Телестерион [Сборник сюит]

Х о р м у з

Поэт, любимец Феба,

Здесь, на земле у неба,

Он водит хороводы муз,

И нет священней уз,

Счастливых вдохновеньем,

Что можно б счесть и сновиденьем,

Когда б любовь, и грезы, и грехи

Не претворялись в дивные стихи.

(Пляшет, следуя за поэтом.)

За них-то претерпел гоненья, —

Души высокие стремленья, —

Едва коснулся вещих струн,

Беспечный, сердцем юн.

Что можем сделать мы? Он с детства,

Вступив во Фебово наследство,

Рос в силе как поэт,

Веселый и могучий Мусагет.

(В пляске словно уносятся ввысь.)

П у ш к и н

Что это? Слышу чьи-то голоса!

Ужели это музы в одеяньях

Из волн и света улетают ввысь?

О, музы милые! Когда явились

Столь явно вы, надеюсь, на свиданье

Я новое — в судьбе моей унылой

Отраду грез и лучезарных мыслей.

Г р а ф и н я

С делами на сегодня, я надеюсь,

Покончено?

Г р а ф

(с улыбкой)

Да вот сижу в раздумьях,

Как Пушкин, выкинув бог знает что.

Г р а ф и н я

А что?

Г р а ф

Подал прошенье об отставке.

Г р а ф и н я

Слыхала я о том. Ему ль служить?

Г р а ф

Да не служил, как говорит он сам.

Кто ж видел в нем чиновника? Поэт!

К тому ж в негласной ссылке пребывающий.

Г р а ф и н я

Зачем на саранчу его послали?

Ужель в насмешку, как решил поэт?

Г р а ф

То был совет Раевского: по службе

Затем хоть как-то отличить его

И, может быть, вернуть его в столицу.

А то ему здесь скучно, и тоска…

Г р а ф и н я

Он думает, с отставкой обретет

Свободу.

Г р а ф

Вряд ли то возможно ныне.

Г р а ф и н я

(как бы про себя)

Как быть? Княгиня Вяземская просит

Меня замолвить за поэта слово.

А я бы рада, да не знаю как.

Он молод и поэт; ему пристало

Влюбленным быть. Зачем же эпиграммы

На графа шлет, как стрелы Аполлон?

Г р а ф

(выходя из-за стола)

О, не унижусь я до ссоры с ним

И поединка, что прервет карьеру

И жизнь мою, быть может. Я не трус.

Но слишком много чести негодяю,

Взирающему на мою жену

С завистливым желаньем обезьяны,

Дать волю поиграть моей судьбой.

Пусть пишет эпиграммы в тщетной злобе —

Не мне, ему, несчастному, во вред.

Тебя же уберечь — мой долг пред Богом.

Г р а ф и н я

Не бойся. С ним, как ты, я холодна

И снисходительна. Он это сносит

С тоской, как наказанье и укор.

Г р а ф

В войне с Наполеоном славой я

Увенчан. Но имел неосторожность

Записку подписать и дать ей ход,

Ну, об отмене крепостного права…

Крестьян от рабства, как анахронизм…

И впал в немилость. Славой либерала

Наскучившись, напомнил о себе

Я государю, с прежним рвением

Готовый вновь служить. Возвысив снова,

Лукаво улыбнулся царь и пальцем

Мне пригрозил. Я думаю, добро.

Г р а ф и н я

Как радовались все: конец опале!

И с новыми надеждами тебя

Встречали здесь твои же сослуживцы,

Из молодых участников войны,

Съезжаясь, как нарочно, отовсюду

В сезон морских купаний.

Г р а ф

Вскоре снова

Наедут. Многие на подозреньи,

Как Пушкин, у правительства…

Г р а ф и н я

И что же?

Г р а ф

Им кажется, я с ними заодно.

Г р а ф и н я

Да нет.

Г р а ф

Ты помнишь, как о прошлом годе

Его величество к нам приезжал?

Со всеми милостив — со мной ни слова,

Как будто я не первый здесь — последний.

Г р а ф и н я

Как новый губернатор и наместник,

Не мог ты отвечать еще за всех.

Г р а ф

В чем дело, думал я. Какую пакость

Из зависти придумали враги?

Открытью своему я рассмеялся.

Из Кишинева Пушкина в Одессу

Перевели по хлопотам друзей

По ту же пору, как приехал я.

А вышло так, что я его пригрел;

А с ним и всех, кто от него в восторге.

Вот царь и обошел меня во всем;

Я все не полный генерал. О, боже!

Я ждал уже опалы и гонений…

Г р а ф и н я

О, если бы ты объяснился с ним

Великодушно, с полным уваженьем

К таланту, к личности поэта, столь

Для многих притягательных, и он бы

Раскаялся чистосердечно…

Г р а ф

Да,

У ног твоих, быть может, чтоб затем,

Как дьявол, тут же расхохотаться.

Я еду в Симферополь по делам

На месяц, может быть. Прошу тебя

Последовать за мной.

Г р а ф и н я

Зачем бы это?

Когда ты брал меня в свои поездки

По краю? Летом здесь покойно мне.

Я жду родных.

Г р а ф

Мы возвратимся скоро.

Я думал, ты поедешь следом. Нет,

Поедем вместе завтра. Собирайся.

Г р а ф и н я

Ужель согласья моего не нужно?

Скажи, кто я, невольница твоя?

Г р а ф

Довольно, Лиза. Я несу ответ

Пред Богом за тебя…

Г р а ф и н я

Сама я — нет?

Г р а ф

Напрасно споришь. Мы уедем вместе.

Идем к гостям. Нам нужно попрощаться.

(Уходят.)

К н я г и н я

В одну минуту горести забыв,

С детьми он, словно отрок милый, весел;

Стремглав бежит, хохочет до упаду,

А только что вздыхал: "Тоска! Тоска!"

Гонимый горем, он бросался в море

Иль в гротах исчезал один до ночи;

А я, как мать, волнуясь, но покорно

Ждала его у моря, жив ли он,

Боясь подумать. Между тем как солнце,

Пылая вещею личиной бога, —

А на закате Гелиос похож

На старца пламенного, лик живой…

(Пишет, иногда проговаривая вслух.)

Он обнаружил там пещеру нимф.

Он говорит, что Еврипид писал

Трагедии свои в подобных гротах,

Что, мол, неудивительно нисколько, —

Там песнь миров слышна и гимн веков.

Д е т с к и й г о л о с

Ах, Пушкин, где же вы? Идемте с нами!

Где дети? Что случилось?

П у ш к и н

Ничего.

Не беспокойтесь. Грусть напала снова.

Такая грусть, хоть плачь, пляши иль пой.

О, никогда не буду счастлив я!

К н я г и н я

В несчастье вашем, Пушкин, больше счастья,

Чем в жизни многих смертных; вы поэт…

П у ш к и н

Простого счастья я хочу. Я — смертный.

Я жить хочу, а на досуге петь…

К н я г и н я

Жениться?

П у ш к и н

Мне? О, нет! Что музы скажут?

К н я г и н я

А, вспомнили о музах? Это лучше.

Я с ними здесь оставлю вас на время,

Сама ж с детьми отправлюсь на прогулку.

П у ш к и н

Я лучше спрячусь в доме, как в пещере.

Я синих далей моря не могу

Спокойно видеть, кораблей на рейде.

Не знаю, что удерживает больше

Меня на берегу.

К н я г и н я

Опять побег

У вас в уме? Куда? Душа поэта

Объемлет мир…

П у ш к и н

И всюду он изгнанник?

Ж е н с к и й г о л о с

Посланец Феба, он повсюду дома.

К н я г и н я

Кто здесь?

