Тёмными тропами

Взмах крыльев бабочки

– Я клянусь в верности вашему учению! – стоящий на коленях рыжеволосый юноша покорно склонил голову перед мууном в черном балахоне, чьи глаза горели золотом в окружающем их полумраке.

– Встань, ученик… – тихий голос Дарта Плэгаса, прозванного Мудрым, заползал под кожу, проникая в самую глубь сердца. – Встань… Сидиус.

– Да, Мастер.

Рыжеволосая голова гордо вскинулась, спина распрямилась, лицо застыло маской.

– Ну же, мой дорогой! Выше голову, где твоя гордость? Не позволяй врагам своим увидеть твои слезы. Смейся! И они падут в страхе перед твоей мощью.

Мальчишка лет восьми шмыгнул носом и провел ладошками по лицу, стирая слезы. Стоящая перед ним на коленях молодая женщина нежно улыбнулась.

– Умничка. Я горжусь тобой.

Мальчик вспыхнул, белая кожа стремительно покраснела. Женщина тихо рассмеялась.

– Ты настоящий лев. Царь зверей… В будущем. Пока что ты только львенок, котенок, и я буду защищать тебя.

– Даже?..

– Даже, мой милый. А теперь идем. Будем пить каф, объедаться сладостями и жаловаться друг другу на тупиц, которые нас окружают.

– Жаловаться? – нахмурил рыжие брови мальчик. – Зачем?

– Ну… – женщина плавно поднялась, тонко улыбаясь. – Люди обожают жаловаться. Они обожают упиваться своими страданиями и обожают слушать о страданиях других. Формально, – женщина взяла ребенка за руку, ведя на террасу, – чтобы посочувствовать.

– А по факту? – прищурился ребенок.

– О! По факту они злорадствуют, что кому-то еще хуже.

– То есть мы будем злорадствовать?

– Разумеется, дорогой!

Каф был горячим и сладким, сладости – умопомрачительными, беседа – необычайно увлекательной. Шив успокоился и повеселел, и только при виде силуэта рыжеволосого мужчины в прозрачных голубых глазах ребенка, не по-детски проницательных, мелькнули страх и ненависть.

– Не надо бояться, дитя, – изящные пальцы коснулись подбородка. – Страх затуманивает разум. Страх отупляет. Страх лишает сил.

– Страх опасен, – кивнул мальчик.

– В больших дозах? Да. Но если взять его под контроль… Страх гонит вперед и мобилизует все твои силы. Не нужно бояться. Нужно проявлять осторожность.

– Я запомню, – серьезно кивнул ребенок.

– Отлично. Возьми свой страх под контроль… и тогда начнут бояться тебя. А теперь иди… мой маленький император.

– Я не император, – смущенно покраснел мальчишка, сливаясь цветом с волосами. Женщина рассмеялась.

– Пока нет. Но будешь. Иди.

Ребенок прикоснулся губами к щеке женщины, обнимая ее.

– Спасибо, тетя.

Женщина ушла, обмахиваясь веером, и маленький Шив Палпатин смотрел ей вслед. Уложенные в замысловатую прическу волосы цвета червонного золота, подчеркивающее цвет глаз голубое платье, изящные движения хрупкого тела. Ратри Палпатин, старшая сестра Косинги Палпатина, отца Шива, была единственной, к кому он испытывал уважение и привязанность. Даже любовь.

Она жила в свое удовольствие, занималась какими-то своими делами, не позволяла собой командовать и едко комментировала потуги Косинги выбраться в высший эшелон. Глава семьи Палпатин был хорош, но недостаточно, и всегда это понимал, хотя и хорохорился, а вот та, что по мнению Шива, да и не только его, была бы прекрасной Королевой, плевать хотела на всех. Она своих родственников только терпела, единственным, кого Ратри любила, был Шив, и мальчишка платил ей взаимностью.

Властного отца, самоутверждающегося за счет семьи, он ненавидел и презирал, как и слабовольных мать и сестер, и только Ратри Палпатин была для него примером, особенно после того, как маленький Шив, спрятавшийся за тяжелыми бархатными шторами, наблюдал словесную порку, устроенную женщиной своему брату. Она размазала его по полу без единого бранного слова или прямого или косвенного оскорбления, чего мужчина не стерпел. Он даже попробовал надавить на нее, дав пощечину, но меткий пинок острым мыском туфли пресек его злорадство. А потом женщина поставила ему ногу на горло, так, что тонкий острый металлический каблук надавил на кадык.

– Я стою выше тебя, Косинга, – ледяной голос стекал по стенам. – Я всегда буду выше тебя… брат. Ты заплатишь за это. Когда-нибудь.

