Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий

Не меньше удивило моральное падение некоторых начальников-руководителей. Один из них узрел причину упадка морального духа армии в "живучести старой советской идеологии, противостоящей религии и государственному патриотизму" (своих воров не трогать и защищать, что ли? - В.К.). Он же пригрозил присутствующим скорым увольнением из армии, прежде всего недовольных. Такая вот свобода у наших военных "демократов".

Посмотрим, как на практике выполняются такие установки на вселенское согласие и государственный патриотизм. В безымянной передовице одной из военных газет ЛенВО читаю: "...и у государственного мужа, и у судьи, и у начальника, и у банкира в смокинге или у медицинского работника (заметьте, читатель, не у рабочего, крестьянина, военнослужащего - В.К.) Отечество одно. И НЕ СТОЛЬ ВАЖНО, КАКОЕ ОНО (выделено мною - В.К.): перестроечное, индустриальное, державное... Оно наше - Российское, неделимое, вечное". Не знаю, чего здесь больше: глупости, подхалимства или подлости по отношению к своему ограбленному и униженному народу, к своим армейским товарищам, для которых это Отечество стало злой мачехой.

Оригинально была представлена причина низкого состояния воинского духа и дисциплины одним хитроумным социологом-психологом. Дескать, реформа в армии не идёт потому, что мы, воспитатели, до сих пор не поняли, что коллектив состоит из индивидуалистов и это-де надобно учитывать: живём-то в рыночном социуме. Очевидно, что сей учёный муж сознательно перепутал понятия ("вошёл в софизм") банду с воинским коллективом, ибо последний, как известно, должен состоять из индивидуумов, хотя, конечно, "в семье не без урода", как, впрочем, и в учёном семействе.

Выход из тупиковой ситуации предложил священник, сказав, что надобно вернуться к дореволюционным ценностям, осовременив главную идею в воспитании российского воинства: "За веру, народ и Отечество", следовать Священному писанию. Последуем этому совету батюшки. В войсках округа, в том числе в Суворовском училище и кадетских корпусах, в большом количестве лежит в девственном виде "Краткий молитвослов православных воинов армии и флота", этакая настольная книжица карманного формата.

Там собраны молитвы в кратком изложении: за Отечество, десять заповедей ("Не убий", "Не укради", "Не пожелай...") и другие. Так и хочется взмолиться: "Господи, упаси нас от этаких друзей, а с врагами своими мы и сами управимся".

Более серьёзный, откровенный и интересный разговор состоялся у офицеров во время перерывов и по окончании официальных мероприятий.

С горечью говорили об упаднических настроениях среди офицеров и прапорщиков, уже никому не верящих и готовых на более радикальное сопротивление дальнейшему унижению военнослужащих, о деморализации военнослужащих, утративших идеологию социальной справедливости ("для кого служить, где жить и т.д.") и о том, что никакая религия, психология и мораль не вытеснят из сознания офицеров политику, вопросы о власти и собственности ("что мы защищаем, что мы бережём?"). Спорили о законности и необходимости чеченской войны, участия в ней армии.

Называли полковника Юрия Буданова героем, настоящим командиром, который в суде за решёткой бросил слова: "Тракторист" хоть за родину воевал, а я?"...

Офицеры обращали внимание на противоречивость законодательных и других государственных актов: законов об обороне, о статусе военнослужащего и доктринальных установок. Так, в военной доктрине РФ, принятой СБ в феврале 2000 г., армии определены две основные задачи, причём первой записана"противостояние попыткам свержения конституционного строя, противоправной деятельности, организованной преступности и терроризму". Понятно на кого нацеливают армию, наделяя её полицейскими функциями. Ведь внешних врагов у России, по заявлению правительства и верховного, нет. "Эх, Буданов, усмехнувшись недоброй улыбкой, бросил один из офицеров, - не туда ты своими танками стрелял..."

Да, внутренний противник правящему режиму опаснее. Ворам и разрушителям России "страшнее кошки зверя нет". Такова у них крысиная "мораль". Они скорее лягут под НАТО, чем изменят ельцинский прозападный курс в политике, экономике, духовной жизни, действительно позаботятся о простом народе, об армии. У них надежда на оболваненных солдафонов, готовых, не задумываясь, выполнить любой приказ, даже преступный, противоречащий конституции и здравому смыслу.

Больше того, армия мешает прозападной элите, награбившим народное достояние нуворишам: лишние расходы и есть опасность её возрождения и активного противодействия антинародным реформам.

Ведь это уму не постижимо, когда председатель правительства России, выступая в Италии перед бизнесменами, нагло и открыто заявляет о том, что приоритетным для его кабинета являются не интересы государства, а интересы частных собственников. На такое, пожалуй, не решился бы ни один премьер другого государства. У нас же антигосударственное заявление главы путинского правительства не заметила т.н. думская оппозиция, готовя ему вотум недоверия. Государственные (у нас антигосударственные) интересы связаны, прежде всего, с обороной, ВПК. Рекламируемое его возрождение, очевидно, преследует коммерческие цели, а не перевооружение своей армии. Показуха с учениями не обманет военных специалистов. Геополитические интересы страны требуют гораздо больше средств и усилий правительства.

У реформаторов-приватизаторов "куда не кинь - всюду клин", одни разрушения и ложь. В угоду США затопили "Мир", теперь надо уничтожить ракеты и сократить армию до охранных войск. Это голубая мечта наших "демократов" с двойным гражданством. И патриотизм им "до фени".

Главное - ещё раз, много раз и до конца грабануть "дорогих россиян" и вовремя смыться. Что, товарищи офицеры, снова утрёмся? Ведь только дураки учатся на своих горьких ошибках, забывая о предназначении офицеров - носителей патриотического начала общества. Может, наступило время кончать молиться и терпеть. Пора бы уж вспомнить об офицерской чести, верности своему народу.

Ещё Ф.М. Достоевский дал мудрый совет: "Тот, кто не понимает своего назначения, всего чаще лишён чувства собственного достоинства". Если мы действительно патриоты, то давайте прислушаемся к словам учительницы Екатерины Польшевой из Москвы, написавшей в одну из газет: "И один в поле - воин, если знает, за что воевать... Чтобы победить, надо бороться". Спасибо ей за напоминание офицерам о патриотическом долге - защищать страну, свой народ от врагов.

В. КУРСАКОВ

v Сообщение Йодля о стратегическом положении Германии и вермахта в конце 1943 года

В архивах Нюрнберга под шрифтом L. 172 имеется обширный документ, составленный генералом Иодлем. Это запись совещания, состоявшегося в Мюнхене 7. 11. 1943 г. На нем присутствовали райхслайтеры и гаулайтеры Райха. Этот протокол, и в особенности пояснительные таблицы, составленные ОКВ и частично использованные Иодлем, являются весьма любопытными материалами для истории. Они дают полную картину стратегического положения Германии в начале пятого года войны, незадолго до высадки союзников и поражения Германии.

Характерны уже первые фразы о повреждении германской морали, о дрогнувшем внутреннем фронте. "Демон разложения, - говорит Иодль собравшимся, приближается шаг за шагом. Все трусы ищут выход в том, что они называют политическим решением". Они советуют договариваться, вместо того, чтобы биться. Капитуляция была бы концом Германии. Против волны неприятельской пропаганды и против трусости, которая охватывает ваши области, вы бессильны. Поэтому я хочу дать вам объективное и правдивое представление о состоянии наших дел, чтобы вы почерпнули в нем необходимые элементы для поднятия морали нации".

Затем Иодль сделал исторический обзор, начав с прихода национал-социализма к власти. Он оправдывал решения Гитлера и перечислил его победы - блестящие, но всегда недовершенные. "Должны ли мы были, - спросил он, - перенести войну в Англию и сделать попытку высадки в крупном масштабе? Далее, в виду перспективы вступления в войну США, было необходимо принять в соображение оккупацию некоторых островов Атлантического океана, как например Исландии и Азорских островов. Из этих опорных пунктов мы были бы в состоянии наносить особенно чувствительные удары английской морской торговле и защищать территорию Европы, подобно тому, как сейчас Япония защищает Азию, опираясь на свои базы в Тихом океане. Однако фюрер вполне разумно отказался от этих целей. Не только завоевание, но и оборона и удержание этих пунктов и морских путей к ним потребовали бы таких воздушных и морских сил, которыми мы не располагали.

В течении первого периода войны, когда наше превосходство на суше было тотальным, полная победа была нам недоступна из-за безнадежной слабости нашего флота. Высадка в Англии, подготовленная до малейших деталей, но с импровизированными транспортными средствами, не могла быть осуществлена потому, что нам не удалось подавить английскую авиацию".

Отметив крушении плана захвата Гибралтара и неудачи в Средиземном море, вызванные неспособностью итальянцев, Иодль перешел ко второму жгучему вопросу войны: "Сегодня, мы стоим перед повторением неудач 1943 года. Перед нами все время встает вопрос: не сделали ли мы крупной ошибки в оценке силы большевиков?

Если рассматривать детали военных операций, то ответ должен быть, невидимому, положительный: да, ошиблись. Если же брать поход на Россию в целом, то не остается более никаких сомнений в нашей ошибке. Война, как и политика, не поддается арифметическому учету; один из самых важных уроков, какие дает опыт войны, это - осознание необходимости реально оценить силу противника. Даже когда все элементы правильно оценены и взвешены, еще не исследованные факторы и неизвестные цели становится ясным только в течении самой борьбы.

Тем не менее ситуация все же выясняется. В течении нашего продвижения в громадную неизвестность, которая зовется Россией, мы были вынуждены не только увеличить численность нашей армии, но также и улучшить наше вооружение; таким образом, сейчас мы привели нашу армию в такое состояние, какое было бы для нас недостижимо, если бы мы оставались в покое.

Сейчас нас приводит в дрожь одна мысль о том, что ожидало бы нас, если бы мы перед лицом опасности остались пассивными. Рано или поздно, мы были бы захвачены врасплох.

Хотя ни в 1941, ни в 1942 г. г. нам не удалось сломить боевую силу неприятеля и поставить Россию на колени, однако мы можем считать положительным результатом уже то, что мы отбросили большевизм далеко от наших границ".

Но 1943 год Иодль выступает как свидетель неудач и провидец угроз, которые он уже не мог отрицать. Хотя, очевидно, не могло быть и речи о критике действий Гитлера, однако Иодль позволил себе отметить допущенные ОКВ ошибки.

"После первых неудач зимы 1941 года на восточном фронте и в Северной Африке, Германия и ее союзники собрали силы, чтобы разбить Россию в новом наступлении и чтобы вырвать у англичан их базы в западной части Средиземного моря. Крупные операции, предпринятые на Кавказе и на дельте Нила, потерпели неудачу из-за недостатка сил и несовершенного снаряжения. В Средиземном море наши западные противники впервые оказались сильнее нас в воздухе, как количественно, так и качественно. России удалось стабилизировать фронт у Сталинграда и на Кавказе и, при помощи зимних холодов, ее новые армии успели проломить фронт на участках Волги и Дона, где наши линии были заняты частично нашими союзниками. 6-я армия, состоявшая из лучших германских частей, но измученная недостатком снабжения и жестокой зимой, не выдержала борьбы с превосходными силами неприятеля".

Высадка неприятеля в Северной Африке и кампания в Тунисе также стоили Германии тяжелых потерь. "В конце зимы 1942-43 гг., - говорит Иодль, германские силы были напряжены до крайнего предела. Возможно было восстановить 6-ю армию и 5-ю танковую армию, но четыре армии наших союзников были окончательно потеряны".

Иодль не дает своим слушателям никакой надежды на улучшение военного положения в будущем. "Наши тактические резервы на востоке исключительно хорошо снаряжены, но наличный состав их таков, что исключает возможность крупных операций. Пришел конец подвижности нашей армии и конец, за исключением восточного фронта, - нашего превосходства в воздухе. Экономическая мощь наших противников и подавляющее их превосходство в человеческом фонде уже дают себя чувствовать. Полное банкротство нашего союзника Италии во всех областях и отсутствие военной промышленности у остальных союзников Германии не могут быть возмещены усилиями одной Германии".

"Вот почему инициатива перешла к противникам Германии и почему мы и наши оюзники, которые борются плечом к плечу с нами, вынуждены были перейти к обороне".

Затем Иодль описал будущее падение Италии и его тяжелые последствия. Он признал, что сейчас Германия не в состоянии производить стратегические переброски сил, которым она была обязана своими крупными успехами 1917 и начала 1918 годов, так как теперь неприятель повсюду имеет превосходство в силах. Он отметил кризис наличного состава армии, кризис рабочих рук, кризис сырья, все эти глубокие язвы, которыми покрылось тело истомленной Германии.

"Но, - сказал он, - что тяжелее всего воздействует на наш внутренний фронт и передается и на боевой фронт, это террористические налеты неприятеля, которые обрушиваются на наши дома, на наших жен и детей. По вине Англии война приняла вновь такие формы, какие она имела в эпоху расовых и религиозных войн и какие в наше время считались уже невозможными.

