Тени старого мира (СИ)

День 2. Река

Жизнь — 120 %

Выносливость — 100 %

*неизвестно* — 0 %

Сила 3/3

Скорость ⅔

Реакция 3/3

Базовые навыки реакции: повышение реакции (перманентно), взрывная реакция (20 % выносливости), абсолютная реакция (30 % выносливости).

Интеллект ⅔

*неизвестно* ⅔

Стойкость 2

Интерфейс легко справлялся с любыми болезнями и ранами, поэтому в форпосте не было госпиталя. Самое больше, что требовалось от медицины — быстро вернуть раненого бойца в строй, прямо на поле боя.

С этим справлялись бойцы с навыком «лечение». Подаренная интерфейсом способность позволяла на интуитивном уровне определить, где нужно надавить, затянуть, перебинтовать и как сшить края раны. Остальное гррахская технология делала сама.

Суркова до форпоста дотащили на носилках из крыльев патриарха. Снайпер лежал на носилках неподвижно, как неуклюжий мешок с мясом. Он едва дышал, кожа его посерела, но сердце билось.

Тащить обездвиженное тело пришлось в ночном промозглом мраке. Как всегда, в горах быстро стемнело, и по карнизу над ущельем отряд пробирался наощупь, едва ли не ползком. Зажжённый факел помогал мало. Ветер и вновь пошедший дождь сбивали пламя, тучи окончательно заволокли поднявшуюся луну, и местами приходилось пробираться в полнейшем мраке, прощупывая руками обрыв.

У каждого в голове билась одна мысль: «Не успеем», — но никто так и не высказал ее вслух.

Сыны Гранитного на ближайшем наблюдательном пункте дали одеяло и доложили в форпост, что отряд возвращается с зачистки с потерями. Они так и сказали — «с потерями», как будто считали Суркова уже мертвым.

На плац встречать группу вышел сам Кремнев. Бегло осмотрев тело снайпера, он бросил:

— Несите ко мне, — и ушел, не оглядываясь.

В кабинете бойца уложили на стол. Кремнев осторожно поднял ему веки и пощупал пульс.

— Яд патриарха? Зачем вы его сюда принесли? У нас нет средств ему помочь. Он на пороге вечности.

— Пока он на земле, — Босой положил палец на вену на шее и, сверившись с часами, посчитал пульс.

Результат его удовлетворил. Состояние Суркова не ухудшалось.

— Тело его мертво, — во взгляде подполковника не было равнодушия, но не было и скорби, — память о нем будет навсегда вписано в летописи Гранитного. И когда его место займет новый Сын Гранитного, он будет знать, что его предшественник был героем.

— Он еще жив! Его сердце еще бьется! — Рины с каждым словом подполковника все больше злилась. — Он служил вам, и вы обязаны попытаться его спасти.

— Это яд патриарха. С ним не может справиться даже гррахская пыль, что живет в нашей крови.

— Он ваш солдат!

Начавший было измерять комнату шагами Кремнев остановился у стола и сжал его край пальцами так, что костяшки побелели.

— Я не могу ему помочь. Если бы у нас были ресурсы, я бы не послал вас драться со святителями с поддержкой всего одного ствола. Вы совершили невозможное. Караваны продолжат свободное движение по перевалу. Сейчас нам это очень важно. До большой битвы осталось всего девять дней, но даже на это я не мог выделить людей.

— То есть способ все-таки есть? — Босому показалось, что подполковник что-то недоговаривает, как будто хочет сказать, но не решается.

— Есть. Но спасти ему можете только вы.

Залитая ливнем тропа вела через лес и реку к Любавинскому хутору. Там, по словам Кремнева, жила старуха-травница, способная иногда творить настоящие чудеса.

«У нее нет ни пыли в крови, ни технологий прошлого, — Кремнев рассказывал, одновременно прокладывая на карте маршрут, — но она чувствует любую травку, цветок и листочек на дереве и все применяет в дело. Местные чтят ее, хотя и боятся, считая колдуньей».

«Почему же вы просто не возьмете у нее то, что помогает от яда патриарха?»

«Все не так просто, как может показаться. Ты все узнаешь на месте».

Для Суркова на ремонтной базе соорудили удобные и прочные носилки, такие, чтобы их можно было держать только с одной стороны и тащить волоком. Тягловой силой служила Ласка, но в сложных каменистых местах ее сменял Босой, или они тащили носилки вместе — рысь спереди, а он сзади.

— Не заблудиться бы, — Рина все время обеспокоенно оглядывалась по сторонам.

Тропа шла между высоких мачтовых сосен. В обычную ночь, когда хорошо просматривается небо, потеряться на ней непросто. Но из-за низких темных туч и проливного дождя прозрачность соснового леса играла с путниками злую шутку: не было видно ни спасительного просвета между верхушек, ни натоптанной колеи. Все слилось в одну сплошную распутицу, и небесную, и земную.

По дороге от подземелий Дуста к форпосту Рина не раз показывала, что отлично ориентируется на местности. Бывало, она уверенно прокладывала маршрут там, где остальные терялись. И если уж охотница стала проявлять беспокойство, значит вероятность сбиться с пути была и в самом деле высокой.

Босой мысленно коснулся разума Ласки и передал ей картинку, которую видел на карте: лесная тропа, брод через горную реку и за ним широкую горную долину, посреди которой, на берегу разлива, стоит невысокий с пологой односкатной крышей дом. Рысь возмущенно мотнула мордой. В картах и схемах она разбираться категорически отказывалась.

— Если заблудимся, — постарался успокоить спутниц Босой, — найдем ельник и встанем на месте до утра.

