал, что никогда их больше не увижу. И вдруг такая неожиданность!

— Продолжай, рассказывай, не могу сдержать нетерпение.

— Хорошо, — тихо произнес Вентура. — Ты заглядывал ко мне вчера, чтобы встретиться с молодым Вендейном. Ты играл с нами в покер и, да поможет мне Бог, когда мы рассчитывались, ты вернул одну из моих банкнот. Мне чуть не стало плохо, когда я увидел ее номер.

— Нехорошо, если тебе будет плохо, Габби, — заметил Кэллаген.

— Так вот, — продолжал Вентура. — Мне бы хотелось знать, Слим, откуда у тебя эта банкнота. Вчера, когда ты открыл кошелек, я заметил, что у тебя было шесть пятидесятифунтовых банкнот. Ты дал мне верхнюю. У меня возникло предположение, что другие пять банкнот тоже могут быть моими.

— На самом деле ты хочешь сказать, — подхватил Кэллаген, — что другие пять бумажек были теми самыми, которыми ты совершил свой благородный жест.

— Правильно, — ответил Вентура.

Кэллаген посмотрел на потолок. Через минуту он взглянул на Габби, улыбнулся и сказал:

— Боюсь, я не очень-то смогу помочь тебе, Габби. Я получил эти деньги от фирмы Гортеллз. Они торговцы вином. Мне нужно было пятьсот фунтов, и после закрытия банка я обычно беру деньги у них. Я им отправил чек, оплатил двести фунтов по счету и получил сдачу наличными.

Вентура поднялся.

— Понятно, — отозвался он.

— Кажется, ты не совсем удовлетворен, Габби, — спросил Кэллаген. Вентура пожал плечами.

— Черт возьми! — произнес он. — Нужно было быть идиотом, чтобы прийти сюда.

— Ты всегда им был, Габби.

Вентура был уже у дверей. Он обернулся. Глаза его стали жесткими и холодными.

— Может быть, мне не всегда придется быть просителем. Пока, Слим.

— Будь здоров, Габби, — попрощался Кэллаген.

Он подошел к двери и смотрел, как Вентура пересекал приемную. Он заметил, какими глазами Эффи смотрела на владельца клуба, когда он проходил мимо нее.

— Тебе не нравится мистер Вентура, не так ли, Эффи?

— Мне кажется, он похож на торговца белыми рабами, мистер Кэллаген.

— Откуда мне знать. Меня никогда не брали в рабство. А тебя? — Он снял с вешалки свою шляпу. — Я отправляюсь на встречу с Гринголлом, Эффи, — сказал он.

— Может быть, я вернусь, а может быть, и нет. Завтра я уезжаю в Девоншир. Не знаю, сколько пробуду там. Буду тебе позванивать.

— Хорошо, мистер Кэллаген, — ответила она. И когда он подошел к двери, спокойно добавила, — надеюсь, что погода будет вам благоприятствовать.

Когда Кэллаген дошел до офиса Гринголла, было уже двадцать пять минут третьего. Гринголл, куря трубку, смотрел в окно.

— Привет, Слим, — сказал он. — Ты хорошо выглядишь. О, опять новый костюм. И как вам, частным сыщикам, удается делать деньги!

— Я использовал портного одного своего клиента, Гринголл, — сказал Кэллаген. — Старший инспектор уголовного розыска — звучит неплохо. Мои поздравления по случаю вашего повышения по службе.

Гринголл подошел к столу и сел, кивнув на стул, стоящий рядом со столом.

— Полагаю, что ты пришел просить об одолжении, — произнес он. — Поэтому и начал с поздравлений. Ты, видимо, думаешь, что я завяз с этим делом Ривертонов, которое ты же для меня и подыскал, а я не смог с ним справиться?

— Да ничего подобного, — сказал Кэллаген.

— Я уверен в этом, — сказал Гринголл, глядя в потолок.

Кэллаген сел и закурил сигарету.

— Послушайте, Гринголл, — обратился он к нему. — Я хотел бы попросить у вас совета…

Гринголл посмотрел на ухмылявшегося ему Филдса.

— Что тут смешного? — удивился Кэллаген, переводя взгляд с одного на другого.

— Филдс и я думаем об одной вещи. Когда бы ты ни приходил сюда за советом, после этого у нас была масса неприятностей, которые начинались почти сразу после твоего ухода.

— В этот раз никаких неприятностей не будет, — заверил Кэллаген.

Он выпустил кольцо дыма и смотрел, как оно плыло по комнате.

— Я всегда выкладываю карты на стол, — заявил он. — И мне не нравится одна вещь, — вставать на пути официальных полицейских инстанций.

— Неужели, — произнес Гринголл. — Если бы тебе давали по году за каждый раз, когда ты мешаешь официальным полицейским инстанциям, как ты это называешь, то ты, вероятно, никогда не увидел бы больше дневного света. Я чуть не возбудил против тебя дело за «препятствие полицейскому в выполнении служебных обязанностей».

— Ну что было, то было, — дружелюбно произнес Кэллаген.

— Хорошо, — сказал Гринголл, — значит, ты пришел сюда просить совета, потому что ты не хочешь мешать полицейским инстанциям. А мне кажется, что ты не собираешься бросать этого случая с Вендейном.

Кэллаген кивнул.