Психологические, моральные и материальные результаты этих налетов таковы, что эти налеты безусловно должны быть ограничены, если не полностью исключены. Правда, что эти налеты - как и все крупные несчастья - имеют и некоторые благоприятные последствия. Перед лицом руин бледнеют все социальные комплексы; всякая зависть, скупость, все мещанские чувства исчезают из человеческой души. Но для нас это слабое утешение. Чрезмерные требования, которые мы предъявляем к нашим летчикам, наша неспособность держаться на уровне наших неприятелей в области авиационной промышленности, и в частности в истребительной авиации, привели нас к тому положению, в каком мы сейчас находимся.

Но усилия фюрера и райхсмаршала преодолеют этот кризис. Первые результаты уже дают себя чувствовать. Мы выровняем баланс и противопоставим четырехмоторным бомбардировщикам англо-саксов дальнобойную зенитную артиллерию. Достаточно, чтобы неприятель терял 10-12% своих самолетов за каждый налет. Быть может, он будет в состоянии возместить эти потери в материале, но никоим образом не в летном составе. Сверх того, при этих потерях мораль экипажа неизбежно падает, особенно у американцев, которые не имеют ни малейшего понятия о том, во имя чего они сражаются. Я совершенно уверен, что благодаря нашему новому оружию и нашим новым техническим изобретениям, налеты сплоченных соединений, разрушающих наши города своими "коврами из бомб", будут ликвидированы". Это была первая надежда, которой Иодль порадовал райхслайтеров и гаулайтеров. За нею следовала другая.

"Однако, - сказал он, - наибольшие надежды командование и народ Германии возлагают на подводную войну. Она является единственным сектором, где мы ведем наступление. Правда, в течение последних месяцев мы потерпели в этой области крупные неудачи, и общая цифра потопленного тоннажа не превышала вновь построенного неприятелем. Эта неудача явилась результатом мер, принятых противником: усиленной охраны караванов авиацией, введения усовершенствованных аппаратов для обнаружения подводных лодок и пользования глубинными бомбами большой силы. Но этот кризис должен быть преодолен и он будет преодолен. С нашей стороны уже приняты меры, чтобы сломить неприятельскую оборону и восстановить боевое превосходство, наших подводных лодок".

Сообщение Иодля было равносильно признанию поражения. Оно доказывало неопровержимо, что Германия превзойдена своими неприятелями на всех секторах борьбы и что баланс сил все более склоняется против нее. В каждой нации, не охваченной безумием, оно должно было привести к заключению, что следует попытаться вступить в переговоры, быть может даже подумать о капитуляции, чтобы избежать бесполезной бойни и колоссальных бесцельных жертв.

Но Иодль закончил свое катастрофическое сообщение гимном фюреру: "Моя глубокая вера в победу, - сказал он, - основана на том факте, что Германия возглавлена человеком, предназначенным вести свой народ к славному будущему. Я могу засвидетельствовать, что он является душой как военного, так и политического руководства, и что сила его воли, как и его творческие способности, воодушевляют и движут всю германскую армию. Моя преданность фюреру и моя вера в него безграничны".

Так говорил тогда Иодль, тот самый Иодль, который пытался уверить судей в Нюрнберге, что он был в то время почти в немилости и что его вера в дух справедливости Гитлера была потрясена.

Речь Иодля была дополнена цифрами и таблицами, изготовленными ОКВ. Они дают полное и точное представление о германских силах в этой фазе войны и об их распределении.

В Финляндии немцы держали 176.800 человек первоклассных войск. В Норвегии они имели 380.000, всего 13 дивизий и 1000 орудий калибра 10 мм и больше. Всего против советских войск на севере могла быть использована 300 тысячная группировка численностью немецких войск. В Дании стояло всего три дивизии невысоких боевых качеств, всего 106.500 человек.

На Западе Германия ожидала наступления. "Побережье, - гласит пояснение ОКВ к табличным данным, - почти повсюду не представляет затруднения для высадки и обладает сетью шоссейных и железных дорог, позволяющей неприятелю быстрое продвижение. Быстрое и опасное!"

"Овладение нашими оборонительными сооружениями предоставило бы противнику Бельгию, Голландию, север Франции и промышленные районы Западной Германии. Это было бы фатальным для Германии. Даже частичный успех, например, создание предмостного укрепления, представлял бы серьезную опасность. Неприятелю, благодаря его превосходству в численности и в материале, не трудно было бы расширить предмостное укрепление и прорвать наш фронт. Поэтому необходимо отразить и разбить неприятеля раньше, чем он достигнет берега".

С этой целью немцы выстроили Атлантический вал. "Невозможно, - говорится в пояснении, - укрепить все побережье, длиной в 2600 километров, непрерывной системой укреплений одинаковой глубины. Тем не менее число сооруженных фортов и опорных пунктов превышает все до сих пор построенные сооружения, в том числе и линию Мажино".

По приведенным ОКВ данным в оборонительные сооружения Атлантического вала было заложено 5.300.000 кубических метров бетона. Всего было сооружено 8.449 фортов, опорных пунктов, батарей и отдельных орудийных позиций; 2.692 орудия крупного и среднего калибра и 2.354 противотанковых орудия были установлены в этих казематах. 27 дивизий были предназначены для обороны побережья; 21 дивизия, в том числе 11 танковых, были наготове для контратаки, и 7 новых дивизий, в том числе 3 парашютных было в стадии формирования. Общая численность группировки в Нормандии - 1.708.990, в том числе 1.370.780 человек в боевых войсках.

Против них, на другой стороне Ла-Ланша, союзное командовали сосредоточило 40 или 41 дивизию пехоты, в том числе 4 или 5 американских; 9,5 танковых дивизий; 2 дивизии воздушного десанта и 7 батальонов парашютистов. Общие возможности транспортного флота оценивались одновременной переброской 11-12 пехотных и 1-2 танковых дивизий. "Силы и ресурсы неприятеля, в настоящее время достаточны для операции большого масштаба по вторжению на континент Европы. Вероятно они будут еще усилены в течение ближайших месяцев".

Главный Штаб выводил следующее заключение: "Для отражения нашествия с Запада наши наличные силы - даже включая все наши тактические резервы - будут недостаточны. Для этой битвы, которая решит исход войны, необходимо будет призвать всех немцев, способных носить оружие, оставив тыл Германии почти без мужчин".

Приведенные выдержки из доклада Йодля и пояснительной записки ОКВ доказывают, что высадка англо-американцев в июне 1944 г. не застала германскую армию врасплох. Если отдать себе отчет в технических трудностях предприятия, то следует признать высадку англосаксов в Нормандии одним из самых блестящих военных успехов в истории.

В Италии, на второстепенном фронте, германское командование держало 396.000 человек. В целом Балканы, где не было открытой войны, требовали от Германии еще больше сил. В экономике истощенной Германии Балканы занимали одно из первых мест: они поглощали 50% всего потребления нефти, 100% хрома, 60% боксита, 29% антимония, 21%, меди. Там надо было держать сильные гарнизоны на случай высадки и против многочисленных партизан, захвативших все горные районы. Так ОКВ определял силы партизан Тито в 90.000, Драже Михайловича - в 30.000 и число греческих повстанцев Зерваса в 20-25.000. Против этих сил Германия держала на Балканах 24 дивизии, всего 612.000 человек.

Итак: 600.000 на Балканах, 400.000 в Италии, 1.300.000 во Франции, 600.000 в Дании Финляндии и Норвегии!

Второй фронт для Германии существовал прежде, чем первый англо-сакс вступил на берег Нормандии. Вся Европа обратилась в ожидании нашествия в одну сплошную крепость и высасывала силы Германии, ослабляя ее на главном и решающем фронте - восточном.

Записка германского Главного Штаба о положении на востоке говорит следующее:

"Протяжение фронта - 1.200 километров. Развитие войны было таково, что исключало возможность создания постоянного фронта и вызвало необходимость применения системы подвижной обороны, которая давала неприятелю возможность маневрировать и наносить неожиданные удары. Вследствие этого нашему командованию трудно сосредоточивать крупные массы войск, и, таким образом, наши силы почти всегда уступают неприятелю в численности".

Германское командование расценивало ВС СССР на германо-советском фронте следующим образом: "Боеспособность русской пехоты постепенно уменьшается, хотя обучение ее заметно улучшилось. С другой стороны, качество вооружения быстро прогрессирует (автоматы, минометы и т. п.). Артиллерийское дело поставлено на широкую ногу. "Ежемесячно выпускается 1.200 орудий. Принцип пользования артиллерией состоит в сосредоточении огня на узких секторах, по германскому методу. С этой целью созданы артиллерийские корпуса. Расходование снарядов максимальное. Соединения специального назначения (противотанковые полки, мортирные полки) формируются в большом масштабе.

В начале войны советская армия имела 21.000 танков, большей частью легких и устарелых. К 1 октября 1943 года она имела уже 9.000 тяжелых танков последней модели. С июня 1941 по октябрь 1943 года советская армия потеряла 52.000 танков. Месячная продукция - 1.700 танков. Создаются тактические соединения для действий на далеком расстоянии (проникновение в глубину и операции окружения). Использование центров тяжести.

Советская авиация значительно уступает нашей, но следует признать, что ее командование, организация и материальная часть значительно улучшились. Появление в большом количестве новых советских штурмовиков особенно досаждает нашим войскам. После 1941 года советское командование восприняло германские методы. Лозунг 1941: "Шаг за шагом назад" больше не существует, и тактические движения при отступлении теперь стали правилом. Командование стало более гибким. Оно умеет схватить момент слабости противника и искусно использовать начальный успех. Несмотря на первоначальные потери, Красная армия сейчас значительно усилилась, благодаря новым мобилизациям и непрестанным пополнениям."

Численный состав действующей армии на советско-германском фронте оценивался как минимальный на 1 января 1942 года - всего лишь 2.300.000 человек. Через год по оценке ОКВ он достиг максимума - 5.500.000 человек. ОКВ отмечало, что "сверх того сейчас идут новые призывы и формируются тактические резервы для зимней кампании (около 50 дивизий). В настоящий момент Красная армия насчитывает 327 дивизий пехотных и 51 танковую".

Это картина постепенно усиливающейся армии Советского Союза, все время пополняемой из неисчерпаемых ресурсов огромной неистощенной страны, армии могущественной, несмотря на все потери, для Германии была устрашающей. Это был "образ армии, которая прошла суровую школу поражений, но сумела их использовать для своего усиления".

Против этой армии на востоке "Германия имела 200 своих дивизий плюс 10 дивизий румынских, 6 венгерских и около 12-16 финских - всего 4.483.000 человек, из них 3.900.000 немцев".

Сила еще огромная и сила полноценная, но уже клонящаяся к упадку. "Само по себе численное превосходство советской армии не было решающим, но неравенство непрерывно росло в ее пользу. Германская армия была утомлена. Она опиралась на истощенную страну, разоряемую непрерывными налетами англо-саксов. Армия не пополнялась. В ее громадном теле уже были зародыши гибели и они размножились".

В конце 1943 г., как на востоке, так и на западе, анализ ситуации, произведенный Йодлем, ближайшим сотрудником фюрера, указывал на роковой исход: Германия обречена на поражение и никакого спасения нет.

vi "ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ АРМИЯ"

Для России всегда степень жизнеспособности государства определялась уровнем боеспособности её вооружённых сил. Такая армия, как в "цивилизованной" Европе, в России появилась во время Северной войны (1700-1721 гг.).

Прадед короля Карла XII - Густав II Адольф (1594-1632 гг.), прозванный Великим Густавом, завершил оформление линейной тактики, начатое голландским полководцем Морицом Оранским (1566-1609 гг.). Тридцатилетняя война (1618-1648 гг.) показала превосходство шведской армии, и она стала образцом для подражания. Густав II Адольф, его сын Карл X и внук Карл XI превратили Балтийское море в "шведское озеро", захватив его берега. Карл XII (17.06.1682-30.11.1718 гг.), став королём Швеции в 15 лет (в 1697 г.), усилил свою армию и флот (42 линейных корабля и 12 фрегатов), создал прообраз десантных кораблей, в 1698 г. вступил в союз с Англией и Голландией (т.н. "Союз морских держав"), а затем с Францией и был готов завершить дело своих предков: разгромить Данию и завоевать Норвегию, овладеть Новгородом, Псковом, Олонцом и Архангельском.

В декабре 1699 г. в Москве были заключены договоры России с Данией и Саксонией о войне против Швеции ("Северный союз"). Войну начали в феврале и марте 1700 г. Саксония и Дания, но король Карл XII молниеносными (по тем временам) морскими десантами у Копенгагена и в Пернов (Пярну) вывел Данию из войны и разгромил русские войска в Нарвском сражении (19 (30 по н.с.) ноября 1700 г.), где Пётр I потерял всю артиллерию, так что вынужден был переливать церковные колокола в пушки.

Но, тем не менее, Пётр I освободил Приневье и в устье Невы в 1703 г. основал будущую столицу Российской империи, в Полтавском сражении 27 июня (8 июля по н.с.) 1709 г. наголову разгромил армию Карла XII, морскими десантами на побережье Швеции заставил её заключить Ништадтский мирный договор в 1721 г., чем увенчал вековую борьбу России за выход в Балтийское море.

