Тайные общества смерти. Очерки истории террористических организаций

Бандиты во имя Богоматери Кордовской

В конце XV века, когда деятельность секретных судов «феме» в Германии прошла уже пик своей активности и клонилась к закату, на другом конце Европы, в Испании, возникло еще одно тайное общество — «Гардуна», присвоившее себе право судить и карать еретиков. Как и фемгерихты, на первом этапе своей деятельности оно кроваво, но ревностно служило королевской власти и господствовавшей в Испании католической церкви. Однако с течением лет «Гардуна» превратилась в откровенно преступную организацию, главной целью которой стала нажива. После разгрома «Гардуны» на исторической родине некоторые ее главари бежали в Италию, основав в Неаполе и по сей день злодействующую там преступную структуру под названием «Каморра».

Возникновение «Гардуны» относится к эпохе правления испанского короля Фердинанда II Арагонского (1452–1516) и его супруги Изабеллы Кастильской (1451–1504). Эта венценосная чета славилась своей ревностной, доходившей до фанатизма католической верой, и столь же яростной ненавистью к арабам, покорившим весь Пиренейский полуостров еще в 711–718 годах. Однако с XI века испанцы-католики принялись вытеснять арабских завоевателей-мусульман с захваченных ими земель. Этот процесс, получивший название «реконкиста» (от исп. reconquistar — отвоевывать), привел к тому, что в середине XIII века под управлением мавров осталась лишь одна небольшая область на юге Испании — Гранадский эмират. Однако и в областях, где была восстановлена власть испанских католических правителей, жившие там мусульмане-мавры до поры сохраняли немалое влияние в хозяйственной и культурной жизни.

Следует отметить, что именно мавры и примкнувшие к ним евреи принесли в Испанию богатейшую культуру и знания, накопленные к тому времени учеными арабского мира. Созданные ими в IX–XI веках университеты в Кордове, Севилье, Толедо стали ведущими центрами тогдашней европейской философии, астрономии, математики, медицины. На испанской почве расцвел арабский стиль архитектуры, вошедший в мировую историю под именем «мавританского». Укоренившиеся на Пиренеях пришельцы торговали едва ли не со всей Европой, с Северной Африкой, не говоря уже о родном для них арабском Востоке, что опять-таки благотворно влияло на испанскую экономику и развитие ремесел.

Однако после того как при Фердинанде и Изабелле в 1492 году испанцы покорили Гранаду — последний оплот мусульман на Пиренейском полуострове, победители решили вслед за арабским правлением полностью покончить и с арабским влиянием в Европе, а заодно и прибрать к рукам собственность живших в Испании арабов. Самым удобным предлогом для этого стала борьба за идеалы католической веры. Вслед за духовно-рыцарскими орденами «Калатрава», «Алькантара», «Авис-ский орден», сыгравшими важную роль на военном этапе Реконкисты в XI–XIII веках, в Испании в 1480 году была учреждена Святая Инквизиция, начавшая прицельные преследования еретиков — все тех же арабов и евреев. Деятельность инквизиции во многом облегчили принятые указы об изгнании из Испании евреев (1492 г.), и мавров, не принявших христианства (1502 г.).

На рубеже XVI века большинство испанских приверженцев мусульманства и иудаизма были убиты либо бежали из страны. Однако часть мавров и евреев предпочла принять христианство и остаться в Испании. Все они состояли на подозрении у инквизиторов, считавших, что большинство новообращенных католиков, именовавшихся «марранами» или же «морисками» (от исп. того — мавр), сохранили тайную приверженность их исконной вере. Но до поры даже инквизиторы не имели законных возможностей для преследования богатых христиан арабского и еврейского происхождения.

Именно в этот исторический момент в Испании и возникла «Гардуна». Ее целью было объявлено уничтожение всех религий, кроме католической, а основным методом — убийство всех тайных и явных приверженцев ересей. Это общество стало неофициальным, но крайне действенным орудием испанской Святой Инквизиции, служители которой создали легенду о древнем происхождении «Гардуны» и оказываемом ей заступничестве небес.

Согласно этой легенде, нашествие мавров на Испанию в VIII веке было Божьей карой за грехи нетвердых тогда в своей вере испанских католиков. Однако лучшие из них уже в первых битвах с арабами продемонстрировали такую доблесть, что удостоились особого покровительства Богоматери Кордовской — наиболее чтимого в Испании воплощения Святой Девы. Богоматерь якобы явилась некоему святому отшельнику Аполлинарио, жившему в VIII веке в диких лесах Сьерра-Морены, и велела ему поднимать всех верных испанских католиков на борьбу с чужеземцами. Католическим воинам было обещано спасение их душ на небесах, а также право на все земли и золото, отбитые у неверных.

Святая Дева будто бы лично вручила Аполли-нарио пуговицу с одежды Иисуса Христа, которая должна была защитить ее нового владельца от рук язычников. Вдохновленный отшельник создал движение «Святая Гардуна», получившее от небесной власти «мандат» на войну против еретиков любыми способами. Отличительным признаком бойцов «Гардуны» с тех пор стали дополнительные пуговицы, нашитые в особых местах на их одежду. Другим общим тайным знаком членов «Гардуны» стал их особый приветственный жест — касание большим пальцем правой руки левой ноздри своего носа. За которым обычно звучал излюбленный ими пароль: «Муэрто а лос марра-ньос!» («Смерть свиньям!»), обыгрывавший созвучие испанских слов «марранос», т. е. «марраны» и «марраньос» — свиньи.

На самом деле, ядро «Гардуны» сформировалось во второй половине XV века на основе полурегу-лярных вооруженных отрядов горожан Севильи, Кордовы и других центров торговли и ремесел, соседствовавших и конкурировавших с Гранадой, бывшей главным оплотом мавров, а затем и «мар-ранов». Именно ее христианские соседи и главные экономические соперники оказались самими жестокими врагами еретиков, а их отряды — прибежищем городских подонков, бандитов и воров, которым во имя веры позволялось убивать мавров и иудеев и грабить их имущество.

После формальной победы над «неверными» в 1492 году алчность, пыл и боевой опыт предшественников «Гардуны» грозили обратиться уже против богатых испанцев из числа «честных католиков». Но окрепшая к тому времени Святая Инквизиция перехватила тогда инициативу, сплотив полувоенные-полубандитские шайки в единую организацию с особым уставом, жесткой иерархией, железной дисциплиной и штаб-квартирой в Севилье. Благодаря сохранившимся там документам историки смогли восстановить примерную структуру и принципы деятельности «Гардуны».

Как и многие тайные общества, «Гардуна» имела несколько степеней членства. Низшими из них считались «чиватос» или же «козы» — новички в организации, бывшие помощниками и пособниками ее старших членов. Одни из них нанимались слугами в дома зажиточных испанцев, подозреваемых в тайных ересях, собирая точные сведения не только о религиозных воззрениях своих хозяев, но и об их денежных делах, тайниках с ценностями и т. п. Другие «чиватос» в повседневной жизни трудились извозчиками и крючниками, а в «Гардуне» отвечали за вывоз и вынос добра из домов ее жертв. Третьи, в честь которых этот разряд и получил название «коз», занимались нищенством или были уличными музыкантами, что давало им возможность, не вызывая подозрений, следить за обстановкой вокруг домов жертв «Гардуны» во время ее акций, т. е. краж и грабежей, нередко сопровождаемых убийствами. Сигналом, который подавали «чиватос» в случае опасности, обычно был звук, подражавший блеянию козы.

Помимо «чиватос», выслеживанием тайных еретиков-«марранов» занимались состоявшие на службе «Гардуны» девицы легкого поведения, именуемые «кобертерас» — «личины». Наиболее красивые и ловкие из них, которые звались «сирены», не промышляли на улицах или в притонах, а вели жизнь дорогих содержанок-куртизанок. Помимо сбора информации для «Гардуны», они нередко оказывали интимные услуги ее командирам и покровительствовавшим им служителям Святой Инквизиции.