Дважды уже ловчий чувствовал покалывания в груди. Отряд пересекал границы логовищ, но каждый раз тропинка, вильнув, выводила из опасного места. Места обитания чудищ в горах встречались намного чаще, чем обычно, и Босой все время находился в напряжении.

И все же упустил опасный момент. Ласка, издав угрожающий рык, выскользнула из носилок и бросилась в ближайшие кусты. Оттуда раздались звуки борьбы, и рысь вытащила, держа за горло, что-то небольшое, мокрое и грязное. Позади раздались воинственные потявкивания и хрипы

Чтобы определить, куда бежать, Босой попытался вспомнить, не чувствовал ли он что-то в последние минуты, хотя бы волну тревоги или легкое беспокойство. В памяти ничего не всплыло, только непроглядно темный лес, шарканье волочащихся по земле носилок и неуверенно сгорбленная спина Рины впереди.

«Куда бежать⁈» — бросил он призыв Ласке, надеясь, что животные инстинкты подскажут путь к спасению.

«Драться!» — бросила в ответ рысь, высматривая в кустах противника.

— Рина, куда нам идти?

Охотница окончательно растеряла ориентиры. Вокруг стояли одни и те же уходящие вертикально вверх стволы, местами погруженные в заросли малины и густого колючего кустарника.

— Если враги там, — неожиданно уверенно подала голос Зоя, — то нам, наверное, в другую сторону?

Она показала пальцем в сторону, противоположную той, откуда доносились тявканье и рык,

И они побежали, прямо, наугад, стараясь лишь не оказаться в ловушке среди густых колючих кустов. Несколько раз им приходилось поворачивать, чтобы избежать непроходимых зарослей, и Босой окончательно потерялся в пространстве.

Тявкающие в кустах твари бросились вдогонку, но не приближались. Держались они все время в темноте, двигались бесшумно, и иногда казалось, что погоня закончилась. Стоило остановиться, и в темноте загорались десятки красных глаз.

Горели они так ярко, что Босой начал задумываться, нет ли у жителей этого логовища каких-то способностей, связанных с огнем, электричеством или другой энергией. Ведь светящиеся в темноте глаза лесного хищника — это всегда лишь отражение света. Глаза же этих чудищ светились сами по себе, странным внутренним огнем.

— Нас окружают… — Рина показала на огоньки слева и справа. — Поэтому и не нападают.

— Ждут нападения альфы, — Босой за время охоты на чудищ успел выучить их повадки, — сейчас самый сильный из них подберется поближе и ударит самого слабого. Надо бы Зою в центр.

— Тогда носилки окажутся сбоку. Пока у нас самый уязвимый это ты. Ты тащишь носилки и даже руки не можешь поднять, чтобы защититься. Так что иди в центре, пока не пришлось принять бой. А тогда уж посадим Зойку на Суркова, и будь что будет.

— Нет, — покачал головой Босой, — бой принимать нельзя. Нужно бежать. До последнего.

Внешняя слабость чудищ этого логовища его нисколько не подкупила. Контраст между размерами монстров и их наглостью окончательно убедил ловчего, что тявкающие твари при атаке будут рассчитывать не на силу и даже не на количество, а на что-то особенное. И Ласка, возмущенная необходимостью убегать от врагов, которых она только что легко раскидала в кустах, нашла способ это подтвердить.

Чудища упрямо окружали отряд. Некоторые из них стали даже немного обгонять. Заметив это, рысь бросилась в ближайший куст. Едва она скрылась за ветками, темноту прорезали тонкие едва видимые молнии. Ласка завизжала и катапультировалась из зарослей в невероятном вертикальном прыжке. От шерсти ее пованивало паленым.

«Хорошо хоть дождь, — не удержался от внутренней ухмылки Босой, — сразу потушит. Иначе бы пришлось искать реку».

И наконец проснулась молчавшая все это время интуиция.

«Река — это хорошо, там граница логовища! — выдала она и зачем-то добавила. — Дождь — это плохо!».

— Всем стоп! — скомандовал Босой, — Рина, попугай их немного стрелами. Зоя, надо завернуть ласку в сухой плащ! Мотаем прямо с головой, чтобы остались одни глаза и пасть!

Скоро рысь превратилась в сплошной куль из толстой плотной материи.

— Вот теперь иди. Попробуй еще раз, — похлопал ее по холке Босой.

Зоя продублировала приказ, и оскалившийся пугающе длинными клыками и когтями плащ метнулся в кусты. Молнии засверкали, но теперь пробиться к шерсти рыси не могли. Разъярённая же Ласка металась среди перепуганных чудищ, убивая одного за другим. Не отставала и Рина. Расстояние позволяла пускать стрелы без промаха, горящие же в темноте глаза служили отличной целью.

— Верни ее, — скомандовал ловчий, когда обгонявшие отряд противники были зачищены, а остальные в страхе отшатнулись.

Он присел рядом с Лаской и передал ей как смог образ реки. Рысь в недоумении подошла к ближайшей луже и ответила, что не обязательно куда-то идти, вода есть и здесь. И даже показала своим примером, несколько раз лакнув: «Пей тут!».

«Нет. Река. Много воды. Рыба. Где пахнет рыбой?».

Образ жирной ароматной только что выловленной в реке щуки сработал. Дождь забивал запахи, но Ласка без труда вспомнила, с какой стороны в последний раз пахло рыбой. Она ответила образом, указывая, куда бежать. Босой едва не вскрикнул от радости. Все это время они двигались вдоль границы логовища и если бы знали, куда свернуть, давно бы были на берегу.

«Ищи рыбу. Бежим к рыбе», — скомандовал Босой.

Спасение казалось близким. Вот только что-то в лесу изменилось.

Злобно тявкавшие чудища смолкли. Сквозь шелест дождя откуда-то с верхушек деревьев послышался треск.

