Тени старого мира (СИ)

День 8. Теневики

Жизнь — 120 %

Выносливость — 100 %

*неизвестно* — 20 %

Сила 3/3

Скорость ⅔

Реакция 3/3

Интеллект 3/3

Интуиция 3/3

Стойкость 4

Навыки:

Владение копьем (перманентно) 1 уровень

Сильный бросок 1 уровень

Точный бросок 1 уровень

Обнаружение слабого места 1 уровень

Ночное видение 1 уровень

Стойкость к визгам (перманентно) 1 уровень

Стойкость к ядам 2 уровень

Убеждение 2 уровень

Угрозы 1 уровень

Обман 1 уровень

Маскировка 1 уровень

Слежка (перманентно) 1 уровень

Нераспределенные единицы параметров 2

Оружейные склады когда-то имели собственный выход на поверхность, по которому могла проехать бронированная техника и тягачи с тысячами тонн грузов. Закончив строительство, транспортный туннель закрыли перегородками, а вход в него снаружи замаскировали. После нашествия машины остались в наследство Сынам Гранитного, и Кремнев, силами гарнизона, оборудовал огневые точки для танков и установок ПВО малого радиуса действия.

Первое же тестовое включение радиолокационного оборудование привело к массированной атаке гррахов, которые разнесли всю технику в пыль, а заодно и выжгли дотла оборудованные опорники. Стоило им войти в любой из ведущих в гору тоннелей, и история Гранитного закончилась бы, так и не начавшись, задолго до первой Большой битвы.

Кремнев сумел оправиться от сокрушительного удара и принял решение до поры технику на поверхность не выводить. Скрытый под слоем грунта и камней проход окончательно завалили направленными взрывами, чтобы гррахи не могли войти в форпост с «заднего прохода». Большая часть тяжелых машин войны остались вечными пленниками горы. Когда же склады оккупировали теневики, доступ даже к обычному оружию стал сопряжен с постоянными проблемами, а нередко — и с потерями.

В обычные дни Кремнев отправлял небольшие рейды на первые три склада комплекса: за стрелковым оружием, патронам к нему и за разным необходимым в военном обиходе оборудованием и вещевкой. Запасы Гранитного создавались из расчёта годовой автономной обороны гарнизона в тысячу человек, а потому здесь всего хранилось с избытком: от саперных лопат до лазерных прицелов. Рейды как правило совершали два квада под руководством одного из командиров рот.

На зачистку перед Большой битвой привлекались четыре квада и командовал ими сам Кремнев. На этот раз с Сынами вышло еще и, как это теперь называлось, «звено ловчих». В него входил Босой, Рина, Зоя с Лаской и Сурков, который теперь выполнял роль их штатного снайпера. В обязанности его входила огневая поддержка и обучение стрельбе из огнестрельного оружия.

Больше всех на стрельбище торчала Зоя, но лучшие успехи показывала Рина, имевшая опыт общения с винтовками и пистолетами во время жизни с отцом. Дочь армейского офицера, она росла среди оружия и не считала мужчиной того, кто не мог выстрелить во врага. Также она была знакома и с тактикой работы в составе подразделения, и после небольшого экзамена майор Погожин с видимым удовольствием выдал ей АК-39У с базовым для рейда боекомплектом.

Зоя смотрела на подругу с завистью. Ей огнестрел за пределами стрельбища запретили в силу возраста и не вступали ни в какие объяснения. Зато Березкин пообещал за каждую «пятерку» на занятиях в классе устраивать уроки по бою с холодным оружием. Зоя пообещала больше никогда не ныть на уроках, и с тех пор от сержанта не отлипала.

— Руку с ножом нужно всегда держать «заряженной», — сержант показал простое, но при этом молниеносное движение удара, — если ты выпрямишь ее и вытянешь в сторону противника, то сделаешь кисть легкой мишенью и увеличишь время на подготовку атаки. Смотри.

Он ударил из положения, когда рука чуть согнута, а потом еще раз, только с прямой руки. Во втором случае бросок и вправду оказался дольше, так как Березкину сначала пришлось оттянуть клинок в замах и только потом бить.

Зоя увлеченно выхватила из его руки нож и попробовала сама.

— Нет! — Березкин раздраженно шлепнул ее по бедру. — Ноги! Начинают движение всегда ноги! Я же показывал.

— Я так и сделала.

— Нет, ты наклонилась, чтобы ударить.

— А что, не нужно? — Зоя махнула перед собой ножом, показывая, что без наклона никуда не дотянется.

Подошедший почти вплотную Березкин едва уклонился от клинка. В стороне, с трудом сдержав смех, хрюкнул Сурков.

Ранее не водившие дружбы бойцы за прошедшую ночь сильно сблизились, хотя в поединке был и победитель, и проигравший. Но много ли стыда в проигрыше в шахматы? Сурков традиционно плелся в хвосте неофициального шахматного рейтинга, Березкин же время от времени пробивался в первую десятку, а потому исход встречи был предрешен. Сурков и не ответил бы на вызов, если бы не присутствие девушки, непривычное для бойцов гарнизона.

Рина с Зоей, думавшие, что парни всерьез задумали драться, ворвались на место дуэли в назначенное время, минута в минуту. Заранее разъяренные, они были готовые рвать глупых зарвавшихся мужиков на куски, а увидели три шахматных доски, разложенные прямо на полу. Над одной склонились от напряжения снайпер и рукопашник, над двумя другими — четверо их секундантов. На стене мелом была расчерчена таблица, пока еще пустая.

Игроки испуганно обернулись на звук распахнутой двери. Выход из помещения роты после отбоя разрешался только в исключительных случаях, а игра в шахматы вне официальных турниров запрещалась вовсе. Разогнанный интерфейсом интеллект бойцов, за неимением иных развлечений, не редко зацикливался на просчете вариантов развития игры. Выводить «утонувшего» в партии бойца приходилось долго, с трудом, да еще и со временной потерей его для гарнизона.

Появление девушек превратило обычный шахматный поединок в настоящий турнир со зрителями, болельщиками и даже призами. По итогу Сурков выиграл два поцелуя в щеку от Рины, а Березкин — пять от Зои, как главной героини вечера.

— Наклоняться при ударе нужно, — согласился с Зоей сержант, — но первой должна идти нога. Это увеличивает дистанцию, с которой ты можешь достать противника, дает дополнительную опору, позволяет быстро оттянуться назад.

— Я так и сделала! — упрямо повторила девчонка.

— Нет. Я же смотрел. Ты не шагнула вперед вообще.

— Шагнула!

Сурков снова хрюкнул. Зоя окатила его сжигающим взглядом.

— Сомкнуть строй! — донеслась команда спереди.

— Сомкнуть строй.

— Сомкнуть строй, — передали по колонне бойцы.

Мост уже перешли. Приближались оружейные склады.

Босой чуть ускорил шаг, чтобы догнать Березкина.

— Сержант, послушай. Почему не было инструктажа?

— Мы к теневикам идем. Какой тут инструктаж?

Босой подождал, не разовьет ли сержант как-то свою мысль, но он уже вернулся к разговору с Зоей о ее не желающих идти впереди удара ногах.

— Как хоть они выглядят? Где прячутся? Как атакуют?

Березкин с готовностью обернулся на вопрос, но ответил снова кратко.