Ценными поставщиками информации и наводчиками «Гардуны» также были так называемые «фа-целлес» — «кузнечные меха» — почтенные старики и старухи, известные своей внешней набожностью завсегдатаи церквей и, в то же время, собиратели городских новостей, слухов и сплетен. Их статус и возраст открывал им доступ к таким сведениям, которые не всегда могли получить те же «чиватос» и «кобертерас». К тому же «фацеллес», не возбуждая сторонних подозрений, были наиболее надежными курьерами между руководителями «Гардуны» и служителями Святой Инквизиции.

Второй, более высокий разряд служителей «Гардуны» составляли ее, выражаясь современным языком, боевики. Главной ударной силой общества при нападениях на дома, загородные усадьбы, торговые караваны и т. п. являлись «флореадо-рес» — «атлеты», физически сильные и жестокие работники ножа и топора. Часто их набирали из числа бывших каторжников. Ступенью выше стояли «понтеадорес» — забияки-бретеры из бедных дворян, мастера владения шпагой и парным к ней кинжалом-дагой, составлявшими главное оружие испанских поединщиков. По приказу «Гардуны» «понтеадорес» готовы были вызвать на дуэль, чтобы убить в якобы честном бою любого явного или мнимого врага организации. Их навыки, подкрепленные постоянной практикой, оставляли их противникам очень мало шансов. Наконец, командирами тактических групп «флореадоресов» и «пон-теадоресов» делались наиболее заслуженные из них, получавшие наименование «гуапос» — начальники.

Общее руководство региональными организациями «Гардуны» и планирование операций осуществляли представители ее высшего звена — духовные наставники-«маджистри», обычно являвшиеся и финансовыми распорядителями региональных структур; возглавлявшие местные отделения «Гардуны» «капатаз» — «начальники» и, наконец, верховный руководитель организации, носивший титул «Мэра Хермано» — Великого Магистра и имевший, как уже упоминалось, штаб-квартиру в Севилье.

В свою очередь, единственным руководителем Великого Магистра был Верховный Инквизитор — глава всей Святой Инквизиции Испании. Именно он лично давал главе «Гардуны» деликатные поручения, в исполнении которых было заинтересовано испанское духовенство и стоявший над ним и за ним король. По традиции «Гардуна» передавала инквизиции половину доходов от своей тайной деятельности, получая в обмен разнообразную информацию, полное отпущение грехов перед Богом и защиту от местных властей, если их чересчур рьяные представители пытались бороться с исполнителями воли «Гардуны», как с обычными преступниками. К тому же поощряемые инквизицией католические священники стремились всячески укреплять авторитет «Гардуны» в народе, распространяя легенды о ее всесилии и неуловимости.

В испанских архивах сохранились подробные отчеты о деятельности «Гардуны» в период с 1520 по 1667 год, составленные ее администраторами — «маджистри» для сведения «Мэра Хермано». Из этих бумаг стало известно, что за полтораста лет инквизиция доверила «Гардуне» исполнение порядка двух тысяч тайных поручений, треть которых составили заказные убийства, еще треть — похищения людей за выкуп и на продажу в рабство тем же «неверным» — арабам Северной Африки. Среди похищенных «Гардуной» было немало женщин, иногда становившихся невольными наложницами руководителей инквизиции и покровительствовавших ей приближенных королей Испании. Последнюю треть деяний «Гардуны», совершаемых по приказам Святой Инквизиции, представляли лжесвидетельства, подделки банковских документов и завещаний и, наконец, банальные кражи. За исполнение всех этих поручений инквизиторы заплатили «Святой Гардуне» порядка 200 тысяч золотых монет.

Следует подчеркнуть, что участники «Гардуны» совершали все вышеназванные преступления не только по приказам инквизиторов, но и по собственной инициативе. Чем дальше, тем больше оказаться жертвой «Гардуны» рисковал любой мало-мальски зажиточный испанец, не принадлежавший к благородному дворянскому сословию, даже если в его жилах не было и примеси арабской или еврейской крови, а в голове — ни малейшего следа «ереси». Определенной гарантией безопасности от посягательств со стороны «Гардуны» для обывателей могла быть лишь помощь этой организации в качестве ее тайных агентов, либо предоставление «Гардуне» платных заказов на совершение тех же наемных убийств, похищений, грабежей и т. п.

Как правило, клиенты «Гардуны» передавали руководителям ее местных организаций аванс в половину от оговоренной суммы, который тут же перечислялся покровительнице «Гардуны» — «Святой Инквизиции». Вторая часть гонорара уплачивалась заказчикам после исполнения задания и делилась на три части. Одна шла в Севилью в штаб-квартиру «Гардуны» для передачи в ее общую казну, вторая распределялась среди участников акции, а третья употреблялась на текущие расходы местной организации, основным из которых был подкуп должностных лиц — судей, прокуроров, начальников тюрем и других чиновников. Именно эти средства позволяли «капатаз» вызволять из тюрем подчиненных, попадавших туда за действия, не санкционированные Святой Инквизицией. С другой стороны, те немногие отступники, которые из страха готовы были раскрыть светскому правосудию известные им тайны «Гардуны», обычно не доживали до суда. Насильственная смерть настигала их даже в одиночных тюремных камерах.

Тайное могущество «Гардуны», влияние которой распространилось на всю Испанию, а затем и на покоренные испанцами в начале XVI века области южной Италии — Неаполь и Сицилию, стало убывать с конца того же XVI столетия. Истощавшие испанскую казну затяжные войны, огромные расходы на административный аппарат, застой ремесел и торговли внутри страны, извлекавшей основные прибыли из заморских колоний — все это подрывало благополучие имущих слоев испанского общества. Особенно горожан, которые не принадлежали к дворянам-землевладельцам и в силу своего «неблагородного» происхождения были наиболее уязвимы для «Гардуны».

Большой урон экономике южных провинций Испании, где возникла и была традиционно сильна «Гардуна», нанесло и изгнание оттуда в Северную Африку в 1609–1610 годах всех крещеных мавров-«морисков». Тогда как попытки чрезмерно рьяных «гуапос» — вожаков отдельных групп «Гардуны» обогатиться за счет дворянского сословия, среди которого не было, да и не могло быть ни евреев, ни мавров, вызывали жесткое неприятие все более усиливавшейся королевской власти, главной опорой которой было именно дворянство.

Началом конца «Гардуны» в Испании стало царствование короля Карла III (1759–1788), при котором в стране был проведен ряд реформ в духе «просвещенного абсолютизма». Из страны были изгнаны иезуиты — члены созданного еще в 1540 году католического Ордена Иисуса, поставлявшего основные кадры для инквизиции. В испанском обществе впервые после изгнания арабов получили распространение идеи религиозной веротерпимости, подпитывавшиеся философией французского Просвещения. Все это ослабляло позиции «Гардуны», терявшей былой авторитет «святого объединения убежденных борцов за чистоту католической веры».

Окончательный удар «Гардуне» был нанесен в эпоху буржуазных революций, охвативших Испанию с 1808 года. Принятый в 1811 году испанским парламентом («кортесами») декрет об уничтожении инквизиции лишил «Святую Гардуну» исконных защитников, низведя ее организации на уровень простых шаек воров, убийц и вымогателей, которые были уже не просто не нужны, но и прямо враждебны испанской буржуазии, торгово-промышленному сословию, стремившемуся взять реальную власть в стране с опорой на регулярную армию.