П у ш к и н

Идите к детям. Я, пожалуй,

Вот здесь вздремну, как сам Великий Пан.

Мне странно, нынче все чего-то жду.

Свершилось в мире иль во мне, не знаю.

К н я г и н я

О, милый Пушкин, как боюсь за вас.

П у ш к и н

Нет, для меня не страшное как будто,

Скорее радостное.

К н я г и н я

Что? Свиданье?

Надеетесь увидеться с графиней?

Безумие! Погубите ее.

Себя же вы давно уж погубили.

П у ш к и н

Ужель любовь погибель? Вдохновенье,

Когда и мука — песенный напев.

К н я г и н я

Что говорила? Да поможет Феб!

(Уходит.)

1-я м у з а

Впервые вижу я его. Ужасно.

И вправду некрасив. Скорей сатир,

Кудряв и синеглаз, в рубашке белой,

Вскочил, как прыгнул, и смеется звонко.

2-я м у з а

И я смеюсь с ним заодно. Он мил.

П о э т

Да кто же здесь? Я слышу голоса,

Смеющиеся весело и нежно,

Как ласковы бывают с нами девы,

Когда мы юны, обещая счастье,

Увы, не нам.

3-я м у з а

Увы? Он слышит нас!

Но, кажется, не видит. Мы явиться

Воочию могли бы?

1-я м у з а

Да, конечно.

Как видит он своих знакомцев в мире

Его же жизни и фантазий чудных,

Когда смыкаются и явь, и сон.

2-я м у з а

Пером провел он быстро по бумаге,

Схватив сейчас мой профиль, плечи, стан…

3-я м у з а

Что ж, покажи скорей ему и ножки,

Небось они приглянутся поэту,

И будешь явлена, какая есть.

2-я м у з а

Да не одна, а с вами. К жизни вызвал

Всех нас он, Мусагет, и важно весел.

П о э т

О, музы! В самом деле, это вы?

В мечтах я видел вас, но на яву, —

Ведь вы явились наяву, — впервые.

И я смущен, быть может, потому,

Что быть счастливым — новость для меня.

Прекрасны вы! И вечно юны, правда?

Смущен я и прозваньем Мусагет.

Зовут так Аполлона. Как бы бог сей

Не наказал меня за самомненье,

Когда бы я дерзнул сравняться с ним.

1-я м у з а

Он предводитель муз на Геликоне

И водит хороводы для богов.

И смертных любит он, как Прометей,

И музам он велит сходить на землю,

Где предводителя находим мы,

Иль он находит нас, по воле Феба.

П о э т

Я Мусагет? Служить я не умею.

Свобода — мой закон. Но вам, о, музы,

Я предан всей душой с лицейских лет.

1-я м у з а

Вы предводитель; музы вашей воле

Послушны.

П о э т

В самом деле? Значит, я,

О, музы, с вашей помощью взлелеяв,

Мой поэтический побег могу

Свершить?

1-я м у з а

Туда, откуда мы?

П о э т

Возможно?

Не в Грецию, встающую от рабства,

Ее сынов я навидался здесь.

Кумир их не свобода, — власть и злато,

С предательством народа и идей,

Высоких, чистых, как везде в Европе.

Куда ж бежать? Где мой приют заветный?

2-я м у з а

В обители трудов и вдохновений,

В деревне.

П о э т

Как! В деревне? Это сон!

1-я м у з а

Но в чем же суть гонений и вины?

В стихах пленительных, как сон весенний

О счастие, о славе, о любви?

2-я м у з а

С призывом покарать порок на троне.

И страха не избыть царям отныне,

Вот Мусагет в цепях, как Прометей.

Х о р м у з

Свободы сеятель беспечный,

Как пленник вечный,

Что сбросил груз цепей,

Опасен для царей.

И, кроме внутренней свободы,

Что у поэта от природы,

Как вдохновенье и любовь,

Что в сердце вспыхивает вновь,

Нет счастья и отрады

И выше нет награды.

А л е к с а н д р

(роясь в бумагах)

Простите, ради Бога! Я сейчас.

Г р а ф и н я

Да не спешите. Отпущу я вас

Лишь после чая. Времени хватает.

А л е к с а н д р

А Пушкин будет?

Г р а ф и н я

Прямо и скажите,

Что с ним хотели свидеться. Есть вести

Из Петербурга? Да? Худые? Арест?

(Умоляющим голосом.)

Я знаю, вам нельзя мне говорить.

Все в тайне сохранить я обещаю.

Мне просто надо знать, быть в курсе дел.

Мишель показывал свое письмо.

А л е к с а н д р

К министру? Графу Нессельроде?

Г р а ф и н я

Да.

А л е к с а н д р

Так, значит, вам известно обо всем?

И тайны нет из обращений графа

К министру с предложеньем удалить

Поэта из Одессы?

Г р а ф и н я

Да, в его же,

Как утверждалось, интересах. Так ли?

А л е к с а н д р

Вы в курсе. Значит, тайны из ответа

Нет нужды делать мне, и, я надеюсь,

Его сиятельство простит меня.

Но все должно остаться между нами.

Помимо заключения, о чем

И Пушкин будет знать. Пускай узнает.

Г р а ф и н я

Я поняла. Все будет между нами.

К н я г и н я

Вы нынче слишком уж спокойны, Пушкин.

Вчера-то с дачи Воронцовых, страх,

Вы прибежали без перчаток, шляпы,

Растерян, как безумный.

П у ш к и н

Неужели?

К н я г и н я

С графиней попрощались или нет,

Я не пойму.

П у ш к и н

Вчера? Или сегодня?

К н я г и н я

Нет, ночью.

П у ш к и н

А, со зла попали в точку.

К н я г и н я

Со зла? С досады, может быть. И что же?

А, впрочем, все узнаю без нужды.

Да знаю. Чувство ваше, возрастая,

Уже пугает не на шутку нас,

Замужних, я хочу сказать; отрады

В игре уж нет, достигнута ведь цель:

Поэт у ног.

П у ш к и н

О ней и о других

Подумаю в тоске или смеясь

Я после. Ныне полон нежной грусти,

Вы знаете, к кому? Княгиня, к вам.

Мне грустно расставаться с вами, словно

Вы мать мне иль сестра и верный друг.

И, кажется, я не был в вас влюблен,

Но грусть разлуки с вами тяжелей,

Как если бы любил с тоской и страстью.

Не странно ли? Но в чувствах я своих

Не ошибаюсь.

К н я г и н я

Верю, потому что

И мне вас будет не хватать у моря,

Столь переменчивого, точно вы,

Неукротимого в порывах бурных

И нежного в лазури и покое.

П у ш к и н

Прощай же, море! Не забуду

Твоей торжественной красы

И долго, долго слышать буду

Твой гул в вечерние часы.

П у ш к и н

Как чуток сон мой в эту ночь! Все мнится

Беспечный дальний звон, как бы с небес,

Звук колокольчика и скрип полозьев, —

Там кто-то едет с думой обо мне?

Не сон уж это. Въехали в ворота,

А лошади несутся, у крыльца

Не встали, мимо пронесли, в сугробах

Завязли наконец. Желанный гость?

Или жандарм? Да буду рад и черту.

(Выбегает, едва одетый.)

Г о л о с П у ш к и н а

О, Пущин! Это ты? Товарищ мой!

Мой друг бесценный!

Г о л о с П у щ и н а

Пушкин, в дом скорее!

Простудишься еще. Да это я!

Г о л о с П у ш к и н а

Арина Родионовна моя.

П у щ и н

Переменился ты, пожалуй, мало.

Вот только бакенбардами оброс,

И, кажется, они тебе пристали;

И некая серьезность…

П у ш к и н

Взрослость, милый.

