Телестерион [Сборник сюит]

1-Й ЮНОША

О нимфа!

1-Я ДЕВУШКА

Я не нимфа, не гетера,

И просто так тебе не дамся, знай!

1-Й ЮНОША

Зачем же просто? Нет, все это было.

1-Я ДЕВУШКА

Что было? Что? Когда?

1-Й ЮНОША

Да, в детстве, помнишь?

Ну, взгляды эти, смех нежданный, звонкий,

И стыд, и нега сладкая по телу,

Как будто смехом приласкала ты,

Играючи, конечно, понарошку

И словно бы взрослее ты меня.

1-Я ДЕВУШКА

Мы, женщины, взрослеем раньше вас.

Меня уж могут выдать замуж, ты же

Мечтаешь лишь скорее б стать эфебом.

1-Й ЮНОША

Да, чтоб сражаться наравне со всеми,

Случись война, — то мой первейший долг.

1-Я ДЕВУШКА

И обо мне не вспомнишь, рад погибнуть.

1-Й ЮНОША

Нет, нынче я люблю, хочу вкусить

Всех прелестей Киприды, призван к схватке

Эротом, стрелами его изранен,

Мне нет спасенья, как в твоих объятьях.

О, защити! Прими!

1-Я ДЕВУШКА

Ах, бедненький!

Ты в самом деле изнываешь весь,

Томишься и трясешься в лихорадке

Любовных мук; я рада бы помочь,

Но девственность должна беречь для мужа.

1-Й ЮНОША

Покорна ты, не ведая, кому?

А мной любима, и меня ты любишь,

Я вижу, как краснеешь ты при встречах

Случайных, все ж оглядываясь вновь

С веселостью в глазах и на устах.

1-Я ДЕВУШКА

Ты мил, ты нравишься не мне одной.

Но влюблена ли я? Еще не знаю.

И потому стыда не превозмочь мне,

Быть может, к счастью и для тебя.

2-Й ЮНОША (один)

Наяды милые, дриады!

Вы видите — мне нет отрады

Ни в юности моей и ни в весне,

Я пребываю, как во сне

С тех пор, как стрелами Эрота

Настигнут был у грота

Влекуще нежных нимф,

Придя с дарами к ним.

В кого влюблен, не знаю,

Хотя хожу по краю:

Нет девушки, чей облик, поступь, взор

Не повели бы тайный разговор,

Порою даже очень явный, —

Иль я такой уж славный?

2-Я ДЕВУШКА (одна)

Я слышу голос, мне знакомый,

Эротом радостно влекомый

Ко мне, надеюсь и боюсь,

Боюсь запретных сладких уз.

Ведь в браке женщина — рабыня,

И мать всего — ей имя,

И долг ее — рожать детей,

О чем хлопочет Гименей.

Ну, а любовь? Любовь

Лишь в юности волнует кровь

До муки сладкой и веселья,

И в рощах ищешь новоселья,

Как соловьи, —

Кто скажет: "Нет!" — любви?

(Увидев юношу, скрывается в пещере, тот — за нею.)

АСПАСИЯ

Сократ! Что ты запрыгал, как сатир?

СОКРАТ

Песок и камни мне щекочут пятки.

АСПАСИЯ

Зачем же снял сандалии?

СОКРАТ

Да к ним

Я не привык, натер до волдырей,

И ступни щиплет мне то жар, то холод

То камня, то земли с прохладой влаги.

АСПАСИЯ

Не думала, ты более изнежен,

Чем женщины, чем я.

СОКРАТ

С тобою, да.

Твой голос утомляет негой чистой,

Твоя стопа прельщает обещаньем

Всех таинств Афродиты, даже странно,

И в золоте волос — все та же прелесть,

О чем не хочет ведать ясный ум

Аспасии премудрой и прекрасной.

АСПАСИЯ

Сократ! Какие речи слышу, боги!