Именно армия развернула к началу 1820-х годов борьбу с группами «Гардуны» на местах, с жалобами на которые все чаще обращались к властям вполне добропорядочные и христолюбивые испанцы. Основной удар был нанесен по войску «Святого братства» — отрядам «флореадорес» и «понте — адорес», которых власти искореняли наравне с обычными разбойничьими шайками. Все чаще в руки правосудия вслед за «гуапос» попадали командиры «Гардуны» более высокого ранга — «маджис-трис» и «капитаз». Бывало, что еще недавно получавшие от них деньги судьи и градоправители давали приказы о расстреле таких руководителей без суда и следствия, боясь их признаний об именах заказчиков и покровителей.

Наконец, в 1821 году в Севилье был арестован тогдашний Великий Магистр «Гардуны» Франциско Кортино и 16 его ближайших сообщников. Найденные в доме Кортино архивы «Гардуны», пополнявшиеся с начала XVI века, подтвердили тесные связи этой организации со Святой Инквизицией, длившиеся по меньшей мере до XVII столетия. Эти же бумаги стали основанием для судебного процесса над Кортино и его приспешниками, которые были публично повешены 25 ноября 1822 года на рыночной площади в Севилье.

Эскадроны «коричневой смерти»

По официальной версии, казнь Кортино ознаменовала конец деятельности «Гардуны» в Испании. Однако некоторые ее традиции перешли по наследству к тайным организациям новейшего времени, действовавшим на Пиренеях уже в XX веке. Так, в разгар Гражданской войны 1936–1938 годов элитные воинские части фашистов, развязавших мятеж против Испанской республики, нередко шли в бой под девизом «Помни о Святой Мадонне Кордовской!», то есть о небесной покровительнице «Гардуны», упоминание которой призвано было подчеркнуть «богоугодный характер» сторонников Франко и врагов «безбожных социалистов и коммунистов».

Старинный пароль «Гардуны»: «Муэрто а лос марраньос!» («Смерть свиньям!») сделался опознавательным знаком тайной нацистской организации ОДЕССА (ODESSA — Organisation der chemaligen SS-Angehorigen — Организация помощи бывшим военнослужащим СС), действовавшей в гитлеровской Германии и союзной ей франкистской Испании еще с конца 1944 года. Задачей ОДЕССы была тайная переброска функционеров СС и правившей партии Третьего рейха НСДАП из проигрывавшей войну Германии в формально нейтральные страны Латинской Америки — Аргентину, Чили, Парагвай, где в то время у власти стояли военные режимы, симпатизировавшие нацистам. Но, в отличие от германского рейха, католическая церковь в этих странах имела весомый авторитет — именно как сила, противостоявшая «красным безбожникам». Не случайно около 1949 года сразу в нескольких латиноамериканских государствах были учреждены формально добровольные, но поддерживаемые местными властями и церковью дружины «добрых католиков», получившие название «Гардуна» и принявшие активное участие в подавлении социальных возмущений 1940—1950-х годов.

Сама Испания стала прибежищем для гитлеровских преступников с 1950-х годов, когда руководство западных держав — былых союзниц СССР во Второй мировой войне — постепенно свернуло шедшие в первые послевоенные годы активные розыски беглых нацистов. Многие из них под собственными фамилиями обосновались в Испании, где прочно держался военный режим генерала Франко. Так, еще с 1952 года в Мадриде поселился «главный диверсант Третьего рейха», оберштурмбанфюрер (подполковник) СС Отто Скорцени, фактически отпущенный восвояси из американского лагеря военнопленных в Дармштадте 27 июля 1948 года. Именно Скорцени принял самое активное участие в деятельности в Испании как подпольной организации «ОДЕССА», так и вполне легально учрежденного в 1952 году в Западной Германии объединения ХИАГ (HIAG — Hilfsorganisation auf Gegen-seitigkeit der Waffen-SS — Организация помощи бывшим солдатам войск СС).

Вслед за недобитками из «черного ордена СС» в Испанию в конце 1950-х годов устремились на жительство темные личности из окружения бывшего кубинского диктатора Батисты, свергнутого тогда революцией Фиделя Кастро. С начала 1960-х годов во франкистской Испании обрели убежище и активисты французской радикально-военизированной правоэкстремистской группировки ОАС (OAS — Organisation de l`Аrmeе Secrete — Организация секретной армии), боровшейся за сохранение Алжира как колонии Франции.

С 1958 по 1963 годы участники ОАС, костяк которой составили профессиональные военные из частей французских колониальных войск в Алжире, организовали там и во Франции несколько тысяч терактов против сторонников предоставления Алжиру независимости. Боевики ОАС тринадцать раз покушались на президента Французской Республики Шарля де Голля. Но в итоге Алжир получил-таки независимость в 1962 году, а структуры ОАС частично самораспустились, частично были разгромлены французской полицией и спецслужбами.

Активисты ОАС с немалым подпольным стажем вслед за ветеранами кубинской охранки времен Батисты оказались востребованы в Испании в начале 1970-х годов. Именно тогда Отто Скорцени вместе со скрывавшимся после войны в Аргентине и на Ближнем Востоке, а в 1971 году обосновавшимся в испанской курортной местности Албу-фейра Герхардом Хартмутом фон Шубертом — ближайшим сподвижником «главного идеолога Рейха» Йозефа Геббельса, основали организацию «Паладин». Она предназначалась для внезаконной насильственной борьбы как с нараставшим в Испании левым движением, так и с террористической организацией баскских сепаратистов ЭТА («Эускади та Аскатасуна» — «Страна Басков и свобода»).

Именно «Паладину» приписывают ряд громких терактов, совершенных в Испании в 1970-х годах. «Паладина» подозревали в убийстве президента футбольного клуба Малаги Антонио Родригеса Лопеса, считавшегося одним из главных спонсоров ЭТА, в проведении серии из 30 взрывов в административных учреждениях Мадрида в июле 1976 года, в расстреле 24 января 1977 года четырех адвокатов-социалистов и секретаря в юридической конторе на столичной улице Аточа… Однако демократические реформы в Испании, начавшиеся после кончины диктатора Франко в 1975 году, вынудили испанские власти добиться формального прекращения деятельности «Паладина».

На смену этой организации, считавшейся духовной наследницей «Гардуны», бессудно расправлявшейся над противниками власти и церкви в средневековой Испании, пришли испанские «эскадроны смерти». В секретных документах испанских спецслужб их официально именовали Grupo Antiterrorista de Liberation — Антитеррористические группы освобождения (АГО). Руководство МВД Испании создало их в начале 1980-х годов для внесудебных ликвидаций боевиков правого крыла ЭТА, развернувших с начала 1970-х годов свою террористическую деятельность по всей Испании. За последние 30 лет жертвами ЭТА пали больше тысячи человек, включая испанского премьер-министра адмирала Каррера Бланко, убитого баскскими террористами в 1973 году.

Руководители спецслужб уже демократизировавшейся Испании начала 1980-х годов не имели законных способов для борьбы с экстремистами из ЭТА, скрывавшимися в сопредельных странах — Португалии, Италии и особенно во Франции, на территории которой живет до 30 процентов басков. И тогда в Мадриде было принято решение о ликвидации закордонной сети ЭТА руками агентов АГО, вербуемых в уголовном мире и ультраправых организациях, унаследовавших традиции «Паладина». Но вышло так, что агенты АГО, получив покровителей в испанских спецслужбах, принялись использовать свои «особые полномочия» для своекорыстной и откровенно преступной деятельности.

В июле 1988 года в результате охватившего Испанию правительственного кризиса, вызванного разоблачениями деятельности АГО, за решетку попали не только боевики-ликвидаторы «Антитер-рористической группы», но и опекавшие их чиновники МВД Испании. Начатое тогда следствие установило, что за время существования АГО с 1983 по 1987 годы ее агенты во Франции и Португалии совершили там как минимум шесть покушений, жертвами которых стали 27 человек. В том числе 7 человек, не имевших никакого отношения к ЭТА, но уничтоженных боевиками АГО то ли по ошибке, то ли в их собственных корыстных интересах. Ведь, как уже говорилось, в АГО, как некогда в «Гардуну», вовлекались откровенные уголовники, например, такие, как известный в Испании банковский грабитель, специалист по устройству подкопов под хранилища ценностей Луис Кааманьо.

