Театр. Том 1

Твой брат полн совершенств, я их признать готова,

Но про его любовь мне более — ни слова.

Сколь, Анжелика, твой безжалостен запрет!

У любящей сестры прав неужели нет

На исцеление страдающего брата?

В том сестринский мой долг, который чту я свято.

Дораста мучает сердечный злой недуг,

А я, ближайшая из всех твоих подруг,

Не смею умолять тебя, кто его губит?

Не бойся за него: со временем разлюбит.

Ах, если бы он мог! Но так прекрасна ты,

Что он весь целиком во власти красоты:

Прельстив его глаза, и сердце ты пленила.

О, в красоте твоей есть колдовская сила!

Я живо чувствую, что чувствует мой брат:

Язык твой гонит прочь, но манит вновь твой взгляд.

Когда мне докучать своей он станет страстью,

Я нежеланных встреч могу избегнуть, к счастью:

Есть много поводов — к примеру, хоть мигрень, —

Чтоб дома провести безвыходно весь день.

Однако же и мне при том грозит утрата:

Вдруг я сестры лишусь, избавившись от брата?

Мне радость высшая быть в обществе твоем,

Но что поделаешь, коль вы всегда вдвоем?

Все ж, если кончатся с тобой свиданья эти, —

Знай, ты подруга мне ближайшая на свете,

Встречаться станем вновь, как только твой Дораст

Другой избраннице любовь свою отдаст.

Ты чересчур строга. До странности! Напрасно.

Я верю, ты сама была б со мной согласна,

Но брату своему стараешься помочь —

И настояния рассудка гонишь прочь.

Рассудок виноват, что ты с ним так сурова?

Филида, ты пойми: ведь я люблю другого.

Из всех мужчин один мне нужен — Алидор.

Признанья остальных — лишь нестерпимый вздор;

Всех прочих не хочу ни слышать я, ни видеть:

Я этим бы могла свою любовь обидеть.

Нет, не могу делить я сердце пополам

И целиком его любимому отдам.

Что значит двух любить? Обманывать обоих!

Жизнь воздвигаешь ты на каменных устоях!

Допустим, Алидор и впрямь тобой любим,

Но для чего же быть безжалостной к другим?

Все чувства выпил он? Ни капли не оставил?

Для истинной любви иных не знаю правил.

Понять тебя, мой друг, признаюсь, мудрено.

Твою любовь я чту, упрямство мне смешно.

Что верность нам дает? Привычная картина:

В ком ждешь найти слугу — находишь господина.

Коль с ним, лишь с ним одним, душа твоя близка, —

Все встречи с прочими унынье и тоска;

Не можешь сделать ты ни шагу без опаски,

Должна ты поступать лишь по его указке:

Ревнует он — дрожать, он сердится — терпеть;

А чтоб его любовь удерживать и впредь, —

Должна, ловя слова, угадывая взгляды,

Ему придумывать все новые услады.

Его отсутствие — тебе как острый нож,

Умрет — отчаешься, изменит — ты умрешь.

А каковы, скажи, плоды такой методы?

При выборе мужей мы лишены свободы,

И к чувствам дочери обычно глух отец;

Плачевный у любви, как правило, конец.

Нет, Анжелика, я совсем другого склада:

Признания в любви всегда послушать рада,

Зато своей судьбой довольна я вполне:

Мне каждый нравится, никто не скучен мне,

Вокруг меня всегда мужчин ты видишь стаю —

Никто не предпочтен, надеждой всех ласкаю,

Все угождают мне, и все награды ждут.

Исчезнет кто-то — пусть, ведь остальные — тут.

Бестрепетно приму я чью-то смерть, измену:

Утешат, отомстят, мне тем набавив цену.

Коль выбор так велик, то вдруг один из них

Пленит родителей, и вот он — мой жених.

А если буду все ж просватана заочно,

Не стану горевать: жених, я знаю точно,

Уж с кем-то из моих знакомцев будет схож.

К венцу? Пожалуйста! Любой супруг хорош.

Любовь представила ты миру в свете новом.

Я знаю, что в карман не лезешь ты за словом,

Но, остроумие твое весьма ценя,

Скажу, что не смогла ты убедить меня.

Бедняжка! Ты еще не знаешь, что такое

То счастие, когда вдруг ощущают двое,

Что бьются их сердца биением одним,

Что их роднит любовь, чей жар неугасим.

Толпа поклонников! Не спорю, это лестно,

Но нищета их чувств тебе самой известна:

Не любит ни один, хоть влюблены тьмы тем.

Иметь желая все, останешься ни с чем.

Ах нет, ах нет, мой друг! Поверь, мы все устали

От ложной мудрости, от прописной морали.

Уж если Алидор фетиш твой, твой кумир,

Все ж от тебя зачем он заслонил весь мир?

Ты сердце отдала, так сохрани хоть зренье —

Взгляни, как мучится Дораст! Из сожаленья

Будь с ним поласковей, суровый взор смягчи,

Благим притворством боль страдальца облегчи.

Притворство — за любовь? Прекрасная отплата!

Не стану твоего обманывать я брата.

Нет, истинную страсть столь высоко я чту,

Что вровень ставлю с ней одну лишь прямоту.

Лишь прямоту? Но с ним ты просто неучтива:

Молчишь, скрываешься… Тогда как он на диво

Робеет пред тобой, любовь свою тая.

Постой! Куда же ты?..

Причина бегства — я.

Что спрашивать, сестра, когда здесь нет загадки?

Она, узрев меня, бежит прочь без оглядки.

Ее немой уход безмолвно говорит

О том, как тягостен, противен ей мой вид.

Ну вот, ты видишь сам итог моих стараний.

Вмешалась, чтоб ты был избавлен от страданий,

Расхваливала ей тебя со всех сторон,

Расписывала ей, как пылко ты влюблен,

С ее холодностью боролась беззаветно,

Просила, спорила, высмеивала, — тщетно!

Мне и твоей любви помочь не удалось,

И, сверх того, боюсь, — моя с ней дружба врозь.

Я вижу, что тебе смешны мои печали.

Когда бы и меня они так удручали,

Какой бы для тебя от этого был прок?

Уж ты и без того от скорби изнемог,

Столь презираемый своей любви предметом;

А если бы и я расплакалась при этом, —

Удвоила бы лишь твоих мучений груз.

У каждого свой нрав, у каждого свой вкус.

Когда бы не была веселого я нрава,

Как я смогла б тебе помочь? Подумай, право.

Готова действовать с тобою заодно,

Но вместе горевать, лить слезы — неумно.

Нет горестей таких (скажу скромней — их мало),

Которых бы моя веселость не сломала;

Не бойся, выведу тебя на верный путь.

Признайся, ты уже утешился чуть-чуть?

Не облегчила ль я твоей сердечной боли?

Мне горько, но с тобой смеюсь я против воли.

Тебе прощаю все, но помоги в беде!

Любыми средствами разведай — как и где…

Пойдем домой, Дораст. А, вот еще влюбленный:

Один поклонник мой, в мечтанья погруженный.

Нет, не снести мне этих мук!

Увы, раздавлен я сей горестью великой:

Я очарован Анжеликой,

Но Алидор — мой лучший друг!

Где силы мне найти, чтоб вырваться из круга:

Как верным быть любви, не предавая друга?

Долг дружбы и любви мне свят,

Боюсь и сам с собой я поделиться тайной:

Ведь может выдать вздох случайный,

Случайный может выдать взгляд.

И в сердце глубоко свою скрываю страсть я,

Терплю, ни от кого не требуя участья.

Чтоб горе обмануть свое

И утешение дать чувствам уязвленным,

Прикидываюсь я влюбленным

В подругу лучшую ее.

Но лишь затем я льну к Филиде нежным взглядом,

Что здесь она живет — с моей любимой рядом.

Ее узрел я — и с тех пор

Я раб ее очей, влачу любви оковы

И жду, всегда поймать готовый

Случайно оброненный взор.

К Филиде прихожу, чтоб видеть Анжелику,

Ей чувств моих принесть хоть малую толику.

О друг, моя ли в том вина?

Страсть безответная и так язвит жестоко;

Казнюсь вдвойне, что волей рока

У нас избранница одна.

Достоин, может быть, я самой строгой кары

За то, что и меня взманили те же чары.

Ты предпочтен. Уж близок срок,

Нерасторжимые соединят вас узы.

Не будет вам во мне обузы:

Я знаю, что всевластен рок.

Из сердца вырвать страсть, нет способа иного…

Итак, на площади ты Королевской снова?

Печален, одинок. Я знаю, в чем секрет:

Твоей возлюбленной, Филиды, дома нет.

Не удивлен и я: все налицо улики,

Что ты сюда спешил к прекрасной Анжелике.

Увы, Клеандр, ты прав, и в том моя беда.

Противлюсь, но опять влечет меня сюда.

Твой пыл не победил ее сердечной стужи?

Как раз наоборот. И это вдвое хуже.

Мое несчастье в том, что слишком я любим.

Чуть меньше — пыл бы мой мог превратиться в дым.

Была бы в ревности повинна иль в кокетстве,

И не пришел бы я на край пучины бедствий!

Так нет!.. Ее краса есть чудо; но вдвойне

За чудо я почту ее любовь ко мне.

Сколь это пагубно для моего покоя!

Поверишь ли, я с ней не знаю, что такое

Капризы женские, противоречье, спор!