Ты захотел учиться у меня

И обещал вести себя примерно,

Как ученицы юные мои.

СОКРАТ

Так я веду себя, учусь прилежно,

Внимая речи нежной с женских уст,

Улыбке, взглядам, всем телодвиженьям,

Как Музами пленялся сам Гомер.

И если тут Эрот замешан, в чем же

Повинен я, прилежный ученик?

АСПАСИЯ

Сократ, а что ты знаешь об Эроте,

Помимо домыслов досужих, а?

Сынишка-несмышленыш Афродиты?

А ведь дитя-то бог, сам Эрос древний,

С его стремленьем вечно к красоте.

СОКРАТ

Ах, значит, благо в том, что я влюблен!

(Пляшет, как сатир, вокруг Аспасии.)

САТИР

(выглядывая из-за кустов)

Да, кто же это? Кажется, из наших.

НИМФА

Что ж он живет среди людей и скачет,

Берет уроки у гетеры, славной

Не столько красотою, сколь умом?

САТИР

Так он зазнается и нас предаст,

Веселых жителей лесов и моря,

Бессмертных, как и боги на Олимпе.

Нет, смертных так уж наплодилось много,

Теснят нас отовсюду и друг друга

В доспехах и с мечами, как Арес,

Безжалостнее самых диких зверей,

Которые свирепы лишь для виду,

А те охочи до смертоубийства,

Хотя и победители не вечны,

Сойти в аид равно всем суждено.

АСПАСИЯ

Я слышу голоса и смех веселый…

СОКРАТ

То шум в листве и говор тихих вод…

АСПАСИЯ

О, нет! То нимфы привечают нас,

Приняв дары влюбленных, наши тоже;

И я могу с мольбою обратиться

О самом сокровенном к нимфам милым?

СОКРАТ

О самом сокровенном? Что за тайна?

Аспасия! О чем ты просишь нимф,

Как девушки, влюбленные впервые?

И чьим вниманьем ты обойдена?

Из мужей, кто б он ни был, он ничтожен.

АСПАСИЯ

Ничтожен он? Сократ, не завирайся.

Ни в чем не может быть он таковым.

СОКРАТ

Велик во всем, и даже головою,

Похожей, говорят, на лук морской?

АСПАСИЯ

Как догадался? Но тебе ль смеяться,

Когда ты ходишь с головой Силена?

СОКРАТ

Ну, если я Силен, то он Дионис,

Хорег Эсхила, тихий бог театра,

Стратег бессменный, первый среди равных.

АСПАСИЯ

В нем что-то есть чудесное, не так ли?

Спокоен, сдержан, словно весь в раздумьях,

Хотя и пылок, ровен голос зычный…

СОКРАТ

Да в речи гром и молнии как будто

Метает он, неустрашим и светел,

Почти, как Зевс в совете у богов,

И прозван Олимпийцем он недаром.

АСПАСИЯ

Нет, у Гомера Зевс бывает вздорен;

Перикл не позволяет похвальбы,

Пустых угроз, держа в узде свой разум,

Как колесницей правит Гелиос.

СОКРАТ

Аспасия! Ты влюблена в Перикла?

АСПАСИЯ

Так влюблена я и в тебя, Сократ.

Ценю я ум превыше и в мужчине,

Затем уже там что-нибудь другое.

СОКРАТ

Во мне ты ценишь ум, как и в Перикле?!

АСПАСИЯ

Чему же удивляешься, Сократ?

Ты вхож ко мне, как бы берешь уроки,

Что девушки, подруги-ученицы,

Хотя не вносишь платы за ученье, —

Мне ум твой нравится, и мы в расчете.

СОКРАТ

О боги! У каменотеса ум?!

И ум, Аспасией самой ценимый?

АСПАСИЯ

Не столь наивен ты, Сократ, я знаю.

Что, хочешь посмеяться надо мной?

СОКРАТ

О, нет, Аспасия! Боюсь поверить.