— Черт их знает.

— В каком смысле, черт их знает? Вы же постоянно проводите там зачистки?

— Рейды — два раза в неделю. Зачистки каждые полгода, а то и чаще.

— И ни разу их не видели?

— Почему же? Видели.

— И как они выглядят?

— Да черт их знает.

Разговор постепенно заходил в тупик. Босой давно заподозрил, что Березкин над ним издевается. Сержант этого особенно не скрывал. И все же он не врал. Босой использовал навык распознавания обмана, давил прокачанным убеждением, но ответы оставались прежними.

— Они невидимые?

— Почему? Такие видимые, что лучше бы и не видеть.

— Они прячутся в тени?

— Вроде того. Но и на свет выходят тоже.

— И ты их видел?

— Видел пару раз, а как же.

— И как они выглядят?

— Да черт их знает.

Ситуацию усугубляло то, что Кремнев, вопреки обыкновению, не провел вводный инструктаж не только для группы, но и для самого Босого. Только приказал явиться «звену ловчих» к Мосту ко времени выхода группы. Такого прежде не случалось. Дотошный подполковник не ленился по три раза все объяснить, но и проверить, правильно все понято. И вдруг — полное молчание.

Не отставали и остальные Сыны. При вопросах о внешнем виде и тактике теневиков, все начинали нести несусветную чушь. Они их вроде бы видели, а вроде и нет. Рассказать могут многое, но ничего рассказывать не станут, потому что разговор того не стоит.

— Понимаешь, — Березкин сжалился над недоумевающим ловчим, — когда их убьешь, если убьешь, они такие… Плоские и лохматые. Висят обычно под потолком, но могут и в щелочку забиться.

— Почему «если»? Мы же и идем их убивать?

— Идем убивать, конечно, — согласился сержант, — только они ведь трусливые. Спрячется — не найдешь.

Из-за его плеча вынырнуло лицо Зои.

— Это вообще-то мой Березкин, — заявила она категорично, — заведи своего и пользуйся сколько хочешь.

— Второй калибр! — скомандовал Кремнев негромко, когда отряд прошел Мост и систему туннелей после него.

— Второй калибр.

— Второй калибр.

— Второй калибр, — пронеслось по растянувшемуся по коридору строю.

Команду передавали негромко, хотя и этого хватало, чтобы голоса отзывались в дальних уголках переходов.

Вторым калибром называли совмещенный в одном корпусе со штурмовой винтовкой дробовик. Он бил на короткие дистанции, имел высокую кучность и использовался в войнах до нашествия гррахов против вражеских ИДК — индивидуальных дронов-камикадзе.

На стрельбище Сурков подробно рассказал о снаряжении пехотинцев прошлого, об экзоскелетах и навешанном на них различном оборудовании. На расстоянии «кинжального огня» солдаты армий того времени входили в огневой контакт только после использования всех летающих индивидуальных дронов, которые могли поражать противника как управляемым роем, так и автономно, по принципе «пустил и забыл».

Первое время Сыны пользовались технологиями прошлого, но постепенно аккумуляторы оборудования отжили свое, а новые взять было неоткуда. Экзоскелетов в Гранитном хватило бы на полк, но они лежали на складах мертвым грузом, которому вряд ли когда-либо удастся ожить.

Зато удалось приспособить к использованию некоторые артефакты. Штурмовые винтовки со встроенными дробовиками, например, из-за веса в свое время не мог использовать человек без экзоскелета. Для усиленных гррахской пылью солдат это проблемы не составляло, поэтому на оружейные склады ходили с этими огромными неуклюжими бандурами, которые, зато, при использовании правильного боеприпаса позволяли палить по ящикам со взрывчаткой едва ли не в упор. Этому способствовала и конструкция оружия, и правильно подобранный патрон.

Изначально патроны со стальной дробью конструировались для спортивных ружей, а потому имели уменьшенную мощность, но на дистанции до двадцати метров гарантированно укладывали любого не толстошкурого зверя. Зато для ящиков с боеприпасами и оружием оставались полностью безопасными — дробинки просто застревали в пластике или дереве, в зависимости от конструкции контейнера. Кроме того, большинство ящиков имели дополнительную защиту от влаги, что позволяло Сынам почти во всех помещениях оружейных складов орудовать с дробовиками как на стрельбище, без оглядки на содержимое.

Исключения составлял зал с крупными беспилотными летательными аппаратами, но если шла не зачистка, а обычный рейд, к ним просто не заходили. Еще сложность представлял зал с бронетехникой. Хотя там стоял всего десяток БТР, пять танков и несколько беспилотных наземных установок с противотанковыми и зенитными комплексами, но все равно помещение было слишком длинным для эффективной стрельбы из дробовиков. В зависимости от ситуации на этот склад или не заходили, или осторожно работали из винтовок.

Босой удивлялся, насколько много рассказал всего за одно занятия на стрельбище Сурков, и как легко запоминалась информация. И дело было даже не в нанитах. Чувствовалось, что за десятилетия экстренного обучения новых бойцов инструктажи в Гранитном отточились до идеала. Их легко поняли даже Босой с Зоей, не говоря уже про Рину.

Казалось, Сурков рассказал им все про оружейные склады, кроме одного: как выглядели теневики, чего от них стоит ждать и как с ними бороться.

— Первая четверка — на позицию. Вторая — на прикрытие, — Кремнев командовал все так же негромко и сдержано, — третья — десять метров вперед. Четвертая — на месте. Звено ловчего — ко мне. Повоюем, товарищи.

Босой впервые попал в эти места. В отличие от других помещений и коридоров, здесь царила почти первозданная чистота. Зеленые стены сохранили краску, на полу виднелись только следы ботинок Сынов, а послушные нажатому подполковником выключателю плафоны загорелись ровным белым светом, приглушенным лишь тонким слоем осевшей на них пыли.

Группа прикрытия вся стояла у входа, но в дверь вошел один рядовой Синицин. На вид еще моложе Суркова и Березкина, не чета умудренным жизнью оставшимся в коридоре мужикам. Про таких говорят — просоленные. Они и глазом не моргнут, если на них попрет медведь или лев, или даже настоящий танк, только крепче сожмут в руках автомат.

Но они остались снаружи, а молодой пошел внутрь.

— Оружие! — шикнул в след уходящему корректировщик четверки.

Синицин спохватился, в два прыжка вернулся к своим, передал командиру четверки автомат, пистолет, гранаты.

— Не смотри ему вслед, — прошептал Кремнев и, не дожидаясь реакции ловчего, сам ладонями отвернул его голову в сторону, — и вот еще что. На первый раз вообще не влезайте в драку. Только смотрите.

Потянулись секунды. Босой отчетливо слышал, как шуршат по полу подошвы Синицина, как раздается в тишине его взволнованное дыхание. Босой впервые так отчетливо ощущал дыхание другого человека, его волнение, страх и подрагивание напряженных мышц. Казалось, Сыны не умеют бояться, но страх не властен лишь над их поступками. Разум и само тело ждали нападения, а то и неизбежной гибели. Знали и боялись.

Вдруг дыхание Синицина участилось и замерло, а потом он закричал, как кричат только от безумного ужаса. Стоящая у двери четверка и Кремнев волной вкатились внутрь. Босой, оттеснив Рину, ворвался вслед за ними.