Поверишь, все мои желанья до сих пор

Неукоснительно предвосхищались ею.

Своих соперников я искренне жалею,

Они в отчаянье: красавица — как лед.

А вот меня она горячностью убьет.

Утонченности чувств пример непостижимый:

Жалеть, что чересчур любим своей любимой?

А ты решил, что я похож на всех, мой друг?

Что тех же правил я держусь, как все вокруг?

Напрасно! Я рожден для чувств и взглядов новых.

Пусть прочие живут в супружеских оковах, —

Я вольным быть хочу, а не рабом страстей:

Как ни сильна любовь, я не поддамся ей.

О нет, взнуздать себя любви я не позволю,

Напротив — ей свою я продиктую волю.

Себе я господин. На то моя лишь власть —

Иль в сердце укрепить, иль вырвать с корнем страсть!..

Но с Анжеликою, признаюсь откровенно,

Сей путь заказан мне: она столь совершенна,

Что я все помыслы к ней устремил одной

И вовсе стал незряч для красоты иной.

И, как бы разумом я ни ценил свободу,

Стараюсь делать все возлюбленной в угоду.

Признаться совестно, что я настолько слаб:

Желаю властвовать, а сам всего лишь — раб.

Что может быть смешней, что может быть нелепей?

Нет, нет, любой ценой порву я эти цепи.

Решенье принято. Я поступаю так

Из опасения, что превратит наш брак

Любовь по склонности в любовь по принужденью.

Любя, мешаешь сам своих надежд свершенью?

Молчи! Сердечных ран моих не береди!

Боготворю ее! Но что ждет впереди?

Как хороша она! Но красота не вечна.

Да и любовь моя, быть может, быстротечна:

А вдруг наскучит то, что так влечет сейчас?

Ведь время не щадит ни наших чувств, ни нас.

С теченьем лет себя мы не узнаем сами;

Воззренья, склонности меняются с годами,

И не хочу скрывать: при том, что я не трус, —

Я как огня боюсь нерасторжимых уз…

Бесспорны доводы ума. Но Анжелика

Столь хороша, нежна, разумна, яснолика,

Что если крайних мер я нынче ж не возьму,

То не сумею впредь страсть подчинить уму.

Так вот, чтоб избежать душевной этой смуты,

Чтоб разорвать любви пленительные путы,

Намерен на себя я гнев ее навлечь:

Вспылит, порвет со мной — и все заботы с плеч.

Там надобно рубить, где узел неразрывен;

Я чересчур влюблен — пусть стану ей противен.

Пока она сама меня не оттолкнет,

Из этих сладостных не вырвусь я тенет.

Ты любишь ли?

Люблю. Но в столь жестоком средстве

Есть смысл: одной бедой спасусь от многих бедствий.

Ах, что-то скажешь ты, когда другой сорвет

Созревший для тебя, тобой взращенный плод?

Сперва обида, гнев, презрение, а там уж,

Чтоб только отомстить, бедняжка выйдет замуж.

Тут жало ревности тебе вонзится в грудь,

Весь изведешься, но — былого не вернуть.

Ты ошибаешься: сказав прости надежде,

Вернусь к спокойствию, в котором жил я прежде.

Я мучусь; но пойми — когда сожгу любовь,

Из пепла вырастет моя свобода вновь.

Ну, если так, тогда признаюсь откровенно,

Что в Анжелику я влюблен самозабвенно,

Но, как твой верный друг, до сей поры был нем.

Хожу в поклонниках Филиды лишь затем,

Что видеть я при том могу ее подругу.

И раз уж так сошлось, то, может быть, услугу

Теперь я окажу обоим вам зараз:

И облегчу тебе твой от нее отказ,

И ей дам выместить любовную досаду,

За что сам получу любимую в награду.

Коль создан ты и впрямь для брачного ярма,

Коль не страшит тебя бессрочная тюрьма,

Коль хочешь ты терпеть пожизненную пытку, —

Изволь, готов твою я поддержать попытку.

Да, пусть достанется любимая моя

Тебе, мой друг, тебе, мое второе «я».

Попробуем… Но ты — боюсь, не оскорбить бы —

Задумал, может быть, лишь избежать женитьбы

И за чужой спиной…

Опомнись, милый друг!

Иль в чистоте ее ты усомнился вдруг?

К тому ж я девушку люблю, по ней тоскую,

Однако на жену и не взгляну чужую.

Ты знаешь множество моих былых побед,

Но хоть один супруг был мной обижен? Нет.

Противен мне обман, — он скрыт или заметен, —

Равно держусь вдали от ревности и сплетен;

Не занимаюсь я нечестною игрой.

И если я — ну что таить греха? — порой,

Не чувствуя любви, вздыхал с влюбленным видом,

То, каюсь, не хотел дать повода к обидам:

Словами золотил я чувств простую медь,

Чтоб гордость девушки влюбленной не задеть.

Меня подозревать, прости, смешно и дико!

Верь, станет нынче же твоею Анжелика.

Обсудим, как в судьбе свершить нам перелом:

Чтоб я утратил, ты — обрел любовь. Пойдем!

Мы чувства усмирим и подчиним рассудку.

Пойдем! Сомненья же мои сочти за шутку.

Как мог твой господин так низко изменить?

Напрасно он хотел через меня вручить

Подобное письмо. Без долгих размышлений

Я изменил ему, чтоб дать урок измене.

Раз он вас предает без всякого стыда,

И я, предав его, принес письмо сюда.

Помыслить не могла об этом я доныне!

Мой Алидор… Он шлет признания Кларине?

Так он играл со мной, забыв и стыд и честь?

Он оправдания не сможет вам привесть.

Не думал, видно, он, игрой увлекшись этой,

Что вы отплатите — и тою же монетой.

Я только уж прошу меня не выдавать,

Не то мой господин начнет рвать и метать.

А будь я в стороне, ни в чем не виноватый, —

Вам пользу принесу как верный соглядатай.

О месте, Полимас, не бойся ты своем:

Я знаю, что сказать и умолчать о чем.

Скажите, например, что встретили Кларину

И…

Не учи. Вернись с отчетом к господину.

А может быть…

Ступай!

Но я…

Не прекословь!

Ужель и вправду он попрал мою любовь?

Так пылкость чувств его — и страсть и нежность — в прошлом?

Иль это с первых слов притворством было пошлым?

Иль все любовные признания — обман?

Иль вздохи, и мольбы и клятвы — лишь капкан

Для уловления молоденькой простушки?

И то, что свято мне, ему — пустяк, игрушки?

А вот и он!.. Идет с улыбкой, не спеша…

Могу ль я миг побыть с тобой, моя душа?

Но что я — миг! Ведь нам с тобою, друг сердечный,

Покажется и год минутой быстротечной.

Ты это говоришь без краски на лице?

Ни капли нет стыда в бессовестном лжеце!

Ты думал, что судьба тебе во всем послушна

И ослепит меня? Что я так простодушна?

Ты полагал, что скрыть измену удалось?

Узнай же: вижу я всего тебя насквозь.

Очистился мой дух в горниле горьких истин:

Сколь был ты дорог мне, столь нынче ненавистен.

Однако странный же оказан мне прием!

Могу ли я узнать, причина в чем?

Как — в чем?

Ты предал, изменил — бессовестно и низко!

Читай!.. Иль не тобой написана записка?

«Кларина! Я отныне ваш,

Себя вам отдаю на милость,

Страсть к Анжелике испарилась,

Как наважденье, как мираж.

Она — живое изваянье:

И взгляд лишен игры, и не манят уста;

Влюбленный, был я слеп, а ведь она пуста —

Ни прелести, ни обаянья.

Затем вам отдаю весь жар моей души,

Что так она скучна, а вы — так хороши».

Как видишь, твой обман стал явственным, предатель!

И только-то всего?

Что слышу? О создатель!

Обманом все мое потрясши существо,

Он издевается: «И только-то всего?»!

Ты разлюбил? Ну что ж, утешусь я в потере,

Но, клятвы позабыв, забудь по крайней мере

И самое меня. Опомнись, устыдись,

Над недостатками моими не глумись!

Я разонравилась, тебе мила другая,

Но восхваляй ее, меня не оскорбляя.

Так разобидеться от двух правдивых слов!

Святые небеса! Иль нет у вас громов

Для вероломного? Не грежу ли я, право?

Моя обида, боль — ему лишь смех, забава!

Да, вы поистине в неистовстве таком,

Что впору были бы вам молния и гром —

Могли бы действовать вы с громовержцем вместе.

Достойный вы нашли предмет для страшной мести!

Бумажка бедная, досталось крепко ей!

Так сердце бы твое порвать в клочки, злодей!

Увы, как женщины на комплименты падки!

Посмей лишь помянуть про ваши недостатки,

И тут же, сразу же ты — погубитель, тать,

Кого неплохо бы на части разорвать.

Коль вас от критики разобрала досада,

И это зеркало

разбить в куски вам надо:

Ведь я в своем письме щадить старался вас,

А здесь прочтете вы всю правду без прикрас.

Да, каждый мой изъян мне в зеркале заметен,

Однако зеркало не распускает сплетен.

Как ни безжалостно правдивое стекло,

Предательство свершить оно бы не могло;

Все недостатки мне являет без изъятья —

Как друг: чтоб их могла от недругов скрывать я.

Вы в гневе, ваша цель — больней меня кольнуть.

