Телестерион [Сборник сюит]

Три ж е н щ и н ы в масках.

Периоды взросленья есть у века,

И больше, чем у человека.

Игрою случая, не без затей

У новых поколений и идей

Является предтеча;

Таинственна их встреча.

Так, юность дивная Петра,

В ученьи страстная игра

Эпоху новую открыли,

Что Просвещеньем окрестили,

С веселым таинством в садах,

В кринолинах, в париках, —

В жемчужинах Ватто запечатленных,

Сияньем красок в небо вознесенных.

Науки и ремесла постигая сам,

Он подданных привлек к своим трудам,

И воин, и строитель,

Царь-просветитель,

С любовью к таинствам священных чувств,

Мистериям природы и искусств.

Войне ж, предпринятой за выход к морю,

С освобождением отеческих земель —

Все нет конца; уж здесь основан город,

А враг спешит дойти досель

И до Москвы, разрушить государство,

Неведомое миру царство.

Что вышло из всего того,

Займет вас впрямь, как волшебство.

А л е к с е й

Послушайте, вы — Ягужинский, знаю.

1-й г о н е ц

Да, государь царевич, это я.

Приветствую я вас с победой оной!

А л е к с е й

Его величество прислал письмо.

В нем нет подробностей, одна лишь радость,

С которой поспешил он поделиться.

Из вашей ведомости я узнал,

Что войско наше вел сам государь

В сраженье. Где фельдмаршал Шереметев?

И где король? Он шел ведь на Москву.

1-й г о н е ц

То Карл лишь заявил на всю Европу,

А до Москвы ему же не дойти:

Увяз в болотах, пропитанья нету, —

Увозим мы, иль предаем огню,

И стычками изводим постоянно.

И вот из Риги Левенгаупт вывел

На помощь королю большой обоз,

С конвоем в целый корпус, что прознали,

Настигнувши их летучим мы отрядом.

Сил вдвое меньше, но и дать обозу

Случиться с Карлом ведь нельзя никак.

И тут за дело взялся государь

И, вместо мелких стычек, дал сраженье,

Как истый полководец и солдат,

Поди, впервые сам на поле брани

Носясь, как Марс, как Божия гроза.

А л е к с е й

(усаживаясь в карете)

Его ж могли убить? Ведь он не бог!

Зачем царю все самому-то делать?

Того же требует он от меня.

Вот приказал мне рекрутов набрать

В Преображенский полк, где сам полковник.

Всех осмотреть и каждого, как он

То делает, мне не досуг, да лень, —

Отправил скопом всяких, чтоб скорее

Лишь отвязаться.

О т е ц Я к о в

Ну и угодил

В беду.

А л е к с е й

Худых я рекрутов прислал!

А коли добрых нет? И я ж повинен

В безделье, как в измене.

О т е ц Я к о в

То-то ты

Так испугался гнева государя

И бросился за помощью к мадам, —

У пленницы, поди, искать защиты.

А л е к с е й

А что? Заступницей ей быть приятно,

Особенно за сына у отца,

Пребудя в фаворе. Она умна.

О т е ц Я к о в

Да от ума ее тебе же горе.

Вот Анна Монс могла царицей стать,

А счастья своего и не постигла;

Синицу ей подай, когда журавль

Гнездо ей свил…

А л е к с е й

Ужели бы женился?

О т е ц Я к о в

Зачем же матушку твою отправил

Он в монастырь?

А л е к с е й

А Анна Монс влюбилась

В кого-то?

О т е ц Я к о в

Шашни строила со всеми,

Как блудница, не ведая о счастье,

Какое привалило ей, как в сказке.

А л е к с е й

А что и матушка не ведала?

Боюсь, и я не ведаю, наследник,

Когда одна лишь мысль: его ж могли

Убить, — меня надеждой взволновала

До слабости в коленях и в уме?

Да это ж грех. А в том кому признаюсь,

Чтоб душу облегчить и Бог простил?

О т е ц Я к о в

Конечно, мне; ведь я твой духовник.

А л е к с е й

Однажды, впав в раскаянье, как в муку,

Снося обиды с детских лет за мать

И за себя, что рос я сиротою, —

Отца я не любил, не видел вовсе,

А явится, боялся, как грозы…

Не раз бывало, я желал ему,

Отцу и государю, скорой смерти,

Томимый тут же страхом и виной, —

Чтоб душу облегчить однажды я

На исповеди в том тебе признался —

В великом страхе пред отцом и Богом.

