Тайные общества смерти. Очерки истории террористических организаций

«Ревнители» с короткими клинками

Завоевание Спарты и других областей античной Греции Римской империей положило конец эпохе существования спартиатов и их тайных отрядов криптиев. Напротив, оккупация римлянами населенной евреями Палестины дала толчок к появлению там повстанцев — «зелотов» (от греч. — ревнители), а затем и их террористического крыла — «сикариев» (от лат. — кинжальщики), память о которых сохранил для истории один из крупнейших античных хронистов, автор «Записок об Иудейской войне» Иосиф Флавий.

Первые очаги подпольного сопротивления римским властям и их порядкам возникли в Палестине сразу после того, как после смерти царя Ирода Великого в 6 году н. э. она потеряла остатки независимости. Тогда двумя из ее четырех исторических областей, Иудеей и Самарией, стали править римские наместники-прокураторы. Это спровоцировало по всей стране резкий подъем национального движения, вдохновляемого еврейскими религиозными фундаменталистами — фарисеями и опиравшегося на радикальную партию зелотов. Такое название закрепилось за ними уже во II веке до н. э., когда главным идейным противником «ревнителей» была еще не имперская идеология Рима, а влияние культуры греков-эллинов, также считавшейся у иудеев «гнусным язычеством». Сами зелоты предпочитали именовать себя еврейским словом «каннаимами», имевшими то же значение — ревнители.

По свидетельству Иосифа Флавия, «приверженцы секты зелотов во всем примыкают к учению фарисеев. У них замечается ничем не сдерживаемая любовь к свободе. Единственным руководителем и владыкою своим они считают Господа Бога, отказываясь видеть в священнослужителях посредников между Ним и простыми смертными. Идти на смерть они считают за ничто, равно как презирают смерть друзей и родственников, лишь бы не признавать над собой главенства человека. Никакое убийство их не удерживало от того, чтобы отстоять принципы свободы»[4].

Первое крупное выступление зелотов против римлян и их добровольных и невольных пособников из числа обитателей Палестины произошло уже в 12 году н. э., когда римский наместник-прокуратор Колоний устроил там перепись, чтобы установить размер дани, которой следовало облагать местных жителей. В ответ тогдашний лидер зелотов, уроженец исторической области Галилея Иуда Гавлонит поднял восстание. По мнению Иуды, Израиль вообще не должен был признавать никакой земной власти, только Бог был вправе царствовать над ним. «Народ, — писал потом Флавий, — с восторгом внимал речам зелотов». Гавлонита открыто поддержала группа фарисеев во главе с раввином Цадоком. Собрав под свое начало многочисленные отряды крестьян-ополченцев, Гавлонит взбунтовал Иерусалим, учинив резню «габаев» — еврейских мытарей-налоговиков, собиравших имперский налог для Рима. Но хорошо обученная полумиллионная армия Римской империи быстро и жестоко подавила восстание Иуды. Сам он пал в сражении, однако в живых остались его сыновья, верные зелотскому духу.

Подспудное влияние «ревнителей» продолжало расти тем сильнее, чем больше давило Палестину бремя римской оккупации. Римские прокураторы, главной задачей которых был сбор и отправка в метрополию ежегодной дани, взимали с покоренной страны поистине грабительские налоги, оставляя себе все собранное сверх установленной суммы. Дабы обезопасить себя от религиозного возмущения правоверных иудеев, римляне присвоили себе право назначать первосвященников Израиля, представлявших евреев перед Богом во время храмовой службы, из числа коллаборационистов. В кишевших римскими шпионами городах Палестины народ до поры безмолвствовал, опасаясь новых репрессий. «Многие граждане, частью открыто, частью тайно, были уведены в крепость Гирканион и там замучены, — отмечал Иосиф Флавий. — Повсюду в городах находились шпионы, которые подстерегали всякие сходки». Но в 20—30-х годах н. э. все больше разорившихся крестьян, ремесленников, торговцев покидало города и с оружием в руках пополняло отряды зелотов, развернувших в Галилее, а затем и в других областях Палестины партизанскую войну против римлян и их сторонников.

«Шайки зелотов держали под контролем караванные пути, нападая вначале только на греков и римлян. Однако вскоре они перестали щадить и еврейские караваны, считая, что заниматься торговлей в дни угнетения и бедствий могут одни предатели и вероотступники, — писал о зелотах проримски настроенный современник. — Если до зелотов доходили слухи, что какой-нибудь еврейский землевладелец или еврей-помещик благорасположен к римлянам, они нападали на его дом и вырезали всех до одного обитателей. Без кровопролития не проходило и дня» [4].

К 30-м годам н. э. движение зелотов распространилось настолько, что, согласно Евангелиям, один из его участников даже вошел в число первых двенадцати апостолов — учеников Иисуса Христа. Звали его Симон Зилот (Зелот), причем Евангелия от Марка и Матфея упоминали его прозвище Кананит, представлявшее собой искаженное слово «каннаим», т. е. «ревнитель». После казни и воскресения Спасителя апостол Симон Зилот отправился проповедовать христианство в Вавилонию и Персию, где и принял мученическую смерть — палачи сначала распяли его на кресте, а затем еще живого расчленили пилой. После этого апостол Симон сделался святым покровителем лесорубов. Уже эти детали жизни и смерти Зилота свидетельствуют о его бесстрашии и стойкости духа.