Да и зачем мне ум? Хочу быть счастлив,

Вседневно слыша голос серебристый

И лицезрея облик, женски чистый,

И вторить им всем сердцем и умом,

Как музыке и ваянью, учась

Риторике.

АСПАСИЯ

Ты взялся бы из камня

Мой образ высечь? Вряд ли что и выйдет.

Тесать ты камни можешь, но ленив,

Поскольку в мыслях ты всегда далече,

И мысль одна тебя повсюду гонит.

СОКРАТ

Мысль о тебе, Аспасия, повсюду

Жужжит, как овод, не дает покоя.

Умна — прекрасно! Но зачем прелестна?

Никак Эрот достал меня, наглец.

АСПАСИЯ

Ах, вот к чему ты клонишь здесь и ныне!

Свободна я, влюбиться мне легко

В сатира молодого, как вакханке.

Но делу время, а потехе час,

И этот час — а вдруг? — погубит дело,

Что я веду в Афинах, как гетера,

Служа не Афродите, а Афине?

Мне должно быть примерной, чтоб злоречье

Подруг моих невинных не коснулось.

Иначе власти иноземку вышлют,

Как из Мегар пришлось уехать мне.

А здесь Перикл мне благоволит, к счастью.

СОКРАТ

Опять Перикл! Ведь он женат. И стар.

АСПАСИЯ

Он стар для юности и молод вечно

В стремленьи юном к высшей красоте.

И Фидий стар, а строит Парфенон.

Будь стар, как он, Перикл, тебе послушна

Была б во всем Аспасия твоя.

СОКРАТ

О боги!

(В отчаянии пляшет.)

Сон! Аспасия мне снилась?

(Оставшись вдруг один.)

Сатиры, нимфы — чудные созданья —

Из детских сновидений наяву.

Но есть ли боги? Каковы они?

Сказать ведь трудно. Если олимпийцев

Гомер воспел как идеальных жен

И мужей, славных красотой и мощью,

Меж тем с повадками точь-в-точь, как люди,

В любви, вражде неукротимо вздорных,

Что в пору усомниться, таковы ли

На самом деле те, как Протагор

Преважно заявляет, мол, не знает,

Что боги существуют или нет

И каковы они, — предмет, мол, темный,

А век у человека столь короток,

Чтобы найти разумное решенье.

(С телодвижениями крайнего отчаяния.)

Пускай я смертный, если я родился

С умом, влекущим к тайнам бытия,

Я смею вопрошать богов и Космос,

Через себя объемля мирозданье?

Зачем?! Чтоб скорбною душой навеки

Сойти в аид, где только тени теней

В ночах беззвездных исчезают вечно?

(С ропотом в голосе.)

Блаженны и бессмертны только боги.

Но я, невинный, должен быть наказан,

Как Прометей, титан, иль царь Эдип,

И Рок довлеет надо мной с рожденья.

И этот ужас — сцены бытия?!

(Убегает.)

АСПАСИЯ

Не часто поднимаюсь на Акрополь.

К святыням приближаться иноземке

Запрещено; лишь в храме Афродиты

В Пирее я желанна, как гетера,

Среди сестер моих, чужая им.

ПЕРИКЛ

Смотри!

АСПАСИЯ

Отцу ты памятник поставил?

ПЕРИКЛ

Решением Народного собранья.

Ты знаешь, из защитников Эллады

Прославились особенно четыре.

Царь Леонид Спартанский, Фермопилы:

Три сотни воинов сразились с войском

Бесчисленным персидского царя, —

Погибли все, бессмертные во славе.

Афины защитить от полчищ Ксеркса

Помыслить было невозможно даже

Ценою жизни всех, и мы уплыли

На острова, покинули страну —

Все, кроме горстки старцев, что укрылись

В Акрополе, — и Ксеркс вошел в Афины.