Так в чём же причина победы России над столь прославленным противником?

Причин называют много, которые можно собрать по группам: уровень боевой подготовки, решительность стратегии, гибкость тактики, превосходство в людских и материальных ресурсах. Но никогда не объявляют причиной победы принцип комплектования вооруженных сил. Российская и шведская армия были национальными в отличие от большинства западноевропейских стран, где армии комплектовались по наёмно-вербовочной системе и включали большое число иностранных солдат-наёмников.

Шведская армия комплектовалась из свободных крестьян по принципу воинской повинности.

Русская армия в 1700 г. состояла из полков "нового строя" (на 50%), стрельцов и поместной конницы. Дворянин за службу царю получал поместье и был обязан прибывать в войска "конно, людно и оружно". Стрельцы набирались из свободных людей, "охочих", т.е. добровольцев. Полки "нового строя" набирались из иностранных наёмников, "охочих" людей, казаков, потом, в связи с нехваткой добровольцев, из "даточных" людей. Но большая война требовала постоянный и большой источник пополнения вооружённых сил. Поэтому в 1705 г. Пётр I издал указ, согласно которому ранее существовавшие различные источники пополнения армии и флота заменялись единой рекрутской системой комплектования. Срок службы рекрутов до 1793 г. был пожизненным, затем составлял 25 лет, а с 1834 г. - 20 лет. По современным понятиям армия Петра I после 1705 г. стала "профессиональной". Для дилетантов "профессиональная армия" является синонимом "победоносной армии". Наёмные армии западноевропейских государств были "профессиональными", но их били шведские непрофессионалы - призывники". В советском флоте были атомные подводные лодки - автоматы, где весь экипаж состоял только из офицеров (мичман и два матроса готовили пищу). Это говорит о принципе комплектования или о разумной кадровой политике при смешанной системе комплектования вооружённых сил?

После трагедии с АПЛ "Курск" снова пошли разговоры о необходимости какой-то "профессиональной армии". Но если раньше этим термином злоупотребляли "белобилетники" и прочие, сумевшие уклониться от службы Отечеству в рядах Вооруженных Сил, то ныне заговорили и люди в погонах.

Настало время воспользоваться советом знаменитого математика и философа XVII в. Рене Декарта: "Уточняйте значение слов, и вы избавите человечество от половины заблуждений". Термин "профессиональная армия" появился после I Мировой войны, II Мировая война её идею отвергла. Выражал он боязнь массовых армий, т.е. вооружения народа, и надежду на послушного супермена.

Рассуждая о "профессиональной" армии, чаще всего сегодня говорят о службе по контракту. То есть разговор идёт о принципах комплектования вооружённых сил. А эти принципы уже существуют столетия: добровольный, принудительный и смешанный. Подписывая "контракт" или "договор", человек не становится "контрактником" или "договорником", он является добровольцем.

Рекрутский набор, или призыв по воинской обязанности (повинности) - это принудительный принцип комплектования. Если в армии офицеры и сержанты добровольцы, а солдаты - призывники (рекруты) - это смешанный, самый распространенный принцип комплектования.

Формы реализации принудительного и добровольного принципов комплектования вооружённых сил очень многообразны.

В Древней Греции права гражданина получал молодой человек, прошедший военную подготовку. Логика была проста: если не способен с оружием в руках защищать свой дом и своё имущество, то нечего владеть ими и плодить себе подобных. В России дворяне были служивым сословием, обязаны были пожизненно служить в войске за полученное поместье. Перестал служить - поместье отбирали. Только в 1714 г. Пётр I уравнял в правах боярские вотчины с дворянскими поместьями, т.е. дворянин получил право передавать поместье по наследству.

Рекрутская повинность в России введена с 1705г. 1 января 1874 г. введена всесословная воинская повинность. Эта система позволяет создавать большой резерв обученных воинов. Красная Армия в феврале 1918 г. комплектовалась по добровольному принципу. Но большие войны добровольцами не ведутся - их просто не хватает. Ведь на войне не только иногда тройной оклад дают, но и убивают. Поэтому летом 1918 г. была введена воинская обязанность для трудящихся классов. Белые армии принудительный принцип комплектования (в форме мобилизации) ввели уже весной 1918 г. Страны, участвовавшие в Первой и Второй мировых войнах, были вынуждены ввести воинскую повинность, в том числе островные государства (Великобритания, США). США после Вьетнамской войны в 1973 г. перешли на добровольный принцип комплектования, планируя вести войны против слабого противника, как в Югославии, силами авиации и крылатых ракет морского базирования. Но во время войны в Персидском заливе (1991 г.) были вынуждены призвать резервистов.

Профессиональную армию одни понимают как армию, где много платят.

Другие - где долго служат, и поэтому не надо учить солдата, он всё умеет. Но тогда почему армия Суворова не знала поражений, а армия Николая I потерпела поражение в Крымской войне (1854-1856 гг.), хотя в этих армиях служили 25 лет? Это были "профессиональные" армии?

Профессиональной была армия Суворова. Набираемые на основе воинской повинности (обязанности) русская армия в 1904-1905 гг. потерпела поражение на сопках Маньчжурии, а Советская армия молниеносным ударом в августе 1945 г. разгромила японскую армию. Эта победа была достигнута благодаря высочайшему профессионализму командующих и солдат. Профессионализм армии определяется не принципом комплектования и даже не уровнем денежного содержания. Он определяется уровнем боевой подготовки.

Если солдат Николая I получал в год 3 патрона для обучения "меткой стрельбе", то о каком профессионализме могла идти речь? Если лётчик не летает, а моряк не ходит в море, то сколько бы они ни служили, профессионалами они не являются. Ещё в I веке н.э. известный римский военный писатель Флавий Вегеций Ренат писал о военном профессионализме: "Знание военного дела питает смелость в бою: ведь никто не боится действовать, если он уверен, что хорошо знает своё дело", или: "Кто хочет мира, пусть готовится к войне; кто хочет победы, пусть старательно обучает воинов..." Длительность службы не определяет уровень подготовленности воина. Регулярная интенсивная боевая подготовка в условиях, приближённых к боевым, делает военного профессионала.

В 1959 г. на флоте служили 4 года, матрос перед прибытием на корабль 8 месяцев обучался в учебном отряде. Я обучался в учебном отряде подводного плавания во Владивостоке всего 4 месяца, но прошёл полный курс легководолазной подготовки, т.е. мог выходить из затонувшей подводной лодки в аппарате ИДА-51 (индивидуальный дыхательный аппарат) и мог исполнять обязанности рулевого. Свои 18 лет я встретил в Японском море рулевым - сигнальщиком дизельной подводной лодки 613 проекта. В то время служили с 19 лет, поэтому, экипаж лодки (срочной службы) имел возраст 20 - 22 года. Я исполнял свои обязанности не хуже, чем те, кто обучался 8 месяцев. И никакой "годковщины" не было. "Годковщина" появляется, когда командиры (от отделения до роты) отдают свою власть хулиганам. Это бывает там, где люди не заняты настоящим делом, в первую очередь - боевой подготовкой. В настоящем деле всякие дутые авторитеты" лопаются, как мыльные пузыри.

Многие негативные элементы современной российской армии связывают с всеобщей воинской обязанностью, хотя причины их лежат в другой плоскости.

Термин "профессиональная армия" - это проверка на степень идиотизма и паразитизма.

Стремление сделать армию России из наёмников - это не желание сделать её боеспособной, а желание освободить себя от воинской службы, во-первых, да и вообще от каких-либо обязанностей перед народом, а во-вторых - превратить русскую народную армию в наёмную антинародную и антирусскую.

Доцент кафедры тактики ВМФ и военной истории

Военно-морского инженерного института, капитан 1 ранга

А.В. БОБРАКОВ

vii ЭТИ КОЛХОЗЫ ОСТАЛИСЬ

В моем архиве зачем-то хранятся (может, для истории) десятка 3-4 программ различных партий, движений, объединений... В каждой из них непременно присутствует параграф или хотя бы абзац о национальной безопасности. Все 10 лет демократии - только об этом и речь. Что такое безопасность страны вместе со всеми ее составляющими, кажется, неясно только беспробудному пьянице, но это вовсе не означает, что наши ученые прекратили формулировать и всячески разъяснять и раскрывать эту тему.

Вот, к примеру: "...состояние объекта в системе его связей с точки зрения способности к выживанию и развитию в условиях внутренних и внешних угроз, а также действия непредсказуемых и трудно прогнозируемых факторов". - Над этой формулировкой трудились (как сказано в хвалебном отзыве) "33 человека, включая 21 доктора экономических наук и 10 кандидатов экономических наук".

Солидно, солидно! Вышеприведенное научное определение безопасности взято из огромнейшего фолианта - "восемь разделов, включающих 39 глав" - который называется "Экономическая безопасность: Производство - Финансы-банки", М., 1998 г. Такие работы - это убедительное подтверждение того, что эпоха ученых-одиночек прошла. И теперь наука может плодотворно развиваться только коллективами ученых, в связи с чем они организуют свои коллективные хозяйства, т.е. колхозы. По-современному: идет глобализация ученых, предпринятая ими с единственной целью, чтобы их "труды" выглядели солидными, многостраничными и авторитетными по своему внешнему виду.

Быть колхозником наук очень выгодно. Ученого-одиночку могут и козлом обозвать. А коллектив - весь из докторов и кандидатов - вряд ли у кого язык повернется поставить ему истинный диагноз.

Вот еще одна формулировка о том же и оттуда же: "...устойчивость экономики отражает прочность и надежность ее элементов, вертикальных, горизонтальных и других связей внутри системы, способность выдерживать внутренние и внешние "нагрузки". Ишь как излагают 20 докторов и вполовину меньше кандидатов! Кустарь-одиночка на такое не способен. А нам, неэкономистам, теперь вот ломай голову над возникающими вопросами. Уж как прочно была "связана" наша экономика, но почему-то одного Чубайса хватило, чтобы сокрушить ее. Было ли что-либо прочнее, чем связи в нашей единой энергетической системе? Многие десятки лет числилась на зависть всему миру устойчивым и прочным базовым элементом экономики. А подвернулся "черт рыжий", и мигом сумел ее превратить (и то ли еще будет) в весьма неустойчивое, непрочное, ненадежное состояние.

Эти формулировки колхозников наук показывают, что КПД их труда ниже, чем у паровоза. (Прости меня, паровоз!) Но это, оказывается, не причина, чтобы нынешняя власть отказалась от дифирамбов в адрес тружеников словоблудия.

Многолетний разрушитель этой самой безопасности и экономики России Егор Строев (Председатель Совета Федерации) оценил их труд как "...целостную концепцию по снижению угроз экономической безопасности".

Еще бы! Ведь, по сути, и "Егор - непойманный вор", и все эти "доктора с колхозного двора" причастны к тому, что наша экономика вместе с безопасностью пришли к коллапсу. А им всё неймётся; они продолжают искать ответ, что же ещё им сделать "в условиях развития рыночных отношений" на просторах Родины привольных?

Могут подумать, что я сгущаю краски, что на основании единичного факта вряд ли стоит делать обобщения. К сожалению, подобные примеры не единичны. Вот еще один из них - Академия геополитических проблем. В своем рекламном проспекте они сразу же давят читателя числом и "научными" "наворотами": "Состав Академии - 191 доктор наук, 18 кандидатов наук. Подавляющее большинство членов Академии - видные военачальники, ученые, специалисты (эксперты), занимающие ключевые посты в Министерстве обороны РФ (Генштабе), Совете безопасности РФ, Министерстве по чрезвычайным ситуациям РФ, Федеральной Службе безопасности РФ, Министерстве по делам национальностей, Минэкономики, других структурах".

Академия выполняет: "...проведение заказных научно-исследовательских работ в интересах органов государственной власти..."; "...потенциал Академии позволяет разрабатывать комплексные программы и предложения по формированию внешней и внутренней политики России..."

Обратите внимание, эти "специалисты, занимающие ключевые посты" в структурах государственной власти, за свою зарплату должны и обязаны служить государству именно тем, что они рекламируют. А эти труженики разрабатывают для своего же государства (за границей нет ни лишних денег, ни дурачков) "законопроекты, комплексные программы, предложения" и мало того, что они это делают сами для себя, так еще и за дополнительные деньги. Во, устроились! Да, такой колхоз рентабельным будет всегда и без единого покупателя его продукции.

И второе, об этой представительной когорте докторов наук и других нахлебников. Наперед можно составить представление о качестве их работ. Ведь под руководством этих "ключевых" фигур уничтожалась наша армия и флот, уничтожаются остатки ракетного щита страны, страна перестала быть космической державой; уничтожены разведка и контрразведка, ФСБ отчасти превращена в гестаповские застенки (читайте материалы о наших девушках-комсомолках), иностранные же разведчики на территории страны чувствуют себя вольготнее, чем в самой отсталой стране Африки; антинациональная пропаганда льется с экранов ТВ, не переставая, ненависть к собственной стране и ее истории - альфа и омега телевидения.