Босой поднял голову.

К месту схватки приближался тот самый альфа, без которого рядовые чудища не решалась нападать. Это не был еще самый сильный монстр логовища, но и от его вида по спине бежали мурашки.

Как это часто бывало, командир мало походил на рядовых бойцов. На землю он не спускался, только перепрыгивал или перепархивал с ветки на ветку. А еще в нем было столько электричества, что оно не держалось в теле, перескакивало на капли дождя и мокрые ветки, образуя вокруг альфы потрескивающую ауру молний.

— Рина, бери носилки и бегите за Лаской. Я разберусь и догоню.

Босой опасался, что женская часть отряда бросятся не бежать, а обсуждать разумность его приказа. Что-то в его голосе заставило их подчиниться с первого раза. Босому хотелось бы думать, что этому способствовал его возросший после боя со святителями авторитет, но интуиция подсказывала, что дело не в нем. Нужно было спасать Суркова, а заодно избавить ловчего от лишнего балласта. Не было бы носилок и Сына Гранитного на нем — пришлось бы думать не столько о бое, сколько о том, как защитить соратниц.

Альфа приближался. Стая в ожидании его удара исходила в лае.

Активирован точный бросок.

Активирован сильный бросок.

Выносливость 80 %.

Копье устремилось в сторону альфы, в самый центр искрящейся сферы. Навстречу ему ударила молния. Посыпались искры, копье вильнуло и пролетело в метре от цели. Два навыка и пятая часть выносливости сгорели без толку.

Атаку альфу не смутила. Он продолжал приближаться. Подпускать его на расстояние удара нельзя было ни в коем случае. Босой подобрал подвернувшееся под руку гнилое полено и запустил вслед за копьем. Просто так, без навыков, потому что дождаться их восстановления в этом бою он уже не рассчитывал.

Мелькнула молния, но она лишь скользнула по дереву, обтекла его, никак не повлияв на траекторию. Чудище увернулось от снаряда, но для этого ему пришлось прыгнуть в сторону и тем самым замедлиться. Босой торопливо оглянулся. Вокруг лежало несколько упавших когда-то стволов, и парочка из них оказались гнилыми.

Активирован рывок силы.

Выносливость 50 %.

Он сжег почти половину оставшейся выносливости на то, чтобы поднять бревно целиком и ударить им об землю. Ствол разлетелся на куски, которые ловчий начал швырять один за другим в сторону искрящейся сферы. Альфа еще раз ударил молнией в летящую в него деревяшку и больше не пытался. Он отскочил на несколько прыжков назад, спрятался за дерево и призывно тявкнул.

Чудища кинулись со всех сторон.

В воздухе пропели три стрелы, одна за другой. Даже не оборачиваясь, Босой понял, кто пришел ему на подмогу. Так умела стрелять только Рина. Тявкающих тварей это не остановило, но в их гурьбу по другую руку ракетой врезался рычащий плащ.

Босой поднял крепкий длинный сук и раскидал тех, кто сумел избежать стрел и увернулся от Ласки.

Альфа снова двинулся вперед. Он осторожно перепрыгивал с дерева на дерево, прячась за стволами, и явно планировал на эффект неожиданности.

Активирована маскировка.

Выносливость 40 %.

Навык маскировки сам по себе не скрывал, но помогал находить места, где игра теней позволяла передвигаться, привлекая как можно меньше внимания. А еще учитывал, кто из присутствующих куда смотрит, и дополнительно оттенял участки, куда падало меньше всего взглядов.

Босой нырнул в ближайшую «тень». Количество врагов не позволяло остаться совсем уж незамеченным и ему пришлось вытерпеть несколько болезненный ударов молниями от рядовых чудищ. И тут же в атаковавших его тварей начали вонзаться стрелы. Рина без слов поняла, что Босой перестал сражаться не из-за страха, и прикрывала командира, как могла. Заодно и отступать начала в противоположном направлении, вызывая внимание врага на себя.

В три прыжка Босой оказался в тылу атакующих и услышал треск ауры из молний почти над самой головой. Альфа проскользнул мимо, направляясь в сторону Ласки.

Активирован поиск слабого места.

Активировано мгновенное ускорение.

Активирован *неизвестно*.

Выносливость 0 %.

Третьим Босой активировал навык, который появился у него во время боя со святителями после заполнения третьей части шкалы реакции. Он еще не успел испробовать его на практике и тем более расшифровать, но рассчитывал, что он хотя бы не помешает осуществить задуманное.

Время замедлило ход. Альфа летел с дерева на дерево в прыжке так медленно, что Босой в свете искр успел рассмотреть его темное грязное тело, коротенькое туловище, маленькие ножки с длинными когтями и уродливую мордочку с узким вытянутым носом.

Не дожидаясь, когда действие навыка пройдет, ловчий прыгнул вверх, одновременно замахиваясь палкой.

Сбитый в полете альфа пискнул и улетел куда-то в гущу листвы. Раздался шлепок, хруст, и искрящаяся сфера полетела вниз. Она влажно шмякнулась пару раз об ветки, упала на землю, взорвалась цепочкой молний и погасла.

Чернушка гремела, перекатываясь через валуны и корни вырванных из земли деревьев. Неширокую ласковую реку, заливисто звенящую на редких каменных перекатах, ливень превратил в бушующую сносящую все на своем пути стихию.

Рина подошла к стоящему над обрывом Босому. Из-за грохота ей пришлось кричать ему прямо в ухо:

— Вы перейдете речку в брод, говорили они! Там по колено, говорили они!

— Мы сбились с пути. Брод выше. Хотя и там наверняка не сладко. Придется ждать здесь.