Не мните ль, что, себя бия усердно в грудь,

Я буду каяться, вымаливать прощенье?

Но если так, мне жаль: вы в полном заблужденье.

Прочь, дерзкий, с глаз моих!

Совет ваш в самый раз:

Я только и мечтал исчезнуть с ваших глаз.

Хоть страшен приговор, не буду я в убытке:

Изгнаньем вы меня избавите от пытки.

Под вашим знаменем я не хочу служить,

Но этот ваш приказ исполню, так и быть.

Мой унизительный приказ с таким ты рвеньем

Исполнить поспешил, что места нет сомненьям.

И наказанью ты столь откровенно рад,

Что я, казня тебя, казню себя стократ.

Смешны мои слова и жалок гнев мой ярый,

Раз ты наградой счел, что я считала карой.

Из-за себя терплю, лишь по своей вине!

Твое предательство предвидеть было б мне!

Как дорого плачу за это легковерье!..

Могла бы сохранить хоть гордость. А теперь я

По неразумию лишь помогла ему:

Что ж, узник, радуйся, — покинул ты тюрьму.

Горит моя душа! К несчастью, руки слабы.

А будь они сильней — как гнев мой, — о, тогда бы

Насмешкам всем его положен был конец!

Не восхвалял ли он слиянье двух сердец?

Но передал другой он сердце — то, которым

Уже владела я, — так, значит, стал он вором?

Должна бы, ревности неумолимой вняв,

Я мстить — от имени своих священных прав!..

Увы, кипенье чувств, слов, мыслей — все напрасно:

Над ним уж ни любовь, ни месть моя не властна.

О небо! Видишь ты, что мстить причины есть,

Так средство ниспошли свершить мне эту месть!

Куда мне кинуться? Кто мне за все заплатит?

Кто по моей вине покой и сон утратит?..

Каким отчаяньем полна душа моя!

Лишь я наказана, хотя безвинна я…

Но нет, на небеса ропщу несправедливо:

Иль не моя вина, что, страстного порыва

Не в силах превозмочь, я сердце отдала

Клятвопреступнику, лжецу, исчадью зла?

Молю вас, небеса, на просьбы снизойдите:

Забвенье дайте мне, иль жизнь его возьмите!

Пусть я обидчика забуду навсегда,

Иль смерть его мне даст спасенье от стыда!

Но что я, — смею ли свой гнев так разжигать я?

Он дорог мне еще, зачем же слать проклятья?

Нет, нет! В раскаянье прошу я у судьбы:

Пусть кровожадные не сбудутся мольбы!..

О, если бы скорей забыть ошибку эту!

Но если для меня не вдруг он канет в Лету, —

Пусть помнится не то, чем он пленять умел,

А только чернота его преступных дел!

Филида! Алидор решил со мной расстаться.

А почему бы нет? Чему тут удивляться?

Да ты с высот своих на грешный мир взгляни:

О постоянстве нет и речи в наши дни.

Все переменчиво… Но мы найдем лекарство.

Нет! Насмерть ранило меня его коварство.

Иль на поклоннике сошелся клином свет?

Любого из моих возьми, им счету нет:

Раздам по одному всем девушкам в Париже —

И то останутся две тыщи. Не грусти же!

Ни слова более, иль тут же я умру.

Молчи, — прошу тебя как друга, как сестру.

Сестру?.. А что ж, не прочь я стать твоей сестрою.

Все шутишь ты?

Ничуть. Я это вмиг устрою…

Ну полно, не горюй! С тобой стряслась беда;

Как брат ни дорог мне, злорадству я чужда.

Ты опечалена коварством Алидора,

Но головой тебе ручаюсь, я, что скоро —

Дня через два, ну три — к тебе вернется он

С повинной и тотчас окажется прощен.

Предатель, бросивший меня ради Кларины?

Да полно! Близ нее не держатся мужчины.

Разочаруется он вмиг; бьюсь об заклад,

Что через два-три дня воротится назад.

А ты — хотя сейчас клокочешь и пылаешь —

Вновь увидав его, немедленно растаешь.

Уронит он слезу, вздохнет, — и вот опять

Между влюбленными былая тишь да гладь.

Конечно, за тебя я радоваться буду…

Но как бы этот мир не обернулся к худу?

Ведь тот, кто обманул один хотя бы раз,

Обманет и второй. Что ждет отныне вас?

Часы идиллии, а вслед за ними — сцена,

Вновь примирение — и новая измена.

Простишь разок, другой, — его и понесло:

Ведь снисходительность лишь поощряет зло,

О нет, сестра моя, даю тебе я слово,

Что не прощу ему предательства такого.

Когда ж замечу я в душе хоть малый след

Постыдной слабости, то, чтобы сей обет

Не нарушать, пойду я на любую крайность.

Прощай! Произошла несчастная случайность, —

Ошибку сделала. Ее не повторю.

Уж лучше, чем к нему, в объятья к дикарю!

Скорей ковать, пока железо не остыло!

Дораст! Нам ворожит таинственная сила.

Пусть опечаленный твой прояснится взор.

Знай: Анжелике…

Что?

Противен Алидор.

Противен Алидор? Ты шутишь?.. Повтори-ка!

С избранником своим рассталась Анжелика.

Но почему? Но как?

Коль ты себе не враг,

То времени не трать на «почему» да «как»,

А марш к ее отцу! Поладишь ты с папашей, —

И пассия твоя сегодня ж будет нашей.

Совет хорош, сестра, но если мой приход

Окажется…

Ступай!.. Лисид сюда идет.

А ты подумай сам: соседство брата кстати ль

Тогда, когда со мной воркует воздыхатель?

Прогнали вы его?

А что нам проку в нем?

Иль не милей тебе побыть со мной вдвоем?

Свободней будешь ты в сердечных излияньях,

Поведать можешь мне о сладостных мечтаньях.

Раз мы теперь одни, чувств пылких не таи.

Не предвосхитила ль я чаянья твои?

Да, предвосхитили. Добры вы чрезвычайно.

Но столь же вы добры, — что для меня не тайна, —

К моим соперникам. Пять братьев рад терпеть,

Лишь снизить бы число поклонников на треть.

Вот что? А мне так сто поклонников, признаться,

Приятней одного-единственного братца.

Как странно: мало в чем мой совпадает вкус

С твоим, но без вреда для наших нежных уз!

Я телом и душой в державной вашей власти.

Нет у меня иных ни вкусов, ни пристрастий,

Как только угождать владычице моей.

Умно! Я думаю, мужчина тем умней,

Чем больше жертвует он той, кто им любима.

И я ценю…

Клеандр! Никак, прошли вы мимо?

Вы заняты. Не смел навязываться.

Да?

Какие глупости! Пожалуйте сюда.

Всегда окружена влюбленною толпою

(Ведь от поклонников нет у меня отбою),

Я уверяю вас: достанет сил моих,

Чтобы занять своей беседою двоих.

Вас много, я одна; уж будьте столь любезны,

Делитесь с прочими. Тут споры бесполезны.

Вы это можете мне говорить в лицо?

Убудет вас, коль я скажу ему словцо?

Пусть даже вашим бы я был польщен вниманьем, —

Что радости владеть всеобщим достояньем?

Всеобщим? Если вы себялюбивы столь,

Готова первую вам предоставить роль,

Никто вам предпочтен не будет. С вас довольно?

Боюсь, что прозвучат мои слова крамольно.

Довольно было бы, когда б как мотылек

Сам перепархивал с цветка я на цветок.

Но тот, кто целиком одной охвачен страстью,

Не сможет никогда довольствоваться частью.

Я предпочла бы вас, будь лучше вы других.

Однако же среди поклонников моих

Найдется тысяча таких, что вас не хуже,

Притом — покладистей. Вам потакать? К чему же?

Боюсь, что, чересчур взыскательно любя,

Вы любите, Клеандр, лишь самого себя.

Ты совершенно прав. Стези держись ты этой

И то же нашим всем соперникам советуй.

Должно быть, многие подхватят мой почин,

И скоро ты при ней останешься один.

Вот как! Задумал ты мне изменить? Скажи-ка,

Кто новый твой предмет?.. Молчишь!.. Кто? Анжелика?

Непозволительно пренебрегая мной,

Пятнаешь ты себя изменою двойной:

Любимой изменить — бывает, отчего же!

Однако ты притом и друга предал тоже.

Куда кощунственный ты устремляешь взор?

К той, чьими чувствами владеет Алидор?

Зачем я к ней иду, известно Алидору,

Не бойся за него. Лишь удивляться впору,

Сколь близко к сердцу ты, Филида, приняла

Настолько от тебя далекие дела.

Ну что ж, перед лицом грозящей мне потери

Я думаю, что нам с тобой по крайней мере

Недурно счеты свесть. Не окажусь в долгу.

Равна у нас игра: ответить я могу

На каждый твой упрек претензией давнишней.

Боюсь, у вас в игре я буду — третий лишний.

Пожалуйста, ступай. Свободен ты на час.

Ну, судя по тому, как началось у вас,

Могу располагать я сроком большим вдвое.

Хоть вчетверо! Меня задел он за живое.

Куда же ты? Постой!.. Не уходи! Не смей!

Иль я позволила уйти? Ах ты злодей!

Ответь, бессовестный, ответь сейчас же, гадкий:

Я разве от тебя бежала без оглядки,

Когда ты здесь дрожал и млел передо мной?