Этих качеств хватало и былым товарищам Симона по борьбе, которые, в отличие от Зилота, проповедовавшего непротивление злу насилием, с прежней яростью сражались против римлян и тех земляков-иудеев, которых считали сторонниками Рима. К началу 40-х годов н. э. вслед за сельской Палестиной волнения охватили и ее города, где тогда появились самые радикальные из зелотов — сикарии. Это имя было присвоено ими как символ их любимого оружия — легко скрываемых под одеждой коротких мечей и кинжалов, объединенных общим названием «сика». Согласно Иосифу Флавию, излюбленным методом борьбы сикариев был индивидуальный политический террор. Чаще всего они атаковали свои жертвы средь бела дня, когда улицы и площади Иерусалима были заполнены толпами людей и нельзя было понять, кто из них мог нанести соседу роковой удар, приблизившись к нему вплотную.

Эти внезапные и незаметные со стороны убийства чаще совершались по базарным дням, а вскоре стали обычным «приложением» к политической жизни Иерусалима: «Когда Синедрион (древнееврейский парламент с ограниченными полномочиями — М. Т.) хотел одобрить какой-либо законодательный или политический акт, он созывал на одну из больших площадей до пятнадцати-двадцати тысяч человек. Вскоре сикарии начали тайком проникать на эти собрания: спрятав ножи под одеждой, они высматривали свои жертвы — не только тех, в ком они видели пособников римлян, но и тех, кто при голосовании мог оказаться противниками самих сикариев. Всякий раз, когда толпа расходилась, на площади оставалось лежать несколько трупов»[4].

Примечательно, что «врагами номер один» для сикариев, в отличие от породивших их зелотов, изначально являлись не римские поработители, а сотрудничавшие с ними представители еврейской родовой и священнической аристократии. Ради возможности уничтожать их, попутно прибрав к рукам имущество «предателей», сикарии были готовы идти даже на контакты и компромиссы с оккупантами. К примеру, правивший в Иудее в 52–60 годы прокуратор Антоний Феликс фактически «сдал» сикариям тогдашнего еврейского первосвященника Ионафана: «Первосвященник Ионафан содействовал назначению Феликса прокуратором, вследствие чего он был ненавистен сикариям. С другой стороны, Феликс начал тяготиться Ионафаном, неоднократно укорявшим его за жестокие и несправедливые действия, и хотел от него освободиться. С этой целью прокуратор вошел в соглашение с сикариями, которые, хотя и были врагами Феликса, тем не менее, предоставили свои услуги в его распоряжение для убийства одинаково ненавистного им первосвященника». В итоге Ионафан был заколот средь бела дня на Храмовой горе. Его убийц, разумеется, не нашли, да особо и не искали до тех пор, пока алчный, сладострастный и нерешительный Феликс не окончил свою службу в Палестине в 60 году.

Его преемником в должности прокуратора Иудеи стал человек совсем другого склада — волевой, жестокий и честолюбивый Порций Фестус. «Когда Фестус прибыл в Иудею, он нашел страну, бедствующую от разбойников, которые предавали грабежу и пожарам все селения, — писал Иосиф Флавий. — Эти разбойники носили название сика-риев. Их расплодилось тогда очень много… Они смешивались во время праздников с народною толпою, отовсюду стекавшуюся в город для отправления своих религиозных обязанностей, и без труда резали тех, кого желали. Нередко они появлялись в полном вооружении во враждебных им деревнях, грабили и сжигали их»[5].

Всего за два года Фестусу удалось покончить с крупнейшим «полевым командиром» зелотов и виднейшим из союзников сикариев Элеазаром, действовавшим в окрестностях Иерусалима более 20 лет. Подчиненные Фестусу легионеры захватили Элеазара и отправили его в Рим. В самом Иерусалиме было арестовано несколько десятков вожаков сикариев, причастных к убийству Ионафана. Их оставшиеся на свободе товарищи тщетно пытались запугать Фестуса, зарезав одного из его слуг-вольноотпущенников прямо у ворот дворца прокуратора. Однако в 62 году в разгар своей деятельности по умиротворению Иудеи прокуратор Фестус внезапно скончался — по одной из версий, от яда, подмешанного ему в вино тайным агентом зелотов.

В отличие от Фестуса, следующий прокуратор Альбин стал прямо-таки подарком для столичных зелотов и сикариев. Для начала он выпустил из тюрем за солидный выкуп большинство их арестованных товарищей, которых не успел распять Фестус. Правда, тогдашний первосвященник Иерусалима Элеазар (не путать с лидером зелотов!) поначалу воспротивился освобождению десятка сикариев, лично причастных к убийству его предшественника Ионафана. Тогда собратья узников похитили личного секретаря Элеазара, которого обменяли затем на «иерусалимскую десятку», что стало едва ли не первым случаем намеренного захвата заложника в истории международного терроризма.

Затем сикарии договорились с Альбином, имевшим в подчинении едва ли не единственную тогда реальную военно-полицейскую силу Палестины — римских легионеров, о том, что те оставят радикалов в покое в обмен на их ежемесячные денежные подношения прокуратору. Впрочем, Альбин обложил новыми налогами практически все население Палестины, еще более осложнив ситуацию в провинции: «В то время к шайкам сикариев, насчитывавших до 50 тысяч человек, начали присоединяться еще около 20 тысяч идумеев, живших к югу от Мертвого моря. Идумеи люто ненавидели евреев-фарисеев с их городами, плодородными землями, кораблями и синагогами».

Роковую роль в дальнейших событиях сыграл последний до Иудейской войны римский прокуратор Гессий Флор, исполнявший свою должность с 64 года н. э.: «Флор хвастливо выставлял свои преступления напоказ народу, позволял себе всякого рода разбои и насилия и вел себя так, будто его прислали в качестве палача для казни осужденных. В своей жестокости он был беспощаден, в своей наглости — бесстыден. Целые округа обезлюдели вследствие его алчности, ибо народ бежал от него, как от зачумленного, в другие провинции»[5].