П у щ и н

Еще бы нет, а живость прежняя

В улыбке и в движеньях, юн душой,

Как вынес все, и новые гоненья,

И одиночество в глуши лесов?

П у ш к и н

Нет худа без добра. Отец устроил, —

При мнительности, свойственной ему, —

Такую встречу здесь, что я чуть в крепость

Не угодил — иль волею отца,

Иль сам, к властям с прошеньем обратясь.

П у щ и н

И как же так с отцом ты не поладил?

П у ш к и н

Ну, слава Богу, обошлось, и вскоре

Один остался, с нянею моей,

Невольно радуясь уединенью,

Чего страшился в новой ссылке я

Ведь более всего. Явились музы.

Здесь в тишине их голоса слышней,

И ныне я живу, трудясь усердно.

П у щ и н

Да, да, твоя серьезность от трудов.

Не впал в унынье, а возрос душой.

Рад за тебя. Ты богатырь, мой друг.

П у ш к и н

Мне жаль, сестры со мною нету рядом.

Она хотела здесь остаться, ссылку

Мою делить; но согласиться я,

Конечно же, не мог. Но здесь соседки

(Вскакивая на ноги.)

Есть милые. Поедем к ним.

Все будут очень рады, ну, как няня.

П у щ и н

Постой же! Нет, мне в ночь уж ехать должно.

Ведь так я не успею наглядеться,

Мой милый, на тебя, наговориться

От сердца полноты. Звучит пускай

Сентиментально — не беда.

П у ш к и н

И правда!

Скажи, один из лучших лицеистов,

Ты вышел в гвардию, о чем не смел

Я даже и мечтать…

П у щ и н

О чем ты, Пушкин!

П у ш к и н

Блестящий офицер-артиллерист

В зените славы и побед у женщин

В отставку — ладно, то понять возможно,

Жениться, путешествовать, а, нет, —

Идет в судьи, как разночинец бедный.

Что это значит? Объясни, мой друг.

П у щ и н

Мне больше о тебе услышать надо,

Когда ты собеседников лишен.

П у ш к и н

Когда ты неподкупен, чист и горд, —

Таков ты был, таков и есть, как прежде, —

Туда, где лихоимство пышным цветом

Цветет от века на Руси, — зачем?

Быть гласом вопиющего в пустыне?

П у щ и н

Ты сам себе ответил, милый мой.

П у ш к и н

Какую цель высокую имеешь,

Чтоб сделать славным темный сан?

П у щ и н

Служение отечеству — вот цель.

Я с нею в жизнь вступал и с ней иду.

П у ш к и н

Да, необыкновенное здесь есть.

Не отвечай, любезный Пущин, если

Не хочешь иль нельзя. Я, может быть,

По многим глупостям моим не стою

Доверья твоего.

П у щ и н

Конечно, я

Сейчас хотел во всем тебе признаться,

Прекрасно зная мысли все твои,

Согласные с моими, с общим делом.

Но ты в отъезде был как раз.

П у ш к и н

Когда?

Уж вскоре после выпуска? Коварный!

Что тайну держишь от меня, легко

Мне было догадаться.

П у щ и н

Я подумал,

Подвижность нрава, разные знакомства

Твои для дела могут быть опасны.

А, главное, я говорил тебе:

Ты сам без тайных сборищ действуешь

Для дела для благого лучше всех.

Стихи твои ходили по рукам,

Сердца воспламеняя, сбор трубя…

И первый пострадал ты. И страдаешь.

П у ш к и н

Теперь за строчку глупого письма

Об атеизме.

П у щ и н

Как! Вольтера слава

Тебя ведь не прельщала, мнится мне.

П у ш к и н

Нет, милый, с Богом я почти на "ты".

Единый, всемогущий. Явлен в мифах,

Как боги Греции. Он образ мира.

Все это ведь поэзия одна.

Бессмертие души волнует больше.

Сомненьям есть резон. Но отрицать —

Еще ведь хуже. Ничего? Лишь горстка

Рассеянного пепла во Вселенной?

П у щ и н

(подмигивая)

Да, утешительного мало в том.

П у ш к и н

А если верить детски, тоже странно:

Зачем земная жизнь была дана?

Зачем сей миг, когда душа бессмертна?

И буду ль помнить я земную жизнь

Мою, разлучен с нею навсегда?

Или в беспамятстве я кану в вечность,

Носясь в ней дуновеньем ветерка?

Итог, поди, все тот же?

П у щ и н

Может быть.

В религии я вижу лишь возможность

Добра.

П у ш к и н

И зла, когда добра все ищут.

П у щ и н

А кто ко злу стремится понарошке?

П у ш к и н

Таких немало. Кроме Сатаны.

П у щ и н

Вот чем живешь!

П у ш к и н

Как всякий человек.

П у щ и н

За то ж гоним? Все вынес и поднялся…

П у ш к и н

Поэзия, как ангел-утешитель,

Спасла меня, и я воскрес душой.

П у щ и н

О, высоко поднялся ты как личность

И как поэт, — я с трепетом священным

Тебя не узнаю. Пусть тайн не будет.

Недавно в наше общество я принял

Рылеева. Теперь он среди нас

Один из главных. Мог бы и тебя

Привлечь, когда и так ты с нами, Пушкин;

Когда бы не сидел ты под надзором.

П у ш к и н

Спасибо за доверье, славный Пущин!

И ты, быть может, прав. Но с вами я,

О, други!

П у щ и н

(выглянув в окно)

Гость бредет к тебе какой-то.

П у ш к и н

(меняясь в лице)

Где Библия моя?

П у щ и н

Да кто же он,

Что ты вдруг присмирел, как школьник?

П у ш к и н

Разве?

Духовный пастырь мой. Любезен он

И деликатен. Библию читаю,

Как и Коран, я сам охотно. Но

Примерным быть мне не мешает.

П у щ и н

(с усмешкой подмигивая)

Ясно.

П у ш к и н

Ты, солнце святое, гори!

Как эта лампада бледнеет

Пред ясным восходом зари,

Так ложная мудрость мерцает и тлеет

Пред солнцем бессмертным ума.

Да здравствует солнце, да скроется тьма!

Н и к о л а й I

А, Пушкин! Узнаю тебя. Кудряв

И быстр, из лицеистов был приметен,

Как ныне из поэтов, своенравен…

Довольно ты шалил, не время ль

И образумиться?

П у ш к и н

Да, государь!

Против правительства я ничего

Ведь не пишу давно и впредь не буду.

Н и к о л а й I

А это не твои ли? Будь правдив.

(Берет в руки лист бумаги с надписью "На 14 декабря!" и

читает невольно, хмурясь.)

"Где вольность и закон? Над нами

Единый властвует топор.

Мы свергнули царей. Убийцу с палачами

Избрали мы в цари. О ужас! О позор!"

П у ш к и н

"Но ты, священная свобода,

Богиня чистая, нет, — не виновна ты,

В порывах буйной слепоты,

В презренном бешенстве народа…"

Мои. Изъятые цензурой строфы

Стихотворения "Андре Шенье",

Опубликованного до событий.

В нем речь о казни юного поэта

В условьях якобинского террора.

Н и к о л а й I

Ах, так! Я видел бешенство народа

И обуздал его, явившись сам

На площадь, где бунтовщики, владея

Порывами толпы слепой, могли бы

И царскую фамилью истребить.

Граф Милорадович, вступив один

В переговоры, был смертельно ранен.

Все растерялись. Тут я принял меры

И об охране Зимнего дворца,

И подавленьи мятежа до ночи.

Я приказал картечью всех рассеять,

Иначе бунт мог разрастись на воле

До гибели империи, быть может.

