Темнокожий мальчик в поисках счастья

У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ

Басра — Венеция Востока. Тысячу триста лет стоит она на земле, и чем больше стареет, тем сказочней выглядят ее улицы, площади и многочисленные каналы.

О, как мечтал Мухтар о Басре! Сколько слышал он сказок о ней!

И вот сейчас, когда он наконец достиг города своей мечты, он не может покинуть вагона. Эмир ушел, оставив его с вещами, а паломникам не до мальчика. Они стремились выбраться из маленьких, душных вагонов и создали у дверей невообразимую толчею. Некоторые бросали вещи через окна и сами прыгали из них. Только женщины, сохраняя рабскую покорность, спокойно ждали, пока освободится проход.

Мухтар грустно смотрел на двери и окна: он должен ждать хозяина.

Наконец показался эмир. Мухтар перекинул через плечо два тяжелых хурджума, взял в левую руку медный чайник, и они вышли на перрон. Мальчик с любопытством оглядывался вокруг, но эмир перехватил его взгляды и строго предупредил:

— Мне нужно уйти по делам. А ты присматривай за вещами. Да гляди в оба, а то видишь, что делается вокруг. — Он показал на нищих, облепивших паломников.

Эмир пошел узнавать, когда отправляется пароход на Джидду.

Представительство пароходной компании находилось в центре города, там, где кончается канал Ашер. Здесь белели здания правительственных учреждений, банков, иностранных торговых контор, пестрели вывески ресторанов и магазинов. Эмиру пришлось долго дожидаться уполномоченного пароходной компании.

А паломники ждали эмира. Прошел час, два, три… Старики уже стали волноваться: такая задержка не к добру!

Наконец эмир возвратился. Он был угрюм и озабочен.

— Прямого рейса Басра — Джидда нет, — произнес он тоскливым голосом. — Предлагают ехать через Карачи.

— Зачем нам Карачи? Что мы там забыли? — зашумели паломники. — Надо дать телеграмму генералу Моду! Пусть не обманывают людей!

— Не волнуйтесь, мусульмане, все в руках аллаха! — успокаивал их эмир. — Багдад нам сейчас не поможет. Я знаю только одно средство, способное размягчить сердце даже самого жестокого чиновника, это — деньги!

Все рассмеялись.

— Не смейтесь, я не шучу, — сказал эмир.

— Как вы думаете, эмир, откуда у нас столько денег, чтобы всюду делать подарки? — возмущенно возразил низенький старик с крашеной бородой. — Ведь ключ от султанской казны не в наших руках!

— А как вы думали?! Путешествие в Мекку — это не прогулка по Эль-Рашиду! — возразил эмир. — Нам на каждом шагу придется развязывать свои кошельки. Деньги нам дал аллах, и мы должны тратить их, если решили посетить его дом!

Против его доводов трудно было возражать.

— Лучше бы нам пока пробраться ближе к порту. Там мы найдем укромный тенистый уголок, и всем будет хорошо. А затем и дела сладим.

От вокзала до порта можно добраться двумя путями: по каналу на лодках или на колясках. Эмир предложил ехать по каналу.

Паломники согласились.

Вскоре десятки длинных и узких балеми[8] засновали по каналу. Мухтар глядел на все окружающее как зачарованный. Стройными зелеными рядами высились вдоль берегов канала пальмы, образуя сплошные зеленые туннели, увитые зеленью дома сверкали в лучах солнца цветными стеклами. Лучи, прокрадываясь сквозь широкие листья бананов, играли на воде, создавая причудливое зрелище. «Басра красивей, чем Багдад», — подумал Мухтар.

Неожиданно вода в канале начала подниматься. Прилив ускорил движение лодок, и вскоре Мухтар увидел порт Басры, где стояли огромные океанские и морские пароходы и множество барж. В разные стороны мчались катера под английскими флагами. Сотни белоснежных чаек, тоскливо перекликаясь, Стремительно падали в воду, снова взмывали в воздух, садились на мачты кораблей, на пальмовые листья, на крыши плавучих лавчонок.