Стук каблуков стих, постанывающий Косинга уковылял прочь, прикрывая руками пострадавшее место, а Шив задумчиво кивнул в своем укрытии.

Он заплатит. Пусть и через годы.

Годы шли, и выросший Шив исполнил данное когда-то самому себе обещание. Косинга Палпатин заплатил своей жизнью за причиненный единственной, кого любил Шив, вред. Правда, при этом погибли и остальные члены семьи, так что? Сопутствующие потери. И пусть Мастер доволен, считая, что Шив избавился от своих слабостей, мужчина знает истинную причину этого поступка.

– Поздравляем, сенатор! – высший свет Набу рукоплескал молодому мужчине, но его улыбка стала искренней только при виде рыжеволосой женщины, стоящей возле накрытого стола. Официальная часть закончилась, присутствующие потянулись к угощениям. Ратри фыркнула.

– Война – войной, а обед по расписанию.

– Вы все такая же язва, дорогая тетушка, – улыбка на губах Шива была теплой и искренней.

– Благодарю, милый. Подай мне вон ту фиговину. Святые небеса! У меня мозги кренделем заворачиваются в попытке понять, что же это такое!

– Хищный слизняк? – предположил свежеизбранный сенатор, разглядывая нечто небольшое, скрученное рулетиком, запихнутое в корзинку и щедро украшенное чем-то странным. Из общей массы торчало что-то, до жути похожее на стебельки с глазами. Шевелящиеся. Женщина задумчиво прищурилась, потыкав блюдо вилочкой.

– Если оно шевельнется, руби!

– Слушаюсь, моя госпожа! – выпятил грудь мужчина, сдерживая смех. – Ну, как?

– Глаза – не очень. Остальное – терпимо.

– Хм. Звучит воодушевляюще.

К счастью, ни один прием не длится вечно. Гости убрались восвояси, Ратри бросила на племянника лукавый взгляд.

– Прогуляйся со мной.

– Конечно, – Шив вежливо подал руку. Они шли по саду, любуясь природой, наблюдая, как сумерки мягко опускаются на Тид.

– Твои навыки растут, львенок.

– Я вырос, – улыбнулся мужчина.

– О, да, – согласилась Ратри, – но для меня ты всегда будешь котенком. Пусть и очень большим и опасным.

Некоторое время они шли в молчании, пока женщина не показала рукой на дерево Басол. Густую крону оккупировала целая стая мелких разноцветных птичек, гомонящих, прыгающих по веткам, дерущихся за самые удобные места, спихивающих друг друга в попытке устроиться на ночлег.

– Посмотри на них, Шив, – тихий голос Ратри был наполнен странными нотками. – Они похожи на Сенат.

Мужчина фыркнул: Ратри всегда была остра на язык, одна из множества черт, что ему в ней нравились.

– Гомонят, прыгают… Делают вид, что они – стая. Убей одну.

– То есть? – повернулся Шив. Глаза Ратри безмятежно смотрели на него.

– Убей одну. Любую, на твой выбор. Можешь представить, что это твой политический оппонент.

Мужчина с минуту изучал безмятежное лицо родственницы, после чего кивнул, указав рукой.

– Крайняя ветка. С цветком.

Ратри кивнула, мужчина слегка свел большой и указательный пальцы правой руки. Птичка пискнула, падая на землю.

– А теперь скажи, что ты видишь.

Шив прищурился. Гомон молниеносно стих.

– Они… исчезли. Спрятались.

– Именно. А теперь смотри.

Женщина бросила под дерево несколько кусочков булочки, которые достала из крошечной сумочки. Вскоре дерево вновь ожило: попрятавшиеся птицы стали выглядывать из укрытий, начали слетать на землю, завязалась драка за крошки.

– Я думаю, – тонко улыбнулась женщина, – правильные выводы ты и сам сделаешь. Не так ли, мой маленький император?

– Я не император, – улыбнулся Шив. Ратри пожала плечами.

– Да. Пока что.

Все больше набирающий мощь сенатор от сектора Чоммель окинул громадный амфитеатр презрительным взглядом. Сенаторы орали, потрясали руками, невообразимый шум заполнял пространство. Конфликт, развязанный Торговой Федерацией, набирал мощь. Мужчина удовлетворенно прикрыл на миг глаза, наблюдая плоды своих усилий.

– Что ж… пришла пора бросить несколько крошек.

– Мы объявляем вотум недоверия Канцлеру Валоруму! – хрупкая девушка гордо вскинула голову, пылая праведным гневом. Она держала огромный зал, ее убежденность затапливала помещение невидимым океаном, и этой силе практически невозможно было противиться. Разумные шушукались и переглядывались, совещались и пожимали плечами, пока не достигли нужных им договоренностей, оставшихся неизвестными юной королеве. Такой сильной. Такой убежденной. Такой… наивной в некоторых вопросах. Стоящий на платформе пожилой человек в традиционном облачении набуанского аристократа кивнул, пряча за маской смирения удовлетворение, полыхнувшее золотом в голубых глазах.