Он еще не успел не решить, послушает ли подполковника, останется ли в бою безучастным зрителем. Испуганный вопль развеял сомнения — парня использовали как живца. Сыны не раз уже демонстрировали фанатичную готовность принести свою жизнь ради успешного рейда. Босой не был членом гарнизона, не служил великой миссии и не собирался с мириться c тем, что Синицин должен был умереть.

Врываясь на склад, ловчий готовился столкнуться с чем угодно: со смутными силуэтами невидимок, с сумрачными туманными монстрами, с чем-то настолько странным, что не способен воспринять и описать человеческий мозг — все оказалось намного хуже. Стоящего в центре широкого прохода между ящиками бойца окружали… Люди. Обычные люди с руками и ногами, с головами, глазами и ушами, одетые в обычную человеческую одежду. Намерения их не вызывали сомнения. Они собирались напасть на Сына и убить его. Да что там собирались? Они уже нападали!

Самый ближний размахнулся короткой толстой палкой, прыгнул… Со стороны штурмовой группы Сынов раздался выстрел. Дробь ударила нападавшему в голову. Часть лица сорвало напрочь, обнажая череп. Хлестанула кровь. Человек упал, гулко стукнувшись об пол.

Его товарищи обернулись. Босой, и без того обескураженный и напуганный, окончательно встал в ступор. На Синицина напали не просто люди. Это были подростки. Начавшие матереть, с длинными сильными руками, с обветренными от работы в поле лицами, но они все же были подростками.

Если постараться, Босой мог бы найти среди них очень похожих на тех старших мальчишек, что шпыняли его, по делу и без, в детстве в родном поселке. Он не любил их, а некоторых до сих пор искренне ненавидел, но не настолько, чтобы убивать.

Подростки бросились вперед. Дробовики заговорили дружной канонадой. Тело падало за телом, и только благодаря прекрасной слаженности Сынов ни одна из дробинок не задела их товарища. Пол окрасился кровью. Она хлестала из тел, собиралась в лужи, темнела на глазах, покрываясь темной коркой.

Босой раскрыл рот в немом крике. Ему хотелось броситься на стреляющих бойцов, повиснуть у них на руках, лишь бы прекратить бойню, но тело не слушалось.

— Твою мать… — ахнула рядом Рина. — Это же дети, черт вас раздери.

Босому показалось, что она сказала это тихо, но раз он расслышал ее за шумом выстрелов, значит Рина кричала в полный голос.

Едва канонада стихла, Босой нашел в себе силы отмереть и бросился к ближайшему подростку. Он не знал зачем, но упал на колени рядом с ним, взял за плечо, перевернул на спину.

— Эй, ты чего? — потряс его подошедший корректировщик. — Что с тобой?

Дробь разорвала тело мальчишки аккурат рядом с сердцем. На грубой льняной рубахе не осталось живого места, лицо же осталось неповрежденным. Босой точно знал, что никогда не видел этого парня, но очень похожие подростки, почти что точно такие жили в каждом не слишком маленьком поселке.

— Что это с ним? — спросил еще кто-то из Сынов.

— Да черт его знает, — недовольно пробубнил корректировщик, — сел и сидит.

— Что у вас там? — окликнул откуда-то Кремнев. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять. — Внимание! Тормоз! У нас тормоз!

И снова завертелось. В дверь вкатилась четверка прикрытия. Бойцы распределились по двое и начали прочесывать проходы.

— Есть! — крикнули откуда-то. — Здесь он! Третий проход, сверху, за ящиками!

— Косырев, Дермиханов со мной! — скомандовал подполковник. — Остальным держать позиции! Тормозов может быть и двое!

Босой невольно прислушался. Сверху с одного из стеллажей раздался плачь. Его сложно было назвать детским. Это был голос такого же переростка, как и остальные убитые, но все же плачущий был ребенком.

— Не трогайте его! — сорвался с места Синицин, до сих пор сидевший на корточках, обхватив голову руками. — Он не как остальные! Он не такой, как они! Не трогайте его!

Его никто не слушал. Трое бойцов уже поднимались по ящикам вверх. Они прикрывали друг друга, когда приходилось подтягиваться или вставать товарищу на плечи, но действовали без страха и сомнений.

Синицина никто не удерживал, но он понял, что не успевает помочь забившемуся на стеллаже подростку и кричал снизу:

— Не трогайте! Не надо! Он не хотел!

Сверху раздался выстрел. Босой услышал удар нескольких дробинок о бронепластик ящика и слабый рикошет от дальней стены. Ни удара дроби о тело, ни падения его не произошло.

Ни один из Сынов не мог промахнуться с такой дистанции, и все же в человека дробь не попала, ловчий был в этом уверен на сто процентов. Должен был прозвучать еще один выстрел, но бойцы уже опустили оружие и слезали с ящиков.

Босой оглянулся на Синицина. Он осел на пол, на колени и снова держался за голову. Пронзенный догадкой, Босой посмотрел на место изначальной бойни. Ни крови, ни растерзанных дробью человеческих тел там не было.

— Того, кто заходит первым, мы называем медиатор.

Сыны сновали туда-сюда, подтаскивая ящики с патронами к выходу из тоннеля. Кремнев руководил процессом, показывая, откуда и какие боеприпасы брать. Цели утащить сразу все не стояло — такое количество ящиков просто негде было бы хранить. Да и расходовались пули всегда максимально экономно.

Со звеном ловчего остался только Березкин, которому Кремнев поручил ввести наконец-то новичков в курс дела.

— Задача медиатора — привлечь на себя внимание всех теневиков склада. Теневики залезают медиатору в мозги, достают оттуда его страхи и транслируют обратно, прямо ему в мозг. Медиатор пугается так сильно, что его парализует. И не ухмыляйтесь, не было еще ни одного человека, которого бы теневики не напугали до усрачки.

Рина задумчиво почесала лоб.

— Почему вы отправляете медиатора без оружия — понятно. Чтобы он не пустил себе пулю в лоб. Но почему одного?

— В этом и есть соль. Если войти группой, теневики разберут себе каждый по одному противнику. В итоге, они или парализуют всех, или создадут такую мешанину из страхов, что в неразберихе можно и друг друга пострелять. Да и, главное, твари эти несмотря на размер, весьма смертоносны. Доберутся до шеи или другой крупной артерии — пиши пропало.

Почему Сыны не могли точно сказать, как выглядят теневики, стало ясно, как только исчезли тела фантомов. Оказалось, что бойцы прекрасно знали куда стрелять, и хотя казалось, что попадают они в верхние части туловищ, вся дробь уходила в ноги, в пол, где и находились чудища. Тонкие покрытые прозрачной кожицей тела их разлетались от попаданий на мелкие обрывки.

Из останков понять можно было лишь, что размером они походили на плоские кусочки шерсти, имели короткие упругие лапки и хвост, а еще странные черные полоски на коже, которые не походили не на металл, ни на кость, но резали при этом как бритва. Вскрыть такой штукой венку на шее или даже перерезать сухожилие — раз плюнуть.

— А как себя чувствует медиатор после такого? — Босой поглядывал на работающего вместе со всеми Синицина.

Нельзя было сказать, что у парня все хорошо. Он выглядел пришибленным. Под глазами виднелись темные круги, что на лице молодого человека смотрелось странно и нелепо.