Высоко в горах, там, где до лета сверкают снежные пики, бесновался водяной торнадо. Струи дождя закручивались в тугие косы и обрушивались на склоны. Как будто бы туча втянула в себя где-то целую реку и бережно несла, пока не наткнулась грузным брюхом на вершину горы.

Обозленная, туча беспрестанно рокотала громовыми раскатами и била по скалам молниями. Гора не отвечала. Ее вековому величию не было дела до настроения ветреного изменчивого неба.

Для продолжения пути нужно было переправиться через реку, но при таком течении не помог бы даже брод. Смельчака, ступившего в бурлящую воду, свалило бы с ног, унесло по течению и разбило о ближайшие пороги.

Пришлось вернуться к оставленной в более-менее тихом месте Зое. Здесь две скалы сходились под узким углом, обеспечивая защиту от ветра. Река была рядом, в двух шагах, но укрытие снижало шум и защищало от брызг. Промокшая продрогшая Зоя жалась к Ласке, грелась и заодно вычесывала у нее из шерсти листву, колючки и грязь. Зубы девчонки выстукивали замысловатую морзянку.

Рина подсела к носилкам, вытерла Суркову лицо и волосы рукавом, сбросила натекшую под него воду.

— Знать бы хоть, что рискуем не зря. Ты уверен, что старуха, к которой мы идем, и в самом деле спасет его?

— Кремнев говорил о ней с уважением. Ты же слышала, какого мнения он о тех, кто не посвятил свою жизнь войне. Но только не о ней.

— Это ваша пыль в крови невероятная штука. Ни один человек, находясь при смерти, не смог бы вынести такой переход, — Рина взяла в ладони пальцы Суркова и дыхнула на них, пытаясь согреть.

Было заметно, что разговор о Кремневе ей неприятен.

— Мне легче от того, что я не один такой, — признался Босой.

— А прежде было сложно? Хотела бы я иметь такую штуку внутри себя.

Босой разводил огонь. Костровище он сложил из крупных камней у стыка скал. На высоте груди сбил колышки от палатки, протянул между ними веревку и накидал веток. Землю устелил ковриками для сна. Получился шалаш с очагом, двумя стенами и крышей.

Для костра ловчий расколол подвернувшееся сухое бревнышко, нарубил из его центра лучин, и сложил их пирамидкой вокруг двух пропитанных серой спичек, которые у Рины остались еще со времен работы в отряде Роя. Спички эти делал мозг отряда по прозвищу Грач и, если не жалеть, то из них самих можно собрать неплохой костерок.

Ближе всех к огню придвинули носилки с Сурковым. На ноги ему уложили Ласку, с другого бока тесно прижались друг к другу Рина с Зоей. Одежда на них парила.

— Ты видел, как они спят? Ложатся на спину, закрывают глаза и за ночь ни разу не шелохнутся. Все как один. Если бы я не знала, что наш друг отравлен, я бы подумала, что он просто заснул. Давай его переложим на ветки, — немного согревшись, Рина начала стаскивать с Суркова китель и нательную рубаху.

В мокрой одежде холоднее, чем без нее, и форму Сына Гранитного нужно было просушить. Охотница снова посмотрела на спокойное неподвижное лицо воина, а потом на ловчего.

— Ты спишь не так.

— Мы разные. Я не знаю, почему, но они не такие, как я. Или я не такой, как они. Мы словно разные версии одной и той же модели.

— Они мне нравятся, — Зоя кивнула на Сына. Девчонка перестала клацать зубами и теперь играла с кончиком хвостом рыси, — но они психи.

— Почему?

— Ни один из них так и не погладил Ласку. Ни один. Это вообще законно?

— Они мужчины, — Рине было не впервой жить среди военных.

— Психи, — убежденно повторила Зоя.

— Мужчины. Хотя иногда разницу не уловить.

— Ни один из них не пришел проводить нас, — высказал и свои сомнения Босой, — им словно бы все равно, дотащим ли мы их товарища, спасем ли.

— И ни один не посмотрел вслед тому парню, которого объявили Изгоем, — добавила Рина.

— И ни один не погладил Ласку, — напомнила Зоя, проводя кончиком хвоста рыси по лицу Суркова.

Босой протянул ладони к костру.

— Однажды я остановился на ночь в развалинах монастыря. Там с горем пополам бедовали какие-то монахи. Я угостил их мясом и свежим хлебом, и они отдали мне лучшую келью, с матрасом на лежанке и обложкой журнала на стене, вместо картины.

— С женщинами? — предположила Рина.

— Ночью один из них вышел из кельи по мирским делам, да провалился прямо в нужник. Монастырь тот старый, построенный основательно, и нужник глубокий, без лестницы не выберешься. Всю ночь он просидел там, даже не попытавшись позвать на помощь. Я случайно его заметил, с утра. Штаны уже спустил, и вдруг вижу, оттуда, из ямы, глаза блестят. Смотрят на меня и молчат. Я спрашиваю его: чего молчишь-то?

— Ты, когда глаза увидел, — усмехнулась Рина, — свои собственные мирские дела раньше времени не сделал?

— Нет. В призраков я не верю, а чудища по нужникам не шарятся. Чего бояться?

— А я бы сделала. Обязательно, — Зоя прижала руки к груди, показывая, как сильно бы испугалась.

— Оказалось, что путь их веры усеян множеством обетов. И самый среди них значимый — никогда не просить помощи, даже у своих единоверцев, живущих по таким же правилам. Вот он и сидел всю ночь в темноте и вони, но ни звука не издал, чтобы их бог вдруг не принял это за воззвание о помощи. Может быть и Сыны Гранитного молятся какому-то своему особенному богу?