Крепость камней и сердец

Чашу терпения евреев переполнило известие о намерении Флора забрать себе за недоимки серебряную утварь иерусалимского Храма. Возмущенные горожане, наиболее активную часть которых составили все те же сикарии и зелоты, в 66 году перебили малочисленный по сравнению с ними римский гарнизон и захватили власть в столице. Тогда же сикарии Галилеи, руководимые Менахемом Бен-Йегудой — сыном вождя антиримского восстания 12 года Иуды Гавлонита, осадили отряд римлян, охранявших крепость Массаду (Мацаду) на западном побережье Мертвого моря. После ее непродолжительной обороны римляне сдались на милость победителей, но были перебиты ими до последнего человека. Массада стала главным оплотом сикариев — и оставалась им до самого конца восстания.

Получив от чудом сбежавшего из Иерусалима Гессия Флора известия о мятеже, охватившем всю Палестину, римский легат-наместник Сирии Цес-тий Галл лично возглавил карательную экспедицию. Руководимый Галлом XII легион двинулся к Иерусалиму, сжигая на своем пути все еврейские селения и уничтожая их жителей. Когда Галлу не удалось с ходу взять столицу штурмом, он начал правильную осаду, подтянув к стенам Иерусалима стенобитные и камнеметные машины. Однако собравшиеся в городе крестьяне из окрестных деревень под предводительством вождя тамошних партизан-зелотов Элеазара бен-Симона предприняли против римлян ряд удачных ночных атак. Потеряв многих солдат, Цестий Галл был вынужден снять осаду и отступил, преследуемый зелотами. После этого восстание охватило всю Иудею, Самарию, Галилею и часть Трансиордании.

После победы над Цестием Галлом на Храмовой горе в Иерусалиме было созвано народное собрание. Перед ним стояла задача избрания национального правительства, призванного возглавить борьбу евреев против римлян. Однако в результате выборов к власти пришли не радикалы, отличившиеся в боях против Цестия Галла, а представители умеренных кругов, склонявшиеся к примирению с римлянами на условиях снижения податей и уменьшения давления Рима на повседневную жизнь Палестины: «Выборы оказались весьма неблагоприятными для зелотов, несмотря на то, что они после победы над Цестием и изгнания римлян получили решительное преобладание как в столице, так и в провинции. Элеазар бен-Симон, победитель Цестия, был совершенно обойден на выборах; еще более могущественный в то время вожак зелотов Элеазар бен-Анания, чтобы удалить его из Иерусалима, получил начальство над второстепенной провинцией Идумеей. На самые же ответственные посты в Иерусалиме и Галилее были возведены римские друзья, которые раньше скрывались от преследования зелотов»[5].

В верховное правительство вошли первосвященник Анания бен-Ханан, которого библейские сказания именуют главным судьей и инициатором казни апостола Павла, и возглавивший Синедрион раввин Симон бен-Гамлиель. В свою очередь, они стали назначать руководителями в другие районы страны знатных людей с умеренными взглядами, что пришлось не по душе радикалам — сикариям и зелотам. Особую неприязнь к новым властям проявлял некий Симон бар-Гиора, также известный под прозвищем Абба Сикара — «Отец сикариев».

Сплотив вокруг себя иерусалимских «кинжальщиков», бар-Гиора начал конфисковать имущество столичных богачей, убивая тех из них, кто пытался сопротивляться. Когда первосвященник Анания послал против Аббы Сикары войска, тот со сподвижниками укрылся в крепости Массада у идейного собрата Менахема бен-Йегуды. Правда, вскоре сам Менахем отправился в Иерусалим, чтобы потребовать у Анании и бен-Гамлиеля более подходившей ему должности в центральном правительстве. Но едва бен-Йегуда по приезде в столицу собрался помолиться в Святой Храм, как по дороге туда его, к удовольствию того же первосвященника Анании, зарезал неизвестный сикарий. Или убийца, прикинувшийся сикарием…

Тем временем римский император Нерон отправил на борьбу с восстанием в Палестине опытного полководца, 57-летнего Тита Флавия Веспасиана. В его распоряжение были переданы три легиона, два десятка вспомогательных когорт, отдельные конные отряды и армии союзных Риму царей — всего 80 тысяч пехотинцев и всадников, что составило около половины всех тогдашних войск Римской империи. К концу 68 года Веспасиан планомерно подавил восстание в Галилее, служившей главным источником людских ресурсов повстанцев. Однако покончить с мятежом в Иерусалиме Веспасиану помешало известие о низложении императора Нерона, заставившее полководца приостановить военные действия и отправиться в Рим для участия в утверждении там новой власти.

Действия Веспасиана привели к тому, что к началу 69 года в Иерусалиме собралось много беженцев и бойцов из Галилеи и Иудеи, присоединившихся к вновь усилившейся радикальной партии сикариев и зелотов. Крайние круги, руководимые вожаком столичных зелотов и победителем легата Цестия Элеазаром бен-Симоном, обвинили правительство в неудачном ведении боевых действий и, как это часто бывает в дни революций, в сотрудничестве с врагами.

Как и в эпизоде с Симоном бар-Гиором, первосвященник Анания решил нанести своим идейным противникам упреждающий удар, призвав народ Иерусалима к борьбе против зелотов. Те были оттеснены на Храмовую гору и забаррикадировались в Храме, приготовившись к уличным боям. В это время Анании предложил свои услуги посредника в переговорах с «бунтовщиками» вождь союзного сикариям племени идумеев с юга Иудеи — некий Иоханан Гисхальский. На самом деле этот честолюбец и заклятый ненавистник римлян вел за спиной старого политикана Анании свою игру.