Наш флот собрался весь у Саламина,

В проходе узком, как у Фермопил,

И только там могли сразиться мы

С персидским, нас превосходившим вдвое,

Как настоял и, к счастью, Фемистокл

И победил в морском сраженьи персов.

Меж тем столб дыма поднимался в небе —

Горели то Афины. Видел это

Я сам и помню город весь в руинах,

Когда вернулись через год — с победой

Павсания, всех эллинов, над Ксерксом

В сраженьи под Платеями. О, радость!

И в тот же день у острова Самос

Ксантипп, отец мой, уничтожил триста

Персидских кораблей, тем сокрушив

И мощь морскую Ксеркса.

АСПАСИЯ

Снова юным

Перикл предстал; таким тебя не знала,

Весь светел и пленительно хорош,

Как освещенный мужеством героев.

ПЕРИКЛ

Анакреонта тоже я поставил;

Изваян Фидием, как мой отец.

АСПАСИЯ

(рассмеявшись)

Особенно любим из всех поэтов?

ПЕРИКЛ

В Афины сей поэт приехал старым,

Как здесь изображен с кифарой он,

Но пел по-прежнему любовь, вино,

Лаская слух Гиппарха, да, тирана,

И юности, стихами опьяненный,

Не ведая похмелья, кроме лет,

Прошедших и последних, на отлете.

Поэт эфеба отличил вниманьем

И подружился с ним, оставив память

Высокочтимого певца веселья

В суровом сердце воина Ксантиппа.

Вот в память этой дружбы я поставил

Их рядом, пусть в беседах пребывают,

А соловей пернатый вторит им.

АСПАСИЯ

Слыхали? В самом деле соловей

Безмолвной их беседе вторит где-то.

ПЕРИКЛ

Аспасия! Он вторит нашим пеням.

Я не стыжусь: как юноша влюблен…

АСПАСИЯ

Да, я слыхала, даже наблюдала,

Как чуток к женской красоте Перикл;

Серьезен, окружен людьми повсюду,

Но взор, нежданно милый и веселый,

Как свет, слепит красавицу Хрисиллу,

Воспетую Ионом из Хиоса,

И уж поэт стратегом побежден,

Увенчанным венками Афродиты.

ПЕРИКЛ

Хрисилла? Из гетер?

АСПАСИЯ

Уже забыл.

Так ты Аспасию забудешь скоро.

ПЕРИКЛ

О, нет, Аспасия! Друзьям я верен.

Анаксагор и Фидий — с ними ты,

Общенье с вами мне всегда отрада.

Будь некрасива, старше — ум твой светел, —

Но молодость и нежный облик твой

С умом твоим всех прелестей Киприды

Дороже мне, и я влюблен, люблю,

И жизнь мою, и честь тебе вручаю.

АСПАСИЯ

Нет, жизнь твоя и честь принадлежат

Афинам и Элладе; жизнь мою,

Когда не повредишь семье своей,

Возьми же, если хочешь, я — гетера,

Вольна любить, кого хочу, а ныне

Ты сделал все околдовать меня.

ПЕРИКЛ

Аспасия! Уж приняты решенья.

Жена моя свободна, замуж выйдет

По склонности своей, уж в третий раз.

Случилось так — на наше счастье, верно.

Ты будешь мне подругой и женой.

АСПАСИЯ

О боги! Как? Помыслить не могла

О доле наилучшей — выйти замуж

По склонности своей — и за кого?

За мужа знаменитого в Афинах,

Премилого в серьезности своей!

(Ласково всплескивает руками, Перикл заключает ее в объятье.)

1-Й ЮНОША

Ну, наконец-то утра мы дождались!

2-Й ЮНОША

О, милые! Приветствую животных,

Достойнейших для жертвоприношений!

3-Й ЮНОША

Богам достанутся лишь кровь и кости,

Завернутые в шкуры, мясо — смертным

На празднестве веселом в честь Афины.

РАБ

(с поклажей)

Без влаги вакховой не обойтись.