Подошли к берегу. Паломники по узким сходням стали осторожно спускаться на землю, оглашая воздух молитвенными песнопениями. Навстречу им двигался многолюдный поток горожан. Они обнимали стариков и целовали им руки, просили помолиться за них в доме аллаха.

— Разместимся вот здесь, возле этой кофейни, под пальмами, — распорядился эмир.

Облюбованное эмиром место всем пришлось по душе. Понравилось оно и Мухтару, его радовала близость воды.

Выпив пару чашечек кофе, эмир отправился хлопотать об отъезде.

Жара становилась нестерпимой. Горячий, накаленный воздух дрожал. Не спасали ни близость воды, ни зеленые шатры пальм. Люди обмахивались циновками и с надеждой глядели туда, где вздымались в небо черные дымы кораблей. Все с нетерпением ждали эмира. Ждал его и Мухтар.

Но эмир опять вернулся ни с чем. Широко размахивая руками, он возмущенно говорил:

— Нет постоянного рейса Басра — Джидда, нам не миновать Карачи.

— Ну что же, мы согласны. Пусть продадут билеты, — сказал старик с крашеной бородой.

Эмир долгим и молчаливым взглядом посмотрел на него. Потом раздраженно сказал:

— Легко говорить «пусть продадут билеты», сидя здесь, под тенью пальм. А вы попробуйте поговорить об этом вон в том белом доме.

— Ну что же, пойду и поговорю! — вскипел старик.

— Идите, но пеняйте на себя, если нам совсем откажут. Но одни мы сидим здесь. Несколько сот человек ждут парохода.

Паломники угомонили горячего старика. А эмир, наклонясь к купцу, сказал ему достаточно громко, чтобы услышали все:

— Я добился парохода до Карачи. Но мы должны отблагодарить начальника, его устраивает сто золотых лир, и чем быстрее, тем лучше…

Богач понимающе улыбнулся, вытащил из кармана шелковый платок и бросил в него три золотых монеты.

— Абдул-Хак, — сказал он, обращаясь к сидящему рядом паломнику, — ну-ка, брось сюда пару лир и передай соседу.

Шелковый платок купца быстро пошел по кругу. Эмир, полузакрыв, точно в молитве, глаза, прислушивался к звону монет и, размышляя о том, что начальнику все-таки придется отдать лир пятьдесят, сокрушался о человеческой жадности.

Его благочестивые размышления прервал Мухтар. Много дней в пути мечтал он о той минуте, когда сможет погрузиться в прохладные воды моря или реки. Ведь у себя, в Багдаде, он ни на день не разлучался с Тигром. И вот сейчас река была рядом. Мальчик приблизился к эмиру и робко произнес:

— Сейиди эмир, разрешите мне выкупаться?

— Как? Купаться? А вещи кто будет караулить? Ведь я сейчас должен опять уйти по делам.

Мухтар чуть не заплакал от огорчения.

Сидевший рядом с эмиром рыжебородый старик, взглянув на мальчика, разжалобился:

— Ходжа-эмир, я присмотрю за вещами, пусть мальчуган искупается.

— Ладно, иди, — смягчился эмир. — Только не надолго.

— Слушаю, сейиди! — радостно воскликнул Мухтар и помчался к реке.

Зеленые волны с тихим рокотом то набегали на берег, то откатывались от него. Вдали река, казалось, сливалась с небом. Еще секунда — и Мухтар, сбросив с себя одежду, очутился в воде. Он нырял с широко открытыми глазами, кувыркался, широкими взмахами рук рассекал набегавшие волны, испытывая величайшее наслаждение.

На берегу было много людей. Некоторые из них, главным образом иностранцы, развлекались тем, что бросали купающимся ребятам мелкие монеты. С шумом и визгом, стараясь опередить друг друга, устремлялись они за добычей. Тот, кому удавалось на лету поймать монету, становился ее обладателем.

— Бросьте, сейиди, я поймаю! — крикнул Мухтар стоявшим на берегу.

— На, лови! — раздалось в ответ, и на солнце блеснуло серебро.

Мухтар рванулся вперед и быстро, словно чайка, схватил добычу.