— Кто как. Бывало, люди и с ума сходили, особенно на складе леталок и бронетехники. Это большие залы. Там очень много тварей. Но чаще всего медиаторы отделываются легкой головной болью.

— А кто такие тормоза? — Босого особенно интересовало, почему после окончания основного боя тела «мертвых» подростков видел он один, — И почему тормоз плакал, а не сражался?

— Тут все просто. «Тормоз» опоздал к медиатору до начала нашей атаки, и выбрал в качестве жертвы не Синицина, а тебя. Они вообще-то не любят нападать все на одного, стараются атаковать каждый свою жертву. Если бы у «тормоза» было время, он бы вытащил из твоего подсознания твой индивидуальный страх, но бойня уже шла вовсю, и он воспользовался тем страхом, что транслировали его товарищи. Что было, так сказать, под рукой.

— Так почему он плакал?

— Теневики те еще трусишки. Поняв, что дело пахнет керосином, он «запросил» в голове медиатора-источника, что делать «страху», чтобы спастись. Подсознание Синицина ему и подсказало, что плачущего ребенка никто не тронет.

Босой слушал Березкина и не мог понять, что ему в его словах не нравится. Чем больше говорил сержант, тем сильнее росло ощущение, что не может быть все так просто. Множество раз он слышал, что оружейные склады — адское место, откуда непросто вернуться без потерь, и ни разу речь не шла о сошедших с ума.

— Так в чем подвох?

Березкин сразу уловил, о чем спрашивает ловчий. Он постучал пальцем себе по виску.

— Ты никогда не знаешь, чего на самом деле боишься. И смогут ли твои товарищи справиться с твоими страхами.

— А ты? — Босой решил не ходить вокруг да около. — Чего боишься ты?

Глаза сержанта блеснули сталью.

— В отличие от многих, я точно знаю, чего боюсь. Поэтому я никогда не был медиатором. И никогда не буду.

Вход во второй зал находился чуть дальше, напротив. Там складировалось стрелковое оружие: от плазменных винтовок, ныне бесполезных из-за сдохших питательных элементов, до тяжелых противотанковых ружей, способных стрелять патронами с сверхплотными радиоактивными наконечниками. Оружейки основного корпуса хранили достаточное количество ранее добытых винтовок и автоматов, но зал обязательно нужно было зачистить. Оставлять врага в тылу Сыны не любили.

Четверки поменялись местами. Передняя отправилась назад, штурмовая — вперед, прикрывающая встала у двери, готовиться к штурму. Задняя стала прикрывающей. Медиатора тоже сменили, так как Синицин ушел со своим звеном вперед.

Все повторилось. Медиатор вышел в центр склада. Постоял там, боязливо переминаясь с ноги на ногу. Босой сконцентрировался на слухе: учащенное дыхание, испуганный вздох, миг полной тишины и крик ужаса.

Штурмовики ворвались в зал.

Стеллажи усеивали рядовые кошмары. Раздались первые выстрелы. Фантомы бесшумно заметались по залу, мелькая как серые молнии.

Босой не был специалистом по чудищам подземелий Гранитного, но успел понять, что настоящие кошмары так себя не ведут. В реальности они до последнего прятались бы в углах и тенях, могли до последнего выжидать, подползать, переливаясь с места на место, но, решив атаковать, бросались на цель, не раздумывая и не маневрируя. Они были воинами засад.

Фантомы на складе вели себя по-иному. От мельтешения серых молний рябило в глазах. Дробовики били почти наугад. Если они и попадали, то заметить это не получалось. Из замысловатой паутины молниеносно перемещавшихся врагов исчезали один или два, но общая картина не менялась.

— Черт! — левый фланг штурмовой группы смялся.

Один из кошмаров подобрался со стороны ящиков и напал. Попавший под удар боец упал на спину. Из шеи рванул фонтан крови. Его сосед выстрелил в упор, разворотив товарищу плечо. Прилипший кошмар исчез, оставив на месте себя только жалкие ошметки.

Босой мазнул по раненому взглядом и тут же отвернулся. Если первый теневик напал, будут атаковать и остальные. Он оказался прав, вот только среагировать уже не успевал. Сразу две молнии пронеслись перед ним: серая и рыжеватая. Ласка в отличие от людей в реакции взбесившимся кошмарам не уступала. Ошметки покусившегося на ловчего теневика трепыхнулись в ее пасти и опали.

— Изъятие! — скомандовал Кремнев.

— Изъятие!

— Изъятие! — продублировали приказ бойцы.

Штурмовая группа собралась в одно целое. Встав спиной друг к другу, Сыны начали непрерывно стрелять над головами, окружив себя полусферой из дроби, и бросились к медиатору.

Босой отправил мысленную команду рыси, и они двинулись каждый в свою сторону, прикрывая штурмовиков слева и справа.

Кошмары не успевали поразить рысь. Она или видела их сущность, или интуитивно угадывала, куда бить, но успешно уворачивалась от каждой атаки, сбивая одновременно с этим летящего в основании фантома теневика лапой.

Активирован навык замедления времени.

Активирован навык маскировки.

Выносливость 60 %.

Босой сделал несколько прыжков, распуская на ленты чудищ, которые изготовились атаковать штурмовую группу в ноги. Он успел достать пятерых к тому моменту, когда Сыны вытащили со склада болтавшегося на грани обморока медиатора и раненого штурмовика.

Активирован навык скоростного рывка.

Выносливость 40 %.

Выскочив в коридор, он в первую очередь нашел глазами Зою. Девчонка стояла напротив открытой двери на склад, уставившись на дверь невидящим взглядом. Это означало только одно — Ласка все еще внутри.

— Вытаскивай ее, — Босой потряс заставшую Зою за плечо.

— Зачем? — хозяйка рыси с видимым неудовольствием вынырнула из забытья предельной концентрации. — Ласка их не боится.

— Вытаскивай, говорю.

— Сейчас, подожди минуту.

— Чего ждать?

— Ласка не видела настоящих кошмаров, а этих она не боится. Еще немного, и она добьет их всех.

Раненого отнесли к выходу и положили на ящики. Один из бойцов с навыком лечения поколдовал над ним с походной аптечкой и бинтами. Вопреки обыкновению, боец после его помощи не встал в строй, а продолжал лежать.

Березкин объяснил:

— Это рейд на оружейные склады. Тут все по-другому. Раненые не продолжают сражаться, потому что повреждения в их головах намного глубже, чем на теле.

— Как это? — прервал его Босой. — Что значит, раны в головах?

— Ты же с первого зала заметил, — напомнил сержант, — что мы стреляли в ноги, а попадания у фантомов появлялись на головах? А боец из штурмовой группы во втором, видел? Он сначала упал, как от удара кошмара и только потом теневик добрался до его шеи. То есть, яда кошмара не было, а поражение ядом было. Почему?

— Теневики умеют убеждать, что отравили тебя?

— Именно. Каким-то образом они создают этот образ в голове раненого, и образ этот исчезает не сразу. Новый теневик может зацепиться за него и ударить в незащищенное место как в открытую рану. Если дать новым теневикам дотянуться до их мозга, они выжгут сознание раненого напрочь.