1-Й ЮНОША

Явись и ты, о Вакх, в венке, как я

Из винограда с юными плодами,

Как очи дев, влекущими нас тайной.

1-Я ГЕТЕРА

Вот всадники!

2-Я ГЕТЕРА

О зрелище благое!

3-Я ГЕТЕРА

А вид, ну, точно сфинксы и кентавры.

1-Я ГЕТЕРА

А юношей не видишь? Кони — чудо,

А юноши, как боги, все прекрасны.

2-Я ГЕТЕРА

И всех прекрасней он.

3-Я ГЕТЕРА

О ком же речь?

Как кони, схожи юноши.

2-Я ГЕТЕРА

Как Феб!

И конь, как одержимый богом, страшен,

Могуч, неудержим, прядет, несется,

Послушный воле юноши.

1-Я ГЕТЕРА

То чудо,

Запечатленное на мраморе

И в яви вдруг сошедшее на землю.

1-Й КУПЕЦ

А знать на колесницах разъезжает,

Украшенных богато, словно боги,

Сияние довольства излучая.

2-Й КУПЕЦ

А горожане шествуют пешком

Извилистой тропою на Акрополь,

С корзинами припасов для гулянья,

С детьми и женами в венках на шее.

1-Й КУПЕЦ

Как мы прошли, поднявшись на заре,

И это восхожденье не забуду,

Как бы венец моих трудов и странствий.

ХОР ДЕВУШЕК

Афина-Дева! Радуйся, богиня!

С любовью произносим имя

Твое мы с детских лет,

Как матери, и мил нам твой привет.

Воительница с ликом строго-нежным,

Во ткачестве наставница всех женщин,

Премудрая, как бог отец,

Страстей его венец

Прекраснейший, в доспехах,

Немыслимый в утехах,

К чему склоняет всех

Эрот, мальчишка, как на смех.

В твоем блистательном обличье

Сияют мудрость и величье.

(Пускается в весьма затейливую пляску по кругу.)

ХОР ЮНОШЕЙ

Во славу Афины и Феба

Восставший из пепла

Прекрасней стократ,

Оделся в наряд

Из мрамора, бронзы!

И в золоте солнца

Сияние лиц

И бег колесниц!

У гор и долины,

О, город Афины

В лазури небес,

Как чудо чудес!

Вся в песенном ладе

Эллада в Элладе!

АРХОНТ

Как новый храм на месте оказался!

Все кажется, издревле здесь стоял,

Что старый, персами снесенный, к гневу

Богов Олимпа, только совершенней.

ЕВРИПИД

И как ни свеж и чист весь Парфенон,

Уж отдает он стариной извечной,

Как небеса, как море и земля.

СОКРАТ

Прекрасно сказано, клянусь Кронидом!

АРХОНТ

О, зодчие, ваятели Афин!

Вы уподобились богам Олимпа,

Создателям ремесел и искусств.

ЕВРИПИД

И кто же первый среди лучших? Фидий,

Без смысла обвиненный в святотатстве.

ПЕРИКЛ

В Олимпии он изваянье Зевса

Воздвиг, могучее, каким мы знаем

Отныне навсегда царя богов.

ЕВРИПИД

Какое б представленье о богах,

Которых ведь никто нигде не видел,

Имели б мы, когда бы не величье

И мощь мужчин и красота у женщин,

Воистину божественные свойства!

СОКРАТ

Когда есть боги, люди им равны?

СОФОКЛ

Как жрица бесподобно величава!

Да, женщины божественны красой

И грацией — и тем прекрасна жизнь.

ЕВРИПИД

Преобразил ее священный пеплос.

Стройна, легка, с улыбкой лучезарной,

Влекущей и невинной, девы юной.

Все кажется, уж не сама ль Афина?

СОФОКЛ

Нет, жрица предстает самой богиней,

Как женщины — то милой Артемидой,

То Герой, то самою Афродитой,

Иль вереницей Муз, Харит и Граций.