Рина возмущенно перебила:

— А я вот слышала о другом. «Сам погибай, а товарища выручай», «Один за всех, и все за одного», «Друг познается в беде» — и еще множество мудростей, которыми жил и живет мой народ. И мы никогда не бросаем друг друга в нужнике. И советов любого бога не послушаем. Этим Волки и сильны.

— Повезло твоему народу, — Зоя неосознанно провела по месту на шее, где недавно красовался узор рабыни, — когда убили отца, а мне набили татуировку, никто из наших не вступился за меня. Кроме Ласки. А потому, весь мой народ — это она. И Босой, если он конечно не против. Ты не прогонишь меня?

Босой потормошил Ласку между ушей:

— Ну куда я теперь без такой киски? Я ж не псих.

— А твой народ, ловчий, — спросила Рина, — каким был он?

— Мой народ не пожелал сражаться и откупился моей матерью от работорговцев. Взрослые, способные держать в руках оружие мужчины откупились женщинами, отдав их вместо собственных жизней. Я никогда не считал их своим народом, а после этого и подавно. Да и какой из меня самого народ? Внутри у меня технология гррахов. Мне нельзя подолгу оставаться в одном месте. Это опасно для окружающих. А потому мне нельзя и привыкать к людям, чтобы потом не страдать, когда придется расстаться. Так что ни друзей, ни соседей, ни народа. И особенно сильно я боюсь влюбиться.

— Те работорговцы, — Рина выглядела смущенной, — что забрали ваших женщин, они предлагали вам встать под их руку? Предлагали жить в мире за долю в урожае и добыче?

— Нет. Им нужны были только рабы.

— И вы отдавали?

— Я бы не отдал. Но меня не было в поселке. И теперь я стараюсь исправить их ошибку.

— Мой народ никогда бы не позволил такое с собой сотворить.

— И все же ты здесь, а не со своим народом.

— У меня были причины уйти. И я ушла не для того, чтобы возвращаться.

Филина и вправду никто не вышел провожать. Кроме Рины.

Охотница тихонько выскользнула из форпоста сразу же, как закончился ритуал изгнания, и догнала новоиспеченного Изгоя уже на границе владений Сынов. Боец обернулся на оклик смущенного и растеряно. Было видно, что он не понимал, зачем кому-то из форпоста его догонять и тем более провожать.

Теперь это был совсем другой человек. Военная форма стирала индивидуальность, в обычной же одежде он оказался веснушчатым рыжеволосым парнем, большеголовым и от того немного нелепым. Не Аполлон, но стоит такому появится в селении — и не останется ни одного равнодушного женского сердечка.

— Почему тебя прогнали?

— Я оказался слишком умным. И вместе с тем — слишком глупым.

— Это как?

— Чтобы остаться в Гранитном, я должен был получить боевое умение. Хотя бы одно из трех.

— А ты?

— А я любил играть. В карты. В шашки. В шахматы. В го. А стрелять и копаться во внутренностях кошмаров не хотел всем сердцем. Я умею убеждать. Обманывать. И решать математические задачки. Только подумаю — и сразу решение. Но на этом все. Ничего, что пригодилось бы в бою.

— Умники нужны армии: ученые, инженеры, стратеги.

— Большой армии, у которой есть тыл и генералы. Нас же слишком мало, чтобы тратить ресурсы на математику. Может быть, когда-нибудь, потом, мне и отыщется место в Гранитном. Пока же я со своими тремя интеллектуальными умениями не вписываюсь в боевую структуру гарнизона. Но это не повод унывать! Изгои выполняют важные миссии: торговля, дипломатия, поиск новых бойцов.

Филин погрустнел. Жизнь в пределах форпоста явно казалась ему нужнее и важнее, чем вне.

Рина не стала развивать больную тему, тем более, что уже было ничего не изменить.

— Тебя послали к Степным Волкам?

— Подполковник Кремнев доверил мне торговую миссию.

— Не пользуйся там своими навыками, особенно обманом. Не советую. Волки — народ резкий.

— Мы наслышаны.

— И когда будешь говорить с вождем, скажи, что его дочь, Эсмира, жива. И у нее все хорошо.

— Его наследница? Та, которая пропала несколько лет назад?

Рина уже шла в сторону форпоста.

— Стой! — крикнул ей вслед Филин. — Пойдем со мной. Отец ищет тебя. Он ждет, что ты вернешься.

Рине не хотелось отвечать, но она понимала, что ее молчание, также как и любое сказанное слово, в точности будет передано отцу. И потому ответила:

— Я ушла не для того, чтобы возвращаться.

Дождь утих, и хотя река продолжала грохотать, стало заметно тише. Босой ушел осмотреть берег и нарубить бревен на плот, девушкам же поручил под охраной Ласки попытаться заснуть и накопить силы перед дневным переходом.

Постепенно светало, но солнце не могло пробиться через плотную завесу туч. Вдалеке раздавалось потявкивания чем-то встревоженных лесных чудищ. Пахло костром и сырыми дровами.

Рина сквозь прикрытые глаза смотрела на Зою и думала, что зря считала свою судьбу тяжелой и сложной. Лежащая перед ней девчонка-подросток хоть и жила поначалу жизнью обычной крестьянки, но потом вдруг, одно за другим: неизлечимая травма отца, смерть матери, нежелательное сватовство, смерть отца, рабство и как следствие — желание отомстить и проросшая на вчерашнем счастье готовность убивать.

Босой рассказывал, что она остановилась в миге от того, чтобы зарезать собственного поклонника, и не закончила удар только потому, что Ласка успела учуять и подать сигнал: «Не он!». И вот эта несостоявшаяся невеста и несостоявшаяся рабыня лежит посреди леса, у костра, и вряд ли понимает, что ждет ее в будущем. Прямо, как и сама Рина.