П у ш к и н

О государь, я в полном восхищеньи.

По сердцу мужество мне и в поэте,

И в венценосце, призванном судьбой

Блюсти закон и правду в государстве,

Хотя среди мятежников, признаюсь,

Немало было и моих друзей.

Н и к о л а й I

Умен и смел ты, Пушкин. А, скажи-ка,

Когда бы в Петербурге был в тот день,

Что сделал б ты?

П у ш к и н

Пожалуй, не отстал бы

Я от друзей в рядах мятежников.

Одно отсутствие меня спасло,

За что благодарю я небо.

Н и к о л а й I

Бога!

А также и покойного царя,

Сославшего тебя в деревню.

П у ш к и н

Правда!

Нет худа без добра.

Н и к о л а й I

Я тоже рад,

Что прямо не замешан ты в сем бунте.

Я б был в отчаяньи в одном ряду

С Рылеевым и Пестелем увидеть

Поэта, близкого и мне, как многим

В России, в честь ее творяшего,

Как мне Жуковский прожужжал все уши.

(С важным отеческим видом.)

Тебя мой брат, покойный император,

Сослал в деревню, я ж освобождаю.

Что ж, доволен ты, что возвращен,

А, Пушкин?

П у ш к и н

(вспыхнув весь)

Государь, до слез я тронут.

Н и к о л а й I

Живи, где хочешь, но с условием —

Против правительства не выступать.

П у ш к и н

Да, разумеется. Вы милостивы

Ко мне, когда мои друзья несут

Жестокое чрезмерно наказанье.

Надеюсь я на вашу милость к ним.

Н и к о л а й I

Ручайся, Пушкин, за себя покамест.

Что пишешь ты?

П у ш к и н

А, ничего почти.

Цензура очень уж строга, вернее,

Нерассудительно марает все

И самые невинные безделки.

Н и к о л а й I

Пиши свободно. Цензором один

Твоих же сочинений буду я.

Твори со всею силою для славы

Отечества и имени в веках.

П у ш к и н

Благодарю вас, государь! Отныне

Я всем обязан вам — свободой, жизнью

И славой, если музы не оставят

Поэта мирного в его исканьях.

Г р а ф и н я

Как вы оглядываете меня.

П у ш к и н

А как, графиня?

Г р а ф и н я

Будто узнаете

Уж очень хорошо, хотя ведь мы

Не виделись давно и ясно оба

Переменились: старше я еще,

А вы взрослее стали, что, конечно,

К лицу мужчине, — женщине навряд ли.

П у ш к и н

Я помню вас так хорошо, выходит.

Вы в юности блистали красотой,

Девичьи слабой, вянущей приметно,

Что я взглянуть на вас не мог без муки.

Г р а ф и н я

Болела я, как вы в ту пору тоже, —

Судьба испытывала нас на твердость.

П у ш к и н

И правда! Вдруг предстали вы женой,

С характером и волей, столь могучей, —

Вас Марфою Посадницей прозвали,

Недаром, думаю. Грозу над мужем

Не вы ли отвратили силой духа?

Г р а ф и н я

Нет, брат его, любимец государя,

Его величество склонил к прощенью,

Хотя зачинщик он не из последних.

П у ш к и н

В деревню сослан, не скучает он?

Г р а ф и н я

Вы по себе все знаете прекрасно.

П у ш к и н

Ах, нет, графиня, ничего не знаю.

Я не был генералом и женат;

А то бы зажил барином на воле!

Но молод и один, готов я был,

Как Вертер, застрелиться, иль бежать

И, верно, сделал б глупость…

Г р а ф и н я

Кабы музы

Не увлекли на новые свершенья.

Все о "Борисе Годунове" слышу

Восторженные отзывы. Москва

Вас встретила с ликующим восторгом.

На всех балах вы первое лицо;

В мазурке беспрерывно выбирают,

Соперничая меж собой, вас дамы.

Скажу, Москва короновала вас.

Не кружится ли голова от славы,

А, Пушкин, царь-поэт?

П у ш к и н

(рассмеявшись)

Каков язык ваш!

Однако не сказали, что Орлов?

Г р а ф и н я

Деревня не Сибирь. Туда могла бы

Последовать за мужем, как Мария,

Сказать боюсь; у ней сомнений нет.

Чуть больше года замужем, из них

Три месяца едва ли жили вместе:

Болезнь и роды, в это время арест —

И каторга, на двадцать лет разлуки!

Ее протест и вылился в идею,

Неслыханную, дерзкую, однако,

Ни государь и ни отец оспорить

Уж не решились.

П у ш к и н

Правда ведь за нею,

Высокая и светлая, как солнце.

Г р а ф и н я

Сергей Волконский… Он уже в годах,

Мария же еще так молода;

Собралась в путь, в Сибирь, без теплой шубы.

М а р и я

"Еще, еще!" — просила я, не в силах

Последних звуков вынести, последних,

Быть может, в этой жизни чудных песен.

Сама бы спела тоже, от простуды

Лишилась голоса, к несчастью, я.

П у ш к и н

С графиней я болтал, любуясь вами,

Как наслаждались музыкой и пеньем

Самозабвенно вы.

М а р и я

Перед разлукой

Все чувства обострены мои.

А музыка — одно из наслаждений,

Из высших, как поэзия, вам знать.

П у ш к и н

Как и любовь, что музыке подобна.

М а р и я

Вы здесь бродили, говорили мне.

Уж шла я к вам, да сборы отвлекли.

П у ш к и н

Благодарю, княгиня! Я нарочно

Явился раньше, чтоб пробыть подольше

Под крышею одною с вами так же,

Как некогда на юге у Раевских.

Вы младшая из братьев и сестер,

Приметных и умом, и красотою,

Доверчиво держались в стороне,

С улыбкой детски чистого всезнанья

Следя за мной и с легким торжеством

Беспечной юности, а я, сам юный,

Желал быть взрослым, сторонился вас.

М а р и я

Но, кажется, вы были влюблены

В мою сестру, что старше вас была.

П у ш к и н

Влюблен все в ваше милое семейство,

Счастливейшие дни провел я с вами,

Больной и сирый, возродясь душой,

Я жил и мог предаться вдохновенью,

С одною мыслью одарить друзей.

М а р и я

Прекрасные поэмы и стихи!

Мы радовались им с пристрастьем дружбы.

Всегда в них слышится мне ваш привет,

И память ваша не оставит нас.

П у ш к и н

А как отец решенье ваше принял?

М а р и я

Я вам, мне кажется, могу признаться.

Предприняв все шаги, в последний день

Отцу сказала, как ни тяжело,

Письмо от государя показала…

Ах, ничего ужасней я не помню!

Он закричал, что проклянет меня,

Когда я через год не возвращусь.

П у ш к и н

Боясь не свидеться пред смертью с вами.

Раевского, героя, узнаю.

М а р и я

Герой здесь лишь отец на склоне лет.

П у ш к и н

А все велик; ему под стать и дочь.

Нет, сцена не ужасна, а прекрасна!

М а р и я

Младенца-сына мне не разрешили

С собою взять; о возвращеньи все же

Не думаю, иначе что же ехать?

П у ш к и н

Нет ничего прекраснее на свете,

Чем ваш поступок, славная Мария!

М а р и я

Загадывать иль обещать не стану.

Сергей в пучине бед, спасти, помочь —

Не мой ли долг? Скорее в путь!

П у ш к и н

Когда?

М а р и я

Возможно, нынче в ночь.

П у ш к и н

Она прекрасна!

М а р и я

Да, превосходна. Еду в эту ночь.

П у ш к и н

Промедлил я, как жаль! Чрез вас посланье

Всем узникам хотел я передать.