Ты, пастырь мой, обрадовался, точно

Благую весть услышал от меня.

"Мы все того ж желаем", — ты сказал

С доверьем полным, что тебя не выдам.

Пред кем же исповедоваться мне,

Лукавый поп, ужели пред тобою,

Чтоб Бог услышал и простил меня?

Г о л о с а

Куда спешим? Пальбы ли не слыхали?

Сейчас же фейерверк начнется славный!

О т е ц Я к о в

Все рады. А чему — не знают сами.

А л е к с е й

А государь-то знает все — и радость

Его разносят пушки и огни,

И с ним народ ликует заодно.

1-й п о с о л

Да это царь!

2-й п о с о л

Нет, корабельный мастер,

Один из лучших; может, самый лучший.

1-й п о с о л

Я слышал, он учился ремеслу…

3-й п о с о л

Какому? Строить корабли? Кузнец

И токарь превосходный; плотник рьяный,

Каких и не сыскать, как топором

Сей царь владеет, мастер на все руки.

2-й п о с о л

Он снова обежал вокруг корабль,

Все ль приготовлено как нужно сверив

Глазами собственными; он таков,

Когда за дело сам берется.

3-й п о с о л

К спуску

Готово все. Епископ, с ним и царь

На корабле с обрядом освященья.

1-й п о с о л

А где царица?

2-й п о с о л

Дамы где собрались

Оправой многоцветной, там царица, —

На острове. О, берег вожделенный!

1-й п о с о л

А празднество продумано неплохо.

3-й п о с о л

Еще не то увидите, ручаюсь,

Когда бы, в стельку пьяны, не уснете…

1-й п о с о л

Царь снова на земле.

3-й п о с о л

Сейчас отнимут,

Смотрите, снизу балки, и корабль

Со штапеля сошедши, вдруг стрелой

Слетает на воду, сломав полозья,

Весь устремленный к воле…

Н а р о д

У! Ура!

2-й п о с о л

Вы слышите? Корабль ожил, звуки

Литавр и труб несутся из кают.

М е н ш и к о в

Сошло все как нельзя и лучше. Царь

Доволен; радостный, спешит он к шлюпке.

За ним нам не угнаться в барках.

Н а р о д

У!

Ура!

П е т р

(на новом корабле, встречая гостей)

Прошу. Каков новорожденный?

Ш к и п е р а

Сработали отлично, мастер Питер!

М е н ш и к о в

Приветствую вас со счастливым спуском!

Все лучше раз за разом.

П е т р

Научились

И мы работать, а!

Е к а т е р и н а

С новорожденным!

Все женщины со мной тебя целуют.

П е т р

(смущенный)

В каютах, как всегда, столы накрыты

Для женщин и мужчин отдельно. Речь

На палубе позвольте произнесть мне…

Е к а т е р и н а

Да голос ваш услышит и народ

На берегах Невы, и на фрегате.

Ведь над водой в затишье звук несется

Далёко — камешком запущенным,

С десяток всплесков, больше или меньше.

Г о л о с а

Прекрасно сказано! Чудесно! Мило!

Царица сколь красива, столь умна.

Е к а т е р и н а

Ах, тише! Тише! Слушаем царя.

П е т р

А есть ли среди вас такой, кому бы

За двадцать лет пред сим пришло на ум,

Что будет он со мною здесь, на море,

На кораблях, состроенных же нами,

Вступать в сражения и побеждать?

А п р а к с и н

Присниться не могло. Да и откуда?

Ш у т

Ты адмирал — и то, пожалуй, чудо!

П е т р

Или увидеть град сей россиян

С мастеровыми отовсюду, взросший

В условьях тягот многих лет войны?

От неудач поднялись до побед,

И в мире почитают нас за это.

А в чем причина, думали ли вы?

(Обводит всех глазами.)

Ведь древним обиталищем наук

Была когда-то Греция, но кои,

Судьбиною времен из оной бывши

Как изгнаны, в Италии сокрылись;

Потом рассеялись по всей Европе,

Но нераденьем наших предков к нам

Проникнуть воспрепятствованы, — мы

Так и остались в прежней тьме, в какой

И пребывали многие народы,

Пока их очи не отверзлись светом

Художеств и наук, чем в древности

Хвалилась только Греция одна.