— Почему ты идешь с ним? — неожиданно раздался голос Зои.

Рине пришлось вынырнуть из топи тяжелых безрадостных мыслей. Девчонка лежала с открытыми глазами и смотрела прямо на нее.

— Что ты сказала?

— Почему ты идешь с ним? Почему не уходишь?

Рина взяла палку, пошевелила угли и подбросила пару дровишек, хотя жара от пламени еще вполне хватало.

— Откровенно говоря, мне некуда идти.

— Вчера мы чуть не погибли. И сегодня. Он не из тех, с кем спокойно.

— Но ты тоже не торопишься уходить.

Зоя приподнялась и удивленно нахмурилась.

— Ты же слышала, мы теперь с ним один народ. А твой народ на юге. Ты могла пойти с Филином и найти их.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

Зоя улеглась. Ей пришлось потянуть сбившееся одеяло, и другой его край сполз с ноги. Она захватила его пальцами ног, и одеяло снова сползло с лица. Некоторое время она боролась с ним в поисках идеального баланса.

— Я только хотела сказать, — прошептала Зоя уже с закрытыми глазами, — спасибо, что ты с нами.

Убийство патриарха обернулось для Босого ворохом приятных сюрпризов, но только сейчас, пока спали девчонки, у него появилось время все их разобрать.

Вкладка «Задания» в интерфейсе пополнилась новой строчкой. Прежде список состоял из двух активных квестов: убить еще двух королев-крыс на свалке и уничтожить всех главарей логовищ на свалке в целом. Теперь добавилась еще одна строка, но окрашенная в другой, серый цвет:

«Убить Патриарха — 1/1».

Босой не был уверен, что верно расшифровал первое слово. Может оно означало «уничтожить» или «устранить» или даже «победа». Смысл от этого не менялся. Однажды решив, что это слово означает «убить», ловчий просто «вставлял» его в гррахский трактат везде, где это сочетание встречалось. Причем «вставить» было достаточно один раз. Все остальные замены происходили автоматически.

Иногда Босой представлял себе, в какое бессмысленное месиво превратиться подаренный ему трактат после того, как он расшифрует достаточное количество слов. Наверняка большая часть строк будет выглядеть как: «Теплый комод достать смерть из горла окоченевший ложка торт». Мысли эти были приятные. Уж лучше окоченевший ложка торт, чем миллионы бессмысленных каракуль.

Тем более, неточный перевод не отменял главного — патриарх убит, строка задания светится серым. А значит, за его выполнение полагалась награда.

Босой мысленно активировал описание квеста. Открывшаяся «страница» содержала название задания, его описание и внизу — полученный за успех приз.

*неизвестно* — +1.

Что именно «+1» оставалось непонятным. Босой присмотрелся к цифре. Рядом открылись собранные в столбик строчки со словами, которыми интерфейс именовал основные параметры: сила, скорость, реакция, интеллект, непереведенный параметр и стойкость.

Интуиция подсказала, что стоит сконцентрироваться на любом параметре из списка — и он вырастет на единицу. Одна единица развития, которую можно потратить на что угодно.

Осталось только выбрать, на что.

Босой открыл сферу-интерфейс и сконцентрировался на самых нижних ее долях.

Сила 3/3.

Первоначальная шкала любого параметра заполнялась до значения 3/3 и больше не росла, вплоть до первого убийства носителя интерфейса. Даже если нацепить предмет с повышением параметра, как например Жабье кольцо, оно не сработает — прибавка хоть и обозначится, но останется неактивной.

3/3 — своеобразный потолок для всех новичков, который сравнивает всех до совершения первого убийства. «Песочница» или «ясли» для подрастающих гррахов. Их оберег от возможных нападок взрослых развитых особей и при этом проклятье. Чтобы выйти из «песочницы» нужно убить такого же подростка, как и ты. Убить и получить его силу.

У человечества не было шансов. Гррахи рождались, чтобы убивать себе подобных еще в детском возрасте. И среди них не было ни одного, кто миновал это. Вид, сделавший убийство культом и добившийся в этом немалых успехов.

Сила 3/3.

Заполнение первой трети шкалы существенно повышало силу носителя. Босой называл это фоновым или перманентным эффектом.

Заполнение второй трети дарило активируемый навык кратковременного взрывного повышения силы. Взрывную силу можно было вложить в удар, в попытку что-то поднять или сломать.

Третья доля шкалы дарила активируемый мощный рывок. Он мало отличался от взрывного усиления, но работал дольше, мощнее и делал сильнее сразу все тело, а не отдельные мышцы.

Вкладывать единичку нераспределенного параметра в силу не было смысла. Сила — это параметр, который развивать проще всего. Босой не развил его до сих пор на нереальную высоту лишь потому, что давно дошел до предельных значений, а возможность двигаться дальше получил лишь несколько дней назад. Теперь прокачку можно было снова начинать, но для составления плана тренировок нужно было разобраться в новых реалиях и расставить приоритеты.

Скорость ⅔.

Скоростью Босой никогда всерьез не занимался, считая ее бесполезным параметром. От медленных чудищ он без труда убегал и своим ходом. Умчаться же от быстрых нереально даже на древних автомобилях. Тем более, что постоянную прибавку к скорости его организм получил уже после заполнения первой трети шкалы. Вторая треть дала возможность сильно ускориться на очень короткий срок. Что нужно делать, чтобы заполнилась третья часть шкалы он так и не придумал. Да и не очень хотелось.

Теперь стало ясно, что от прокачки параметров зависит появление новых навыков, и ни одно из направлений развития больше не казалось лишним. И хотя все равно будут перекосы, сильные и слабые стороны, скорость необходимо было развить хотя бы до состояния 3/3.