Подтянув к городу своих бойцов и убедив осажденных в Храме зелотов в том, что верховное правительство намерено сдать Иерусалим римлянам в обмен на выторгованное себе помилование, Иоханан во главе коалиции радикалов внезапно обрушился на «силы порядка» под началом Анании. Пошедшие за Иохананом сикарии сожгли дворец первосвященника. Тот пытался спрятаться от них в водосточной трубе, но был найден и убит. Во вспыхнувшей затем резне погибло более 12 тысяч сторонников «умеренного» правительства, а власть в Иерусалиме перешла к соперничавшим друг с другом радикалам Элеазару бен-Симону и Иохана-ну Гисхальскому. Однако личные разногласия этих вождей не помешали подчиненным им сикариям сжечь городской архив со всеми расписками иерусалимских должников, а затем разграбить и раздать всем желающим зерно с городских складов.

Немногие уцелевшие местные аристократы, рассчитывая, по пословице, «вышибить клин клином», упросили вернуться в Иерусалим Симона бар-Гиору, который вел в тот момент успешные партизанские действия против римлян на юге страны. Ночные вылазки и внезапные нападения на небольшие вражеские отряды сделали его очень популярным среди еврейского народа. Однако возвращение Симона лишь спровоцировало в столице вспышку гражданской войны между тремя группами радикалов. В итоге бар-Гиора захватил верхнюю и нижнюю части Иерусалима, Иоханан и его отряды укрепились в районе Храмовой горы, а внутренняя часть Святого Храма попала под контроль людей бен-Симона.

Тем временем римский полководец Веспасиан сам был избран в Риме императором, а его сын Тит отправился в Иудею добивать повстанцев. Больше пяти месяцев он осаждал Иерусалим, где в то время продолжали кипеть усобицы. Конец им положил лишь удачный штурм Храма сторонниками Иоханана Гисхальского, уничтожившего-таки группировку Элеазара бен-Симона. Под грохот римских таранов две оставшиеся партии радикалов наконец объединили свои усилия для защиты города от внешнего врага. Но внутренний кризис был преодолен ими слишком поздно. Летом 70 года легионеры Тита захватили один за другим все районы Иерусалима, сравняли город с землей и практически полностью уничтожили его население, насчитывавшее накануне осады вместе с пришлыми беженцами, по разным оценкам, от 600 тысяч до 1,1 млн человек.

После падения Иерусалима в Иудее продолжали обороняться три крепости: Геродион, Махор и Массада. Геродион продержался недолго и вскоре пал. В Махоре вспыхнула борьба между частью населения, готовой сдать крепость римлянам, и пришлыми сикариями, желавшими воевать до последней капли крови. В итоге в 72 году горожане сдали Махор римлянам. А сикарии геройски пробились сквозь ряды вступивших в крепость врагов и бежали в Массаду, остававшуюся последней твердыней повстанцев.

Крепость Массада занимала исключительно удобное положение. Еще во времена царя Ирода Великого на площадке размером 650 на 300 метров на вершине одинокой 440-метровой скалы на восточной окраине Иудейской пустыни был воздвигнут целый комплекс укреплений и дворцовых сооружений загородной царской резиденции. Сложенная из белого камня крепостная стена длиной в 1300 и высотой в 7–8 метров была укреплена 37 башнями, каждая из которых достигала 30-метровой высоты. За этими стенами был возведен дворец, напоминавший роскошные римские виллы, а также храм и ряд вспомогательных построек.

Жилые помещения для гарнизона Массады были пристроены к внутренней стороне крепостной стены. Вся незастроенная часть крепости была отведена под плодородные поля, которые предполагалось использовать для посевов на случай осады. Подземные водопроводы и вырубленные в скале цистерны и водоемы обеспечивали Массаде непрерывное водоснабжение. Обширные складские помещения хранили запасы продовольствия и оружия на десять тысяч человек, а также железа, меди и олова. Не случайно подробно описавший Массаду Иосиф Флавий так отозвался о ней: «Эта крепость-скала укреплена небом и людьми против любого врага, который может начать войну».

После убийства в Иерусалиме Менахема бен-Йегуды, отбившего Массаду у римлян, командование крепостью принял его племянник Элизер бен-Яир. После падения Иерусалима к нему присоединились немногие бежавшие оттуда сикариги зелоты. В 72 году, через 3 года после того, как сын римского императора Тит захватил Иepycaлим и разрушил Храм, войска римлян под руководством прокуратора Флавия Сильвы попытались захватить крепость. Они прибегли к длительной осаде, надеясь, что осажденные сдадутся, не выдержав голода и жажды. Силы Сильвы насчитывали от 10 до 15 тысяч воинов, в то время как в Массаде находилось всего 967 человек — мужчин женщин и детей.

Осада продолжалась несколько месяцев, за которые римляне возвели насыпь на западном склоне скалы, вкатили туда таран и пробили западную стену крепости. Однако осажденные зелоты соорудили позади каменной стены вторую, земляную ограду с деревянными подпорками. Тогда римлян обложили восточную стену Массады хворостом и подожгли ее. От жара огня камень дал трещину, и римские легионеры, подтянув к стене таран, стали готовиться к решающему штурму. И в этот трагический час еврейские защитники крепости, понимавшие, что бежать из нее невозможно, решили добровольно уйти из жизни, но не попасть в плен врагам.

Элизер бен-Яир произнес тогда свою, ставшую затем знаменитой, речь: «Лучше принять наказание не от руки смертельных врагов — римлян, а от самого Бога, ибо Божья десница милостивее рук врагов. Пусть наши жены умрут не опозоренными, а наши дети — не изведавшими рабства. Вслед за тем мы и друг другу сослужим благородную службу, тогда нашим почетным саваном будет наша сохраненная свобода. Но прежде мы истребим все наши сокровища и всю крепость. Я знаю хорошо: римляне будут огорчены, когда они не овладеют нами и увидят себя обманутыми в надеждах на добычу. Только съестные припасы мы оставим в целости, ибо это будет свидетельствовать после нашей смерти, что не голод нас принудил, но что мы, как и решились с самого начала, предпочли смерть рабству».