– Да здравствует Канцлер Палпатин!

– Я не хотел этого, друзья, – удрученно покачал головой мужчина, – но раз вы требуете… Я согласен.

Мужчина вздохнул с самым смиренным видом, переживая триумф, наблюдая последствия своих действий.

– Запомни, Шив, – молодая женщина, одетая в традиционное платье набуанской аристократки, слегка наклонилась к сосредоточенно слушающему ее подростку, – каждое наше действие порождает к жизни целую цепь событий. Каждое… И взмах крыльев бабочки способен породить ураган.

– Я запомню, – Шив кивнул, показывая, что отнесся к сказанному совершенно серьезно.

– Замечательно, – улыбнулась женщина, – ты у меня очень умный… Поэтому держи. Это тебе. Напоминание.

Юноша открыл небольшую коробочку, доставая из бархатных недр медальон. Простая «якорная» цепочка, диск из черного металла, на одной стороне которого раскрыла радужные эмалевые крылья бабочка.

– Это бабочка хаоса, – задумчиво толкнула пальцем медальон женщина. – Теорию ты знаешь…

– Конечно, – кивнул юноша, любуясь украшением. – Ты рассказывала.

– Так вот, Шив… Когда будешь проверять теорию практикой, не забывай. У бабочек – очень хрупкие крылья.

– Я буду помнить, – Шив надел медальон, пряча его под одежду. – Что это за металл?

– Черное железо, – усмехнулась Ратри. – Когда-нибудь ты оценишь.

Сенат ревел, рукоплеща Императору, и Дарт Сидиус прикрыл глаза, переживая невероятное по своей силе наслаждение. Экстаз. Эйфория. Что может с этим сравниться? Что?

Вот он, миг его величайшего триумфа. Сейчас, когда войска штурмуют храм, когда крики погибающих джедаев наполняют Силу, когда баланс, столь долго перекошенный в одну сторону, медленно выправляется, приближаясь к точке равновесия. Он улыбался, еще не зная, что ураган, сорвавшийся с цепи, уничтожит не только противоборствующих, но и союзников. Бабочка взмахнула крыльями слишком сильно. Один лишний взмах нанес непоправимый ущерб, и восстанавливать потерянное придется долгие годы. На забытом в шкатулке медальоне печально поникла бабочка.

– Тетушка… – в голосе стоящего на коленях возле кровати мужчины звучала искренняя тоска. – А может…

– Нет, милый. Пришла пора мне лететь дальше, – совершенно седая женщина с трудом подняла тонкую руку, касаясь плеча Шива. – Не надо грустить. Просто помни о бабочках, мой император.

– Я не император, – слабо улыбнулся Палпатин, поправляя одеяло.

– Будешь, львенок. Я знаю. Иди. И помни, ты обещал.

В тот день Дарт Сидиус впервые за долгие, долгие годы плакал.

– Мой Император, – сухопарый мужчина в безупречно сидящем мундире вытянулся в струну. – Объект готов к испытаниям.

– Чудно, – наклонил голову старик в роскошной хламиде. – Чудно…

Мужчина нахмурился. Что-то его беспокоило.

– Гранд-мофф Таркин…

– Да, мой Император?

– Я прибуду. Лично.

Связь прервалась, Палпатин задумчиво потер подбородок. Что-то его беспокоило. Что-то… Рядом полыхнуло недовольством.

– В чем дело, ученик?

– Столько средств на ветер, – недовольно пробасил Вейдер. – Зачем? Это не имеет смысла!

Шив вскинул голову, готовясь отчитать ученика, но на периферии зрения мелькнуло что-то, заставившее его отвлечься. Радужная вспышка в темноте кабинета. Император встал, молча направившись прочь, поманив за собой Лорда. Мужчины прошли в личные покои Палпатина, Император направился к шкафу, принявшись перетряхивать его содержимое, за чем с нарастающим изумлением следил Вейдер. Шкатулки и коробки летели в стороны, пока старческая рука не схватила засунутую в самый дальний угол коробочку. Крышка откинулась, тонкие пальцы потянули цепочку. Бабочка радостно затрепетала крыльями.

– Как я мог забыть… – прошептал мужчина, нежно поглаживая медальон. – Как? Простите меня, тетушка. Я нарушил данное вам обещание. Но я исправлюсь.