Пока же заполнены только две первоначальные доли скорости из трех, добавлять к параметру свободную единичку не было никакого смысла — прибавка останется неактивной.

Реакция 3/3.

Реакция ожидаемо оказалась самым «боевым» параметром. За шесть лет путешествий Босому удалось развить ее только на одну треть, но он все время ходил по краю логовищ и охотился только на самых слабых чудищ. Да еще и осторожничал, вступая в бой только при полной уверенности в успехе.

Стоило однажды попасть в по-настоящему экстремальную ситуацию, когда Кремнев запер их с Зоей в зале Истины, как реакция подросла на треть шкалы. И еще на треть — во время боя со святителями. Словно интерфейс при развитии реакции больше обращал внимание на опасность для носителя и его вклад в победу над действительно сильным врагом, а не на то, сколько крыс ты перебил за жизнь.

Взрывное развитие этого параметра радовал еще и потому, что наглядно показывало — даже если шкала долго стоит на месте, это еще не говорит о том, что ее невозможно прокачать. Ключики есть к каждому параметру, главное суметь их подобрать.

Особенно порадовал Босого навык, который подарил ему интерфейс за заполнение третьей доли шкалы реакции. Навык выглядел как настоящее замедление времени, то есть ускорялись не только реакции мышц, но и зрение, и восприятие увиденного. Словно разгонялись не мышцы носителя, а его мозг.

Благодаря этому навыку реакция казалась самой перспективной для того, чтобы потратить на нее нераспределенный навык. Если бы не интеллект и загадочный так и не расшифрованный параметр.

Интеллект ⅔.

С интеллектом стало все более или менее ясно еще с момента обучения у Роя основам искусства владения холодным оружием. В его развитии оказалось важным не только учить что-то новое, но и проходить все стадии обучения: от созерцания и тренировок, до применения на практике и осмысления самой сути освоенных знаний. Настоящая научная работа, только проведенная над самим собой.

Для развития этого параметра нужен объект для подробных исследований и много времени, найти которое в ближайшие дни вряд ли получится. Ну, или… Или такой же хороший учитель, как и Рой.

Босой бы с удовольствием потратил нераспределённую единичку на интеллект, если бы его значение было 3/3. Если бы.

*неизвестно* ⅔.

Гораздо хуже дела обстояли с параметром, суть которого Босой так и не разгадал. Заметил только, что он развивался по схожим с интеллектом законам и примерно одинаковым темпом. И если интеллект удалось определить-расшифровать по выданному при заполнении второй трети числовому калькулятору, то неизвестный параметр не проявлял себя никак.

Первая треть дала какой-то фоновый навык. Вторая подарила активируемую иконку, но сколько Босой не пытался заставить новый навык работать, ничего заметного не происходило. Как будто параметр работал над чем-то совершенно неощутимым, и это что-то могло проявиться только в строго определенных обстоятельствах.

Разобраться в этом параметре давно стало целью и даже мечтой Босого, но сколько не экспериментировал, сколько не активировал в бою и вне его — результат себя не обнаруживал.

Тратить на этот параметр единицу тоже не было смысла из-за состояния прокачки ⅔.

Стойкость 2.

Со стойкостью всегда оказывалось разобраться проще всего, потому что за ней стояла боль.

Первая треть обеспечила фоновое уменьшение боли, попросту сильно подняв болевой порог.

Прокачка второй трети сделало кожу более прочной. Повредить ее стало сложной задачей.

Третья часть шкалы тоже подарила фоновый навык. Босой почувствовал, что уже полученные раны доставляют ему меньше проблем и заживают намного быстрее прежнего.

Благодаря действию Жабьего кольца значение стойкости теперь составляло две единицы, но никаких существенных подвижек это развитие не дало.

Получалось, что первая базовая единичка параметра подарила целых три навыка, а вторая единичка — ни одного. Логически объяснить это было не сложно. Не зря же базовое развитие отделялось от остального, ни много ни мало, убийством другого носителя интерфейса?

И все же развитие шло, а значит в увеличение параметров за пределами стартовых единиц имело смысл и в будущем обязательно даст результат.

Босой активировал увеличение навыка за счет нераспределенной единицы.

Стойкость 3.

Ничего не изменилось. Целая единица параметра. Сэкономленные дни, недели, а то и месяцы упражнений — и все в пустую.

Босой разочарованно перебрал одну за другой иконки навыков:

— копье 1 (перманентно);

— сильный бросок 1 (выносливость 10 %);

— точный бросок 1 (выносливость 10 %);

— обнаружение слабого места 1 (выносливость 10 %);

— ночное видение 1 (выносливость 10 %);

— стойкость к визгам 1 (перманентно);

— убеждение 1 (выносливость 10 %);

— угрозы 1 (выносливость 10 %);

— обман 1 (выносливость 10 %);

— маскировка 1 (выносливость 10 %);

— слежка 1 (перманентно).

Ни на один из навыков подросшая стойкость не повлияла. Да и не могла, потому что лучик стойкости в интерфейсе-сфере не пересекался ни с одной из иконок способностей.

Хорошо хоть награда за выполненный квест по убийству патриарха не стала единственным бонусом за победу над стаей святителей.

Сразу после боя, пока Рина и Зоя мастерили из крыльев патриарха носилки, Босой добежал до бокового ответвления ущелья, где по данным Кремнева находилось сердце логовища. Выглядело оно точно также, как и на болоте — под насыпью из камней мерцал голубой цилиндр высотой взрослому человеку чуть выше колена.

Рядом лежала награда — кольцо, на вид совершенно такое же, как и на болоте, только чуть темнее. Босой взял его в руки и посмотрел параметры:

*неизвестно* — 20 %.

Навык убеждения — 1.