Всем этим руководят "ключевые фигуры". А теперь задумайтесь, что может прозвучать толкового или разумного в их научно-исследовательских разработках? То-то. Если сказать: грош цена, то это будет непростительное расточительство при покупке и их исследований, и их самих.

Ценнее этих почти двухсот докторов и двадцати кандидатов одна единственная женщина, журналистка Ксения Мяло. Не поленитесь, уважаемый читатель, прочтите ее статью "На рубеже тысячелетий: контур сдвига" ("НС", N 2/2001 г., стр.146). В этой статье вся подноготная суть геополитики - и без докторских званий. И Вы согласитесь со мной: на фоне разрушения колхозов в сельском хозяйстве, кооперация наших современных "ученых" проводится с целью: (а) убедить нас силой своего авторитета, что созданная в стране ситуация - естественный процесс, а не злой умысел; и в итоге (б) скрыть и оправдать псевдонаучной болтовней преступный режим. Все они - колхоз "Гибель России".

А.К. ДМИТРИЕВ

viii Сталин и Армия

С. Анчуков

Известно, что "города танками не берут".

Однако, известно и то, что танковые армии и корпуса активно использовались на заключительном этапе операций при штурме больших городов. По мнению некоторых военных историков, ценой неоправданно больших потерь в танках был взят, например, Берлин. Об этом много спорят военные ученые и никак не найдут консенсус.

Берлин был действительно взят штурмом. В полосе 1-ого Белорусского фронта на направлении главного удара были применены танковые армии и корпуса. Для многих остается тайной: почему Маршал Советского Союза Г.К. Жуков в апреле 1945 г., вопреки канонам военного искусства "загнал танковые армии под огонь фаустпатронов на улицы подготовленного к обороне города, против хорошо организованной обороны почти миллионной группировки немецко-фашистских войск" ?

Никакой загадки и тайны в этом нет.

В апреле 1945 года, после доклада замысла операции Г.К. Жуковым, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин выразил сомнение в целесообразности предложенного командующим 1 Белорусского фронта варианта использования таковых войск и предложил изменить порядок их применения: "Война заканчивается. Не жалейте танки в боях на улицах Берлина, нужно максимально сохранить людей. А танки все равно пойдут в переплавку".

Думаю, эти простые слова - пример гуманизма, стратегического мышления и, одновременно, глубокого понимания тактики Верховным Главнокомандующим.

Танк в городе действительно уязвим, но по эффективности, защищенности и маневренности танки и САУ, безусловно, превосходили 45-76 мм и даже 203 мм орудие. Действительно, в условиях города танк - мощное средство непосредственной огневой поддержки пехоты и штурмовых групп. В Берлинской операции применение танков в качестве "орудий НПП" на направлении главного удара позволило в короткие сроки добиться капитуляции гарнизона и предопределило успешное выполнение задач при минимуме потерь в стрелковых войсках.

Но что позволило Сталину предложить использовать танки "вопреки канонам военного искусства"?

Хочешь мира, готовься к войне!

Как известно, созданием танковой промышленности в предвоенные годы занималось сталинское политбюро, СНК и миллионы трудящихся, а военное строительство осуществлялось под личным контролем генерального секретаря ЦК ВКП(б) И.В. Сталина. Можно сколько угодно спорить по поводу военных неудач в начальный период войны и даже найти "вопиющие недостатки" в действиях сталинских наркомов, но против фактов возразить трудно.

Какие они были, сталинские наркомы, сегодня дело десятое, если вместе с миллионами сознававших ответственность за безопасность Родины граждан они обеспечили создание таких танковых войск, которые в последних операциях войны стали главной ударной силой РККА. Даже при взятии больших городов.

Споры продолжаются...

Попробуем хотя бы на шаг приблизиться к истине и вернемся на 60 лет назад, имея в виду неизменную цель ответственной государственной политики достижение приемлемых условий мира и безопасной жизни народа. Именно эти соображения были главными в политике И.В. Сталина и его наркомов. Эти соображения будут не лишними и для современных политиков творцов на нашем пути в семью цивилизованных народов мира.

Если речь зашла о танках и танковых войсках, как о средстве достижения приемлемых условий мира и стратегических целей войны, то следует напомнить, как наши деды готовились к неизбежной войне с гитлеровской Германией в 20-30-е годы.

Работа созданной в течение 15 лет в СССР практически на "пустом месте" танковой промышленности в преддверии большой войны характеризовалась следующими показателями.

Всего за двадцать предвоенных лет в РККА было поставлено около 30300 танков различных типов и модификаций. Темпы поставки танков в расчете на год составляли: от единичных экземпляров - 15 штук "Рено" в 1921 году, до массовых - 3905 единиц Т-26, БТ-5, Т-38 в 1936 г.

Наиболее массовые поставки танков, разработанных еще в двадцатые и в начале тридцатых годов (Т-27, Т-26, Т-37, Т-38, БТ-5) были организованы в период с 1931 по 1936 годы, а танков "новых типов" (БТ-7, Т-34, КВ) начиная с 1938 года и по июнь 1941 года.

В тридцатые годы наиболее массовыми танками в РККА были:

- Т-18 (выпускался сериями от 27-85 до 445 единиц в год), с 1927 по 1931 гг. - всего было выпущено 962 ед.;

- Т-27 (производился с 1931 по 1933 гг.), всего выпущено - 3100 ед.;

. - Т-37 (различных модификаций, прекращен в производстве в 1936 г.) около 6500 ед.;

- Т-38 (практически прекращен производством в 1937 г.) - 2380 ед.;

- Т-26 в разных модификациях производился вплоть до 1940 г. (в том числе: массовыми сериями в среднем по 1 тыс. ед. в год с 1933 по 1940 гг.) - всего выпущено около 9700 ед.;

- БТ-5 (1933-1934 гг.) - выпущено около 1900 ед.;

- Т-28 (средний танк) выпускался малыми сериями 41-130 ед., всего поставлено в войска 503 ед.;

- Т-35 (тяжелый танк) - всего с 1933-по 1939 гг. войска получили около 60 машин.

Несколькими КБ проектировались и строились в единичных экземплярах многочисленные опытные танки. Во второй половине 30-х годов танковая промышленность обладала уже собственной производственной базой и имела большой научно технический задел. (Приведенный на фотографии СМК, двухбашенный крейсерский танк, стал прототипом тяжелых танков военного времени, принял участие в советско-финской войне, а советские "танки-роботы" были испытаны еще в начале тридцатых годов)

Непосредственно в предвоенный период (за 3-4 года до войны с Германией) собственно происходил процесс развертывания и подготовки производства "современных танков" с наращиванием выпуска легкого БТ-7 различных модификаций (с 1935 по 1940 гг. было произведено 5450 ед.), средних - Т-34 и тяжелых - КВ. За полтора предвоенных года было выпущено более 1700 танков "новых типов". В том числе - за первое полугодие 1941 г. соответственно - 1129 Т-34 и 424 - КВ.

Кроме того, в предвоенные годы танковой промышленностью СССР было выпущено более 1300 ед. огнеметных танков и незначительное количество специальных (химических и инженерных) танков.

Следует заметить, что тяжелые танки на 100%, а средние на - 40-50%, выпускались как "командирские", в радиофицированном варианте.

Очевидно, что, получив в подарок империю с лаптями и сохой, советские наркомы, не без участия И. Сталина, были близки к достижению государственной политической цели - предотвращению агрессии теми средствами, которые в то время были для них доступны.

Ими была создана танковая промышленность со всеми сопутствующими производствами: металлургии и проката, вооружения и боеприпасов. Их усилиями были созданы кадры, способные без особых проблем освоить новую технику, при ее массовом поступлении в войска.

Что мы имели в РККА к началу войны с Германией?

Из всего объема выпущенных в предвоенные годы машин по состоянию на 1 апреля 1941 года на балансе войск числилось - около 25 тысяч танков, в том числе: новых типов (говоря современным языком - современных) Т-34, КВ только около 700 единиц.

По архивным данным из 30 тыс. танков (25-30 типов и модификаций) выпущенных промышленностью серийно с 1930 года в военных округах на Западе на 1 апреля числилось около 10700 танков: в КОВО - всего 4800, в том числе: современных - 457; соответственно в ЗапОВО - 3313 и 145; в ПриОВО - 1882 и 128; в ОдВО 783 и 10; в ЛенВО - 783 и 8 единиц.

На Дальнем Востоке и в ЗабВО содержалось около 4200 устаревших танков. Практически ни одного "современного" танка на восток перед войной поставлено не было.

Следует отметить, что примерно с середины 30-х РККА начала переходить на кадровую систему комплектования войск. Опыта содержания, хранения и эксплуатации такого количества сложной боевой техники в сокращенных частях и соединениях, еще недавно ничем не отличавшихся от войск времен гражданской войны, не было.

В известной мере сложилось парадоксальное положение: "расход" танков по факту списания за предвоенное десятилетие составил всего 6 тысяч единиц. На самом деле, учитывая интенсивность боевой подготовки численно растущих войск, отсутствие опыта в эксплуатации и хранения вооружения, "отход" танков был значительно больше. Оценочные данные, приведенные в архивных источниках, показывают, что не менее 60-75% танков, из находившихся в строю к 22 июня 1941 года, в отсутствии запчастей оказалось технически непригодными к боевому использованию, частью - с выработанным по двигателям и ходовой части ресурсом. Около 15% танков требовало текущего ремонта, не менее 30% - среднего и 20-25% - капитального.

Таким образом, за два месяца до войны только 20-25% танков, из находящихся на балансе РККА, могло считаться боеготовыми, 10% "современными", только 6% были танки новых типов. Не улучшила состояние войск поставка из промышленности в апреле - июне 1941 года 400-500 танков "новых типов"

Танковые войска западных военных округов оказались практически неготовыми к отражению сосредоточенного удара четырех танковых групп вермахта.

С началом военных действий особенно тяжелое положение сложилось в полосе Западного и Прибалтийского особых ВО, в составе которых числилось только 750-800 Т-34 и КВ. Из 5700 машин в этих округах относительно боеготовыми на 22 июня могли считаться не более 30-35% (1800-2000 единиц). В основном это были легкие танки Т-37, Т-26, незначительное количество относительно современных, но так же легких БТ-5 и БТ-7. Вооруженные 45 мм пушкой и защищенные 15-22 мм "броней" они не могли соперничать немецкими танками Т-III, Т-IV, которые имели 30 мм броню и соответственно 37 мм и 75 мм орудия.

Следует учесть тот факт, что "новые танки" Т-34 и КВ еще не были в достаточной мере освоены личным составом, а система их технического обеспечения и эвакуации не могла быть развернута в полном объеме. (Одной из причин высоких потерь было использование боевых танков для эвакуации и буксировки вышедших из строя машин) В следствие недостаточного освоения новой техники личным составом потенциальные возможностей танков использовалось только на 30-40%, а эффективность применения частей и подразделений, оснащенных танками Т-34 и КВ, снижалась в связи имевшими место недостатками в управлении. (Это было обусловлено так же причинами организационного характера - танковые корпуса находились в стадии формирования, а "командные кадры" стрелковых войск не имели опыта организации и ведения общевойскового боя во взаимодействии с приданными танковыми частями и подразделениями)

Поэтому не могут удивлять неудачи РККА в приграничных сражениях в июне июле 1941 года и "большие потери" в боях с наступавшими гитлеровскими войсками, которые имели приличный опыт применения танковых соединений и объединений.

Следует иметь в виду, что 60% промышленной базы танкостроения было утрачено уже в первые полгода войны.

Нечто подобное произошло не только в танкостроении и танковых войсках РККА, но и в авиастроительной промышленности, в ВВС, в производстве артиллерии и особенно боеприпасов. Например, на оккупированной немцами территории осталось более 350 заводов по производству боеприпасов. Прокат цветных металлов в течение полугода снизился в 400 раз, выплавка стали упала в 1941 году с 18 до 8 миллионов тонн.

"Промедление смерти подобно"

Нет сомнения в том, что руководство гитлеровской Германии совершенно правильно определило сроки начала войны с СССР "конец весны - начало лета 1941 года". Одно из соображений - перевооружение Красной Армии на "современные типы" боевой техники только началось, но могло в основном завершиться в 1942-1943 гг. Гитлер не мог не понимать, что в условиях плановой советской экономики процесс перевооружения РККА через 1,5-2 года мог закончиться военным столкновением с непредсказуемым для Германии результатом. С точки зрения Гитлера и понимания его идеи "расширения рейха на Восток" немецким генералитетом стратегическая ситуация 1941 года оценивалась не больше ни меньше как "критическая" - промедление с нанесением удара по СССР или перенос сроков начала агрессии на лето 1942 года было для Германии смерти подобно.

В свою очередь советское руководство справедливо полагало, что необходимо хотя бы на один год оттянуть неизбежное столкновение с Германией. К маю 1942 года РККА могла бы получить как минимум 3000-4000 тысячи новых танков (темп поставки из промышленности обеспечивался весьма высокий - 300-350 танков в месяц). К этому времени личный состав был бы технически и тактически готов к грамотному их применению. Можно было рассчитывать на реализацию высоких боевых возможностей танков КВ и Т-34.