Летом 1988 года Кааманьо был задержан в Лиссабоне при попытке устроить побег из столичной тюрьмы «Монсанту» по прорытому им подземному ходу для арестанта по имени Жан-Филипп Лабад — известного французского террориста и, по совместительству, «гуапас» — руководителя одной из боевой групп АГО. Сам Лабад был арестован после того, как нанял в Португалии и послал во Францию четырех португальцев, поручив им уничтожить нескольких политических руководителей ЭТА. Однако наемники, имевшие высокую квалификацию телохранителей (двое из них на момент ареста официально числились… охранниками посольства США в Лиссабоне), провалили порученное им задание, попавшись в руки французам, по запросу которых в Португалии и был задержан Лабад, а затем и пытавшийся освободить его Кааманьо.

Впрочем, следует отметить, что после задержания прибывших из Испании агентов-ликвидаторов АГО французские спецслужбы наконец-то пошли навстречу испанским коллегам, перестав игнорировать деятельность обосновавшихся во Франции эмиссаров ЭТА. В том же 1987 году во Франции было задержано 92 баскских активиста. 55 из них позднее были переданы судебным властям Испании, разыскивавшим скрывавшихся во Франции басков за причастность к терактам на их исторической родине.

Летом 1991 года в Мадриде прошел судебный процесс по делу покровителей АГО в испанских государственных ведомствах. Главными обвиняемыми на суде оказались бывшие высокопоставленные чины МВД Испании Хосе Амедо и Мигель Домингес, непосредственно контактировавшие с Лабадом и другими исполнителями. Тогда они приняли на себя всю вину за преступления, совершенные их «протеже», выгородив выступавшего на суде в качестве свидетеля отставного министра внутренних дел Испании Хосе Бариононуэво. Правда, он вынужден был признать наличие в своем ведомстве в 1980-х годах неких тайных фондов, из которых МВД оплачивало кровавые акции АГО, подобно испанской Святой Инквизиции, некогда платившей «Гардуне».

Но в итоге экс-министр отделался легким испугом, а вот оба его бывших подчиненных были приговорены по совокупности их грехов, как организаторы политических убийств и других преступлений, к 108 годам лишения свободы. Так, суд признал, что Амедо и Домингес были причастны к убийству двух 20-летних баскских пареньков Хосе Игнасио Сабала и Хосе Антонио Ласа, которые симпатизировали идеологии ЭТА, но не имели никакого отношения к ее террористической деятельности. С ведома Амедо и Домингеса подручные террориста Лабада захватили несчастных юношей на французской стороне границы с Испанией, долго и страшно пытали их, дознаваясь о местонахождении боевиков ЭТА, а затем прикончили их выстрелами в затылок и закопали в лесу, присыпав тела известью…

Скандал вокруг осужденных Амедо и Домингеса вспыхнул с новой силой в 1994 году, когда они, уже отбывая наказание, обратились с жалобой в испанский парламент. Якобы еще до суда им обещали уплатить по 800 тысяч долларов единовременно, а также установить их женам пожизненные «пенсии» в размере 3 тысяч долларов в месяц. В обмен оба полицейских должны были хранить на суде молчание о том, кто именно из высших руководителей страны отдавал указания для АГО. Однако после приговора узникам, выполнившим свою часть соглашения, недодали обещанных им денег. И тут они уже не смогли молчать, недвусмысленно намекнув на причастность к деятельности АГО как бывшего главы МВД Бариононуэво, так и самого премьер-министра Испании, лидера партии социалистов Фелипе Гонсалеса.

Разоблачения Амедо и Домингеса вызвали в Испании новый парламентский кризис, следствием которого стала отставка правительства социалистов Гонсалеса, правивших в Испании с 1981 года. Однако все попытки знаменитого испанского борца с коррупцией и злоупотреблениями в верхних эшелонах власти следственного судьи Балтазара Гарсона привлечь Гонсалеса к ответственности за покровительство деятельности АГО так ни к чему и не привели.

Путь «Каморры»: из каморок — в камеры

И все же главной преемницей и наследницей традиций «Гардуны» считают не названные выше политико-террористические группировки из испаноязычных государств, но одну из наиболее крупных и известных преступных организаций Италии, именуемую «Каморра» (исп. саmorrа — драка, ссора). Историки датируют ее зарождение XVI веком, когда Неаполь в составе Королевства обеих Сици-лий перешел под правление испанской короны. Расцвет «Каморры» как тайного преступного сообщества относят к 1820—30-м годам. К тому времени «Гардуна» в Испании свернула свою деятельность, а ее уцелевшие руководители вынуждены были либо уйти в подполье, либо покинуть страну. По всей видимости, часть их обосновалась именно в Неаполе, где еще со времен Средневековья существует и имеет самую скверную репутацию так называемый Испанский квартал — район, граничащий с главной торговой улицей города Виа Толедо.

Надо отметить, что задолго до «Каморры» в различных исторических областях Италии, раздробленной тогда еще на отдельные суверенные владения, действовал ряд организаций, практиковавших террор и насилие. Вот что писал о них автор созданного в начале XX века фундаментального труда о тайных обществах Чарльз Уильям Гекерторн: «В 1185 году при бракосочетании принцессы Констанции, дочери короля Сицилии Рожера с будущим императором Германии Генрихом VII, было случайно открыто существование нечестивой секты, называвшей себя «Мстителями» и в своих ночных собраниях объявлявшей всякое преступление законным, если оно совершалось под предлогом общественного блага. Король Рожер приказал провести строжайшее следствие, в результате чего начальник «Мстителей» Аринульфо ди Понте-Корво был арестован и приговорен к виселице с некоторыми из самых виновных своих помощников. Менее виновные были заклеймены железом.

В начале XIX века в народе бытовало мнение, что тайное общество «Мстителей» еще не прекратилось в Сицилии и других местах, где известно под новым именем «Беати Паоли» («Блаженный Павел»). Его членов было особенно много в Палермо — и Иосиф Аматоре, повешенный 17 декабря 1704 года, был один из них. Джиролама Ам-мирата, финансовый контролер, также принадлежал к этому обществу и подвергся смерти 27 апреля 1725 года. Многие погибли если не по приговору суда, то от кинжалов своих сообщников. Знаменитый Вито Витуццо из Палермо был последним из негодяев, составлявших общество «Беати Паоли». Он избежал виселицы лишь потому, что отстал от дурной жизни и целые дни проводил в церкви»! 16].

В одном ряду с упомянутыми Гекерторном «Мстителями» и «Беати Паоли», существовавшими на юге Италии, можно упомянуть и действовавших с XIV по XVIII век на севере Апеннинского полуострова так называемых «бравое» — наемных убийц на службе Венецианской республики. Как и «Гардуна» с «Каморрой», бравое имели свою иерархию и внутренние правила, регламентировавшие, к примеру, «размер минимальной оплаты» их «труда». Излюбленным орудием бравое считался длинный и тонкий стилет, хотя, при надобности, они могли пользоваться и удавкой. Исполняя порученные им «заказы», бравое обычно прятали оружие под темными плащами, а свои лица — под белыми полумасками, вообще популярными в Венеции с ее знаменитыми карнавалами. Как и в случае с «Гардуной», исчезновение тайной корпорации этих убийц по найму было вызвано изменениями социально-политического устройства Венецианской республики, с которыми сошла на нет и былая нужда в бравое.