— Браво! Браво! — раздались голоса.

Высокому белобрысому американцу понравилась ловкость мальчика. Он порылся в карманах брюк, вынул маленькую золотую монету и весело крикнул:

— Хэлло, бой!.. Лови, лира!

— Лира!.. Лира!.. — восторженно закричали мальчишки.

Американец изловчился и резким, широким взмахом руки бросил монету. Она взвилась высоко в небо, залучилась золотым шаром и камнем полетела вниз. Мухтар стремительным рывком кинулся за ней. Не дав монете опуститься в воду, он схватил ее на лету, но в это время один из ребят, желая завладеть добычей, бросился ему наперерез. Завязалась борьба. Мухтар ловко увертывался от соперника, время от времени нанося ему удары то ногами, то головой.

На берегу разгорелись страсти.

— Кто держит со мной пари?! — крикнул чернобородый араб.

— Я! — откликнулся владелец монеты. — Даю пять лир за мальчишку с косичкой!

— А я за противника! — ответил чернобородый.

Они стали подбадривать дерущихся.

Мухтар сопротивлялся отчаянно и упорно. Боясь, как бы в пылу драки не выронить зажатую в кулаке монету, он сунул ее за щеку и, изловчившись, изо всей силы ударил головой в грудь противника. Тот захлебнулся и перестал сопротивляться. Он явно ослабел и не в силах был держаться на воде.

Поняв, что парень Может утонуть, Мухтар, мгновенно забыв обиду, схватил его за волосы, резким движением потянул к себе и что было силы крикнул:

— Помогите, он тонет!

На помощь бросились лодочники.

— Геда! Молодец, парень, молодец! — приветствовали Мухтара с берега. — Ты настоящий сын араба!

Американец, бросивший монету и выигравший пари, подошел к Мухтару и похлопал его по плечу:

— А где твоя лира?

Вынув ее изо рта, Мухтар с улыбкой показал монету. Но тут его глаза встретились со свирепым взглядом эмира.

— Разве ты для этого приехал сюда? — проговорил он раздраженно и больно схватил Мухтара за ухо.

Мальчик виновато посмотрел на эмира и протянул ему зажатую в руке золотую монету. Он хотел объясниться, но эмир резко оборвал его:

— Замолчи, все видел сам! Ты, наверно, хочешь, чтобы я вернул тебя обратно в Багдад?

Мухтар побледнел. Но эмир, взглянув на монету, протянутую Мухтаром, сразу успокоился.

— Поди сядь около вещей и больше никуда не отлучайся.

С этими словами он ушел.

Вернувшись к вещам, Мухтар улегся на мягкой, теплой земле и вытянул ноги. Только теперь он почувствовал усталость…

Эмир пришел поздно, когда совсем стемнело. Паломники бросились к нему с расспросами. Но он не был расположен вдаваться в объяснения. Отвечал резко, с наигранным возмущением:

— Вы себе не представляете, как эти бесцеремонные господа со мной разговаривали! Говорят, идите через пустыню. Но я своего добьюсь. Отдыхайте спокойно.

С рассветом эмир снова направился в белый дом, где находились портовые чиновники, и вскоре вернулся улыбающийся, радостный.

— Собирайте вещи, все в порядке! — произнес он с торжеством. — Едем через Индию. Нас повезет «Индустан».

Паломники засуетились, стали поспешно укладывать вещи. Вскоре началась посадка. Крики, сигнальные свистки, шум портовых машин сливались в нестройный непрерывный гул. Поток пассажиров не прекращался, хотя на борту «Индустана», казалось, уже не было ни пяди свободного места. Некоторые пассажиры пытались пристроиться даже в спасательных шлюпках, но матросы их оттуда выдворяли.

Пароход еще долго стоял на якоре. Шла погрузка. Наконец раздался последний гудок, заработал винт за кормой, забурлила вода. «Индустан» под британским флагом отчалил от берега Басры, осторожно обогнул стоявшие на рейде торговые суда и медленно прошел мимо маяка, держа курс в просторы Халидж-эль-Фарса — Персидского залива.