СОКРАТ

Мы здесь среди богов, как на Олимпе?

АСПАСИЯ

Сошедших на Акрополь, чтоб принять

Участье на Панафинейских играх.

АРХОНТ

А Фидий? Не его ль здесь не хватает?

ПЕРИКЛ

В Афины он спешил, чтобы залог,

Внесенный за него, вернули, с тем

Предстать перед судом афинским с честью,

Создателем царя богов и смертных,

Чья слава вознеслась по всей Элладе.

АРХОНТ

А где же он? В изгнании скрываться

Не стал бы Фидий.

ПЕРИКЛ

Нет, конечно. Слава

Неслась бы впереди его повсюду.

В пути в Афины что-то с ним случилось.

Мне мнится, он ограблен и убит,

Как Ивик. Только стаи журавлей

Поблизости в тот миг не пролетало.

СОФОКЛ

А боги? Зевс не потому ль ударил

О землю молнией у ног своих,

Как скипетром потряс от гнева, видя

Злодейство, но вмешаться он не вправе, —

Подвластны року боги, как и люди.

ПЕРИКЛ

А мне же мнится, он взошел на горы,

По духу исполин, богам подобный,

Коль тесно, как в темнице, средь людей

С ничтожеством их мыслей и страстей.

Да, обрести свободу перед роком —

Удел героев, участь их завидна;

Там, в высях воспарил он, как орел,

И, изнемогши, о скалу разбился.

АСПАСИЯ

(встревоженно)

Что ты еще такое там придумал?

С лесов Акрополя упал ведь мастер.

Его ты спас.

ПЕРИКЛ

Я Фидия не спас,

Дав крылья, словно бы Дедал Икару.

О, как он воспарил — с резцом в руках!

Гордимся родом мы, богатством, знать,

Ремесленников ни во что не ставим,

Как бедных и рабов, но их трудом

Воздвигнут новый храм Афины-Девы,

Эллады символ, мера красоты.

АСПАСИЯ

Так, что ж уныл ты, как на похоронах?

ПЕРИКЛ

Мир песнопений в яви воплотил

Из мрамора, в таинственных изгибах

Живого тела с грацией движений

И в строе вознесенных ввысь колонн,

Столпов, связующих людей с богами.

Как свято место, где звучат молитвы,

Так почестей достойны мастера,

Святилище воздвигшие навеки.

АСПАСИЯ

Элизиум, из вечности взошедший!

Когда от нас останется лишь прах,

Мы вновь и вновь предстанем друг за другом,

Как в празднестве, запечатленном здесь

Рукою Фидия по фризу храма.

ВЕСТНИК

(поднимаясь по ступеням)

Там, говорят, сам Феб сошел на землю,

Как предводитель Муз, всех девяти,

И водит хоровод в венке из лавра,

Игрою на кифаре изумляя;

Сиянием чела он так прекрасен,

Что женщины притихли, как одна,

А юноши на Муз так загляделись,

Прелестных, милых, ну, совсем земных,

Что празднество безмолвно замирает —

В картинах, как по фризу Парфенона.

АРХОНТ

Что это значит?

ЕВРИПИД

Время истекает;

И наше время переходит в вечность,

Что Фидий в мраморе запечатлел.

СОФОКЛ

О, чудеса! Иль это сновиденья

Из детских лет, ожившие на миг?

АРХОНТ

Я Феба узнаю… Иль нет, не он?

Прекрасен юноша, но божество

Есть божество, с сияньем вешним неба,

Из чистого эфира сотворенный,

Подвижный и могучий, как огонь.

АСПАСИЯ

(с живостью)

Подруги милые! Никак решили

Вы разыграть меня? Так это вы?

Иль роли вас преобразили, что ли?

(Отступая назад.)

Я их не узнаю, как в снах бывает,

И страх объемлет, все же любопытно.