Я слушала. А ты, оборотясь спиной,

Не слушаешь.

С меня довольно празднословья.

Тебе навек бы рад отдать свою любовь я,

Когда бы лишь меня любила ты в ответ.

А я к тебе, мой друг, не так строга. О нет!

При мне свободен ты любить кого угодно,

Захочешь — разом всех, а то — поочередно.

Я знаю: облик мой от совершенств далек,

И можно не один мне предъявить упрек,

Но дружбы ты моей не отвергай сердечной, —

Тут, как ни в чем другом, я буду безупречной.

Зачем, упрямая, не отпускаешь ты?

Зачем, безжалостный, меня бросаешь ты?

Ну полно, отпусти рукав по крайней мере!

Знай: если вырвешься, войду я в те же двери,

И все, что ты хотел сказать наедине,

Ты будешь вынужден произнести при мне.

Уж если захочу — так насмерть я пристану,

И к общему прийти нам выгоднее плану.

Вчера художником доставлен мне портрет,

А, как бы ни было, в тебе глубокий след

Оставил образ мой; ты лучше всех на свете

Со мной знаком, судить ты можешь о портрете

Верней других. Пойдем! Так важен мне твой суд!

Портрет отличный,

Жаль тебе двух-трех минут?

Не упирайся же! Ведь этою ценою

Ты купишь у меня права порвать со мною.

Чтоб выкупить свою свободу, я готов

Не только что к тебе, — сойти во львиный ров.

Портрет твой отразил оригинал отлично:

Как ты, улыбки шлет и столь же безразлично.

Однако ж он, портрет, не склонен к болтовне

И не пытается навязываться мне.

Забыв любовь, яви хотя бы справедливость:

Ведь гостя мне велит сопровождать учтивость.

Учтивость я ценю, но чуть ее умерь.

Надеюсь, что меня отпустишь ты теперь?

Поздравь меня, сестра, своей достиг я цели.

Как упоительно минуты пролетели!

И с Анжеликой мы…

Что? С Анжеликой?..

Да.

Мы с нею поняли друг друга без труда:

Я дам здесь нынче бал, и брачным договором

Его мы завершим. Ты, встретясь с Алидором,

Утешь его — уж пусть удар переживет.

Прощай! Ведь у меня сегодня тьма хлопот.

Не мни, что на твою досадую измену:

Полсотни явятся тотчас тебе на смену.

Свободен ты уйти или остаться тут,

Где, право же, тебя не держат и не ждут.

А эти полчаса жеманства и кокетства —

То было хорошо обдуманное средство:

Мой брат смог без помех сей важный сделать шаг.

При тонкости твоей — и так попасть впросак!

Благие небеса!.. С досады чуть не плачу.

Кто мог предугадать такую незадачу?

Мы планы строили, мы тратили труды —

Чтобы другой собрал созревшие плоды?

Заветный приз, что мне уступлен Алидором. —

Он среди бела дня похищен дерзким вором!

Весь труд наш попусту!.. Но эти!.. Мастера!

Брат занят грабежом в то время, как сестра

Старается отвлечь внимание от братца!

Хитрят, плутуют, лгут, терзают — и глумятся.

Он горд, что в полчаса обстряпал все дела,

Она — что мне глаза так ловко отвела.

Поддеть меня, сразить им удалось обоим,

В отместку ж не могу я сделать ничего им.

Ограблен, высмеян!.. Ах, к Анжелике страсть

Заставила, Клеандр, тебя так низко пасть!..

Но почему, скажи, торопишься ты сдаться?

Иль в чувстве ты своем стесняешься признаться?

Зачем ты наглецу без боя уступил?

Недостает любви? Решительности? Сил?

Меж тем есть у тебя надежная опора:

Прикрыться можешь ты правами Алидора.

Не хочешь говорить о собственной любви, —

Его защитником себя ты объяви.

Твой друг — как нынче же всем станет очевидно —

Отставлен, оскорблен, а ты стерпел. Не стыдно?

Да уж не струсил ли? Здесь нравы таковы,

Что станешь сразу же мишенью для молвы.

Нет, воры! Не пройдет вам злодеянье даром!

Я средство отыщу спасти одним ударом

Любовь и честь — равно я ими дорожу —

И, друга поддержав, соперника сражу.

Сначала должен я, злодеям этим в пику,

Отвоевать у них для друга Анжелику,

А он ее из рук мне в руки передаст.

Ну как?

Ах, друг, меня опередил Дораст!

Воспользовался он досадой Анжелики…

И что ж?

Она в сетях мошеннической клики:

Филида и Дораст…

Чего же он достиг?

Он завтра женится. Готовится в сей миг

Он к балу, что дает сегодня у невесты.

Я протестую! Я…

Бессмысленны протесты.

Но ты уверен?

Я? Он рассказал мне сам.

Благодаренье бы вознес я к небесам,

Будь меньше хоть чуть-чуть мил сердцу моему ты:

Коль узы свяжут их, с меня спадут все путы.

Ее прекрасный лик повелевает мной,

Пока не сделалась она чужой женой;

Я горд, и наш разрыв мне жизни не разрушит,

Их факел свадебный вмиг страсть мою потушит.

Я был готов пойти на Геркулесов труд,

Чтоб только избежать любовных этих пут!

О, радость горькая свергать свой идол в храме —

Боготворить в душе и оскорблять словами!..

Я ветреностью скрыть решился показной

Боязнь, что навсегда стал верен ей одной.

Я в муках победил, смирил рассудком страсть я,

Я мнил такой ценой добыть для друга счастье,

Но пользу для себя сумел извлечь другой.

Горюет мой Клеандр, — как мне вкушать покой?

Да это для меня позором было б вечным,

Когда б мой дар тебе был отнят первым встречным.

Нет, слово я сдержу наперекор судьбе,

И Анжелика все ж достанется тебе.

О нет, мой Алидор, я жертв таких не стою.

Отдайся своему душевному покою.

Оставь меня, я сам… Любимую свою

Я силой отберу иль смерть найду в бою.

Коль вовсе не лишен соперник мой отваги,

В борьбе за этот приз скрестим мы нынче шпаги.

Мой простодушный друг, улыбку мне прости;

Так можно лишь отнять, но не приобрести.

Примеров не было в истории доселе,

Чтоб счастье родилось как следствие дуэли.^{17}

Свой безрассудный план, мой пылкий друг, забудь:

Я изберу иной, не столь опасный путь.

Ступай! Я встречусь с ней. Поверь в мое искусство:

На время воскресив угаснувшее чувство,

Ее переманю я вновь.

Но, Алидор…

Ступай, я говорю! Твои сомненья — вздор.

Ты портишь мне игру. Конец венчает дело.

Бесценный друг! Тебе я вверился всецело.

Прощай! Я буду жить в плену одной мечты:

Столь щедро отдарить, сколь щедро даришь ты.

О дружба! Сколь твои обычаи суровы!

Уже свободным стать — и вновь надеть оковы!

Вновь с нею свидеться, вновь оживить любовь,

Дабы ее предать во имя дружбы вновь…

Иль не впаду с самим собой в противоречье,

Подняв опять тот груз, который сбросил с плеч я?

Такой бы я судьбы не пожелал врагу;

Все ж, как ни трудно мне, а другу — помогу.

Увы, решенье роковое!

С досады я сама гублю судьбу свою!

Я об утрате слезы лью,

Приобретенье же еще мне горше вдвое,

И как бы Алидор ни оскорбил меня,

Сильней я мучаюсь теперь, его казня.

Отмстить желая за измену,

На горестный союз согласье я дала!

Открылась мне пучина зла,

И чувствам узнаю я истинную цену.

Увы! Вся жизнь моя распалась ныне в прах:

В минувшем только стыд, в грядущем только страх.

Зачем, бессовестный, сюда пришел ты снова?

Чтоб тем удвоить боль от оскробленья злого?

Потешиться пришел ты над потоком слез

И над осколками тобой разбитых грез?

Ты любопытствуешь, кровоточит ли рана,

Которую нанес ты лезвием обмана?

С холодной дерзостью в глаза мне объявив,

Что страстный пыл твой — ложь, что верность твоя — миф,

Не мнишь ли ты теперь, что, преклонив колени,

Заставишь позабыть о варварской измене?

Не верю я в твое раскаянье, о нет!

Иди! Ступай туда, где новый твой предмет

Оценит тонкость чувств, и верность, и горенье.

Не мучь меня, — твой вид мне оскорбляет зренье.

Ты думаешь, с тех пор как ты мне изменил,

Лишилась я совсем достоинства и сил?

Ты поиграл в любовь, — жестокая причуда!

Ты здесь скучал — так что ж ты не спешишь отсюда?

Не унижай меня, не мучай, не порочь;

Постыла я тебе, — ступай скорее прочь.

Но ты молчишь? Как тих и как пристыжен с виду!

Иль хочешь искупить молчанием обиду?

Твое предательство, — ужель не видишь ты, —

Еще мне явственней от этой немоты!

Ту, сердце чье разбил жестокими словами,

Мнишь тронуть вздохами, безмолвными слезами?

Ты мнишь: мою любовь утратил не совсем?.

Так оправдайся же!.. Скажи мне!.. Но ты нем!

Красноречив твой взгляд, однако подтвержденья

Я вправе ожидать от уст: проси прощенья.