Что до «Мстителей» и «Беати Паоли», то, несомненно, их деятельность имела много общего и была напрямую связана с печально знаменитой сицилийской мафией, впервые упомянутой в хрониках IX века н. э. В отличие от них, утвердившаяся в Неаполе «Каморра» изначально имела ряд присущих только ей особенностей. Та же мафия (она же «Коза Ностра», что переводится с итальянского как «Наше дело») или, скажем, «Ндрагетга», действующая с начала XX века в итальянской провинции Калабрия, исторически сформировалась в бедных аграрных регионах Италии и «решала вопросы», связанные прежде всего с земельными отношениями. Тогда как «Каморра» появилась в крупном торгово-портовом городе и паразитировала на его нелегальных, а зачастую и на легальных промыслах.

Так, еще в начале XIX века каморристы облагали данью притоны Неаполя, местных контрабандистов, грабили путешественников, насильно навязывали свои услуги «охранников» приезжим купцам. При этом в «Каморре», как некогда в «Гардуне», существовала своя внутренняя иерархия. На ее нижней ступени стояли кандидаты на вступление в общество, именовавшиеся «Пичийото ди Граппо». Обычно они могли претендовать на прием в «Каморру» лишь после года добровольного служения ей в качестве агентов. Разумеется, кандидат был обязан быть «добрым католиком». Что до его лояльности к австрийской династии Бурбонов, правивших Королевством обеих Сицилий, куда с 1504 по 1860 годы с небольшими перерывами входил сам Неаполь и окружавшая его историческая область Кампания, то от претендента не требовалось быть поклонником, либо, напротив, противником Бурбонов.

В назначенную ночь кандидата приглашали на заседание «первичной ячейки» «Каморры», состоявшей из двух-трех десятков человек и возглавляемой председателем — «Викарио» (их также именовали «капорежиме» — правители). Вместе с секретарем и казначеем ячейки председатель садился за стол, на котором были загодя разложены кинжал, пистолет, стакан с отравленным вином и ланцет хирурга. Этим ланцетом он вскрывал вену на правой руке кандидата, который брал ею со стола стакан с ядом, подносил его к губам и, не прихлебывая из него, произносил страшную «клятву верности». Подразумевалось, что в случае ее нарушения любое вино, выпитое клятвопреступником, станет для него смертоносным ядом. После того, как претендент заканчивал клятву, «Викарио» брал со стола пистолет и выстрелом из него разбивал стакан с отравой, а затем вручал новичку кинжал, делавшийся не просто его личным оружием, но и знаком принадлежности к рангу «джионкамоти» или же «новичков».

Следующая, более высокая ступень членства в «Каморре» именовалась «пичиетти» и была открыта лишь для тех участников организации, которые пробыли в «новичках» от 3 до 6 лет и совершили по приказу руководителей хотя бы одно убийство. Достигнув возраста 35–40 лет, они обычно переходили в самый почтенный разряд «камористи» — хранителей традиций организации, воспитателей ее молодого пополнения. Именно из них избирались руководящие кадры «Каморры» — те же председатели, казначеи и секретари. Верховным управляющим органом «Каморры» был нерегулярно собиравшийся Великий Совет. В промежутке между его заседаниями всю полноту власти в организации имел Великий Мастер. Это наименование «крестного отца» преступной структуры было позаимствовано «Каморрой» у монашеских орденов, как бы подчеркивая особую ее приверженность католической вере.

Считается, что первый серьезный удар по «Каморре» был нанесен австрийскими властями Неаполя при подавлении национальной революции, вспыхнувшей там в 1820–1821 годах. Ее главной движущей силой являлись отряды-«венты» революционеров-карбонариев, объединявшие по всей области Кампания в общей сложности до 300 тысяч человек. Неудивительно, что интересы карбонариев и каморристов нередко пересекались. К примеру, когда речь шла о контрабандном ввозе в Неаполь оружия для революционного подполья. Поэтому провалы идейных борцов за независимость порою влекли за собой аресты сотрудничавших с ними по коммерческим соображениям «деловых людей» из «Каморры». Однако двум этим категориям арестованных австрийцами неаполитанцев была уготована разная участь. Первых ждали долгие годы тюрем и каторги, тогда как тогдашнему Великому Совету «Каморры» удалось в 1822 году выторговать у властей прощение для арестованных собратьев-каморристов в обмен на данное австрийцам обещание впредь помогать им.

До освобождения Неаполя из-под власти Бурбонов в 1860 году именно «Каморра» играла в городе и его окрестностях роль своего рода «эскадрона смерти», действуя там, где формальные законы ограничивали тяжесть ударов австрийской полиции по местной оппозиции. Почти четыре десятилетия убийцы-«пичиетти» творили бессудные расправы над таившимися от властей карбонариями. Начальники их группировок вымогали деньги у зажиточных неаполитанцев, подозреваемых в симпатиях к революционерам, угрожая донести властям об их настроениях, если жертвы отказывались платить. Именно в ту эпоху «Каморра» представляла собой организацию, о которой через сто лет упомянул в своей обвинительной речи на процессе «троцкистско-бухаринского блока» в 1937 году тогдашний генеральный прокурор СССР А. Я. Вышинский, имевший еще дореволюционное университетское образование: «…Перед нами на скамье подсудимых — в буквальном смысле слова шайка бандитов, грабителей, подделывателей документов, диверсантов, шпиков, убийц! С этой шайкой может сравниться лишь каморра, объединявшая итальянских вельмож, босяков и уголовных бандитов…»[17].

Неудивительно, что уже в 1862 году, всего через два года после присоединения Неаполя и Королевства обеих Сицилий к объединенному Итальянскому королевству, новые городские власти Неаполя, среди которых хватало патриотов, пострадавших от «Каморры» при прежнем режиме, всерьез ополчились на нее. Тогда были арестованы и осуждены не одни ее киллеры, но и ряд главарей. С того времени «Каморра» уже не претендовала на особую политическую роль и на долю в прибылях крупного неаполитанского бизнеса, переключившись на контрабанду спиртного и табака, «покровительство» игорным притонам и борделям Неаполя, рэкет мелких торговцев, рыбаков, извозчиков.

Подробное представление о деятельности «Каморры» конца XIX века дают воспоминания посещавшего тогда Неаполь писателя из России М. А. Осоргина: «Каморра имеет своих сановников, свои уставы, свое ученичество, свои испытания, свои степени дворянства, Ее закон — право сильного, ее конечная цель — эксплуатация слабого сильным; собрания каморристов происходят на галерах, в игорных домах, в казармах, в дурных местах, их место действия — везде. Каморристы не имеют им одним свойственного костюма: они встречаются в лохмотьях среди улиц, их также видишь изящно одетыми на публичных гуляниях.

Это общество делится на два больших отделения: внутренние и иностранные дела. Путешественники, багажи, дилижансы, железные дороги, пароходы, отели и т. д. принадлежат ко второму отделению, первые разветвляются до бесконечности, смотря по сущности работы. К одному из этих разветвлений относится то высокое искусство воровать, которое не имеет себе подобного в свете, что очень хорошо знают иностранцы. Вор, прослушавший курс в Неаполе, может быть всюду принят; он может, способом только ему свойственным, сделать платок, часы, портмоне и т. д. Это не вор, это почти артист, любящий искусство для искусства.

Другому разветвлению предоставлены азартные игры. Члены его считаются артистами в подменивании игральных карт — они умеют отлично обыгрывать игрока или заплатить ему фальшивыми деньгами. Они встречаются большей частью в кафе-ресторанах, у биллиарда, хорошо одетые, причесанные, услужливые, с улыбкой на губах и всегда полными карманами.