М а р и я

Посланницей у вашей музы быть

Сочла б за честь и счастье.

П у ш к и н

Нет, Мария,

Вы муза, да, одна из муз моих;

Эвтерпа обернулась Мельпоменой,

Сибирью не прервутся наши узы.

М а р и я

(прощаясь)

Да будет слышен голос ваш чудесный,

Великий наш поэт, во всей Вселенной.

П у ш к и н

Как вы сказали? Титул сей к бессмертным

Пристал, а я?

М а р и я

(убегая)

Ваш долг все наши муки

Поэзией высокой оправдать.

Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в дуновении Чумы.

Всё, всё, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья —

Бессмертья, может быть, залог,

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог.

Х о р м у з

Слыхали, он решил жениться.

Ужель остепениться?

Когда поэт влюблен

И грустью светлой упоен,

И нам, и смертным в радость,

И мука тут, пожалуй, в сладость.

Но слава не убережет от клеветы,

Когда невеста — чудо красоты.

1-я м у з а

Поэт! Цени же красоту. Влюбляйся.

Всегда в том много всем добра выходит.

Жениться думаешь зачем, скажи?

П о э т

Я человек, как все. Не стар еще.

Но также уж не молод. Дом. Семья.

О счастии помыслить мне нельзя?

2-я м у з а

Поэт! Ужели счастие в женитьбе?

3-я м у з а

Поэт! Вулкан женился на Венере.

Вопрос: а знал ли счастье бог-кузнец?

П о э т

О, да! Познал он счастье и какое!

Всю тайну счастья, коль Амур зачат.

Но вечно быть счастливыми не могут,

Как видно, даже боги. Что же делать?

Я понимаю вас. Резоны все,

Какие есть — и за, и против, я

Все высказал себе. Когда б невесту

Увидеть вам…

1-я м у з а

Мы видели ее.

П о э т

Когда? И где же?

1-я м у з а

На балу в Москве.

П о э т

Ах, это были вы! Три девы в масках.

2-я м у з а

Ведь вся Москва собралась поглядеть

На вас, поэта и его невесту.

3-я м у з а

И впрямь то было зрелище чудное.

П о э т

Как если бы сатир явился с нимфой?

Что ж делать? Нимфа — чудо красоты.

Сатир смешон и безобразен, боже!

1-я м у з а

Но он влюблен и жаждет счастья он,

Хотя в него давно ничуть не верит.

П о э т

Но невозможное возможно, если,

О, музы милые, я — Мусагет!

2-я м у з а

Уныния уж нет в помине. Браво!

П о э т

А что же на балу произошло?

Ужели волшебство?

1-я м у з а

С живой картиной

"Пигмалион и Галатея"?

П о э т

Да!

Прекрасная, как статуя, стояла

Она, немая, словно неживая.

Богов молил я, как Пигмалион,

Колени преклонив пред красотою,

Вдохнуть в сей мрамор душу всю мою,

Забывшись вовсе, где я нахожусь.

2-я м у з а

Все отошли от вас и лицезрели,

Как в галерее чудную картину.

3-я м у з а

Свершилось несомненно превращенье.

Ведь красота — лишь форма и закон,

Душа — энергия ее, как Эрос.

Вот красота осмыслилась любовью.

1-я м у з а

Прекрасным там предстал и Мусагет.

2-я м у з а

Но тут две старшие сестры вошли

В картину. Молоды, красивы, но

Не рядом с младшей, бесподобной днесь.

3-я м у з а

И тут поднялся смех; мать обозлилась

И увезла всех дочерей своих.

П о э т

Виня во всем меня и вас, о, музы.

Я постигал любовь и красоту.

И вдруг померкло все вокруг, и шепот

Разнесся, глупый и зловещий… Я

Не мог понять, что ж это приключилось?

О, музы милые, иль волшебство?

Но чудо налицо: она мне пишет,

Что любит, выйдет замуж за меня

И без приданого. Как мило, правда?

Х о р м у з

Поэт в деревне заперт и доволен,

Как скачет по степи на воле.

Уж выпал снег. В работе пребывает он.

А как роман? Он ныне завершен.

Татьяну в высшем петербургском свете

Онегин снова встретил

И не узнал, — мила, проста,

В ней просияла красота,

Живого совершенства мета,

Иль светлый идеал поэта.

Отвергнув некогда ее любовь,

С остывшею душою, вновь

Онегин к жизни возвращен;

В Татьяну ныне он влюблен.

Он любит тяжко, как на гору

Сизифов камень катит, взору

Его повсюду предстает она,

Прелестная жена.

Проведши зиму, как монах в молитвах,

Иль бедный рыцарь в битвах,

Посланье он Татьяне шлет,

Ее письма обратный перевод.

Ответа нет. Он к ней за приговором.

Его встречают милым, нежным взором

И речью дивной, как представить:

"Я вас люблю (к чему лукавить),

Но я другому отдана

И буду ввек ему верна."

Герой, как громом пораженный,

Горящий весь и восхищенный,

Оставлен на беду свою,

У бездны на краю.

П у ш к и н

Кто там? Сальери собственной персоной?

А Моцарт где?

1-я м у з а

Его играешь ты.

П у ш к и н

Чтоб выпить яд? О, нет! Его ж я знаю.

Посланник нидерландский и барон

Геккерн. Старик веселый, вездесущий.

Рядился ряженым однажды с нами.

Забавный он однако забияка.

И он Сальери злобный? Что ж, пускай.

Х о р м у з

Сальери, преуспев в карьере,

Не то, что Моцарт, простодушный гений,

Дружил с ним в странной вере,

Что гений тож, не без сомнений;

Но, хуже, тягостна и зла,

Как нечисть, душу зависть жгла.

В часы обычного досуга

Обедать пригласил он друга

И яду примешал в вино,

Решив, что все равно,

Нет правды на земле и выше.

Но "Реквием" звучит, и слышишь,

Как в вещих снах,

Гимн Правде в небесах.

П у ш к и н

О, Моцарт! Нищим ты покинул мир,

Чумой охваченный несносный пир,

С душою детски-женской,

Беспечный друг гармонии вселенской.

1-я м а с к а

Все в масках. Это хорошо?

2-я м а с к а

Пожалуй.

1-я м а с к а

Ужели явятся и боги в масках?

3-я м а с к а

Нет, не должно так быть. Но разве в гриме,

Да так, чтоб не признали?

1-я м а с к а

Иль признали!

2-я м а с к а

Нет, тайна здесь уместна и нужна.

В знакомой даме мудрено богиню

Узреть тому, кто не влюблен в нее.

3-я м а с к а

Смотрите-ка! Герольд. Он слишком юн.

2-я м а с к а

Да, как же, юн. Как камер-юнкер Пушкин.

1-я м а с к а

Иль это брат его? Он юн и дерзок.

Бросает взоры, словно мечет стрелы.

Уж не Эрот ли взялся править балом?

2-я м а с к а

А есть в том смысл — прямой или волшебный.

Г е р о л ь д

Приветствую я вас, таинственные маски!

О, как ликуют ваши глазки,

Исполненные ласки.

Нет, в рифмах явно перебор,

А это все равно, что сор.

Трубите сбор!

2-я м а с к а

Все ясно. Высочайшие особы.

Угодно им инкогнито хранить.

Г е р о л ь д

Трубите! Извещают трубы

Начало шествия богов.

А вы, пожалуй, грубы

С герольдом; кто таков?

(Взмахивает жезлом.)

Вы генерал, или в мундире

Решили щегольнуть в сем мире?

Но это все равно.

Богами мне дано:

И властью, и нарядом

Здесь я командую парадом.

И жезлу моему послушны плебс,

И знать, и боги, и сам Зевс.