Описание последовавших событий составило одну из самых впечатляющих частей книги Иосифа Флавия: «…И тогда они выбрали по жребию десять человек, которые должны были убить всех остальных. Каждый лег на землю около своей жены и детей, обняв их и подставив горло тем, кто был выбран для совершения этого грустного деяния. И когда эти десять без колебания убили всех, они бросили жребий между собой и тот, кому выпал жребий, должен был убить оставшихся девять, и после этого убить себя…

Так умерли они все, веря, что не осталось ни одной живой души, которой придется терпеть насмешки римлян. Римляне, ожидавшие, что утром им придется сражаться, не увидели ни одного своего врага, только ужасная пустота вокруг, все охвачено огнем и полная тишина. Они не понимали, что произошло. Трудно было поверить, что такое возможно, но им не оставалось ничего другого, как удивиться мужеству такого решения, непоколебимому презрению у смерти…». Это произошло в первый день Песаха 73 года н. э. Из всех обитателей Массады уцелела одна старуха, спрятавшаяся в канале подземного водопровода. Она-то и рассказала потрясенным римлянам об этом трагическом дне повстанцев-сикариев, имя которых навсегда осталось в истории. А руины их последней твердыни, крепости Массада, почти две тысячи лет спустя были включены в список «Объектов мирового наследия» ЮНЕСКО.

Жизнь и смерть по заветам предков

Следует отметить, что и в новейшей истории государства Израиль оставили след радикальные еврейские группировки, практикующие насилие вслед за «сикариями» древнего мира. Речь идет прежде всего об организациях, деятельность которых связывают с именем раввина Меира Кахане. Этот потомок нескольких поколений еврейских священнослужителей родился в нью-йоркском районе Бруклин в 1932 году. Окончив религиозную иудаистскую школу-иешиву, Кахане в 27 лет сделался раввином одной из городских общин Нью-Йорка. Вскоре стал еще и редактором авторитетнейшего еврейского еженедельника «Джуиш пресс» («Jewish Pres»). В этой должности Кахане получил доступ к информации о положении евреев во многих странах мира, в том числе и о нарушениях их прав.

Будучи пламенным сионистом в изначальном смысле этого слова, обозначающем сторонников «алии» — возвращения евреев всего мира в Израиль, Кахане основал в Нью-Йорке в 1968 году Лигу защиты евреев. Это организация ставила своей целью силовое сопротивление волне антисемитизма, нараставшей тогда в самих Штатах, а также борьбу за свободу эмиграции евреев из Советского Союза. Поначалу деятельность Лиги сводилась к добровольной охране районов, где жили ортодоксальные евреи Нью-Йорка и других крупных многонациональных городов Америки. Однако вскоре Лига заявила о себе громкими насильственными акциями, нацеленными на «принуждение советских властей к разрешению выезда евреев СССР в Израиль». Их мишенями становились советские загранучреждения в Нью-Йорке, их персонал, а также сотрудничавшие с ними американцы.

Самым печально известным деянием Лиги стал взрыв дымовой шашки, подложенной 26 января 1972 года двумя агентами «Лиги» в офис знаменитого концертного импресарио Сола (Соломона) Юрока. Этот выходец из России считался главным организатором культурного обмена между СССР и США в 1960—70-х годах, за что и был «наказан» Лигой. Сам 84-летний Юрок и двенадцать его коллег, находившиеся в офисе в момент подрыва шашки, заложенной в пластиковый чемодан-кейс, были травмированы осколками детонировавшего взрывателя «дымовой бомбы», а 27-летняя секретарша, еврейка Айрис Конес погибла, задохнувшись в дыму.

В те дни Меир Кахане находился в Израиле. Позже он заявил, что активисты Лиги без его ведома самовольно устроили взрыв в офисе Юрока. Попутно вскрылось, что один из исполнителей акции, специалист по взрывчатым устройствам Шелдон Сигал был осведомителем ФБР. Которое если и знало о готовившемся акте террора, то почему-то не воспрепятствовали ему. Так или иначе, расследование по делу о взрыве в офисе Юрока было спущено на тормозах, а Кахане так откликнулся в американской прессе на этот теракт: «Я уверен, что те, кто изготовил взрывчатое устройство, не имели ни малейшего намерения принести ущерб еврею или любому другому сотруднику фирмы. Однако еврейский народ был в состоянии войны с Советским Союзом за свободу советских евреев, и, как это не трагично, иногда на войне бывают невинные жертвы».

В 1971 году Кахане с женой и четырьмя детьми совершил «алию», т. е. переехал на жительство в Израиль, где создал Лигу защиты евреев в Эрец-Исраэль, преобразованную затем в движение «Ках», названное по фамилии его создателя (а еще слово «ках» также переводится с иврита как «только так!»). Кахане так декларировал в израильских СМИ задачи своего детища: «Арабы — это бомба замедленного действия! Наша конечная цель — изгнать арабов из земли Израильской… Мы хотим, чтобы правительство сделало их жизнь невыносимой… Если это не поможет, мы намерены призвать правительство организовать еврейскую террористическую группу, которая бомбами и гранатами будет убивать арабов. Территориальные уступки арабам неприемлемы. Израильский контроль над Иерусалимом, особенно над Храмовой горой, не подлежит обсуждению. Храмовая гора является величайшей иудейской святыней и наличие там арабской мечети Аль-Акса оскверняет ее. Поэтому ее надо уничтожить».