О чародейный взгляд! Вновь сердцем овладев,

Он повелительно мой укрощает гнев.

Смиряет бурю чувств властительное чудо…

Боюсь, не устою, коль не уйду отсюда.

Как! Мне вернуть любовь — и от меня бежать?

Уже простив мой грех, наказывать опять?

Я знаю: страшное свершил я преступленье,

Надеяться, увы, не смею на прощенье.

Но если миг один еще мне будет дан,

Я объясню вам, сколь обманчив мой обман.

Поверьте, не был я изменником лукавым.

Мной сочиненное письмо вручил слуга вам,

Как я ему велел. Имел я цель одну:

Замыслил испытать чувств ваших глубину.

У вас в руках свое увидев сочиненье,

Я разве покраснел? Я выказал смущенье?

Ужель не стало вам понятно с первых слов,

Что к объясненью я заране был готов?

Не верите? Прошу задать вопрос Кларине.

Она вам подтвердит, что не было в помине

Меж нами нежных чувств. Я разве пел в письме

Ей гимны? Я имел другое на уме:

Старался я в сироп налить побольше яду,

Не в ней разжечь любовь, но в вас разжечь досаду.

Зачем ты это все рассказываешь мне?

Чтоб горевала я о прошлых днях вдвойне?

Будь ветреником ты, забыла б я, быть может;

Твоя же верность мне мои страданья множит.

О верности своей напрасно не тверди:

Ты верен, я люблю, но все уж позади.

Вас завоевывать я не намерен снова,

Я знаю, что в мужья избрали вы другого.

Ну что же, я умру, отдав ему права

На сердце, где дотоль любовь ко мне жива,

Пока я жив. Разрыв сих связей есть убийство;

Союз наш, вопреки всем доводам витийства,

Нерасторжим. Но я, чтоб искупить вину,

Окончу жизнь — и тем свободу вам верну.

Ах, я в отчаянье! Я мучусь нестерпимо!

Ошибка сделана, она неисправима.

Исправить может все отважный человек.

День завтрашний, увы, нас разведет навек!

Как помешать могу я этому несчастью?

Преград нет для сердец, воспламененных страстью!

Коль не совсем в тебе огонь любви погас,

Ты нынче вечером спасешь обоих нас:

Беги со мной! Беги из дома до начала

Сулящего беду предсвадебного бала.

Решай! Велишь — умру, велишь — останусь жив.

Живи!.. Но как молва мой объяснит порыв?

Увы! Вот женских чувств коварная зыбучесть:

На карте жизнь моя, на карте ваша участь,

Но беспокоит вас лишь приговор молвы!

Вы вправе сделать так, как вздумаете вы.

И если предпочли вы стать на путь смиренья,

Не осуждаю вас, но отступаю в тень я.

Да, смерть!.. Я жил, пока любили вы меня,

Существовать без вас я не хочу и дня.

Нет, погоди! Постой!.. Ты видишь: я решилась.

Ты победил меня, сдаюсь тебе на милость.

Вели, приказывай! На все, на все пойду,

Чтоб только отвратить грозящую беду.

Мне толки не страшны, горжусь моей любовью;

Но чтобы честь мою не подвергать злословью,

Чтоб не был суд родных и близких слишком строг,

Составь записку им, хотя бы из двух строк:

С кем, почему бегу я под покровом мрака.

Прибавь, что свяжут нас святые узы брака.

Будь с ними искренен, утешь мою родню, —

И доброе свое я имя сохраню.

Родители поймут из этого посланья,

Что в постоянстве чувств исток непослушанья.

Ах, сколь обрадован я милостью небес!

От этих ваших слов я сызнова воскрес.

Мне вверьтесь: к счастию вам укажу дорогу.

Испытываю я не меньшую тревогу

За вашу честь, чем вы. Сил не щадить для той,

Кто всем мне жертвует, — не долг ли мой святой?

Я возместить могу вам сразу, между прочим…

А может быть, платеж по векселю отсрочим?

Боюсь, что нас вдвоем застанут. Уходи!

Страх!.. Сердце вырваться готово из груди…

Поверь, до сей поры я не была трусихой,

Но жизнь моя была размеренной и тихой,

А тут… Тсс!.. Уходи!

Исполню ваш приказ.

Но ждите, — возвращусь сюда в полночный час.

На что решилась ты, бедняжка?

На что безумная тебя толкает страсть?

Любви необорима власть,

И подданных своих она тиранит тяжко.

Кому доверилась ты, жизнь и честь губя?

Тому, кто час назад успел предать тебя!

Нет, мне он верен, прочь сомненье!

Я вздохам и слезам не верить не могу.

Но, пусть самой себе я лгу,

Сколь сладко пребывать мне в этом заблужденье!

Я верность сохраню, пусть даже он предаст.

Что б ни было со мной — все лучше, чем Дораст.

Клеандр! Она твоя, ее сумел завлечь я.

Вот торжество ума, победа красноречья!

Коль это совершил для друга, то спрошу:

Для самого себя чего я не свершу?

Как! Вышел Алидор из дома Анжелики?

Он явно рад. Чему? Иль прежнему владыке

Сердечко робкое она вручила вновь?

Увы, что делает проказница любовь!

Двукратно изменить за полчаса всего лишь!

Вот ветреность! И ты, Филида, им позволишь,

Двум этим шутникам, Дораста обмануть?

Еще что!.. Но сперва должна ты вникнуть в суть

Интриги… Вечером возьмусь за Алидора

И если не смогу понять из разговора,

Что на уме у них, то, не спуская глаз,

За ними прослежу — не спрячутся от нас.

Лисид? Вот как? Зачем вернулся ты до срока?

Немного ранее. Но я скучал жестоко.

Гляжу: поклонников и брата нет вблизи,

И я решил свернуть с наскучившей стези.

Сейчас не до тебя.

Вот речи! До чего же

На прежнюю мою Филиду непохоже.

Тут столько на меня забот свалилось вдруг,

Твои признания мне слушать недосуг.

Когда и где без слов вздыхатели вздыхали?

Терпи до вечера, все скажешь мне на бале.

На бале? На каком?

У Анжелики.

Да?

Спасибо за совет. До вечера тогда.

Ты притаись вон там и моего жди знака.

Ночь приближается, и под покровом мрака

Я дело довершу: Клеандру я отдам

Любимую — и вновь свободным стану сам.

Лишь час — и волен я опять, как в дни былые.

Стряхну с себя ярмо любовной тирании!

Я другу помогу осуществить мечту

И в счастии чужом сам счастье обрету.

Свою любимую Клеандру отдавая,

За друга хлопоча, освобожу себя я.

Коварство, — скажут мне, — предательство!.. Но как

Я спасся б от тюрьмы, названье коей «брак»?

Клеймо изменника, возлюбленной утрата —

За волю вольную недорогая плата.

Поступок мой нельзя поставить мне в вину:

Иль не был целый год я у нее в плену?

И судьи пусть ко мне не будут столь суровы:

Как не понять, что раб хотел разбить оковы,

Как не понять, что зверь хотел сломать капкан?

Посовестись бы я пуститься на обман,

Любовь подрезала б моей свободе крылья,

И сам бы я тогда стал жертвою насилья.

Насилья?.. Ах! Увы! Признаюсь сам себе:

Не поддавался ль я в той сладостной борьбе?

Не сам ли ждал я встреч с возлюбленной всечасно,

Забыв про истину: игра с огнем опасна?

Сознание, что я в любовной западне, —

О, сколь недешево оно досталось мне!..

Ах, если б точно знать — что хорошо, что худо!

Мной движет здравый смысл, иль некая причуда?

Неясная во мне рождается боязнь:

Вдруг выход из тюрьмы есть шествие на казнь?

Унынью, Алидор, ты не поддашься ль злому,

Когда твоя любовь достанется другому?

Пока не поздно, сеть интриги разорви,

Отдайся вольному течению любви!

Не тщись гасить в душе огонь неугасимый!..

Но другу изменить?.. Но изменить любимой?..

В ней вызвать ненависть? Иль оскорбить его?

Кого-то вынужден предать я… Но кого?..

Как! Я колеблюсь вновь, я взвешиваю снова,

Когда все решено, обдумано, готово!

Нет, нет! Мой план хорош, и мысль моя верна.

Пусть даже девушка собою недурна,

Все ж это не резон, чтоб, красоте в угоду,

Я на заклание привел свою свободу.

Клеандр! Твоя любовь осилит, не робей:

Свободолюбие мое поможет ей.

Мой дух столь истомлен неволею постылой,

Что сможет он изгнать из сердца образ милый.

Великодушие — моих поступков суть,

Себя в сомненьях лишь я мог бы упрекнуть.

Амур! Не тщись попасть в меня стрелою страсти.

Прочь, дерзкий! Над собой я не утрачу власти.

Не скажут никогда, что этот сорванец

Меня, как всех других, осилил наконец.

И если в будущем я сочетаюсь браком,

То не как раб любви. Нет, это будет знаком,

Что сей подсказан шаг мне волей и умом,

Все обольщенья чувств здесь будут ни при чем.

Страсть…

Алидор!

Кто здесь?

Клеандр.

Зачем без зова?

Мне надоело ждать.

Я повторяю снова:

Твоя забота — ждать. Все сделаю я сам.

Понадобишься ты — я тотчас знак подам.

Но до полуночи осталось уж немного.