Каморристы, занимающиеся воровством, поистине бесчисленны. Но как бы их ни было много, им все-таки нужна помощь этой толпы хромых, кривых, прокаженных, слепых, более или менее действительных, нищенствующих днем и спящих ночью на открытом воздухе по улицам Неаполя. Нищие попрошайки «лаццарони», которых ошибочно считают трудящимися для себя, в самом деле только помогают каморристам, от которых получают плату. Для всевозможных случайностей у них есть свой условный крик: когда они слышат мерный шаг патруля, они мяучат; если они вздыхают, значит, идут два обхода; если идет один человек, они кричат по-петушиному; они чихают, если прохожий — бедняк, и читают громко молитву «Аве Мария», если заметят того, кого ждут.

Контрабанда составляет еще одно из разветвлений каморры, даже из самых значительных, которые находятся в наилучших отношениях с таможенными чиновниками. Наконец, есть такие каморристы, которые спекулируют кредитными письмами. Другие укрывают краденое, делают фальшивые ключи, берут в месяц сто процентов, ловко овладевают контрактами, вмешиваются в продажи, тяжбы, в сделки под предлогом своих услуг, но, в сущности, чтобы всем воспользоваться.

Те из каморристов, которые ведают иностранными делами, пребывают большей частью на станциях железных дорог или в гавани. Они всегда безукоризненно одеты, предлагают свои услуги даром и с такой приветливой улыбкой, что мы поневоле их принимаем. В конце же всегда чего-нибудь не достает в туалете дам или из вещей мужчины»! 18].

Примечательное упоминание о неаполитанских нравах и обычаях конца XIX века содержит переписка великого русского композитора П. И. Чайковского с его верным другом и покровительницей баронессой Н. Ф. фон Мекк, датированная 1882 годом, когда Чайковский жил в Неаполе, а его меценатка фон Мекк в Риме. 5 марта 1882 года Петр Ильич писал Надежде Филаретовне: «Дорогой, милый друг! Со мной случилась одна из тех неприятностей, которые никакими средствами, никакой тактикой, основанной на опытности, предотвратить нельзя в такой стране, как Италия вообще и в Неаполе в особенности. После недельного пребывания на вилле Postiglione я спросил счет, и мне принесли нечто, изумившее и возмутившее меня до крайности. Я очень обстоятельно и подробно условился с хозяином насчет того, что нам нужно и сколько нужно за это платить. Представьте, что этого уговора, к сожалению, не написанного на бумаге, как будто и не бывало. Счет был вдвое больше той цены, на которую мы согласились. Разумеется, я заплатил, ибо совершенно бесполезно было доказывать мошеннику, что он поступил бесчестно, и спорить о десятках франков мне с ним не хотелось.

Но на другой же день, т. е. вчера, мы переехали в город, в Hotel Metropole. Мне очень жаль виллы Postiglione. Хотя она была на расстоянии часа ходьбы от центра города, и это представляло большое неудобство, но зато ничего лучшего нельзя было представить себе в отношении положения, тишины, простора! Тем не менее, я рад, что выбрался из этого вертепа разбойников, где, в довершение всех неприятностей, хозяин и его помощник наговорили мне дерзостей на прощанье. Еще никогда ничего подобного со мной не случалось, и я был бы страшно расстроен, если б не сказочная красота Неаполя, моря, Везувия…»[19].

Ответ баронессы гласил: «Как мне жаль, мой милый друг, что Вам пришлось лишиться пребывания в Postiglione. Но какие мошенники эти итальянцы: в Неаполе они все каморристы, так что нечего было посылать министра внутренних дел уничтожать каморру в Неаполе и мафию в Палермо; надо весь Неаполь и Палермо смести с лица земли…»[19].

Итальянские уголовные хроники отмечали массированные кампании против «Каморры», предпринятые властями в 1873, 1877, 1885, 191 1-м годах. Каждый раз под арест, а затем на скамью подсудимых попадали не одни рядовые члены, но и главари организации, которая, тем не менее, вновь и вновь восстанавливала свое влияние, подобно ящерице, отращивающей новый хвост взамен оторванного.

Благополучно пережив Первую мировую войну, «Каморра», как и другие преступные организации Италии, практически прекратила свою деятельность с середины 1920-х годов, когда у власти в стране упрочился фашистский режим дуче — Бенито Муссолини. «Полигоном» борьбы диктатора с организованной преступностью стала Сицилия, префектом-губернатором которой в октябре 1925 года Муссолини назначил своего эмиссара Чезаре Мори, получившего практически неограниченные полномочия.

Еще до отъезда на Сицилию Мори удалось выманить в Рим якобы для «личной аудиенции у дуче» и арестовать там одного из крестных отцов сицилийской мафии, и, по совместительству, мэра коммуны Пиана-де-Грей Чиччо Куччио Касция. Затем новый «хозяин Сицилии» отправился к месту своей службы в столицу острова Палермо в сопровождении команды лучших сотрудников действовавшего в МВД Италии с 1919 года «Отдела общих и тайных дел», а также агентов формально подотчетной МВД с 1926 года службы безопасности фашистской партии ОВРА (OVRA — Opera Vigilanza repressione antifascismo — «Институт надзора и подавления антифашистского движения»).

Взаимный контроль и недоверие двух силовых структур, попавших в подчинение к Мори, стали гарантией их невосприимчивости к угрозам и подкупу со стороны рядовых мафиози Сицилии. Для борьбы с ними Мори получил личное разрешение Муссолини на «применение внесудебных методов». На практике это означало, что агенты «антимафии» пытали задержанных электротоком, не давали спать, жестоко избивали их, а иногда расстреливали одного-двух боевиков мафии при задержании, дабы сразу сломать и заставить разговориться их товарищей. По одному подозрению в укрывательстве мафиози целые семьи сицилийцев отправлялись в концлагеря на Липарских островах.

Эти жестокие методы Чезаре Мори вынудили многих мафиози Сицилии впервые за тысячу лет существования их преступной организации нарушить пресловутую «Омерту» — «закон молчания», нарушение которого обычно каралось смертью от дробового заряда, пущенного в предателя из крупнокалиберного обреза сицилийских пастухов — «лупары». Людям Мори удалось арестовать двоих главарей мафии — дона Вито и дона Кало, отвечавших за связь «Почтенного сообщества», как именуют организацию сами мафиози, с «крышей» в ближнем окружении Муссолини в Риме.

Но именно этот успех Чезаре Мори обусловил его почетную отставку и отзыв с Сицилии в октябре 1929 года. «Команда Мори» распалась, чрезмерно разговорчивый со следствием престарелый дон Кало умер в карцере тюрьмы Палермо, а более стойкий дон Вито был отпущен на свободу «за недостатком улик» новым префектом. Остальные вожаки мафии, включая печально знаменитого дона Вито Дженовезе, бежали в США, где действовавший с 1919 по 1933 год «сухой закон» открывал им широкие возможности обогащения. То же самое происходило, хотя и не в столь крупных масштабах, с неаполитанской «Каморрой». Так что к началу Второй мировой войны в 1939 году итальянцы сами всерьез заявляли о «конце организованной преступности», которая, как показывает не только история Италии, всегда проигрывает в соперничестве с тоталитарным государством, принимающем на себя ее законы и обычаи.

Тем не менее, «Каморра», как и «Коза Ностра», возродилась на исторической родине уже к концу 1940-х годов, когда в Италию и особенно в ее портовые города хлынули инвестиции из Америки, а демократизация политической системы страны повлекла за собой заметное «смягчение» борьбы государства против преступности. Именно тогда в Неаполе сформировалась организация, получившая название «Новой Каморры» и сохраняющая до настоящего времени ряд характерных лишь для нее черт.

В отличие от той же «Козы Ностры» и «Ндра-гетты», «Каморра» уже давно не является единой структурой с вертикальной системой управления, а представляет собой совокупность 5–6 конкурирующих друг с другом кланов, состоящих из 120–130 групп, объединяющих 6500–8000 активных членов и соперничающих за влияние и прибыли по всей окружающей Неаполь области Кампания. Постоянные междоусобные войны внутри «Каморры» ведут к частым потерям не только в рядах ее боевиков, но и в командном составе, бреши в котором заполняются их ближайшими родственниками. Среди них (и это является исключительной особенностью «Каморры»!) важную и нередко руководящую роль играют женщины. Не случайно в списке «20 самых опасных уголовных преступников мира», составленном международной полицейской организацией «Интерпол» в конце 1990-х годов, значились сразу две неаполитанки — Розетта Кутоло и Кармела Джулиано.