В то же время через год немцы могли бы "остаться при своих интересах" с короткоствольными пушками танков Т-IV против брони Т-34 и перед неразрешимой дилеммой "развязать войну против СССР для завоевания жизненного пространства и ресурсов в 1941 году" или сохранить "призрачный мир на востоке рейха" до лучших времен (например, до создания единого фронта антироссийски настроенных государств в Европе и в мире при лидерстве Германии).

И. Сталин прекрасно понимал опасность преждевременного военного столкновения с Германией и в меру сил проводил соответствующую политику предотвращения военной угрозы. Существо этой политики сводилось к тому, чтобы "не допуская грубых провокаций" (ради мира на два года можно и с чертом ходить под ручку), наращивать производство вооружений с лучшим качеством и во все большем количестве. Сталин понимал, что только военная сила могла сдержать германскую агрессию, которая "намеренно канализировалась мировым сообществом на Восток", в сторону России.

Не следует забывать, что не была оставлена в стороне и главная цель развития экономики Советского Союза - повышение жизненного уровня советских людей. Никто в здравом уме не будет отрицать, что общее промышленное производство в СССР к 1938 году в сравнении с царской Россией 1913 года по отдельным отраслям повысилось в 20-30 раз, по некоторым видам жизненно-важной продукции - в сотни раз, а темпы прироста ВВП составляли не менее 12-13% в год. (Страшно подумать, зная контрольные цифры наших современных "достижений") Это не могло не повлиять на повышение уровня жизни и благосостояния народа.

Что касается пресловутой "неготовности СССР к войне" то, это не вина Сталина, принявшего Россию с сохой, в силу ряда причин к 1941 году не успели завершить перевооружение РККА, в том числе по причинам субъективного характера. Если бы по замыслу замнаркома Тухачевского в мирное время было решено построить 100 тысяч танков и содержать 250 укомплектованных дивизий (как сегодня говорят, не особенно представляя, что за этим скрывается, соединений "постоянной готовности"), то народ, действительно, остался бы без штанов.

100 тысяч танков, как и 150 тысяч самолетов построено не было, - замыслы Тухачевского были отвергнуты по настоянию Сталина.

Не стоит упоминать, что такие проекты были ни чем иным как "гигантоманией и утопией" - базовой основы мощной танковой промышленности еще не было, ее создание в короткие сроки было весьма сложной проблемой. Даже для сталинских наркомов это было не легкой задачей на многие годы.

Первоначально избранное направление строительства танков "на основе автотракторных агрегатов при полной интеграции военного и гражданского производства" позволяло серийно производить в основном легкие машины, в то время как для войны была необходима боевая машина среднего класса. Такая тенденция в развитии ВВТ требовала специализации производства и развертывания полноценной танковой промышленности.

Решение о создании специализированных наркоматов на основе существовавшей при СНК военно-промышленной комиссии было принято в середине 30-х годов. Дилемма выбора между 250 полностью боеготовыми дивизиями и мобилизационно готовыми ВС "целесообразного состава и нужного качества" для советского руководства объективно существовала, и в "первые пятилетки" была разрешена не вполне правильно для РККА. Хотя бы потому, что в течение десятилетия серийно, на автоагрегатах, собиралось едва ли не три десятка типов танков, а перед самой войной пришлось перестраивать производство на сотне головных сборочных заводов только, что созданной танковой промышленности для выпуска главным образом единственного и неповторимого - Т-34, который уже не был "трактором".

Перестройка промышленности позволила развернуть серийное производство основного боевого танка будущей войны только в начале 1941 года.

Нужно сказать, не хватило всего лишь одного года, чтобы "встретить гитлеровское нашествие во всеоружии". Случилось это потому, что в свое время был не до конца нейтрализован военный Хлестаков-Тухачевский, замнаркома по вооружению и "красный милитарист" одновременно. Кроме того, не была изжита "гигантомания" в НКО (выражение Сталина на докладной ГШ по поводу предложений Тухачевского). Это было одной из причин распыления средства на ненужные по большей части проекты создания военно-технической экзотики вместо подготовки промышленности к производству качественного и современного вооружения во второй половине 30-х годов. Именно поэтому при 25 тысячах танков, состоявших на балансе войск, в первые месяцы войны "не хватало средних танков", способных на равных бороться с немецкими T-III, T-VI.

Была гигантомания и головокружение от успехов, были добросовестные заблуждения полководцев гражданской войны. Но было бы глупо отрицать, что "друзья народа" без мысли и понимания смысла порученного дела подчас были хуже злейших врагов.

И все же факты говорят о том, что в России было достаточно много толковых конструкторов, были "кадры, способные решить все", и была советская промышленность, которая при всех потерях производственной базы за годы войны сумела выпустить более 109 тыс. танков и САУ, в том числе около 88 тыс. "современных", тех, что оказались непревзойденными в течение всей войны.

Следует напомнить, что фактически с нуля, в тяжелейшем 1942 году были запущены в серийное производство первые САУ. За годы войны было разработано 6 типов самоходок, от легких СУ-76 до "зверобоев", вооруженных гаубицей-пушкой 152 мм калибра. Всего было произведено 23,1 тысяч САУ двенадцати модификаций. 220 самоходных установок было изготовлено на базе трофейных немецких танков T-III, T-IV и "Пантера".

По ленд-лизу в СССР было поставлено около 11 тысяч не самых лучших бронемашин американского и английского производства.

Промышленность Германии за весь период войны с СССР поставила в вермахт (разумеется, не только на Восточный фронт) около 73 тыс. тяжелых бронемашин, из них отвечавших требованиям ведения операций против советских танковых войск не менее 60 тысяч единиц, в том числе более 47 тысяч "штурмовых орудий". Около 1100 танков "38-Т" и "ШПА" поступило на вооружение вермахта с заводов Чехословакии. По свидетельству начальника ГШ СВ Гальдера после Дюнкерка, в качестве трофеев было захвачено более 3,9 тыс. танков "союзников", которые "с удовольствием брало Резервное командование на вооружение запасных частей".

В годы ВОВ на вооружении частей вермахта состояли и советские танки Т-26, Т-34 и КВ. "Тридцатьчетверка", КВ-2 (практически без переделки) и КВ-1 (с заменой пушки) использовались в элитных эсесовских дивизиях "Великая Германия", "Мертвая голова", "Рейх", в 1, 2 (СС), 10 танковой, 18, 98 гренадерских и в ряде пехотных дивизий в 1942-1945 гг. (На снимке Т-34\76Е 2-ой тд СС, из альбома немецкого издания, dr. Werner Regenberg, Bautepanzer Unterm Balkenkreuz - Russische Kampfpanzer, WAFFEN-ARSENAL)

В дополнение к изложенному следовало бы остановиться на потерях военной техники СССР и Германии. РККА потеряла за годы войны около 96 тыс. танков (в том числе около 20 тысяч из первоначального состава в 1941 г.), 88 тыс. боевых самолетов, около 317 тыс. орудий и минометов. Вермахт за то же время потерял 50,8 тыс. бронемашин, 101 тыс. самолетов, 493,5 тыс. орудий и минометов.

Есть о чем подумать нашим "ура патриотам", военным строителям и "применителям" войск.

Иные времена, иные песни

Не понимать опасности войны с Германией в 1940 году было смертельным для народа России. И народ понимал опасность немецкого вторжения, разделял опасения вождей, не на словах, а на деле поддерживал политику ВКП(б). Даже при определенных издержках и недочетах в части повышения своего уровня жизни, народ не высказал упрека правительству, не предложил ему уйти в отставку в годы поражений, потому, что твердо верил и знал: "наше дело правое, победа будет за нами!"

Не видеть очевидных фактов значит быть больше чем слепым "объективистом", но, даже при большом старании сегодня в государственной политике не возможно увидеть признаков и желания обеспечить безопасность и прочный мир для России в XXI веке.

"Объективизм" на НТВ процветает, нет даже виртуальных противников, враги народа выдаются за "лучших друзей".

В результате - в верхах: одни лишь нищета духа, пустословие, обещания и немыслимая роскошь, в низах - вера блаженных в светлое будущее, пустые надежды на барина, который все решит, и немыслимая нищета.

Хуже чем при царе горохе: "Ни танков, ни масла, ни идей".

Нет и условий для безопасной жизни.

Вот это и есть результат деятельности политиков последней волны.

Интересно то, что практически "один в один" ситуация с оснащением российской Армии образца 2001 года повторяет обстановку в первой половине 1941 года.

Для полноты картины приведу отрывок из статьи известного демократа и заместителя председателя комитета по обороне Госдумы А. Арбатова.

"Исходя из наиболее авторитетных зарубежных источников (в связи с закрытостью нашей информации), российские СОН в настоящее время насчитывают свыше 1,2 млн. военнослужащих, порядка 30 "тяжелых" и 5 "легких" дивизий (точнее, дивизионных эквивалентов, суммирующих и отдельные бригады) различной степени укомплектованности. В войсках и на складах имеется около 22 000 танков, 26 000 единиц другой бронетехники, 21 000 единиц артиллерийских средств, 2000 зенитно-ракетных установок (ЗУР), 1800 боевых самолетов ВВС, ПВО и ВМФ, 900 ударных вертолетов, 40 многоцелевых атомных и дизельных подводных лодок и 140 надводных боевых кораблей основных классов.

Поскольку значительная часть этих вооружений скоро исчерпает свой технический ресурс, через 10 лет даже при надлежащем ремонте и обслуживании из них, видимо, может остаться в боевом составе и на складском хранении не более 4000 танков (4 - 5 "тяжелых" дивизий), 5000 единиц другой бронетехники, 4000 единиц артиллерийских средств, 1000 ЗУР, 1000 боевых самолетов, 300 вертолетов, 25 подводных лодок и 80 надводных кораблей. Если в последующее десятилетие выделять средства только на текущее содержание и ремонт ВВТ СОН и вовсе не закупать для них новых образцов, то названные цифры определяли бы минимальные силы общего назначения. Они были бы способны на проведение одной локальной кампании "чеченского" масштаба с весьма низкой эффективностью, а также одной-двух миротворческих операций, как в Таджикистане, Боснии или Косово.

Подобные силы едва ли окажут серьезное сопротивление агрессии "балканского" типа: ведь их техническое оснащение и сегодня отстает от уровня ВВТ передовых военных держав мира, а еще через 10 лет разрыв достигнет двух или трех поколений (доля новых образцов ВВТ снизится до 2-3% от общего парка). При том, что оборонная промышленность, работающая на СОН, окончательно распадется после второго десятилетия практического отсутствия серийного выпуска продукции.

По мнению компетентных военных специалистов, для нормального по традиционным канонам обновления технической базы СОН ежегодно в войска необходимо поставлять в среднем 350 танков, 1000 единиц другой бронетехники и 1800 единиц артиллерии, 50 единиц ЗУР, 150 самолетов и вертолетов, по одной многоцелевой подводной лодке и по одному боевому кораблю. Тогда теоретически вместе с сохранившимися существующими средствами к 2010 г. российские ВС имели бы на вооружении и на складах порядка 8000 танков (около 15 "тяжелых" дивизий), 15 000 единиц другой бронетехники, 22 000 единиц артиллерии, 1500 ЗУР, 2800 самолетов и вертолетов, 120 подводных лодок и боевых кораблей.

Силы такого масштаба можно считать "верхней планкой", которая обеспечила бы максимально мощные СОН, способные при необходимой мобилизации запасного контингента отразить крупную региональную агрессию на западе или на востоке с нанесением неприемлемых потерь противнику, что повлечет или прекращение войны, или ее эскалацию вплоть до приведения в действие сил ядерного сдерживания".

Одновременно СОН могли бы вести две локальные войны (масштаба чеченской кампании 2000 г.), а также участвовать в нескольких миротворческих операциях боснийско-косовского уровня."

Не особенно придираясь к приведенным оценкам и расчетам (грамотный военный читатель в состоянии определить сколько "эквивалентных дивизий, при средней численности танков 200 единиц в каждой, можно было бы сформировать при наличии 22, 8 и 4 тысяч танков "на балансе" ВС РФ), не трудно понять: ситуация в целом вполне "транспарентна" - такого состояния-погрома в российской Армии можно добиться только чрезвычайными усилиями бесподобных в своем упорстве реформаторов или "красных милитаристов".

Времена, конечно, не те и фигур подобных И.В. Сталину на политическом горизонте не видно. Исправить "положение" некому.

Ситуация действительно повторяет 1940-1941 гг. Здесь и продвижение НАТО на Восток, и потеря 60% промышленного потенциала и полная дезинтеграция на фоне суверенизации-оккупации. Развал промышленности РФ образца 2000 года действительно "сравним по результатам с нашествием Германии". "Оккупированными" оказались не только "Украина дорогая, Белоруссия родная", НАТО, ЦРУ и США, собственные расхитители окопались в Москве с Ленинградом, в Уральской промышленной зоне, в Красноярске на КАЗе, в Иркутске, в Чите, в Хабаровске и Владивостоке, на Камчатке и Чукотке.