ПРЕДВОДИТЕЛЬНИЦА МУЗ

Аспасия! Не бойся, ты нас знаешь.

Ты в ученицах узнавала нас,

Доверчиво лелея наши грезы.

Трех дочерей назвала Муз прозваньем

И кличешь нас по многу раз на дню,

И рады мы откликнуться, как Эхо.

ХОР МУЗ

(под звуки кифары Феба)

О, век героев, славы высшей мера,

Запечатленный в песнопениях Гомера!

Как золото немеркнущей зари!

Гори! Гори!

Дочь Зевса, как и мы, Елена,

Чья красота бесценна,

Парисом ли обольщена?

Иль за нее ль вступились племена?

О, нет, за красоту Эллады,

В Елене явленной, как песня в ладе.

И в песнопениях впервые сонм богов

Предстал, а с тем и мир таков —

В лазури, синеве, весь золотою

Пронизанный от века красотою!

(Пляшут.)

ГОЛОСА

О, Музы геликонские! И вправду!

Да нет! Гетеры! Жрицы Афродиты!

Но с красотой и грацией богинь!

ХОР МУЗ

Прекрасный сонм богов

Из детских грез и снов

Снисходит в мир, и в изваяньях

Возносятся в извечных их стремленьях.

Но человек не ими одержим

И поклоняется не им,

А выгоде и власти,

Дерзания исполненный до страсти.

И в распрях нет конца

До смертного венца.

И Рока гнев, неумолимо правый,

Героя жжет в зените славы.

Как царь Эдип, о, первый гражданин,

Восплачь об участи Афин!

(Пляска с трагической и комической масками на переднем плане.)

ГОЛОСА

Что ж Музы нам пророчествуют? Беды!

На празднестве, в зените славы? Боги!

Недаром сказано: богиня Мира

Покинула за Фидием вослед

Афины! Нику удержите! Бед

Бояться и Победы не видать нам.

ХОР ЖЕНЩИН

Обычаи мужей столь странны.

Война приносит в страны

Воюющих сторон

Лишь смерть, и бедствия, и стон,

И торжествует победитель,

Сходя в подземную обитель,

Судьбою смертных побежден,

На тризне, с плачем жен.

А побежденным — горьше вдвое,

В неволе горе вдовье,

Бесчестье, смерть мужей,

Сиротство сыновей.

Но павшим почести награда,

Гробница в вечности — Эллада.

АРХОНТ

Обряд мы совершили, как велит

Обычай, с плачем женщин и стенаний,

Предав земле погибших прах, погибших

За первый год войны меж эллинами,

Как это ни прискорбно сознавать.

Но буря пронеслась, и небо чисто.

Пусть скорбь наполнится в раздумьях светом,

Как в душах женщин, осушивших слезы,

В надгробной речи первого из нас.

ПЕРИКЛ

К обрядам погребальным в честь погибших

Обычай речь надгробную держать

Установился. Я ль его нарушу,

Хотя ведь лучше делом воздавать

Тем, кто на деле доблесть проявил,

Все почести — и этим погребеньем,

И попечением о детях, как

Установилось в нашем государстве.

Начну я с предков, живших неизменно

На Аттике и сохранивших вплоть

До наших дней ее свободу. Если

Они достойны всяческой хвалы,

То более еще ее достойны

Отцы ведь наши, сохранив наследье,

Создавшие великую державу,

Какою мы владеем, зрелости

Достигшие уж ныне, приумножив

И мощь страны, и славу на века.

И тут, я думаю, уместно будет

Сказать о государственном устройстве

Афин, какого не было нигде,

Мы сами создали наш строй, в котором

Не горсть людей, а большинство народа

Страною управляет по законам,

Что называется народоправством.

У нас у всех одни и те ж права,

И каждый из-за личной доблести

Быть может выдвинут на важный пост,

Будь беден он или богат и знатен.