Мухтар долго смотрел на удаляющиеся берега Басры. Город становился все меньше и меньше. Зеленые пальмы, дома, корабли на рейде постепенно скрывались из глаз, точно таяли в голубой дымке. Мухтар глубоко задумался, вспомнил о матери, о багдадских друзьях и, как это часто с ним бывало в минуты одиночества, запел какую-то грустную песню, слова которой сами складывались в его уме. Он пел, забыв обо всем вокруг, не замечая, как умолкли паломники, прислушиваясь к печальной, щемящей сердце мелодии. А потом умолк так же внезапно, как и запел.

Мечтательное раздумье мальчика нарушил матрос. Он тронул его за руку и сказал:

— Пойдем со мной. С тобой хочет поговорить наш начальник.

Мухтар от неожиданности вздрогнул и испуганно оглянулся, но, встретясь с ободряющими взглядами паломников и посмотрев в открытое улыбающееся лицо матроса, понял, что ему не грозит опасность.

Они поднялись на капитанский мостик, где стоял высокий статный офицер. Мухтар сложил руки ладонями вместе, как это делали в Багдаде индийцы, и поднял их к склоненной голове.

— Здравствуй, дружок, — приветливо ответил на его поклон офицер. — Ты хорошо пел, очень хорошо, и мне захотелось познакомиться с тобой поближе. Ты едешь к нам, в Индию, или в Мекку?

— В Индии у меня никого нет. Я еду в Мекку! — ответил тихо Мухтар.

— С кем же ты едешь?

— С эмиром, он мой хозяин.

— А зачем ты едешь в Мекку?

— Молиться. Я должен выполнить обет моего покойного отца. Там я сбрею свою косичку, буду молиться аллаху, просить у него счастья.

— Чтобы мечтать о счастье, нужно познать много горя, — задумчиво произнес моряк. — А какое горе успел увидеть ты, ребенок?

Это было скорее не вопросом, а размышлением вслух. Но что-то было в голосе моряка такое, что заставило сердце Мухтара дрогнуть, и ему захотелось вдруг рассказать все, что накопилось на душе.

И, точно угадав его мысли, моряк произнес:

— Расскажи мне, мальчик, о себе.

Моряк пристально следил за курсом корабля, что не мешало ему, однако, внимательно слушать взволнованный рассказ Мухтара. Он сам не знал, почему судьба этого мальчика так его заинтересовала. То ли было в ней много общего с судьбой его маленьких соотечественников на его родине — Индии, то ли вспомнилось собственное детство.

— Ты умеешь читать? — спросил он Мухтара.

— Умею.

— Это хорошо. Книга — бог жизни. Она укажет путь к тропе твоего счастья. Видишь этот руль? Тем, что я им управляю, я обязан книгам.

Было уже поздно, смеркалось. На мачтах и вдоль бортов «Индустана» зажглись огни, вспыхнул свет в каютах.

— Иди к своим вещам, мальчик, — ласково сказал моряк, — а то твой эмир будет тебя искать. И запомни — мое имя Ахмед Нури-Аср. А как тебя зовут?

— Мухтар!

— Ну вот мы и познакомились, — произнес он с улыбкой.

Вернувшись на свое место, Мухтар долго думал про этого доброго моряка-индийца, которого зовут Нури-Аср. Это имя он крепко запомнил. Они беседовали еще не раз.

А между тем корабль, бороздя воды Персидского залива, стремился вперед, к берегам Карачи.

Воздух был насыщен жирными испарениями, гонимыми ветром от нефтяных промыслов, расположенных невдалеке от берегов Ирана. Неожиданно ветер усилился. Он налетал порывами, будто желая сломить чье-то сопротивление. Казалось, тысячи кнутов со свистом разрезали воздух. Волны становились все больше и больше, их тихий рокот переходил в грозный гул, и вот уже гигантская водяная лава, пенясь и шумя, накатывалась на корабль.

Пассажирами овладел страх. Несколько сот пар глаз умоляюще глядели в небо, прося милости у аллаха. Но там, на небе, казалось, властвовали бесы, готовые смести в море всех, кто был на корабле.