— Поэтому медиаторов не используют дважды? Но почему нас тогда так мало?

— Теневикам наплевать, сколько нас. Пока мы держимся тактики, все идет нормально. Если они смогут устроить массовую атаку — мало кто сумеет отступить. Если с задачей не справится шестнадцать сынов, то не устоит и сотня. Зато потенциальные потери меньше. Так что подкрепление не ждите. Или со щитом, или на щите.

— Есть еще какие-то правила, о которых ты нам еще не рассказал? — торопливо спросил Босой, потому что Сыны начали готовиться к штурму вещевого склада.

— Есть одно. Никогда не заходи в зал с главным монстром, финальным защитником логовища. Это запрещено под страхом смерти.

Стремились Сыны в первую очередь к складу с ракетными комплексами «земля-воздух» и снарядами к реактивным гранатометам. Для этого предстояло зачистить склад с разноименной вещевкой и стоянку бронетехники. Еще был зал с леталками, но выход из него несколько лет назад удалось завалить взрывами.

Вещевой склад имел только один широкий коридор, идущий от ворот до центра. Дальше пространство разветвлялось множеством узких проходов, по которым приходилось двигаться гуськом. Проходы расходились в стороны, пересекались, ныряли под нависающие над головой стеллажи, взбирались на стоящие прямо на полу ящики и утыкались в глухие тупики.

Если бы чудищ в этом лабиринте приходилось отлавливать как обычных крыс или мышей, рейд бы продолжался часами, а то и затянулся на неделю. Пришлось бы составлять карту, разбивать помещение на квадраты и стеречь перекрестки.

Теневики обычно не прятались и сразу скапливались в центре, но иногда приходилось искать скопления чудищ внутри лабиринта. Там места боев расцветали расщепленным деревом и пластиком ящиков, сбитым с потолка бетоном и россыпями дроби. Местами виднелась засохшая кровь, и в тех местах, где ее было слишком много, на ящиках виднелись короткие надписи белой краской — личные номера погибших и даты.

— Ты следующий, — Кремнев похлопал Босого по плечу.

— Мне быть медиатором? — ловчий мог бы привести тысячу причин не выбирать его в качестве источника страхов, но отказ мог бы походить на трусость.

Он еще не был солдатом Гранитного, хотя уже и не рвался обязательно его покинуть после Большой битвы, а потому Кремнев все же предлагал ему, а не приказывал. И все же соглашаться было нужно. Босому не меньше Кремнева было интересно, в чем его главный страх.

Звенья снова поменялись местами.

— То, что ты там не увидишь… — Кремнев посмотрел ловчему прямо в глаза. — Не пытайся с этим бороться. Иначе будет только хуже. Погрузись в бездну, в которую ты провалишься сразу, как только они атакуют тебя. Постарайся отключиться. Лучше всего вообще в обморок. Так проще. Готов? Повоюем товарищи.

Босой ступил на бетонный за годы натоптанный подошвами пол как на угли, готовые в любую минуту вспыхнуть под ногами. Сотни или даже тысячи раз он входил в логовища, не зная точно, что его там ожидает и удастся ли выбраться невредимым. Бывало, что и сердце колотилось от волнения, и руки дрожали, но впервые он шел и знал, что ему будет так плохо, что лучше сразу отключиться.

Так шли в свое время осужденные на казнь и не пытались достать хоть раз своих палачей, не старались бежать, потому что сознание уже смирилось — борьба будет хуже смерти. И хотя у обреченных на смертную казнь не было шанса спастись, а Босого стерегло четыре звена лучших воинов за всю историю человечества, легче не становилось.

Подошвы едва слышно шуршали по бетону. Пахло пылью и застарелой гнилью. Босой снова слушал дыхание и шаги, только теперь свои. Он дошел до конца коридора и остановился в ожидании. Ручные часы, которые он с некоторых пор обязательно надевал на рейды, отсчитывали секунды.

Он напряженно ждал, но все же не понял, когда именно это началось. Сначала был зуд на спине, где-то у лопаток, а потом тяжелое, тягучее напряжение во всем теле, разрешившееся нестерпимой болью.

— Штурм!

Услышав крик Босого, Сыны вбежали в дверь с уже поднятым оружием. Взгляды рыскали по углам, потолку, верхним рядам ящиков. Стволы дробовиков искали цели.

Но все смотрели не туда.

Горло Босого издало глубокий низкий рык, на который не способны человеческие связки. За плечами, прорвав толстую ткань куртки как истлевшую марлю, раскрылись черные перепончатые крылья. Тело ловчего поднялось в воздух и застыло между полом и потолком, ровно посередине.

— Назад! Все назад! — закричал Кремнев.

Приказ не сумел вывести штурмовую группу из ступора.

— Гррах, сука! — не выдержал один из бойцов. — Эта тварь гррах!

Раздался выстрел. Дробь скользнула по защитному полю вокруг Босого. В ответ он еще раз утробно рыкнул и метнулся вперед. Тело молнией растеклось по коридору, оставляя за собой серовато-черный след, по цвету камуфляжной куртки и крыльев.

Навстречу ему ударила такая же молния, не менее стремительная, только на ее острие несся Кремнев. Они встретились в центре со звуком глухого сухого удара, словно врезались друг в друга не два живых тела, а деревяшка со стальной арматурой. Кремнев приземлился на ноги, хотя ему и не легко оказалось удержать равновесие.

Босой отлетел в сторону, впечатался в ящики и упал.

Выстреливший боец снова поднял оружие. Рина выбила дробовик из его рук и получила ответную оплеуху. Нога ее автоматически метнулась вперед, разбивая противнику промежность, пальцы сграбастали воротник, уводя центр равновесие бойца на себя и вниз. Сын Гранитного, стойко вытерпев боль и не стал бороться с силой охотницы. Он шагнул вперед и дал опустить свой корпус вниз, в своему же колену. Руки Рины, готовые к сопротивлению, а не к движению в ту же сторону, на миг расслабились. Боец поймал этот момент, резко выпрямился, разбивая охотнице головой подбородок. Рина пошатнулась, и, теряя равновесие, повисла у противника на шее, одновременно подсекая одну из его ног. Они вместе рухнули на пол.

Прямо над ними из коридора в зал влетела еще одна молния, теперь уже рыжеватая. Позади испуганно пискнула Зоя. Рысь, не заморачиваясь на невидимость, рванула прямо на Босого.

Ловчему хватило одного взмаха, чтобы отбросить кошку. Она с болезненным мявком ударилась о ящики, но приземлилась на лапы и изготовилась для нового прыжка. Прыгнуть Ласка не успела. Вместо нее атаковал Кремнев.

Не мудрствуя, комендант решил воспользоваться уже принесшим результат приемом. Он растекся в молнию и ударил в бок грраху. Точнее, туда, где был бок грраха. У Босого не было шанса отскочить в сторону, для этого нужно было подняться и найти опору. Но отскакивать он и не собирался. Взмах крыльев поднял его в воздух.

Кремнев врезался в ящики. Доски, не раз до этого сдержавшие заряды стальной дроби, разлетелись в щепки.

Босой без труда поймал равновесие и свел ладони перед грудью, как делали гррахи, перед тем как ударить молнией или огненным шаром.