Розетта Кутоло приходится родной сестрой Рафаэле Кутоло, приговоренному в 1989 году по совокупности своих грехов к семи срокам пожизненного заключения! Отправившись в тюрьму, он передал бразды правления «семьей», насчитывавшей тогда сотню боевиков, Розетте. Уже вскоре за свое хладнокровие и решительность она получила прозвище «Ледяные глаза». Именно ей приписывали организацию похищения члена итальянского парламента Киро Кирилья, которое наделало в свое время много шума. Но доказать причастность Розетты к этой акции так и не удалось. До сих пор Розетта живет на свободе в семейном замке из 140 комнат вместе с невесткой — второй супругой брата Иммаколатой Иаконой.

Рафаэле Куттоло женился на Иммаколате в 1983 году после того, как его жена и сын от первого брака пали жертвами покушений, организованных против самого Рафаэле. Летом 2000 года бессрочный узник Куттоло решился вновь обзавестись потомством. Но поскольку жесточайший режим содержания в тюрьме не позволяет ему иметь свиданий даже с супругой, он был вынужден прибегнуть к технологии искусственного оплодотворения, передав на волю для Иммаколаты специальный контейнер со спермой. Правда, для этого ка-морристу пришлось сначала получить персональное дозволение католического архиепископа Неаполя, что иллюстрирует характерные именно для «Каморры» традиционно трепетные взаимоотношения с католической церковью.

Сверстница Розетты Кутоло Кармена Джулиано унаследовала власть над своим семейным кланом от пожизненно засевшего в тюрьму мужа, Луиджи Джулиано, после того, как в декабре 2000 года в тюрьму попала предыдущая атаманша клана, сестра Луиджи 44-летняя Эрминия Джулиано, прозванная «Селестой». До конца 1990-х годов в их семье царили сугубо «патриархальные» порядки. Но после того как была последовательно арестована и осуждена вся мужская половина фамилии Джулиано, братья Джильельмо, Кармино по прозвищу «Лев» и «Малютка» Луиджи (он же «Король»), управление кланом перешло в нежные, но твердые женские руки. Именно под руководством Эрминии Джулиано ее семья выстояла в междоусобной войне с кланом Кутоло, стоившей обеим враждующим сторонам нескольких сотен бойцов, павших на разборках 1990-х годов.

Ордер на арест Эрминии Джулиано был выписан прокуратурой Неаполя в начале 2000 года, но почти год ей удавалось скрываться от правосудия. И все же ее подвела общая для всех итальянцев любовь к семье. В католическое Рождество накануне 2001 года отряд полицейского спецназа Неаполя учинил внезапный ночной рейд на квартиру дочери «Селесты». Обыскав все помещения, спецназовцы обнаружили небольшой тайник, примыкавший к кухне. Раздвижная дверь, через которую в него можно было проникнуть, была заставлена посудным шкафом. В этом тайнике и пряталась «Королева Клана», арест которой министр внутренних дел Италии Энцо Бьянко назвал «отличным рождественским подарком для жителей Неаполя».

Но «свято место» не долго оставалось пусто. Руководство преступным сообществом Джулиано, также именуемым «Братство чести», в начале 2001 года приняла, как уже говорилась выше, супруга Луиджи — Джулиано Кармела. В отличие от свояченницы Эрминии, Кармела Джулиано не таится от правосудия, проживая с детьми и внуками в особняке в центре Неаполя и изображая особу, посвятившую себя одним лишь хлопотам по дому. Однако полиция считает, что именно она стоит за многими преступлениями, совершаемыми в городе.

Косвенно это подтверждает и недавнее интервью, данное корреспонденту лондонской газеты «Санди телеграф» самой Кармелой. В разговоре с журналистом она заявила: «…Некогда мой муж занимался не совсем праведными делами, но теперь Луиджи стал совсем другим человеком, истовым католиком, готовым в любой момент держать ответ перед Богом». А раз ни Луиджи Джулиано, ни другие его родственники-зеки не имеют сейчас желания и, главное, возможности, грешить посредством руководства «семейным предприятием», которое, тем не менее, продолжает свою деятельность, то метод исключения делает наиболее вероятной подозреваемой в этих грехах именно Кармелу Джулиано.

Забавная деталь — «Король» Луиджи Джулиано является не только «добрым католиком», но и страстным футбольным болельщиком, в друзьях которого ходил сам Диего Марадона! А еще Джулиано выказал себя неплохим певцом-любителем. Незадолго до ареста он даже записал в студии песню, исполненную им дуэтом с одной из звезд итальянской «попсы» Джиджи д’Алессио. В 2001 году, уже после суда над «Королем», против 35-летнего певца Джиджи было заведено отдельное уголовное дело по его обвинению в связях с «Каморрой». Однако, поскольку д’Алессио пел дуэтом не с одним Джулиано, но и с нынешним (на момент написания этих строк) премьер-министром Италии Сильвио Берлускони, поп-кумир в итоге отделался легким испугом. Как и его старший и гораздо более известный коллега из США — знаменитый эстрадный певец Фрэнк Синатра, которого в 1960-х годах также подозревали в связях с итало-американскими гангстерами из «Коза Ностры», но так и не подвергли никаким наказаниям.

Нынешние подозрения полиции отравляют жизнь, но не грозят лишением свободы как «соломенной вдове» Кармеле Джулиано, так и Пунетте Мареска — вдове главаря еще одной неаполитанской «семьи» Паскалоне Нолла. Собственноручно расстреляв в упор в центре Неаполя убийцу своего мужа, Мареска продолжила дело усопшего супруга. Ее примеру следует и другая «черная вдова» Анна Манца, ныне проживающая под круглосуточной охраной людей «Каморры» на своей вилле под Неаполем, оцениваемой в полтора миллиона долларов. Гораздо меньше повезло неаполитанке Терезе Девиато. После внезапной смерти мужа Антонио она не только с успехом продолжила налаженный им рэкет, но сумела вместе с подручными, в числе которых было несколько ее сестер, взять 13 банков! Лишь при попытке ограбления четырнадцатого ее удалось схватить и засадить в тюрьму. После двух с лишним лет пребывания на нелегальном положении туда же (т. е. на нары) отправилась 50-летняя Мария Личчарди, арестованная в июне 2001 года в пригороде Неаполя Мелито. До того она успешно заменяла на посту «Caporegime» двух своих ранее осужденных братьев.

Кроме арестов, «крестные матери» «Каморры» не застрахованы и от пуль соперниц. Разразившаяся в феврале 1998 года «война» между «семьями» Контини и Мадзарелла всего за десять дней сократила эти группировки на десять человек. Среди них оказались три женщины и 14-летний подросток, сраженный во время перестрелки… у ворот неаполитанской тюрьмы «Поджореале», где содержатся члены обеих преступных «фамилий». Вспыхнувшее в мае 2002 года на шоссе под Неаполем ночное сражение между пассажирами автомобилей, принадлежавших «семьям» Кава и Грациано, унесло жизни трех женщин из этих враждебных кланов. Еще две пассажирки гангстерских лимузинов были ранены.

Однако все приведенные выше примеры отнюдь не значат, что «Каморра» феминизировалась до того, что мужчины окончательно уступили все командные высоты в организации слабому полу. До последнего времени на свободе и у власти в «Каморре» оставалось несколько лидеров, твердо, по-мужски правивших ею в 1980—90-х годах. Именно в минувшие двадцать лет были заложены основы новых направлений деятельности «Каморры», которой она продолжает заниматься и в наступившем XXI веке.