Шестьдесят лет назад, в 1941 году даже помыслить об этом было невозможно. Не потому, что боялись Сталина, а потому, что народ понимал главную цель государственной политики - необходимо обеспечить приемлемые условия мирной жизни и динамичное развитие СССР.

Что заставляет современных российских политиков мыслить пораженческими категориями и строить "политику новой России" так, что ничего кроме неоправданной агрессии в будущем и полный разгром она вызвать не может?

"Броня крепка и танки наши быстры, и наши люди мужества полны!"

Сегодня поют иные песни: "Я твой зайка, я твой тазик, я твоя банька". От таких песен до полного разгрома рукой подать без всякой войны. Может быть действительно, лучше попивать баварское пиво на разъезде Дубосеково, оккупированном немцами, чем бестолково суетиться и призывать к сопротивлению?

Нет сомнения в том, что восстановление разваленной реформами России до безопасного состояния будет дорого стоить. Некоторой части наших сограждан, забывших о том, что они живут в России (которая пока является родиной, по меньшей мере, для 140 миллионов человек) придется отказаться от демократических излишеств и "завоеваний" последнего периода, с позволения сказать, "демократического развития России".

Восстановление России возможно с участием здоровой части общества, и только при безусловном понимании народом национальной идеи: "Или Россия сильная, или не будет никакой".

(Приведенные в статье цифры соответствуют данным архива Народного хозяйства СССР и открытых источников МО. Часть фактического материала подготовлена при участии КТН, полковника М. Павлова)

ix Михаил Ходаренок

ПОДГОТОВКА К ПРОШЕДШЕЙ ВОЙНЕ

Сущность стратегического развертывания Вооруженных сил России практически не изменилась со времен Первой мировой

Учитывая особенности современной войны, следует исходить из того, что для ведения боевых действий потребуется полное использование всех военных, экономических возможностей страны и максимальное напряжение моральных сил народа. Совершенно очевидно, что имеющийся в настоящее время боевой и численный состав Вооруженных сил РФ не дает им шансы на успех даже в локальной войне. Необходимо частичное или полное стратегическое развертывание. И сегодня глубинные причины российского отказа принять участие в антитеррористической операции США связаны не столько с политическими соображениями, сколько с общей военной слабостью государства. Боеготовой, оснащенной высокоточным дальнобойным оружием в обычном снаряжении и способной к стремительным перегруппировкам армии в России сегодня просто нет. Таким образом, доведение боевого и численного состава Вооруженных сил до уровня, необходимого для успешного ведения современных военных действий, жизненно необходимо. Другой вопрос - в какой форме и как это делать.

К ИСТОРИИ ВОПРОСА

Стратегическое развертывание в самом общем виде представляет собой перевод Вооруженных сил с мирного положения на военное (с проведением мобилизационного развертывания), создание группировок ВС на театрах военных действий для успешного проведения первых стратегических операций начального периода войны, а также развертывание первоочередных стратегических резервов и стратегические перегруппировки.

По большому счету, понятие "развертывание вооруженных сил и средств" существует в истории военного искусства с незапамятных времен. Однако в том понимании, которое вкладывается него в настоящее время, оно сформировалось лишь во второй половине прошлого столетия. Можно без преувеличения сказать, что 1866 г. - год австро-прусской войны - является родоначальником планов мобилизации, стратегического сосредоточения, развертывания и устройства тыла как научно-теоретической и практической системы. Важнейшая составная часть приведения Вооруженных сил в полную боевую готовность - мобилизация. Уже полтора столетия каноническими являются мысли о том, что армия мирного времени представляет собой лишь базу для последующего мобилизационного развертывания и война может вестись только усилиями вооруженного народа при полном напряжении экономической мощи государства, всех моральных и духовных сил общества. "Войну можно вести только волей объединенного народа", - утверждал английский полевой устав начала XX века.

Попробуем разобраться, насколько идеи, заложенные в сущность классического развертывания армии и флота, подходят для современных российских реалий.

ЧТО ПОЛУЧИТСЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ МОБИЛИЗАЦИИ

Если взяться за карандаш и подсчитать отечественные военные возможности (используя открытые данные), то элементарные расчеты покажут, что даже после завершения мобилизации ВС РФ гипотетический противник будет иметь многократное превосходство по количеству боеготовых соединений на западном, юго-западном и северо-западном стратегических направлениях. Да и на остальных направлениях положение будет не лучше. Таким образом, даже общая мобилизация не позволит создать требуемое для успешного ведения боевых действий соотношение сил и средств на Западе и тем более на Востоке.

Весьма существенным надо признать то обстоятельство, что с началом стратегического развертывания Вооруженных сил Военно-воздушные силы не получат дополнительно ни одного нового боевого самолета - ни истребителя, ни дальнего, и тем более стратегического бомбардировщика. В настоящее время не существует запаса современных самолетов и организованного резерва летного состава, в котором навыки пилотирования поддерживались на требуемом уровне.

Ни одного нового боевого корабля или катера не получит с началом мобилизации и Военно-морской флот. Моряки могут в соответствии с мобланом обзавестись весьма значительным количеством плавединиц, однако это будут лишь вспомогательные и транспортные суда. На флот теоретически можно призвать и 2 млн. человек, однако для них не будет кораблей, которые строятся исключительно в мирное время. Таким образом, два вида ВС, вносящие в современной войне наибольший вклад в победу, начинают и практически заканчивают гипотетическое вооруженное противоборство составом мирного времени. По мобилизации развертываются в основном соединения Сухопутных войск, Тыла Вооруженных сил, а также части, предназначенные для решения ряда специфических задач (воинских перевозок, технического прикрытия транспортных магистралей и пр.).

Что касается обеспеченности развертываемых по мобилизации соединений и частей вооружением и военной техникой, то она в целом на достойном уровне. Однако невысокая исправность ВВТ, низкая укомплектованность его аккумуляторными батареями, автомобильными шинами, ЗИП и другими расходными материальными средствами снижают возможность гарантированного проведения мобилизационного развертывания войск. Значительная часть бронетанкового вооружения и техники, ракетно-артиллерийского вооружения и автомобильной техники требуют капитального ремонта и регламентированного технического обслуживания.

Таким образом, возможности по формированию частей и подразделений, исходя из наличия вооружения и военной техники, составляют почти 100% от предусмотренного планом развертывания. Однако если учесть техническое состояние ВВТ, то полностью готовых к применению по предназначению боевых единиц выходит значительно меньше. К тому же к сегодняшнему дню практически все вооружение и военная техника запасов центра представлены устаревшими образцами и содержатся на хранении свыше десяти лет. Таким образом, состояние вооружения и военной техники, предназначенных для развертываемых частей и соединений, резко сокращает возможности по выполнению возложенных на них задач.

Подчеркнем, что современных образцов бронетанковой техники для развертываемых дивизий нет. Более того, значительная часть танков, предназначенных для укомплектования танковых частей формируемых соединений, выпускалась в свое время на Украине. Нет необходимости пояснять, насколько для машин этого типа остра сегодня проблема с запасными частями. Однако и таких боевых машин недостаточно.

Не лучше обстоит дело и с артиллерией. Формируемые по мобплану соединения будут обеспечиваться разнотипными образцами орудий, а отдельные и вовсе укомплектуются крайне устаревшими образцами (например, 152-мм гаубицами-пушками времен Великой Отечественной войны МЛ-20, 130-мм пушками М-46 образца 1954 г. и др.). Производство артиллерийских боеприпасов к большинству этих орудий по плану расчетного года уже не предусматривается, а у находящихся на хранении снарядов в ближайшие несколько лет истекают сроки технической пригодности.

И совсем плохо дело с бронетранспортерами и боевыми машинами пехоты. Вновь формируемые мотострелковые дивизии будут снабжены только автомобилями, поскольку боевых бронированных машин для развертываемых соединений попросту нет (а откуда же им взяться, если даже части постоянной готовности сегодня не укомплектованы современными бронетранспортерами и боевыми машинами пехоты?).

Немалые трудности будут и с экипировкой. Значительное число резервистов, призываемых по мобилизационному плану, по всей видимости, не будет обеспечено даже хлопчатобумажным обмундированием и обувью. Этот вывод напрашивается сам собой после анализа внешнего вида военнослужащих-срочников, находящихся сегодня на действительной военной службе. Многие из них одеты в обмундирование советских времен, а это позволяет предполагать изъятие на текущие нужды обмундирования из неприкосновенных запасов.

Об обеспечении вновь формируемых соединений и частей современными и перспективными средствами связи, разведки, автоматизированного управления вооружением и войсками лучше даже не упоминать.

Таким образом, предполагать наличие "на выходе" после проведения мобилизации полнокровных, обученных и укомплектованных современным вооружением соединений и частей, будет чрезмерно оптимистичным. Фактически результатом стратегического развертывания будет весьма ограниченное количество "сырых" общевойсковых соединений с устаревшими танками, пушками и первобытной техникой войск связи.

Их готовность к немедленному применению по оперативному предназначению вызывает массу вопросов, если не сказать более. Сроки отмобилизования этого народного ополчения во многих случаях явно нереальны. Скорее всего, наспех собранная к назначенной дате, скажем, мотострелковая дивизия будет представлять собой гудящее скопище необученных, недисциплинированных, склонных к употреблению спиртных напитков, плохо обмундированных и вооруженных боевой техникой минувшей войны людей со случайными командирами во главе.

Ценность таких формирований в "бесконтактных" войнах будущего представляется весьма сомнительной, равно как и возможность переломить с помощью этого низкосортного фольксштурма ход военных действий. Если учесть, что боевые возможности Вооруженных сил в воздухе и на море в сравнении с мирным временем и вовсе не претерпят изменений, то одно это обстоятельство вызывает серьезные сомнения в целесообразности именно такого типа стратегического развертывания.

ПОСЛЕДСТВИЯ СОКРАЩЕНИЯ АРМИИ И ФЛОТА

Существует такое понятие - коэффициент мобилизационного развертывания Вооруженных сил (он относится как в целом к ВС, так и к видам Вооруженных сил). В теории оптимальным показателем считается 1:2-3, т.е. увеличение армии мирного времени более чем в два-три раза при ее переводе на особый период считается нецелесообразным. Проведенное в течение последнего десятилетия сокращение боевого состава войск (сил) привели к значительному увеличению мобилизационной нагрузки на войска (силы). Возрастанию ее способствует и то, что значительная часть соединений сокращенного состава переформирована в базы хранения вооружения и техники, базы техники и имущества и кадры соединений с резким снижением их численности мирного времени.

Это привело к существенному увеличению коэффициента мобразвертывания Вооруженных сил, который в основном объясняется возрастанием коэффициентов Тыла ВС и Сухопутных войск. Объективно это ведет к ухудшению качества развертываемых частей и увеличению срока их готовности. Не способствует высокой готовности развертываемых соединений и частей отсутствие в течение последнего десятилетия военных сборов. Уровень подготовленности граждан, пребывающих в запасе, и объемы военно-обученных ресурсов по этим причинам продолжают снижаться. Наконец, некоторые самые насущные оперативные потребности сегодня откровенно не подкреплены материальными возможностями. Эти обстоятельства существенно ухудшают и без того невысокое качество соединений и частей Вооруженных сил, развертываемых в особый период.

ВОСПОЛНЕНИЕ ПОТЕРЬ

Исключительно сложным и важным мероприятием восстановления боеспособности группировок войск, особенно в первых операциях, будет восполнение потерь в личном составе, технике, вооружении, материальных средствах. В связи с этим возникает проблема: за счет кого восполнять понесенные потери, как решать транспортную проблему, кого в первую очередь и до какого уровня доукомплектовать.

В военное время подготовка ресурсов становится решающим фактором, так как она должна в количественном и качественном отношении в полной мере удовлетворить потребности действующей армии. Для подготовки и переподготовки пополнения на военное время предусматривается создание по видам вооруженных сил, родам войск и специальным войскам запасных, учебных и резервных соединений и частей.

Что касается действующей армии, то, в частности, в составе фронта предполагается иметь комплект запасных частей и подразделений родов войск. Их число должно определяться количеством соединений и объединений, входящих в состав фронта. Например, на каждую общевойсковую (танковую) армию может быть запасный мотострелковый (танковый) полк, а для восполнения потерь частей и соединений родов войск, специальных войск и служб - запасные подразделения (части) родов войск (служб).

В целом такая система до известной степени повторяет структуры, хорошо зарекомендовавшие себя в ходе Великой Отечественной войны. Однако у подобной схемы восполнения потерь есть один крупный недостаток, причем принципиального характера - ей требуется длительное время на "раскрутку". В самом деле, несколько недель в соответствии с мобланом нужно на развертывание, скажем, мотострелковой дивизии и только затем, после убытия соединения по оперативному предназначению, на его фондах начнется формирование запасной мотострелковой дивизии, предназначенной для подготовки обученного пополнения. Пока запасная мсд укомплектуется до установленных штатов, пока в ней будет налажен учебный процесс, пока качество "выпускников" выйдет на требуемый уровень - на все это потребуется срок, и немалый.