В 1973 году движение «Ках» было официально зарегистрировано и впервые участвовало в выборах в Кнессет — парламент Израиля, получив 13 тысяч голосов. Однако тогда их не хватило для преодоления «проходного барьера», так что Кахане пришлось продолжать свою деятельность непарламентскими методами. Так, в 1975 году он развернул активную деятельность по изгнанию арабского населения из города Хеврон на Западном берегу реки Иордан. В 1980 году Кахане получил шесть месяцев тюрьмы за попытку взорвать мечеть Аль-Акса на Храмовой горе в Иерусалиме. А всего с 1970 по 1980 год Кахане арестовывали в США, а затем в Израиле по обвинению в противоправной деятельности 62 раза!

Вероятно, эти и подобные действия Кахане и его собратьев по движению «Ках» послужили его неплохой рекламой для израильских избирателей с определенными политическими пристрастиями — так, что на парламентских выборах 1984 года «Ках» собрал уже 26 тысяч голосов, а Меир Кахане стал членом Кнессета. Тогда же он заявил, что не будет поддерживать ни одно правительство, не стремящееся к полному изгнанию всех арабов с израильской земли. Правда, в 1988 году «Ках» уже не смог участвовать в выборах, так как исправленный тогда закон о выборах ввел запрет на регистрацию партий, подстрекающих к расизму, под который и подпало движение Кахане.

Жизненный путь Меира Кахане оборвался 5 ноября 1990 года в его родном Нью-Йорке, куда он приехал для чтения лекций для местной еврейской диаспоры в отеле «Мариотт». В перерыве между выступлениями раббе к нему внезапно подошел молодой араб с пистолетом в руке и открыл огонь. Одна из его пуль пробила шею Кахане, который умер через несколько минут. Убийцу удалось задержать — им оказался некий эмигрант из Египта Эль-Саид Носайр, живший в соседнем с Нью-Йорком штате Нью-Джерси. В ходе следствия в его доме было обнаружено 47 ящиков документов, главным образом на арабском языке, которые полиция сочла «религиозными материалами», не имеющими отношения к делу. Суд, приговоривший Носайра к пожизненному заключению, пришел к выводу, что тот действовал в одиночку, и даже не рассматривал вопрос о возможности заговора.

Лишь в 1993 году, после взрывов в подземных помещениях комплекса Всемирного торгового центра (ВТЦ) в Нью-Йорке следователи вспомнили о пылившихся на складе вещественных доказательств бумагах Носайра. Среди них обнаружили инструкции по организации убийств и захватов самолетов, а также химические формулы для изготовления бомб. Тогда вскрылось и то, что Носайр был одним из подручных воинственного египетского шейха Омара Абдель Рахмана, причастного к убийству президента Египта Анвара Садата и к первым взрывам в ВТЦ. Арест шейха и его сподвижников помешал им осуществить в Нью-Йорке целую серию взрывов автомобильных туннелей Линкольна и Холланд, а также здания штаб-квартиры ООН. Правда, два небоскреба-близнеца, составлявшие наземную часть нью-йоркского Всемирного торгового центра, который так и не смогли подорвать снизу люди шейха Омара, были уничтожены двумя самолетными таранами восемь лет спустя, И сентября 2001 года…

Созданное Меиром Кахане в Израиле движение «Ках» после гибели основателя разделилось на две столь же радикальные группировки: «Кахане Кай» (на иврите — «Кахане жив!») под руководством старшего сына Кахане Беньямина и собственно «Ках», возглавляемое ближайшими сподвижниками покойного раввина Барухом Марзелем и Йосси Даяном. Обоим движениям было отказано в участии в выборах в 1992 году, так как суд признал их преемниками изначального «Каха». Тем не менее они продолжили свою деятельность даже после того, как выразили одобрение взрывам, прозвучавшим на мясном «мусульманском» рынке в Старом городе Иерусалима в ноябре 1992 года, а генеральный прокурор Израиля обвинил их в подстрекательстве к терроризму и инициировал судебное разбирательство.

Так, «Ках» и «Кахане Хай» приняли на себя ответственность за ряд вооруженных нападений на палестинцев на Западном берегу реки Иордан в 1993 году, когда «неизвестные террористы» убили четырех и ранили еще двоих арабов. В марте 1994 года преемники Кахане развернули общественную кампанию в поддержку кровавой бойни, учиненной израильтянином-одиночкой Барухом Гольдштейном 25 февраля 1994 года. В тот день он зашел в мечеть Аль-Ибрахими в Хевроне, когда там молились арабы-палестинцы, и открыл по ним огонь из автомата, убив 29 и рантг 150 человек. Расстрелявшего все патроны Гольдштейна до смерти забили уцелевшие мусульманы. «Ках» и «Кахане Кай» объявили его «праведным мучеником», после чего в марте 1994 года эти организации были признаны террористическими согласно израильскому «Закону о терроризме» от 1948 года. Но и этот вердикт не пресек их деятельность.

В 1998 году Беньямин Кахане, как некогда его отец, был осужден на полгода отсидки в тюрьме по обвинениям в нападениях на палестинцев, в организации противозаконных демонстраций и в подстрекательствах к насилию. Пока он отбывал наказание, имея тем самым отменное алиби, неизвестные экстремисты совершили в октябре — ноябре 1998 года шесть нападений на жителей арабских кварталов Иерусалима, нанеся им тяжелые ножевые ранения. Седьмой жертвой стал 41-летний отец шестерых детей Осама Муса Натче, скончавшийся от полученных ран 2 декабря 1998 года. Местная полиция подозревала, что эта кровавая серия в классических традициях сикариев была исполнена боевиками «Каха» и «Кахане Хай» — и даже задержала одного из них, но вскоре вынуждена была отпустить его из-за нехватки улик.