— В том-то вся и беда, — откликнулся он. — Это такое дело, по которому полиция работает уже около трех месяцев, и без результата. Затем старый Вендейн пригласил меня. Ну и какие у меня шансы? Если вы не можете ничего сделать, то что могу сделать я?

— Я видел дело сегодня утром, когда о нем справлялась твоя секретарша, — сказал он. — Оно поручено Валпертону. А, как ты знаешь, Валпертон — один из наших самых лучших четырех сотрудников. Все в этом деле так просто, что становится даже не по себе.

Он встал и подошел к окну, повернулся спиной к нему и стоял, глядя на Кэллагена.

— Кто бы ни завладел этими драгоценностями, это была очень шустрая публика, — предположил он. — Работа была сделана отлично. Валпертон не знает, как они пробрались в поместье, но думает, что они использовали для этих целей окно с тыльной стороны дома. Крючок был отжат, но, самое забавное, не осталось ни одного отпечатка на окне и на подоконнике и вообще нигде. Они оставили следы ног на клумбе с цветами во дворе, но, прежде чем смыться, уничтожили их. Сейф был просто открыт. Его не взламывали. Тот, кто открыл сейф, знал комбинацию замка. На сейфе тоже не было отпечатков. Вот такая история.

Кэллаген покачал головой.

— Не легкий случай, не так ли? Мне немного жалко Валпертона, — продолжал он. — А скажите мне, Гринголл, в чем там дело со страховой компанией «Сфиа энд Интернэшнл»? Они немного упрямятся в оплате иска, не так ли?

Гринголл пожал плечами.

— А что бы вы делали? — спросил он.

Кэллаген кивнул.

— Вы думаете, они считают, что все было организовано внутри дома, кем-то из живущих там?

— Правильно, — сказал Гринголл. — Я склоняюсь к тому, что они так считают. Но, — продолжил он, — все слуги служат в поместье с незапамятных времен. И нет никакого повода подозревать кого-нибудь из них.

— Полагаю, что сейф был старым? — спросил Кэллаген.

— Фирмы Клима, — ответил Гринголл. — Очень старый, но все еще очень хороший. И что же?

Кэллаген усмехнулся.

— Вы знаете это не хуже меня, — сказал он. — Предположим, шайка мошенников могла запросто выйти на кого-нибудь, кто раньше работал на фирме Клима. А, может быть, у этих парней была цифровая комбинация до того, как они приехали в Девоншир?

— Может быть, ты прав, — согласился Гринголл и вновь раскурил свою трубку. — Знаешь, Слим, — сказал он, — я думаю, ты попал не по адресу. На самом деле тебе нужно выяснить, почему страховая компания задерживает выплату страхового вознаграждения. Ну хорошо. Я не знаю. И Валпертон не знает, но они-то знают. Почему бы тебе не спросить у них?

— Скажи мне, Гринголл, — спросил Кэллаген, — а они кого-нибудь привлекли к этому делу?

Гринголл кивнул.

— Двух самых лучших консультантов в стране, — ответил тот. — Специально отобранные люди, которые знают истории похищений каждого драгоценного камня в стране. Но, кажется, это не очень им помогло.

Гринголл опять уставился в потолок.

— Если ты такой умный, как я считаю…

Кэллаген усмехнулся.

— Ну и что же ты бы сделал, Гринголл? — спросил он.

Полицейский ответил:

— Это только догадка, но, по-моему, страховой компании хотелось бы подключить тебя к этому делу.

— Ты думаешь? — размышлял Кэллаген. — Я тоже могу расследовать это дело, наряду с ними.

Он улыбнулся.

— Что-то вроде этого, — произнес Гринголл.

Кэллаген встал.

— Побегу, — сказал он. — Благодарю, что вы были так любезны.

Он уже подошел, к двери, когда Гринголл задержал его:

— Минутку, Слим. Может быть, я дам тебе хороший намек. Если ты случайно, в ходе своих расследований или для семьи Вендейнов, или для страховой компании, правда, если они решат привлечь тебя к этому делу, столкнешься с фактами каких-то криминальных действий, имевших место в связи с этой кражей, я думаю, тебе нужно сообщить нам об этом.

— Конечно. Привет, Гринголл, — откликнулся Кэллаген и аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Черта с два он нам сообщит, — произнес Филдс.

Гринголл поглядел на своего подчиненного.

— Откуда ты знаешь? Он вполне может, но только если ему это будет выгодно.

Он снял трубку и позвонил в кабинет № 12.

— Это ты, Валпертон? Слушай. Семья хочет, чтобы Кэллаген участвовал в этом деле у Вендейнов. Я полагаю, что сейчас он направляется в страховую компанию «Сфиа энд Интернэшнл», чтобы попробовать присоединиться к ним для участия в этом деле. Так что будь начеку.

— Постараюсь, — ответил Валпертон. — А если мистер Кэллаген будет мне мешать, я сделаю так, что ему будет жарко.

— Сделай, — сказал Гринголл. — Но только пока ты занимаешься этим делом, смотри, чтобы он тебе не сделал жарко. Будь здоров…

Он повесил трубку и посмотрел на Филдса.

— Мне жалко Валпертона, — произнес тот.

Гринголл кивнул.

— Мне тоже.

И принялся рисовать лимон.