Будет ли такой временной интервал предоставлен сложившимися обстоятельствами ведения вооруженной борьбы, неизвестно. Таким образом, имеющаяся система восполнения потерь вызывает больше вопросов, чем ответов. Эффективной ли она будет в войнах XXI в., утверждать однозначно, наверное, нельзя. Наконец, подобная система совершенно не предусматривает восполнения потерь в ограниченных по масштабу вооруженных конфликтах.

ЧТО И КАК ХРАНИТЬ В НЗ

Низкий уровень технической готовности бронетанкового, ракетно-артиллерийского вооружения, автомобильной техники и базовых шасси, предназначенных для укомплектования вновь формируемых соединений, в значительной степени объясняется их хранением на открытых площадках. В тяжелых климатических условиях большинства российских регионов это вооружение и военная техника сравнительно быстро выходит из строя. Кроме того, современную сложную радиоэлектронную технику хранить на открытых площадках вообще нельзя. При подобном перепаде температур, осадках и влажности она уже через год приходит в неработоспособное состояние.

Нет ответа еще и на такой вопрос - насколько оправданно хранить современную технику в НЗ? Каким образом создать ее запасы (в то время, когда этой техники катастрофически не хватает даже в частях постоянной готовности)? Насколько целесообразно "закладывать" вооружение на хранение, если это ведет к его фактической утрате?

Помимо этого, в настоящее время вооружение и военная техника сравнительно быстро устаревают. Наконец, ни у одного государства не хватит никаких экономических возможностей оснастить соединения и части постоянной готовности современным вооружением и "заложить" еще столько же и даже больше на хранение. Ведь, учитывая современный российский коэффициент мобилизационного развертывания, вооружения, ВВТ, надо еще несколько комплектов. Ясно, что все это находится за гранью реальности. И в НЗ сегодня можно заложить только вооружение и военную технику, высвобождающиеся в результате сокращения Вооруженных сил. Это ВВТ далеко не новое и требует, как минимум, среднего, а то и капитального ремонта.

Наиболее разумным представляется создавать неприкосновенные запасы того, что не имеет тенденции к резкому устареванию или что можно без ущерба для качества "освежать": стрелковое вооружение, боеприпасы, продовольствие, вещевое имущество, горючее и смазочные материалы. А закладка на длительное хранение, скажем, современной зенитной ракетной системы, комплекса РЭБ, комплекта АСУ, техники войск связи представляют собой ярко выраженный способ выбрасывания денег на ветер.

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ

Здесь трудно обойтись без обширного цитирования. Уинстон Черчилль, "Вторая мировая война" (т.4, стр. 386): "Я очень восхищался тем, как была создана американская армия. Я считаю, что это было чудом организации и импровизации. Часто случалось, что мощное государство хотело создать большие армии, и при наличии денег, времени, дисциплины и лояльности это может быть достигнуто. Тем не менее быстрота, с которой маленькая американская армия, имевшая лишь несколько сот тысяч человек незадолго перед войной, создала мощную силу, насчитывающую миллионы солдат, является чудом в военной истории. Мы наблюдали там то, что можно назвать массовым производством дивизий; их формировали очень быстро и в больших масштабах и отправляли на следующий этап их усовершенствования. Я видел создание этой могущественной силы - могущественной армии, одерживающей победы на каждом театре борьбы с врагом и созданной в такое короткое время и при наличии столь незначительного исходного материала. Это достижение, которое солдаты всех других стран будут всегда изучать с восхищением и завистью.

Но это еще не все, и это даже не главное. Одно дело создавать большие армии, другое дело - руководить и управлять ими. Для меня остается все еще

необъясненной тайной, каким образом очень маленькие штабы, которые существовали в Соединенных Штатах в мирные годы, оказались в состоянии не только создать армии и авиационные соединения, но также найти руководителей и создать большие штабы, способные управлять огромными массами и перебрасывать их быстрее и дальше, чем это делалось когда-либо раньше во время войны".

Что интересно, не было у американцев никаких запасов НЗ, на создание которых мы положили полжизни, никаких дивизий кадра, никаких баз хранения вооружения и военной техники, на которых десятками тысяч ржавели бы под дождем и снегом разукомплектованные танки, а потребовалось - за сравнительно короткое время создали современную по тем временам армию. К сожалению, этот опыт у нас так и не изучен в деталях и поныне.

ИТОГИ И ВЫВОДЫ

Разработанные модели ведения Вооруженными силами России операций и боевых действий возможной войны, насколько известно, еще не претерпели радикальных изменений. До сих пор они опираются во многом на отработанные и доказавшие свою жизнеспособность в Великой Отечественной войне принципы. Однако в военном деле давно наступила пора кардинальных перемен. Многотысячные общевойсковые соединения и массированное применение боевых бронированных машин уже не будут оказывать решающего влияния на победу в современной войне.

Во многом идеи, положенные в фундамент мобилизации Вооруженных сил и военной промышленности, теряют свой смысл и при ведении современной войны с применением дальнобойного высокоточного оружия. Грани между линией боевого соприкосновения, оперативным и стратегическим тылом стираются, а на территории воюющей страны не будет ни одного места, недоступного для нанесения ударов вероятного противника.

Ее исход, скорее всего, будет решен в первый же месяц ведения воздушной кампании с применением только обычных средств поражения, в которой группировкам войск и сил, объектам военной промышленности и коммуникациям одной из сторон конфликта будет нанесен неприемлемый ущерб, делающий невозможным дальнейшее продолжение ведения военных действий. Поэтому принципы классической мобилизации, по всей видимости, давно и безнадежно устарели. Стране и Вооруженным силам необходимо переходить на принципиально новые идеи подготовки организованного резерва.

Наиболее отвечающим интересам обороноспособности государства выглядит глубокое реформирование существующей системы мобилизационного развертывания и переход на радикально новую систему организованного резерва. Нельзя сказать, чтобы этого не понимала мыслящая реальными категориями часть руководства Вооруженных сил. Вместе с тем радикальная ломка сложившейся системы в условиях ресурсных ограничений может привести к тому, что старая система будет сломана, а новая на ее обломках так и не создана. Поэтому торопиться в любом случае не следует. Однако дело в том, что в Минобороны, похоже, пока нет даже "эскизного" проекта и экономического обоснования новой системы организованного резерва. Словом, еще нечего обсуждать.

x Из книги "Воспоминания солдата"

Германский генеральный штаб

Германский генеральный штаб был создан Шарнгорстом и Гнейзенау. У его колыбели, как крестные отец и мать, витали дух Фридриха Великого и воля к освобождению, вдохновлявшая войну против угнетателя Германии Наполеона. После освободительных войн с наполеоновской Францией Европа вступила в период продолжительного мирного развития. Нужно было восстановить ослабленное войной народное хозяйство, поэтому европейские государства были вынуждены сократить военные расходы. В этой мирной Европе прусский генеральный штаб ничем не проявлял себя и жил незаметной жизнью.

Но именно в это спокойное время появилось выдающееся произведение, военной литературы - книга директора Прусской военной академии Карла фон Клаузевица "О войне". Эта книга, которую очень немногие читали, но многие критиковали, представляет собой первую попытку создать философию войны, дать объективный, квалифицированный анализ ее особенностей. Она имела большое значение в теоретической подготовке офицерских кадров германского генерального штаба. Она побудила к стремлению трезво и профессионально оценивать людей и события, что являлось характерным для всех виднейших офицеров германского генерального штаба. Она укрепила патриотизм и идеализм, одухотворявший этих представителей генерального штаба.

Если Шарнгорста, Гнейзенау и Клаузевица можно назвать духовными отцами прусско-германского генерального штаба, то фельдмаршала графа фон Мольтке следует признать его величайшим и наиболее последовательным сыном, Мольтке и его школу можно охарактеризовать словами Шлиффена: "больше делать, меньше говорить, быть большим, чем ты кажешься другим". Выдающиеся качества Мольтке как государственного деятеля (1855-88 гг. начальник германского генерального штаба) позволили ему выиграть три войны и оказать содействие делу объединения немецкого государства и немецкого народа. Одновременно он создал авторитет своему орудию - генеральному штабу.

После смерти Мольтке, на рубеже двух веков, на германский генеральный штаб не могли не оказать влияния происходящие события. Рост могущества Германии после победоносных лет эпохи объединения не мог не отразиться на офицерском корпусе и генеральном штабе. Достигнутое Германией положение великой европейской державы привело к появлению чувства самоуверенности, которое нашло себе наиболее яркое выражение в настроениях особого круга немецких офицеров офицеров генерального штаба. С этим чувством генеральный штаб и вступил в первую мировую войну. В этой войне он выполнил свой долг. Если в первой мировой войне генеральный штаб больше, чем в предыдущие годы, вмешивался в управление боевыми действиями, то в этом виноват не генеральный штаб, а генералы, командовавшие соединениями, которые зачастую сами устранялись от принятия решений либо были слишком стары, не знали военной техники и являлись специалистами только в области строевой подготовки.

И вот начались разговоры о гипертрофии генерального штаба при Людендорфе, но огромная творческая энергия Людендорфа многое дала генеральному штабу немецкой армии. Людендорфа нельзя обвинять в поражении, которое Германия в конечном счете потерпела в первой мировой войне, в борьбе с превосходящими силами противников. Он занял ответственный пост начальника генерального штаба уже в августе 1916 г., в момент, когда без его вмешательства и вмешательства Гинденбурга война была бы уже проиграна. Эти два великих полководца взяли на себя почти сверхчеловеческую и, во всяком случае, совершенно неблагодарную задачу. Было бы несправедливо ставить им это в вину.

Несмотря на плохой исход войны и на раздоры послевоенного периода, вызванные поражением страны, Гинденбург и Людендорф остались выдающимися представителями старого германского генерального штаба. Правда, тяготы войны часто вынуждали их, особенно Людендорфа, принимать суровые, даже жестокие меры. Впоследствии некоторые ученики Людендорфа объявили эту обусловленную крайней необходимостью сторону деятельности своего учителя обязательным качеством офицера генерального штаба. Они взяли за образец именно эту нехорошую черту военной практики Людендорфа. Так возник тип сурового своевольного карьериста, который производил неприятное впечатление и, к сожалению, подрывал авторитет генерального штаба в войсках и в народе. Но если мы посмотрим на ряд выдающихся личностей, которых следует признать типичными для прусско-германского генерального штаба, то мы не увидим среди них описанного выше типа.

Шарнгорст, сын крестьянина из Нижней Саксонии, молчаливый, вдумчивый, самоотверженный, храбрый, скромный, неподкупный и некорыстолюбивый человек. Организатор прусской армии во время освободительной войны, создатель генерального штаба; умер от тяжелого ранения, полученного на поле боя.

Гнейзенау, начальник штаба Блюхера, в 1806 г. руководил обороной Кольберга (Колобжег), энергичный и темпераментный человек, одаренный большими способностями, являлся советником главнокомандующего во многих удачных и неудачных сражениях. Он побудил Блюхера после поражения под Линьи 16 июня 1815 г. выступить на помощь союзным английским войскам; этот марш Блюхера решил исход битвы при Ватерлоо 18 июня 1815 г. между союзными державами и Наполеоном.

Клаузевиц, которому в период войны не приходилось занимать руководящих постов, написал книгу "О войне". Это был тихий замкнутый ученый, которого нередко можно было встретить среди офицеров германского генерального штаба. При жизни он был мало известен и надеялся оказать влияние на грядущее поколение.

Мольтке - самый значительный начальник генерального штаба германских сухопутных войск, всемирно известный мыслитель, стратег и гениальный полководец. По характеру он был сдержанный человек, оказывающий влияние на окружающих в силу своего умственного превосходства. Он создал свою собственную школу. Мольтке был не только великим полководцем, но и благородным человеком, выдающимся писателем, вдумчивым наблюдателем нравов и обычаев других народов.

Шиффен - благородный, умный человек с холодным, саркастическим умом. Он был вынужден составлять свои планы в период неустойчивой политики и мало влиятельного рейхсканцлера. Ясностью и категоричностью своих военных планов он пытался компенсировать и нерешительность политических деятелей, и отсутствие у них целеустремленности. Так же, как и Мольтке, он понимал важность техники в современную эпоху. Четкость и убедительность его мыслей оказали столь сильное влияние на его преемника Мольтке-младшего, что оперативный план Шлиффена с незначительными изменениями был сохранен и после смерти его творца и использован в 1914 г. в условиях изменившейся обстановки. В провале так называемого плана Шлиффена виновен не сам Щлиффен, а его эпигоны. Шлиффену не пришлось проявить себя на полях сражений.

Гинденбург - простой, здравомыслящий, решительный человек, благожелательно и по-рыцарски относящийся к людям. Тем, кому он доверял, он предоставлял полную свободу действий; он хорошо разбирался в текущих событиях, понимал и знал людей. Это ему принадлежат слова: "Если бы сражение под Танненбергом было проиграно, не стоило бы спорить из-за того, кто должен нести ответственность за поражение". Людендорф - человек сильной воли, с чудовищной работоспособностью и с выдающимся организаторским талантом. Пламенная любовь к отечеству придавала ему титанические силы в борьбе с надвигавшимся поражением германского народа. Он очень многое совершил в самое тяжелое для Германии время.