Кремнев попытался отскочить. Сливаться в линию в стремительном рывке он мог только для атаки по цели, но не для ухода от удара. Добежать же ногами до ближайшего поворота он явно не успевал. Между пальцев Босого проскочили молнии. До удара оставались мгновения.

И тут заговорили дробовики. В первые секунды схватки сыны сомневались, стоит ли атаковать внезапно переродившегося ловчего, но жертвовать ради случайного союзника командиром они явно готовы не были. Дробь поначалу отскакивала от защитного поля, но вскоре энергия начала истощаться. Пробить укрепленную кожу ослабленные заряды не могли, но кинетическую энергию передавали телу с удовольствием. Гррах заметался, уворачиваясь от выстрелов.

Внезапно дробовики замолчали, потому что Рина поняла бессмысленность борьбы с одним стрелком штурмовой группы, отцепилась от него и напала сразу на всех. В этой борьбе она была обречена на поражение, но ей нужно было только дать Босому несколько мгновений. Она выбила дробовик у одного из трех оставшихся стрелков, а еще два схватила за стволы и дернула вверх. Пахнуло подпаленной раскаленными стволами кожей.

Сыны быстро справились с девушкой, но Босому хватило, чтобы сориентироваться. Он расплылся черной молнией в сторону стрелков, и вслед за ним также стремительно прыгнула Ласка. Сойдись гррах и рысь лоб в лоб, у кошки не осталось бы шансов выжить. Но Ласка напала со спины, и без труда сбила ловчего на пол.

Неожиданная атака сзади была коронной у рыси. Ее клыки сомкнулись на загривке Босого, легко пустили кровь и устремились к нервным центрам, которые Ласка всегда находила у любого существа не задумываясь. Она сжимала челюсти, хотя и знала, что не нажмет достаточно сильно — очумевшая от страха Хозяйка приказала помочь нейтрализовать сошедшего с ума друга, но ни в коем случае не убивать его, даже если придется пожертвовать собой.

Босой взмыл под потолок. Висевшая у него на плечах рысь от удара сорвалась и упала. Приземлилась она снова на лапы и затаилась до следующей атаки.

Со стороны стрелков раздались крики. До штурмовой группы добрались теневики. Захваченные врасплох бойцы рухнули на пол и отчаянно закричали. Чудища резали сухожилия, впивались в паховые вены, а потом в запястья и шеи. Сыны пытались схватить их и скинуть, но по большей части бессмысленно били себя по телу.

Зоя была единственная, кто смотрел из коридора на штурмовиков. Страховочная группа все как один отвернулись от двери и не двигались, не смотря на отчаянные крики товарищей. Зоя хватала их за руки, кричала, но быстро поняла, что не заставит их вступить в бой.

Ласка перестала подстерегать Босого и по команде хозяйки бросилась на помощь штурмовикам.

Гррах же растекся молнией в направлении Кремнева. Встретили его два клинка, и хотя самого Кремнева с невероятной силой ударило о ящики, один из коротких мечей пронзил Босому плечо, а второй умудрился отсечь крыло. Когда-то гарнизон надолго остался без боеприпасов и все, от рядового до подполковника, осваивали бой на холодном оружии.

Босой взмахнул оставшимся крылом, но силы его хватило только зацепиться за ящики. И тогда он завершил атаку, прерванную выстрелами штурмовиков. В пол ударил шар из молний. Кремнева тряхнуло, и он окончательно затих. Штурмовики остались в сознании, но уже не могли сопротивляться теневикам. Стоявшая всеми лапами на их телах Ласка избежала разряда, но бросила Хозяйке тревожную мысль: «Он слишком силен!».

— Сделайте хоть что-нибудь!

На крик Зое откликнулись оба, и Сурков и Березкин. Снайпер сходу всадил в защитное поле Босого пулю, а Березкин в три гигантских прыжка ударил ловчего коронным ударом во второе крыло, а потом обычным, но таким, что нормального человека может и убить, всадил кулак в солнечное сплетение.

Вторая пуля срезала основание второго крыла. Босой упал и, не жалея себя, еще раз пустил по полу молнию, выбившую из сознания и его самого, и Березкина, и Ласку, и даже Зою с Сурковым.

Увеличение параметра: Сила 2

Увеличение параметра: Скорость 3/3

Увеличение параметра: Скорость 2

Увеличение параметра: Скорость 3

Увеличение параметра: Реакция 2

Увеличение параметра: Реакция 3

*неизвестно* — 1 нераспределенный параметр

Сопротивление *неизвестно* — 2 уровень

— Как вы называете атаку теневиков? — Босой сжимал виски, едва удерживаясь на краю сознания.

Березкин выглядел не лучше, но Сыны не позволяли себе проявлять слабость. Он старался говорить бодро и не морщиться от боли.

— Фантомы. Я же рассказывал.

— Фантомы — это следствие. Чем они бьют?

Сержант в задумчивости помолчал.

— Пси? Иногда мы называем это пси-ударом.

Босой не задумываясь влепил в описание нового сопротивления короткое слово «пси».

Сопротивление пси-атакам — 2 уровень

Внезапно расшифровалась третья основная шкала интерфейса.

Пси — 20 %

Еще бы понять, что это такое «пси» и почему на нее отведена целая шкала, равнозначная здоровью и выносливости. А еще за что интерфейс выдал целую единицу нераспределенного параметра. Логически размышлять не получалось, и Босой зацепился мыслью за первое попавшееся достижение — заполнение всех базовых параметров до полной единицы. Должен же был интерфейс его вознаградить за наконец-то достигнутую планку?

Временное помешательство привело к невероятному развитию параметров и появлению нового навыка, вот только заплаченная за них цена ставила под вопрос всю миссию. Погибла вся штурмовая группа из четырех человек, почти что выбыли из строя Кремнев и все «звено ловчих» — все, кто вынужден был войти в помещение склада и вступить в бой со страхом Босого.

— Что у тебя со спиной? — Рина протянула руку.

Босому пришлось пересесть ближе к ней, потому что сама охотница подняться бы не смогла.

Он уже чувствовал, что время, которое провел в качестве фантома собственного страха не прошло просто так, и что боль не уходит со спины не потому, что он сильно ударился о ящики. И все же до последнего тлела надежда, что страх так и остался фантомом, и что…

— Босой, — голос Рины дрожал, — у тебя тут что-то неладно.

Ловчему не понадобилось выяснять, что у него «неладно». Он уже прочитал в интерфейсе новую строку параметра и меньше всего ему хотелось верить в увиденное:

Крылья 0/3

Страх, который он прежде не впускал в сознание, не только настиг его, но и получил материальное воплощение.

Жизнь — 40 %

Выносливость — 70 %

Пси-энергия — 20 %

Сила 2

Скорость 3

Реакция 3

Интеллект 3/3

Интуиция 3/3

Стойкость 4

Крылья 0/3

Навыки:

Владение копьем (перманентно) 1 уровень

Сильный бросок 1 уровень

Точный бросок 1 уровень

Обнаружение слабого места 1 уровень

Ночное видение 1 уровень

Стойкость к визгам (перманентно) 1 уровень

Стойкость к ядам 2 уровень

Стойкость к пси-атакам — 2 уровень

Убеждение 2 уровень

Угрозы 1 уровень

Обман 1 уровень

Маскировка 1 уровень

Слежка (перманентно) 1 уровень

Нераспределенные единицы параметров 3

Все происходило как в детской рассказанной после наступления ночной темноты сказке, когда к стенам дома подступают клыкастые лесные звери, шуршат по крыше когтями лохматые ведьмы, а из темных углов смотрят неупокоенные души, которым нипочем защитная магия порога и загодя, перед закатом, отсыпанный мелом вокруг дома заговорённый круг.