Любви, — сам ведаешь, — так свойственны тревога

И нетерпение…

Друг! Потерпи чуть-чуть:

Ведь счастье от тебя не может ускользнуть.

Я Анжелику жду. Она должна спуститься,

И обязательство твое — на ней жениться —

Я сразу ей вручу. Понять средь темноты

Нельзя, что подписал его не я, а ты.

А дальше действуй сам, участвовать не стану

В побеге — сыпать соль на собственную рану.

Помочь — помог, а там останусь в стороне:

Былая страсть еще чуть теплится во мне.

Ах, друг, я у тебя в таком долгу! Спасибо!

Укройся там и жди. Да будь немым, как рыба.

Постой, еще одно: и голоса, и рост

Различные у нас. А вдруг мерцанье звезд

Откроет истину прекрасной Анжелике?

Ее родители услышать могут крики…

Не бойся, сразу же рукой зажму ей рот.

Ступай! Как будто бы… Да, да, она идет.

Не медли!

Как темно! Хотя бы проблеск света!

Должно быть, Алидор поблизости тут где-то.

Я здесь. Условился с моими я людьми:

Чтоб не шуметь, они поодаль ждут… Возьми!

Мне незачем читать. Достаточно мне слова.

Но, чтоб родители не думали худого,

Бумагу в комнате оставлю я своей,

А ты пока сзывай на площадь слуг. Скорей!

Бегу!..

Таким путем спас честь ее теперь я,

Однако ж обманул притом ее доверье,

Но раз мой лучший друг в мужья ей будет дан,

Здесь не предательство, а лишь полуобман.

Где Анжелика? А?.. Мой братец в упоенье.

Вдруг вижу — нет ее. Мелькнуло подозренье.

Я бросилась за ней, но некий вертопрах

Мне комплиментами стал докучать в дверях,

Я выслушала их лишь малую толику,

Но упустила все ж при этом Анжелику.

Ее погибель ждет. Ах, Алидор!.. Злодей!

Как прежде властвовал, он властвует над ней.

Уже он обманул, но ей, как видно, мало!

Увы, сомненья нет, несчастная пропала!

Я сразу поняла, куда она спешит.

Подумать лишь, какой у брата будет вид!

Ужасно, что во всем сама я виновата:

Когда б я вовремя предупредила брата…

Свершилось, увезли… Но сердце, — почему

Оно упреки шлет коварству моему?

Зачем колотится в бунтарстве эфемерном

И средь моих измен остаться хочет верным?

Я чувствую, как, мне наперекор, оно

Любовью страстною вновь воспламенено;

Гнушаясь тем, что я вменил себе в заслугу,

Добычу требует, мной отданную другу.

О горе! Я, подпав под власть жестоких сил,

Любимой за любовь изменой заплатил?

Злодей! Когда, любя, я так ее обидел,

То что я сделал бы, когда б возненавидел?..

А ты подумал ли, жестокий Алидор,

Что ей даешь в удел отчаянье, позор?

Представь потоки слез, вообрази стенанья, —

Ужель не трогают тебя ее страданья?

Клеандр недалеко. Спеши за ним вдогон!

Пусть явит в свой черед великодушье он…

Что? Я сошел с ума? Нет, надо быть мужчиной.

Себя разжалобил я жалостной картиной.

Иль, храбрый днем, во тьме стал трусом Алидор?

Внять состраданию, не вняв любви? Вот вздор!

Старался я, и что ж — пойдут усилья прахом?

Мне — впасть в раскаянье? Поддаться глупым страхам?

Разочарован я, увы, в себе самом:

Я, Алидор, забыл, как страсть смирять умом?

Червь сострадания, зачем мне сердце гложешь?

Решимость горькую ты одолеть не сможешь

И доводов ума тебе не превозмочь,

Ничтожный выродок злых угрызений. Прочь!

Коль чары красоты меня не обольстили,

Какой быть может прок от всех твоих усилий?

И если вырвал вздох ты из моей груди,

О слабости моей превратно не суди:

Я знаю хорошо, какой ищу я доли,

Ничьей не подчинюсь, но собственной лишь воле.

Лукавая любовь, благой мой шаг черня,

Все переубедить старается меня,

Но тщетно. И случись мне все начать сначала…

Заждался ты? Прости! Я очень запоздала?

Почудились шаги на лестнице и свет;

Так страшно стало мне: вдруг нападут на след!

И притаилась я. Но все затихло снова,

И вот… Меня никто не видел. Все готово?

Прошу тебя, скорей! Нам дорог каждый миг.

Боюсь, чтоб кто-нибудь из слуг нас не застиг.

Что ж, Анжелике ты не хочешь дать ответа?

Как, вы? Но только что вас увезла карета…

Я не могу понять, кто вырвал вас из рук

Здесь пять минут назад вас подхвативших слуг?..

Решились вы бежать — и сразу на попятный?

Но как вам удалось?.. Вот случай непонятный!

Давно ль вы предали меня, и вот опять —

Со мной комедию решили разыграть?

С чего ты взял? Зачем упорствуешь в причуде?

Ты думал, что меня схватили твои люди?

Насколько разглядеть я мог во тьме ночной,

Вас увезли.

Что, что? Ты шутишь надо мной?..

Иль слуги — что за мысль! — похитили другую?

Но как же так? Ты слуг пустил наудалую,

Лакеям поручил осуществить побег,

А сам остался здесь? О низкий человек,

Не только без любви — без мало-мальских правил!

Ты, заманив меня, на произвол оставил?

Еще бы, чересчур ничтожен твой трофей!

Когда бы знали вы хоть несколько полней

Мои намеренья, тогда вам стало б ясно,

Что в нелюбви меня вините вы напрасно.

Вот как? Иль важную преподнесешь мне весть:

Мол, ты решил на бал явиться, чтоб отвесть

Сопернику глаза… О жалкое фиглярство!

А вам врученное письмо — и в нем коварство?

Но почему же ты отправил слуг одних?

Мой план таков был: чуть спохватится жених,

Умчаться в сторону, погоню сбить со следу

И обеспечить тем нам полную победу.

Но слуги спутали — сбил с толку этот мрак.

Такой беды не мог предвидеть я никак.

Подумать лишь, — во всем мне нынче невезенье!

Я должен спешное отдать распоряженье.

Позвольте…

Ты меня бросаешь? На кого?

Увы, не стоил ты доверья моего!

Уж не пылаешь ты ко мне былою страстью

И отдаешь меня на произвол злосчастью!

С немилым женихом (о горе мне, о стыд!)

На следующий день мне свадьба предстоит…

Но нет, не трогают тебя страданья эти,

И за ошибку слуг должна быть я в ответе.

Осуществить наш план сейчас нельзя никак,

Но вовсе нет причин отчаиваться так.

Придется с мужеством принять несчастье это:

Я здесь один, без слуг, уехала карета;

Идти в глухую ночь по городу пешком, —

И мыслить не могу о риске я таком:

Дораст легко нагнать нас мог бы. А к тому же

Могла бы предстоять нам встреча и похуже.

И выход лишь один: отсрочить наш побег.

Труслив и холоден… Бесчестный человек!

Чем можно объяснить такое поведенье?

Лишь трусостью! И нет иного объясненья.

Любовник пламенный вдруг оробел и сник.

О да, боюсь за вас: риск чересчур велик.

Я должен замысел проверить и упрочить.

Иль злополучный брак нельзя на день отсрочить?

Хватились, верно, вас; встревожена родня.

Достаточный предлог: на день иль на два дня

Отложат торжество. А завтра ночью снова…

…ты испугаешься или нарушишь слово.

Когда ты предложил побег, тогда — ответь! —

Тебе твердила я, что надо потерпеть?

Так вот твоя любовь, твой пыл, твой нрав кипучий:

«Посмотрим», «подождем», «вдруг подвернется случай»?..

Мой долг был остеречь, что план наш уязвим.

Но коль решились вы, то я готов — бежим!..

И если страха вы не чувствуете сами…

Чу! Отворяют дверь… Никак, Дораст? С друзьями.

Ого, как мы спешим! Зачем такая прыть?

Предупредили бы, — я рад вас проводить:

Столь рано вышли вы из-под родного крова,

Дабы увериться, что все уже готово,

Все предусмотрено для нашей свадьбы. Да?

Ушли вы затемно, ну а назад когда?

Нам некогда, мы в путь пустились ранней ранью…

Обманщица! Вот как верна ты обещанью?

Ну что ж, обманщица. А ты вообразил,

Что без причины, вдруг, стал дорог мне и мил?

Ты знал, что не любовь мной движет, но досада.

Разрыву же с тобой — к чему скрывать? — я рада.

Увидев, что меня отринул Алидор,

За унижение свое, за свой позор

Желаньем тотчас же отмстить ему зажглась я,

Тут подвернулся ты, и я дала согласье.

Я думала, что в брак вступлю я, не любя,

И накажу его… Ах нет, сгублю себя!

Мне рисовалась месть такой живою краской,

Но проступила смерть под этой яркой маской!

Как я была слепа! Души моей бразды

Вручив горячности, я дождалась беды.

И тут вновь Алидор явился предо мною:

Ведь холодность его была лишь напускною.

Прозрела я. К нему вернулась я опять:

Любовь велела мне с ним из дому бежать.

Как, Алидор?

Да, да! Когда б ты грубой силой

Меня не удержал, то Алидор мой милый

Со мною…

Алидор?.. Бежать хотела с ним?