Теперь пришла и наша череда,

Лишь только захотите искренне

Вы вспомоществовать намереньям

Моим, соединя труд с послушаньем!

1-й п о с о л

Послушайте! Его величество

Толкует об эпохе Возрожденья

В России, запоздавшей только.

2-й п о с о л

Вот что он начал здесь. Но лучше поздно,

Чем никогда.

1-й п о с о л

Царь явно совмещает

Правителей Италии в себе

И мастеров ее, неукротимых,

Могучих, всеобъемлющих умов,

Предерзких перед таинством природы,

Как Леонардо, резающих трупы,

В стремлении великом к совершенству.

3-й п о с о л

Но тот, кто позже начинает, может

Пойти скорей, как дети за отцами,

Когда они последуют за ними.

П е т р

(в досаде)

Прошу к столу в каютах. Где ж мой сын?

Е к а т е р и н а

Царевич за границей на леченье.

Забыл? Как хорошо ты говорил.

П е т р

Сегодня мне впервые ясно стало,

Что я затеял. Бороды ли брить?

В немецкие одежды ли рядиться?

Или к истокам общим обратиться —

Художеств и наук, как вся Европа

Училась радостно у Греции,

Что нам отнюдь не грех же с нашей верой

Из тех же мест, благословенных свыше.

Идем, идем. Ведь гости уж заждались.

Т е с с е

Идемте, герцог. Я представлю вас

Его величеству, с которого

Вы глаз не сводите, едва вступили

В сей чудный сад; и, в самом деле, диво.

С е н — С и м о н

Благодарю! Но лучше б позже. Я

Хочу инкогнито понаблюдать.

Наслышан столько, видел дважды мельком,

А лицезреть мне, что живописать

Художнику, но мыслью и словами, —

Здесь впечатления первые важны.

Т е с с е

Да, глаз остер у вас, я знаю, герцог,

Как и язык; ну-с, рассмотрите

Феномен сей.

С е н — С и м о н

Но лучше вас никто

Мне не поможет в этом. Вас регент

Призвал сопровождать царя повсюду.

Т е с с е

Мне оказали честь король и царь.

Король наш юн, но скован этикетом,

Когда не у себя в забавах детских;

Но царь московский, ростом великан,

Подвижен, скор в решеньях, словно дети,

И любознателен, как муж ученый;

Он в небо устремляет взор с восторгом, —

В обсерваторьи дважды побывал;

В анатомическом театре тоже,

И сам брал в руки скальпель резать трупы

Со знаньем дела, будто он хирург;

Царь и садовник, и строитель истый

Мостов ли, зданий иль мануфактур, —

С рабочими свой брат, в солдатах тоже,

Израненных в войне, он видит братьев, —

Со всеми царь накоротке, как равный.

С е н — С и м о н

Как, впрочем, с королями он таков.

Со Швецией воюя много лет,

Он Карла величает не иначе,

Как брат мой, слышал я о том.

Т е с с е

Да, правда.

Свободен, словно бог; бывает гневен.

С е н — С и м о н

Он быстр. В глазах сверкают ум и воля.

Вы правы, это несомненно диво,

Как и для дам знатнейших, что собрались

Всего лишь в роли зрительниц простых.

1-я д а м а

А выйдет в сад он, нет? Высокий ростом,

Он строен и подвижен, словно молод.

2-я д а м а

А сколько лет ему?

3-я д а м а

Еще не стар,

Чтоб женщин избегать.

1-я д а м а

Ему лет сорок.

Иль сорок пять.

2-я д а м а

Предельный для мужчины.

1-я д а м а

У венценосцев в возрасте любом

Проблемы с женщинами нет.

2-я д а м а

Конечно,

Когда он в силе.

4-я д а м а

Будет вам!

1-я д а м а

А что?

К у р а к и н

Вам весело?

П е т р

Нет, нет, скорее скучно.

Есть новость, говори. Займи мой ум.

К у р а к и н

Румянцев запросил, где вас он может

Застать.

П е т р

Что он прознал, тебе он пишет?

К у р а к и н

Догадки наши подтвердились. Он,

Ваш сын, у венского двора искал

Убежища и жил, как пленник, в замке

В горах…

П е т р

О том ведь мы прознали, а?

Но штурмовать сей замок мы не стали.

К у р а к и н

И нет нужды. Там пленника уж нет.

Царевич тайно увезен в Неаполь.