Мертвецы вставали прямо из бетона, разрывали его руками, разбивали оголенными черепами, хрипели голодными глотками, протягивали к медиатору жадные руки. С сочащихся гноем пальцев сходили ногти, с выбеленных костей сползало коричневатое гнилое мясо. Мертвецы не берегли свою плоть. Они ломали бетон, выползали из-под днища бронетехники, опрокидывали стеллажи и лезли, лезли откуда-то снизу, будто складской комплекс стоял на грандиозном кладбище.

Глупый, казалось бы, страх и простые для поражения цели, если бы их не было так много. Склад кишел теневиками. Дробь усыпала пол и стены, но чудища лезли и лезли отовсюду, как будто задались целью сгинуть все и сразу, в первой же волне атаки.

И ладно бы все как прежде, но теневики «второго уровня» умели создавать фантомы в стороне от себя. Просто стрелять под ноги мертвецам срабатывало далеко не всегда, и тогда приходилось искать, куда спрятался его «создатель». Благо, чтобы управлять фантомами, теневикам нужно было находиться в прямой от них видимости.

Штурмовая группа не берегла патроны и постепенно шагала вперед к медиатору. И все же продвижение шло недостаточно быстро. Ошалевшие от грохота и тотального геноцида теневики решили сменить цель, отвернулись от штурмовиков и все сразу осыпались на медиатора. Сидевший на коленях боец закричал от боли. Одежда его полетела в стороны клочками, а за ними полетели брызги крови. Теневики отрывали кожу целыми кусками, даже не пытаясь выцелить артерии и сухожилия.

Со стороны это выглядело, словно человека облепили плотным клубком живые мертвецы. Они боролись за малейший доступ к телу, и те, что оказались снаружи, рвали плоть соратников.

Ждать, что они в порыве борьбы уничтожат друг друга не стоило. Мелким гибким теневикам вполне хватало места, но количество фантомов на небольшой площади формировало особый узор происходящего.

— Изъятие! — скомандовал лейтенант Демирханов, командир одного из взводов второй роты гарнизона.

После Кремнева он в группе оказался самым старшим и по званию, и по должности, а потому возглавил зачистку.

— Нельзя! — одернул его один из бойцов. Он выглядел старше, но на плечах носил сержантские погоны. — Нельзя, командир!

— Изъятие! — Демирханов двинулся вперед, показывая пример подчиненным.

Боец схватил его за предплечье.

— Товарищ лейтенант, слишком рано!

Квад застыл в напряжении. Приказ требовалось немедленно исполнить, но и авторитет оспорившего его оказался слишком высок. Все смотрели на лейтенанта.

Окровавленный медиатор упал и забился в судорогах.

— Изъятие! Быстро!

В помещение вкатилась вторая штурмовая группа, первая же подскочила к погибающему медиатору, пинками расшвыряла напившиеся крови меховые мешочки. Теневики под подошвами Сынов лопались с громким чавканьем.

Медиатора почти дотащили до выхода, когда сразу двое бойцов первой группы свалились на колени. Они зашли слишком далеко и их сознание захватили свежие еще не вступившие в бой теневики.

Из-за второго ряда техники вынырнули гигантские щупальца прятавшегося у Моста спрута. Целиком теневики воспроизвести его не могли, потому что всего монстра медиатор не видел, да и был бы он слишком велик даже для стоянки техники.

Щупальца обхватили ближайший бронетранспортер, подняли его в воздух и швырнули в обороняющихся Сынов. Каждый из бойцов знал, что это всего лишь иллюзия, но видение было столь правдоподобным, что никто не устоял от того, чтобы отпрянуть.

Зашелестели когтями кошмары. Они накатывались волнами сразу по десятку особей. Дробовиков стало не хватать. В проходы между техникой полетели гранаты, разрывные и световые. Сами теневики световых гранат не боялись, но закон о наведенных повреждениях работал в обе стороны. Кошмары-фантомы корчились от яркого света как настоящие.

Последний боец первой группы свалился на колени. По стенам и потолкам побежали ящерицы. За собой они оставляли бороздки на бетоне от коротких, но прочных как сталь когтей.

Лейтенант оглянулся в сторону коридора, обращаясь к незадействованным квадам:

— Что это за хрень⁈ Кто-то знает, что это за твари?

Вперед вышли Рина с Босым и Ласка.

— Мы имели дело с похожими. Дайте пройти.

Когда по второму разу зачищали вещевой склад, выяснилось, что нанесенный Босым урон не считался уроном теневиков, потому что в тот момент, когда ему внушили собственный страх, он не стал казаться фантомом, он и в самом деле превратился в грраха. Поэтому раны на теле не оставили следов в сознании, и те, кто выжил в столкновении с гррахом-Босым и мог держаться на ногах, снова встали в строй.

Ящерицы нападали, как полагалось слипикам, по нечетному количеству бойцов. Сначала трое, потом пятеро, а потом оставшиеся трое. Рина с Босым раскидали их звено за звеном, но слипики, погибнув, тут же вставали и снова бросались в атаку — фантомов вели находящиеся в стороне теневики.

Босой бросил команду Ласке. Кошка исчезла в невидимости и появилась только за вторым рядом техники, под днищем одной из зениток. Одна за другой ящерицы исчезли.

— Смотри, что там? Это что, человек? Он что, черный? — следившая за рысью Рина показала на фигуру, темневшую у ряда танков.

Босой успел посмотреть только мельком. Среди техники и вправду темнела человеческая фигура. Именно темнела, потому что в окутавшем силуэт мраке не просматривалось ни единой черты.

Появление нового фантома означало только одно. Босой обернулся. Сержант Березкин, корректировщик второй штурмовой группы, свалился без памяти. Тот самый Березкин, что ни в коем случае не хотел быть медиатором и никому не признавался в своем страхе.

Темная фигура слилась в молнию и за мгновенье приблизилась. Теперь она стояла там, где остановился в начале штурма первый медиатор. Босой смог рассмотреть, что именно за человек был страхом Березкина.

— Ты тоже это видишь? — прохрипела Рина. — Это что, Кремнев?

Ответить Босой не успел. За спиной раздался еще один крик. Упал второй из четверых штурмовиков.

Из-за плеч фантома-Кремнева высыпались тысячи черных точек. Люди не успели сообразить, что происходит, как были облеплены слоями темно-зеленых трупных мух, жужжащих, копошащихся, лезущих в уши, нос, рот и глаза. Кто-то из двоих попавших под удар штурмовиков боялся именно их, до омерзения противных, но совершенно безобидных. А вот Березкин… Сержант до безумия боялся коменданта Гранитного.

Босой согнал с лица мух и посмотрел в глаза темной фигуре. Забытые на время столкновения со слипиками раны снова заныли. Фантом в форме человека приготовился к атаке и достал из-за спины клинки. Те же самые клинки, что сегодня уже нанизывали ловчего на себя как попавшуюся в руки натуралиста бабочку.