Живем и в повседневной жизни мы

Свободно, кто как хочет, и терпимы

Ко склонностям других в их частной жизни;

В общественной — мы следуем законам,

Особенно неписаным, поскольку

Их нарушенье глупо иль постыдно.

Ввели мы много игр и развлечений

До празднеств всенародных в честь богов —

Во славу города, пример являя

Элладе всей. Мы любим красоту

Во всех ее явленьях без излишеств,

Со всею простотою высшей меры;

Мы склонны и к наукам без ущерба

Ни вере предков и ни силе духа.

Богатство ценим только потому,

Что мы его употребляем с пользой,

Не ради похвальбы пустой. И бедность

Не униженье, но большой позор

На том, кто не стремится от нее

Избавиться своим трудом, что к благу

И города. У нас все заняты,

Помимо дел своих и ремесла,

Политикой, решенья принимая

В судах и на собраньях, видя в том

Долг гражданина, так же, как в защите

Афин, что видим на примере павших.

Из нас ведь каждый может проявить

С изяществом и легкостью себя

В различных жизненных условиях,

Что связано с укладом нашей жизни,

Благодаря чему достигли мы

Могущества и славы нынешней.

Итак, я утверждаю: город наш

В зените славы — школа всей Эллады.

Мы защищаем родину и нечто

Неизмеримо большее, чем те,

Кто достоянья нашего лишен,

И павшим честь тем выше, что отныне

Деянья их со славою Афин

Останутся, как здесь, и на чужбине

Навеки в памяти живой людей.

Примите ныне их за образец,

Считайте вы за счастие свободу,

А за свободу — мужество, и лучше

Нет участи, и потому не буду

Скорбеть о павших, выбор их прекрасен;

Лишь обращусь я с утешеньем к вам,

К родителям героев, сыновьям

И женам, ныне вдовам, да о том

Я говорил здесь. Город, как венки,

Осиротевшим детям предоставит

Заботу с содержаньем до поры

Их возмужалости, — мала ль награда

Героям за их доблесть, в память детям?

ГОЛОСА

Как речь его прекрасно прозвучала!

Прекрасной жизнь была. И речь под стать.

Как песня лебединая его

Запомнится она навеки всеми.

То песнь об Аттике. Элладе всей,

В жестоких распрях до войны дошедшей,

В которой, кто б ни победил, исчезнет

С могуществом Афин и Спарты слава

Держав великих, погубивших мир,

Еще цветущий…

ХОР ЖЕНЩИН

О, речь Перикла, как всегда, прекрасна!

Но поздно и, увы, боюсь, напрасна.

Как песня лебединая она, —

А гибнет вся страна, —

Полна воспоминаний

В унисон стенаний

О павших в череде веков.

И наш удел таков.

Как радость жизни мимолетна,

Легкокрыла, безотчетна.

И эта юность, и весна —

Все минет так, еще война!

Не почести я павшим воздаю.

Я слезы, слезы лью.

ХОР МУЗ

Война все длится. Греция в руинах.

Иному богу молятся в Афинах.

Лишь в мраморе хранится, как живая тень,

Далекий лучезарный день.

О, род людской! Воинственнее зверя

Он ищет славы в игрищах Арея,

И полчища племен, как вал времен,

Все рушат Парфенон.

А он стоит, на удивленье свету,

Как сон, приснившийся поэту,

В руинах весь, но символ красоты

И воплощение мечты.

Все кануло и канет в лете,

Но век Перикла вновь сияет, светел,

Как вешний день, с богами на Олимпе,

И Гелиос несется в нимбе.

А на поля ложится тень.

Повремени, прекрасный день!

Эллада — школа всей планеты,

О чем поют давно поэты.

Но нет идиллии в былом

И лучше, кажется, забыться сном.

Лишь красота, взошедшая над миром,

Осталась навсегда кумиром,

Предтечей жизни новой, как весны,

В преданьях старины.

Так, верно, вещих слово:

Что было, сбудется все снова.