Э х о

(вбегая в зал)

Я, Эхо, унесла

До Царского Села

Призывный звук трубы,

И там, из синевы,

Как солнца ясный нимб,

Весь просиял Олимп.

То дивно и богам,

Поднялся шум и гам,

Как в старые года.

Шлют вестника сюда.

Но сами тоже днесь

Уж прибыли и здесь.

Н и м ф ы

Мы, нимфы, не немые существа.

Мы — души вод, деревьев, чья листва

С зефиром шепчется счастливо,

Текут же воды говорливо.

(После всевозможных плясок)

Мы первообразы всех юных жен,

Богинь и смертных, всех времен.

Мы веселы, как дети, и беспечны.

Хотя и смертны, мы предвечны.

Г е р о л ь д

Прекрасные, столь юные особы —

Уж, точно, музы! Угадать нетрудно.

Г о л о с а и з п у б л и к и

Эрато с лирой, а Эвтерпа с флейтой;

Со свитком Каллиопа и Клио;

С трагической маской Мельпомена

И Талия с комическою маской,

Однако лиц прекраснейших не прячут.

Урания с небесным сводом; циркуль

Нарочно уронила, свод небесный

Кому-то отдала, чтоб налегке

Вступать ей по земле, верней, паркету.

А это Полигимния, наверно.

Сейчас пустилась в танец Терпсихора,

И закружились в пляске все, как дети.

Г е р о л ь д

С явленьем муз преобразился зал,

Свечами освещенный, засверкал

Сияньем золотым, как при восходе

Свет неба разливается в природе.

То боги проступают там и здесь,

Бессмертные в обличье смертных днесь.

Г о л о с а и з п у б л и к и

Зевс-Громовержец с Герой в тронном зале.

Владыка смертных и богов воссел

И, сидя в кресле, выше всех, могуч

И в окружении богов, величья

Исполненных и красоты нетленной.

М о р с к о й о ф и ц е р

Лишь Посейдон ему не уступает

На вид, в могуществе, с трезубцем он.

Ж е н щ и н ы

Ах, ах! Взгляните на богинь чудесных!

Одна прекраснее другой и краше!

Без маски каждая, а не узнать.

М у ж ч и н ы

Нет, не земные женщины пред нами.

Богини в самом деле?

Ж е н щ и н ы

В живой картине

Немудрено предстать и распрекрасной.

С т у д е н т

Вся тайна, надо думать, в освещеньи.

Смотрите! На плафонах сценки, сценки —

Не живопись — все новые мелькают…

Г о л о с а и з п у б л и к и

Арес танцует с Афродитой! — Что же?

Он явно волочится за богиней.

А хромоногий бог Гефест стоит

Недвижно, хмуро скрежеща зубами.

М о л о д а я д а м а

А Афродита уж не Натали?

Д р у г а я д а м а

Прекрасна и прелестна, но полна.

М о л о д а я д а м а

А разве Натали не в положеньи?

Д р у г а я д а м а

Тогда Гефеста мог представить Пушкин.

Он ростом невысок, в плечах широк

И руки сильные, — похож?

М о л о д а я д а м а

Пожалуй.

С т у д е н т

Но Пушкин средь богов скорее Феб.

Зовут его недаром Мусагетом,

Как слышал я, и муз привел на бал,

А с ними и богов из песнопений.

Д р у г а я д а м а

Смотрите! Дама в маске голубой,

Высокая, с античным профилем, —

Прекраснее богинь! Она в смущеньи

Уходит, голову слегка склоняя,

От офицера в маске в окруженьи

Весьма солидных дам и кавалеров…

М о л о д а я д а м а

Еще одна шарада, иль интрига,

Затеянная здесь под тайной масок?

Е е с п у т н и к

А офицер проворен и нахален,

Как лев, погнавшийся за робкой ланью.

М о л о д а я д а м а

Да это царь!

Е е с п у т н и к

Похож. А дама кто же?

Прекрасна, как Елена, но робка.

М о л о д а я д а м а

Да царь ее приручит очень скоро.

Е е с п у т н и к

А, может быть, она — его? И муж

В накладе не останется, конечно.

М о л о д а я д а м а

С рогами позолоченными, да!

С т у д е н т

Послушайте, да это же Психея!

Зачем ей маска, если красота,

Сияющая небом в ясный день,

Ее сейчас и выдает, как видишь?

Д р у г о й с т у д е н т

Ее преследует Венера, вспомни,

Из ревности к чудесной красоте.

С т у д е н т

Она попала в круг из дам блестящих

И кавалеров важных; офицер

В мундире, что сойдет и за сюртук,

И в сапогах, что вольность ведь для бала,

Остался в круге с Маской голубой.

Ц а р ь в м а с к е

Я знаю вас, прекрасная Елена!

Г о л у б а я м а с к а

Боюсь, что нет. Я не Елена, сударь.

Ц а р ь в м а с к е

Прекрасней вас здесь нет, поверьте мне.

Г о л у б а я м а с к а

Возможно, да. Скорее, нет. Неважно.

Я знаю вас, хотя вы в маске, сударь.

Ц а р ь в м а с к е

А кто же я, по-вашему, скажите?

Г о л у б а я м а с к а

Угодно вам инкогнито хранить.

И кстати. Офицер назойлив слишком,

То все заметили; я — прямо в страхе.

Ц а р ь в м а с к е

Ужель нельзя мне и влюбиться, встретив

На маскараде средь богинь чудесных

Саму Елену?

Г о л у б а я м а с к а

Это дело ваше.

Я не могу вам запретить; но мера

Нужна во всем, иначе государство,

В игре страстей повержен в смуту, рухнет.

Г е н е р а л

О чем она? О государстве мы

Уж сами позаботимся.

Г р а ф и н я с л о р н е т о м

Не знает,

Что мужа в камер-юнкеры недаром

Царь произвел, хотя уж тот не молод?

Г е н е р а л

Ах, в нем ли дело? Молода Елена

И на балах придворных танцевать

Пристало ей, на радость государю.

Г р а ф и н я с л о р н е т о м

А это кто? Без всякого почтенья

Вошел в наш круг, заговорил с царем.

Г е н е р а л

Да взять его за шиворот и вон!

М о л о д а я д а м а

Нет, государь нам подал знак: хранить

Инкогнито, хотя смущен он явно.

Г е р о л ь д

Что здесь? Мешать кто танцам смеет?

Иль за красу, как встарь,

Здесь поединок зреет?

Пусть в масках оба, то поэт и царь.

Ц а р ь в м а с к е

Что вам угодно?

П о э т в м а с к е

Пару слов, позвольте,

Сказать вам, сударь.

Ц а р ь в м а с к е

Что? Ну, хорошо.

П о э т в м а с к е

Признать прекраснейшей из смертных женщин

Сию красавицу мы все должны.

Ц а р ь в м а с к е

Согласен с вами совершенно, сударь.

Я то же самое ей толковал,

Впадая в восхищенье, как юнец.

П о э т в м а с к е

Как камер-юнкер, вы сказать хотите?

Но чин такой и милые проказы

Уж не к лицу ни мне, ни вам, не так ли?

И надобно вам знать, я тайну выдам.

Пред нами не Елена, чья краса

Не возбуждала ревности Венеры,

А слава же двусмысленна весьма;

Но у царей, как и цариц, иные

Насчет своих страстей соображенья,

Как было встарь, и ныне, не для них

Законы писаны. Но красота ль

Повинна? Свет ее чистейший в мире

Несет Психея, явленная здесь.

Она не для утехи, как Елена,

Лишь прелестью своею упоенной

Всегда и всюду; нрав ее таков.