О том, где он живет, известно все.

П е т р

(впадая в гнев)

Румянцеву: пусть едет в Спа, куда

И мы прибудем вскорости. Он дело

Свое уж сделал, молодец! Теперь

Серьезный дипломат понадобится.

И на примете есть такой. Толстой.

Он в Гаагу вызван кстати для веденья

Переговоров к заключенью мира.

С е н — С и м о н

Ужасная гримаса исказила

Черты московского царя на миг.

Что это? Вспышка гнева?

Т е с с е

Тик, сказал бы.

Непроизвольные конвульсии,

С чем совладать почти что невозможно,

Особенно в волненьи или гневе;

А царь всегда в порывах чувств и мыслей,

Могучих, переменчивых, глубоких,

Что трудно вынести природе, сбой

И происходит, — человек, не бог.

К у р а к и н

(выглядывая в парк)

Смотрите, государь.

П е т р

Там представленье?

К у р а к и н

Похоже, да? Но я там вижу дам

Из высшей знати. Ассамблея в парке.

П е т р

И чем же заняты? Увеселенья

Какие в моде, кроме разговоров?

К у р а к и н

Да тем же, чем всегда и всюду свет —

Амурами, политикой немножко.

Две дамы на скамейке, к нам спиною:

Головки, плечи — загляденье, право;

Пред ними кавалер галантный в стойке —

Вдруг в танце словно замер, а хорош!

П е т р

Комедиант.

К у р а к и н

Пожалуй, да. Из принцев.

Хороший шут мог выйти из него.

П е т р

А у фонтана что же представленье?

К у р а к и н

Да, чем-то явно недовольна дама,

Из фрейлин герцогини, может быть:

Готовая подняться, остается

Сидеть, — в широком книзу темном платье,

Но шея, грудь открыты, — бюст хорош, —

Головку повернув назад с апломбом,

Где кавалер, разлегшись на траве,

Красавицу сию лениво дразнит.

П е т р

Какая здесь из герцогинь?

К у р а к и н

Из тех,

Чьи приглашения остались втуне.

У острова Венеры среди дам

Она в блестящем светло-белом платье,

Хотя немолода уже, но шарм,

Как говорят французы, бесподобный.

П е т р

У острова Венеры?

К у р а к и н

Государь,

Там храм ее и статуя богини,

Но не из древних; древности у Кроза,

У казначея королевского,

И ассамблеи лучшие — у Кроза,

Галантных празднеств он большой любитель,

С художником, что у него живет.

Г е р ц о г

(князю)

Его величество меня простит ли

За вольность эту: в парк я допустил,

По просьбам настоятельнейшим, дам,

Желавших издали хотя бы видеть

Его величество.

П е т р

(князю)

Где ж ассамблея?

Я ночь провел однажды в Лувре, там же

Я нечто в этом роде наблюдал;

В Версале тоже ночевал, в Марли

И в Трианоне — то же представленье.

И я носился в колпаке, случалось,

Не званый словно в ассамблею гость.

С е н — С и м о н

Теперь непринужденно весел царь,

С посланником держась на равных; впрочем,

Таков со всеми, свой среди солдат,

Мастеровых, художников, ученых, —

Врожденного величья все исполнен.

Великий государь и человек,

И им прославлен будет этот век.

Г е р ц о г

Прошу его величество к столу.

Без дам мы собираемся, однако

Портрет царицы будет на виду.

1-й д е н щ и к

Который день в печали пребывает;

Не ест, не пьет, и видеть никого

Не хочет; да не может, точно силы

Оставили его совсем от горя.

Б р ю с

Я понимаю, государь в печали;

Мы все в печали. Время же, однако,

Не терпит, я приехал, чтоб отбыть

На Аландский конгресс, где целый год

В баталиях словесных безуспешно

Проводим дни; а лучше пушки вновь

Заговорят, чтоб мира нам достичь.

2-й д е н щ и к

Он в думы погружен; в какие, трудно

Сказать, когда в молчаньи он стоит

Иль сидя, словно дремлет, вздохи шумно

Порою поднимая, будто долго

И вовсе не дышал…

3-й д е н щ и к

В печаль и раньше

Его величество впадал, но после

С поспешностью великой брался вновь

Он за дела, уверовав, что Бог

И Правда — с ним, иначе что успел бы

Свершить один за краткий жизни срок.