Освободившись из тюрьмы, Беньямин Кахане продолжил свою деятельность во главе организации «Кахане Кай», получающей солидные финансовые пожертвования от евреев самого Израиля, а также из США и других стран Запада. Активисты «Каха» в большинстве своем состояли и в «Кахане Кай». Обе эти организации поддерживали контакты и с другими радикальными группировками Израиля, постоянно грозящими насилием как палестинцам, так и «чрезмерно либеральным» к ним израильским политикам и чиновникам — «Бригадами Шальхевет-Зар», «Комитетом по безопасности на дорогах», «Полицией Иудеи». А также с хорошо законспирированной группой под названием… «Сикарии», которая в 1990 году заявила о своей ответственности за минирование машины супруги тогдашнего премьер-министра Израиля Шимона Переса. Тогда же сикарии послали письма с угрозами расправы четверым депутатам Кнессета, которых радикалы сочли «пропалестински настроенными».

Жизнь Беньямина Зеева Кахане оборвалась 31 декабря 2000 года в окрестностях израильского поселения Офра на Западном берегу реки Иордан. Микроавтобус Кахане, где также находились его жена Талия и дети, был обстрелян из засады на шоссе несколькими автоматчиками. Биньямин и Талия погибли на месте, дети были ранены. Почти сразу же ответственность за эту акцию взяла на себя палестинская группировка «Мученики Аль-Аксы» (имеется в виду та самая мечеть на Храмовой горе в Иерусалиме, которую так и не удалось взорвать ни старшему, ни младшему из Кахане).

Всего за месяц после расстрела семьи Кахане спецслужбы Израиля захватили шестерых палестинских боевиков, подозреваемых в этом теракте и в убийствах еще пятерых израильтян. Примечательно, что все террористы оказались членами элитного спецподразделения сил безопасности Палестины — «Отряда-17», подчиненного лично Ясиру Арафату. В августе 2001 года прицельно пущенной израильской ракетой «земля-земля» в окрестностях еврейского поселения Псагот был смертельно ранен последний из участников убийства Беньямина Кахане и его жены — 22-летний Муганада Абу Ха-лявия из того же «Отряда-17».

Едва известие о гибели младшего Кахане дошло до США, как агенты ФБР 5 января 2001 года устроили обыск в Еврейском центре в Нью-Йорке, конфисковав там 84 коробки с материалами о деятельности различных еврейских группировок. Эти действия объяснялись «наличием у ФБР подозрений о том, что Еврейский центр занимался сбором средств для террористических организаций «Ках» и «Кахане Кай», активность которых после убийства Беньямина Кахане могла резко возрасти». Эти подозрения, не подкрепленные, однако, какими-либо доказательствами, тогда же публично опроверг директор Еврейского центра Майкл Гузофски, возглавлявший филиал «Кахане Кай» в США до ее официального запрета в 1994 году.

Тем не менее история деятельности Лиги защиты евреев после отъезда ее основателя Кахане в Израиль свидетельствует о том, что и в его отсутствие «горячие еврейские головы» в Штатах не уступали в радикализме своим израильским единомышленникам и не утратили боевых традиций, заложенных еще сикариями древнего мира. Ниже приведен краткий перечень наиболее громких акций, совершенных единомышленниками Кахане в США за последние тридцать лет.

9 мая 1972 года десять активистов Лиги защиты евреев (ЛЗЕ) ворвались в австрийское консульство в Вашингтоне и избили посла Австрии в США Карла Грубера, а также швейцара здания.

24 мая 1972 года, в дни визита тогдашнего президента США Ричарда Никсона в Москву, четыре человека, двое из которых официально являлись членами ЛЗЕ, были арестованы при попытке проникнуть в здание Постпредства СССР при ООН в Нью-Йорке и заложить там бомбу Все они были приговорены к тюремному заключению на срок от одного до трех лет.

9 марта 1976 года была взорвана бомба в здании на Пятой авеню Нью-Йорка, где размещались офисы представительств «Аэрофлота» и «Чешских авиалиний». От взрыва никто не пострадал, но офису был нанесен существенный ущерб. Двумя неделями позже, 26 марта, незадолго до намеченного взрыва бомбу с часовым механизмом удалось обезвредить в здании советско-американской торговой компании «Амторг». В обоих случаях ответственность за покушения приняло на себя некое «Еврейское движение вооруженного сопротивления», считавшееся нелегальной группой в составе ЛЗЕ.

25 января 1981 года в Сан-Франциско была взорвана бомба у здания «Иранского банка Медли», получившего значительные повреждения. После теракта неизвестный мужчина позвонил в местное бюро агентства новостей «Юнайтед Пресс» и заявил: «Взрыв был устроен ЛЗЕ в знак протеста против преследований 50-тысячной еврейской общины Ирана, ставшей заложницей исламского режима Хомейни». Тогдашний руководитель отделения ЛЗЕ в Калифорнии Эрл Кругель, о котором еще будет сказано ниже, решительно отверг причастность Лиги к теракту.

6 июля 1982 года в Нью-Йорке перед зданиями консульств Франции и Ливана были обнаружены две невзорвавшиеся бомбы. Ответственность за эту демонстрацию силы принял на себя анонимный активист ЛЗЕ, позвонивший в полицию. Официальные представители Лиги отвергли ее причастность к акции, но заявили, что «мысленно ей аплодируют».

15 августа 1985 года в городе Патерсон штата Нью-Джерси был взорван дом натурализованного гражданина США, ветерана карательных подразделений войск СС, 61-летнего черкеса Керима Собзо-кова. Хозяин дома скончался в тот же день в больнице от многочисленных ран. 11 октября 1985 года такой же бомбой был подорван офис арабо-американского комитета борьбы против дискриминации в Лос-Анжелосе. Жертвой взрыва стал директор регионального бюро Комитета Алекс Оде, еще семь человек были ранены. В обоих случаях ответственность за взрывы приняли на себя анонимные «активисты ЛЗЕ», а ее официальные представители отмежевались от терактов, добавив однако: «Оде получил то, чего заслуживал»[6].