Кольцо повышало один из трех базовых показателей состояния носителей интерфейса.

Здоровье — 120 %

Первым и самым главным было здоровье. Благодаря ему Босой всегда точно знал, в каком состоянии находится его тело, и можно ли продолжать сражаться или уже стоит отступать. Благодаря Жабьему кольцу состояние здоровья по умолчанию составляло 120 %.

Выносливость — 100 %

Вторым показателем была выносливость, позволяющая использовать навыки. Минимальные затраты составляли 10 %, но чем навык сложнее, тем больше выносливости он съедал. Больше всего, 30 %, съедали иконки, появившиеся после заполнения до состояния 3/3 базовых шкал развития: рывок силы и замедление времени. Но если следовать логике интерфейса — в дальнейшем могут появиться гораздо более затратные умения. Босому очень бы хотелось «прокачать» выносливость как можно сильнее, но базовые показатели банально не развивались. Как была в самом начале выносливость равна 100 %, так и осталась сейчас. Улучшить ее можно было только вещами и, может быть, наградами за выполнение квестов.

*неизвестно* — 0 %

А вот третий показатель, значение которого ловчий так и не сумел понять, вообще составлял 0 %. И именно его можно было повысить с помощью кольца патриарха.

Босой надел кольцо на палец.

*неизвестно* — 20 %.

Ничего не поменялось. Босой активировал один за другим несколько навыков — полоска параметра не сдвинулась с места. Видимо, интерфейс таил в себе еще множество неизведанных возможностей. И может быть, человеку вообще не суждено во всех них разобраться.

И одну из таких возможностей открыл второй бонус кольца. Босой пригляделся к иконке, которая обещала при ее активации повысить способность носителя убеждать в разговоре собеседника. Кольцо имело характеристику «Навык убеждения — 1». Иконка теперь ожидаемо содержала цифру «2».

Навык убеждения — 2.

То есть Босой теперь мог немного более убедительно общаться с людьми, если конечно решит использовать соответствующий навык. И вот эта способность интерфейса помогать не только в бою, но и в беседе, ловчего скорее настораживала, чем радовала.

Во-первых, соблазняло использовать «убеждение» не только, например, на плутах-лавочниках и богатеньких заказчиках, а, например, во время флирта с не слишком чопорными девушками в селениях, или даже со своими же друзьями. Сначала навык поможет урезонить не к месту обнаглевшую Зою, потом в нужный момент убедит в правоте командира упрямую Рину, а потом наступит момент, когда манипулировать друзьям станет привычным делом.

Кроме того, если у одного носителя интерфейса есть навык убеждения, значит он может быть и у другого. Не оказалось ли так, что Кремнев не зря кажется лидером, за которым хочется идти и отдать жизнь за его идеи? Может быть у него навык убеждения слишком силен, чтобы можно было противостоять его приказам?

И как можно сражаться с гррахом, если он решит одержать победу не боевыми навыками, а силой убеждения? Босой вспомнил, как еще ребенком стоял перед хозяином планеты и не мог сдвинуться с места. Прежде он думал, что виной всему детский страх. Теперь понимал, что гррах лишь воспользовался каким-то из своих умений, противостоять которому человек просто не в силах.

Всего одна строчка в характеристиках кольца: «Убеждение +1», а как переворачивают все с ног на голову новые возможности. Прилетит к Гранитному всего один хозяин планеты с развитым убеждением — и не поможет никакое оружие. Не выстрелят автоматы, не взлетят ракеты — гарнизон падет к ногам хозяина планеты от одного произнесенного: «Нхарр ка!» — и пойдет на убой, как пошел в свое время маленький Сашка под мостом к спасенному им грраху.

— Зачем ты притащил сюда этот кусок мяса?

Дом Любавы прятался на опушке леса у края горной долины. Умытая дождем природа тянулась к солнцу, ловя последние предзакатные лучи. После трудного боя со святителями, долгого ночного перехода через лес, после бегства от бьющих молниями тварей и тяжелой переправы через Чернушку, прогулка по долине дарила ощущение счастливого спокойствия, надежды и удовлетворения. Преодолеть столько трудностей и добиться желаемого — о чем еще может мечтать человек?

Только о приятном отдыхе в увитом плющом доме, из которого доносится запах свежего хлеба и горячих только что сваренных щей.

О том, что к дому приближаются дурно пахнущие, мокрые и грязные после реки незнакомцы Любаву предупредила вездесущая Жулька. Собачке испугалась, она очень хотела спрятаться под крыльцо и не выходить, пока хозяйка не вынесет похлебку с косточкой на ужин. Допустить ко двору нежданных гостей казалось еще ужаснее. Вдруг эти странные люди понравятся хозяйке больше пучеглазой кривоногой Жульки? Вдруг захотят занять ее логово под крыльцом, и они, а не она, будут ждать по утрам размоченный в бульоне хлеб, а вечером остатки любавиного обеда?

Жулька выскочила из лаза под забором и залаяла что есть силы, сообщая незваным гостям, что место под крыльцом занято, а похлебки на всех не хватит. Любава услышала лай и вышла за ворота. По лицу ее промелькнула тревога. Она обернулась к крыльцу, сказала что-то резко и требовательно, и только после этого пошла навстречу людям, которые шли к ее дому.

— Зачем ты притащил сюда этот кусок мяса? — были первыми словами, что он сказала. Ни «здравствуйте», ни «что привело вас ко мне», что было бы подобающим ситуации. Она скользнула взглядом по носилкам с Сурковым, скривилась от отвращения и добавила. — Вы зря потратили силы и время. Я не буду ему помогать.

И Босой понял, что время для эксперимента пришло.

Активирован навык Убеждение.

Выносливость — 80 %