Вот только теперь Босой был готов к столкновению. За время боя он несколько раз использовал навыки, но выносливости еще хватало.

Активирован навык замедления времени.

Выносливость 40 %.

Фантом в виде черного как сам мрак коменданта форпоста Гранитный слился в молнию. Босой надел на палец Жабье кольцо ровно за мгновение до того, как его мечи вошли в его тело, и одновременно с этим поднял нож для ответного удара.

Активирован навык обнаружения слабого места.

Активирован силовой рывок.

Выносливость 10 %.

Лежащему на ящиках у выхода из оружейных складов Кремневу, настоящему, не фантому, пришлось подняться на локте, чтобы Сыны услышали его хриплый, едва шепчущий голос.

— Черт с ней, с зачисткой! Нам нужны ракеты. Достаньте их! Алешин — в медиаторы. Дермиханов, собери штурмовое звено. Прикрытие снимайте, все на переноску. Мне нужны десять ручных зенитных комплексов и двадцать ракет к ним. Вы все знаете, где они лежат. Вперед!

Немногие еще не тронутые теневиками Сыны заработали в привычном ритме: таскали ящики из первого зала, закладывая вход в так и не зачищенный зал с бронетехникой, лечили тех, кому еще можно было помочь, и занимали позиции перед входом в склад с ракетами. Босой в очередной раз поразился насколько они спокойны, даже после гибели части группы. Каждый действовал как шестеренка одного сложного механизма, готового терять свои части, но до последнего служащего заданной однажды цели.

— Почему не вызвать подмогу? — обратился он сразу ко всем.

Белый как мел Березкин сидел один в стороне. Он еще не понял, что Босой и Рина так и остались единственными, кто успел рассмотреть его страх, и что они не собираются никому о нем рассказывать.

При взгляде на побледневшего сержанта, в памяти Босого почему-то всплыл другой человек, погибший в атриуме кошмаров лейтенант Лебедев.

«Это браслет моего младшего брата — сказал он перед смертью, — я снял его, когда закапывал тело брата в землю. Я обещал вернуться с победой. Понимаешь, ловчий? Я обещал. Найди его могилу. Я знаю, ты сможешь. Сможешь выйти за границы гарнизона, сможешь пойти туда, куда захочешь. Их могилы на холме у берега Сакмары. Я поставил там семь больших крестов из синих досок. Отнеси ему браслет. Я обещал вернуться, и я вернусь. Хотя бы так».

Тогда Босой не обратил внимание, но теперь был уверен, что прозвучало это именно так:

«Я знаю, ты сможешь. Сможешь выйти за границы гарнизона, сможешь пойти туда, куда захочешь».

Лебедев не просил о поиске могилы брата никого из Сынов.

«Ты сможешь выйти за границы гарнизона», — сказал он ловчему, почему-то будучи уверенным, что больше этого сделать не сможет никто.

«Сможешь пойти туда, куда захочешь».

— Подмога не поможет, — отмахнулся Сурков, — не важно, сколько нас будет, когда он ударит. Чем меньше, тем лучше.

— Кто он?

— А ты не догадываешься? Он услышит нас, как только мы войдем в склад с ракетами, и тогда мало не покажется никому. Ты все скоро поймешь. Это начнется через мгновение.

Остатки Сынов выстроились перед входов в зал.

— Десять комплексов и двадцать ракет! В бой! — скомандовал Кремнев и добавил тихо, почти про себя. — Повоюем, товарищи.

Жизнь — 0 %

Выносливость — 0 %

Пси-энергия — 0 %

Сила 0

Скорость 0

Реакция 0

Интеллект 0

Интуиция 0

Стойкость 0

Крылья 0

Босой снова стал точкой в пространстве.

Жизнь — 20 %

Выносливость — 10 %

Пси-энергия — 20 %

Сила 2

Скорость 3

Реакция 3

Интеллект 3/3

Интуиция 3/3

Стойкость 4

Крылья 0/3

Пол ушел из-под ног, превратившись в голубоватую бездну. Дыхание перехватило, в ушах свистел ветер. Босой падал. Падал слишком быстро, чтобы успеть сделать хоть что-то.

Жизнь — 0 %

Он пытался вдохнуть, но влажная рассыпчатая земля засыпала рот и ноздри, заполняла легкие. Могила окутывала мраком и тишиной. Босой заскреб пальцами, стараясь откопать хотя бы руки. Земля поддавалась, но была слишком рыхлой. Почти как зыбучие пески.

Жизнь — 20 %

Он как-то выбрался из могилы, но живот его уже успели прогрызть черви. Они копошились внутри, скребли маленькими жвалами, сплетались в клубки и спаривались, рождая новых голодных червячков.

Босого вырвало. Желудок бился в агонии, выбрасывая из себя горячую желчь. Горло обожгло. В нос ударил кислый запах.

Вонь и боль привели в себя. Босой огляделся. Все вокруг чувствовали себя не лучше. Кто-то катался по полу, кого-то тошнило, кто-то кричал от ужаса, но, пережив приступ, Сыны поднимались и шли на склад за новыми ящиками.

Никто уже не стрелял. Меховые мешочки теневиков гроздьями висели на одежде бойцов, постепенно раздуваясь от крови.

Чудища не торопились. Люди еще считали себя живыми, но перестали сопротивляться и их не обязательно было убивать, перед тем как выпить всю кровь.

Босой заставил себя встать. Шатаясь, он подошел к одному из тащивших ящик Сынов и оторвал от его руки теневика. Меховой мешок дал себя снять, но тут же ощерился фантомом черного как смоль паука. Босой знал, что это всего лишь видение, но не смог удержатся, замахал рукой, стараясь сбросить с себя фантом. Паук не только не упал, он ловко пробежался по руке ловчего, прыгнул на лицо, ввернул свое покрытое толстыми ворсинками тела в одну из ноздрей и заворочался внутри.

Невероятным усилием воли Босой взял себя в руки, сбросил теневика на пол и раздавил. Скребущее суетливое движение в носу не исчезло, и вдобавок к нему забеспокоились обосновавшиеся в животе червяки.

Пол исчез. Помещение накрыла холодная влажная тьма. В легкие хлынула вода.

Босой удержался на ногах, задержал дыхание и продолжил снимать с бойца теневиков и давить их ногами. Рядовые чудища не создавали фантомов, когда с покусившимися на логовище разбирался их господин.

Вода исчезла, и Босой сумел рассмотреть рядом с собой Рину. Она тоже сумела справиться с наплывавшими страхами и, ползая на четвереньках, стаскивала с ног таскающих ящики бойцов теневиков и давила тех, кого они могли сбросить самостоятельно. Хотя ей и самой не помешала бы помощь — парочка чудищ прочно обосновалась на ее боках.

Босой хотел помочь ей, но червяки из живота поднялись по пищеводу вверх, вылезли через горло в рот и вовсю подъедали основания зубов. Сначала коренные, а потом и передние они прыскали кровью и выпадали на язык. Босой плевался кровью, зубами, червяками и уже не мог думать ни о чем, кроме непреодолимого желания умереть. Он скорее ощутил, чем увидел у себя на шее подобравшегося к артерии теневика, почувствовал, как зубы его прорезают кожу и с радостью отключился.