Да, да! Рви и мечи, но мной лишь он любим!

Ты сердцем овладеть не сможешь, только телом.

Опять бесстыдно лжешь! И словом лжешь и делом.

Ты узнаешь письмо? Под ним есть подпись. Чья?

Не Алидора, нет. Будь так, тогда бы я,

Не споря, уступил. Но убежать из дома

С Клеандром, с тем, с кем ты едва-едва знакома!

С Клеандром?

Каюсь, я тебя подозревал.

Я в комнате твоей хозяйку не застал.

Но доказательство увидел на столе я

Твоих высоких чувств. Читай вслух, не краснея.

Потом, сударыня, я вновь спрошу в упор:

Кто вас подговорил на бегство: Алидор?

«Знай, Анжелика, тот, чье имя

Бумагу завершит сию,

Клянется: узами святыми

Связать с твоей судьбу свою.

Бежим с тобой отсюда вместе,

Мне к счастью не прийти, увы, путем иным!

Но, в оправданье нашей чести,

Мое письмо оставь родным.

Смирятся пусть перед судьбою:

Клеандр увез тебя, свою жену, с собою.

Клеандр».

Клеандр увез меня, свою жену, с собою?

Как!.. Предал Алидор?.. Или солгал Дораст?

Должна была я знать, что кто-нибудь предаст.

Кто ж из двоих?.. Но вот бумага роковая,

Ее дал Алидор; взяла я, не читая.

Он похищение подстроил, но потом

Столь явно не хотел бежать со мной вдвоем,

Не думал завершать того, что сам же начал.

Он, стало быть, меня Клеандру предназначил?

Однако небеса, предателей казня,

Их планы спутали: злодеи не меня —

Другую женщину похитили.

Другую?

Она, как я боюсь, имела цель дурную

И кралась вслед за мной; ее увидев, те,

Кто поджидал меня, ошиблись в темноте…

Довольно! Понял я: похитили Филиду!

Боялась выпустить она тебя из виду.

Невесту удержав, я потерял сестру.

В погоню! Подлецам испорчу я игру!

О стыд!.. Позорная, убийственная сцена!..

Мне на любовь в ответ — холодная измена;

Изменой на любовь ответила и я.

Виновен Алидор. Но совесть и моя —

Чиста ль она? Твердит мне голос неуемный:

Не только Алидор предатель вероломный.

По справедливости судить бы нас — тогда

Одной бы залились мы краскою стыда…

Равно виновны? Нет! Напраслина тут злая:

Ведь по его вине Дораста предала я.

Меня толкала страсть, и грех понятен мой,

А он был упоен изменою самой.

Мой грех простителен, ему — нет оправданий:

Лишь Алидор — да, да! — виновник всех страданий.

Считаться должен он изменником вдвойне:

Предав, путь указал к предательству и мне.

Ах, Анжелика, в чем найдешь ты утешенье?

Нет, не оставит боль тебя ни на мгновенье.

Все скромные свои достоинства, весь пыл

Ты другу отдала, а чем он возместил?

Дораст, с которым ты себя связала словом,

Ответит на обман презрением суровым.

Чего ж от жизни ждать ты можешь с этих пор?

Где сможешь ты сокрыть и слезы и позор?

От поруганья чувств, от лжи и от измены

Лишь монастырские тебя укроют стены.

Молю: верните мне, входя под отчий кров,

Расположение свое!

Как тон ваш нов!

Интересуетесь всеобщим достояньем?

Боитесь, как бы вас не обошли вниманьем?

Могу ль отвергнуть вас, когда люблю я всех?

Смеетесь? Но сейчас, увы, жесток ваш смех.

Ошибку совершив (и тяжкую, не скрою),

Ее исправил я ошибкою второю.

Смягчитесь же ко мне — и так я посрамлен,

За вас мне отомстил сторицей Купидон:

От вашей прелести бежал я, охладелый,

Но влагой ваших слез свои смочил он стрелы,

И в сердце мне они впились.

Дивлюсь вам вновь:

Мне кажется, что вы считаете любовь

Лишь карой за грехи?

Любви благая сила,

Не причиняя зла, за вас мне отомстила.

Решив от вас уйти, я возвратился к вам;

Став похитителем, похищен был я сам;

Мнил девушку украсть, но убежал с другою;

Я взял над вами верх — и вашим стал слугою.

Пылал к возлюбленной — и охладел к ней вдруг,

Но прежнюю болезнь сменил другой недуг.

Я похититель? Да! Но не насильник мерзкий.

Почтительно прошу простить поступок дерзкий.

Я стал грабителем, но взятое верну;

Я виноват, но сам признал свою вину.

Готов принять я казнь за подвиг свой бесчинный.

Скрываться не хочу, но с головой повинной

Мечтаю вымолить я то, что мог украсть,

И вашу над собой признать желаю власть.

За вами нет вины, нет у меня обиды.

Когда ж серьезные вы возымели виды,

Когда намерены искать моей руки,

К успеху, думаю, довольно вы близки.

Ах, сердце у меня — вы знаете — не камень

И тает тотчас же, когда встречает пламень.

Но все же на душу я не возьму греха:

Пусть мне родители назначат жениха,

Я соглашусь: ведь я послушна, как овечка.

Коль не замолвите вы за меня словечко,

Откажет ваш отец.

Я полагаю, нет:

Вы состоятельны, а он на склоне лет.

Могу ль надеяться?..

Я все уж вам сказала.

Клеандр, как кажется, не огорчен нимало?

Ужель благодаря причуднице судьбе

Я счастие принес Филиде и тебе?

Вчера здесь надо мной она при всех глумилась.

Не знаю, сменит ли и нынче гнев на милость:

Увы, с тех пор как я вернул свободу ей,

Не сделалась ко мне ни мягче, ни добрей,

Но если б мог я ждать такого поворота…

Вам время надобно для полного отчета,

А мне к родителям пора уже давно:

Они тревожатся, и мучить их грешно.

И впрямь твоя любовь не тронула Филиду?

Она в конце концов должна простить обиду.

Прощай, любезный друг, спешу за нею вслед,

И знай, что у меня причин для жалоб нет.

А если бы к тебе вернулась Анжелика,

Услышал бы о том я с радостью.

Смотри-ка!

Мой друг! Ее рука Дорасту отдана,

А сердцем лишь тебе принадлежит она.

Что ж остается мне? Пленен ее красою,

Я все же мучился сомненьями, не скрою.

Себя ни чувствами, ни словом не связав,

Вдруг признавать она не станет мужних прав?

Вернись же к ней! А я в волнении горячем

Спешу к другой. Прощай.

Дивлюсь моим удачам!

Сбывается все то, что нужно, каждый раз:

Он взял, потом вернул — как будто на заказ.

Я с ней хочу порвать — он лишь о ней мечтает,

Хочу ее вернуть — он к ней охладевает,

Лишь исцеляюсь я — заболевает он

И остывает, чуть я вновь воспламенен.

Соперничества нет, все очень благородно:

Мы влюблены в одну, но как? Поочередно.

Да, Анжелика, да! Я возвращусь к тебе:

Ты верх взяла. Сдаюсь! Я изнемог в борьбе.

Явила в чувствах ты величие такое,

Что мне уж без тебя не обрести покоя.

Забрезжил новый день и отступает мгла:

Как ни лукавил я, любовь меня спасла!

Наш план не удался, и как по той причине

Сперва я горевал, так радуюсь я ныне.

Чем я коварней был, тем ты была нежней;

Чем больше предавал, тем ты была верней.

И устыдился я и, совестью казнимый,

Полней вкусил любви восторг неизъяснимый.

К сердцам есть у любви различные пути,

От сладостных оков себя нам не спасти.

Зачем противимся мы женщине прекрасной?

Сопротивляться ей, бороться — труд напрасный!

Мы тщимся избежать ее влекущих чар,

Мы тщимся потушить занявшийся пожар,

Мы тщимся в глупый спор вступать с самой любовью!

Но в царстве красоты нет места прекословью:

Наживкою прельстясь, ты кружишь вдалеке —

Меня, мол, не поймать, — глядь, сердце на крючке!..

Довольно! Я прозрел, и в чувствах нет разброда,

Постыла мне моя хваленая свобода

И цели у меня нет с этих пор другой,

Как с Анжеликой быть! Быть ей всю жизнь слугой…

Однако же в душе я ощутил тревогу:

Что, если преградит к блаженству мне дорогу

Мое предательство? Вдруг ей шепнет теперь

Таинственный инстинкт: «Он изменил, не верь!»?

Увы, я обманул ее святую веру!

Что, если и она по моему примеру

Теперь изменит мне?.. Но почему? Ведь ей

Никто не мог сказать о каверзе моей,

Задуманной хитро, осуществленной низко…

Никто?.. О горе мне! Вот промах! А записка?..

Клеандра подпись там стоит, а не моя,

И вмиг раскроется все, что задумал я…

Да, но она взяла бумагу, не читая;

И — если снизойдет к мольбам власть всеблагая —

Не взглянет на нее. Что ж, Алидор, смелей!

Как бы то ни было, отправимся мы к ней,

Дабы тайком изъять злосчастную улику.

Когда ж прочла, когда ж найду я Анжелику

Во гневе и в слезах, тогда уж как-нибудь

Мы способы найдем любовь ее вернуть.

Нет, не проси, Ликант, я говорю открыто:

Предательница мной отвергнута, забыта.