В этой связи не могу не удержаться от соблазна процитировать «Правду» — главную газету бывшего СССР. Ее номер от 1 марта 1982 года содержит любопытную заметку: «РИМ. 28. (Соб. корр. «Правды»). В это утро в Неаполе остались закрытыми двери продовольственных, мясных, булочных, других магазинов, кафе, баров в знак протеста против гнета «каморры» — так называется местная мафия. «Каморра» облагает практически всех торговцев «налогом на спокойствие». Речь идет о постоянном вымогательстве. Строптивые подвергаются немедленной расправе. Аппетиты «каморры» все время растут. Только за одну неделю зарегистрировано 54 случая вымогательств. А сколько еще человек не решилось заявить, опасаясь расправы».

На самом деле, упомянутый. случай из популярной тогда рубрики «Их нравы» отразил самую черную низовую работу «Каморры», осуществляемую ее новобранцами — «рикаттори» (мелкие вымогатели). Тогда как руководство организации уже тогда, в начале 1980-х годов всерьез стремилось поднять ее деятельность на новый уровень. Это относится, прежде всего, к арестованному и осужденному в 1992 году Альфиери Кармино. Именно ему приписывают попытку перестроить организацию по сицилийской мафиозной схеме, превратив ее в жестко структурированное и дисциплинированное сообщество.

По разным причинам Кармино не удалось реализовать эту мечту. Однако он сумел придать деятельности «Каморры» международный размах, наладив партнерство с той же сицилийской мафией по контрабанде сигарет, наркотиков и оружия. Примечательно, что покупателями последней, весьма специфичной категории товара вскоре стали не одни действующие в Европе преступные группировки, но и террористические организации. Во второй половине 1990-х годов их смычка приняла такой тесный характер, что вызвала беспокойство даже у ведущих западных спецслужб. Так, немецкая разведка БНД летом 1998 года предала огласке специальный доклад о продвижении «Каморры» на восток.

По оценкам немецких разведчиков, в отличие от обосновавшихся в Центральной и Восточной Европе (ЦВЕ) группировок организованной преступности из Албании и бывшего СССР, эмиссары «Каморры» проявляют меньше интереса к практикуемым в тех же Германии, Чехии и Польше вымогательствам, торговле наркотиками и оружием, игорному бизнесу и заказным убийствам, хотя не гнушаются и ими. Для неаполитанских каморристов регион ЦВЕ служит прежде всего зоной «отмывания» теневых доходов. Наибольшая часть средств «Каморры» перетекает в Польшу, где пока не отлажен контроль за финансовыми операциями, но строго соблюдается тайна вкладов. По данным информаторов БНД, «грязные» деньги «Каморры» вкладываются в недвижимость, рестораны и пиццерии в районе Варшавы, Познани, Вроцлава и на побережье Балтики.

Что касается способов извлечения нелегальных прибылей «Каморры», то на исторической родине в Неаполе она с присущей ей гибкостью все чаще внедряется в систему государственных заказов. Особенно строительных подрядов, получаемых ка-морристами благодаря их тесным связям с политическими структурами в Кампании и даже в Риме. Наиболее доходным из нелегальных международных бизнесов «Каморры» с 1990-х годов является бартерная деятельность на ее… прародине в Испании. От уже упомянутой в этом очерке организации испанских басков ЭТА каморристы получают крупные партии наркотиков, расплачиваясь за них излюбленным оружием террористов — гранатометами и взрывчаткой.

Участником этих «бартерных операций» был арестованный в Неаполе каморрист Рафаэлле Спи-нелла, согласившийся дать признательные показания в обмен на снисхождение суда к его собственным грехам. По словам Спинеллы, руководитель одного из кланов «Каморры», 70-летний Феличе Бонетти в начале 1999 года лично встречался с двумя руководителями «службы тылового обеспечения ЭТА» — матерыми баскскими террористами Хосе Мигелем Арриета Лопесом и Грасией Морсилло Торресом. В обмен на несколько десятков килограммов кокаина и героина Бонетти обещал снабжать «этаррас», как именуют себя активисты ЭТА, оружием, получаемым «Каморрой» из Пакистана через Чехию.

Признания Рафаэлле Спинелла подорвали созданную «этаррас» репутацию ЭТА как организации, которая сама не имеет ничего общего с наркотиками и даже воюет с их сбытчиками — «торговцами смертью» на территориях, населенных басками. Как оказалось, ряд совершенных «этаррас» громких убийств — к примеру, ликвидация связанного с наркодилерами бывшего футболиста Хосе Антонио Сантамарии в 1993 году — на деле являлись устранениями конкурентов по прибыльному бизнесу.

Показания Спинеллы вынудили испанских и итальянских правоохранителей форсировать совместные действия против тандема баскских террористов и каморристов Неаполя. В 2000 году «Caporegime» Феличе Бонетти был арестован в Мадриде и выдан Италии, где отбывает сейчас пожизненное заключение в тюрьме усиленного режима «Секондильяно». Его партнер Лопес, в свою очередь, был задержан в Мексике и передан испанцам, тогда как его напарница Грасия Торрес до сих пор числится в розыске, оставаясь на нелегальном положении с 1996 года.

Почти одновременно с Бонетти итальянское правосудие пресекло деятельность еще нескольких видных каморристов, подозреваемых в связях с ЭТА. В ноябре 2000 года в деревне Монтефорте Ирпино, расположенной к востоку от Неаполя, был арестован живший там в уединении на съемной вилле 46-летний «священник Чиро Канале», оказавшийся в действительности одним из активнейших членов «Каморры» Сальваторе Джулиано, племянником отбывающих пожизненное заключение трех братьев Джулиано, возглавлявших одноименный клан. Широкомасштабная операция против торговцев «живым товаром», проведенная полицейскими сразу четырех областей Италии — Лацио, Кампании, Ломбардии и Умбрии в апреле 2001 года, увенчалась арестом одного из кураторов этого бизнеса «Каморры» 27-летнего Луиджи Кук-каро.

Наконец, в мае 2001 года сотрудники подразделения по борьбе с организованной преступностью Неаполя арестовали 60-летнего босса «Каморры» Анжело Нуволетти, находившегося в розыске с 1995 года. До последнего времени именно Нуволетти отвечал за связи «Каморры» как с сицилианской «Коза Нострой», так и с околоправительственны-ми кругами в Риме. Считается, что именно он отдал в сентябре 1985 года приказ об убийстве журналиста газеты «Ил Матино» Джанкарло Сиани, проводившего независимое расследование связей тогдашнего итальянского правительства с мафией и застреленного в Неаполе возле своего дома.

Возможно, именно серия арестов лидеров «Каморры» вынудила их остающихся на свободе собратьев искать новых партнеров не только в Европе, но и за ее пределами. Так, уже в январе 2003 года итальянская полиция задержала в Неаполе группу из 28 нелегально въехавших в страну пакистанцев, подозреваемых в принадлежности к одной из исламистских террористических группировок. Во время обыска у них изъяли большое количество взрывчатки, а также географические карты юга Италии и документацию на арабском языке. Итальянские спецслужбы предполагают, что несостоявшиеся террористы планировали устроить несколько взрывов в городе Баньоли, где расположена штаб-квартира Южноевропейского командования НАТО. Примечательно, что пакистанцы были захвачены в старой части Неаполя, которую как раз и контролирует «Каморра». Весьма вероятно, что арабы смогли осесть там именно при содействии неаполитанских криминальных авторитетов, уже отладивших нелегальный канал ввоза оружия из Пакистана в Европу. А если так, то выходит, что «Каморра» — преемница «Гардуны», созданной для борьбы с «неверными арабами-мусульманами» — ради собственных прибылей становится сегодня их союзницей…