Психея ж целомудренно чиста,

Как высшая на свете красота.

Ц а р ь в м а с к е

А что? Быть может, вы и правы, сударь.

Догадываюсь, с кем имею честь

Беседовать, как некогда в Кремле

Во дни торжеств, с умнейшим человеком,

Которого я мог сослать в Сибирь,

Но уберег поэта для России.

П о э т в м а с к е

Убережем мы также и Психею,

Как свет души, во дни торжеств и бед.

Ц а р ь в м а с к е

Я понял. Будь достоин сам Психеи,

И я ей буду предан, как и ты.

Г е н е р а л

А государь, похоже, отступился.

Г р а ф и н я с л о р н е т о м

Желая, верно, избежать скандала,

Что может учинить сей обезьяна

С придворным званьем камер-юнкер.

Г р а ф

(сановник в придворном мундире)

Давайте поразмыслим на досуге,

Как проучить его.

М о л о д а я д а м а

А с ним Психею!

С нее-то надо взяться; пусть рога

Проступят также и у Дон Жуана.

Г р а ф и н я с л о р н е т о м

Есть на примете у меня прельститель.

Он ныне в моде.

М о л о д а я д а м а

А, француз! Не он ли

Танцует с Голубою маской?

Г е н е р а л

Да-с.

Ведь русского на подвиг сей не сыщешь,

Когда сам государь засомневался.

Он удаляется. А мы проводим

И вновь сойдемся. Дело есть у нас.

Г е р о л ь д

Шарадам нет конца; но из шарад

Всех удивительней наш Маскарад

В круженьи пар бессмертных среди смертных,

В живых картинах беспримерных,

С веселым хороводом муз и нимф,

Как утро возвещает солнца нимб!

К н я г и н я

(Пушкину)

Прости! Прости нас, если неприятно,

Что мы, как прежде, принимаем их.

П у ш к и н

Да нет, вы вольны, как Карамзины,

Как все, их принимать, и нас с женою,

На то ведь этот свет и существует.

А чистых от нечистых на том свете

Разделят уж. Но я благодарю,

Княгиня, вас за вашу деликатность.

С друзьями ссориться — такую радость

Я не доставлю недругам моим.

К н я г и н я

Князь думает, вас можно помирить.

П у ш к и н

Геккерн о том хлопочет тоже, всюду

Преследует жену мою, а сына —

Науськивая письма мне писать.

Зачем, скажите?

К н я г и н я

Совесть нечиста?

П у ш к и н

(рассмеявшись)

Я думаю, их мучает досада:

Такую роль сыграть им привелось

С женитьбой этой.

К н я г и н я

Внешне все прилично.

Хотя вопросов возникает много:

Самопожертвованье или жертва?

П у ш к и н

Вы знаете, кто кем пожертвовал?

Все думают, Дантес своей любовью.

Старик Геккерн — своим приемным сыном

В угоду собственным страстям.

К н я г и н я

О, боже!

П у ш к и н

Он вертопрах, а негодяй — старик,

Второй Фаддей Булгарин иль Сальери.

Чернь светская болтает языком,

А этот действует — в личине доброхота.

Поймал он в сети бедного француза,

Как барыня какая, вывел в свет.

А он влюбился чуть ли до безумья?

Готов уж застрелиться? Сватается,

Скажи, зачем? Зачем жениться? Впрочем,

Здесь извращение всего и вся.

Мужчина взрослый при живом отце

Усыновлен, чтоб обрести богатство,

Чужое, с именем чужим. Чужое

Присвоить, не имея за душой

Ни веры, ни любви, ни чести, пусть

Твердить о том умеет, как сорока.

С ним кончено. Старик не отстает.

Не дали мне с ним заодно покончить.

К н я г и н я

Оставь его. Как с графом Воронцовым,

Накличешь, Пушкин, лишь себе беду.

П у ш к и н

Оставь? Меня оставит свет в покое?

Геккерн — лишь воплощенье светской черни.

А ссылка для меня была б спасеньем.

(Задумываясь, произносит стих.)

Пора, мой друг, пора: покоя сердце просит —

Летят за днями дни, и каждый час уносит

Частичку бытия…

К н я г и н я

А дальше? Дальше!

П у ш к и н

На свете счастья нет, но есть покой и воля.

Давно завидная мечтается мне доля —

Давно, усталый раб, замыслил я побег

В обитель дальную трудов и чистых нег.

К н я г и н я

Что это, Пушкин? Слезы на глазах.

Видала я их перед новой ссылкой

На юге, в час тоски; затем ты тверд

И ясен духом уезжал на север.

П у ш к и н

И нынче я, собравшись в путь-дорогу,

Уж, верно, буду снова тверд и весел.

К н я г и н я

Ах, Пушкин, что задумали еще?

П о э т

Кто здесь? Дверь заперта, и никого же

Не допускать велел и не входить.

Ах, это вы, о, музы милые!

1-я м у з а

Он вздрогнул, точно ран его коснулись

Души истерзанной огнем свечей.

2-я м у з а

Погасим?

3-я м у з а

Нет, умерим лишь сиянье.

Как звезды в вышине, пусть светят знаком

Таинственных знамений и путей.

П о э т

Когда вы — музы, вас должно быть девять;

Иль Мойры вы?

1-я м у з а

Не узнаешь ты нас,

О, Мусагет? Из спутниц Аполлона

Эвтерпа, Каллиопа и Клио.

П о э т

О, милые! Но три свечи возжечь —

То знак недобрый в мире православном,

Где провидением мне жить дано.

1-я м у з а

В числе священном многозначен смысл,

И мир твой заключен не здесь и днесь.

Поэзия объемлет мирозданье

В веках прошедших и грядущих тоже,

Где светлою звездою просияет

Твой нимб поэта.

П о э т

Утешений, музы,

Не нужно мне. Ведь рок неумолим.

Воздушных замков не хочу лелеять —

Об острове блаженных иль о рае,

То отблески огня, чье имя — жизнь.

Я здесь сгораю, как в аду кромешном,

Не ведая вины, к скале прикован,

Как Прометей. Но он титан, а я —

Лишь человек; желал, как все, я счастья

И счастлив был, чтоб муку за него

Всю вынести и смерть принять уж ныне.

3-я м у з а

В последнее отчаянье ты впал.

Бывало и такое — и не раз.

А что случилось, можешь нам поведать?

П о э т

Весьма банальное, на первый взгляд,

И не было б причин так волноваться.

Жена всем кружит головы, увы,

И старцам, и юнцам, и девам юным.

Но, на беду, в нее влюбился фат,

Любимец женщин и мужчин впридачу,

К тому ж француз, к тому ж приемный сын

Голландского посланника Геккерна.

Старик из ревности старался тоже,

Но лишь запутался в сетях своих.

3-я м у з а

История да эта не нова.

П о э т

Вмешался я. Чтоб вызов мой отвесть,

Он на моей свояченице сына

Женил, с его-то страстию к другой.

Ведь этот фат, влюбленный до безумья,

Иль по капризу детскому, хотел

Уж застрелиться, требуя любови,

Обманом на свиданье заманив

Мою беспечную жену. Вступиться

За честь, достоинство жены моей,

Однако, мне не дали, сватовством

Поспешным оправдав двух негодяев,

Ведущих вновь интриги, что и прежде.

Теперь их гложет не любовь, а злоба.

1-я м у з а

Но ведь оружие поэта — слово;

Кровавый поединок схож с войной.

П о э т

В войне жестокой с персами Эсхил

Не принял разве сам участье прежде,

Чем создал он трагедию судьбы

Завоеваний — до Наполеона?