Ты ядом жалости мне сердце не трави, —

Когда доверья нет, не может быть любви.

Ты думал, я за ложь платить любовью стану?

Я холодность терпел, но нетерпим к обману.

И ту, кто вел со мной бесчестную игру,

Из памяти своей навеки я сотру.

Изменницу отдам с презреньем Алидору.

Нет, с ним из-за нее я не затею ссору:

Им, двум изменникам, быть вместе в самый раз.

Спасибо, что меня он от ошибки спас.

Мне с ним сражаться нет ни смысла, ни охоты.

Зато Клеандр, — вот с кем хочу свести я счеты!

Мне только бы его сыскать — и отберу

Я разом у него жизнь и мою сестру.

Тут, сударь, за него вступлюсь я как ходатай:

Он самый из ее вздыхателей богатый,

И похитителя, как полагал бы я,

Могли б мы поверстать в законные мужья.

Хоть, как мы знаем, он имел другие виды,

Но похищение задело честь Филиды,

Лишь свадьба их могла б такой беде помочь.

Сестрица ваша бы, я думаю, не прочь.

Теперь их не догнать, и в разговорах этих

Нет смысла.

Почему? Не вечно будут в нетях.

Небось объявятся, где б ни был их приют;

Сегодня — нет как нет, а завтра — тут как тут.

Ай, это кто?.. Свят, свят!.. Не ваша ли сестрица?

Сестра! Как удалось тебе освободиться?

И где тот дерзкий вор, ошибкой, невзначай

Сгубивший жизнь твою? Скорее отвечай!

Настигну и убью, напрасных слов не тратя…

Отлично! И убьешь ты собственного зятя.

Вот именно, Дораст: при виде моих слез

Растроганный Клеандр мне сердце в дар принес,

И я в конце концов отделалась испугом,

Поскольку дерзкий вор мне хочет стать супругом.

Коль он родителей уговорит сейчас,

Я тоже соглашусь. Не прихожу в экстаз

От этой партии, но если успокоит

Сей брак отца и мать, то выйду — что мне стоит?

Спешу предупредить тебя о новостях,

Дабы не натворил ты глупостей в сердцах:

Глядела из окна, как ты тут рвешь и мечешь.

Иль раненую честь замужеством излечишь?

Ценю, что за меня и кровь пролить ты рад,

Но бойся все-таки перестараться, брат.

Коль я не так строга, ты не желай быть строже,

И если я терплю, будь терпеливым тоже;

Стараясь мне помочь и мой покой храня,

Решенье принимай с оглядкой на меня.

Я знаю, что отец все взвесит и рассудит,

Что дочери во вред он действовать не будет.

Когда Клеандру он свое согласье даст,

Мой долг послушаться. Не правда ли, Дораст?

И то ведь, сударь… Вот! Он, легок на помине.

Сударыня! Из всех живущих я отныне

Счастливейший, коль вы в решении тверды:

Победою мои увенчаны труды —

Согласен ваш отец… Ах, сударь, извините,

Но цепь случившихся за эту ночь событий

Нас из соперников, надеюсь, превратит

В друзей и родичей. Меня терзает стыд.

Но примет — верю я — в семью, забыв обиды,

Вослед родителям, меня и брат Филиды.

Решенья, к коему пришли отец и мать,

Будь даже против я, не смел бы осуждать.

Но вы себя вели настолько безупречно,

Столь ваша речь была пряма, чистосердечна,

Что я от всей души согласие даю

И верю — счастье ждет вас и сестру мою.

И в благодарности я должен вам признаться:

Не вы ль мне помогли с изменницей расстаться?

Несчастную питал я к Анжелике страсть,

Но здравый смысл отвел грозившую напасть.

Ага! Вот и она, с возлюбленным в придачу.

Отнимете любовь — я с ней и жизнь утрачу.

Обманщик, отойди! С меня довольно лжи.

Филида! Как же ты отделалась, скажи,

От похитителя?

Зови его иначе.

Знай: действовала тут рука слепой удачи.

Увидевши, кого ошибкой взял он в плен,

Клеандр свою любовь мне подарил взамен.

Он замышлял грабеж, — теперь он очарован;

Не я похищена — он мною завоеван.

Он был влюблен в тебя; молчал же до сих пор,

Считая, что тебе любезен Алидор.

С тобой робел, боясь соперником быть другу,

Со мной он был смелей. Цени мою услугу:

Ты от немилого, не тратя сил своих,

Спаслась, а для меня нашелся вдруг жених.

Спаслась от одного, спаслась и от другого:

Мне ею данное я возвращаю слово.

Вам незачем теперь конфузиться, краснеть —

Не воспрепятствую я вашим чувствам впредь.

Уж если до венца прибегли вы к обману,

Чего еще мне ждать, когда я мужем стану?

Уже обманут я, да и не раз, а два,

Так пусть уж Алидор берет мои права.

Поскольку можете, не нарушая слова,

Вернуться вы ко мне, — прошу, вернитесь снова.

Спросите разум свой и сердце вы свое.

Я полон к вам любви, отвергнете ль ее?

Со мной…

Оставь меня, предатель бессердечный!

С тобой? Тогда в удел да будет стыд мне вечный.

Какой надеялся ты услыхать ответ?

Могу ли я любить, когда доверья нет?

Не опрометчиво ль вы наложили кару?

Вы с ним составите отличнейшую пару,

Зачем негодовать: «предатель», «лицемер»?

В похвальном ремесле он с вас берет пример.

Вы справедливые мне бросили упреки:

Я страсти поддалась. Не будьте столь жестоки,

Простите! На меня вы не держите зла.

То обязательство, что прежде вам дала,

Я рада выполнить. Но если вы сочтете,

Что слишком я грешна и слово мне вернете,

Тогда в монастыре покой я обрету:

Там светскую забыть смогу я суету.

Не буду, сбросив власть любовного дурмана,

Там ни обманщицей, ни жертвою обмана.

Моя любовь!

Свою любовь отдай другой.

Не убивай его жестокостью такой.

Восстановленью их сердечного союза

Мешаем мы, сестра: свидетели — обуза.

Они согласия достигнут без помех,

Как только мы уйдем, — ручаюсь за успех.

Разумен ваш совет, хоть горечи толика

В сужденье этом есть. Прощайте, Анжелика!

И, право же, зачем кричать тут караул?

Ведь похититель вас любимому вернул.

Лишь он вам по сердцу, я выбран был с досады.

Вы происшедшему должны быть только рады.

Бери пример с меня: что голову ломать,

Пусть мужа выберут тебе отец и мать.

Нам волю только дай, — наделаем ошибок.

Конечно, ты права: свет суетен и зыбок,

Куда спокойней жить в стенах монастыря.

Все ж стать монахиней задумала ты зря.

Достойнейшая цель; но позволять не надо,

Чтоб к ней тебя вела любовная досада.

А вдруг впоследствии раскаешься? Беда!

Не выйти из такой тюрьмы уж никогда.

Вы скоро?

Да, сейчас. Я следую за вами.

Ты думаешь, дружок, умней тот, кто упрямей?

Бери пример с меня. Мужья все хороши,

Так с Алидором мир скорее подпиши.

Нет, не поддамся! Прочь из этого болота,

Из царства низкого, бесстыдного расчета,

Где нет и помыслов о правде, о добре!

Мечтаю спрятаться от всех в монастыре.

Надеялась найти опору я в Дорасте,

Но он меня отверг. Теперь нет в мире власти,

Чтоб удержать меня. Бесчестный человек!

Иди, обманывай других. Прощай навек!

Спасет меня сия жестокая опала:

Свобода милая незыблема, цела.

Под натиском любви она б не устояла,

Когда б любимая сама не помогла.

Я нежность умерщвлял рассчитанным коварством,

Но сострадание ее рождало вновь,

И становился яд живительным лекарством,

Все крепла, все росла час от часу любовь,

Я вижу, — прибегал я к средствам непригодным,

И разумом совет мне был неверный дан.

Зачем обманывал? Затем, чтоб стать свободным,

А стал им — лить когда рассеялся обман.

Тщеславный Купидон! Ты мною, как другими,

Не будешь помыкать, — напрасные мечты!

Ты был вооружен надеждами моими,

Ее отчаяньем обезоружен ты.

Надеждам положив конец, начну отныне

Жить жизнью истинной — заботясь о себе;

Равно держась вдали восторгов и уныний,

Сам буду господин я собственной судьбе.

Красавицы! Навек к вам сердце охладело,

И взоры жаркие его не разожгут;

И то вам будет честь, коль, занятый всецело

Другими думами, спрошу, как вас зовут.

Случится, притворюсь влюбленным — из расчета,

Могу и повздыхать — так, для отвода глаз;

Но буду начеку, не попадусь в тенета

И выйду из игры, когда наступит час.

Взгляд Анжелики — в нем опасная отрада,

На грани гибели я чудом уцелел;

Но монастырская спасет меня ограда,

Как стены крепости, от града этих стрел.

Когда б я отдавал ее в другие руки,

Когда б увидел я ее чужой женой,

Испытывал бы я, быть может, злые муки,

А так — у ревности нет власти надо мной.

Хотел избегнуть пут, не пожалев об этом, —

Сбылось! Любимая покинет бренный свет.

С Клеандром думал я связать ее обетом,

Но лучше, если даст всевышнему обет.