Б р ю с

(2-му денщику)

Василий! Загляни. С делами можно

И подождать, пожалуй, но кручина

Безмерная ведь пагубна для жизни.

1-й д е н щ и к

Проделав черную работу сам,

Наследника он ищет и не видит:

Сын старший предал; младший взял и умер.

П е т р

(носится по комнате)

То горе пережил, печаль во гневе

Мешая; точно зуб больной сам вырвал

Да у себя же самого, поди;

Хоть горе, а все легче, худших бедствий

России, может, минуть удалось.

Но младший сын — безвинный, нежный ангел —

С чем он явился в мир сей? Что унес?

(У двери, но словно никого не видя.)

О, тайны гроба, что храните вы?

Истлевшие останки, кости, череп —

И больше ничего? А что душа —

Всего лишь тень останков сих при свете?

Ребенок, муж иль старец — все едино,

Когда нет жизни, пусть душа бессмертна,

Всего, как тень сей жизни, что была?

И Бог — всего лишь темный облик мира?

Иль светлый, исчезающий при свете?

Б р ю с

О, государь! Какие мысли! Жаль,

Нет времени мне вдуматься и вставить

Мои раздумья на сей счет. Я прибыл

С конгресса в Аландах. Переговоры

Со смертью Карла и его министра…

П е т р

Дела потом. Дай мне придти в себя.

Здоров я, видишь, но состав души,

Прозрачный, чистый, помутнев, распался,

Как в зеркале разбитом, — как собрать?

1-й д е н щ и к

(шепотом)

Василий! Позови скорей царицу.

П е т р

Не склеить зеркала. А душу можно?

Но должно душу живу сохранить,

Иначе станешь злобствовать, как Кикин

Или Мазепа, — в злобе правды нет,

Как в зеркале кривом или разбитом.

А я бываю гневен — не со зла,

Душой взыскуя правды и добра.

Е к а т е р и н а

Послушай, государь! Я больше слез

Не лью, смотри же, их ты заморозил

Своей кручиной, как мороз крещенский.

От слез в беспамятстве мне легче было;

Теперь же смерзлись у виска, как иней,

И стынет кровь от страха, уж не сына,

Тебя теряю, значит, все в сей жизни.

П е т р

Во гневе неугоден и в печали?

И горевать мне, сына потеряв,

Нельзя? Мороз крещенский по весне.

М е н ш и к о в

Затворник вышел; грозно хмурит брови,

А весел и здоров. Да здесь царица.

Е к а т е р и н а

(смахивая слезы)

Я ухожу; мне слезы — в утешенье,

А царь найдет в делах отдохновенье.

(Уходит.)

П е т р

А, Савва Лукич! Где пропал ты с Венус?

Все лето прошлое прождал я встречи

С богиней, а зима уж минула.

Р а г у з и н с к и й

Пресветлый государь! Да ящик с Венус

Давно уж прибыл на брега Невы.

Рекой и морем плыть, как вы велели,

Мы не решились, опасаясь бури,

Иль бедствий, мало ли каких, опасных

Для статуи, какой и в мире нет.

А сушей через Вену не пустили —

На нашу просьбу без досмотра ящик

С бесценным грузом, названным, как есть,

Ответили отказом с подозреньем…

М е н ш и к о в

Из-за царевича, конечно, это.

Р а г у з и н с к и й

Пришлось нам ехать долгими путями,

Да и зимой, когда дороги лучше.

П е т р

Ну, где же ящик с Венус? Здесь? Сюда

Несите-ка! Трезини позовите.

Б р ю с

Да, государь, смерть Карла, с кем войну

Мы долгую вели, лишь осложнила

Переговоры трудные о мире

На Аландском конгрессе…

П е т р

Бедный Карл!

Осколком неприятельским убит?

Б р ю с

Что с ним могло и при Полтаве статься.

И чести больше. Как в плену, у турков

Без армии сидел, все тщась их бросить

На нас, и так все девять долгих лет

Без славы воевал он, истощив

Сильнейшую державу; заговор

Против него уж зрел, пожалуй, коли

Сестра его казнила тотчас Герца,

Министра короля, что тот стремился

Мир заключить.

П е т р

То Англии в угоду.

В Европе не хотят, чтоб воцарился

Меж нами мир; придется образумить

И Ульрику, как Карла, что бесславно

Наследство лишь свое и обескровил,

Сестра иначе продолжает то же.