Да и Гомер, кумир тысячелетий,

Я думаю, ослеп на поле брани

В сраженьях за Элладу, юн, отважен;

А в зрелые года воспел героев

Войны Троянской, зная дело храбрых,

Слепой певец, любимец муз и Феба.

И старшие товарищи мои:

Жуковский, Батюшков и Чаадаев —

В войне с Наполеоном доказали

Европе всей, что варвары не мы;

Свободу от тирана отстояли,

Тирана просвещенного, как Ксеркс.

Барон Геккерн — посланник сей Европы —

Не хуже и не лучше он других,

Быть может, но высокомерно злобен

К тем, кто его страстей не делит с ним.

Шутлив, самоуверен и заносчив

Он с нами, русскими, не ведая,

Что он смешон, как старый волокита,

Приведший сына в свет, чтоб наслаждаться

Его успехами у дам исподтишка.

А сын приемный, принятый на службу

В России, добрый малый, развращенный

Отцом приемным; эта пара сети

Набрасывала на мою жену

Уж целый год. Вступиться за нее

Мне не дают друзья и государь.

Ужель не вправе я один, как греки

С оружием вступились за Елену,

Восстать, пойти на смерть за красоту

Пресветлую, пречистую России?

Х о р м у з

Когда все так, не можешь не вступиться!

Тебя ведь не удерживает страх?

Вся жизнь твоя — к прекрасному стремиться,

Поэт! И славен будешь ты в веках.

1-я м у з а

Как ночь прошла?

2-я м у з а

Вторую ночь спокойно

Он спит. Смятенья и тоски уж нет.

Бессонницы как не бывало.

3-я м у з а

Странно.

Ужель не помнит: нынче поединок?

1-я м у з а

Еще б не помнил; перед ним собрался,

Спокоен, светел. Рада и жена,

Таким предстал пред нею он в день свадьбы,

Отбросив муки сватовства и думы,

Чёрт догадал ему о счастье грезить,

Как будто для него он создан, мол.

2-я м у з а

Он вышел проводить жену до двери.

Ни слова не сказал, любуясь ею,

Она же, как богиня, свысока

Лишь бросив взор, беспечный и прелестный,

На зимние катанья унеслась.

П у ш к и н

(садясь за стол)

Время есть еще.

1-я м у з а

Да он, совсем забывшись, с увлеченьем

Читает. Что? "Историю России

в рассказах для детей".

П у ш к и н

(хватаясь за перо)

Чуть не забыл.

(Пишет)

2-я м у з а

Что он там пишет?

1-я м у з а

Можно, я взгляну?

(Читает.)

П у ш к и н

Как рад тебе, лицейский мой товарищ!

Однако поспеши к Д`Аршиаку.

Условия дуэли: чем кровавей,

Тем лучше. Жду тебя в кафе у Вольфа.

Д а н з а с

Ах, Пушкин, Пушкин!

П у ш к и н

Больше, милый мой,

Ни слова. Мы на поле боя, помни.

А ты ведь офицер. Будь им по чести.

1-я м у з а

Последняя надежда — секундант —

Исчезла, как умчалась на катанья

Прелестная жена, не чуя сердцем

Опасности, нависшей над семьей.

Данзас, застигнутый врасплох, поверил,

Что к мирному исходу нет путей,

Да поздно в день сраженья их искать.

2-я м у з а

А он и рад.

3-я м у з а

И вот, помывшись весь,

Одевшись во все чистое, спокоен

И ясен духом он выходит вон,

Как на прогулку налегке; однако,

Он тут же возвращается назад,

За шубой из медвежьей шкуры, зная

О предзнаменовании дурном;

И суеверных страхов нет в помине,

И перстня с бирюзой, подарок друга,

Не взял с собой, и худшие приметы

Его скорее радуют как будто.

1-я м у з а

Ужель он смерти ищет?

2-я м у з а

Просто он

Готов и к смерти, как и жизни, верен

Себе во всем, таким он был всегда.

Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а

Мне показалось, видела я мужа

На санях на Неве; все возвращались;

Не собирался он, а уж, надумав,

Высматривал б меня еще в пути,

И мы б не разминулись; отвернувшись,

Сидел он в шубе из медвежьей шкуры;

Я близорука, тут же проступили

От ветра, что ли, слезы на глазах.

Я думала заехать к тетке в Зимний,

Но вдруг заторопилась я домой.

Зачем? Не нахожу теперь я места

В смущенном беспокойстве, как невеста.

(Уходит.)

Х о р м у з

В верхушках сосен ветер свищет.

У Черной речки волк матерый рыщет.

И заяц пробегает меж кустов.

И лось, задумавшись, выходит из лесов…

Чу! Выстрел! Где? У сосен за кустами.

На снег упал поэт, устами

Касаясь хлада, как спасенья.

Погиб? Лежал он без движенья

От раны роковой.

Очнувшись: "Сделать выстрел мой

Есть силы", — он сказал, дыша неровно.

Стрелял он лежа, истекая кровью.

Но глаз был верен и тверда рука.

Противник пал, хоть ранен он слегка.

От пуговицы пуля отскочила,

А то бы в грудь и, верно бы, убила.

"Убит?" — спросил поэт. — "Он ранен. Будет жить."

"Приятно, думал, будет мне его убить, —

Проговорил поэт, —

А нет."

Увы! Его ж смертельна рана.

Еще ведь не конец, и плакать рано.

П у ш к и н

(придя в себя)

Что ж это было? Вопль нечеловеческий.

Ужели я кричал? О, нет. Нельзя.

Несчастную жену лишь напугаю.

Да разве станет легче мне, как врач

Советует: "Кричи!", помочь не в силах.

Нет, этой малости я не поддамся.

Но, боже мой, скорей. Кто плачет там?

Х о р м у з

Кто жалости из них достоин больше?

Муж, умирающий на ложе,

Или жена, в страданиях немых?

Без слез и слов в конвульсиях тугих

Вся извивается клубком, змеею,

И ноги выше головы дугою,

И сладу с нею нет, сильна, гибка, —

Безумная вакханка такова,

И в радости, и в горе беспощадна.

Повинна или нет, она несчастна

За всех за нас, сестер и муз,

И нет священней мук и уз.

Всех мук, что горьше ста смертей,

Поэт снесет, как Прометей,

Хотя он не титан могучий,

А гений чистый и летучий,

С бессмертными в сравненьи мотылек, —

Героя, точно впрок, рождает рок.

Ведь мало быть поэтом,

Чтоб в мир явиться Мусагетом.

П у ш к и н

(с явным облегчением)

Который час? А день второй. С детьми

Я попрощался и с женою тоже.

И с вами, да.

(Обращаясь к книгам.)

Прощайте же, друзья!

Все кончено.

(Приподнимаясь.)

А нет, все выше. Выше!

(Падает бездыханный.)

Х о р м у з

В местах, где в ссылке он провел два года,

И мирная воспета им природа

В сияньи дня, во звездной мгле,

Изгнанник на родной земле

И пленник,

Сошел в кладбищенские сени.

Пусть ныне торжествует рок.

Тоску и грусть ты превозмог

Души прекрасной песней,

И жизни нет твоей чудесней!

Мир праху твоему, поэт!

Да не умолкнут в бурях грозных лет

Поэзии высокой пламенные вздохи

Классической эпохи.

Все это, видите ль, слова, слова, слова.

Поэтов участь не нова.

Все светлое, поруганное, гибнет,

И плесенью могилы липнет

К нему хула и клевета,

И глохнет в мире красота.

А торжествует лишь уродство,

Играя важно в благородство.

Поэт! Покойся в тишине, —

В неизмеримой вышине,

Где Феб рассеивает тучи,

Как солнце, светлый и могучий,

Встает и образ милый твой,

Овеян высшей красотой.