Металл захолодил кожу груди, Палпатин застегнул ворот, поворачиваясь к недоумевающему ученику. Глаза ситха вновь были ясными и живыми.

– Лорд Вейдер.

– Да, мастер?

– Я думаю, ты должен знать, для чего все это.

– Учитель?

– Я узнал об их существовании много лет назад. От Трауна.

Испытания прошли успешно, но неприятности навалились по нарастающей. Диверсия. Похищение планов. Отчеты СИБ. Император пахал на износ, видя, сколько всего он запустил. Теперь проблему брошенными в нужный момент крошками не решить. Однако и убивать одну птицу из стаи не выход.

Палпатин уже даже не хотел присутствовать на финальных испытаниях, но медальон кольнул холодом, и мужчина передумал. Он прилетел на «Звезду» втайне от всех, привычно замаскировав свое присутствие – то, что он не делал уже годы. Отпустил стражу и пошел по коридорам.

Пойманная с поличным принцесса привела его в восторг. А вот дальнейшие действия Таркина – нет. Палпатин смотрел на разыгрывающийся вокруг него спектакль и все больше приходил в ярость. Это что? Диверсия? Наглый подрыв его власти? Взорвать планету, которая поддерживает нейтралитет, только для устрашения? А последствия? Да после этого к бунтовщикам не побежит только ленивый!

– Вы скажете, где база, принцесса, – надменно цедил слова Таркин, – или…

– Или что? – глубокий голос опытного оратора заморозил присутствующих. Стук трости раздавался громом. – Я слушаю, гранд-мофф Таркин. С каких пор вы решаете, кому жить, а кому умереть в моей империи?

– Ваше императорское величество, – сглотнул Уилхафф.

– Я… вас слушаю, гранд-мофф Таркин, – медовым голосом произнес старик, лениво обводя мониторы взглядом. Неожиданно он напрягся, подошел к связисту. – Это что?

– Э… Ваше… Контрабандист… – пролепетал молоденький лейтенант.

– Поймать. Итак, Уилхафф. Я слушаю.

Бен свернул в боковой коридор, морально готовый к встрече. Тяжелое дыхание заполнило пространство.

– Оби-Ван Кеноби, – прогрохотал воин в доспехах. В руке старика зажегся клинок.

– Вейдер.

Люк с Ханом мчались по переходам, волоча бурчащую принцессу, пока не вылетели в основной коридор, посреди которого стоял старик, опирающийся на трость.

Хан вскинул карабин, но мужчина слегка повел рукой, и все трое зависли в воздухе, хрипя.

– Так-так… Кто это у нас? Принцесса Лея. А вы кто?

– Какая тебе разница, старик? – просипел Хан и вскрикнул.

– Я не терплю хамства. Имя.

– Хан Соло.

– Люк Скайуокер.

– Скайуокер? – жуткий старик приблизился, тонкие пальцы стиснули подбородок в стальной хватке. – Как любопытно… Капитан.

Вышедшие из боковых ответвлений Алые Стражи заковали пленников в кандалы.

– На мой шаттл их.

Вейдер ткнул сейбером в груду вещей – все, что осталось от Оби-Вана. Бой был тяжелым и странным. Джедай постоянно оглядывался, словно ждал, что вот-вот кто-то придет на помощь. Однако никого не было, и Вейдер смог одолеть своего бывшего учителя. Он был удовлетворен итогом противостояния, но послевкусие осталось странное.

Палпатин читал стенограммы допросов и изумленно почесывал подбородок. Пойманный в коридоре мальчишка оказался сыном его ученика. Вот ведь! Теперь понятно, почему Кеноби так дергался, судя по рассказу Вейдера. Ценный улов, что ни говори. Принцесса тоже повеселила. Теперь он прижмет Бейла к ногтю, никуда наглый альдераанец не денется, да и на мальчишку есть чем надавить. Судя по всему, горе-спаситель влюбился. Замечательно. Контрабандист со своим напарником тоже повеселили. Какими гордыми они были, когда стояли перед расстрельной командой! Забавное зрелище. Тот еще тип… Перевозка спайса, рабов, контрабанда… Впрочем, дезертир получил по заслугам.

Уилхафф тоже получил по заслугам, за то, что едва не вверг Империю в хаос окончательно. Ничего, теперь все будет в порядке.

Сидящий в кабинете старик погладил медальон, любуясь искусной работой. Он давно уже оценил иронию… Медальон ситх теперь не снимал, чтобы не забывать просьбу давно умершей женщины.

Император встал, шурша подолом богатой мантии, по краю которой были вышиты раскрывшие крылья черно-золотые бабочки.

– Ты видишь, тетушка? Я лечу. Но благодаря тебе я помню… У бабочек очень хрупкие крылья.