П е т р

Трезини, хороша! Чудесна прямо.

Т р е з и н и

Вы мастер, государь, и мастерство

В любом твореньи человечьих рук

Умеете ценить. Вещь древняя,

Когда искусства процветали в Риме,

Пришедшие из Греции самой.

Затем упадок наступил. Фортуна

Бывает милостива не всегда,

И дикие народы вдруг явились;

Но хуже всех ревнители Христа,

В богах античных идолов узрев,

Уничтожали статуи, картины,

Сокровища великие искусств,

Как Рим был сокрушен Атиллой в гневе.

Упадок полный на века; но Бог,

Всевышний зодчий, сотворивший мир

И человека, пламень свой вложил

В него, с его порывом к совершенству, —

Искусства и науки возродились

В Италии и сопредельных странах,

С явлением из недр, как из могил,

Языческих богов, ревнителей

Природы, и наук, и красоты.

Вот явлена Венера и в России.

П е т р

Прекрасно сказано, Трезини. Гостья

Из времени, когда царили боги,

Могучие, стихии воплощая, —

Нептун, иль Вакх, или Вулкан-кузнец, —

Достойна празднества великого…

1-й д е н щ и к

И учиним.

М е н ш и к о в

И учиним. Но как?

2-й д е н щ и к

Ведь баба голая…

Р а г у з и н с к и й

На загляденье.

М е н ш и к о в

Духовные особы как бы ноги

Ей не отбили; скажут: срам и грех.

П е т р

Поставим часовых. Среди колонн

На постаменте Венус нашей место,

Чудесной гостье из глубин веков.

Б р ю с

Какая женщина! Пречистая!

Т р е з и н и

Ее прозвали белой дьяволицей

И изваяния богини наземь

Повсюду сбрасывали с постаментов,

А храмы рушили, как капища

Народов варварских, и те глумились,

Явившись в Рим, в невежестве своем

Не ведая о красоте нетленной.

Б р ю с

В какое же остервененье впали

Как варвары, так христиане тоже —

На что же?

Т р е з и н и

На произведение искусства,

Столь верное, как сама природа,

Сказать иначе, как творенье Бога,

Во всей красе, в величье совершенства.

П е т р

Какие знатоки! Трезини — ясно,

Он из Италии, где возродились

Искусства и науки вновь из тьмы

Во прах низвергнутых столетий к свету.

А ты, мой Брюс, хотя ты и шотландец,

Родился на Руси, со мною рос

Среди потешных, главный фельдцейхмейстер,

А ведаешь о многом сверх того.

Б р ю с

Пресветлый государь! Я поспешаю

Всю жизнь за вами, исполином века;

Поспеть за вами всюду мудрено, —

Возьму я книги, собирая их

По вашему почину и примеру

От века не отстать, и снова с вами.

П е т р

Я рад, что не ошибся: генерал

От артиллерии со Швецией

Возглавил мирные переговоры, —

Под силою огня кипящий ум, —

Да шведам не уйти от пораженья.

Но мы о том еще переговорим.

А князь ведь прав: мы празднество, пожалуй,

В честь статуи богини учиним,

Какого не бывало на Руси.

Г е р о л ь д

Небывалое доселе!

Царь на празднество сзывает

Знать и люд мастеровой,

В обозренье выставляет

Остов женщины нагой.

(Взмахивает жезлом.)

Боже правый, в самом деле?

Стыд и грех, а не кумир.

(Снова взмахивает жезлом.)

В честь Венеры, изваянья

Голой женщины из камня,

Царь затеял пышный пир.

Православные в смятеньи.

Что за притча? Наважденье.

Пить вино-то всем велят.

Пушки над Невой палят.

Т о л с т о й

Я в Риме иль Неаполе? Где я?

Или в Афинах средь развалин храма,

Что высится над морем голубым,

Красою величавою сияя?

Иль это сон, мои воспоминанья

О странствиях по странам и столетьям?

Опасным, гибельным, но зов царя

Вновь к жизни возвращал меня, в отчизну,

Преображенную, как светом день,

Что в вечных сумерках едва мерцал, —

Блистающий, весенний, точно ныне.

К н я г и н я

Она такая же, как мы, совсем,

Как в молодости женщина нагая.

Не скажешь, что богиня красоты

Или любви, — не знаю, в чем тут диво?

М о л о д о й ч е л о в е к

Вы сами диво красоты, княгиня!