Сект - вдумчивый, хладнокровный человек с ясным умом, до некоторой степени боявшийся общественного мнения. Он был одаренным стратегом и организатором, однако не понимал значения техники так глубоко, как это понимали Мольтке и Шлиффен. После поражения в 1918 г. создал стотысячную армию Веймарской республики. Но Версальский договор запрещал этой армии иметь свой генеральный штаб, и Сект вынужден был уступить этому требованию. Однако он нашел путь к тому, чтобы сохранить в период разоружения страны у штабных офицеров дух старого германского генерального штаба. Его стремление отделить армию от политики в свое время было совершенно правильным, но постепенно привело к тому, что офицерский корпус вообще и офицеры, которые могли быть использованы для службы в генеральном штабе, в частности, перестали интересоваться вопросами внешней и внутренней политики. В этом была слабость его системы.

Бек - высокообразованный, спокойный, благородный человек; Он недооценивал роль техники, авиации, моторизации и радиосвязи в современной войне, не менее отрицательно относился он и к новым методам ведения войны, обусловленным развитием техники, и пытался затормозить их внедрение. Бек не признавал и политическую революцию национал-социалистов. Он был консервативным человеком по своей натуре, вел выжидательную политику; эти черты характера и погубили его.

Из характеристики этого небольшого числа выдающихся представителей германского генерального штаба можно понять его дух. В течение продолжительного времени своего развития генеральный штаб воспитывал и обучал полноценных в умственном и моральном от- ношении офицеров, способных руководить германскими вооруженными силами в тяжелых условиях, в которых они обычно вынуждены были сражаться. Необходимыми условиями для получения должности в генеральном штабе были целостность характера, безупречное поведение на службе и в быту. Далее принимались во внимание военные способности, фронтовой стаж, тактическая и техническая под- готовка, организационный талант, физическая и духовная выносливость, прилежание, трезвость ума, решительность. При подборе офицеров с учетом этих требований в первую очередь принимались во внимание -умственные качества, а затем уже свойства характера и душевные качества, ибо последние труднее поддаются точному определению. Большая часть офицеров генерального штаба, особенно старых офицеров, понимала важность этих традиционных особенностей. Это, конечно, не означает, что именно эти офицеры занимались вопросами подбора кадров для генерального штаба. Да если бы они и занимались ими, то это еще не значит, что они обладали достаточным знанием людей и были гарантированы от ошибок при подборе кадров.

Вне всякого сомнения, старая традиция имеет огромное моральное значение для армии. Приведенные выше характеры видных офицеров старого генерального штаба могли бы быть взяты молодым поколением за идеальный образец. Этот образец не должен ограничивать новые качества, обусловленные развитием военного искусства, и тем более не должен исключать их. Однако в действительности старая традиция не всегда рассматривается как идеальный образец; часто в ней усматривают только практический пример, считая, что достаточно слепого подражания, чтобы добиться успеха даже в том случае, если условия и средства совершенно изменились. Такое неправильное понимание традиции присуще каждому старому учреждению. Прусско-германская армия и ее генеральный штаб также неоднократно допускали эту ошибку. Несомненно, между не- правильно понимаемой традицией и новыми задачами существовало внутреннее противоречие. Эти новые задачи были обусловлены самыми раз- личными причинами: изменившимся положением Гер- мании, новым соотношением сил в Европе и во всем мире, растущим влиянием техники, превращением войны в "тотальную", расстановкой политических сил во всем мире. Конечно, не все офицеры генерального штаба видели эти изменения в обстановке. Это относится в первую очередь к некоторой части старых офицеров, занимавших ответственные посты. Новая обстановка требовала новой организации всех вооруженных сил и особенно создания единого верховного командования. Но именно это требование, обусловленное всем ходом политического, военного и экономического развития, не было реализовано германским генеральным штабом до начала второй мировой войны. Напротив, довоенное руководство генерального штаба препятствовало не только своевременному созданию полноценного и все- объемлющего верховного командования вооруженных сил, но и образованию самостоятельных, способных выполнять оперативные задачи военно-воздушных сил, тормозило развитие только что созданных бронетанковых войск в составе сухопутных войск.

Довоенный генеральный штаб сухопутных сил недопонимал и недооценивал важности новых родов войск в современных условиях боевой действительности, так как он боялся умалить значение сухопутных войск и старых видов вооружения. Традиционная замкнутость офицеров генерального штаба в чисто военных делах препятствовала развитию их политического кругозора. Развитию офицеров препятствовал также принцип Гитлера: только узкий круг специалистов должен быть посвящен в дела каждой отдельной отрасли хозяйства, каждый должен знать ровно столько, сколько необходимо для выполнения своих обязанностей. Право иметь общее представление обо всей обстановке Гитлер оставил за одним собой, что наносило большой вред общему делу. Молодые офицеры генерального штаба острее старых генштабистов чувствовали противоречия, возникшие между традициями и новыми задачами, и пытались ликвидировать их. Это стремление с неприязнью встречалось старыми офицерами. Новое поколение офицеров считало, что не следует терять времени. В противоположность им поборники старых традиций стояли за постепенное развитие и настойчиво проводили свои принципы в жизнь. Генеральный штаб, неправильно отстаивая старые традиции, вступил в противоречие с Гитлером, пробудил в нем неверие в способности и объективность офицеров генерального штаба и создал на долгое время конфликт, оказавший роковое влияние на ведение войны. Образ идеального офицера генерального штаба характеризуется следующими чертами: принципиальностью, высоким интеллектуальным развитием, скромностью, способностью подчинять свои личные интересы общим интересам, твердостью убеждений, способностью излагать свое мнение начальнику в тактичной форме.

Офицер генерального штаба должен иметь достаточно самообладания для того, чтобы подчиниться приказу начальника, даже если он с ним не согласен, и выполнять этот приказ. Он должен понимать требования войск, любить войска и неустанно о них заботиться. Он должен знать оперативное искусство, тактику и современную технику, причем последнюю он не обязательно должен знать в деталях, но иметь представление, достаточное для того, чтобы определить значение техники для ведения войны.

Само собой разумеется, что у офицера генерального штаба должны быть в высшей степени развиты профессиональные качества, присущие каждому солдату и офицеру: мужество, решительность, готовность взять на себя ответственность, находчивость, физическая выносливость, выдержка, а также достаточное прилежание. Каждый офицер генерального штаба должен непрерывно проходить стажировку в войсках на различных должностях, совершенствоваться в искусстве вождения войск. Для этого он должен использовать также систематические командировки на фронт. В этом очень важном вопросе действительность последних предвоенных лет больше всего отошла от идеала. Это объясняется прежде всего недостатком офицеров генерального штаба, вызванным строгим выполнением тех статей Версальского договора, которые запрещали Германии иметь генеральный штаб. Этот серьезный недостаток в подготовке офицеров генерального штаба еще более увеличился в период войны, теперь уже по вине высших штабов, которые, не желая лишаться своих хороших работников, держали их у себя всеми правдами и неправдами. Эти порочные методы культивировались прежде всего верховным командованием вооруженных сил и главным командованием сухопутных войск. В этих учреждениях имелись офицеры, которые в течение почти шестилетней войны ни разу не выезжали на фронт.

Генеральный штаб вырабатывал у своих офицеров единые методы оценки тактической и оперативной обстановки. В силу своего особого географического положения Германия была вынуждена вести боевые действия на "внутренних рубежах", чередуя оборону с наступлением. "Отныне Европа представляет собой одну семью, поэтому трудно какому-нибудь члену семьи оставаться в стороне от семейных раздоров, особенно если "его квартира расположена в середине дома". Этими словами граф Шлиф фен метко охарактеризовал положение нашей страны, из-за которого (и очень часто против нашей воли) мы вынуждены участвовать в каждом европейском конфликте. Немецкий народ ничуть не воинственнее других народов Европы, но он живет "в середине дома", поэтому в течение всей своей большой богатой событиями истории ему очень редко удавалось уклониться от участия в конфликтах между его соседями. При таких условиях перед руководителями нашего государства и нашей армии вставали трудные, часто неразрешимые задачи. Учитывая ограниченность своих материальных возможностей, Германия всегда была заинтересована в том, чтобы как можно быстрее уладить любой конфликт, избежать продолжительной и изнурительной войны и не допустить вмешательства непричастной третьей стороны. Эта задача мастерски была решена государственной политикой Бисмарка и стратегией Мольтке. По мнению Шлиф фена, после поражения в первой мировой войне командование сухопутных войск состояло исключительно из офицеров кайзеровской армии, ибо других не было. (Совсем как у Сталина "другого ГШ как и других генералов в 1941 году не было", - С.А.)

Эти офицеры были на службе у Веймарской республики, хотя они и не были полностью согласны со всеми порядками, установленными в результате замены монархии республикой. Они вынуждены были отказаться от многих привилегий и излюбленных традиций и сделать это для того, чтобы не дать грозно надвигавшейся уже в то время волне большевизма захлестнуть свое отечество. Но Веймарская республика не сумела превратить этот брак по расчету в союз по любви. Между новым государством и офицерским корпусом не было установлено внутреннего контакта, хотя к этому и стремился, вкладывая все силы ума и души, такой деятель, как престарелый, заслуженный министр рейхсвера доктор Гесслер. Это имело большое значение для дальнейшего отношения офицерского корпуса к национал-социалистам. Правда, некоторые правительства Веймарской республики дали небольшой немецкой армии все, что они могли дать в этой обстановке, учитывая внешнеполитические обязательства и тяжелое финансовое положение Германии. Но они не смогли установить внутреннего контакта с офицерским корпусом и вдохновить армию своим политическим идеалом. Армия осталась внутренне чуждой новому государству.

Позиция Секта - человека холодного логического мышления - еще больше усилила и без того присущую офицерскому корпусу склонность к аполитичности. Этому в значительной мере способствовали также действия управления сухопутных войск рейхсвера будущего генерального штаба. Как только в стране появились национал-социалисты со своими новыми националистическими лозунгами, молодежь офицерского корпуса сразу же загорелась огнем патриотизма, который предложила им национал-социалистская партия Германии.

Отсутствие у Германии вооруженных сил в течение многих лет удручающе действовало на офицерский корпус. Не удивительно, что начавшееся вооружение страны было встречено одобрением, так как оно обещало после пятнадцатилетнего застоя снова возродить немецкую армию. Влияние национал-социалистской партии Германии усилилось еще и по тому, что Гитлер в начальный период своей деятельности вел себя дружественно по, отношению к армии и не вмешивался в ее внутренние дела. Существовавший до того времени пробел в политическом ориентировании армии был изжит, у военнослужащих появился интерес к политическим вопросам, интерес, правда, односторонний и своеобразный и совсем иной, чем его представляли поборники демократии. При таком положении дел командование вооруженных сил после прихода национал-социалистов к власти уже не могло, даже если бы оно и хотело, остаться в стороне от политики национал-социалистской партии. В этом развитии политического сознания вермахта генеральный штаб не играл ведущей роли, скорее можно утверждать обратное. Основным выразителем скептицизма в генеральном штабе был генерал Бек. Он имел приверженцев в центральном аппарате, но не пользовался влиянием ни в армии, ни в вооруженных силах в целом.

Хотя Бек и его преемник Гальдер пытались воспрепятствовать проникновению политики в центральные военные учреждения, однако политика в целом делалась без генерального штаба и вопреки его мнению. Германия снова, как и накануне первой мировой войны, оказалась в положении политической изоляции, которое с самого начала должно было затруднить борьбу или даже сделать ее бесперспективной. Снова солдаты и возглавлявшие их генералы и офицеры генерального штаба должны были примириться с исходным положением, в создании которого они не принимали никакого участия.

Все обвинения, которые немецкий народ и международный суд задним числом предъявили руководящим деятелям германских вооруженных сил, не учитывали того решающего обстоятельства, что политика делалась и делается сегодня не солдатами, а политическими деятелями, что солдаты вынуждены мириться с тем политическим и военным положением, которое создается в стране к началу войны. К сожалению, эти политики предпочитают не подставлять свои головы под пули; обычно они укрываются в надежных убежищах и предоставляют солдатам право "продолжать политику другими средствами". Политика государства определяет мысли солдат в период подготовки воины - в так называемый период идеологической войны. Судебные процессы, проведенные в последние годы международными трибуналами, показали, что до 1938 г. германский генеральный штаб разрабатывал только планы ведения оборонительной войны. Действовать в другом направлении ему не позволяло внешнеполитическое и военное положение Германии. Несмотря на то, что с 1935 г. Германия начала вооружаться, военным специалистам генерального штаба было ясно, что потребуется много времени для приведения немецких вооруженных сил в полную боевую готовность. Это относилось в первую очередь к новым средствам борьбы: авиации и бронетанковым войскам. И только по приказу Гитлера, политического руководителя государства, вопреки советам старых солдат, генеральный штаб был вынужден работать в другом направлении.