Согласно статистике ФБР и ЦРУ США, объединенной в общую несекретную базу данных «Международный терроризм: атрибуты террористической деятельности» (ITERATE), за время существования Лиги с 1968 по 1985 год она подозревалась к причастности к' 50 терактам — в том числе к 40 с применением взрывчатки. Тем не менее правоохранительные органы США всерьез взялись за экстремистское крыло Лиги лишь в конце 1980-х годов.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения американских блюстителей закона, стало ЧП в нью-йоркском концертном зале «Метрополитен Опера» 2 сентября 1986 года. В тот день активисты ЛЗЕ взорвали газовую гранату на церемонии открытия в США гастролей всемирно известного танцевального ансамбля Игоря Моисеева — полиции пришлось эвакуировать из зала 4 тысячи человек. Двадцать зрителей, включая тогдашнего поела СССР в США Юрия Дубинина, получили отравление газом разной степени тяжести и были вынуждены обратиться за медицинской помощью.

В течение 1987 года полиции Нью-Йорка при содействии ФБР удалось задержать троих активистов Лиги, причастных к ЧП в «Метрополитен Опера» и, по меньшей мере, еще к пяти взрывам, совершенным в штате Нью-Йорк с 1984 года. Тогда на скамью подсудимых попали глава отделения ЛЗЕ штата Нью-Йорк Виктор Ванкьер, Мюррей Янг и Шарон Кац. Еще один их подельник Джей Коэн покончил с собой при аресте 6 сентября 1987 года. Ванкьер по совокупности его деяний был приговорен в октябре 1987 года к десяти годам тюрьмы, главный бомбист ЛЗЕ Янг получил пять лет, а Кац, бросивший гранату в «Метрополитен Опера», отделался всего шестью месяцами домашнего ареста и штрафом в 5 тысяч долларов.

Следствие по делу Ванкьера и других подследственных дало правосудию зацепки и по делу о взрыве 1985 года в Лос-Анжелосе, унесшем жизнь Алекса Оде. В СМИ появились сообщения, что авторами этого теракта были трое уроженцев США и активистов Лиги Кейт Фукс, Энди Грин и Роберт Маннинг. Причем последний из них подозревался в организации еще трех взрывов. Но так как троица подозреваемых загодя переехала на жительство из Штатов в Израиль, который, как известно, не выдает своих граждан правосудию в другие страны мира, следствие по их делу было приостановлено на неопределенный срок.

11 декабря 2001 года, незадолго до рождественских праздников, Америку облетело сообщение об аресте двух первых лиц Лиги — 55-летнего Ирвинга Дэвида Рубина и 58-летнего Эрла Лесли Кругеля. Они были задержаны в доме Кругеля в Лос-Анжелосе в тот момент, когда туда было доставлено 2,5 килограмма взрывчатки для сборки самодельных бомб. О замыслах Рубина и Кругеля властям стало известно от некоего информатора-осведомителя ФБР, к которому руководители ЛЗЕ обратились в октябре 2001 года с просьбой «изготовить для них несколько бомб». С этого момента за ними была установлена постоянная слежка, все их контакты фиксировались.

За два последующих месяца властям удалось узнать мотивы, а также цели, избранные экстремистами для терактов. «Мы должны показать, что мы существуем», — заявил Рубин на одном из совещаний Лиги. Как сообщил местным СМИ федеральный прокурор Джон Гордон, лично участвовавший в аресте руководителей Лиги, они намеревались взорвать главную лос-анжелосскую мечеть «Короля Фахда», на строительство которой королевская семья Саудовской Аравии пожертвовала 8 млн долларов, а также еще одну мечеть в калифорнийском городе Калвер-Сити, здание Мусульманского совета Лос-Анжелоса по связям с общественностью и офис члена Палаты представителей Конгресса США от республиканской партии Даррелла Иссы — этнического араба, внука выходцев из Ливана. В ходе слежки за Ирвингом Рубином агентам ФБР удалось получить и косвенные доказательства его причастности к убийству Алекса Оде в 1985 году. «Нам необходимо избежать человеческих жертв в ходе акций. А то со времен ликвидации Оде ФБР не дает нам покоя», — заявил лидер Лиги в одной из бесед с соратниками.

На время следствия оба подозреваемых в террористической деятельности были помещены в лос-анжелосскую тюрьму «Метрополитен». Несмотря на строгий тамошний режим содержания, 4 ноября 2002 года Рубин ухитрился совершить там самоубийство, перерезав горло лезвием безопасной (!) бритвы — и умер девять дней спустя. Все усилия реаниматоров по спасению его жизни оказались тщетными. Вероятно, гибель подельника сильно потрясла Эрла Кругеля, который вскоре через адвоката заключил с американским правосудием обычную для Штатов сделку. Еще до суда ветеран ВМС США Кругель, работавший на момент ареста зубным техником, согласился с выдвинутыми против него обвинениями в обмен на смягчение будущего приговора — от «светившего» ему после 11 сентября 2001 года пожизненного заключения до «вилки» от 10 до 20 лет лишения свободы.

Узнав об этой договоренности, несостоявшаяся жертва террористов конгрессмен Даррелл Исса дал примечательный комментарий: «Признание бомбиста ЛЗЕ Эрла Кругеля демонстрирует еще одну победу в войне с террором. Американцы отвергают экстремистов, прибегающих к насилию — идет ли речь о самих Штатах, либо о загранице». В дни, когда были сказаны эти слова, до начала военной операции в Ираке оставалось всего полгода. И чуть больший срок — до очередного кризиса в палестино-израильских отношениях, вспыхнувшего летом 2003 года и давшего толчок к активизации действий как арабских, так и еврейских радикальных группировок…