К н я г и н я

В чем слава статуи или богини?

Т р е з и н и

Стоит без всякого смущенья. После

Купанья в море, взгляд бросая в даль,

И в обнаженности ее не стыд

Таится и не таинство желаний,

А явлена божественность сама.

Вот высшее создание искусства.

1-я ж е н щ и н а

Мы ныне музы, я надеюсь.

2-я ж е н щ и н а

Нас принимают за богинь.

3-я ж е н щ и н а

Нас принимают за служанок,

Блестящих самых и красивых,

И нам царица удивилась.

2-я ж е н щ и н а

За нами послан камергер

Прознать, кто мы, и опоить.

1-я ж е н щ и н а

Чтобы затем слегка ославить —

За красоту.

3-я ж е н щ и н а

Ну, хорошо.

Прознаем, что с ним будет вскоре,

Уж очень он любим царицей.

М о н с

Красавицы! Я знаю вас, конечно.

Уж если вы не из богинь,

То, верно, из княгинь.

1-я ж е н щ и н а

Как жизнь твоя идет беспечно,

В амурах и делах…

2-я ж е н щ и н а

Да сердце гложет страх.

3-я ж е н щ и н а

Но власть влечет и злато тоже,

И мешкать здесь тебе негоже,

Как вору, что всегда-то гол, —

Кинь голову — на кол.

Г е р о л ь д

Какой несете вы здесь вздор!

Вы, что, сивиллы или музы?

1-я ж е н щ и н а

Фортуной вознесенный вор.

2-я ж е н щ и н а

Герольд! Иль ты забыл слова?

Как ночь светла! Без волшебства

Такое таинство в природе

Ведь не бывает; в этом роде

Твои слова здесь прозвучат

И чрез столетья пролетят.

Г е р о л ь д

Там, в саду, в конце аллеи

Бог Амур, в ночи смелея,

С пьедестала вдруг взлетел,

С фонарем и пуком стрел.

Видит мать он не без страха.

Целомудренно светла,

Вся она во власти Вакха

И мечтательного сна.

Из Афин увезена,

В Риме сброшена в канаву;

Вновь отрыта, как на славу,

Пробудилась вдруг она.

Не стрела ль ее коснулась?

И, весельем возгоря,

Беззаботно улыбнулась

Над потехами царя.

— Сын мой! — молвила. — Откуда?

Я спала, спала любовь.

Сотворил не ты ли чудо —

Воскрешение богов?

— С рощ далеких Геликона

Снова лира Аполлона…

Приглашен и он на пир,

Что затеял на весь мир

Царь, строитель и кузнец, —

Сын сказал, — как мой отец.

— Здесь и Марс в большом фаворе, —

Рассмеялась мать, как в горе.

— Но любим здесь бог морей,

Царь — строитель кораблей.

И тебя призвал, царица

Сладких таинств и мечты,

Чтоб возвысилась столица

Ликом вечной красоты.

Х о р ж е н ш и н

Как лед уходит по Неве,

Сияя в чистой синеве

И вод, и неба,

Под звон кифары Феба

Несется пестрый хоровод

По саду на просторе,

И выступает дивный грот

В ракушках весь, как в море

Жилище нереид;

И здесь же рядом шар стоит,

Готторпский глобус превеликий,

Весьма к тому же многоликий,

Со звездным небом изнутри,

С круговращением Земли.

Г е р о л ь д

Кто несется в хороводе,

Ростом высясь, со всех ног,

Свой средь знати и в народе,

Средь богов, ну, точно бог?

Да бежит-то он с царицей,

А за ними вереницей

Знать и люд мастеровой,

С кем трудился царь на верфи

И вступал с врагами в бой

За отечество и веру, —

Всех он ныне и созвал

На веселый карнавал.

П е т р

Герольд! Я дал тебе двух трубачей.

А женщины, скажи, взялись откуда?

Г е р о л ь д

Не ваше ли величество прислали

Мне в помощь их, чтоб знал я речь свою?

Или ее величество — из фрейлин?

Они прекрасны и умны, но странны.

П е т р

Герольд! Сей праздник ныне завершен.

Г е р о л ь д

(оставшись один)

Ночь взошла зарею ясной.

Сад со статуей прекрасной

Просиял, как Рай земной.

(С изумлением.)

А высоко над Невой,

Будто жили там доселе,

Боги Греции воссели.